Текст книги "Александр II и его время: Кн. 2"

Автор книги: Евгений Толмачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Экономические связи России и Средней Азии

В XIX в. особое значение для развития экономики России приобрела территория Средней Азии. Как установил востоковед и дипломат Н. В. Ханыков¹⁵, посетивший этот регион в 1840-х годах, протяженность русско-среднеазиатских границ составляла 6 тыс. верст. «Уже по одному этому, – отмечал он, – (край. – Авт.) заслуживает вполне внимания правительства». По его мнению, Средняя Азия «представляет обширный... рынок для развития коммерческой деятельности России»¹⁶.

Если на европейских рынках Российская империя выступала преимущественно как аграрное государство, то на рынках Азии она была экспортером промышленных товаров – металла, металлических и текстильных изделий, выделанных кож и т. п. В середине XIX в. в Азию, большей частью в Среднюю Азию, вывозилось до 60% всего металла, который экспортировался Россией¹⁷. Еще в 1836 г. был создан Особый комитет для рассмотрения предложений о торговых сношениях России с Азией¹⁸.

Вплоть до конца XIX в. вывоз из Средней Азии в Россию намного превышал ввоз туда русских товаров. Самым значительным был русско-бухарский товарооборот. Так, в 1857 г. из Бухары в Россию было привезено товаров на сумму 927 737 руб., а из Хивы – 175 289 руб. За тот же год Россия вывезла в Бухару товаров на сумму 661 580 руб., в Хиву – 23 053 руб.¹⁹

Тот же Вамбери писал, что на базарах Бухары «было мало западноевропейских товаров, привезенных через Оренбург, но зато много русских галантерейных и мануфактурных вещей». В чайханах Бухары красовались огромные самовары, «которые в России нарочно делаются для Бухары». «Без преувеличения можно сказать, – продолжает Вамбери, – что нет ни одного дома, ни одной палатки по всей Средней Азии, где не встречалось бы какого-нибудь русского изделия»²⁰. Здесь можно было увидеть русские чугунные котлы, чугуны и таганы, железные изделия и невыделанное железо, латунь, ситец, миткаль, кисею, табак, сахар и др.

Из Средней Азии в Россию ввозились преимущественно продукты земледелия и скотоводства: шерсть, хлопок-сырец, скот, козий пух, фрукты²¹. Важнейшее место в вывозе Казахстана занимал скот.

Ясно, что крепнущие хозяйственные связи среднеазиатских государств с Россией открывали широкие перспективы для развития их экономики. Однако было немало причин, мешавших становлению взаимовыгодных отношений. Трудности торговли были связаны с опасностями пути, нападениями на караваны среднеазиатских племен, грабежами, пленениями и убийствами. Усиление охраны караванов, которой добивались купцы, удорожало и осложняло торговлю, но не всегда спасало от нападений.

Развитию торговли препятствовали и неравные условия деятельности купцов-христиан, которые платили двойную или четвертную пошлину со своих товаров, в то время как мусульманские купцы пользовались привилегиями. Нередко русские купцы отказывались от непосредственной торговли на рынках Средней Азии, используя мусульман, обитавших в России.

Ведение торговли в широких масштабах по рукам и ногам связывалось низкой покупательной способностью населения Средней Азии, слабым развитием товарно-денежных отношений, отсутствием постоянных дипломатических отношений между Россией и среднеазиатскими ханствами.

Начало русского проникновения в Среднюю Азию

Началом государственных отношений России со среднеазиатскими странами принято считать середину XVI столетия²².

В апреле 1558 г. Иван Грозный направил в Хиву и Бухару англичанина Антони Дженкинсона «с грамотами к тамошним царям от Московского императора»²³. В результате этого вояжа в Москву прибыли посольства из Бухары, Балха и Ургенча (тогдашней столицы Хивинского ханства)²⁴.

Смутные времена самозванцев и междуцарствия прекратили все связи России с другими государствами до воцарения династии Романовых, когда сношения России со Средней Азией возобновляются и начинают приобретать более постоянный характер²⁵.

Первые попытки проникнуть в Среднюю Азию и утвердиться там были предприняты еще в царствование Петра I в период 1714—1717 гг. Для установления связей с Хивой, отыскания сухопутного пути в Индию, а также для поисков золота в районе Узбоя (старое русло Амударьи), был направлен 5-тысячный отряд гвардии капитан-поручика кабардинского князя Александра Бековича-Черкасского²⁶. По приказанию хивинского хана Ширгазы, нарушившего клятву, данную на Коране, отряд вероломно почти полностью был перебит в конце августа 1717 г. в районе оз. Порсу, близ Хивы, частично пленен для продажи в рабство. Голову же Бековича Ширгазы, как драгоценный подарок, отослал к хану бухарскому, который содрогнулся от ужаса и не принял подарка. Говорили, что Петр I, умирая, на смертном одре завещал месть Хиве²⁷.

Примерно в это же время состоялась экспедиция подполковника И. Д. Бухгольца, который, продвигаясь из Сибири, занял Средний Иртыш и основал в 1716 г. город Омск, положивший начало Сибирской степной линии²⁸.

В последующие десятилетия для защиты русских владений от набегов степных кочевников по Иртышу от Омска через Семипалатинск и Усть-Каменогорск до китайской границы была создана цепь постов и укреплений: всего 141 оборонительное сооружение – кордон на расстоянии одного перехода друг от друга.

В начале XVIII в. казахи, киргизы и туркмены, теснимые могущественными кокандцами и джунгарами²⁹, несколько раз обращались к русскому правительству с просьбой принять их под свое подданство. Но им каждый раз вынуждены были отказывать из-за нежелания углубляться в среднеазиатские степи. Наконец, после настойчивых обращений хана Малой Орды (Младшего Жуза) Абулхайра в 1731 г. предложение о подданстве было принято³⁰. Хан обещал, при условии постройки Россией пограничных укреплений, охранять границу и давать конвой русским караванам.

Тогда же русские границы с Волги и Камы были перенесены в заволжские степи на Яик.

После обращения казахских батыров и биев Старшего Жуза к императрице Анне Иоанновне им была дана грамота о принятии в подданство России³¹.

В 1735 г. основали укрепление Орек, положившее начало Оренбургской степной линии. В 1742 г. Оренбург был перенесен на новое – его теперешнее место. Этот город до завоевания Туркестана и учреждения Туркестанского генерал-губернаторства оставался центром управления киргизскими степями и всех торговых и дипломатических сношений со Средней Азией³².

В 40-х годах XVIII в. был принят в подданство России и Средний Жуз³³. В 1758 г. было основано Оренбургское казачье войско³⁴.

Во второй половине XVIII в. и начале XIX в. русским правительством принимались меры по укреплению оборонительных линий в Азии. В 1820—1830-х годах русские посты постепенно продвинулись на 600–700 км от Сибирской линии и стали достигать Голодной Степи.

В 1834 г. на северо-восточном берегу Каспийского моря было основано укрепление Ново-Александровское, а по Оренбургской линии генерал-адъютант В. А. Перовский³⁵ построил четыре пограничных укрепления. Спасаясь от гнета кокандских и хивинских феодалов, многие казахские селения переходили в русское подданство. На Сибирской линии этот процесс проходил без затруднений, но на Оренбургской в «Малой орде» вспыхнули волнения, поддержанные Хивой. В этот период участились нападения, грабежи, угон скота, увод русских людей в плен для продажи в рабство. Возле хивинского хана стали появляться английские агенты. Тогда было решено в 1839 г. предпринять завоевательную экспедицию против Хивинского ханства под командованием оренбургского генерал-губернатора Перовского.

По мнению правительства, цель похода заключалась в том, чтобы «силою оружия обеспечить на будущие времена права и пользы российских подданных, положить конец грабежам и насилиям, избавить томящихся в Хиве невольников, внушить должное уважение к имени русскому и упрочить то влияние, которое неоспоримо принадлежит России...»³⁶.

14—17 ноября из Оренбурга выступил отряд в составе 5 тыс. пехотинцев с 12 орудиями и продовольственным обозом. Заранее по намеченному пути на Эмбу и далее на Чушашкуль было построено два укрепления, поставлены туда гарнизоны и завезены припасы. Одно – Аты-Якши находилось в 500 км от Оренбурга, другое – Ак-Булак в 675 км от Оренбурга. К несчастью, многие вопросы не продумали заранее. Неудачно было выбрано время экспедиции. Из Оренбурга вышли при сильных холодах, быстро перешедших в 30-градусные морозы. От недостатка горячей пищи, утомительных переходов по глубоким снегам, отсутствия отдыха, из-за холода на ночлегах, в отряде начались болезни – цинга, горячка, воспаления глаз.

Хивинский хан, проведав о выступлении русских, снарядил более 2 тыс. испытанных и надежных всадников из туркменского племени иомудов с наказом взять оба укрепления, отрезать у защитников головы и переслать в Хиву. Поэтому, когда русские подошли к Ак-Булаку, они подверглись яростным атакам туркмен. (Только 700 всадников смогли вернуться в Хиву).

В отряде Перовского от бескормицы и мороза пала большая часть верблюдов и все лошади. При таких условиях, естественно, русский отряд не дошел до Хивы и летом 1840 г. вынужден был вернуться в Оренбург.

Когда подсчитали, чего стоил этот беспримерный зимний поход, то оказалось, что из 12 тыс. верблюдов осталось только 1,5 тыс.; из 5 тыс. солдат и казаков вернулось менее 4 тыс., в том числе 600 больных³⁷.

Но неудача экспедиции Перовского принесла определенную пользу. Она окончательно доказала, что действовать набегами, вдали от опорных пунктов, довольно рискованно и что к цели надо идти, хотя и медленно, но верными шагами, оцепив степь рядом укреплений.

Неблагополучный исход этой экспедиции породил у азиатов сомнение в могуществе России. Они предприняли ряд серьезных набегов на русские поселения и на принявших российское подданство киргизов. Русское правительство в этих условиях пыталось все острые вопросы решить дипломатическим путем. Однако посланные в 1841—1842 гг. в Бухару и Хиву для заключения торгово-политических договоров посольства не дали ожидаемых результатов³⁸.

Для предотвращения и нейтрализации нападений пришлось принимать более радикальные меры. Уже в 1845 г. были возведены укрепления Оренбургское, Уральское, затем Раимское, Карабутак, Кос-Арал. С возведением Раима (1847 г.) совершился выход России на Аральское море. Были заняты устья Сырдарьи, на Аральском море заведены суда, в феврале 1853 г. спущен на воду первый пароход, доставленный в разобранном виде из Швеции. Занятие Сырдарьи давало, с одной стороны, возможность подготовить для Хивы серьезный удар, а с другой – соединить оренбургскую линию с сибирской. Тем временем назначенный вместо В. А. Обручева³⁹ оренбургским генерал-губернатором Перовский предпринял движение вверх по Сырдарье. Но посланный для этого в 1852 г. полковник И. Ф. Бларамберг потерпел под стенами Ак-Мечети неудачу, и экспедиция была отложена до следующего года⁴⁰.

В конце мая 1853 г. Перовский выступил с Оренбургской линии с 5 тыс. человек и 36 орудиями и 20 июня подошел к крепости Ак-Мечеть, преодолев 900 км за 24 дня. 27 июня он начал штурм крепости и овладел этим оплотом кокандцев к вечеру 1 июля, на пятый день боя.

Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский (ныне г. Кзыл-Орда), ставший основной базой новоучрежденной Сырдарьинской военной линии⁴¹. С захватом Ак-Мечети было занято около 500 км по течению Сырдарьи, где построили пять новых укреплений. Таким образом, Сырдарьинская линия явилась как бы авангардом Оренбургской линии и ее прямым продолжением; связанная с ней кордоном укреплений от Аральского моря до нижнего течения Урала, она защищала киргизскую степь от туркмен пустыни Устюрт. Попытка Кокандского ханства 18 декабря того же 1853 г. вернуть силой оружия потерянную крепость была отбита. Гарнизон Перовска геройски отразил в 12 раз превосходившие силы кокандцев (13 тыс. человек при 17 орудиях) во главе с бывшим властителем Ак-Мечети Якуб-беком.

Русский гарнизон под начальством подполковника Огарева⁴² и капитана Шкупь, насчитывавший 1 055 человек, не стал дожидаться осады, сделал вылазку и встретил кокандцев в открытом поле. Вылазкой руководил капитан Шкупь, который с отрядом 350 человек пехоты и 190 казаков с 4 орудиями разгромил противника, захватил их лагерь и всю артиллерию⁴³.

В эти же годы наблюдалось некоторое продвижение русских войск в глубь Казахстана и со стороны Западной Сибири.

В 1847 г. часть Большой Орды, считавшаяся до того независимой, приняла подданство России. Среди кочевьев этой орды, вблизи Семиреченского Алатау, было заложено укрепление Копал.

Царские воинские отряды в начале 50-х годов в Семиречье перешли р. Или и заняли почти весь Заилийский край. Здесь, у казахского селения Алматы («яблочное место»), в 1854 г. начало возводиться укрепление Верное (в 1867 г. переименовано в г. Верный, с 1921 г. – Алма-Ата)⁴⁴.

В дальнейшем это укрепление стало опорным пунктом военных операций против Коканда. От Семипалатинска до Верного, почти параллельно Сырдарьинской линии, протянулась цепь укреплений на подступах к Средней Азии – Сибирская линия. В 1854 г. в Петербурге на заседании Особого комитета, в котором приняла участие правящая элита, в том числе оренбургский и западносибирский генерал-губернаторы, было принято решение соединить эти линии.

Однако дальнейшее продвижение России было приостановлено Крымской войной⁴⁵.

Сибирская и Сырдарьинская линии не были соединены, их разделяло расстояние около тысячи километров. На обширной территории между линиями кочевали казахские племена. Пользуясь незащищенностью значительной части границы, лихие кокандские банды вторгались в кочевья этих племен, грабили, отбирали скот, подстрекали к выступлениям против Российского государства. В свою очередь царские войска вынуждены были вступать с кокандцами в неприязненные отношения.

Так, 21 октября 1860 г. гарнизон Верного (около 2 тыс. человек) под командованием храброго и решительного подполковника Г. А. Колпаковского⁴⁶ вышел навстречу кокандцам, чтобы не подвергать город разрушению и, несмотря на их подавляющую численность (21 тыс. человек при 10 орудиях), возле Узун-Агача (западнее Верного) наголову разбил их. На реляции корпусного командира 21 октября император Александр II собственноручно написал: «Славное дело. Подполковника Колпаковского произвести в полковники и дать св. Георгия 4-й степени»⁴⁷.

Эпизодически русские войска предпринимали походы против кокандских крепостей, разрушали их и возвращались на свои базы – укрепление Верное и форт Перовский.

Русско-английское соперничество в Средней Азии

Сложно и противоречиво складывались отношения России и Англии в XIX в. Недавние союзники против наполеоновской Франции не сумели сохранить добрых отношений после войны, вступив в фазу острого политического и экономического соперничества.

Английские колонизаторы, укрепившись в Индии, в 30—50-х годах XIX в. начали распространять свои аппетиты и на Среднюю Азию, «ревнивым оком» следя за успехами русских в этом регионе. Учитывая стратегическое значение полунезависимого княжества Герата на северо-западе Афганистана, Уайт-холл использовал его как плацдарм для наступления на Среднюю Азию. Дипломатические, военные и торговые агенты Альбиона стали регулярно появляться в Лагере, Кабуле, Бухаре, у истоков Амударьи, в Хиве⁴⁸.

В 1838—1842 гг. Лондон совершил попытку военного завоевания афганских земель, но потерпел неудачу. Вместе с тем это не приостановило проникновения британских промышленных товаров в Иран, Афганистан, Хиву, Бухару и Коканд, что крайне отрицательно влияло на развитие русско-азиатской торговли.

Средняя Азия имела для англичан не только экономическое, но и военно-стратегическое значение. В борьбе с Россией за влияние в Средней Азии Лондон использовал Турцию, Иран и Афганистан.

При материальной поддержке Джона Буля в годы Крымской войны в Среднюю Азию и страны Среднего Востока были направлены турецкие эмиссары с целью объединить мусульманские народы в борьбе с Россией⁴⁹. В частности, наступление 13-тысячного отряда кокандцев на форт Перовский в декабре 1853 г. было результатом действий турецких агентов. Провал этого похода рассматривался Петербургом как поражение Англии и Турции в Средней Азии⁵⁰.

Однако он не уменьшил аппетиты хищного британского льва. Воспользовавшись противоречиями между среднеазиатскими ханствами, Афганистаном и Ираном по территориальным вопросам, Лондон в марте 1855 г. в Пешаваре вынудил Афганистан подписать англо-афганский договор о взаимном уважении владений. Сент-джемский кабинет и афганский эмир дали обязательство быть «другом друзей и врагом врагов», что было явно направлено против Ирана и России⁵¹.

В 1856 г. Англия под предлогом «защиты» Афганистана развязала войну с Ираном, закончившуюся ее победой. Британская эскадра вошла в Персидский залив, англичане оккупировали иранский остров Харк, захватили порты Бушир, Мохаммеру (ныне Хорремшехр). В результате англо-персидского договора, подписанного в марте 1857 г. в Париже, Джон Буль стал посредником в конфликтах Афганистана с его соседом Ираном. Этот договор облегчал вмешательство Англии во внутренние дела стран Среднего Востока⁵².

А. М. Горчаков, анализируя англо-иранский трактат, отмечал, что он делает британцев «нацией, самой благоприятствующей на Востоке»⁵³. При таких обстоятельствах петербургское правительство, заинтересованное в привлечении на свою сторону Персии, отказалось от части контрибуции по условиям Туркманчайского договора 1828 г.⁵⁴

Антирусская деятельность Англии в Средней Азии вызвала в середине 50-х – начале 60-х годов XIX в. появление многочисленных статей в печати, публицистических работ о необходимости парализовать английскую активность наступательной тактикой в Азии⁵⁵.

Авторами этих материалов являлись видные государственные деятели, публицисты, путешественники, экономисты, крупные предприниматели. В числе них были Ю. Гагемейстер, Ф. Тернер, В. Григорьев, И. Вернадский, М. Иванин, И. Березин, А. Шипов и многие другие.

Поддерживая инициативы по расширению торгово-политических позиций России в среднеазиатских и соседних с ними странах, Зимний дворец резко отрицательно относился к отдельным авантюристическим предложениям «захвата Индии». Донесение военного министерства царю в 1857 г. «О возможности неприязненного столкновения России с Англией в Средней Азии» дает ясное представление о том, что петербургский кабинет не имел никаких завоевательных планов в отношении Индии. В то же время этот документ подтверждает чрезвычайную обеспокоенность Петербурга торговой экспансией Лондона в среднеазиатских ханствах⁵⁶.

В те годы никто не мог уверенно сказать: столкнется ли враждебно настроенный английский лев с русским медведем, или они по-братски разделят сферы своего влияния.

Три русские миссии в Среднюю Азию

Экономические, политические и военные аргументы убеждали Зимний дворец в необходимости упрочения русского влияния в Средней Азии.

Осуществление этой задачи было возложено на Азиатский департамент Министерства иностранных дел. Как уже отмечалось (см. гл. 11), новый руководитель внешнеполитического ведомства А. М. Горчаков поручил этот ответственный департамент видному общественному деятелю Е. П. Ковалевскому. В период управления Ковалевского (1856—1861 гг.) Азиатский департамент стал настоящим центром всестороннего изучения стран Среднего Востока и урегулирования политических отношений с ними.

После основательной подготовки в 1858 г. в Иран, ханства Средней Азии и Кашгар направляются соответственно три миссии Н. В. Ханыкова, Н. П. Игнатьева и Ч. Ч. Валиханова⁵⁷.

Официально каждая экспедиция была оформлена по-разному: Ханыков выступал в качестве руководителя обширной научной группы, полковник Игнатьев возглавлял дипломатическое посольство, а поручик Валиханов, скрывая свое истинное положение и подданство, отправлялся под видом обычного мусульманского купца.

По существу же, все три миссии выполняли единые цели и задачи: глубокое изучение политико-экономического состояния соседних стран Азии, выяснение возможностей торговых сношений с ними и путей ослабления там британского влияния.

Экспедиции под руководством видного востоковеда Н. В. Ханыкова предписывалось посетить Восточный Иран (Хорасан) и Гератский оазис. В состав миссии входило 24 человека, в числе которых были географы, биологи, этнограф, историки, топографы. Отправившись в путь в начале 1858 г., члены экспедиции в марте собрались в Баку, а 23 числа того же месяца прибыли в Астрабад. Отсюда Ханыков по приглашению иранского шаха Насреддина отбыл в Тегеран, где находился свыше месяца, после чего весь состав группы через Шахруд—Нишапур—Мешхед прошел в Герат⁵⁸.

В Герате экспедиция находилась с начала сентября 1858 г. до конца января 1859 г., серьезно изучив природные условия оазиса, возможности торговли, вкусы и запросы местного населения.

По получении в конце 1858 г. отказа эмира Афганистана Дост Мухаммед Хана⁵⁹ принять экспедицию в свои владения, дабы не встревожить Англию, Ханыков направился через Себзар к границам Кандагара и подробно изучил эту важную в стратегическом отношении местность. В Лаше члены экспедиции проникли в северный Сеистан и оттуда возвратились на южную границу Хорасана. Затем, пройдя со 125 верблюдами, навьюченными водою, безводную пустыню Лут, которую до того времени не посетил ни один европеец, Ханыков через Кирман, Иезд и Исфаган в начале июня 1859 г. возвратился в Тегеран. 22 августа Ханыков вернулся в Россию, проведя в пути, таким образом, полтора года⁶⁰.

Научные результаты экспедиции были довольно обширны. Резко изменились представления о карте Восточного Ирана⁶¹. Богатейшие материалы были собраны о климате, растительном и животном мире, этнографии и археологии этого региона.

Большой интерес представляли сведения политико-экономического характера о государствах Среднего Востока как для представителей высшей администрации, так и для торгово-промышленных кругов.

Особо важное значение придавал Петербург посольству в Хиву и Бухару. Поводом для направления миссии стал визит в Россию в 1857 г. представителей Хивы и Бухары в связи с коронацией Александра II. В письме бухарского эмира российскому венценосцу высказывалось особое пожелание об «отправлении из той стороны (т. е. из России. – Авт.) посольства»⁶².

Руководителем посольства в Хиву и Бухару был назначен флигель-адъютант полковник Н. П. Игнатьев. Являясь военным атташе в Лондоне, Игнатьев внимательно наблюдал «за событиями в Азии и деятельностью там английских агентов»⁶³. Вызванный в Петербург для личного доклада царю, он представил в 1857 г. подробную записку «о тех подготовительных мерах, которые должны быть приняты нами в Турции, Персии и Средней Азии, чтобы поднять наше значение и противодействовать Великобритании»⁶⁴.

Возглавив миссию, Игнатьев должен был детально ознакомиться с положением дел в ханствах, прекратить вмешательство в их дела британских агентов, упрочить влияние России и добиться разрешения на плавание русских торговых судов по Амударье⁶⁵.

Морская флотилия под командованием капитана первого ранга А. И. Бутакова⁶⁶ должна была войти из Аральского моря в Амударью, исследовать судоходность на всем протяжении и составить ее описание. Сухопутный состав экспедиции во главе с Игнатьевым выехал из Оренбурга в мае 1858 г. В состав миссии вошли дипломаты, ученые, чиновники Оренбургского управления, военные, в том числе лейтенант флота А. Ф. Можайский⁶⁷ – будущий создатель первого отечественного самолета.

Всего в посольстве с конвоем значилось около 80 человек⁶⁸, а с обозом – до 190 человек. Маршрут движения пролегал через Эмбинское укрепление, затем вдоль западного берега Аральского моря – в Хиву и далее в Бухару. Обратный путь также шел через Хивинское ханство⁶⁹. Отправка миссии в Хиву и Бухару вызвала оживление деятельности оренбургского генерал-губернатора А. А. Катенина, предпринявшего специальный объезд «Киргизской степи» (т. е. Казахстана)⁷⁰.

Появление экспедиции в пределах Хивы, движение оренбургского генерал-губернатора и подход морской флотилии к Амударье встревожили хана Сеида Мухаммеда. Хивинцы наотрез отказались пропустить суда Бутакова далее Кунграда. 18 июля посольство прибыло в город Хиву и только через 10 дней Игнатьев был принят ханом. Переговоры с ханом не дали никаких результатов. Правящие круги ханства были настроены резко враждебно против посольства.

Пообещав вначале подписать торговое соглашение, хан затем отказался от своих обязательств и даже не дал Игнатьеву прощальной аудиенции в конце августа, уехав в загородный дворец.

В Бухарское ханство Игнатьев двигался вверх по правому берегу Амударьи в обстановке тревоги и опасений. В конце сентября 1858 г. после столкновений с туркменами посольство прибыло в Бухару. Бухарский эмир Насрулла охотно заключил «дружественный трактат» с Российской империей, надеясь на поддержку в борьбе с Кокандом. Эмир пообещал освободить многих русских, томившихся в неволе, предоставить склады и караван-сараи русским торговцам, наполовину уменьшить таможенные обложения русских товаров. Помня о противодействии английским экспансионистским планам, Игнатьев убедился, что, несмотря на заверения эмира «не поддаваться коварным замыслам англичан», позиции Британской империи в Бухаре были довольно прочными⁷¹. В то же время соперничество с Кокандом и Хивой, подогреваемое Джоном Булем, заставляло Насруллу внимательно прислушиваться к предложениям Игнатьева по налаживанию более тесных русско-бухарских отношений. По указанию эмира из Бухары были высланы британские агенты, прибывшие туда в это время из Афганистана.

31 октября экспедиция Игнатьева отправилась в обратный путь, взяв направление на форт № 1 (ныне Казалинск), на Сырдарье, куда прибыла 26 ноября. В декабре 1858 г. Игнатьев достиг Оренбурга, где его уже считали погибшим и даже донесли об этом в Петербург.

Семимесячное пребывание в Средней Азии позволило миссии Игнатьева ознакомиться с экономикой края, характером управления, уяснить расстановку политических сил и пути проникновения Британии в ханства. Познакомившись с отчетом Н. П. Игнатьева о его экспедиции, Александр II сделал пометку: «Читал с большим любопытством и удовольствием. Надо отдать справедливость генерал-майору Игнатьеву, что он действовал умно и ловко и большего достигнул, нежели мы могли ожидать»⁷².

В результате экспедиции Игнатьев пришел к выводу, что дипломатические переговоры со среднеазиатскими правителями нецелесообразны, заключенные соглашения с ними – неэффективны, так как нет гарантий, что они будут соблюдаться.

Участники посольства призывали к активным наступательным действиям в Средней Азии. Эти взгляды со временем находили все большую поддержку у представителей высшей бюрократии, став к середине 60-х годов официальными.

Наряду с миссиями Н. В. Ханыкова и Н. П. Игнатьева с 1858 г. Петербург снарядил в Кашгар (Восточный Туркестан) экспедицию поручика русской службы, казаха по национальности Ч. Ч. Валиханова. Главная цель его вояжа сводилась «к изучению наиболее удобных путей сообщения с Кашгаром», а также сбору на месте сведений о стране, «имеющей для нас важное политическое значение»⁷³.

Валиханову предстояло также ознакомиться с внутренним положением Кашгара и установить степень влияния Англии на Юго-Западный Китай. Переодевшись купцом, 29 мая 1858 г. Валиханов вместе с караваном выходит из Семипалатинска. «При караване, – как он отмечает, – было 8 походных юрт; 100 верблюдов, лошадей 65, прислуги 34 человека и товаров на сумму 20 000 рублей серебром»⁷⁴. Преодолев каракиргизские кочевья и пройдя Тянь-Шань по маршруту: Верное, Иссык-Куль, перевал Заук, озеро Чатыр-Куль, перевал Туругарт, караван осенью 1858 г. прибыл в Кашгар. После Марко Поло и иезуита Гоеса (1603 г.) он первый проник в Кашгарию. Обосновавшись в Кашгаре, Валиханов ежедневно заводил новые знакомства с различными чиновниками, ремесленниками и купцами, священнослужителями мечетей и учеными медресе, собирая удивительные по полноте и глубине материалы. Общение со многими людьми позволило ему приобрести уникальные восточные рукописи, коллекции горных пород, старинных монет и медалей, гербарии, а также составить объективное представление об экономическом, политическом и военном положении провинции Синьцзян (Кашгар).

11 марта 1859 г. Чокан выехал из Кашгара и с немалыми трудностями 12 апреля достиг укрепления Верный. Летом того же года он вернулся в Семипалатинск. Свои наблюдения Ч. Валиханов подытожил в отчете «О состоянии Алтышара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-лу (Малой Бухарин)», опубликованном в 1861 г. Западносибирский генерал-губернатор Г. X. Гасфорт высоко оценил творение Чокана: «Это описание... знакомит довольно отчетливо с военным, политическим и торговым состоянием малоизвестной страны и выказывает слабое и ошибочное знание оной темы немногими географами, сведениями которых мы доселе руководствовались»⁷⁵.

В 1859 г. Валиханов был вызван в Петербург с отчетом о своей миссии. Труд о Кашгаре Е. П. Ковалевский назвал гениальным.

Александр II, как отмечает И. Стрелкова, с самого начала проявил большой интерес к экспедиции Валиханова, к личности офицера из инородцев, столь блестяще аттестованного Г. Гасфортом. Получив от Гасфорта представление Валиханова к ордену Святой Анны, император счел награду недостаточной и написал карандашом на полях: «Валиханову Вл...»⁷⁶.

Ч. Ч. Валиханов был произведен в штабс-ротмистры и награжден орденом Святого Владимира. По ходатайству Министерства иностранных дел и Генштаба Чокан был оставлен при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел и участвовал в составлении карты Средней Азии и Восточного Туркестана.

Результаты «трех миссий» составили для русского правительства подробную, но в то же время довольно мрачную картину о жизни среднеазиатских государств, а также о степени проникновения в эти страны влияния Англии.