Текст книги "Гарнизон не сдается в аренду"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 6. Пополнение прибыло

Поддубнов подбросил его на «ситроене» до места встречи с Добросклоновым, высадил и умчался: по шоссе он не мог ездить, как Гранцов, «гусиным шагом».

Скинув дорогой пиджак и натянув на плечи камуфляжную куртку, Вадим Гранцов ощутил прилив спокойной уверенности.

– Не могу понять, куда ты нас везешь, – говорил Добросклонов. – Я же вижу, там дальше ни одной дороги нет.

– А нам дороги не нужны, – ответил Гранцов, съезжая на незаметную колею.

«Уазик» забирался все глубже в лес. Гранцов, тайком поглядывая в зеркало, видел, что Регина Казимировна оглядывалась скорее с любопытством, чем с тревогой. Наконец машина остановилась перед густой стеной кустарника.

– Всё? Приехали? – спросил Добросклонов.

– Почти. Нужна твоя помощь. Видишь вон ту толстую ветку? Подойди к ней и оттяни на себя. Она у нас вместо шлагбаума.

Гошка, ворча, выбрался из машины и потянул за ветку. Она с шелестом распахнула проем в кустарнике, и «уазик», взревев, полез прямо в листву. Ветки звонко хлестали по стеклам и брезенту, и Регина непроизвольно закрыла лицо ладонями. А когда открыла, машина уже стояла на бетонной трассе. Из кустов выбрался мокрый Добросклонов.

– Ну, спасибо, – приговаривал он, отряхиваясь. – Ну удружил. Я же весь в клещах теперь, энцефалит обеспечен.

– Да ладно тебе причитать, – сказал Гранцов. – Сейчас мы вас обоих сразу в баню, всю заразу выбьем.

– Ненавижу баню, – простонал Добросклонов.

– Я тоже, – сказала Регина.

– Отставить разговорчики.

Бетонка то взбиралась на сопку, на миг показывая озеро за кронами сосен, то круто ниспадала обратно в лес. Поворот, еще поворот, облезлый щит «Запретная зона», и вот она, родная колючая проволока поперек дороги, и железные ворота со звездой. Приехали.

– Посидите пока в машине, – приказал Гранцов. – Сначала надо определиться, где вас разместить.

Шагая по каменной тропинке к штабу, Вадим вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. Он огляделся и не сразу понял, что просто кончился дождь. «Ну, теперь жди гостей», подумал он. И первое, что он услышал от Доктора Керимова, было:

– Э, теперь жди гостей. Как отдежурил?

– Да не очень удачно, – сказал Гранцов. – У нас небольшие проблемы, брат.

Керимов настороженно поднял голову, оторвавшись от пришивания пуговицы к рубашке.

– БМП приехал перевязанный, ты про это? Ничего не говорит. Он думает, я ничего не заметил. А я все вижу, только ничего не говорю. Что за проблемы?

Гранцов доложил все, что узнал за последние шестнадцать часов, исключая только дело Гошки Добросклонова. Если в тексте встречается непонятное место, мы перечитываем его несколько раз, чтобы понять. Так получилось и здесь. В очередной раз поведав историю своей поездки в город и коротко изложив показания «торговца», Вадим уверенно заключил:

– Кажется, нам пока придется занять оборону. Противник настроен серьезно.

– А я как раз завтра хотел на почту съездить, – сказал Керимов.

– Знаю, – кивнул Гранцов. – Почта отменяется.

По пятницам Доктор Керимов получал всю свою корреспонденцию в отделе «до востребования». Сейчас ему особенно важно было навестить почту, потому что он давно уже ожидал писем от своей жены и двух дочек, которые были отправлены на лето в Баку.

– Слушай, кому я нужен? – сказал Керимов. – К тому же тот негодяй, который на нас охотился, сейчас уже в морге. Чего нам теперь бояться?

– Я тебя понимаю, Доктор-джан. Но эту неделю надо отсидеться. Затаимся на время.

– Э, спорим, ничего не будет? Спорим, я спокойно уеду-приеду, и меня даже комар не укусит? Если не веришь, поехали вместе!

Поехать вместе с Керимычем на почту? Об этом Гранцов думал с той самой минуты, как накрыл покойника газетой. Ихосталось всего лишь двое. Двое. И имосталось убрать только одного. «Толстого» (в смысле Поддубного) убили почти у них на глазах. А уж с безобидным «хачиком» справиться гораздо легче, чем с остальными. Онипойдут на это даже вдвоем. Что ж, надо сделать вид, что мы ничего не знаем. Выманить их. И прихлопнуть.

– Ладно, брат. Придумаем что-нибудь. Но об этом позже. Будем решать задачи по ходу. Что сегодня главное? Приготовить достойную встречу новым хозяевам.

– Уже звонили, э! Будут абсолютно точно. Человек двадцать. Еда и питье – все везут с собой. Едут с ночевкой.

В дежурку вошел Борис Макарович в новенькой тельняшке, которую он явно только что выдал сам себе на вещевом складе.

– Гости – вот задача номер один, – провозгласил он. – Война войной, а баня баней. А работать некому.

– Справимся, – сказал Гранцов. – Я привез двоих: мой брат и с ним женщина. Согласны на любую работу. Я ручаюсь.

– Выбирать не приходится. Керимыч, займись новыми людьми, – сказал Поддубнов. – Сначала только устроиться помоги. Женщину в медсанчасть. Мужика в гостевую. Срочно вводи в курс.

– Есть, началник, – козырнул Керимов.

Наблюдая через окно, как Доктор помогает выгружаться гостям, Поддубнов спросил:

– Как он пережил, что завтра почта отменяется?

– А она не отменяется.

– Димыч, опять ноздри раздуваешь? Не сидится тебе на месте, как я погляжу.

– Хочется поскорее отвязаться от этих уродов.

– Отвязаться? – Борис Макарович осторожно присел на табурет, стараясь не наклоняться. – От одного ты уже отвязался. Удивил ты меня, майор, удивил.

– Ты насчет «скорой»?

– Эти десять-пятнадцать минут могли спасти пацана. Если бы сразу позвать. Не допрашивать, а врача вызвать. Или перевязку хотя бы…

– Не было смысла, – как можно деликатнее сказал Гранцов. – Я видал такие раны. Никаких шансов. Печень, внутреннее кровоизлияние.

– Получается, это я его угробил?

– Он сам виноват. Ты же не бил его ножом в живот, он сам напоролся. Сам.

– Нет. Это я его насадил на клинок. Сам не заметил, как вышло, – Поддубнов недоуменно поднес ладони к лицу. – Блок, разворот, заломил локоть. И готово.

– Так как насчет почты? – Вадим Гранцов не хотел показаться еще более черствым, чем был на самом деле. Но сейчас у него не было времени на покаянные речи. – У них есть наводка на Керимыча. Они знали про мое дежурство, знали про твое айкидо. Скорее всего, они знают, когда он покинет базу и появится на почте. Считаю целесообразным снова сыграть на опережение.

– Я против, – отрезал Поддубнов.

– Основание?

– Вот оно, основание, – мичман осторожно похлопал себе по забинтованному боку. – Хватит нам одного трупа. Ты что же думаешь, майор, они завтра поднимут лапки и побегут сдаваться на явку с повинной? Ты же их валить собрался, я же вижу!

– Слова-то какие, «валить»! – протянул Гранцов. – Было бы чем, завалил бы, не сомневайся. Нет, товарищ мичман, мы будем действовать строго в рамках капиталистической законности. Сколько из нас Железняк солярки выдоил? Цистерну, не меньше. Вот пускай и отрабатывает.

– Железняк тебе отработает, – смягчившись, проворчал Поддубнов. – Как же, от него дождешься.

– Мы не можем ждать милостей от милиции, – продекламировал Вадим Гранцов. – Взять их у нее – вот наша задача.

Но мичман Поддубнов был иного мнения о первостепенных задачах. Он открыл холодильник и вытянул початую бутылку водки.

Вадим, не дожидаясь распоряжений, запер дверь на ключ, открыл тумбочку с документацией дежурного и достал оттуда два стакана.

– Помянем, – обреченно произнес Поддубнов. – По семьдесят грамм, не больше.

Он расстелил на столе льняное полотенце с украинским орнаментом на краях и принялся нарезать свежий хлеб. Отрезав горбушку, Поддубнов остановился и поглядел на свой нож.

– Клинок у негобыл – будь здоров, – сказал он. – Знаешь, майор, не меньше, чем штык-нож от «калашникова». Я даже удивился. Подумал, что он на меня с кухонным ножом прет.

Мичман накромсал еще пару неровных ломтей, после чего разбил кулаком луковицу и налил водки.

– Не чокаемся, – предупредил он.

Вадим Гранцов понимал, что любые его слова сейчас покажутся лишними. Поддубнов держался отчужденно, словно скрытая обида жгла его изнутри.

– Давай добьем, что ли, – мичман понюхал горбушку и снова плеснул водку в стаканы. – Не берет ни хрена.

– Да, клинок был длинный, – сказал Вадим. – Слишком длинный. Таким свиней забивают.

– Пей, говорить потом будем, – приказал Поддубнов.

Он устало отодвинулся от стола и прислонился к стене. Лицо его покраснело, и на лбу выступил мелкий пот. Вторая доза подействовала быстрее.

Гранцова тоже охватило приятное тепло, он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Еще больше распустил галстук и закатал рукава сорочки. Одна из запонок упала на пол и закатилась под стол, но он не стал за ней наклоняться. Эта запонка ему больше никогда не понадобится, потому что он больше никогда не станет наряжаться в представительский костюм.

– Обманул ты меня, майор, – глухо заговорил Поддубнов. – Обманул. Всего-то и нужно было набрать 03. Погоди, не говори ничего. Я знаю, что ты скажешь. Но когда человек умирает, надо вызывать «скорую». Пусть он умрет на руках у врачей. Я теперь до конца жизни буду его вспоминать. Ты это понимаешь? Понимаешь, знаю, понимаешь. Погоди, не отвечай. Он мне сниться будет каждую ночь. Я же знаю, из-за таких снов люди с ума сходят.

«Во-первых, с ума сходят не из-за снов, а из-за бессонницы, – хотел сказать Вадим. – Во-вторых, ты об этом довольно быстро забудешь. В-третьих, самое главное: когда снятся убитые враги, это приятно. Ты удивишься, тебе будет стыдно, и ты никогда в этом не признаешься. Но видеть труп того, кто хотел убить тебя – это приятно». Он мог бы сказать и больше, но сейчас Поддубнов не нуждался в его словах.

Гранцов думал о том, как неожиданно раскрываются люди, сталкиваясь со смертью. Ерофеич, тренер-самоучка и бывший учитель географии, ничуть не смутился при виде трупа. Наверно, потому, что он был на работе и думал прежде всего о работе. А вот Поддубнов – раскис. Начал переживать. То есть думать о себе, о своем драгоценном душевном покое, которого он лишился. Да он просто пороха не нюхал, подумал Гранцов – не пренебрежительно, а сочувственно. Борис Макарович подготовил к бою сотни отличных солдат. Многие из них остались живыми только благодаря ему. Он был в Афганистане и застал там горячее время, 86-й год. Но воевать мичману Поддубнову не довелось. Свою командировку он провел в Кабуле и занимался, в основном, отправкой цинковых гробов. Несколько раз ему пришлось сопровождать убитых героев на родину. Он мог бы привыкнуть к виду смерти. И, наверно, привык, иначе давно бы спился. Почему же он раскис на этот раз? Потому что до сих пор он противостоял смерти, а сегодня оказался с ней заодно?

– Мы убили его, понимаешь, майор? – Поддубнов сосредоточенно разглядывал пустой стакан. – Парень мог бы выжить, а мы…

– Не мог, – коротко сказал Гранцов. – От таких ударов человек кончается сразу.

– Но он же не кончился!

– Потому что боялся, – Вадим торопливо заговорил, не давая мичману возразить: – Чтоб умереть быстро, надо расслабиться и спокойно ждать конца. А если цепляешься за что-нибудь, то можно протянуть долго. Этот парень цеплялся за страх. Он очень боялся боли. И очень боялся умереть. Страх держал его на плаву. И пока он держался, он успел нам все рассказать. Может быть, своими показаниями он спас твою жизнь, мою жизнь и жизнь Керимыча. И может быть, ты спас еще много других людей, когда убил его.

– Я не убивал!

– Не убивал. Но убил, – безжалостно сказал Гранцов. Он понимал, что водка уже затопила последние островки самоконтроля. Он знал, что говорит лишнее. Но остановиться было бы нечестно. Для того и пьем, чтобы высказать невысказанное. – Постой, не перебивай, старшина! А знаешь, почему ему было страшно умирать? Потому что он вдруг понял, чтоего ждет после смерти. Не конец мучений, а только самое начало! Вот тебе – страшно умирать? Жалко, обидно, противно. Но не страшно. А ему было именно страшно!

– А тебе? – спросил Поддубнов.

– И мне будет страшно, – признался Вадим, решительно вставая и натягивая тесный пиджак. – Но обо мне поговорим в следующий раз. А сейчас нам пора на разведку. Ты готов?

– Готов, – послушно кивнул Поддубнов.

– Тогда пошли.

– Пошли.

Они слаженно и быстро навели порядок в дежурке, то есть вытряхнули стаканы и спрятали их обратно в тумбочку с документацией. Поддубнов завел свой «ситроен».

– Вы куда такие красные? – недовольно спросил Керимов, распахивая ворота.

– Скоро будем, – как обычно, безо всякой логики, ответил Гранцов.

«Ситроен» остановился перед поворотом, и Поддубнов щелкнул какими-то тумблерами, отчего машина задрожала и начала медленно приподниматься над дорогой.

– Чуешь, как растет клиренс? – гордо спросил мичман. – За что люблю эту тачку, так только за переменный клиренс.

Он свернул на узкую лесную дорогу, и машина понеслась, раскачиваясь, как лодка на высокой волне. Гранцов уперся ногами в пол и с небрежной улыбкой откинулся в кресле, незаметно вцепившись руками в обивку сиденья. Только так он мог спасти свою голову от слишком частых ударов о потолок. Поддубнов гнал «ситроен» по своей любимой дорожке, которая самым коротким путем вела на станцию, где была почта, и где жила одна из его подружек.

– Сначала заглянем к Танюшке, – говорил Поддубнов, с пугающей резкостью вертя руль, чтобы увернуться от набегающих сосен, ухабов и колдобин. – Танюшка нас покормит, а то какая ж это разведка на пустой желудок.

– Нет, – подумав, решился возразить Вадим. – Сначала обследуем местность, продумаем возможные варианты. Нам нужна ясная голова, чтобы все продумать. Чтобы ничего не упустить. Я лучше соображаю, когда голодный.

Поддубнов едва заметно нахмурился и задержался с маневром, отчего машину подбросило на ухабе. Причем удар пришелся как раз по правой стороне, где сидел Гранцов. Вадим успел вовремя стиснуть зубы, иначе бы прикусил язык.

– Я с утра не евши, – пробасил мичман жалобно. – А у Танюшки супчик грибной. Со сметанкой. Да с водочкой.

– А после водочки что? – поинтересовался Гранцов. – Отправишь меня домой своим ходом? Да? А сам останешься до утра, как в прошлый раз? Нет уж. Сначала дело, потом Танюшки и Валюшки.

– Вредный ты, майор, – заключил Поддубнов.

Он остановил «ситроен» сразу за переездом, прижавшись бампером к домику стрелочницы. Отсюда, глядя в просвет между кустами сирени, они видели небольшую площадь с непросыхающей лужей посередине. На одном берегу лужи белело здание почты, где размещались еще и сберкасса, и аптека, и книжный магазин. Все эти учреждения обслуживались тремя расторопными тетками пенсионного возраста.

Напротив почты стоял стеклянный павильон, в котором когда-то была пивная, прокуренная и мутная. Сейчас витрины сверкали чистым стеклом, в дверях колыхалась пестрая бамбуковая занавеска, а вход украшала расписная арка. По краям арки красовались силуэты Эйфелевой башни, а в середине пылали пунцовые буквы: МАРСЕЛЬ.

Глава 7. Наши в «Марселе»

– Новая шашлычная открылась, – задумчиво проговорил Поддубнов. – Можно и оттуда наблюдать. Обзор первоклассный.

– Каким маршрутом обычно Керимыч выходит на почту? – спросил Гранцов, сделав вид, что не расслышал намека. – Он подъезжает по шоссе, сворачивает и оставляет «уазик» на повороте. Так? А сам идет вдоль забора, обходит лужу, заглядывает в аптеку, если надо, а оттуда по веранде проходит к отделу доставки. Получается, что минуты две-три он на виду и без прикрытия.

– Что же он, по-твоему, три минуты идет через площадь?

– Нет. Минута – туда, минута обратно. Плюс-минус еще минута. Такая ситуация подсказывает применение огнестрельного оружия. Могут подкараулить в своей машине у поворота. Как только он выйдет из «уазика» – выстрел, контрольный, и по газам.

– Какая у них машина?

– «Нива».

– Давай теперь пройдемся вокруг. Может, еще что-нибудь придумаем, – предложил Поддубнов. – А вдруг они сейчас сидят в шашлычной и обсуждают свои действия?

Гранцов молча набросал на страничке блокнота схему площади и провел три пунктирные линии. Если Керимыч пойдет так же, как обычно, его будет трудно подстраховать. Если же отправить его каким-то иным путем, нападающие могут и отказаться от своих планов. И тогда их будет труднее обнаружить.

Задумавшись, он рассеянно поглядел сквозь пыльное лобовое стекло – и тут же захлопнул блокнот, потому что к «ситроену» направлялся участковый Железняк.

– На кого засада? – спросил он весело, наклонившись к окну водителя.

– Какая засада? – Поддубнов покраснел. – С чего ты взял? Сидим, разговариваем, никого не трогаем.

– Когда два старых браконьера сидят в кустах, да еще в машине с запотевшими стеклами, это точно засада, – Железняк по-свойски распахнул заднюю дверь и забрался в салон. – Колитесь, граждане. Чистосердечно колитесь, все равно узнаю. Кого высматриваете? Новые бабы на базу едут, что ли?

Вадим Гранцов знал, что участковый не отвяжется. Кроме того, он знал, что участковый просто так не привязывается. Поэтому он спросил:

– Мы тебе нужны?

– Да, – серьезно ответил Железняк. – Короче, надо присмотреть за двумя клиентами, пока я за нарядом слетаю. Мне их одному не скрутить.

– Кого надо скрутить? – оживился Поддубнов.

– Никого не надо. Ваше дело – сидеть спокойно и смотреть. Никого не трогать. Поможете? Я быстро. Димыч, Макарыч, поможете?

– Что за клиенты? – спросил Гранцов.

– Двое приезжих. Сидят в шашлычной. Раньше их не видел. Сегодня появились. Короче, не нравятся они мне. Ведут себя вызывающе, на замечания не реагируют. Задержу, промариную в обезьяннике, потом начну вопросы задавать.

Поддубнов и Гранцов переглянулись, и Вадим сказал:

– Ты будешь смеяться, капитан, но мы сюда приехали как раз для того, чтобы увидеть двоих клиентов. И наши клиенты нам тоже не нравятся.

– Есть проблемы?

– Наехали на нас, капитан. Наехали очень серьезно.

– Рэкет? Чего хотят?

Поддубнов сказал обиженно:

– Хотят, чтоб нас не было.

– Выкуривают из бани? – Железняк ничуть не удивился. – Давно к этому шло. Короче, мне все ясно. Это коменданта вашего надо брать за яйца. От него все идет, точно говорю, к бабке не ходи. У меня уже с весны на него запросы идут. Короче, или он нахапал слишком много, или не поделился с кем надо, или и то и другое. А теперь зачисткой занялся, тварь. Вас выкинет, склады спалит, и на вас же все спишет. Точно говорю, это комендант вас выкуривает, чтоб вы с базы ушли. Так значит, Димыч, эти уроды по твою душу явились?

– Не знаю. Надо посмотреть на них поближе, – сказал Гранцов, надевая «представительские» очки.

– Значит, ведут себя вызывающе? – уточнил мичман. – И на замечания не реагируют? Может быть, они и побить кого-нибудь захотят из хулиганских побуждений?

– Да нет, на почве неприязненных отношений, – поправил его Гранцов. – Ладно, капитан, мы за ними присмотрим.

– Только не трогайте никого там! – попросил Железняк.

– Это уж как получится, – протянул Поддубнов, и Вадим понял, что мичман пришел в себя.

Они еще постояли у входа в шашлычную. Щелкая зажигалкой, Гранцов успел через витрину оглядеть зал. Посетителей было немного. Какой-то здоровяк в кожаной куртке торопливо доедал шашлык. В другом углу зала за сдвинутыми столиками сидела развеселая компания. Три девицы и двое парней с тонкими шеями.

– Это не наши, – сказал Гранцов, отбрасывая сигарету.

– Жалко, – Поддубнов раздвинул бамбуковые гирлянды и шагнул внутрь.

Не успели они устроиться за угловым столиком, как к ним подлетел чернявый улыбчивый толстячок в белоснежной поварской куртке на голое тело.

– Что кушать будем?

– Пока посидим, подумаем, – солидно ответил Поддубнов.

Гранцов знал, что в заведениях общественного питания мичман покупает только пиво, и только бутылочное, и пьет его прямо из бутылки, не доверяя общественным стаканам. Толстячок-официант этого не знал, поэтому продолжал улыбаться и стоять над душой, а его круглый животик нависал над столом:

– Зачем подумаем? Шашлык из баранины, из свинины, из курицы.

– Верно, зачем зря думать, – сказал Гранцов и достал из кармана смятую долларовую десятку, которую брат дал ему на такси. – Валюту принимаете? Организуйте нам что-нибудь вкусное на эту сумму.

– Пить будем?

– Мы за рулем.

– Тогда так, – официант на секунду задумался, щелкая калькулятором. – Шашлык ассорти, нарзан, копченая форель, два пива. Нормально?

– Добро, – кивнул Поддубнов. – Начнем с нарзана.

В руках у него уже появилась зеленая бутылка с этикеткой цвета хаки. Вадим понял, что со склада мичман прихватил не только новую тельняшку. В таких сосудах емкостью 0,250 л содержалась жидкость с аппетитным названием «Спирт пищевой», и в особых случаях старшина Поддубнов использовал ее по назначению, то есть как добавку к пище. Сегодня был как раз такой особый случай.

Если бы Гранцов с мичманом обнаружили в кафе тех, кого искали, то, конечно, они не позволили бы себе продолжить выпивку, начатую еще на Базе. Но двое наглых юнцов не требовали к себе особого внимания, поэтому Вадим расслабился. К тому же сегодня был последний день, когда можно выпить. Завтра будет засада, послезавтра приедут новые хозяева, а с ними не загуляешь. Ничего, утешал его Поддубнов, ко всякому начальству можно приноровиться. И не таких обламывали. Подумаешь, институт! Да у нас академики спиртягу хлестали не хуже бортмехаников. Лауреаты, Герои, секретоносители высшей категории! И похмеляться не брезговали. Ничего, обломаем и твоих сектантов. Поправим ихнюю карму в нашу, русскую сторону, заключил старшина и снова разбавил спирт нарзаном.

Приятный туман обволакивал сознание, но Вадим краем глаза продолжал следить за подопечными Железняка. Что-то не нравилось ему в их поведении. Но только после того, как они заказали еще пять бутылок шампанского, Гранцов насторожился. Он понял, что эти парни не пили. Девок поили, но сами только поднимали стаканы, чокаясь. Они вели себя шумно, они явно хотели казаться пьяными, но они притворялись. Такое притворство способен заметить только пьяный, похвалил себя Вадим.

Теперь он стал внимательнее прислушиваться к соседям. Судя по всему, это были два «дембеля», у которых еще продолжались празднества по случаю ухода на гражданку. Неделю назад, как стало понятно из их реплик, они выбрались из города на дачу к одной из девиц, да и загуляли тут, на глухом озере, пропивая свои шальные деньги. Деньги они привезли из Ингушетии, где служили в охране фильтрационного лагеря. В боевых действиях не участвовали, хотя и пытались рассказать о своих подвигах. Но майор Гранцов, даже в не самом трезвом виде, быстро различал, когда солдат говорит правду, а когда врет. Про вдову, которая запихивала им доллары в подсумок, чтобы ее пропустили к телу мужа – это правда. А про зачистку на окраине Моздока – вранье. Во-первых, Моздок находится не в Ингушетии. А во-вторых, конвоиров, топтунов и прочих овчарок не берут на зачистки. Гранцову уже хотелось вмешаться в их беседу и внести кое-какие поправки, но он сдерживался. Потому что был пьян, а дембеля оставались трезвыми. А трезвые не терпят замечаний от пьяных и отвечают обычно кулаками, не находя других аргументов.

– Да не смотри ты на них, – Борис Макарович наступил ему на ногу под столом. – А то испугаются и убегут. Ты на меня смотри.

– Насмотрюсь еще, – ответил Вадим и нехотя повернулся к окну. – Где там этот Железняк? Он шел на Одессу, а вышел к Херсону?

– Не пой, ты что? Развезло тебя с двух стаканов? Ты закусывай, закусывай плотнее. Смотри, какая форель! Финская, небось. А помнишь, яйца продавались финские по рубль тридцать?

– По девяносто копеек, – поправил Гранцов.

Мичман Поддубнов подпер щеку кулаком и принялся перечислять цены на продовольственные товары. Чувствовалось, что он не в силах расстаться с тем временем, когда люди были уверены в завтрашнем дне, верили партии и ходили строем. Вадим не слушал его, потому что за спиной раздавались гораздо более интересные речи.

Дембеля «наезжали» на официанта. Тот попросил расплатиться за шампанское, а в ответ услышал, что он еще слишком юн, чтобы требовать денег от дедушек. Вадим обернулся и увидел, что официант почесал каракулевый затылок, пожал плечами, улыбнулся, да и пошел к себе обратно на кухню. А вслед ему несся звонкий девичий смех.

– Да где ж он застрял, твой Железняк? – проворчал Поддубнов. – Обстановка осложняется.

Вадим встал из-за стола, аккуратно отодвинув свой стул, и по идеальной прямой вышел на буфетную стойку. Официант сидел за ней, низко пригнувшись к большой кастрюле, стоявшей на полу, и быстро чистил картошку длинным сверкающим ножом.

– Один вопрос, – произнес Гранцов, поправляя надоевшие очки. – Форель у вас финская?

Он сказал первое, что пришло в голову. На самом деле ему хотелось сейчас просто немного поддержать этого толстяка, который оказался один против пьяной агрессивной толпы. Нет, поправил себя Гранцов, пьяные там только девки. А с парнями надо повнимательнее.

– Зачем финская? – официант вытер руки и встал, жизнерадостно улыбаясь. – Сами делаем. Нашли старые бассейны, купили мальков, оборудование. Выгодное дело. Лучше, чем бараны или свиньи. Чистота, тишина, красота. На следующий год попробуем осетровых делать.

– Я знаю, где вы нашли старые бассейны, – догадался Гранцов. – За озером? Старая деревня?

– Была старая, теперь совсем новая, – поправил его официант.

– Как же вы туда добираетесь из города?

– А зачем нам город? Мы там живем. Хорошее место, лучше, чем в городе.

– Так мы соседи, – сказал Гранцов. – Мы тоже на озере живем. На другом берегу. Будем знакомы. Вадим.

– Очень приятно, – еще жизнерадостнее улыбнулся официант. – Марсель.

– Марсель? Редкое имя.

– Армяне любят редкие имена.

– Не только армяне, – сказал Гранцов. – Я знаю азербайджанца по имени Доктор.

– Э, Керимова все знают. Видите, как бывает, да? Там у армян с тюрками война, а здесь мы дружим. Честно говоря, мне очень приятно познакомиться с такими соседями. Доктор для нас много сделал. Очень, очень приятно. Зовите меня просто Маро. – Официант тщательно вытер руку и протянул ее поверх прилавка.

Вадим пожал мягкую, но сильную ладонь, и услышал за спиной насмешливый голос одного из парней: «Сейчас целоваться начнут. Это зверье все педики. Обнимаются, целуются. Им даже бабы не нужны. Мальчика поймают и рады. А не поймают, тогда козу. Чего вы ржете, я дело говорю! Сам видел. Нет, я вам отвечаю, все они педики».

– Извини, Маро, – Гранцов медленно развернулся.

Стекла его очков запотели, поэтому ему пришлось низко опустить лицо, чтобы поверх оправы разглядеть говоривших о его сексуальной ориентации. Нет, эти парни были совершенно трезвыми. Не надо с ними драться. К тому же они говорили даже не о нем, а вообще о народах кавказского региона. Он перехватил беспокойный взгляд Поддубнова и приложил палец к губам.

– Я молчу, – пьяно растягивая звуки, произнес Вадим Гранцов. – Я ничего не слышал и никого не трогаю.

– Еще бы ты, жидовня сраная, кого-то трогал, – засмеялись за столом.

Гранцов, покачиваясь, подошел к ним и с укоризной поглядел в глаза. Глаз было много, и он старался уследить за всеми, отчего слегка закружилась голова.

– Ну что уставился, урод очкастый? – спросил один из дембелей и лениво привстал.

– Урод? Очкастый? – Гранцов снял очки и спрятал их в кармашек пиджака. – А так лучше?

Не дожидаясь ответа, он отступил на шаг, потому что парень резко выбросил вперед руку. Вадим перехватил запястье и с разворотом сильно потянул, как бы продолжая направление удара.

Дембель оказался не готов к такому ходу событий. Он перелетел через стол, сметая бутылки, и приземлился у порога, наполовину скрывшись за бамбуковыми занавесками.

Девки взвизгнули. А Вадим спокойно подсел к их столику. Улетевшего он доверил заботам Поддубнова, и сейчас ему хотелось поговорить с оставшимся. Тот растерянно открывал и закрывал рот. Его пальцы впились в край стола. Парень был готов кинуться в драку, но Гранцов так вежливо говорил и так мирно улыбался…

– Ну, отслужил, сынок? – участливо спросил он, глядя в побелевшее лицо. – Чем думаешь заняться? На стройку или в колхоз?

– Дай ему, козлу старому! – лениво проговорила толстая девица с сигаретой в уголке накрашенного рта. – Чего пристает к молодежи.

Лицо дембеля покрылось розовыми пятнами. Он занес бутылку над головой. Гранцов только этого и ждал.

Коротким быстрым движением он ударил парня в подбородок основанием ладони, да при этом еще и привстал, вкладывая в удар всю силу. Под пальцами у него щелкнули зубы. Гранцов, не отрывая руки от челюсти противника, выпрямился и шагнул вперед, опрокидывая его на пол вместе с занесенной бутылкой, вместе со стулом и вместе с девкой, которая сидела слишком близко.

А вот теперь он резко развернулся к первому. Как там дела? Все отлично. Дембель лежал на животе, обе его руки были аккуратно сплетены за спиной, и мичман Поддубнов уже накидывал на них какую-то веревочку. У хорошего старшины всегда найдется веревочка.

Вадим обернулся к поверженному противнику, который пытался выбраться из-под стула и девицы. Что-то сверкнуло рядом, и он пригнулся. Пустая бутылка вспорола воздух над его виском, словно осколок хорошей мины. Толстая девица уже наклонилась за вторым метательным снарядом, но Гранцов неделикатно припечатал каблуком ее рыхлую спину, и она распростерлась на полу. Сзади послышался возмущенный голос Поддубнова:

– Димыч! Уклонист хренов!

И Вадим понял, что бутылка все же попала в цель.