Текст книги "Гарнизон не сдается в аренду"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Ага, на красный, – сказал Гранцов и увидел взмах полосатого жезла. – Не понял.

– Это тебе, тебе он махнул, – кротко подсказал Добросклонов.

Гранцов вышел из машины и протянул свои документы. Румяный лейтенант внимательно их изучил и сказал неожиданно:

– Это ваши права? А почему лицо совсем другое?

Дискуссия была короткой. Она сопровождалась придушенным смехом Добросклонова и завершилась штрафом за грязные номера.

На оставшиеся деньги Гранцов купил в аптеке разных трав для парилки. Эвкалиптовую настойку любит Поддубнов, Керимыч предпочитает мяту. Настой липового цвета пригодится гостям – он подстегивает потовые железы. Пусть новые работники базы пропотеют как следует, пусть выгонят из себя городскую грязь и злость.

Вадим Гранцов любил покупать что-нибудь для бани. Наверно, с таким же чувством родители покупают игрушки детям, а влюбленные юнцы – безделушки для своих неприступных красавиц.

– У нас есть время, давайте посидим где-нибудь у воды, – предложил он.

– А что дальше? – спросила Регина Казимировна. – Я даже не знаю, куда мы едем.

– О, это дивное место, – протянул Гошка. – База отдыха на лесном озере. Никакой промышленности в радиусе трехсот километров. Ключевая вода. Рябчики чирикают на ветках. Тебе там понравится.

– Но что мы там будем делать? Прятаться?

– Вы там будете работать, – сказал Гранцов.

– Это что-то новое, – Добросклонов насторожился. – До сих пор речь шла только об отдыхе.

– Лучший отдых – смена деятельности. Ты слишком долго сидел в кресле. Пора потрясти суставами. Дровишки попилить, например.

– Я тоже буду пилить дрова? – поинтересовалась Регина Казимировна.

– Нет. Но и вы без дела не останетесь. Работы у нас много, а людей мало, – сказал Гранцов. И добавил: – Было мало. А теперь стало еще меньше.

– Что, текучесть кадров? – насмешливо спросил Гошка. – Неужели кому-то может наскучить отдых в лесу? Или обнаружилась аллергия на рябчиков?

– Нет. Не аллергия.

Вадим Гранцов до этой секунды не собирался ничего рассказывать брату. Но сейчас ему вдруг захотелось немного осадить Гошку. Тот был слишком поглощен своими проблемами, которые, с точки зрения Гранцова, не стоили даже того, чтобы о них говорить. Временные трудности с бизнесом, вот и все. Не в первый и не в последний раз. А сколько суеты, сколько страхов…

– Нет, не аллергия, – повторил он жестко. – Убили наших работников. Просто убили. Двоих.

– Как убили? – растерянно переспросил Добросклонов.

– Зарезали. На прошлой неделе. В ночной электричке. Так что в нашем штатном расписании освободились как раз две единицы.

– Зарезали? Наверно, цыгане. Или кавказцы, – неуверенно проговорил Гошка. – Наши сейчас предпочитают огнестрельное оружие. ТТ. АКМ. Или топор по пьяному делу. Ножи сейчас не в моде.

– Отчего же, напротив, – возразил Гранцов. – Не далее как вчера у меня на работе точно так же зарезали моего сменщика. Охранника в той самой конторе, на которую мы краем глаза глянули. Ночью кто-то забрался в помещение, пырнул человека ножом и унес оргтехнику.

– Кошмар, – произнесла Регина Казимировна. – Из-за какой-то оргтехники!

– Самое интересное в этом кошмаре то, что покойник дежурил вместо меня, – сказал Гранцов. – Если бы я вышел на работу в точном соответствии с графиком, могла получиться очень занятная история. А если бы мои банщики опоздали на электричку, с ними ничего не случилось бы. Вот как опасно жить по графику, Гошка. А ты все планируешь чего-то, все рассчитываешь. Больше импровизации, старик. Смелее сворачивай в стороны с накатанных дорог. И тогда, может быть, тебе повезет. Как, например, повезло мне.

– Ты считаешь, что тебе повезло? – спросил Добросклонов.

– По крайней мере, я жив.

– Случайность. А я стараюсь исключить случайности, – Гошка в задумчивости почесал щетину. – Но, знаешь… А ведь таких совпадений не бывает. Трое твоих знакомых были зарезаны. В течение одной недели, если я правильно понял. Знаешь, на твоем месте я бы поостерегся.

– А на твоем месте я бы не сел со мной в одну машину, – в тон ему ответил Гранцов, барабаня пальцами по баранке. – Вот что. Ты знаешь заправку на Мурманском шоссе, сразу за постом ГАИ?

– Конечно.

– Садись за руль. Отправляйтесь туда и ждите меня. Я подъеду где-то около пяти. Если до шести меня не будет, возвращайся к себе в офис, там и встретимся.

Добросклонов обреченно кивнул, пересчитал деньги и протянул долларовую десятку:

– Вот тебе на такси, чтоб не тратил время. Не спрашиваю, что ты затеял, чтобы не сглазить. Но ждать тебя мы будем до девяти, договорились? До девяти, и ни минутой больше.

Глава 5. Незаконченная тренировка

Поджидая Поддубнова, Вадим Гранцов с беззаботным видом прогуливался по улице перед залом. Он наслаждался тихим солнечным деньком – первым по-настоящему летним днем в этом году. Жмурясь, он смотрел, как вспыхивают легкие женские фигурки, попадая под встречные лучи солнца.

Как и брат, Вадим Гранцов тоже не верил в случайности. Поэтому для начала он обследовал все закоулки спортзала в поисках случайныхпосетителей. Не обнаружив никого, он устроился у входа с толстой газетой, которую подобрал в пустой раздевалке, и делал умное лицо, изучая биржевые котировки. Время от времени он выходил на улицу, чтобы проконтролировать подходы к зданию. Но до сих пор никаких тревожных признаков не обнаружил.

Девчушки-айкидочки прибыли гурьбой. Направляясь в женскую раздевалку, они прошли мимо Гранцова, не узнав его, и это было приятно. Маскировка продолжала действовать. Мужская раздевалка находилась в другом крыле, и Гранцов перебрался в коридор, чтобы Поддубнов не смог бы проскользнуть туда незаметно. Он и не проскользнул. Борис Макарович бочком прошел между узких стеклянных дверей вестибюля и с порога пробасил:

– Вадим? Что с тобой? Почему в костюме?

– Потому что мы не в лесу. Ты нормально доехал?

– Да. Нет, ты ответь, что случилось? Откуда такой смокинг?

Не отвечая, Гранцов увлек его за собой по коридору. В раздевалке, кроме них, никого не было. Поддубнов расправлял свое кимоно и аккуратно вешал снятую одежду, слушая доклад, и лицо его становилось все более озадаченным.

– Жалко ребят, – проговорил он и принялся расхаживать по раздевалке, задумчиво постукивая кулаком по ладони. – Надежные были работники. Таких больше не найдешь… Надо бы женам как-то помочь. Да чем тут поможешь… Сами без денег сидим. Может, им консервов подбросить? Ты как думаешь?

– Я сейчас о другом думаю.

– Что-нибудь еще случилось? – насторожился Поддубнов. – Давай выкладывай все.

– Нет. Пока не случилось. Но может случиться очень скоро. Нам бы не о вдовах сейчас думать надо, а о себе. Да-да, о себе. Ты соберись, Борис Макарыч, разговор-то серьезный.

– Добро, слушаю тебя, – Поддубнов перестал ходить из угла в угол и сел рядом.

– Вот мои предварительные выводы, – сказал Гранцов. – Сменщика моего убили по ошибке. Целились в меня. Кто-то убивает тех, кто работает на базе. Убивает тогда, когда они находятся не на базе. Сейчас мне неважно, кто это делает и зачем. Сейчас мне важно, что будет дальше. А дальше будет вот что. Точнее, может быть. Тобой интересовался какой-то земляк. Звонил сюда, в зал, Ерофеичу. Спрашивал, когда ты появишься.

– Нет у меня никаких земляков. Никто не знает, что я хожу на айкидо.

– Ну-ну, – сказал Гранцов. – Любая девчонка из этой секции могла рассказать о тебе другой девчонке и так далее. И в конце концов докатилось до земляка. Логично?

– Да нет у меня земляков. Даже самому интересно, кто бы это мог быть.

– Вот и посмотрим.

– Димыч, ты что затеял? – сурово спросил Поддубнов.

– Ничего я не затеял. Просто интересно.

– Вижу я, что тебе интересно. Ты ноздри-то не раздувай.

– Господь с тобой, Борис Макарыч, какие ноздри? Просто хотел посмотреть на встречу земляков, и все.

– Думаешь, будет засада?

– На девяносто процентов уверен. Десять процентов добавлю на следующей тренировке.

– Значит, ты задумал контрзасадное мероприятие. Хочешь подловить гада на меня, как на живца?

– Ну да. Сто десять кило отличного живца.

– Сто семь, – ревниво поправил Поддубнов. – Значит, ты его тут караулишь? Навряд ли он сюда полезет. Здесь все на виду. Вот разве что в городе? Например, в кабаке или, допустим… Да нет, не представляю, как он может ко мне подступиться. Подпоить меня? Усыпить? Нет, Вадим Андреич, ты что-то намудрил. Если я – следующий, то для меня нужен снайпер. Или самосвал на встречной полосе.

– Борис Макарыч, давай соберись, – еще раз попросил Гранцов. – Может быть, я и намудрил. Но ты не расслабляйся. Самосвал самосвалом, но люди, бывает, и в корыте тонут. Давай к худшему готовиться. Лучше потом ты будешь надо мной смеяться, чем я потом буду плакать.

– Интересно посмотреть, как ты плачешь.

– Это метафора такая, – сказал Гранцов.

Поддубнов одернул кимоно, хлопнул в ладоши и запрыгал в боевой стойке, надвигаясь на Вадима. Но тот приподнял стол за край и, вообразив себя танком, попытался припечатать противника к стенке. За этим занятием их и застал Ерофеич, одетый по полной форме, в белой куртке и черных штанах-хакама:

– Батя, в строй! Димыч, присоединяйся, а то у Бати пары нет.

– Пусть пока тренируется на девочках, – небрежно бросил Гранцов, унимая одышку.

Он перекинул пиджак через плечо и снова вышел на улицу. Запыленный «ситроен» Поддубнова стоял рядом с «хондой» тренера. На другой стороне улицы стояла серая «нива», и Гранцов отметил, что в прошлый обход ее не было. На ней могли привезти кого-то из девчонок? Да, могли, но почему не подвезли прямо к залу? Интересная машина, подумал Гранцов, новая модель, удлиненная. Стекла тонированные, не разобрать, кто внутри. Но если там противник, то он сейчас, несомненно, наблюдает за входом в зал. Только бы не спугнуть.

Не останавливаясь, Гранцов пошел прочь от зала. Навстречу двигались двое в белых рубашках и черных брюках:

– Вы можете уделить нам минуту?

– Минуту? Могу.

Обычно Гранцов проходил сквозь таких назойливых незнакомцев, имитируя внезапную слепоглухонемоту. Если они не успевали посторониться или отдернуть ногу, то он не жалел их обувь. Но сейчас эта парочка была очень кстати.

– Вам приходилось думать о том, правильно ли вы живете?

– Ребята, вы кто? Мормоны? Иеговисты? – спросил Гранцов. – Учтите, что я ни в какие кружки и клубы по интересам не записываюсь. Так что не теряйте время.

– Не надо записываться. Мы можем просто поговорить, – сказали они. – Вы думаете, что знаете, как надо жить?

– А что, надо жить? – задумался Вадим. – Вот вам, лично вам – надо жить?

Сектанты замялись, неуверенно улыбаясь, и отступили на шаг.

– Ладно, даю вам еще минуту, – сказал Гранцов и развернулся так, чтобы не терять из виду «ниву». – Докажите мне, что жить НАДО, и я ваш.

– А вы думаете иначе?

– Я не думаю, – ответил он. – Светит солнышко, дождь кончился, женщину красивую встретил сегодня, товарищей похоронил. В общем, я не думаю, я живу. Но неужели это кому-нибудь НАДО? А, ребята? Кому это надо – это солнышко, этот дождь, эти несчастные мужики, которых убили ни за что? Так, минута кончилась, а вы даже не вспомнили о Боге. Плохо, очень плохо. Все свободны.

– Знаете, нам нужен такой человек, как вы, – сказали сектанты.

– Такого человека надо очень долго делать, – сказал Гранцов. – Начните с себя. Все, все, спасибо за внимание.

Он устыдился своей болтливости и перекрестился, отгоняя нечистую силу. Сектанты презрительно улыбнулись и пошли себе дальше, приглядываясь к прохожим.

«И легко же им учить нас жизни!», – мысленно ворчал Гранцов, снова натягивая пиджак на плечи и поправляя галстук перед витриной. Они сами по себе наглядное пособие: вот живи правильно – и ты тоже будешь таким. Живи правильно, молись правильно, плати правильно, и ты тоже родишься в штате Юта, и в десять лет сядешь за руль, а к пятнадцати сам купишь поношенный «фордик», а в сорок лет у тебя будет дом, ты только живи правильно, и все у тебя будет. Ты только не забывай отдавать нам десятую часть своих доходов, а мы уж позаботимся о том, чтобы доходы росли и преумножались, к твоей и нашей радости.

Глубокие философские изыскания не мешали Вадиму выполнять основную задачу, и он не прозевал – он заметил, что в «ниве» распахнулась дверь, и оттуда выскользнула фигура с портфелем. Фигура выглядела совершенно безобидно, но она пересекла улицу. И в следующий миг вся сигнализация внутри Гранцова взревела десятком сирен – в спортзал вошел чужой.

Он огляделся, оценивая ситуацию. В машине мог оставаться, как минимум, еще водитель.

Это могли быть обычные посетители спортзала, но Гранцов никогда не видел здесь эту «ниву». Возможно, они заехали сюда по каким-то делам к тренеру – к нему часто приезжали за ценным советом. Но тренер сейчас был занят, и он не отвлекался, когда вел занятие. Что ж, правильно, поэтому они и остались в машине, осаживал себя Вадим. Обычные посетители. Но номер машины все-таки запомним.

Он следил за выходом из спортзала. Чужой не вышел сразу. Значит, он будет ждать не в машине, а внутри. Самое время с ним познакомиться.

Гранцов вошел в вестибюль, как раз когда чужой обрабатывал местную медсестру.

– Наша канадская фирма медицинской косметики проводит рекламную кампанию, – торопливо говорил он, раскладывая перед ней пестрые футлярчики и коробочки.

Сам продавец, видимо, никогда не пользовался своим товаром по назначению. Его щеки были изрыты кратерами старых чирьев, и новый прыщ лилово выпирал над бровью. А густой запах одеколона «Шипр» выдавал привычку к отечественной продукции.

Гранцов присел в сторонке и развернул газету. Торговец работал небрежно. Путал названия кремов, перебивал медсестру, и все время порывался пройти со своим товаром в спортзал. Но вахтерша твердо преграждала ему путь со словами: «Все равно наши ничего не купят, только время потеряете». Медсестра ушла, отказавшись взять даже подарок. И тогда торговец повернулся к Вадиму.

– Здравствуйте, – сказал он, широко улыбаясь и протягивая руку. – Знаете, у вас сегодня очень удачный день.

– Я знаю, – сказал Гранцов, не замечая руки.

«Удачный день! Могли убить, но не убили. Могли засадить в тюрьму, но не засадили. И вправду удачный день. Но откуда тебе это знать, ловец человеков?», – думал он, скользя невидящим взглядом по строчкам газеты.

– Вы даже не представляете, как вам повезло! – не унимался торговец. – Вы же выиграли замечательную записную книжку! Это последняя разработка нашей фирмы. Электронная записная книжка! С будильником и приемником! Вот, возьмите, она вам очень пригодится.

– Спасибо, не надо.

– Первый раз вижу человека, который отказывается от такого подарка. Вы хоть знаете, сколько она стоит в магазине?

Гранцов молча развернул и снова сложил газету. Торговец усмехнулся и сложил все свои товары обратно в кейс. Посидел, поглядывая на зеркало, в котором отражался коридор. Потом вдруг встал.

– Мамаша, – обратился он к вахтерше, – можно у вас портфельчик оставлю, пока в туалет сбегаю?

– У меня тут не камера хранения, – сказала вахтерша.

– Ну, я же вижу, вам можно доверять. Мужской направо или налево?

– Направо.

Он поставил кейс на пол и торопливо вошел в спортзал. «Приспичило», – проворчала вредная тетка и ногой отодвинула кейс.

Гранцов осторожно взял его за углы и переставил в угол, за колонну. Черт его знает, а вдруг там взрывчатка среди флаконов и тюбиков? Вот бы Поддубнов загордился! Тротил – это даже почетнее, чем снайпер или самосвал.

Он глянул в окно. «Нива» оставалась на месте и, несмотря на духоту, стекла были подняты.

Гранцов бесшумно двинулся по коридору на мужскую половину. Проходя мимо зала, заглянул в приоткрытую дверь. Айкидоисты стояли попарно, готовясь к новому упражнению. Самая высокая девчонка стояла одна. Вадим вспомнил, что она была постоянной партнершей Поддубнова.

Он кинулся дальше по коридору и вдруг услышал впереди какую-то возню. Шаркнули подметки по полу, а потом раздался сдавленный хрип.

Гранцов рванул дверь. На полу под писсуарами скорчился «торговец». Поддубнов, голый по пояс и с полотенцем на шее, стоял у умывальника, зажимая ладонью левый бок.

– Неужели зацепил? – удивленно сказал он.

– Ты как?

– Все нормально. Касательный удар. Посмотри, что с этим уродом.

Гранцов наклонился над «торговцем», осмотрел и перевернул на спину. Раненый хрипел и матерился, обхватив обеими ладонями рукоятку ножа, который застрял у него под ребрами.

– Живой, – сказал Гранцов. – Что, на собственный нож напоролся?

– Неосторожное обращение с оружием, – сказал Поддубнов и разорвал свое полотенце. – Смотрю, кто-то нырнул в сторону сортира. Дай, думаю, спровоцирую. Захожу сюда. Никого. Затаился, урод, и не дышит. Ладно, думаю, спиной к тебе повернуться? Пожалуйста! Пристраиваюсь к писсуару. А он все не начинает. Тогда я начал свистеть, чтоб шаги его заглушить. Такие условия создал. Ну, тут-то он и не выдержал, кинулся.

– С-суки! – захрипел «торговец». – Ах вы падлы, падлы опущенные!

– Смотри-ка, у него в животе клинок, а он еще ругается, – удивился Гранцов. – Тебе, брат, молиться надо, а ты все матом да матом.

– Обидно, – пожаловался Поддубнов. – Меня хотели зарезать вот этим недоноском. Да я таких пальцем протыкал.

– Что делать, инфляция, – сказал Вадим.

– Как бы не загнулся. Может, «Скорую» вызвать? – сказал Поддубнов, обматываясь полотенцем.

– Нет, постой. Есть более продуктивная идея.

Холодной водой из-под крана он плеснул в лицо «торговцу». Тот перестал хрипеть и открыл глаза.

– Не шевелись, – сказал ему Гранцов. – У тебя нож в кишках застрял. Не будешь дергаться, все будет нормально. Только не шевелись. Главное, не вытаскивать лезвие, понимаешь?

– Дышать… больно… – сказал «торговец». – Мужики, не сдавайте ментам… Сукой буду… Сколько надо заплатим, базаров нет… Есть доктор… К нему надо ехать…

– Соображаешь, – сказал Гранцов. – Борис Макарыч, ты иди в зал, не нарушай тренировочный процесс. А мы пока побеседуем.

– Вы чего, мужики… – раненый поднял голову и тут же уронил ее, вскрикнув от боли.

– Тихо, тихо, – сказал ему Вадим. – Все нормально, крови нет, тебя заштопают за полчаса. Ты меня слышишь? Только не шуми, не дергайся, и все будет нормально. Ты зачем вообще полез в такие дела? Ты же нормальный парень, не отмороженный.

– Должок отдавать надо было… Если не отдам, мать убьют, сестренку на иглу посадят…

– Так, понятно, пошли народные предания, – сказал Гранцов. – Эти песни будешь петь на зоне. А мне отвечай конкретно. Борис Макарыч, ты еще здесь?

– Мне же тоже интересно, – сказал Поддубнов. – В конце концов, это меня касается.

– Не только тебя, – заметил Гранцов и в задумчивости щелкнул ногтем по рукоятке ножа. – За этот должок придется многим рассчитываться, так я понимаю? Кого еще заказали? Охранника в жилконторе ты порезал?

– Ой, больно… Не могу говорить…

– Можешь, можешь, – сказал Гранцов, слегка надавив ладонью на торец рукоятки.

– Не надо, а-ы-ы, не надо! Я это, я! Он первый напал, я напугать хотел только!

– И за что же вы нас так не любите? Отвечай, за что?

– Не знаю!

Вадиму не хотелось вести допрос пленного при Поддубнове. Но времени оставалось все меньше, и он перестал церемониться. «Светлые волосы, голубые водянистые глаза, бледная кожа. Северный тип. Плохо переносит боль. Зрачки расширены, не притворяется. Потеет. Боится. Чего? Сейчас он боится того, что боль станет сильнее. Она и станет, но не сразу. Сначала его надо напугать посильнее», думал Гранцов, барабаня пальцами по рукоятке ножа, который всем лезвием сидел в ране.

Когда-то его учили, что добывать информацию можно разными способами, и один из них – пытка. Он и сам, бывало, висел с заломленными локтями на кольцах в спортзале учебного отряда, а однокурсники стояли вокруг и все спрашивали да спрашивали. Пытка – всего лишь способ получения информации, и довольно ненадежный способ. Допрашивающий должен знать, как боль действует на собеседника, и разумно дозировать ее.

Поэтому Гранцов и не старался сделать больно, а только пугал раненого ожиданием новой боли. И раненый реагировал правильно. Он отвечал почти на все вопросы, и только иногда вдруг задыхался, лицо его багровело, а потом внезапно становилось серым, и Поддубнову приходилось обливать его холодной водой.

Закончив допрос, Гранцов вытер лицо «торговца» и сказал:

– А теперь прижми тряпку вот сюда. Держи обеими руками, а то кишки вывалятся!

Отцепив от его пояса мобильный телефон, Гранцов спросил:

– Кому ты должен сейчас позвонить?

– Ры… Рыжему.

– Звони.

Раненый замотал головой и прохрипел слабеющим, еле слышным голосом:

– Сам звони, у меня руки заняты! Нажми зеленую кнопку, номер сам наберется!

– Что ты должен сказать?

– Все ништяк, – сказал раненый и уронил голову, облизывая серые губы.

От мобильника несло цветочным одеколоном, и Гранцов держал его подальше, стараясь не касаться ни ухом, ни щекой. Он услышал сквозь треск и шорох в трубке чужой голос и быстро проговорил:

– Все ништяк. Сваливайте. Я сам уйду. Потом перезвоню.

Потом он вышел из туалета, вытолкав перед собой растерянного бледного Поддубнова, плотно закрыл дверь и сказал:

– Иди в зал. Минут через десять приведи сюда Ерофеича. Не хочу, чтобы у него были лишние проблемы.

– А с этим что делать? Давай я вызову «скорую», – проговорил Поддубнов. – Пацан совсем плох.

– Нет. Иди в зал и возвращайся с Ерофеичем, – повторил Гранцов.

– А «скорую» кто…

– Я все сделаю, – заверил Вадим.

Он проследил, чтобы Борис Макарович вернулся в строй, не отвлекаясь на телефонные звонки. «Скорую» вызывать было поздно. Из раны вокруг лезвия сочилась, вяло пульсируя, черная кровь. Это означало, что длинный нож пробил печень. Были и другие признаки того, что раненый не дотянет до больницы.

Такие вещи запоминаешь на всю жизнь. Когда-то капитан Гранцов сам бинтовал своих бойцов, и в горячке боя успевал сообразить, кому надо наложить повязку поплотнее, кого грузить в вертолет первым, а кому просто вколоть еще одну дозу промедола, потому что ему уже все равно не дотянуть до госпиталя.

Незаметно выглянув в окно, он обнаружил, что «нива» еще стоит на старом месте, но из выхлопной трубы уже вылетают колечки белого дыма. Все ее дверцы были распахнуты для проветривания. В машине, как оказалось, находились двое спутников «торговца». Они непрерывно прикладывались к своим мобильникам, и чужой телефон в кармане Гранцова трещал, не переставая. Наконец, они громко захлопнули двери и уехали. Но Вадим успел их разглядеть и постарался запомнить.

Когда Поддубнов привел тренера, «торговец» уже затих, накрытый газетными страницами.

– Что с ним? – подавленно спросил мичман.

– Готов, – коротко ответил Гранцов. – Ерофеич, тут у нас что-то вроде харакири. Посмотри.

Он отогнул газету. Тренер наклонился, поглядел и, выпрямившись, спокойно кивнул.

– Он на меня напал… – начал Поддубнов, но осекся, когда тренер взял его под локоть.

– Не надо, Батя. Бывает, – сказал Ерофеич. – Что делать-то будем? Через два часа придут вечерники заниматься. У меня есть полиэтилен. Можем упаковать и припрятать в кладовке, а ночью выбросим в Неву.

«Вот тебе и тренер, – подумал Вадим Гранцов. – Воспитатель молодежи. Из него мог бы выйти неплохой рукопашник».

– Сделаем так. Через пять минут звони 02, – распорядился он. – Никаких подробностей. Скажешь просто, что имеешь труп неизвестного с колото-резаными ранами. Когда его будут увозить, проследи, чтоб он был как следует завернут. Возможно, за спортзалом наблюдают. Выведешь Батю через пожарную лестницу, по чердаку во двор. Борис Макарыч, а ты оттуда быстренько переходишь улицу и сидишь на автобусной остановке. Я тебя там подберу. Давай ключи от «ситроена».

– Надо наши показания согласовать. Что говорить ментам? – спросил тренер.

– Что труп обнаружил посетитель. Фамилия – Гранцов. Дашь мой домашний телефон и адрес. Все вопросы ко мне. Семь бед, один ответ. Дальше: вахтерша и медсестра видели, как этотвходил. Они с ним общались. Пусть показывают все как есть, ничего не придумывают. Растолкуешь им?

– Добро. Батя, раздевайся, давай перевяжу, – тренер раскрыл настенную аптечку и достал индпакет. – Вадим, если нужна будет помощь, дай знать. У меня занимаются хорошие адвокаты. Организуем юридическую поддержку. И всю остальную тоже.

– Добро.

Пока тренер обрабатывал и бинтовал Поддубнову порез, Гранцов позвонил в свою жилконтору и продиктовал телефонограмму для следственной группы, которая, как видно, получила там постоянную прописку: «В спортзале на Октябрьской набережной новый эпизод по вашему делу. Рекомендую ознакомиться. Особенно с ножом.

Подпись: доброжелатель Гранцов».

Он почти не надеялся, что от этого звонка будет хоть какая-то польза. Судя по всему, ребята в штатском предпочтут отрабатывать собственные версии. Но это уже их проблемы. А Гранцов занес в блокнот новые данные. Данных, впрочем, было негусто.

Первое. Киллер-неудачник не испытывал личной неприязни к своим жертвам. Вместе со своими напарниками он просто отрабатывал заказ. Чей? О заказчике он ничего толком не мог сказать. Знал только, что приезжий.

Второе. Заказчик дал подробные наводки на пятерых. Эти люди, по словам заказчика, вырезали всю его семью в Приднестровье и разграбили его ювелирный цех, пока румынские гэбисты пытали его в застенках Кишинева. (Хорошая легенда, дающая киллерам моральное основание для работы). Троих эта шайка уже «списала». «Торговец» их перечислил: «молдаван», «босяк» и «майор». Осталось «вычеркнуть» двоих последних – «толстого» и «хачика». Шайка получила тысячу долларов на карманные расходы. Но это не плата за убийство. Им не причиталось никаких денег за выполнение заказа, потому что это было что-то вроде вступительного экзамена. Когда работа будет закончена, шайка вольется в «структуру» заказчика.

Третье. Где сейчас этот заказчик? Как с ним связаться? На эти вопросы раненый не мог ответить – он просто терял сознание. Может быть, прикидывался. Может быть, Гранцов что-то делал не так. А еще можно было заподозрить предварительную психическую обработку. Теоретически Вадим представлял, как это делалось. Когда-то он знал и о том, как преодолевать такую блокировку. Сейчас на это не было ни условий, ни времени. Хорошо еще, что умирающий продержался так долго.

Два перечеркнутых кружка слева, а справа два кружка со звездочкой внутри. От них отходили линии к большому флагу, под которым он написал «База». Так Вадим обозначил на схеме свои потери и победы: двое погибли, но ему с мичманом удалось выжить. От Базы еще несколько линий к пустым кружкам, которые означали Доктора Керимова, коменданта Базы и иностранного управляющего. Кого еще? Он подумал и пририсовал еще два кружка: для Добросклонова и Регины.

Теперь ему предстояло сделать все, чтобы ни один из этих кружков не пришлось перечеркивать.