Текст книги "Охота на выбивание [СИ]"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 4

– Сволочь, – сказала Вера, но это прозвучало не как утром, зло, а негромко и устало. Она развернулась, и ушла. Проследив взглядом, как силуэт женщины скрылся за деревьями, Астафьев обернулся к Зотову.

– Это ваш нож, гражданин Зотов?

Тот облизал губы, потом кивнул головой.

– Да, мой. Только Аркадия я не убивал. Я не знаю, это кто-то нашел мой нож, и убил его.

– То есть, вы отказываетесь признавать свою вину? – уточнил Юрий.

– Да, я его не убивал.

– Хорошо, это будет зафиксировано в протоколе.

По идее надо было после этого объявить подозреваемому о мере пресечения, но в тех условиях, в каких они вынуждены были обитать, это казалось большой глупостью. Запирать его было негде, все коттеджи вместо замков имели шпингалеты, разве что в том погребе, где лежали трупы.

– Ну что ж, парни, давайте брезент, – велел Астафьев.

– Ну вот! Ехал на охоту, а попал на погрузочно-разгрузочные работы, – устало пошутил Демченко.

– А говорят, что на перевозке трупов обычно используют пятнадцатисуточников. Нам то кто давал пятнадцать суток? – попробовал пошутить Вадик, но улыбкой его никто не поддержал.

Через полчаса Максимов составил компанию своему гостеприимному хозяину.

Когда Юра-Штурман повесил замок на подвал, Прокопьев взглянул на часы, и заметил: – Время еще десять часов, а словно полдня прошло. Жрать, однако, хочется. Что бы нам такое сообразить? У меня харчи почти кончились.

– Как ты, есть-то, можешь? Тут эти трупы, а ты о еде? – спросил Васин. Потом он чуть задумался, и согласился. – Вообще-то, можно было что-нибудь сожрать. Я вчера только обедал. Потом Палыч весь аппетит отбил. Что бы, действительно, такого съесть?

– Как что, уток надо потрошить, – предложил Демченко.

– Ну, это долго, – скривился Васин.

– А быстро только кошки рождаются, Коля, – скривился Демченко. – Давайте тогда, собирайте, что у кого осталось, и айда в беседку. После вчерашнего перепоя мне как-то легче на воздухе.

Харчей у народа осталось еще много, по крайней мене на завтрак хватило всем. Завтракали в беседке, под аккомпанемент все непрекращающегося дождя. Сначала настроение было тягостное. Помянули Аркадия, потихоньку, с оглядкой на Императора позлословили о возможном убийце Максимова. Но постепенно публика «разогрелась», пошли тосты, анекдоты, благо спиртного все привезли немеренно. Нашелся и еще один повод для веселья, дождь, наконец-то, начал утихать, и постепенно прекратился совсем. Резким контрастом всей этой веселой компании смотрелись супруги Зотовы. Они и сидели по разные стороны стола, и выглядели как на настоящих похоронах. Вера почти ничего не ела, только все потягивала темное, тягучее вино, "Черный лекарь", запас бутылок, которого в багажнике "Ланд Крузера", казалось, был неисчислим. Сам Зотов пил только водку, причем в таких количествах, что было удивительно, как он еще держатся на ногах.

Неожиданно в разговор мужчин вмешалась Вера.

– Как вы так можете шутить, когда двое ваших товарищей лежат сейчас мертвыми?! Неужели вам ничуть их не жалко, не страшно, не жутко?

Охотники переглянулись.

– Ну, Вера… Олеговна, – Прокопьев с явным трудом вспомнил отчество Зотовой. – Мы вот с Юркой, например, люди военные. Это уже у нас было и не раз. В том же Афгане. Сидишь так же вот, беседуешь с мужиками, спирт пьешь, а потом вылет, и через час его уже несут мертвым. А бывало и так, что там оставались, и хоронить было нечего…

Он замолк, а в разговор вступил Демченко.

– Мы же, Оля, тут все охотники. Это только Колька вон крови боится, а так… Животное иногда более жалко, чем человека. Я, помню, подошел одну косулю добить, нож вытащил, а она голову подняла, взглянула на меня… А глаза у них красивые, как у женщин. Так и не смог ее добить, Сомова тогда попросил.

– Все равно это жестоко, – она замолкла и отвернулась. Все немного помолчали, потом разговор невольно перешел на покойного Сомова и судьбу его турбазы.

– Да, а кому ж теперь «Дубки» отойдут? – спросил Васин, рассматривая занесенный сильным порывом ветра здоровенный дубовый лист. – Детей у Палыча не было, значит государству?

– Да хрен ему, а не государству, – неожиданно окрысился Зотов. – Я с Палычем почти договорился о продаже «Дубков».

– Это когда это? – удивился Соленов.

– Да, был разговор, дня три назад. Палыч был в городе, приезжал ко мне, кабель ему опять был нужен, электрический, времянку хотел сделать, на те вон коттеджи, восстанавливать их думал, – он кивнул головой в сторону самых разрушенных строений. – Так, подпили мы хорошо, и я его тогда почти уломал. Обещал он подумать. Сказал, что если продаст «Дубки», то только мне.

– Ну, теперь он уже не подумает, – махнул рукой Демченко. – А, в самом деле, что будет с "Дубками"? – обратился он к Соленову. – Вы то уж, Семен Константинович, должны это знать?

– Да, а что с ними будет? Ничего. С полгода подождем, а потом выставим на торги. Кто больше заплатит, тот тут и будет хозяином.

Говоря это, Соленов пристально рассматривал что-то за спиной Астафьева.

– Это что он там делает? – спросил он, кивая куда-то вверх. Обернувшись, следователь увидел, что на крыше самого высокого здания турбазы, столовой, стоял Юра-Штурман с биноклем в руках. Он сосредоточенно, методично, осматривал окрестности. Столовая же стояла на самой вершине редкого в этих местах холма, так что отсюда сторож мог увидеть очень много.

– Юра бдит, – пошутил Васин, – бережет имущество пока неизвестных ему хозяев.

– А, как вы не гадайте, все равно я эту базу куплю, – заявил Зотов, и в этом упрямом голосе был кусочек того, прежнего Зотова.

– Да, ладно тебе, Иваныч! – засмеялся Демченко. – Тебе бы сейчас не сесть лет на десять, вот такая программа минимум.

– Хрен вам, а не барабан! – Зотов сунул руку под сгиб локтя. – Я за чужие грехи садиться, не намерен. Ни Палыча, ни Аркадия я не убивал. Не докажите. И турбазу я все равно куплю!

Тут в разговор неожиданно вмешался Прокопьев.

– А что вы это делите шкуру неубитого медведя? Турбаза отойдет к законному наследнику Палыча.

– Какому наследнику, что ты несешь? – попробовал урезонить его Соленов. – Откуда у него дети? Не было их у него никогда.

– Нет, дети то у него, наверняка были, только об этом знают одни мамаши, которых он осчастливил, – пошутил Демченко. – По женскому полу Пал Палыч был токарем высшего разряда, такие узоры нарезал в свое время!

– Ни "какому такому", а простому! – настаивал Прокопьев. – Турбаза останется законному сыну Пал Палыча, Ивану Павловичу Суконину.

– Откуда он взялся, сын то этот? – спросил Васин.

– Оттуда! От верблюда! – настаивал вертолетчик. – Палыч, оказывается, раньше был женат на одной подруге, не здесь, еще на родине, в Минске. Произвели они с этой дамой сына, и тут же разбежались. Потом Палыч переехал сюда, женился. А сын его потом уже разыскал, через много лет. И он сюда приезжал, и Пал Палыч к нему в гости в прошлом году в Тюмень ездил.

– А ты то откуда это все знаешь? – спросил Соленов.

– А мы с сыном Палыча служили в одной эскадрилье, – пояснил Виктор. – Вот, Юрка слезет, он подтвердит. Мы как на Палыча то вышли, через Саньку Суконина, он тогда зампотехом полка у нас был, это потом в Сибирь уехал, нефтедоллары качать. Как наш полк из Крыма сюда вывели, он первым делом отца родного и отыскал. Мы ж в Гражданском стояли, а тут сорок километров от Кривова. Потом мы все втроем дембельнулись, Ванька в Сибирь уехал, я тут остался, а Юрка вон, вообще, с женой развелся, квартиру ей оставил, а сам в «Дубках» поселился.

– А Суконин то он отчего? – спросил Васин.

– Это по второму браку матери. Но в паспорте у него так и было записано: "Отец – Павел Павлович Сомов". Сам видел.

Между тем пределы человеческих возможностей по потреблению алкоголя у одного из беседующих оказались все-таки не безграничны. Зотов резко качнулся в сторону, потом попытался встать, но его занесло, и, развернувшись вокруг своей оси, он упал на пол беседки вниз лицом. Это было всеми воспринято с дружным смехом. Императора начали поднимать, потом потащили в его коттедж.

– Заприте его там! – крикнул вслед мужикам Астафьев.

– Да что толку то, шпингалетом что ли? Окна то все равно открываются, – ответил Васин.

– Ну, все равно, закройте!

После этого Астафьев снова начал дозваниваться до прокурора. Такого извиняющего тона из уст главного надзирателя за исполнением законов в его городе Астафьев еще не слышал ни разу.

– Юрий Андреевич, просто какая-то череда фатальных неудач, – вещал Кудимов. – Катер пришел, не было бензина. Нашли бензин – вышел из строя мотор. Сейчас пробуем подключить рыбнадзор, но это все вопрос времени.

– То есть, сегодня мне вас уже не ждать? – уточнил Юрий.

– Почему? Если все решиться за два часа, то у вас мы будем до захода солнца.

– Хорошо, только у моего сотового садятся батареи, а света тут нет. Еще с полусуток, и связь прервется.

– Вас понял, постараемся успеть.

Когда Юрий закончил свои переговоры, к нему подошла Вера.

– Юрий Андреевич, я не хочу оставаться в одних стенах с этим убийцей, мне страшно. Можно я переселюсь в коттедж Сомова? Я еще замерзла до смерти, а там хоть есть камин.

– Хорошо, только я сначала запру куда-нибудь ружья, все же вещественные доказательства.

Они прошли в коттедж, и когда уже поднимались на крыльцо, из-за угла дома показался Ветров. Астафьев его не увидел, а вертолетчик, чуть подумав, решил не тревожить капитана, и решительно зашагал куда-то в глубь леса.

Разместив женщину, и разведя в камине огонь, Астафьев спросил устроившуюся в кресле Веру: – Скажите, Вера, все то, что вы сказали про Максимова, это правда?

– Про что? – не поняла она.

– Про все. Что он собирался на вас жениться, что вы были в его машине?

Та вздохнула, плотнее укуталась пледом.

– В машине мы действительно с ним были, а вот насчет женитьбы… Нет, не предлагал. Это я уже так, мечтала. Сашку хотела уесть.

– Скажите, а вы действительно думаете, что ваш муж мог убить Максимова?

Та пожала плечами.

– Не знаю. Мы с ним живем уже пятнадцать лет, и все это время он меня ревнует, все это время жуткие ссоры. И ножом он мне угрожал, и из ружья стрелял. Только все как-то мимо у него получалось. Не хватало ему духу действительно кого-то убить. Морду набить – это он может, и то, если мужик послабже его. А если нет, то наорет, настращает, и пятками назад. Он актер, только плохой актер, скорее позер.

– Понятно, – сказал Юрий, – располагайтесь, отдыхайте.

Мужиков он застал все в той же беседке. Разведя для тепла в мангале огонь, они сели кружком и дружно ощипывали уток.

– Стрелять люблю, – заявил Васин, с брезгливой миной дергающий из крыла утки по перышку, – но ощипывать и разделывать – нет. Я даже жену приучил к этому. Валька моя любую дичь ошкуривает за милу душу, хоть уток, хоть зайцев. Разделывает, тоже, профессионально. Она у меня за любого мясника сгодиться.

Увидев подходившего Астафьева, он спросил: – Слышь, начальник, погода устанавливается. Может, пойдем, вечерком, погоняем чирков?

Юрий отрицательно покачал головой.

– Ну, уже нет! Еще подстрелите, друг друга, потом начальство с меня голову снимет. И так уж с Максимовым перебор, не думал я, что так может быть. Да, Вадик, а что ты там вчера сказал про Веру? Что-то типа того, дескать: "Зотов нашел, кого еще привезти. Вроде, как головешку в улей сунул".

– А, это! – Вадик засмеялся. – Репутация у ней такая, нехорошая. У нас в «Руси» как-то свадьба была, так Зотов там такой скандал закатил. Он ее между этажами с каким-то музыкантом застал. Всю морду тому разбил.

– А ей?

– А ей что, ей ничего. Она со смехом убежала вниз. Он ее и пальцем не тронул.

– Вера всегда такой была, – начал свой рассказ Соленов. – Я же ее тоже хорошо знаю, хотя трахать не трахал, хвастать не хочу. Она после школы сразу пошла секретарем к Сомову, тот тогда директором школы был. Говорят, что он ее и «распечатал». Потом он на повышение пошел, в ГОРОНО Веру с собой забрал. А потом Палыч на пенсию ушел, а Вера по наследству перешла к Максимову. Тот ей ребенка и сделал, ни для кого это секретом не было. Сашка, вылитый Максимов, такой же глазастый. Сейчас где-то в Англии учится, в каком-то престижно колледже.

– А Зотов тогда кем был? – спросил Юрий.

– Зотов тогда уже торговлей занимался, какой-то чин важный был в ГОРТОРГе, не то заместитель, не то главный товаровед, я уж и не помню. Он и тогда то, при социализме, как сыр в масле катался, а потом вообще, ветер в паруса поймал, и вперед. У него только в областном центре магазинов восемь, это про которые мы только знаем. А уж доля во всяких там ООО, ЗАО и ОАО – это и сама налоговая полиция не разберет.

– Что ж он тогда в нашем Кривове живет? Дыра ж дырой, – не понял Прокопьев.

– А у него тут целое поместье, гектаров восемь, – пояснил Соленов. – У Сашки даже стенд для стрельбы по тарелочкам есть, представляете?

– То-то он так хорошо стреляет, – понял Астафьев.

– Каждый день, – подтвердил Соленов. – Часа по два палит. Так вот, он тогда в Верку влюбился как пацан, по уши. Развелся со своей прежней, Нинкой, хотя у той уже двое детей было, и женился на Вере, хотя она уже была беременна, и он знал от кого.

– Понятно, – вздохнул Юрий.

В этот момент запиликал мобильник Астафьева. Выслушав сообщение, Юрий с довольным лицом сообщил всем.

– Все, катер готов, через часок, другой, они будут здесь.

– Ну, нашел чем обрадовать! Если бы они паром пригнали, вот это было бы здорово, а так что? Допросами замучают, и все, – под смех остальных заявил Прокопьев. – Ну, что уток будем жарить? Где у нас Юрка? Пусть дает соль, перец и все прочее.

Навестить тезку пошел сам Астафьев. Увы, на вагончике Ветрова висел замок. В поисках вертолетчика все разбрелись по базе, но и на крики сторож не отзывался.

– Куда он девался? – недоумевал Прокопьев. – Он не с этой там снова? – он кивнул в сторону коттеджа, где сейчас обитала Вера.

– Не знаю, – Юрий пожал плечами. – Не было его там. Может, снова какие-нибудь верши ставить ушел?

Астафьев решил все же сходить к Вере, но, завернув за угол, наткнулся на Соленова, с озабоченным видом державшего в руках мобильник.

– В чем дело, Семен Константинович? – спросил Юрий.

– Да, вот, мобильник сел. Как теперь до дому дозвониться, не знаю.

– А в машинах зарядных устройств ни у кого нет? – спросил подошедший Васин.

– Точно! – обрадовался Соленов. – Как я не догадался.

– У меня нет, – ответил Прокопьев.

– Надо спросить у остальных, – предложил Васин.

На заданный вопрос все дружно пожали плечами, потом Вадик нерешительно ответил.

– Кажется, у Максимова был зарядник. Я видел мельком, как он в прошлую охоту заряжал свою мобилу.

Все четверо пошли к джипу Максимова. Васин открыл дверцу, до половины забрался в машину.

– Есть, – довольно заметил толстяк, он хотел сказать что-то еще, но тут вдруг отпрянул, стукнулся затылком о притолок машины и резко попятился назад, рассматривая окровавленные руки. На лице его отразился ужас.

– Боже мой, это что ж, его здесь, что ли, убили? – спросил он.

Астафьев подошел к машине, заглянул вовнутрь. На светлой коже сидений хорошо была видна большая лужа крови. Юрий вытащил из замка ключи, закрыл двери, нажал кнопку секретки, потом потер пальцами лоб.

– Не подходите к его машине, – велел он, – лучше не надо.

В это время Васин подняв руки, как сдающийся немец, и с подвыванием бежал к ближайшей воде, мосткам на протоке. Все остальные стояли в явном шоке. Даже им, привыкшим к крови, было не по себе. Только один человек, казалось, не обратил на внимание на эту отметину смерти.

– А, вот, в машине Зотова есть зарядник, – обрадовался Соленов, продолжавший обходить машины. Он открыл дверцу "Ланд Крузера". – Я поставлю свой сотовый на полчасика? У меня внук что-то приболел, волнуюсь. Не, знаю, как там жена с ним одна справиться, или нет.

– Конечно-конечно, – согласился Юрий. – Я чур за вами, мой тоже уже садиться.

Весть о том, что Максимова на самом деле убили в машине, удивила остальных собравшихся не меньше, чем Астафьева.

– И зачем его нужно было вытаскивать, тащить метров за сто? – за всех спросил Демченко.

– Слушай, может, тут у нас маньяк, какой завелся? – спросил Прокопьев.

– Ага, я же еще вчера говорил, что это кривовский вариант "Десяти негритят", – засмеялся Долгушин. – Пока нас всех не переубивают – не успокоятся.

– Ну, тебя, Вадик, – отмахнулся от него подошедший со стороны протоки Васин. – И так уже от всего этого волосы дыбом встают.

Минут двадцать до этого он старательно, с мылом отмывал окровавленные руки.

– Откуда у тебя волосы, колобок, в штанах, что ли? – поинтересовался Демченко.

– А хоть бы и там! Я как вляпался руками в это… – он брезгливо тряхнул смертельно чистыми руками. – Так у меня мурашки по всему телу, не то, что на ногах, аж под мышками волосы торчмя встали.

– Да, слаб ты, брат, до чужой крови, – поддел его Прокопьев.

– Да нет, я и уток разделываю, и вообще. Но тут же человеческая кровь, да еще Максимова! – Васин был не на шутку огорчен. – Я же Аркашу с детства знаю, на одной улице росли, он лет на пять старше. А тут вот он, с ножом в сердце в кустах лежит. Да, – Васин оживился, – а на той стороне протоки какие-то мужики с ремонтной вахтовкой, кран пятидесятитонник. Похоже, опору будут поднимать.

– Дай то бог! А то без света совсем хреново, – пробормотал Демченко.

– Ну, это не скоро, – Прокопьев махнул рукой. – Так и придется оставить машины на острове, под Юркину охрану, и идти в город пешкодралом.

– И все же кто Максимова туда оттащил? – снова задал свой вопрос Демченко. – Ну, убили бы в машине, и лежал бы там? Тащить то зачем надо было?

Юра Ветров очень спешил, его слишком взволновало то, что он увидел на протоке, у поворота.

"Да, это меняет все", – подумал он. До базы оставалось метров сто, когда навстречу ему показался один из охотников. В руках у того был небольшой топорик.

– За дровами, что ли? – спросил Юра.

– Да нет, удочки хочу сделать из тальника.

– Да, удочек у меня море, я вам дам. Пойдемте.

– Это хорошо. А где тут рыбные места?

– Да, хотя бы вот там, – Штурман обернулся, показал рукой, но сказать ничего не успел, обух топора со всей силой опустился на его затылок.

ГЛАВА 5

Рассуждения охотников прервались, как только с протоки послышался вой лодочного мотора. Несколько секунд все сосредоточенно вслушивались в этот звук, а когда все убедились, что лодка идет именно к ним, дружно поднялись и пошли на причал. К ним присоединилась и Вера. Толи хорошая погода, толи окончание их изоляции вызвали на ее лице улыбку, и она уже не выглядела живым олицетворением скорби. Минут через пять катер показался из-за поворота, это был «Прогресс» с двумя моторами. У собравшихся охотников это вызвало целую эйфорию чувств. Они начали орать, махать руками, и кричать черт знает что.

– Эй, на барже, лом не проплывал?! – по старинке орал Васин.

– Сюда-сюда, у нас жратва кончилась, сейчас вас съедим! – вторил ему со свирепой физиономией Демченко.

– Люди! Мы с "Титаника"! – надрывался Долгушин. – Спасите нас!

Когда лодка приблизилась, Астафьев смог различить лица знакомых людей: круглое, с седой шевелюрой криминалиста Николая Сычева, усатое, сосредоточенное лицо майора Андрея Колодникова, возвышающегося над всеми на голову даже в сидячем состоянии Пашу Зудова. Это обрадовало Юрия, оба оперативника были не только опытными в своем деле профессионалами, но и его друзьями. Еще совсем недавно они работали вместе. Единственное, Юрий не мог понять, кто приплыл от прокуратуры. И только когда лодка ткнулась бортом в причал, из-за спин мужчин поднялась женская фигура.

"Час, от часу не легче!" – подумал Юрий. – "Только ее здесь не хватало. Из-за одной бабы убили двоих, сколько убьют из-за этой?"

Ольга Малиновская числилась в прокуратуре города следователем по особо важным делам. Но самым важным в ее карьере было то, что она была дочерью прокурора области. Этим летом Астафьев невольно перешел дорожку этой крутой девице, и отношения у них с тех пор были натянуты. Но, вежливость входит в этикет не только королей, так что капитан первый поспешил подать руку даме.

– Спасибо, – сказала она, спрыгивая на доски причала. – Это очень любезно с вашей стороны.

Одета Ольга была столь же вызывающе, как и ее невольная предшественница в этой чисто мужской компании: коротенькая, кожаная куртка, не скрывающая аппетитно оттопыренную задницу, покрытую той же самой, черной кожей, высокие сапоги на шнуровке. Из теплых вещей на ней был только серый свитер с мощным воротником, в котором она пряталась по самые глаза. Юрия всегда нервировало то, что Ольга, классическая брюнетка, с темными, как ночь глазами, еще и чрезмерно пользовалась косметикой. Во всем остальном она была вполне симпатичной девушкой, и Юрий невольно частенько прикидывал, какая она может быть в постели. Сегодня она была особенно хороша, чистая, белая кожа, красивые, без всякой подводки глаза. Часовая поездка в открытом катере в осеннюю погоду заставили ее отказаться от активного макияжа, и только яркая губная помада подчеркивала вызывающий профиль губ. Юрия еще позабавил короткий, оценивающий обмен взглядами двух дам.

Вторым с Астафьевым поздоровался Колодников, невысокий мужчина, выглядевший лет на сорок с гаком, хотя на самом деле ему только стукнуло тридцать семь. Тщательно зачесанные назад волосы, столь же ухоженные усы и несуразно большая, при этом голова, да при красном цвете лица, делали его облик чуть комическим.

– Здорово, Юрка. Что, говорят, у тебя тут трупов больше, чем комаров в тайге? – поддел он друга.

– Есть немножко, – признался Астафьев, пожимая ему руку. – Что, это вас то в этот турпоход отрядили? Провинились в чем?

– Да если бы. А то полкаш сказал, что эта половина лугов ваша, так что езжайте. А кто и когда ее делил – бог его знает. Я что-то не помню, чтобы такое было.

Тут между ними втиснулся багроволицый Сычев.

– Так, хватит базарить. Юр, скажи лучше, где тут туалет? – спросил он, и Юрий понял, почему у обычно краснолицего криминалиста такой странный оттенок кожи.

– Вон, строго по тропинке, и налево, – пояснил Астафьев.

– Слушай, у тебя бинта с йодом нет? – между тем спросил Колодников. – Представляешь, когда садились в лодку, ногу разрезал. Чем главное, не пойму.

Андрей задрал штанину, и показал глубокую царапину сантиметров трех длинной. Между тем Паша Зудов, детина почти двухметрового роста, наблюдавший, как Сычев набирает ход, рассмеялся.

– Вот балда старая, повернул направо, а не налево.

К его лицу Астафьев всегда подбирал только одно определение – монументальное. Большая голова с нордическим профилем, и только одно портило лицо старшего оперуполномоченого – отсутствие верхнего зуба, павшего жертвой кариеса.

– Ну, ладно, в лесу туалет под каждым дубом, найдет, – заметил последний обитатель лодки: рослый мужчина, с широкими плечами, с красным от вечного загара лицом, и седой головой. Это был сам старший рыбинспектор района, Петр Иванович Собанин. Среди рыбаков у него была другая кличка: Собакин. Уже лет двадцать Петр Иванович властвовал в этом рыбном раю, и пользовался среди рыбаков большим авторитетом. Все по тому, что хоть Петро Васильевич и о себе не забывал, но все же сети конфискованные сжигал, а не продавал обратно рыбакам, как многие его коллеги.

– А где Юрка то, Штурман? – спросил он у Астафьева.

– Зачем он вам?

– Так он главным, сейчас, выходит, в «Дубках» остался. Палыча, что, действительно подстрелили?

– Да, есть такое дело, – коротко признался Юрий.

Собанин покачал головой.

– Жалко, неплохой был мужик. Не из самых худших. Заядлый рыбак!

Очевидно, в его устах такое определение было высшей степенью похвалы. Привязав лодку, Собанин подхватил рюкзак, все остальные так же взяли в руки, кто, что привез с собой, и двинулись к базе. Остановились все около беседки.

– Так, куда ж вас расселить? – озаботился Юрий.

– Девушка может жить со мной, – предложила Вера.

– Это ладно, но нужно еще открыть пару коттеджей, – Астафьев нахмурился. – Где у нас Юра?

– Да, куда это он запропал? – Прокопьев тоже начал крутить головой по сторонам.

– Юра! – громко крикнул Васин.

– Юрка! – загремел своим командирским голосом Прокопьев. – Ты где?

Вместо вертолетчика отозвался незаметно подошедший со стороны леса Сычев. К нему вернулся нормальный цвет лица, и его вечно черное чувство юмора.

– Если вы зовете невысокого блондина в защитной куртке, то могу вас огорчить. Он лежит метрах в ста отсюда с проломленной головой.