Текст книги "Александр II и его время: Кн. 2"
Автор книги: Евгений Толмачев
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
Польское восстание было поддержано революционными силами России в лице «Земли и воли», пытавшейся совместно с польскими революционерами организовать восстание в Поволжье и Приуралье – так называемый «Казанский заговор». Эта попытка была предпринята весной 1863 г. по соглашению между руководителями восстания в Польше и Литве и землевольцами.
Сторонники немедленного действия – польские революционеры, Комитет русских офицеров в Польше и часть московской организации «Земли и воли» – рассчитывали вовлечь крестьян в борьбу авторитетом царской власти. В марте 1863 г. были подготовлены подложный царский «Манифест» и прокламации «Временное народной правление», призывавшие к немедленному восстанию и созданию органов революционной власти на местах для передачи земли в руки крестьян, уничтожения рекрутских наборов и осуществления других революционных требований. В составлении воззвания или манифеста от имени государя принимал участие представитель «белых» И. Кеневич. Манифест был напечатан в количестве 10 тысяч экземпляров и доставлен в Петербург для развозки через эмиссаров73. (Даже Герцен высказал отрицательное отношение к подложному манифесту.)
В марте 1863 г. офицер М. Черняк обсуждал с казанскими землевольцами план захвата Казани как центра восстания, но большинство казанцев его не поддержало. Казанские землевольцы отказались распространять подложный манифест, но они активно распространяли прокламацию, призывавшую к подготовке организованного восстания против царской власти. «Казанский заговор» не увенчался успехом и был разгромлен. Действия его участников остановлены многочисленными арестами. К следствию было привлечено 40 человек. И. В. Кеневич, офицеры Н. К. Иваницкий, А. Мрочек и Р. И. Станкевич (6 июня 1864 г.) и М. А. Черняк (11 октября 1865 г.) были расстреляны. 5 человек сосланы на каторгу.
С разгромом польского восстания и русских революционных организаций распалось и общество «Земля и воля».
Восстание 1863—1864 гг. стало основной вехой, отделявшей в истории Польши эпоху феодализма от эпохи капитализма. Оно вошло в историю страны как неудавшаяся буржуазная революция. Восстание явилось самым массовым и длительным из всех освободительных движений польского народа.
Сейчас, когда мы имеем возможность объективно и непредвзято оценивать происшедшие события, возникает вопрос: была ли необходимость в январском восстании 1863 г.? Разве мало напрасных жертв было принесено в июльском восстании 1830—1831 гг.? Ведь тогда была отменена конституция, предоставленная Польше в 1815 г.! Мятеж 1863—1864 гг. продолжался 1 год и 4 месяца и принес огромные страдания не только польскому народу, но и народу России, сыновья которого вынуждены были участвовать в подавлении вооруженного восстания.
С самого начала восстание было обречено на провал своим авантюризмом. Зачинщики восстания переоценили свои силы. В повстанческих отрядах сражалось всего около 50 тыс. человек. Повстанцы имели 1 229 столкновений с русскими войсками, в большинстве случаев это были мелкие стычки.
В Царстве Польском произошло 956 боев, в Литве и Белоруссии – 237, на Украине – 35. Из числа повстанцев к весне 1864 г. на полях сражений погибло около 20 тыс. человек, казнено 396, добровольно сдалось войскам около 15 тыс.74
Данные официальной царской статистики свидетельствуют о том, что за участие в восстании по Виленскому военному округу (включая Августовскую губернию) с начала восстания по 1 января 1865 г. временным полевым аудиториатом (военным судом) казнено, сослано на каторгу и поселение, отдано под надзор полиции 21 712 человек. Из них: ксёндзов – 294, лиц привилегированных сословий – 6443, «простолюдинов» – 14 975 человек75. Из 183 человек русских повстанцев, попавших в руки царских войск, 89 было казнено, большинство других осуждено на длительную каторгу»76.
В ходе мятежа конфисковано имений в Царстве Польском – 1660, в Литве, Белоруссии и на Украине – 1760.
В результате восстания эмигрировало из Польши за границу около 7 тыс. человек, главным образом во Францию, Швейцарию и Турцию, в меньшем числе в Италию, Бельгию, Англию, Германию и Америку.
Руководители восстания делали ставку на помощь европейских держав. Западноевропейские же правительства, подняв шумную антирусскую кампанию, для видимости вели игру в поддержку поляков, а на деле преследовали только собственные корыстные цели.
Поражению восстания способствовали нежелание его руководителей удовлетворить требования крестьян, а также националистические притязания польской шляхты и буржуазии на украинские, белорусские и литовские земли.
В конечном счете восстание не ускорило, а значительно задержало многие общедемократические преобразования, обещанные Александром II польскому обществу.
В Польше были ликвидированы последние следы автономии, в 1867—1868 гг. упразднены Государственный и Административный советы, в 1874 г. наместничество. Само название Царство Польское было в 1867 г. вытеснено термином Привислинский край.
Глава семнадцатая
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ.
ПОСЛЕДНИЕ ДРАМАТИЧЕСКИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
АЛЕКСАНДРА II
Закружились бесы разны...
1. Общественное движение 60-х годовА. С. Пушкин
Известно, что первые шесть лет после воцарения Александра II на престоле протекали внутри страны довольно спокойно. В эти годы никто в России на поднимал руку на
государственный порядок. Общество испытывало чувство наступившей весны после тридцатилетней суровой зимы Николаевского царствования. В числе фактов, знаменовавших обновление жизни, было возвращение из ссылки декабристов и петрашевцев. Просвещенное общество восторженно приветствовало молодого императора, взявшегося за преобразования всех отраслей управления. Даже А. И. Герцен, основавший «Вольную русскую типографию» в Лондоне (1853) и издававший с середины 1857 г. первую русскую революционную газету «Колокол», не шел в своей оппозиции далее освобождения крестьян с землей, отмены цензуры и телесных наказаний1.
В то время Герцен не требовал даже ограничения самодержавия. Центральным пунктом его программы был крестьянский вопрос.
Герцен считал обличение злоупотреблений правительства и его агентов одной из важнейших своих задач. В ярких красках и со свойственным ему остроумием он беспощадно обнажал различные безобразные происшествия, невежество тогдашних государственных деятелей, министров, статс-секретарей, губернаторов и других. Для этого он завел в «Колоколе» особый отдел «Под суд», попасть в который многие боялись более, чем под настоящий суд, действующий именем его величества. При всем этом он выражал глубокое почтение к самому Александру II. «Ты победил, Галилеянин!» – воскликнул Герцен, узнав о личном почине царя в деле упразднения крепостного права2.
Когда же был подписан акт освобождения, он приветствовал державного его виновника именем «Освободителя»3.
Между тем положение 19 февраля 1861 г., рассматривавшееся многими помещиками как акт произвола и насилия над их законными правами, в то же время не удовлетворило значительную часть крестьян. Они не могли признать подлинной «волей» положение 19 февраля, обязывавшее их в течение нескольких лет по-прежнему отбывать барщину и платить оброки за землю, которая, по их понятиям, должна была остаться у них бесплатно. Положение 19 февраля составляло целую книгу, написанную совершенно непонятным для крестьян языком, из которой сельские грамотеи могли произвольно выдергивать отдельные фразы и слова и придавать им различный смысл.
По официальным сведениям, в 1861—1863 гг., как уже отмечалось в главе 3, произошло более 1100 крестьянских волнений. Среди них наиболее крупное было в селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии. Только весной и летом 1861 г. волнения охватили разные местности 20 губерний. В 1861 г. революционный демократ и публицист Н. А. Серно-Соловьевич издает в Берлине брошюру4 с сильной и едкой критикой положения 19 февраля и в особенности работ финансовой комиссии за то, что она отказалась под давлением сверху от идеи обязательного выкупа.
Затем он издает в Петербурге подпольный листок «Великорусс», в 3-м (и последнем) номере которого излагает следующую программу: 1) вся земля, которой крестьяне пользовались при крепостном праве, должна быть у них оставлена и закреплена в их собственность при помощи выкупа, который, однако же, должен быть уплачен помещикам не одними крестьянами, а всеми классами народа; 2) должны быть созваны народные представители для выработки конституции для России; 3) такое же собрание должно быть созвано в Варшаве, чтобы поляки могли устроить судьбу своей родины, сообразно ее потребностям5.
Подобные прокламации и воззвания, отпечатанные в тайной типографии, готовились в кружках «Земская дума», «Земля и воля» и других. Наиболее резкие требования были выставлены в прокламации, написанной Н. В. Шелгуновым (при вероятном участии писателя и поэта М. Л. Михайлова)6, – «К молодому поколению» – и распространенной в сентябре 1861 г. в Петербурге. В ней говорилось о насильственном перевороте, ниспровержении государственного и общественного строя, всеобщем переделе земли, замене постоянного войска народным ополчением. Содержались и угрозы Александру II и вообще династии Романовых: «Нам нужен не царь, не император, не помазанник божий, не горностаевая мантия, прикрывающая наследственную неспособность; мы хотим иметь главою простого смертного, человека земли, понимающего жизнь и народ, его избравший. Нам нужен не император, помазанный маслом в Успенском соборе, а выборный старшина, получающий за свою службу жалование»7.
Властителями дум молодежи в это «прокламационное время» являлись Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Герценовский «Колокол» беспрепятственно передавался из рук в руки.
Статьи Чернышевского и Добролюбова воспринимались как откровение. В 1860 г. из рядов университетской молодежи появляется новый пророк молодого поколения Писарев8, который завоевывает в литературе сразу видное положение «дерзкого и пылкого полемиста, не признающего ничьих авторитетов». Несколько позже (в 1865 г.) он дописался до отрицания значения творчества А. С. Пушкина для современности. «Позвольте нам, юношам, – писал он в мае 1861 г., – говорить, писать и печатать; позвольте нам встряхивать своим самородным скептицизмом те залежавшиеся вещи, ту обветшалую рухлядь, которые вы называете общими авторитетами...» «Вот заключительное слово нашего юного лагеря, – отмечал он там же, – что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдерживает удар, то годится; что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть»9. Не знаешь, чему здесь удивляться более – дерзости или нелепости.
Критический дух не замедлил проявиться прежде всего в отношении к профессорам. В аудиториях в привычку вошли рукоплескания, свистки и шиканье. Затем последовало несколько случаев изгнания нелюбимых профессоров из аудитории. В Киеве, затем в Москве, Петербурге и повсеместно возникли воскресные школы, открывавшиеся частными лицами, профессорами, офицерами при полках, священниками, светскими дамами и скромными девушками, стремившимися внести свою лепту в дело народного просвещения. В некоторых таких школах были обнаружены следы революционной или нигилистической пропаганды.
Осенью 1861 г. среди студентов Петербургского, а затем и провинциальных университетов произошли беспорядки, следствием которых явилось исключение из университетов значительной части участников беспорядков и высылка их под надзор полиции в разные города страны. Петербургский и Казанский университеты временно были закрыты.
Университетские беспорядки, как и другие уже чисто революционные проявления, имели непосредственную связь с развивавшимся в то время польским движением. Свидетельства многих современников, описывавших волнения студентов в Москве, Петербурге и особенно в Киеве, прямо указывают на существование польской пропаганды как на один из факторов брожения в студенческой среде10. Бесспорно, что среди польских революционеров и националистов была очень популярна мысль о достижении победы над русским правительством при помощи распространения смуты внутри России.
В 1863 г. были опубликованы некоторые документы, захваченные при обыске у графа Замойского, и между ними программа восстания, составленная революционным генералом Людвигом Мерославским 1 марта 1861 г. В ней проводились в развязном тоне, с замечательным легкомыслием и цинизмом следующие маккиавеллевские идеи: «Неизлечимым демагогам, – писал Мерославский, – нужно открыть клетку для полета за Днепр. Пусть там распространяют казацкую гайдаматчину против попов, чиновников и бояр, уверяя мужиков, что они стараются удержать их в крепостной зависимости. Должно иметь в полной готовности запас смут и излить его на пожар, зажженный уже во внутренности Москвы. Вся агитация малороссианизма пусть перенесется за Днепр; там обширное пугачевское поле для нашей запоздавшей числом хмельничевщины. Вот в чем состоит вся наша панславистическая и коммунистическая школы! Вот весь польский герценизм! Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности царизма... Пусть себе заменяют вдоль и поперек анархией русский царизм, от которого наконец освободится и очистится соседняя нам московская народность. Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит «для вашей и нашей свободы» (слова из статьи «Колокола». – Авт.). Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет наказываться смертью, как государственная измена»11. Эта предательская по отношению к русским радикалам и к русскому народу программа Мерославского могла бы, конечно, оттолкнуть от поляков всех русских радикалов и революционеров, но она стала известна лишь в 1863 г.
Под идейным влиянием Герцена и Чернышевского для подготовки и руководства крестьянской революцией осенью 1861 г. в Петербурге возникает тайное революционное общество разночинцев «Земля и воля», просуществовавшее до весны 1864 г. Важную роль в основании и руководстве общества сыграли братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьевичи, А. А. Слепцов, Н. Н. Обручев, В. С. Курочкин, Н. И. Утин12. Центр общества имел тесную связь с редакцией «Колокола» и с М. А. Бакуниным. В основе программы «Земли и воли» лежала прокламация Н. П. Огарева13 «Что нужно народу?», опубликованная в «Колоколе» в июле 1861 г. Отвечая на поставленный в названии прокламации вопрос, Огарев сформулировал основные программные требования революционной демократии: передача крестьянам земли, «которой теперь владеют», сокращение размеров выкупа и податей государственных крестьян, общинное владение землей, сокращение армии, избавление народа от засилья чиновников, введение уездного и губернского самоуправления и всенародного представительства.
Прокламация призывала народ «сближаться с войском», «собираться с силами», чтобы дружно и твердо «отстоять против царя и вельмож землю мирскую, волю народную да правду человеческую».
«Земля и воля» стремилась объединить на федеративных началах существовавшие и вновь возникавшие при ее участии кружки в обеих столицах и на местах. В 1862 г. было создано 14 местных организаций. Наиболее крупным являлось московское отделение, насчитывавшее около 400 членов. К нему примыкала и группа московских студентов П. Г. Заичневского14. В конце 1862 г. к «Земле и воле» присоединилась русская военно-революционная организация, возникшая в Царстве Польском под руководством А. А. Потебни15.
В 1862 г. общественное возбуждение все усиливалось. В большом количестве появились подпольные листовки и воззвания. Они рассылались по почте, разбрасывались по улицам столицы и даже в Зимнем дворце. В некоторых были призывы поднять на виселицу царя и аристократов. Весной этого года вышла в свет знаменитая прокламация «Молодая Россия», составленная Заичневским, которая проповедовала беспощадную резню. В прокламации вся Россия делилась на две партии: партия угнетаемых – народная партия, во главе которой должна стать передовая молодежь; партия угнетателей и эксплуататоров – императорская партия. Выход из гнетущего положения, в котором находится Россия, один – революция, «...кровавая, неумолимая революция, которая должна изменить радикально все, все без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка». «Мы не страшимся ее, – писал Заичневский, – хотя и знаем, что прольются реки крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы, мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление; мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы поскорее она, давно желанная!..» Имеется в виду устроить федеративный коммунистический строй: общественное землевладение, общественные фабрики и лавки, общественное воспитание детей. Требуется уничтожение брака, «как явления в высшей степени безнравственного и немыслимого при полном равенстве полов, а, следовательно, и уничтожение семьи, препятствующей развитию человека, и без которого немыслимо уничтожение наследства».
Проведение всей этой программы предполагалось якобинским путем, и хотя учреждается выборное национальное собрание, но выборы должны происходить под контролем и влиянием якобинского правительства. При исполнении этой программы возлагается надежда на народ и в особенности на старообрядцев, но инициатива должна принадлежать молодежи и войску (!). Прежде всего предполагался поход на Зимний дворец и истребление всех живущих в нем во имя «социальной демократической республики русской». Если императорская партия будет защищать дворец, то ударить на нее «в топоры». «Тогда бей императорскую партию, не жалея, как она не жалеет нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столицы, бей по деревням и селам! – Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот враг наш, а врагов следует истреблять всеми способами. Но не забывай при каждой новой победе, во время каждого боя, повторять: «Да здравствует социальная и демократическая республика русская». А если восстание не удастся, если придется нам поплатиться жизнью за дерзкую попытку дать человеку человеческие права, пойдем на эшафот нетрепетно, бесстрашно и, кладя голову на плаху или влагая ее в петлю, повторим тот же великий крик: «Да здравствует социально-демократическая республика русская!»16. Поражает удивительное предвидение новых бездушных пророков и чудовищная, нечеловеческая ненависть к так называемой императорской партии.
Воззвание это появилось как раз накануне пожаров в Петербурге и происшедших в различных местностях России. В народе ходили о пожарах и поджигателях самые нелепые слухи. В бумагах Е. Павловой, отобранных при аресте, нашли следующую запись: «Пожар имеет в себе что-то революционное. Он смеется над собственностью, нивелирует состояние».
Многие обвиняли в поджогах поляков, но большинство считало виновниками студентов. Правительство, встревоженное пожарами и прокламациями, прибегло к чрезвычайным и энергичным мерам. Были закрыты воскресные школы, приостановлены издания ряда печатных органов, в том числе «Современника», «Русского слова» (на восемь месяцев).
Для расследования революционных обществ образовали особую следственную комиссию под председательством статс-секретаря князя А. Ф. Голицына. Комиссией проведен ряд обысков и арестов. В числе прочих были арестованы и преданы суду по обвинению в составлении и распространении прокламаций Чернышевский и Серно-Соловьевич. Правительство, смотревшее до тех пор сквозь пальцы на распространение «Колокола» и на постоянные визиты русских путешественников к Герцену, вынуждено было проявить строгость и в этом отношении. Для предупреждения появления в будущем прокламаций изданы особые правила о надзоре за типографиями, литографиями и т. п. заведениями. Лица, изобличенные в преступных деяниях, были отправлены в ссылку в Сибирь на каторжные работы и на поселение на длительный срок. (Тяжелая участь выпала Чернышевскому. Более 20 лет провел он в Петропавловской крепости, на каторге и в ссылке.)
Поворот в общественном мнении произошел в связи с начавшимся в начале 1863 г. мятежом в Царстве Польском и в Западном крае. При первых слухах о возможности отторжения от России Литвы, Белоруссии, юго-западных малорусских губерний, Смоленска и Киева, вследствие вмешательства в польское дело западноевропейских держав, русская молодежь очнулась, отрезвилась, прозрела и примкнула к единодушному выражению патриотических чувств всего русского народа. Воззвания, печатавшиеся в Лондоне и распространяемые в России по указанию Варшавского Жонда среди образованных слоев общества, а также среди армейских масс и крестьянства, не достигли цели. Кумиром общества в то время стал известный русский публицист и издатель журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости» М. Н. Катков, которого впоследствии В. И. Ленин незаслуженно окрестил «националистом», «шовинистом» и «бешеным черносотенцем». Катков первый из влиятельных журналистов понял значение сложившихся политических обстоятельств и ту роль, которую может сыграть при этом общественное мнение страны, ярким выразителем которого он и явился. С особой резкостью он стал нападать с 1862 г. на журналы, считавшиеся представителями нигилистического направления, и на «Колокол» Герцена. Опубликование в 1863 г. циничной программы польского генерала Мерославского страшно скомпрометировало в глазах всего русского общества и польских революционеров, и тех русских, которые им помогали. В крайне неловкое положение попало тайное общество «Земля и воля» и «Колокол» Герцена.
Престиж «Колокола» резко упал. Если в первые годы своего существования он расходился в количестве 2000–2500 экземпляров, к концу 1863 г. тираж опустился до 500, а с 1868 г. выход его прекратился совсем. Как выразился французский историк Э. Оман, «диктатура мнения» перешла к Каткову»17.
После польских событий стихли проявления революционного брожения в империи. По инициативе Александра II были сделаны первые шаги к созданию правового государства: политические дела передавались в ведение суда присяжных, учреждена адвокатура, установлена несменяемость судей, введены земские учреждения, смягчена цензура.
11 января 1865 г. императору был направлен адрес московского дворянства о созыве Земской думы. Желая предупредить повторение подобных ходатайств и заявлений со стороны дворянства других губерний, Александр II объявил в рескрипте от 29 января на имя министра внутренних дел Валуева, что совершившиеся преобразования достаточно свидетельствуют о его постоянной заботливости улучшать и совершенствовать в им самим предопределенном порядке разные отрасли государственного устройства: «Прошедшее в глазах всех моих верноподданных должно быть залогом будущего».
Однако крамола, революционная и социалистическая бесовщина, возрождались. Нашлись беспечные, легкомысленные и полуобразованные люди, которые с жадностью набросились на проникшие в Россию с Запада в самом извращенном и грубом виде социальные идеи и взяли их себе на вооружение.
Эти беспокойные головы возомнили себя знатоками общественного прогресса, творцами истории, разрабатывали умопомрачительные программы и прожекты и с непреклонной решительностью пытались их осуществить, используя любые средства. Не отдавая отчета в своих действиях, попирая все нормы морали и нравственности, они не останавливались ни перед какими жертвами.
