Текст книги "Гарнизон не сдается в аренду"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Колодец был уже в десяти шагах, когда Регина вдруг с неожиданной силой толкнула Вадима в грудь и вырвалась из его рук.

– Давай за мной! – Гранцов потянул ее за руку к колодцу. – Спустишься первой, я прикрою… Ты куда?!

Не отвечая ему, она рванулась прочь, в сторону набегающих охранников.

– Заморочили голову человеку, – проговорил Вадим, сгреб ее в охапку и побежал дальше, отворачивая лицо от ее слабых пощечин.

– Пусти! Не хочу! Не хочу! – повторяла она.

– Ничего, вылечим, – приговаривал он.

Но охранники уже виднелись и с флангов. Они хорошо бежали, быстро и бесшумно, и в руках у них были не рации, а резиновые дубинки. Гранцов остановился. Охранники – это тебе не мягкотелые интеллигенты. Эти не раздумывая спрыгнут в колодец за ним, и ведь догонят в туннеле, и найдут проход к бункеру.

Он бережно поставил Регину на ноги, стянул с себя майку и отдал ей. Он еще успел поднять руки и шагнуть навстречу набегающим с резиновыми «демократизаторами».

– Все в порядке, ребята, – сказал он.

Но у них было иное мнение. Точнее, у них был приказ. И они его принялись исполнять. А ему оставалось только кататься по земле, прикрывая лицо и пах. Вообще-то лежачего не бьют, особенно дубинкой, потому что это неудобно – приходится наклоняться. Но им, наверно, было строго приказано пустить в ход именно дубинки.

Гранцов стонал, вскрикивал и завывал, силясь передать всю гамму ощущений, которые должен был сейчас испытывать. Изображая нечеловеческие страдания, он не боялся переусердствовать, потому что пару раз дубинка и вправду зацепила незащищенную ключицу. Остальная молотьба пришлась по мышечной броне. Гранцов знал, что после таких ударов останутся жуткие синяки, зато будут целы кости и внутренние органы. Кататься мячиком его когда-то научил один кубинец, негр. «Дня через два я и сам буду почти таким же черным, как Луис», – подумал Гранцов и замолк, издав предсмертный хрип.

Когда они приказали ему встать, он не смог разогнуться. Кто-то схватил его за волосы и помог подняться. Скрючившись и качаясь на полусогнутых ногах, Вадим заметил за спинами молотильщиков своего недавнего оппонента в богословском споре, Шкипера. Тот прорвался из-за кольца охранников и попытался влепить пощечину. Удар получился обжигающим, но слабым. Вадим Гранцов не отказал себе в удовольствии подставить вторую щеку. Шкипер ударил и по ней, неосторожно приблизившись. Тут-то Гранцов и разогнулся, задев лбом подбородок Шкипера.

Раздался треск. Гранцов испуганно схватился за лоб, а бедный сектант вытянулся по стойке «смирно», да так и обрушился.

– Артист, – сказал Сто Седьмой. – Ну, артист, на сегодня хватит. Давай в карцер. Сам пойдешь или помочь?

– Что-то не помню я никакого карцера, – сказал Гранцов, облизывая занемевшие соленые губы. – Не было в Советской Армии таких слов.

– Здесь тебе не Советская Армия, – беззлобно сказал какой-то охранник и хлестнул его дубинкой по спине.

Глава 22. Карцер

Карцером оказался дровяной сарай. Наверно, у строений тоже своя «карма», подумал Гранцов. Недаром Поддубнов именно сюда посылал нарушителей дисциплины.

Гранцов распластался на теплых поленьях, пытаясь представить, как они впитывают его боль. Больше всего досталось спине. Он знал, что завтра будет еще больнее, если сейчас не отлежаться. Покой, холод, давящая повязка и возвышенное положение ушибленного места. Он усмехнулся – единственное не ушибленное место находилось между ног.

Для него не составило бы никакого труда прямо сейчас убежать из этого «карцера». Выбраться через окно на крышу, спрыгнуть на голову часовому и в очередной раз воспользоваться подкопом под ограждением. Для смеху можно было бы и самого часового прихватить с собой, если тот не окажется слишком толстым.

Но ведь он остался на базе, чтобы уйти отсюда с Региной. И он уйдет отсюда с Региной. Ночью, как и планировалось.

Кроме того, в бункере его ждет Гошка. Наверно, он все еще следит за эфиром и скрупулезно записывает позывные и краткое содержание радиоперехватов. И наверно, уже беспокоится за брата. Сколько он сможет там продержаться? Тушенка и хлеб у него есть, имеется и коньяк. Продержится, успокоил себя Гранцов.

«Нам бы только день простоять, да ночь продержаться. Интересно, принято ли у сектантов кормить пленных? Лучше бы они меня покормили, – подумал Вадим. – Потому что от голода люди становятся слишком жестокими. А когда я выберусь отсюда ночью, у меня не будет никакого желания заботиться о здоровье тех, кто попадется под руку».

Он решил использовать свое заточение так же, как использовал когда-то в юности гауптвахту – чтобы выспаться. Хорошо бы еще почитать перед сном… Осторожно, чтобы не рассыпать, он достал из кармана джинсов измятый бумажный стаканчик с витаминами. В другом кармане он нащупал сложенную анкету на тончайшей бумаге.

Вопросы были напечатаны мелким шрифтом, и для ответов были приготовлены два квадратика. Заштрихуешь левый – значит, «да». Правый – «нет». Очень удобно обрабатывать. Отвечать труднее. Гранцов призадумался.

Вопрос 19: «Лучше отдыхать в палатке на берегу озера, чем в отеле на берегу моря». Да или нет?

Что за идиотский вопрос. Какая разница, где отдыхать?

Вопрос 211: «Я чувствую, что за мной следят». Кстати, следят ли? Гранцов прислушался и различил редкие ленивые шаги вдоль стены сарая. Да, я чувствую, что за мной следят. И больше того, я чувствую, что меня хотят убить. И даже еще больше – меня уже убивают. Причем уже почти убили.

Он скользил взглядом по строчкам, иногда останавливаясь на забавных опечатках. Два вопроса не могли оставить его равнодушным.

Вопрос 440: «Вы связаны с органами разведки (контрразведки) в настоящем или в прошлом».

Вопрос 530: «Вы служили в организациях с высокой секретностью».

«И не лень им было придумывать и писать остальные 898 вопросов? – подумал Вадим Гранцов. – Для маскировки хватило бы и сотни. Отбрасываем шелуху, читаем «да», «да» – и начинаем разработку. А бедные простаки мучаются, стараются предельно честно отвечать, снятся ли им пришельцы…»

Часы остановились, и он мог следить за временем по смене охранников. Голод прошел сам собой, осталась только жажда. Он подумал, что где-нибудь под крышей могла накопиться дождевая вода, и полез на чердак, хромая на все четыре конечности.

Воды он не нашел – к сожалению, крыша сарая была в идеальном состоянии. Зато нашел расчищенное место перед слуховым окошком, отпечатки чужих кроссовок на пыли и сигаретный пепел. Из окошка он увидел охранников у ворот и на крыльце штаба. Видны были сектанты, сидящие на берегу, и Первая, которая прохаживалась за их спинами.

«Вот, значит, для чего рыли подкоп, – догадался Гранцов. – Кто-то следит за базой. Сектанты вырубили сигнализацию, и теперь любой может пробраться из леса в сарай и отсюда спокойно наблюдать. За чем наблюдать? За купанием голых придурков?»

Оглядывая дощатый пол, он заметил, как что-то блеснуло в углу. Там оказался обрывок какой-то целлофановой обертки. Сигаретная? Непохоже. Что же могло быть внутри? Он расправил обрывок, прикидывая первоначальный размер. Небольшая коробка конфет?

Нет. Видеокассета.

Отсюда не просто наблюдали, а еще и снимали на видео. Причем совсем недавно. Ни окурки, ни целлофан еще не покрылись пылью.

Он услышал, как внизу один охранник сказал другому:

– Пойду смотреть бесплатный стриптиз.

– Надоело, – сказал второй. – Были бы телки приличные, а то набрали доходяг. А чего они в небе видят, не знаешь?

– Ну, ты даешь, – сказал первый. – Надо ждать, пока в небе не появится крест. Как только увидишь крест, значит, готов, можешь начинать возрождение. Ты что, еще не видел? Так пошли, постоишь поближе, увидишь. Лично я уже раза три видел.

– Крест? И какой он?

– Разный бывает. Сначала не врубился, думал, самолет. Такой маленький, сверкающий. В другой раз как будто дымом нарисованный. Пойдешь?

– А этого партизана охранять?

«Иди, иди, – подсказывал ему Гранцов, напрягая всю свою телепатическую силу. – Иди искать знамение небесное, в нем твое спасение».

– Нет, не пойду. Если что, мне Второй матку вывернет, – сказал охранник, и Гранцов еще раз убедился, что телепатия просто фокус.

Он спустился к своим бревнам и снова разложил на них ушибленные места, чтобы вздремнуть. Прошло еще часа четыре, и низкое солнце уже запустило свои косые лучи в полумрак сарая, когда, наконец, заскрипела дверь.

– А тут довольно мило, – сказал сектант, которого Гранцов раньше не видел, голубоглазый брюнет с холеными усиками, в алой тенниске и длинных белых шортах. Казалось, он только что с корта. – Для карцера так слишком мило. Слишком сухо, слишком светло. Никаких крыс, наверно. Одни белки прыгают. Очень мило, очень.

– Вадим Андреевич, вы не хотите встать, когда с вами говорят? – спросила Восьмая.

Гранцов отвернулся.

– Ну, как хотите, – сказала она. – Ваше поведение только подтверждает первоначальную характеристику. Вы опасная личность. Мы вас проверяли и убедились в этом. Вы опасны для людей. Нам просто придется вас изолировать, чтобы вы не мешали нам работать.

– Собирайтесь, – сказал «теннисист». – Вас отвезут домой. Я приношу свои извинения от лица Института за этот неприятный конфликт. Вам будет выплачена компенсация. Пятьсот долларов.

Гранцов не собирался разговаривать с ними. Но дело приняло неожиданный оборот, и он поднял голову.

«Наверно, они нашли новых исполнителей, – подумал он. – И хотят меня убрать где-нибудь по дороге. Очень хорошо. Я готов. Вот только котомку прихвачу».

– Один я не уеду, – сказал Гранцов. – У вас осталась женщина, ее зовут Регина Казимировна. Она поедет со мной.

– Не надо ставить нам условия, – мягко попросила Восьмая. – Вы уедете, а Регина… Она сама сделала свой выбор. Можете спросить у нее. Мы позволим вам проститься.

«Проститься? Спасибо и на том. Мне больше от вас ничего и не требуется. Только подпустите к ней, а дальше я сам все сделаю», – подумал Гранцов.

– Где ваши личные вещи? Вам их принесут.

– Не надо, я сам схожу за вещами, – сказал он. – А когда я смогу получить обещанную компенсацию?

– Когда вам будет удобно, уважаемый Вадим Андреевич, – сказал «теннисист». – Созвонитесь с бухгалтерией института, вам все объяснят.

Гранцов спрыгнул с поленницы и повертелся на месте, разминая затекшие мышцы.

– Я готов. Только котомку прихвачу.

– Вы так и поедете, голый? – насмешливо спросила Восьмая.

– Что поделаешь, пришлось отдать последнюю рубаху. Вы уж позаботьтесь, чтоб Регина у вас голая не ходила, – попросил Вадим. – А то в прошлый раз просто какие-то эротические сцены наблюдались…

– Не волнуйтесь, – перебила его Восьмая. – Она не будет нуждаться ни в чем. Ваша Регина оказалась замечательным медиком. Она верит, что нужна людям, и больше ей ничего для счастья не требуется. Но вам этого не понять.

– Где уж мне, – согласился он. – Дайте полчаса на сборы. Вы не забыли, что я могу с ней попрощаться? Где мне ее найти?

– Она сейчас с больными, – сказал «теннисист». – Но нам придется пойти с вами. Без сопровождения вы теперь не сделаете ни шагу.

– Это называется не сопровождение, а конвой, – поправил его Гранцов.

Они дошли до бункера, причем охранники вытягивались перед ними, и Гранцов понял, что щеголеватый «теннисист» и есть тот самый «Второй», которого все боятся.

– Дальше я пойду один, – сказал Гранцов. – Там у нас такой бардак… Честное слово, я вернусь. Даю гарантию.

– Никаких гарантий в наше время, – сказал Второй, изучая дверь. – У вас ключ? Или есть код?

– Нет. У нас, как в сказке про Красную Шапочку. Помните? Дерни, внученька, за веревочку, дверь и откроется.

– Не вижу никакой веревочки. – Второй уступил Гранцову место у двери.

Запертую дверь бункера можно было открыть только изнутри. А снаружи среди веток засохшего куста висел неприметный тросик. Потянув за него, Гранцов раскрутил запорный маховик и открыл дверь. Это было одно из изобретений Керимова.

«Надо будет приспособить кодовый замок, – подумал Гранцов. – Хорошая идея, между прочим. Наверно, у них тамвсе примерно так же, только с кодовым замком».

Второй вежливо придержал его, как только дверь открылась, и первым перешагнул порог. Люк, ведущий в КП-2, Второй открыл самостоятельно. За что и был награжден неожиданным подарком.

– Димка! Ты где шляешься! – закричал Добросклонов и швырнул во Второго пустую бутылку.

Тот присел, уклонившись, и бутылка разбилась об стену. Гошка бессильно уронил голову на стол.

– Я не успел вас предупредить, – сказал Гранцов.

– Ничего, ничего. Есть еще люди на объекте?

– Больше никого.

Гранцов оттащил брата от стола и уложил на койку. Бросил взгляд на электронные часы, мигающие над пультом, и завел свои, выставив, наконец, точное время. Не выдержав, он запустил ложку в банку с тушенкой и отломил ломоть хлеба.

– А что это за аппаратура? – спросил Второй, оглядываясь. – Приемники древние. Кажется, 323-я модель? Магнитофончики проволочные, черт побери, каменный век! И вы на этом работали?

– Мы и сейчас работаем, и неплохо, – сказал Гранцов.

Он с сожалением оглядел дно опустевшей банки и метнул ее в ящик, который стоял между стеллажами с аппаратурой. Пока банка летела, кувыркаясь, Вадим провожал ее взглядом и думал.

Военные приемники, установленные на стеллажах, были похожи на что угодно, только не на радиоприемники. Но этот «любитель» их сразу распознал. И в каком таком радиокружке мог встречать он военный магнитофон, в котором вместо обычной ленты была тончайшая проволока? Возможно, в армии он был связистом. В какой армии? Черт возьми, Регина же ясно говорила, что этот «Второй» – американский психолог. Хорошо. Сейчас он американский психолог. Но, допустим, родился в Союзе. Отслужил. Потом эмигрировал с родителями, допустим, в Израиль. Перебрался в Штаты. Стал психологом. Но любовь к советскому радио оказалась неистребимой. Ну что? Что будем делать с этим радистом-любителем, майор?

Банка со звоном провалилась в ящик.

– Собирайте вещи, – сказала Восьмая, поглядывая на часы. – Наверно, будет лучше, если второго товарища мы отправим вместе с вами. На этой же машине. Помогите ему собраться. Надеюсь, сборы не слишком затянутся?

Они ушли, оставив у открытой двери бункера двоих охранников.

Глава 23. Прерванное прощание

Гранцов потеребил Гошку за нос, и тот моментально открыл глаза и приподнялся на койке.

– Т-т… Ты ж-жи-живой! – с трудом выговорил он.

От него так несло, словно он не пил коньяк, а купался в нем. Гошка яростно растер уши и сел на койке, встряхиваясь всем телом.

– Я-то живой, – сказал Гранцов. – А ты вот – не очень. Чего это ты так расслабился? Давай собираться, у нас только полчаса.

– Расслабился? Я? Да я поминки по тебе уже справил! Ясное дело, тебя грохнули! И ты лежишь вместе с остальными, кого тоже… А следующим – меня! Они убьют всех, понимаешь? Всех нас!

– Умойся, – попросил Вадим. – Ты мне нужен за рулем. Сейчас поедем домой.

– А Регина?

– С нами поедет.

Гранцов забрался под стол и вытянул оттуда спрятанную котомку с автоматом. Сектанты не оставили ему выбора. Забрать Регину можно только силой. Вполне возможно, что ее придется скрутить и насильно затолкать в машину. Для этого ему понадобится напарник, который будет держать сектантов на мушке. Если они так стремятся к выживанию, то один лишь вид оружия должен их просто парализовать. Вот только можно ли доверить Гошке ружье, даже незаряженное?

Добросклонов шумно плескался над раковиной, обливаясь холодной водой и нещадно растирая виски. Он повернулся, приглаживая всклокоченные волосы:

– Ты извини. Я свинья. Я последняя свинья. Но пойми…

– Уже понял. Ты свинья. Ну-ка закрой глаза. Вытяни руки вперед. Пальцы расставь.

Добросклонов послушно, хоть и немного заторможенно, выполнил команды. Пальцы дрожали, но все же он не терял равновесия.

– Дим, я справлюсь, – тихо говорил он, не открывая глаз. – Думаешь, я никогда не ездил пьяным? Ты только помоги сесть за руль, и я поеду на автопилоте. Даже лучше, чем трезвый, потому что гаишников буду бояться.

– Посмотрим. Давай, собери, что тебе нужно отсюда. Мы сюда не скоро вернемся.

Гранцов оглядел стол, собрал разбросанные листки, бегло прочитал записи. Судя по всему, Гошка добросовестно следил за эфиром, пока избыток коньяка не свалил его.

– Ну, прости меня, – не унимался брат. – Думаешь, мне легко? Я же просто убить себя готов, такая я свинья. Это я во всем виноват. Из-за меня того поляка убили, с комендантом. Все из-за меня.

– Причем здесь ты? – Гранцов почти не слушал его. Финку в ножны, складной нож в карман, фонарик, патроны для двустволки… – Скажи лучше, куда флягу подевал?

– Да вот она, твоя фляга. Нет, ты не представляешь, как я перед тобой виноват…

– Набери воды, и я все прощу.

Гошка подставил горлышко фляги под кран:

– Помнишь, я рассказывал тебе, как Регина познакомила меня с этими «академиками»? Они хотели просто арендовать у меня часть офиса. Ну, а между делом говорили о возможных совместных проектах. Искали подходящую заброшенную деревушку или остатки военного городка для того, чтобы построить там центр реабилитации наркоманов. Понимаешь, за ними чувствовались большие деньги и большие связи. Я же посредник, я всегда вижу, где пахнет солидным процентом…

– Набрал? Прицепи к поясу, – приказал Гранцов. – Пускай вода будет у тебя. Скоро понадобится.

– Подходящей деревушки у меня не было, – продолжал Гошка, неловко продевая ремень в петлю на чехле фляги. – Зато был одной брат не какой-то вполне заброшенной «точке» где-то неподалеку. Там, на «точке», и жилые помещения, и хозяйственные постройки, и даже, по твоим рассказам, хорошая большая баня. Вот только добраться туда очень трудно. Никаких дорог. Только вертолетом или вездеходом. А «академики», наоборот, обрадовались. «Нам, говорят, это подходит как нельзя лучше! Скорее рассказывайте, где это место?»

– Ну, и что ты им мог сказать? – спросил Гранцов, заправив тельняшку. – Ты же не знал, где я работаю.

– Я им так и ответил. Мол, не знаю. Но знаю номер телефона, через который с тобой можно связаться. Они опять обрадовались: «Нам больше ничего и не нужно. Скажите нам любое число, просто номер вашей машины, и через два дня мы вам назовем день рождения вашей тещи». Они не шутили. Ну, тут я сориентировался, что владею всеми козырями, и перевел разговор на другую тему. Поговорили о моем проекте «Протеин для Севера». Ты представляешь? За десять минут непринужденной беседы проект превратился в безупречный бизнес-план с подробнейшим финансовым обоснованием. Тогда я случайновспомнил, что до сих пор не сообщил им твой телефон. И… И сообщил. Через несколько дней после этого разговора я уже держал в руках увесистый пакет, в котором лежали шестьдесят тысяч наличными и все необходимые документы для моего проекта. Вот как все удачно получилось…

Гранцов слушал его, неподвижно застыв с робой в руках. Он собирался натянуть ее не плечи, и уже просунул одну руку в рукав, но слова Гошки заставили его замереть.

– Да, удачно… Хорошо, что нас никто не видит, – задумчиво произнес Вадим. – Понимаешь, за такие вещи ведь морду бьют.

– Ну так бей! – вскричал Добросклонов. – Я не обижусь. Даже спасибо скажу! Врежь мне как следует!

– Поздно. – Гранцов застегнул робу и одернул ее вниз. – Раньше тебя надо было бить. А теперь поздно. Да ты не расстраивайся. Тебя еще стукнут по морде, и не раз. А сейчас ты мне нужен за рулем. Вот тебе ружье. Повесь на плечо. Не на шею! На плечо. Готов? Пошли.

Он еще раз оглядел бункер, мысленно прощаясь со своим домом, и протянул руку к рубильнику, чтобы разом выключить все. Но тут снова зашипели динамики, и заморгали разноцветные значки на центральном мониторе. Система продолжала перехватывать чью-то работу в эфире.

Из динамиков доносились короткие непонятные команды: «Хомут, стоять. Вовчик, пошел. Спортсмены на месте. Хомут, пошел со своими. Андрюха, свет. Андрюха, сука, свет!».

Свет моргнул раз, другой, и погас. В темноте продолжали ровно мерцать мониторы. Через пару секунд загорелись аварийные плафоны.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросил Гошка. – Авария?

– Предохранители полетели. Наверно, твои академики неправильно включили генеральскую сауну, – спокойно объяснил Гранцов. – Перегрузка. Сейчас у нас врубится генератор.

Посуда на столе тихонько задребезжала, потянуло горелой соляркой. Гранцов облегченно вздохнул – он и сам не надеялся, что аварийная система сработает штатно.

Вспыхнул еще один плафон – «Обрыв на линии связи».

– Нам отключили телефон, – сказал Гранцов. – Неужто в узел связи забрались? Что они там вытворяют?

Он закинул за спину котомку с автоматом и подтолкнул Гошку к боковому люку. Добросклонов непонимающе посмотрел на него и потянулся к центральному входу.

– Выход там, я же помню.

– Не для нас, – ответил Гранцов, затолкал брата в узкий туннель и задраил люк за собой.

Редкие лампы на наклонных стенках светили вполнакала, помаргивая.

– Опять катакомбы, – проворчал Гошка. – И какой идиот придумал рыть туннель с такими поворотами?

– Тут тебе не туннель, а ход сообщения. Обычный окоп, только прикрытый сверху. А повороты нужны, чтобы директория не простреливалась.

– Спасибо, просветил.

Гранцов остановился у вытяжной трубы и привстал на одну ступеньку, чтобы через щели решетки осмотреть подходы к гаражу. Высокие зеленые ворота оказались приоткрыты, и это Вадиму не понравилось. Возможно, там сейчас кто-то был, а Гранцову не хотелось поднимать шум.

Он повернулся к Гошке:

– Вот что мы сейчас сделаем. Проберемся в гараж. Сядем в «ситроен». Ты за руль. Подлетаем к санчасти. Ты наставляешь ружье на охранника. Я вытаскиваю Регину, кидаю ее в машину. Ты снова за руль, и мы срываемся. Все понятно?

– Понятно. А ружье заряжено?

– Конечно, – сказал Гранцов, надеясь, что Гошка не догадается проверить стволы.

Он свернул в боковой ход. Гошка послушно хромал сзади, задевая ружьем стенку.

В луче фонаря блеснули ступеньки металлической лестницы. Вадим повернулся к брату, придавил пальцем его губы, и Гошка понимающе закивал.

Над их головой был выход в гараж, но Гранцов не торопился подниматься. Он стоял у лестницы, держа автомат наготове, и прислушивался.

Наконец, решив, что в гараже никого нет, он поднялся наверх и оказался в тесном закутке, где стояли кислородные баллоны. Приоткрыл дверцу, оглянулся и поманил за собой Гошку.

Вдвоем они быстро перебежали в дальний конец гаража, где стоял «ситроен».

– Садись, – приказал Гранцов. – Пока пообвыкни. Сиденье поправь, зеркала настрой под себя.

– Эх, был у меня «ситроенчик», намучился я с ним. – Гошка повернул ключ и постучал по датчикам. – Бензина маловато.

– Нам хватит.

Вадим, пригибаясь, пробрался за «уазик», от него перебежал к «Уралу» и оказался у самого выхода. Он был уверен, что возле гаража обязательно кто-нибудь околачивается. Расположение постов ему было известно благодаря радиоперехватам. «Но мы их прослушивали ночью, – вспомнил Вадим. – То была ночная схема, а днем они могут размещаться иначе».

Он выглянул в щель между створками ворот. И убедился, что охранники, действительно, разместились совсем не так, как ночью.

Все они стояли вдоль штабной стены, упираясь в нее руками и широко расставив ноги.

Стояли они так не по своей воле, а под прицелом двоих автоматчиков в масках и сером камуфляже.

«Неужели омоновцы? – подумал Гранцов. – Железняк решил вмешаться?»

– Ты чего застрял? – спросил Добросклонов, выглядывая через плечо.

– Иди в машину, – приказал Вадим, не поворачиваясь к нему.

Но Гошка и не думал подчиняться. Охранники, действительно, разместились совсем не так, как ночью.

– Ого, кажется, на наших друзей наехала налоговая полиция. Ну что, пошли сдаваться?

– Не спеши, – сказал Гранцов. – Это не менты.

– А тогда кто?

– Тогда? Бандиты.

Он огляделся, не высовываясь. Еще трое в сером стояли у крыльца большой бани. К ним от штаба торопливо шагал грузный мужичок в лилово-зеленом спортивном костюме.

Это был Валентин Афанасьевич Ежов, президент крупной компании, который сейчас должен был ждать в Петрозаводске прибытия своей колонны. Видимо, здесь у него нашлись более важные дела.

Добросклонов тряхнул Вадима за плечо:

– Смотри, смотри!

Из бани выбегали голые люди. Они сбились в кучку, окруженные бандитами. Один из налетчиков то и дело вскидывал видеокамеру.

Валька Ежик подошел к оператору и начал что-то объяснять, делая широкое движение рукой.

Голых людей выстроили в шеренгу, и оператор пошел вдоль строя, снимая крупным планом их лица. Женщины закрывались руками, мужчины отворачивались, но Ежик выстрелил в воздух из пистолета, и они послушно застыли.

Вадим медленно попятился и присел, чтобы его не было видно.

– Что там творится? Что за стрельба? – прошептал Гошка за спиной.

Гранцов не отвечал, пересчитывая налетчиков.

Двое караулят охранников, плюс трое, плюс еще четверо – вместе с Ежиком их десять. Из них трое с автоматами, остальные с дубинками (видимо, уже трофейными).

Гранцов не мог отсюда разглядеть, была ли Регина среди пленников. Зато он узнал Лисичку – она стояла крайней, руки за спиной, нога небрежно отставлена. Оператор задержался перед ней, снимая в разных ракурсах.

«Их всего-то десять человек, – подумал Гранцов. – Слишком мало, чтобы удерживать такую толпу».

Со стороны медсанчасти послышались грубые крики, и Вадим увидел еще нескольких бандитов в черных шлем-масках. Они гнали стайку спотыкающихся сектантов к озеру. Среди них ярким пятном алела тенниска американца. Рядом Гранцов различил фигурку в белом халате.

Регина?

«Да, это она, – понял Гранцов. – Они говорили, что она уже кого-то лечит. Вот почему – в халате. Куда же их гонят?»

Внезапно эта группа остановилась, и Вадим смог пересчитать бандитов. Их было шестеро.

«Уже шестнадцать. Семеро в сером камуфляже, двое в черных майках, остальные в спортивных костюмах, из них трое в синих», – запоминал Гранцов.

Красная тенниска вырвалась из круга. Американец решительным шагом направился в сторону Ежика. Но один из бандитов вытянул руку, и щелкнул пистолетный выстрел. Американец пошатнулся, неловко осел и оперся рукой о землю, но рука подломилась, и он завалился на бок. Фигурка в белом халате метнулась к нему.

Гранцов сам не заметил, как в его руках оказался автомат. Он передернул затвор и приложился щекой к неудобному холодному прикладу, ловя на мушку бандита с пистолетом.

Но тот больше не стрелял. Он запихнул пистолет за пояс сзади и первым подбежал к упавшему. Вместе с Региной они подняли его за плечи и потащили к бревенчатой бане, стоявшей над озером.

Когда вся эта группа пленных оказалась запертой в бане, Гранцов поднял предохранитель и закинул автомат за плечо.

– Уходим, – шепнул он.

– Сюда идут! – выдохнул Гошка.

Вадим подхватил его за локоть и потащил за собой. Братья подбежали к спуску в туннель, но Гранцов понял, что вдвоем они не успеют там спрятаться. Он резко свернул к «ситроену», втолкнул Гошку на заднее сиденье, и сам повалился на него, бесшумно прикрыв за собой дверцу.

В ту же секунду ворота гаража коротко взвизгнули, приоткрывшись, и по гравию зашуршали шаги.

– Так, значит, это у них автопарк. «Уазик» на ходу, «Урал» и еще «ситроен», – гулко отдавался в просторном гараже голос Вальки Ежика.

Гранцов, низко опустившись на сиденье, поднял перед собой автомат, нацелив на дверь. Но голоса не приближались. Ежик продолжал распоряжаться, оставаясь у входа.

– Ключи в замке, документы в бардачке. Вовчик, подгоняй «уазик» к санчасти, пусть пацаны начинают загружать. Только очень прошу, братан, проследи, чтобы коробки не кидали. За каждую разбитую ампулу сниму сто баксов. Лично с тебя. С тебя лично сниму.

– Да ну, на козле корячиться, – ответил сиплый голос. – Давай, типа, «ситроен» возьмем.

– Не влезет туда все, понял? Не влезут коробки. Заводи давай. Как затаришься, мотай в город, только осторожно, не дрова повезешь. Забросишь ампулы ко мне в офис. Подождешь, к тебе подойдет мужик, отдашь ему кассету. Можешь дома переночевать, а днем дуй на трассу. Там, на нашем месте, все собираемся в районе тринадцати ноль-ноль. Я пораньше поеду, буду ждать за старым финским кладбищем. Там бабло получаем и разбегаемся. Ты все понял? Знаешь, как доехать? На станцию, потом на развилку, через мост…

– Да что я, совсем баклан? Что я, трассы не знаю?

– Ампулы, ампулы не побей, Вовчик! Давай, двигай телом!

Чихая, завелся двигатель. Завыли, открываясь нараспашку, высокие ворота гаража. «Уазик», стреляя по стенкам гравием из-под колес, выкатился наружу.

В наступившей тишине слышались нетерпеливые шаги Ежика и мелодичные щелчки – он набирал номер на мобильнике.

– Алё! У нас все по нотам. Ага. Нет, никто даже не дернулся. Встречай Вовчика в моем офисе. Кассета у него. Ага, первая. Для заказчика другую отснимем. Успеем, успеем. Нет, я не забыл про радиомолчание. Уже молчу. Давай, до связи.

Шаги затихли, удалившись в сторону выхода.