Текст книги "Охота на выбивание [СИ]"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Евгений Сартинов
Охота на выбывание

ГЛАВА 1

«Да, отдохнул, называется, пострелял уток», – думал капитан милиции Юрий Астафьев, с трудом пробирающийся под проливным дождем сквозь ивовую поросль и камыши. При этом руки Астафьева были отягощены брезентовым пологом, на котором покоилось тело мертвого человека. И если три его коллеги по грузовым работам были отягощены только весом перетаскивания трупа, то ему, как представителю закона, было важно и остальное – кто убил этого человека, зачем, и главное – доказать вину преступника. Впрочем, сейчас Юрий припомнил, как шевельнулось у него дурное предчувствие, еще сутки назад, когда он увидел как из подъехавшего к сторожке «Ланд Крузера» появилась сначала изящная женская ножка, в синей джинсе в обтяжку и точеном сапожке, а потом на серый, осенний свет появилась и сама дама, среднего роста, в ярко красной короткой курточке с меховой оторочкой, что еще выгодней подчеркивало красивую форму ее бедер, и противоположной, задней части тела. Тут еще Вадик Долгушин, его давний друг и инициатор этой поездки, ехидно засмеялся, и сказал: – Да, нашел Зотов, кого привести на охоту. Как головешку в улей сунул.

"Ну, все, пропал строгий мужской отдых, теперь будет одна рисовка и сплошные понты", – подумал тогда Астафьев, и в этом он был суеверен, так же, как моряки. Нет, Астафьев не был женоненавистником, наоборот, любил этот проклятый пол настолько сильно, что в свои тридцать лет ни как не мог остановить свой выбор на какой-нибудь одной представительнице этого пола. Насколько мог рассмотреть отсюда Юрий, вновь прибывшая была натуральной брюнеткой, с роскошной гривой, собранной сейчас в конский хвост, с достаточно симпатичным лицом. Вокруг нее тут же начали виться мужики, причем все, кто собрался в этот вечер в «Дубках». Окликнули и их с Вадимом. Юрий нехотя отложил в сторону ружье, которое до этого старательно чистил, и, не спеша, подошел к месту действия.

– А это наш представитель закона, – весело представил его Пал Палыч Сомов, невысокий, абсолютно лысый мужичок лет семидесяти, хозяин турбазы. – Начальник следственного отдела, капитан милиции Юрий Андреевич Астафьев.

– Александр Иванович, Зотов, – представился хозяин внедорожника, при этом сделав больший акцент на своей фамилии, чем на имени. Это был широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти с римским профилем, морщинистым лицом, и обширными золотыми зубами.

– Вера, – девушка протянула Юрию узкую, холеную руку, и при этом так стрельнула в него своими серыми глазами, что Астафьев понял, что его мужская красота оценена по достоинству. Высокий парень с худощавым, породистым лицом, и разными глазами, одним зеленым, другим голубым, Юрий всегда привлекал внимание женщин своей почти голливудской красотой. Причем с годами эта красота становилась все мужественней, как у того ковбоя с рекламы Мальборо.

– Юрий, – представился Астафьев, пожимая холеную руку женщины. При более близком рассмотрении Юрий накинул женщине лет восемь, так что Вера вполне могла быть его ровесницей. От ее мужа он тут же получил короткий, пристальный взгляд ревнивца. Впрочем, эту нелюбезность можно было объяснить тем, что рукой вновь прибывшего прочно завладел высокий, сутуловатый человек с седыми висками, и умными, темными глазами. Юрий его чуть-чуть знал, фамилия у него была Соленов, какой-то большой начальник из администрации города.

– Ну, вот, вот где я его поймал, – говорил Соленов, не выпуская руку вновь прибывшего, – а то он на юге, то он в Москве, то уже в Лондоне. Ты скажи мне, Ляксандр, ты будешь участвовать в тендере по продаже здания бывшей художественной школы?

– Нафиг мне нужно это старье, – отмахнулся тот, – я бы вот от всего этого не отказался, – Зотов обвел рукой окружающий мир. – Так когда, Пал Палыч, ты продашь мне свою базу? Мне уже и сон снился, что я ее хозяин.

Сомов засмеялся.

– Нет уж, Сашка, пусть тебе хоть что сниться, а это мое, и только мое, – завил он довольным тоном. – Даже и не мечтайте, никто рот не разевайте. Мое! Только мое!

– Ну вот, опять двадцать пять! Все по новой! – Александр Иванович взорвался, но при этом не по настоящему, а как-то наигранно. – Мы ж почти договорились с тобой в прошлый раз! Да ты пойми, тут же такой элитный туристский комплекс можно отгрохать, а у тебя же все разваливается! – настаивал Зотов. – Еще пару лет, и от твоих «Дубков» останется одно воспоминание. А я ж тут такие коттеджи понастрою, из дубовых бревен, в русском стиле! Тут не только можно будет по уткам пострелять, но и бильярд покатать шары, Боулинг-центр отгрохаем, тир, сауну крутую замастрячим, с бассейном и девками!

С первыми словами нового гостя Юрий невольно согласился. Бывший пионерский лагерь «Дубки», приватизированный еще в середине девяностых тогдашним начальником ГОРОНО Сомовым, медленно деградировал. Из трех десятков чахлых, летних коттеджей в живых остались половина, остальные потихоньку разрушались. Сомов вкладывал в базу денег ровно столько, сколько нужно было для обслуживания заезда очередной партии отдыхающих, и не более того. Но чего было в этом месте больше, чем где-либо, так это невероятно чистого, бодрящего воздуха. Огромная дубовая роща вырабатывала столько кислорода, что горожане по приезду сначала только шалели от этого забытого изобилия. К турбазе вела одна единственная дорога, перекрываемая на деревянном мосту шлагбаумом, так что «Дубки» оказывались как бы на громадном острове, окруженном со всех сторон озерами, протоками, и просто непроходимыми зарослями, вперемежку между болот. Естественно, что это был рай для водоплавающих птиц, но только избранные охотники могли позволить себе остановиться на самой турбазе. И Юрий попал в это число. Собственно, его ввел в это общество школьный друг, Вадик Долгушин, с помощью родителей давно выбившийся в элиту городского бизнеса.

Приезд новых охотников отметили традиционно: партией шашлыка под темную, как коньяк «Старку». Правда, охотники в этот раз не изощрялись в сальных анекдотах, а шутили вполне светски, почти без мата.

Первый, самый нетерпеливый охотник, круглолицый и низкорослый, похожий на снеговика начальник СМУ-5 Николай Васильев, ушел на свое место в четыре вечера, вслед за ним потянулись и остальные. При предварительном распределении Юрию досталось место между Долгушиным и Соленовым, как раз напротив Александра Ивановича. До озера пришлось идти минут сорок.

– Это какой Зотов, у которого гостиница, магазины, и все такое? – спросил Астафьев Вадика по пути к озеру. – Император?

– Именно он. Торгово-закупочная фирма «Император». Страшно богатый по нашим кривовским меркам человек.

– Это видно, – согласился Юрий. – И по машине, и по жене.

– Ну, с женой ему не очень повезло, – сказал Долгушин, но в ту же секунду оступился, и, соскользнув по траве с невысокого обрыва, оказался по колено в озере.

– Ладно, – махнул он рукой, – я здесь встану. Ты иди дальше, метров на сто вперед.

Юрий так и поступил, выбрал себе место метрах в ста от друга.

Озеро, где им предстояло охотиться, было, изрядно затянуло тальником и камышом, оно извивалось наподобие бумеранга, так что он видел только ближайших к себе соседей, а от остальных слышал только голоса и выстрелы. Вскоре утки потянулись на ночлег, и пальба загремела со всех сторон. На охоте Юрий был второй раз в жизни, так что, кроме азарта, за душой больше ничего не было, ни умения, ни опыта. Он быстро свалил первым же выстрелом крякву, верховым течением ее отнесло в сторону, и подобрал ее Вадик. Но дальше везти Астафьеву перестало. Между тем Зотов продолжал валить одну утку за другой. Он стоял метрах в двухстах от Юрия, на другой стороне залива, чуть левей. Так что все его удачи и промахи Астафьев прекрасно видел.

Пал Палыч Сомов по старости лет стрелком был плохим, но охотником очень азартным. Этот азарт словно омолаживал его. Так что, когда сзади раздался звук шагов, он только на секунду глянул назад, и снова уставился на горизонт.

– Ну, что, Палыч, ты подумал над нашим предложением? – спросил подошедший. – Пора давать ответ, сколько ждать можно. Что скажешь то?

– Нет, брат, я, если и продам базу, но только не тебе.

– Что ж так то грубо, Палыч? Чем я против тебя провинился? Вроде мы с тобой не ругались никогда.

– Да вот не хочу я тебе ее продавать. Мне, может, и немного осталось жить, но пока я в силах буду держать ружье и удочку, «Дубки» будут моими.

– Жаль-жаль. А я так наделся, что мы договоримся.

Шаги снова прошуршали по траве, Палыч подумал: "Как их всех растащило на мои «Дубки», словно сговорились. Хрен вам, граждане, «Дубки» были и будут моими".

Он усмехнулся, выстрелил по вылетевшей откуда-то слева крякве, не попал, но и не огорчился. А, спустя несколько секунд, тупой удар в грудь откинул его щуплое тело назад, ноги при этом остались в воде, а тело лежало на берегу. Сомов успел только захрипеть, прежде чем окончательно расстался с жизнью.

Когда только начало темнеть, пошел дождь, сначала мелкий и противный, а потом все усиливающийся. Юрий не выдержал, и пошел к базе первым, захватив с собой и Вадима. Еще подходя, он услышал звонкий женский смех, а затем и большое пламя, от сжигаемых в мангале дров. Руководил этим процессом Юра Ветров, невысокого роста блондин, с красным от загара, симпатичным, располагающим к себе лицом. Он работал у Сомова сторожем, причем уже несколько лет, это Астафьев понял по тому, как все приезжавшие здоровались с ним, радостно, и обязательно за руку. При этом многие его звали не по имени, а просто Штурман. Как понял из разговоров Астафьев, его тезка и в самом деле раньше был штурманом, вертолетчиком. Юра-Штурман был очень приятным, обязательным, и, в тоже время, независимым человеком, и это уважалось всеми высокопоставленными обитателями «Дубков».

Между тем дождь разошелся не на шутку, так что вскоре охотники начали подходить один за другим. Мангал перенесли в обширную беседку, здесь при электрическом свете, каждый из них хвалился своими трофеями. Всех, перещеголял, конечно, Зотов. Чмокнув в щечку жену, он продемонстрировал свои трофеи, четыре кряквы и пять чирков.

– Ну, как, кто больше? – спросил он, сияя свой золотой улыбкой.

– Да, Ляксандра, всех ты перещеголял, – признал Соленов. – Если только Пал Палыч тебе еще обстреляет.

– Васина еще нет, – напомнил Штурман-Юра, – тот тоже хороший охотник.

– Да ладно, скажешь тоже, охотник! – отмахнулся Зотов. – Как стрельнет, так, смотришь, оттуда чирок удирает. Я двоих его подранков добил.

Темнота сгустилась окончательно, дождь, казалось, только усиливался и усиливался, постепенно превратившись в невероятный ливень. Брызги дождя захлестывали даже под крышу беседки, но охотникам от этого, было, только веселей. Уже и шашлычки поспели, а двух последних охотников не было. Наконец из темноты выступила бесформенная фигура закутанного в плащ палатку человека.

– Ну, вы что там, в темноте, на бобров, что ли, охотились? – со смехом обратился к подошедшему Зотов. Тот откинул капюшон, и Астафьев первый понял, что произошло что-то неприятное. Круглое лицо Васина было растерянным и, это для обычно невозмутимого директора СМУ было необычно.

– Мужики, Сомов убит, – сказал он.

ГЛАВА 2

На несколько секунд повисла тишина, потом Зотов спросил: – Что? Как это, убит? Ты че несешь то?! Как он может быть убит?

– Так! Убит и все! Я уходить начал, смотрю – он лежит. Чудом рассмотрел, темно уже было. Хорошо, у меня фонарик с собой был. Я думал, может, сердце отказало, начал ему камуфляж расстегивать, а у него вся грудь в крови. Дырка как раз напротив сердца!

Зотов, а потом и все остальные, невольно обернулись в сторону Астафьева.

– Ты его не трогал? – спросил Юрий.

– Ну, как же не трогал, я же говорю – куртку я ему расстегнул!

– Ну, ты его с места не трогал, не переворачивал? – настаивал Астафьев.

– А, так нет, он на спине лежит, прямо там, где стоял на номере. Эх, и страшно же, мужики! Я сначала побежал, да упал, грязь эта, перемазался весь. Потом уж в себя пришел. Чуть не заблудился.

Васин содрал с себя грязный дождевик, устало опустился на скамейку. Ему тут же поднесли полстакана разведенного спирта, дали закурить.

– Ну, что ж, надо вызывать милицию, – сказал Астафьев.

– А ты не шутишь, Николай? То смотри, ведь сейчас действительно милицию вызовем, – спросил Зотов, пристально рассматривая сверху вниз лицо здоровяка. – Наверняка решили пошутить с Палычем? Тот, поди, сейчас стоит там за дубом, – он ткнул пальцем себе за спину, – и хохочет над нами, аж штаны мокрые.

Васин аж подпрыгнул на месте.

– Иваныч, ты, что говоришь то?! Такими вещами не шутят! Меня прямо в жар бросило, как я Палыча с этой дыркой в груди рассмотрел, – отрезал он. – Не люблю я мертвецов, боюсь я их очень.

– Ну, ладно, ладно, верю, – успокаивающе похлопал его по плечу Зотов. – Надо действительно в милицию звонить. Мобильник у кого под рукой есть?

Мобильник нашелся у Соленова.

– Ты что, с ним и на охоту ходил? – удивился Зотов.

– Ну да, а что такого? – развел руками Соленов. – Мало ли что дома может случиться. А он так всегда под рукой.

Милицию вызывал сам Астафьев. Закончив разговор с дежурным, он отдал мобильник хозяину, и предложил: – Ну, что ж, они будут тут часа через полтора. Надо пока сходить туда, хотя бы прикрыть чем-нибудь тело, – он обернулся к Васину. – Вы покажите нам это место?

Васин нехотя, но согласно кивнул головой. Выступил и тезка Астафьева, Штурман.

– Я тоже пойду, я знаю, где это место. Счас, только возьму брезент, фонари.

До места трагедии они вместо прежних сорока минут добирались часа полтора. Тропинка, по которой они шли еще несколько часов назад, раскисла окончательно, так, что было даже трудно устоять на ногах. Да и трава, еще зеленая в это время года скользила не меньше. Они упали, каждый раз по пять, перемазались в грязи и промокли, несмотря на все надетые на них куртки и дождевики. Наконец, Васин, идущий первым, остановился, и сказал: – Вот он. Вы как хотите, а я дальше не пойду. Не могу я на это смотреть!

Юрий выдвинулся вперед, направил луч фонаря в сторону, куда показывал Васин. Тело лежало на берегу озера, сапоги омывались его водой, а голова лежала на пригорке. Кепка Сомова валялась в метре от его лысоватой головы, так, что та неприятно блестела под непрерывным орошением падающей с неба воды. Астафьев нагнулся, подсветив себе фонариком. От всего увиденного Юрий поморщился. Рот Сомова был полуоткрыт, в глазных впадинах покойного скопилась вода, отчего тот начал походить на какого-то жуткого вампира, недавно вставшего из гроба. Юрий за семь лет службы в милиции видел десятки трупов. Некоторые из его друзей хвалились тем, что для них это стало привычкой, не вызывающей больших эмоций. Но Астафьев к этому привыкнуть никак не мог. Была смесь отвращения и легкого страха, а больше, чего-то неприятного, отталкивающего.

– Так ты Николай, его, говоришь, не переворачивал? – снова спросил Юрий Васина.

– Да нет же! – взорвался тот. – Сколько говорить можно! Как он и лежал, так и лежит.

– Хорошо, надеюсь, он за это время никуда не отползал. Ну-ка, тезка, подсвети мне и своим фонарем, – попросил Штурмана Астафьев. Тот направил луч на указанный капитаном район, и Юрий внимательно рассмотрел на груди, как раз напротив сердца убитого, большое, темное пятно.

– Точный выстрел, – пробормотал Астафьев.

– Точней некуда, – подтвердил его тезка.

– Ну-ка, давай, берись, перевернем его.

Они перевернули тело, и Юрий сразу увидел, что со спины камуфляж хозяина турбазы был девственно чистым. После этого они вернули тело Сомова в прежнее положение, Юрий обнажил грудь убитого, рассмотрел ранение, и хмыкнул.

– На дробь то не похоже.

– Это пуля, причем из нарезного оружия, – подсказал сторож турбазы.

– Откуда ты знаешь, что из нарезного? – не поверил Астафьев.

– Так я ведь с пяти лет на охоте, уж рану от дроби, или от круглой пули всегда отличу. Видел я на охоте случайные самострелы. Да и в Афгане много чего пришлось повидать. Нарезное это оружие, точно тебе говорю.

– Ну, это уже точней нам может сказать только экспертиза. Пуля то, похоже, внутри сидит.

Пока они все это обсуждали, Васин же даже не подошел к телу Сомова. Похоже, предыдущая встреча с этим мертвым телом оставила слишком неприятный след в его памяти.

После этого они вдвоем прикрыли тело брезентом, и побрели обратно. Дождь бушевал хлеще прежнего, Юрий и не мог припомнить, чтобы попадал под подобное небесное извержение. К концу пути они все, не смотря на грубые дождевики, промокли до нитки. Так что сначала все нырнули по своим домикам, переоделись, а потом пошли искать остальных.

Всех охотников, включая единственную женщину, Юрий нашли в самом большом коттедже, личном помещении покойного Сомова. В камине горел костер, а на столе размещалось столько выпивки и закуски, словно ужинать собрались не шесть человек, а как минимум два десятка. Во главе стола сидел, естественно, Зотов. Судя по раскрасневшемуся лицу, Император уже достаточно выпил, но занимался он отнюдь не закуской, перед ним лежал лист бумаги, и он что-то сосредоточено рисовал. За его спиной и рядом с ним собрались все остальные охотники, только Вера сидела в небольшом отдалении, поближе к камину, вертя в руках бокал с темным вином.

– Да ты не мог тут стоять, тут стоял Вадик, а дальше мент, я как раз напротив него был! Что ты мне тут паришь?! – возмущался Зотов.

– Да, я не здесь стоял, а вот тут, но потом, когда вы ушли, встал на это место, – настаивал Соленов.

– Так это ты там бабахал, в темноте уже? – удивился Зотов.

– Ну да.

– У тебя в родне сов не было? – поинтересовался Зотов, а потом повернулся к остальным охотникам. – Я хрен свой толком рассмотреть не мог, а он по уткам еще стрелял.

Подойдя поближе, Астафьев понял, что Зотов рисует расположение охотников на озере.

– Подстрелить его мог либо ты, Константиныч, – обратился к Соленову Зотов, – либо Колька, – он ткнул карандашом в сторону вошедшего Васина, – либо вон, Аркаша Максимов.

– Да не мог я его подстрелить! – возмутился Максимов. – Я сразу ушел, как только дождь начался, там только дорога в три раза длинней, чем с той стороны, где стоял Палыч. Я когда уходил, Палыч на своем месте стоял. Я ему еще крикнул: Пойдешь, дескать? Он головой мотнул, не хочу.

– А свидетели у тебя есть? – спросил Зотов.

– Какие еще свидетели? – отмахнулся Максимов. – Леший с водяным, если только что.

– Я слышал, как он кричал Сомову, но что не разобрал, – подтвердил подошедший Васин.

– А ты то сам, что там так долго делал? На бобров что ли в темноте охотился? – повторил свой давний вопрос Зотов.

Каких бобров! – отмахнулся Васин. – Двух уток у меня в сторону волной отнесло. Я место то заметил, где их к камышам прибило. А стемнело, я чуть правее и полез. Шарю по воде фонариком. Что такое, нету их!? Потом понял, взял левей, уток то нашел, зато сам чуть не утонул. В топь влез, сапоги чуть там не оставил. Думал, уже все, ружье утоплю.

В этот момент подошел и Юра Штурман.

– Ладно, раз все в сборе, давайте начнем все с начала, – предложил Астафьев, и, усевшись за стол, пододвинул к себе рисунок Зотова. – Бумага еще есть?

– Полно, я всегда с собой ее таскаю, – Зотов полез в кейс с бумагами.

– Стихи он пишет, – ехидно подсказал Соленов. – День и ночь.

– Да, и не только стихи, но и песни, – подтвердил Зотов. – Спеть последнюю мою песню? Знаешь, как классно все получилось, не хуже, чем у Амирамова.

Астафьев слышал про это увлечение кривовского минимагната, но ему было не до большого искусства.

– Песни потом петь будем, кто-то веселые, а кто-то тюремно-строевые, – пошутил Астафьев. – А теперь, давайте, еще раз познакомимся. Меня зовут Юрий Андреевич Астафьев, я капитан милиции, следователь, так что теперь я тут главный, до приезда опергруппы. А теперь ваши: имена, фамилии, должности, работы, адреса, телефоны.

Соленова звали Семен Константиновичем, и значился он по своей должности заместителем главы администрации города Кривова по муниципальному имуществу. Васин, директор СМУ-5, оказался Николаем Георгиевичем. Кроме них были еще трое незнакомых Юрию людей. Максимов Аркадий Михайлович, высокий человек лет пятидесяти, с удивительно красивыми, выразительными глазами, оказался руководителем городской службы занятости. Демченко, Виктор Андреевич, круглый, веселый толстяк, возглавляющий службу уборки мусора. Прокопьев, Виктор Васильевич, широкоплечий мужчина лет сорока пяти, бывший военный, а ныне предприниматель. Сторож, Юра Ветров, оказывается, был его бывшим сослуживцем, вертолетчиком, майором. Кроме них была еще Вера Зотова, и Вадик Долгушин, которого Астафьев сразу исключил из круга подозреваемых. Во-первых, тот был с ним рядом, во-вторых, с того места, где стоял Вадик, тот никак не мог подстрелить Сомова, он даже его не видел из-за небольшого мыска твердой суши и дальности расстояния. Но вопрос был даже не в этом.

– Подстрелить его мог только ближний, – горячился Зотов, тыча пальцем в собственный рисунок. – Чтобы убить человека утиной дробью нужно стрелять с очень близкого расстояния. Так что стрелял либо ты, – он развернулся к Васину, либо Семен.

– А почему я? – возмутился Соленов. – Аркаша вон даже ближе меня стоял, он как раз на другой стороне озера напротив Палыча устроился.

– Да ладно, ты чего, там метров двести до него было, как я мог в него попасть, да еще и убить? – снова иронично хмыкнул Максимов, а потом обратился к Астафьеву. – Выстрел был, как я понял, точно в сердце?

– Да, – коротко сказал Астафьев, не вдаваясь в подробности. Его вполне устраивало подобное течение разговора. При этом он заметил удивленный взгляд в его сторону вертолетчика, а вот Васин, наоборот, отошел к камину, и, казалось, интересовался только процессом согревания своего организма.

– Ну! – уже уверенно заявил Максимов. – Это нужно в упор стрелять, не иначе.

Астафьев почувствовал, что его тезку вертолетчика сейчас прорвет, поэтому ему пришлось взять инициативу в свои руки.

– Да нет, вовсе не надо было к нему подходить вплотную, – со вздохом признался Юрий. – Выстрел, которым был убит Сомов, похоже, был пулевым.

После его слов наступила тишина.

– Что, Палыча убили пулей? – удивился Зотов.

– Да, входное отверстие вполне определенное, – признался Юрий. – Дробью там и не пахнет.

– А где он лежал? Там же, где охотился? – спросил Максимов.

– Да лицом к озеру.

– В таком случае, его мог убить любой из нас, – признался Максимов. – Кто у нас по уткам стрелял пулями, сознавайтесь?

– Смотря, какая пуля, – подал голос, молчавший до этого Демченко. – Турбинка, или круглая, жакан. Все равно с такого расстояния убить человека трудно. Да еще в сумерках.

– Откуда ты знаешь, что в сумерках? Может, его еще по светлу убили, а Николай просто поздно нашел, – возразил Прокопьев.

– Э-э, вы что?! Вы про что толкуете? Кто целился то? Наоборот, все случайно же произошло, – возразил Васин.

Странно, но Зотов при этом выглядел как-то подавленно. Наконец и он подал свой голос.

– Значит, это не случайно, и Палыча убили специально? – спросил он.

Все замолкли, и посмотрели на Астафьева.

– Может быть, – согласился он, – но это решит уже следствие.

Тут заверещал его мобильник. Юрий начал разговор, и, по его вытянувшемуся лицу, все присутствующие поняли, что случилось что-то не очень приятное.

– И что же мне теперь делать? – спросил Астафьев, потом долго еще слушал голос в трубке. – Хорошо, – согласился капитан, и отложил мобильник в сторону.

– Не очень приятные вести, – сообщил он всем собравшимся. – Звонил сейчас наш прокурор, машина с опергруппой не может проехать к нам. Где-то выше, у Окуневки, прорвало плотину, и вал снес наш мостик. Машина постояла, и снова уехала в город. Глубина там сейчас больше полутора метров, течение дикое, так что на Уазике они переправиться пока не могут. Велят ждать утра, потом придет лодка со спасалки, привезет всех их на эту сторону.

– Нихрена себе, их перевезет! А что же делать нам? – Возмутился Демченко. – У нас тут и машины, и барахла сколько. Одни ружья, сколько стоят, амуниция всякая. Что это все бросить? Мне машина нужна. Я не Зотов, у него их там штук десять, а мне каждый день на работу ездить надо.

– Да, в самом деле? – вразнобой поддержали его все остальные охотники. – Нам то, что делать? Как все это вывозить?

– Будем тут куковать до зимы, пока не встанет лед, – заржал быстро окосевший Вадик. – Поздравляю вас, господа Робинзоны! Кого назначим Пятницей?

– Кстати, хорошо, что напомнили, насчет оружия. Попрошу всех принести свои ружья сюда, – предложил Астафьев.

Все восприняли это его предложение на удивление спокойно.

– Надо, так надо, – за всех сказал Максимов. Они разошлись по своим коттеджам. Между тем к Астафьеву подошел Юра-Штурман, наклонился к самому уху следователя.

– Слушай, тезка, я все о том же. Много я в жизни повидал смертей и ранений, и готов поспорить на что угодно, что это была пуля из нарезного ствола.

– Ты так и думаешь, что там был выстрел из нарезного оружия?

– Да я уверен! – Штурман начал горячиться. – Охотничья пуля там бы разворотила дыру с кулак, а тут аккуратная такая дырка, явно после винтаря. Ты, видно, не охотник?

– Нет, – сознался Астафьев. – Второй раз всего на охоте.

– Вот! А я на этом деле зубы съел. Охотничье оружие тем и отличается от нарезного, что оно останавливает зверя, наносит ему как можно большие раны. Оно для этого предназначено. А для нарезного главное дальность и точность.

– Хорошо, ты меня, тезка, убедил, – согласился Астафьев, – но ты пока про это сильно не распространяйся. Вдруг убийца как раз в теории не силен. Принесут все ружья, там все и решиться.

– Ладно, – пообещал вертолетчик.

За их разговором пристально наблюдала жена Зотова. Когда Ветров ушел, она зевнула, и спросила: – Так нас, выходит, надолго здесь заперли?

– Что, скучно? – вопросом на вопрос ответил Юрий.

– Да, еще как. Главное, я сама в этом и виновата. Сколько я своего муженька упрашивала, чтобы взял меня на охоту свою хваленую, и вот, нарвалась. Удовольствия никакого, погода отвратительная, внимания со стороны мужчин – ноль. Теперь все только и будут гадать, кто завалил Палыча, при этом, стараясь всячески отвести подозрение от себя.

– А вы вроде, не сильно печалитесь о смерти Сомова? – высказал свое наблюдение Астафьев.

– Не тот он человек, чтобы долго по нему страдать. Противный старикашка с всегда холодными пальцами.

Юрий хотел спросить, откуда она знает, что у того холодные пальцы, но тут открылась дверь, и зашел муж Веры. Астафьев снова отметил короткий, озабоченный взгляд в их сторону, Зотов словно оценивал взаимное расположение обоих собеседников.

– Вот, моя горизонталка. «Зауэр», ручная сборка, между прочем.

Юрий переломил ружье, глянул на свет в стволы.

– У вас один ствол нарезной? – спросил он Зотова, хотя и сам прекрасно видел спиральные следы проточки.

– Да, малокалиберный патрон, пять сорок пять.

Тут начали подходить со своими ружьями и остальные охотники. Это было самое разнообразное оружие, и горизонталки, и вертикалки, но с нарезкой оказалось только у Зотова.

– Что ж ты нарезное то ружье на утиную охоту притащил? – спросил Соленов у предпринимателя.

– Да, собирался в второпях, а чехлы у них всех почти одинаковые, прихватил вместо дробовика вот это, – отмахивался Зотов. – Тут уж хватился, пришлось из одного ствола стрелять.

Юрий удивленно поднял брови. Он прекрасно помнил, что Зотов палил по уткам из обоих стволов. Но это заметил не он один.

– Брешешь, Ляксандр Иваныч, я сам видел, как ты из обоих стволов стрелял, – предъявил свои претензии Максимов.

– И я, я то же видел, – подтвердил Вадик Долгушин. Астафьев в подтверждении тоже кивнул головой.

– Ну и что? – хмыкнул Зотов. – Палыча, какой пулей убило? Круглой, или турбинкой?

– Да нет, похоже, что пуля была с нарезкой, – признал Астафьев.

– А ствол с нарезкой только у тебя одного, – снова вынес приговор Максимов.

Зотов хотел что-то возразить, но в этот момент произошло событие, сильно изменившее ход всех событий. Погас свет. Теперь холл освещался только гаснувшим в камине огнем. Приглушено матерясь, охотники начали подбрасывать в огонь дрова, затем сторож Юра зажег свой мощный фонарь. Он же нырнул в одну из комнат коттеджа и вернулся с шандалом о шести свечах. После этого Штурман оделся, забрал фонарь и ушел, сказав напоследок: – Схожу к щитовой, посмотрю, у нас это или нет.

Пока он ходил, все остальные окончательно приперли к стенке Зотова.

– Ну, стрелял, ну и что?! В воздух я стрелял, в воздух! По уткам! Никак я в Палыча не мог попасть! – горячился он.

– Как это ты не мог? А кто ж тогда в него попал? У тебя единственный ствол нарезной, – не менее горячо напирал на него Васин. Начальника СМУ, похоже, заело то, что его по первоначалу так же приписали к убийцам хозяина базы, и он не мог простить чувство пережитого страха истинному виновнику гибели Сомова.

– Да кто сказал, что он погиб от нарезной пули?! – уже орал Зотов. – Ты, что ли это определил? Эксперт х…!

– Да, не п… ты! – Васин, забыв о том, что в двух шагах сидит женщина, окончательно перешел на мат. – Я ж не первый год охочусь. От ружейной пули дыры жуткие остаются, на выходе они с кулак получаются. А это аккуратная дырка, как раз как от нарезного оружия.

– Ну, это только экспертиза может решить, – примиряюще сказал Максимов, – пуля то осталась там.

– Вот! – обрадовался Зотов. – Вот достанут пулю в морге, тогда и посмотрим, с моего это ружья, или нет.

– Да, это точно, – признал Соленов, и посмотрел в сторону Астафьева. – У нас ведь делают такие экспертизы?

Тот был невозмутим, лицо оставалось бесстрастным. Тут вернулся сторож Юра. В руках он держал старинную подвесную керосиновую лампу, «Молнию».

– У нас все нормально, где-то на линии обрыв, – сообщил Штурман. Он взял мобильник Соленова, и за пять минут выяснил, что без света они остались надолго.

– Смыло опору ЛЭП чуть левее моста, – сообщил он, отдавая огорченному Соленову мобильник, – туда уже выехала ремонтная бригада, но работы там, как говорят, на несколько дней.

– И что они, ради нас они будут тянуть ЛЭП в такую погоду? – недоверчиво хмыкнул Вадик.

– Ради нас нет, – пояснил сторож, – но эта ЛЭП идет дальше километров на пятьдесят, как раз на правительственный санаторий «Утес». Там еще Ельцин лет пять подряд рыбачить приезжал. Так что сделать они сделают, вопрос только – когда?

Он устало сел, перевел дух. Вера тут же пододвинула ему чашку чая. Штурман с благодарностью кивнул, и добавил: – А дождь словно усиливается и усиливается. Я такого ливня в этих местах, что-то и не припомню.