Текст книги "Гарнизон не сдается в аренду"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8. Керимов, инструктор-дровосек

Доктор Керимов больше других обрадовался появлению Регины. Так уж исторически сложилось, что именно ему приходилось заниматься кухней —приготовить легкую закуску и какое-нибудь специфическое угощение (раки, дичь, шашлык), красиво сервировать стол, и, в конце концов, помыть посуду. Эта последняя обязанность была для него сущим наказанием. И вот, наконец, появилась женщина, которая хотя бы на эту субботу облегчит его жизнь.

– Да пожалуйста, – сказала Регина. – Могу и судомойкой служить, если надо. Где посуда?

– Посуда пока еще чистая, – сказал Керимов, входя на кухню. – Посуды немного, только плохо, что вся разная, несолидно получается.

– Это вы называете чистой посудой? – сурово спросила Регина, разглядывая на свет граненый стакан. – Есть мыло? Порошок? Как сделать горячую воду?

– Уно моменто, синьорина!

– Синьора, – поправила Регина. – Как хорошо, что я положила в чемодан все свое хозяйство. У вас же ничего нет!

– Сразу видно, что на землю секретного объекта не ступала нога женщины, – заключил Добросклонов.

Это было ошибочное заключение. Доктор Керимов давно уже мог бы призвать на помощь свою жену. Но здесь имелось непреодолимое препятствие – его русская жена была воспитана в строгих бакинских традициях. И к мужской банеона принципиально не приближалась. Во всяком случае, никто из гостей никогда и не догадывался о том, что на территории базы проживает женщина.

Когда Доктор Керимов появился на базе, для его семейства был выделен домик при гарнизонном подсобном хозяйстве. Предполагалось перевести все воинские части на самообеспечение мясом. Не в смысле выхода на большую дорогу, а в смысле животноводства. И на базе появились какие-то загончики и сарайчики. Но ни свиней, ни коров на это дело не мобилизовали. Доктор Керимов оглядел инфраструктуру, щелкнул пальцами и, слетав на родину за женой, детьми и вещами, прихватил с собой пару собак с отцовского двора.

Через год он попытался выйти на собачий рынок Питера, но потерпел фиаско – его свирепые алабаши ушли по бросовой цене. Тогда он купил пару сенбернаров и приступил к генетическим экспериментам. Через два года за его щенками «московской сторожевой» начали записываться в очередь.

Керимов начал дело, но вести его дальше пришлось жене. На ее хрупкие плечи легло слишком много: дом, дети, собаки. Доктор, само собой, заикнуться не мог о какой-то помощи по бане.

А когда жена с дочками улетала на все лето в Баку, Керимычу приходилось не только нести службу, но и заботиться о пропитании гарнизона. Втянувшись в неприхотливый холостяцкий быт, он растерял последние навыки по культурному обслуживанию гостей. Естественно, Доктор Керимов просто порхал вокруг Регины, готовый сделать все, чтобы она не отказалась от предложенной работы.

Регина выставила всю посуду на стол перед мойкой, деловито огляделась и скомандовала:

– Все, можете идти, мне больше никто не нужен.

– Есть! – сказал Добросклонов и подтолкнул Керимова к выходу. – Ну, теперь начнется борьба за чистоту. Только держитесь. Ну ладно, а мне-то вы найдете занятие?

– Конечно, слушай, у нас всем найдется занятие, – сказал Керимов. – Кстати, давай на «ты».

– Давай. Тогда зови меня Гоша.

– Очень приятно. А меня зови Керимычем. Я так привык. Пойдем, покажу фронт работ.

Они подошли к дровяному сараю. Увидев дубовые поленья, Добросклонов бодро сказал:

– Лесорубы, наточите топоры! Была такая производственная песня.

– Подожди с топорами. Сначала распилим пару штук. С короткими тебе легче будет, – сказал Керимов.

Уложив длинный чурбак на козлы, они долго распиливали его на короткие поленья. Нудная работа располагает к разговорчивости. Керимов поведал свою историю, Добросклонов – свою.

– Ты смотри, – удивился Керимов. – Как же можно было машины с таким товаром отправлять так далеко и без охраны?

– Да вот, сам не знаю, понадеялся на милицию, – признался Добросклонов. – Но все случилось по закону Паркинсона. Если что-то может исчезнуть по дороге, то оно обязательно исчезнет в самый неподходящий момент.

– Значит, теперь ты остался ни с чем, и еще должен целый вагон денег? Извини, но это очень похоже на бандитскую подставу, – заметил Керимов. – Они всегда так делают. Сначала дают деньги, потом их отнимают, а потом говорят, что ты им должен.

– Но я не имею дела с бандитами. Это очень приличные господа. «Академия Меры и Чисел». Про бандитские штучки я тебе тоже много могу рассказать. Но мои «академики» – это не бандиты. Это гораздо хуже.

Они вытащили извивающееся полотно из глубокого распила, и Керимов с размаху развалил чурбак пополам.

– Здорово! – сказал Добросклонов. – Всю жизнь завидую тем, кто умеет вот так, одним решительным ударом все кончать. Сознайся, Керимыч, ты ведь, наверно, мясник?

– Наверно, – сказал Доктор Керимов. – Вообще-то я программист. И мясник тоже. Люблю мясо.

– И что программист может делать в этом банном комплексе? Какие программы ты составляешь? Алгоритмы запаривания веника березового при температуре 44 градуса Цельсия?

– Бери топор, – сказал Керимов с усмешкой. – Поднимай прямо над башкой. Смотри сюда, на середину палки…

– На середину полена, – поправил Добросклонов, занеся топор. – Трубка двадцать, прицел пятнадцать, бац-бац, и мимо.

– Мимо не будет. Когда будешь рубить, глаза не закрывай, смотри в одну точку. И чуть-чуть ноги сгибай. Пошел!

Добросклонов рубанул, но его топор завяз в чурбаке.

– Ай, молодец, хорошо попал! Только присел мало, – ободряюще сказал Керимов. – Давай вторую попытку. Алгоритм тот же самый. Это не я придумал. Это Вадим меня учил. Вот он рубит – просто Паганини! Учись у брата, дорогой, учись. Все умеет лучше всех, клянусь.

– Ты понимаешь, Керимыч, – Гошка с видом смертельной усталости опустил топор, – у меня все детство прошло под лозунгом «Учись у брата». Он такой правильный всю жизнь был. Я не помню, чтобы его когда-нибудь наказывали или ругали. Он четко шел по жизни, а я за ним тянулся. Смешно получилось. Он в школьном сочинении написал, что хочет стать военным журналистом. Чтобы ездить по свету и описывать, как угнетенные народы бьются за свое освобождение. И что из этого вышло? Он стал военным, а я – журналистом! Смешно? Но вот сейчас он сторож, а я… А кто я, собственно говоря? Никто. Ученик сторожа.

– Так не говори, – сказал Керимов. – Никогда не ругай себя. Пусть другие этим занимаются. Во-вторых, Димыч не сторож. Его, знаешь, как все уважают? Вот. А ты его брат. Поэтому тебя тоже все будут уважать.

Добросклонов криво улыбнулся, поглаживая лезвие топора. В наступившей тишине послышались нетерпеливые сигналы какой-то машины.

– Наши вернулись?

– Нет, – сказал Керимов, оглядываясь, – у наших сигнал другой. Сейчас посмотрим, кто это приехал. Ты пока в сарае посиди, хорошо? Вдруг начальники приехали, увидят посторонних, ругаться будут. Нам это надо? Посиди тут спокойно, я тебя потом позову. Топор дай.

– Хочешь начальство топором встретить? – спросил Добросклонов. – Ну, правильно, надо же создать картину бурной деятельности.

– Все правильно понимаешь, – сказал Керимов, прикрывая за ним дверь сарая.

Он хорошо помнил, какГранцов попросил его запереть ворота. До сих пор замок на ворота вешался только тогда, когда ожидались большие неприятности. Типа внезапной проверки. Но сегодня опасность была иной. Сегодня угроза была такой, что замок на воротах ее не остановит. Но, может быть, хотя бы задержит.

А может быть, и нет никакой угрозы. Не стала бы реальная угроза так явно и настойчиво обозначать себя, подъехав к воротам Базы и громко сигналя.

Из запыленного джипа «чероки» выскочил грузный невысокий человек в черной рубашке и белых брюках. У него был острый носик и торчащая седая челка, и говорил он, поминутно шмыгая.

– Салам алейкум, Док! Как дела, как жизнь? Как жизнь, как дела?

– Приветствую вас, Валентин Афанасьевич! Как ваши дела? Как здоровье?

Керимов чинно обменялся затянувшимся рукопожатием с известным бандитом Валькой Ёжиком, чья группировка недавно была вытеснена из города, понеся большие потери в живой силе и технике, и теперь окапывалась где-то на новом месте. По крайней мере, так гласила местная легенда.

Официально же Ежик до недавнего времени владел частным охранным предприятием «Невский Атаман». Он долго и успешно «охранял» придорожную торговлю на мурманской трассе. Когда на Базе стали появляться иностранцы, Валька и с ними подружился. Наверно, он как-то сумел доказать, что только под защитой «невских атаманов» робкие капиталисты смогут безбоязненно ездить по нашим трассам. Потом иностранцы куда-то подевались, а Ежик со своими «атаманами», наоборот, стал наведываться в баню даже еще чаще, чем раньше.

Все знали, что он чем-то очень помог коменданту базы, но никто не мог сказать, чем именно. Наверно, эта услуга была достаточно весомой, потому что Ежову разрешалось пользоваться баней в любое время дня и ночи. Он и пользовался, и вел себя вполне по-хозяйски. Он даже присвоил всем бойцам гарнизона клички на американский манер. Керимыча он называл Доком, Поддубнова – Маком, а Гранцова – почтительно – Босс.

Вдоль трассы как грибы появлялись все новые и новые торговые точки, и Валька Ежик жил припеваючи, пока его «атаманов» не стали вдруг отстреливать невидимые враги. Конкуренты и коллеги, прослышав о такой напасти, дружно заявили о своей непричастности. Ежик был готов к любой войне и даже мог пойти на уступки. Но противник все не проявлялся, а в бюджете охранного предприятия пора было заводить отдельную статью: «ритуальные услуги для сотрудников». Наконец, Ежик сообразил, что однажды и сам может попасть под пулю. Поэтому он без колебаний продал свой «охранный» бизнес первому попавшемуся покупателю, уехал с остатками коллектива из города в область и вложил все трудовые сбережения в развитие грузовых автоперевозок.

В прежней жизни Ежик был майором Ежовым, комбатом. Поэтому в его фирме была почти армейская дисциплина, то есть единоначалие, бардак и пьянка.

– Здоровье совсем, братан, запустил, – пожаловался Ёжик. – Спину ломит, сердце останавливается, дыхалка ни к черту, уже на бабу залезть боюсь. Одна надежда на вашу баньку. Баня горячая есть хоть одна? Ну, ведь есть, я же чую дымок, а, Док? Ну, пусти меня на пару часов, ты ж меня знаешь!

– Э, что такое пара часов, – махнул рукой Доктор Керимов. – Сто двадцать минут вас устроит?

– Никаких проблем, – сказал Ежик и махнул водителю, подзывая к себе. – Сделай нам с Косым баньку на две персоны. Венички запарь дубовые. А мне бы с Боссом надо перетереть. Перетереть надо бы с Боссом.

– Гранцова нет, – сказал Керимов.

– Нету? А что случилось?

– Отлучился по делам.

– Отлучился? Но у него все в порядке?

– Конечно.

– Значит, нету. – Ежик задумался. – Да нет, все равно мыться-то надо. Давай так. Мы в бане посидим, а ты сразу организуй мне Босса, как только он возникнет.

– Зачем он вам? Может, я могу его заменить?

– Э нет, – мрачно сказал Ежик. – В этом деле его никто не заменит. Даже ты, братан.

Доктор Керимов принес в баню стопку простыней и полотенец, бросил в дубовую кадку пару веников и залил их кипятком. Пока Ежик и водитель раздевались, он покрыл стол свежей клеенкой, расставил чашки и вскипятил воду в электрочайнике. Обычно Доктор выступал яростным противником чая в пакетиках, сравнивая такое чаепитие с безопасным сексом. Но сейчас, обслуживая гостей на скорую руку, он достал из шкафчика коробку пакетированного чая.

На этом его функции закончились. Теперь два часа гости будут наслаждаться теплом и уютом.

Доктор Керимов прохаживался перед воротами, напряженно прислушиваясь и поглядывая на часы. Рыжая собака подбежала к нему, вильнула хвостом и вопрошающе заглянула в глаза.

– Иди, иди, не мешай думать, – отмахнулся от нее Керимов.

Подумать было о чем. Все, что рассказал Гранцов, не казалось ему таким уж невероятным. В последнее время никто уже не удивлялся сообщениям о загадочной смерти или исчезновении людей. Удивляет только, что это может произойти с тобой. Или с твоими близкими. Кого-то убивают из-за больших денег, кого-то из мести. Но нас-то – за что?

Доктор Керимов верил, что в жизни все закономерно. И главным законом является закон любого кабака – за все надо платить. И если ты живешь слишком хорошо, за это придется расплачиваться. Рано или поздно, но придется.

Логика подсказывала, что опасность нависла над всеми, кто работал на базе. Наверно, кто-то решил, что мы тут слишком хорошо живем.

А ведь так оно и есть, размышлял он. Красивое чистое место. Огромная жилплощадь. Из окна – вид на воду. Работа нетрудная и приятная сама по себе, а ведь за нее еще и деньги платят. При этом полная независимость. Свободный рабочий график. Никакого начальства, если не считать Поддубнова. А все прочие начальнички, приезжая сюда, вместе с мундирами и дорогими костюмами снимают с себя и грязную корку власти, превращаясь в простых распаренных мужиков. И ведь они по-настоящему благодарны нам за эти несколько часов покоя и радости. Нет, мы тут живем слишком хорошо, заключил Доктор Керимов. Такое счастье не могло продолжаться слишком долго.

Он оглянулся. Непроницаемый лес за колючей проволокой показался ему враждебным. Доктор Керимов почему-то вспомнил, как в Черном январе он стоял со своими студентами в живом кольце на бакинских холмах. Народный Фронт согнал туда людей, чтобы не пропустить в город войска, которые бесконечной дымящей колонной стояли на шоссе. Он вспомнил странный шелест в воздухе. Это были пули, но понял он это слишком поздно, когда за спиной уже начали кричать и падать на землю его первокурсники, которых он сам вывел сюда из аудитории.

Наверно, чувство вины перед погибшими мальчиками и погнало его прочь с родины. Ведь он обязан был разделить участь своих воспитанников. Он обязан был умереть вместе с ними. Но они оказались сначала в переполненном морге, а потом в Аллее Мучеников на городском кладбище. А он просто убежал подальше от войны. Неужели война догнала его здесь, в мирном лесу?

«Завтра меня убьют, – подумал Доктор Керимов. – Пойду на почту, и там меня убьют».

Странно, но эта мысль пришла так легко и просто, словно смерть была чем-то обыденным и не столь уж тяжелым. Словно визит к зубному. Даже нет, не так. Словно визит в библиотеку с книгами, которые ты из-за лени или по забывчивости задержал у себя на несколько лет. Но вот ты, наконец, решился, собрал их в стопку и пошел навстречу разгневанным ядовитым фуриям, которые столько лет пугали тебя штрафами, взывали к совести и грозились донести в партком. Осталось только переступить порог, отдать им эти ненужные книжки и облегченно уйти.

«Куда уйти?» – спросил он себя. Куда собрался, дорогой? А девочек своих на кого оставить хочешь?

Девочки. Жена и две дочки. Вот ради чего он бежал от войны. И неужели он так просто сможет бросить их?

Ему стало немного стыдно, когда он понял – никакой почты завтра не будет. Пускай Гранцов думает, что хочет, но Доктор Керимов завтра на почту не пойдет.

А если кому-то очень надо, чтобы одним Керимовым стало меньше, то пусть он сам сюда придет. «Здесь и разберемся», – сын гордого Кавказа надменно вскинул голову.

«Или, по крайней мере, успеем спрятаться», – скромно добавил он, оглядываясь.

Когда из «ситроена» выбрался Поддубнов с перебинтованной головой, Керимов даже не удивился.

– Так и знал, – сказал он. – Так я и знал, что этим все кончится.

– Все только начинается, – сказал Гранцов. – Только давайте больше не будем зевать, спать на ходу.

– Кто спал? Я спал? – обиделся Поддубнов. – Бутылка-то в тебя летела! Я и не видел ее, заразу.

– Виноват, – засмеялся Гранцов.

– Нет, это я виноват, – сказал Керимов. – Зачем вас отпустил? Такие дела делаются! А вы гулять поехали. Как дети, честное слово.

– Не сердись, брат, – Гранцов обнял его за плечо. – Мы были на разведке и все разузнали, это раз. Второе, мы договорились с милицией, Железняк нас подстрахует завтра. И в-третьих, мы познакомились с твоими друзьями. Маро зовет нас всех в гости. Поехали?

Керимов снял кепку, вытер лоб рукавом и снова нахлобучил свой бакинский «аэродром».

– Маро? – переспросил он. – Толстый такой?

– Не толстый он, а просто круглый.

– Что, уже познакомились? – Доктор поцокал языком. – Эти армяне не могут секрет держать.

– Какие секреты от соседей? – благодушно улыбался Гранцов. – Надо им визит нанести, пока время есть. Я давненько уже в гости не ходил.

– Сначала с нашими гостями разберись, – сказал Керимов. – «Чероки» видишь? Это к тебе.

– Ежик? – спросил Гранцов. – Что ему нужно?

– Ему нужен ты.

– Он один?

– Один. И шофер с ним. Этот, Косой. Я их в маленькую баню пустил. Он хочет, чтоб ты его попарил.

– С чего бы вдруг его в баню потянуло – в будний день, без девок? Непонятно, – сказал Гранцов. – Пойти разве веничком поработать, что ли? Заодно и сам очухаюсь. А то что-то координация нарушена, и на подвиги тянет.

– Отставить подвиги, – сказал Поддубнов. – На всякий случай ворота запираем. Хватит с ними чикаться. Если этот тоже начнет наезжать, тут же и зароем.

Глава 9. Гарнизон окапывается

Бдительный и суровый старшина зря запирал ворота. Ежик искренне обрадовался появлению Гранцова. Он тут же отослал водителя на заслуженный отдых, а сам разлегся на верхнем полке, подставляя распаренную спину под жаркие веники.

– Да, – сказал Ежик через полчаса, прихлебывая чай. – Все эти сауны – для лохов. А баня – она и в Африке баня. Кстати, Босс, об Африке. Вот просвети меня, пехоту, а как вы там мылись, в пустыне-то?

Гранцов вытер вспотевшее лицо и шею полотенцем и снова перекинул его через плечо. В пустыне им приходилось мыться в бочке. По очереди. В одной бочке мылились, в другой споласкивались.

Но, во-первых, можно было и не мыться – в пустыне чисто. Единственный источник грязи – техника, так что банный день совпадал с парково-техническим, когда все русские специалисты основательно пропитывались соляркой, солидолом и копотью.

А во-вторых, причем тут Ежик?

– Что-то я не совсем понимаю, о чем речь, – сказал он. – В какой пустыне?

– Ладно, ладно, – сказал Ежик. – Здесь все свои, не будем ломать комедию. Ты же был в Афгане? Я-то работал в Кандагаре, там горы. А про тебя знаю, что ты в песках сидел, в Лашкаргахе. Так? А тут у меня намечается интересная тема. Бабки реальные, отдача моментом. Но придется посидеть в песках. В конкретных африканских песках. Буду развивать совместный бизнес. Сафари-центр называется. Вот и чешется в мозгу задача – а мыться-то как?

– Мыться? – Гранцов почесал затылок. – Хочешь честно, Афанасьевич? Если собрался надолго в пустыню, побрей задницу.

Ежов непонимающе уставился на него, а потом загоготал, откинувшись к стенке.

– Ну, спасибо за совет!

– Это не совет, это рецепт от геморроя, – сказал Вадим. – А вообще-то лучше с самого начала так себя поставить, чтобы жить в пустыне с комфортом. Вода, кондиционеры, спутниковая антенна. Тогда тебя будут уважать. Сразу видно, серьезный бизнесмен, а не советский специалист.

– Это, братан, инвестиции. Там вода дороже водки, наверно. Ну, до Африки еще дожить надо. Не суть. – Ежик снисходительно посмеялся, взъерошил челку и заговорил более серьезно: – Тут у нас другая тема. Тема такая. Отправляю колонну в Петрозаводск. Четыре фуры и две «газели». Хочу, чтоб ты заработал с мужиками по сотне баксов. На охране колонны.

– Охрана колонны? Не по адресу, Афанасьевич. Это не ко мне. Для этого дела есть большие конторы. А мы люди маленькие, сидим в лесу. Нам бы баньку истопить, да человека хорошего попарить, вот и весь наш бизнес.

– Босс, не крути. Крутить не надо. Я проконсультировался, мне тебя рекомендовали. Ты пойми, я сам в этом не рублю ни хрена. Автоперевозки для меня бизнес новый. А вы ребята тертые, я знаю. Ну, один день вас не будет здесь. Это вторник, день спокойный, никто и не узнает.

– Так, – сказал Гранцов. – Валентин Афанасьевич, вы серьезный человек, я тоже не мальчик. И не девочка, чтобы меня уговаривать. А сейчас прошу в парную, на крайний заход.

– Постой, ну хоть на бесплатную консультацию могу я рассчитывать? – недовольно спросил Ежик.

– Хорошо. Но за бесплатные советы иногда приходится потом доплачивать, – сказал Гранцов. – Значит так. Для проводки колонны заказывается эскорт в солидной конторе. Будут две-три спецмашины, в них будут сидеть специальные люди. С оружием, со связью. ГАИ в курсе. Так что тебе уже нечего делать, спокойно встречай колонну в Петрозаводске.

– Ладно, усек. Тут я усек. А дальше? Мне еще там развозить по районам. Вот вы бы мне и пригодились. Плачу сотню в сутки. Это же реальные деньги, Босс!

– Постарайся договориться с местными. Можно нанять гаишников, но это тоже не гарантия. Не отпускай машины по одной. Держаться колонной. В кабине всегда двое. Спать только на стоянках. И никому не говори, куда поедете завтра. Вот и все, чем я могу помочь.

– Значит, окончательный отказ? До вторника еще есть время подумать.

– Отказ. Мы от бани – ни на шаг.

– Зря я с этим связался, – призадумался Ежик. – Столько хлопот, а отдача еще неизвестно какая будет. И народ у меня не тот. Наверно, сделаю первую ходку, а потом меняю профиль. Сам буду колонны охранять. По пятьсот баксов с трейлера, десять трейлеров в колонне, за сутки пять тонн. А таких суток в месяце тридцать, а в году триста шестьдесят пять, никаких выходных… В общем, через год полтора лимона. Целый чемодан зелени. Нехило. Хватит на бассейн в Африке.

– Как ты быстро считаешь, – сказал Гранцов. – А теперь прошу в парную.

Они попарились еще раз и один за другим скользнули по желобу в озеро. Ежик фыркал и мотал головой, задыхаясь в холодной воде. Гранцов на всякий случай держался к нему поближе: у таких вот красномордых чаще всего начинает барахлить сердце. Особенно, если дать им переохладиться после парилки. Но как раз такие клиенты и любят демонстрировать свою удаль, и ни за что не признаются, что им стало худо, пока не вырубятся. Поэтому он первым полез обратно по скользкой лесенке, подавая пример.

– Ага, замерз, – торжествующе выкрикнул Ежик и сам ухватился за ступеньку. – Эх, ты! А еще афганец!

Когда джип Ежика скрылся за черными елями, Гранцов закрыл ворота на замок и, чтобы окончательно проветриться, решил пройтись по внутреннему периметру.

Он был недоволен собой. Не надо было пить с Поддубновым. Да, мичмана следовало каким-то образом вывести из шока. Но не такой же ценой. Напились, бросили базу, ввязались в драку. Все могло кончиться гораздо хуже. Нет, с этой минуты объявляем сухой закон, решительно сказал сам себе Гранцов.

Рыжая собака увязалась за ним, пока он прогуливался вдоль колючей проволоки. Это была неудачная собака, производственный брак. На продажу она не годилась, служить не хотела, бегала сама по себе, ей даже кличку не удосужились дать.

Гранцов швырял ветку, и собака кидалась за ней, хватала и тут же выпускала из пасти, возвращаясь к нему. С ней явно недоработали команду «апорт».

Так они и шли вдоль колючки, человек швырял ветки и осматривался, а собака бегала туда-сюда. Одну из веток он бросил как-то неловко, и она свалилась на другую сторону заграждения.

– Извини, – сказал Гранцов, – сейчас найду тебе новую палку.

Но собака, не дожидаясь исправления ошибки, кинулась куда-то вдоль проволоки – и вдруг Гранцов увидел ее на другой стороне. Она безошибочно подскочила к ветке, схватила ее в зубы, победно оглянулась на Гранцова и, выпустив ветку, сломя голову кинулась обратно. Он и сам побежал параллельным курсом и увидел, как она нырнула под проволоку.

Гранцов присел на корточки, разглядывая свежевырытый подкоп. Глубиной больше чем полметра, он вполне позволял проползти не только собаке. Комья земли были разбросаны далеко в кустарнике, а сам подкоп был прикрыт листом фанеры и присыпан листвой. Только глупая собака могла бы заметить его – по запаху земли.

Он увидел глубокие разрезы и угловатые отпечатки на стенках подкопа, и решил, что копали не лопатой, а широким ножом или топориком. Земля была мокрой, но воды в подкопе не было. Значит, его вырыли после дождя. То есть сегодня. Ах да, он же был прикрыт фанерой? Все равно вода набежала бы. Но воды нет. Итак, что мы тут имеем? Сегодня днем кто-то вырыл топориком (или ножом) подкоп под заграждением.

Сегодня днем? Он еще раз пощупал стенки подкопа и с силой втянул в себя воздух, насыщенный острыми запахами. Пахло растревоженной прелой листвой и хвоей, разрубленными корнями и раздавленными личинками. Да эту яму вырыли только что, а не «сегодня днем»! Он выпрямился, оглядываясь и отряхивая пальцы. Здесь только что был враг.

Что полагается делать в таких случаях? Заминировать и устроить засаду. Ограничимся сигнализацией, решил Гранцов.

Он положил лист фанеры на место и присыпал листьями. На ночь придется выпустить собак. А днем вся надежда на сигнализацию.

Гранцов вернулся к штабу. Он увидел в освещенном окне, как Регина возится на кухне с посудой. Стопки тарелок и сверкающие ряды рюмок и бокалов выстроились на столе. Сейчас Регина перебирала и натирала столовые приборы. Она придирчиво рассматривала вилки и ножи и раскладывала их по кучкам. Гранцов долго следил за ней через окно, пока она не оглянулась и не увидела его. Он смутился и попытался улыбнуться. Регина сокрушенно развела руками:

– Ну, хоть бы один полный набор! Три сорта вилок, и всех по пять штук. Пять сортов бокалов, но по три-четыре штуки. Я не представляю, как накрывать стол.

– Ничего, – громко сказал он, чтобы она услышала через стекло, – сделайте скидку на полевые условия. Народ и такому сервису рад будет.

– Народ? Возможно. Но я не буду рада, – она махнула рукой и отвернулась к своим вилкам.

– Мне бы ваши заботы… – тихо проговорил Гранцов, с трудом отрываясь от этого уютного окна.

В штабе его ждали старшина и Керимыч. Они, как обычно, о чем-то вполголоса спорили, но замолкли, как только вошел Гранцов.

– Товарищи офицеры, сверим наши трусы, – произнес Вадим тоном Главнокомандующего и достал из сейфа карту, сложенную гармошкой. – Есть у кого-нибудь в этом доме хороший красный карандаш?

– Губки хочешь подкрасить? – спросил Поддубнов.

– Ручка подойдет? – Керимов полез в карман пиджака, но Вадим покачал головой.

– Никакой штабной культуры. Ладно, не будем портить карту. Смотрите сюда, пехота.

Он развернул карту на столе и обвел пальцем внутренний периметр Базы.

– Вот здесь, напротив дровяного склада, под колючкой имеется подкоп. Керимыч, не твоя работа?

– Э, какой такой подкоп?

– Сходишь потом, посмотришь. Подкоп свежий, сегодняшний. Им уже пользовались. Кто-то прополз туда и обратно. Может быть, для пробы. А может быть, и нет. У нас ничего не пропало, старшина?

– Еще не знаю, – хмуро ответил Поддубнов, разглядывая карту с высоты своего роста. – А как в остальных местах? Ограждение целое?

– Выглядит целым. Но я не весь периметр осмотрел. Надо бы проверить. Думаю, что другого подкопа нет. Во-первых, все остальные подходы к ограждению просматриваются, и только в этом месте можно делать что хочешь, потому что там стоит сарай. Во-вторых, чтобы проникнуть к нам, хватит и одного. Какие будут предложения?

– Подать напряжение на колючку, – сказал мичман.

– Собак выпустить, – добавил Керимов.

– Согласен, – кивнул Гранцов. – Выполняйте. Макарыч, врубай ток. Доктор, разведи собачек на посты.

Держать под напряжением проволочное ограждение предписывалось только во время боевой работы, то есть при испытаниях «объектов» и «изделий». Когда же время испытаний осталось в далеком и славном прошлом, отпала необходимость в строгой изоляции, и напряжение отключили. Кроме того, что работа сигнализации требовала большого расхода электроэнергии, новое начальство Базы опасалось и за свою спокойную жизнь. Поляк-управляющий очень боялся конфликтов с местным населением. Он предположил, что по мере развития региона эти дебри станут доступными для всех. Любой грибник или турист мог бы напороться на проволоку и получить ощутимый удар током. А поскольку всемогущие особые отделы и прочие органы тоже остались в славном прошлом, начальству базы пришлось бы лично отвечать за ущерб, нанесенный настырному грибнику. По этим или иным соображениям, но комендант давно уже отключил сигнализацию и все остальные охранные системы.

Однако с тех пор, как командовать Базой стал мичман Поддубнов, весь ее организм начал постепенно восстанавливаться. В бункерах и подземных ходах сообщения появились новые лампочки, и заработала вентиляция; регулярно включалась спецаппаратура, прослушивая эфир в надежде снова встретить позывные летающих изделий; и сигнализация вновь оплела паутиной периметры Базы, готовая в нужный момент предупредить об опасности.

Кажется, такой момент наступил.

Выпустив собак в ночной дозор, Керимов вернулся на военный совет. Гранцов развернул карту на полу – ему хотелось видеть картину предстоящей обороны более масштабно. Керимыч опустился на корточки, и Поддубнов, кряхтя, присел рядом.

– Какие могут быть направления ударов? – вслух размышлял Гранцов. – Первое – по дороге. Значит, держим ворота на замке. Второе – через подкоп. Значит, следим за ним внимательно. Если бы у нас была хотя бы одна граната, пусть даже только запал от гранаты…

– Проще его завалить хворостом, – сказал Поддубнов. – И дело с концом.

– Может быть, может быть… – Вадим оторвался от карты. – Кстати, о деле с концом. Может быть, завтра есть смысл покараулить у подкопа. С ружьем. Идея, конечно, дикая. Ну, а вдруг? Кто-то же должен им воспользоваться! Вот я его и встречу.

– Понял тебя, – кивнул Поддубнов. – Думаешь, если они не придут на почту…

– Точно! – подхватил Керимов. – Если не увидят меня на почте, придут сюда!

– Если они не увидят тебя на почте, сразу поймут, что мы приняли меры, – сказал Гранцов. – Предлагаю следующий план. Завтра в свое обычное время, после обеда, Керимыч выдвигается к почте. Но утром по маршруту следования прошвырнется дозорная группа на «Урале». Водитель – мичман Поддубнов. В пути следования особое внимание обращать на стоящие у обочины серые автомобили марки «Нива». Желательно разглядеть, кто в них находится. После обеда едем на почту. Я на «уазике» впереди, вы на «Урале» сзади. Железняк обеспечивает юридическое прикрытие. «Ниву» блокируем там, где заметим. При первой же угрозе давить их передними колесами и добивать задними. Потом разберемся, кто первым правила нарушил.

– Хороший план, – сказал мичман. – Мне нравится. Особенно утренняя часть. А ты, значит, заляжешь у подкопа с двустволкой?

– Я найду, с кем залечь.

– Вас понял, – мичман расплылся в улыбке. – Насквозь тебя вижу, майор. Разогнать народ с базы, чтобы никто не мешал с девушкой любезничать.