Текст книги "Звездная рапсодия"

Автор книги: Евгений Закладный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Лола рассмеялась.

– Вопрос из разряда риторических. Вы же сами убедились, что поступили просто гениально. Значит, так было предопределено...

– Я тоже так считаю, – шутовски-серьезным тоном сказал Вольфсон. – И если мир наш хоть в какой-то степени детерминирован, если в нем чет места случайностям, встреча наша была предопределена.

– Чушь собачья, – прокомментировал Норман. – Любое конкретное событие, процесс имеют причины. А вот совпадение их во времени может быть случайным.

– И потому нельзя считать, будто Лола случайно поцеловала Петра, – язвительно сказал физик. – Просто ей вдруг захотелось кого-то поцеловать, она куда-то потянулась, а тут – Петр.

– Ух ты-ы! – сказала Лола. – Слова-то все сплошь какие умные, а, Петр? Впитывай, развивайся, расти над собой, – это ведь ты с учеными мужами едешь... Ничего, что я все время говорю «ты»?

– Очень даже ничего! – улыбнулся инженер. – Совсем наоборот. Можно теперь я немного поведу?

– Это будет нерационально. У меня возникла новая идея. Поскольку наши мальчики непроизводительно тратят энергию в то время, как слабая женщина везет их из последних сил, мы сейчас пересадим их вперед. Тогда один из них станет вести машину, а второй, чтобы не мешать ему, будет молчать.

«Мальчики» приняли это предложение не только без внешнего, но даже без всякого внутреннего сопротивления. С некоторых пор авторитет Лолы вырос в их глазах неимоверно, в результате чего они поняли, что еще никогда в жизни не чувствовали себя в такой вот блаженной безответственности. На эту молодую женщину можно было надеяться в любых обстоятельствах, а потому перечить ей, по их глубокому убеждению было бы не просто неразумно, а даже вредно.

Молодые люди одновременно сели на заднее сиденье, однако левая рука инженера, которой он оперся о стенку дивана, забираясь в машину, случайно задержалась в таком положении до того момента, как ее коснулась спина Лолы. По той же чистой случайности голова молодой женщины склонилась вправо и нашла опору на плече Петра. Подчиняясь древней, как мир, силе тяготения, все та же левая рука Петра опустилась и нашла приют в уютном изгибе осиной талии Лолы... Еще одна чистая случайность – слишком резкий поворот на большой скорости – заставила сработать второй закон Ньютона, в результате чего голова женщины не удержалась на плече молодого человека, а скользнула сначала на грудь, потом – на колeни.

Поскольку такое положение трудно было считать оптимальным, Лола сбросила туфли, легла на спину и, глядя из-под рассыпавшихся волос в нависшие над ней глаза Петра, тихонько сказала:

– А ведь долги-то нужно платить...

– Не понял? – удивился Петр.

– А тот поцелуй был в долг. Конечно, ты мог и заб...

Норман, привстав, осторожно повернул зеркальце заднего обзора таким образом, чтобы оно не смущало Вольфсона, который вел машину и должен был внимательно следить за дорогой.

Петр демонстрировал свою платежеспособность до тех пор, пока Лола, улучив секундную паузу, ни шепнула: «Хватит, а то я с тобой потом за всю жизнь не рассчитаюсь...» Норман деликатно кашлянул,

– Прошу прощения, леди и джентльмены. Как мы должны реагировать на просьбы подвезти? Это уже третий...

– Всецело на ваше усмотрение, – пьяным голосом сказал Петр. Лола приподнялась, посмотрела вперед. Вольфсон притормозил.

– Карл, мне чем-то нравится этот старикан. Возьмем.

Физик повел плечами, недовольно поджал губы, но подчинился безропотно. Он решительно отказывался понимать эту странную женщину: дорога каждая минута, к тому же устроились они довольно уютно.. Зачем им лишний свидетель? Не станут же они целоваться в его присутствии? Или у нее опять что-то на уме?

Старик выглядел весьма экзотически: прежде всего бросалась в глаза его аккуратная бородка, поседевшая почти до желтизны: весь странный, какой-то старомодный облик, от которого веяло нафталином. Но удивительнее всего был взгляд его чистых, каких-то родниковых глаз... И сразу началось что-то непонятное,

– Спасибо, девочка, – сказал старик, хотя дверцу перед ним открыл Петр, а за рулем сидел Вольфсон. – У тебя доброе сердце.

Лола подняла свои соболиные брови, потянула к себе Петра, одновременно отодвигаясь, чтобы дать место старику. Но тот отрицательно покачал головой.

– Нет, я не буду стеснять вас. Вот тут откидное сиденьице, на нем и устроюсь. И буду вести себя совсем тихо... Это хорошо, что я дождался именно вас, мне ведь тоже надо в этот город.

– В какой «этот»? – спросил Петр.

– В Сан-Диего, – чуть удивленно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал старик. – Разве я ошибся?

– Чертовщина какая-то, – проворчал Норман. – Вы что – ясновидящий?

Старик не ответил, только молча глянул своими младенческими глазами на Лолу, будто ожидая поддержки. Молодая женщина тихонько похлопала в ладоши.

– Ой, как здорово! Чистая телепатия...

– Чистый вздор! – начал свирепеть Норман. – Пора, наконец, сообразить, зачем и почему природа поставила категорическое вето на развитие у человека этой гипотетической способности, Залог плавучести корабля – в надежной герметизации затопленного отсека. А залог живучести вида Гомо Сапиенс – в невосприятии чужих физических или психических страданий.. Принципиально невозможно представить себе человека, способного выдержать напор общечеловеческой боли, моральной неудовлетворенности, горя! Да что там – общечеловеческой! Когда у нас зуб болит, мы на стенку лезем. А если начнем испытывать еще и зубную боль, ниспосланную всем родным и знакомым? Чушь все это собачья! Поехапи, Карл.

Лола уже заметила привычку Петра прочищать горло легким покашливанием перед тем, как заговорить. «Нужно будет отучить его от этого, – похозяйски подумала она. – Манера далеко не светская».

– я мог бы согласиться с вами, мистер Норман, – заговорил Петр, – если бы мне самому не пришлось быть свидетелем нескольких совершенно удивительных случаев... Но вы говорите вообще, абстрактно, поэтому и я приведу лишь принципиальные возражения. Любой человек может обнаружить у себя весьма полезную способность: мы можем слышать шепот на фона грохота, получая при этом необходимую информацию. Все зависит от того, на чем мы концентрируем свое внимание, что представляет для нас жизненный интерес.

– А как с точки зрения физики? – не оборачиваясь, поинтересовался Вольфсон. – Пока, насколько мне известно, мощность сигнала все еще убывает пропорционально квадрату расстояния. А мощность волны, излучаемой человеческим мозгом, исчезающе мала. Или телепагема не нуждается в материальных носителях?

– Ну, это уж вы напрасно, – поморщился инженер. – Должен напомнить вам, что существует принцип резонансной подстройки к определенным частотам. Слышим же мы передачи маломощных коротковолновых станций, хотя и знаем, что совсем рядом, на соседней волне несется грохот мощнейшей широковещательной станции. Мы фиксируем, осознаем то, на что настроены.

Норман хмыкнул, пробормотал что-то нечленораздельное. Лола погладила руку Петра, сжала пальцы. Старикан улыбался.

– И все-таки, что может быть материальным носителем? – поинтересовался Вольфсон. – Вот что любопытно!

К общему удивлению, отвечать взялся Норман.

– Если принять постулат Петра, – все что угодно, все виды известных и неизвестных материальных процессов. В том числе и таких, фиксировать которые нам пока не позволяют разрешающие способности наших приборов, Биосистемы, человек могут обладать некой «сверхчувствительностью» – иметь высокое развитие ума и чувств, обладать глубокими познаниями жизни... В общем телепатия, если она действительно существует, – это не «особый дар», а продукт общего интеллектуального и эмоционального развития, резулыа, острой и точной настройки на прием определенной информации от определенных же объектов,

– «Если она существует», – передразнила Лола. – Какие же вам еще нужны доказательства? Простите, не знаю вашего имени, – обратилась она к старику.

– Зовите меня просто дядюшкой Бэном.

– Благодарю вас, дядюшка Бэн. А меня зовут...

– Лола Брайтон, – улыбнулся старик. – Имена ваших спутников мне тоже известны, так что не утруждайтесь. Знаю я и то, о чем вы хотите меня просить: я должен развеять скепсис блестящего кибернетика Стива Нормана.. Что ж, вы имеете на это право и знаете, что я сделаю все, доступное моим слабым силам. Но для начала – маленькое отступление. Обычно я не злоупотребляю своим даром. Нет ничего страшнее, чем сделать человека суеверным, заставить его верить в сверхъестественное. Но в данном случае никому из присутствующих эта опасность не грозит: среди вас – двое известных ученых и изобретатепь-приборостроитель. Вы легко и просто находите вероятностные объяснения всему, что не укладывается в рамки обычных представлений. Ну, что ж... Вас, конечно, интересует, насколько успешной окажется ваша миссия? Иными словами, с моей помощью вы хотели бы заглянуть в свое ближайшее будущее?

Лола опять захлопала в ладоши, Норман пробормотал свое коронное «черт меня подери», а Вольфсон, искоса глянув на него, сказал «хо, хо». Петр внешне оставался безучастным, только глаза его вдруг сделались какими-то колючими, цепкими...

Взглянув на него, Лола чего-то испугалась, но в ту же секунду забыла обо всем – подлинные чудеса только начинались.

– Итак, – продолжал дядюшка Бэн, – договоримся, что вера – это осознанное знание, все прочее – суеверие. И если теперь я расскажу вам о вашем же прошлом и будущем, даже о том, о чем вы сами пока не догадываетесь, вы сами постарайтесь найти этому естественно-научные объяснения... – Несколько секунд он молчал, будто напряженно раздумывая, одновременно вглядываясь во что-то, доступное ему одному, потом улыбнулся своей тихой, детской улыбкой и заговорил, прикрыв глаза. – Вижу... Бегство и погоня, Бегущие – на земле, преследователи – в воздухе... Почему-то все меняется: бегущие – в воздухе, преследователи – на земле и в воздухе... Трижды – смертельная опасность! Знаю: все было напрасным, бегство – ненужным и неоправданным, цель призрачна и никчемна... У самой цели – большой и неприятный разговор с сильными и жестокими людьми. Горькое разочарование, обида... И все напрасно. Возвращение – и полное удовлетворение, все мечты и надежды сбываются, любящие сердца сливаются воедино... Вот и все, что я могу сказать вам, друзья мои. Не обессудьте, такова структура этого отрезка времени. Я взял его на пять дней вперед и за пять дней назад.

– Как здорово-то! – шепнула Лола, Норман с трудом повернул шлову.

– А нельзя ли как-то конкретизировать? В той части, где «цель призрачна и никчемна». Как это понимать?

Дядюшка Бэн пожал плечами.

– Есть знание, которое не просветляет, но обременяет... Такое знание – достояние избранных и проклятие для большинства. Вам хочется схватить жар-птицу – получить в свое распоряжение информацию, выданную Солнцем. Но кто же может поручиться, что вы сумеете молчать, что вы никогда не травмируете этим знанием других?

– Да на кой леший нам вся информация? – удивился Норман. – Нам нужны только узко специальные сведения. Вот Лоле...

Старик быстро взглянул на журналистку. Та пожала плечами.

– Я понимаю, чтo вы имеете а виду, дядюшка Бэн. Поверьте, я никогда не стала бы зарабатывать на том, что может принести людям какой-то вред.

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил старик. – Хотелось бы верить, что вы вполне искренни. Однако в вашем подсознании я вижу и другие мотивы. Они неясны для вас самих; но те импульсы и поступки, которые могут базироваться на них, способны погубить и вас, и тех, кто окажется в сфере вашего влияния.

– Так что же нам делать? – жалобно спросила Лола.

– Прежде всего, не принимать это на веру так легко, – сердито сказал инженер. – Я решительно отказываюсь понимать, как это можно: знать чужое будущее? Что касается прошлого, то здесь могут быть тысячи путей, достаточно апробированных и банальных. От этих же пророчеств так несет чудом, что, простите...

– Чудес не бывает, – мягко сказал дядюшка Бэн. – И мне будет очень и очень неприятно, если кто-то из вас не сумеет найти простого, логичного и верного объяснения моим способностям. Я вижу, я знаю – и это все. А вот почему вижу и почему знаю – не знаю. Пусть объясняют это люди ученые.

– Видение прошлого и будущего, – задумчиво сказал Вольфсон. – Проскопия и ретроскопия, кажется, так это называется... Одним словом, в едином «теперь» человек умудряется как-тo соединить прошлое, нaстоящеe и будущее наблюдаемого объекта. Хм, послушай, Стив, кто-то из русских заметил, что жизнь на Земле оказалась бы просто невозможной, если бы живые существа не научились считывать информацию из будущего.,. Узнавать о событиях, которые когда-то еще могут произойти... Ты должен помнить, это по твоей части.

– Академик Анохин.

– Может быть. Так вот, допустим, имеется такая система. Ты, Стив, глуховат от природы, и если у тебя над ухом зудит комар, которого вижу и слышу я, но не ты, информацию о твоем поведении в ближайшем будущем стану считывать я. А именно: я могу с достаточной долей уверенности сообщить тебе, что не пройдет и нескольких секунд как ты самого себя стукнешь по шее или по лицу. Это случится после того, как комар сядет и проткнет твою слоновью шкуру... А теперь – пример посложнее. Допустим, я стою на высокой горе и вижу, как из города А в город Б ползет пассажирский поезд. Скоро он должен пройти туннель, выход из которого завален камнями, крушение неизбежно... Что мы имеем здесь? Передо мной, а моем «теперь»прошлое пассажиров: я вижу город, из которого они выехали; передо мной одновременно их настоящее – я вижу ландшафт, который они могут наблюдать из окна вагона, а я вижу и сами вагоны; наконец, в том же моем «теперь» – два варианта их будущего: крушение в результате обвала, если я не сумею как-то их предупредить, либо благополучное прибытие в город Б, если сумею предупредить. Как? Да только посылкой телепатемы. У входа в туннель поезд должен будет остановиться – кто-то, приняв посланный мною образ обвала, должен рвануть стоп-кран... Вот такая схема. Но как можно еще увидеть будущее, не забираясь на гору? Гора – аллегория: можно подниматься не физически, а в чисто моральном плане. Нужно освободиться от страстей, которые довлеют над нами, заставляя жить сегодняшним днем, сиюминутной выгодой, одновременно не позволяя поднять голову, осмотреться. Нужно освобождаться от злобы, зависти, эгоизма... Что-то в этом духе... О-ого! Кажется, нам все-таки не попасть в Сан-Диего. Глядите!

Не далее, как в четверти мили все увидели три полицейских мотоцикла, оперативную машину, возле которой, уперев руки в бока, несокрушимыми глыбами, будто памятники самим себе, стояли несколько фараонов и гражданских с военной выправкой... Вольфсон притормозил.

– Все, – упавшим голосом сказала Лола. – Влипли. Ну...

– Очень прошу вас ни о чем не тревожиться, пока я с вами, – попросил дядюшка Бэн. Он открыл дверцу и, не торопясь, направился к высокому человеку в гражданском платье... И снова было чудо: дядюшка Бэн, не доходя нескольких шагов, только приложил руку к груди, и высокий как-то странно дернулся, что-то сказал остальным. Полицейские бросились к машине, мотоциклам, и через несколько секунд таинственная, неведомая сила разметала их в стороны, открывая широкий проезд.

Дядюшка Бэн повернулся к своим спутникам, сделал ручкой – «прошу».

– Ох, не нравятся мне эти чудеса, – пробормотал Петр. Остальные посмотрели на него удивленно, обеспокоенно. – Боюсь, как бы... – Он не успел закончить, – дверца открылась, дядюшка Бэн спокойно устроился на своем месте. – Если это не секрет, – обратился к нем/ Петр, когда машина набрала прежнюю скорость, – что вы сказали им?

Старик быстро взглянул на него.

– Разве всегда обязательно говорить? На будущее, молодой человек, если хотите добиваться намеченных целей, научитесь молчать. Знаете? «Кричащего – слышат; говорящего – слушают; молчаливого – слушаются». Подумайте на досуге. Молчание – это большое искусство, которому нужно серьезно учиться.

Лола посмотрела на Петра и снова испугалась: щеки молодого человека побледнели, глаза сузились, губы сжались. Подавшись вперед, он спросил с вызовом, чуть ни злобой:

– Итак, вы ничего не сказали. А что показали?

Дядюшка Бэн мгновенно как-то подобрался, его правая рука, до сих пор покоившаяся на спинке переднего сиденья, упала вниз, коснувшись кончиками пальцев пола. Инженер усмехнулся.

– Не советую запугивать нас. Ну, что там у вас, пружинный нож, пистолет? Это нехорошо – вы ведь знаете, что мы все безоружны... И, может быть, вы снимете этот парик и бороду?

– Петр! – схватила его за руку Лола, но «старик» жестом левой руки остановил ее. Одновременно резким движением прижал к телу правую руку, и в его пальцах блеснула вороненая сталь пистолета.

– С удовольствием принимаю ваше предложение, – насмешливо сказал он, проводя левой рукой по своей пышной шевелюре и снимая ее как скальп. То же самое он проделал и с бородой. Правая рука, согнувшись, направила пистолет на молодых людей. – Я уже давно ждал случая представиться в своем природном обличье, – продолжал «дядюшка Бэн», – здесь все-таки жарковато... Ну, а теперь поговорим без шуток и чудес. Я – сотрудник Центрального разведывательного управления, и было бы с моей стороны непростительной глупостью не принять определенные меры предосторожности после того, как нам стало известно о прыти этой молодой прелестной особы, – он ткнул пистолетом в сторону Лолы, – ухитрившейся захватить нашу оперативную машину, вертолет. Вы меня понимаете?

– Вот это «телепатия»! – расхохотался Норман. – Карл, ты еще когда-нибудь чувствовал себя таким идиотом? Лола, продемонстрируй теперь, на что способна современная ведьме в подобной ситуации?

– Я рад, что вам не чуждо чувство юмора, – криво улыбнулся «дядюшка». – Однако вы должны понимать, что если ваша «современная ведьма» попытается отмочить какую-нибудь штуку, ее красота потерпит весьма и весьма серьезный урон... Итак, леди и джентльмены, давайте теперь побеседуем спокойно и по-деловому. Прежде всего, мне очень хотелось бы, чтобы вы смирились с мыслью о том, что, начиная с данного момента, вы будете поступать так и только так. как я осмелюсь вам предложить. О ваших намерениях я знаю теперь вполне достаточно – вы сами любезно проинформировали меня. И мне хотелось бы верить вам... Вы понимаете? Не знаю уж, почему, но вы мне чем-то очень симпатичны. Однако на сантименты с моей стороны можете не рассчитывать: прежде всего, я – человек долга. Ваше будущее, – правда, весьма в общих чертах. – я нарисовал. Теперь конкретно. В Сан-Диего я буду вынужден повсюду сопровождать вас в качестве доброго друга и советчика, только на таких условиях вы можете рассчитывать на получение «узко специальной» информации. Один опрометчивый шаг с вашей стороны может не только начисто исключить такую возможность, но и основательно подпортить ваше будущее, если вы вообще не лишитесь права пребывания на свежем воздухе.

Лола постепенно приходила в себя, и в ее хорошенькой головке все быстрее мелькали один за другим десятки, сотни вариантов нейтрализации «дядюшки». Одновременно она восхищалась мастерством перевоплощения агента: добрые, «детские», голубые глаза его сделались вдруг серостальнымг, ласковая улыбка – змеиной, лысый череп блестел, как биллиардный шар, а во всей фигуре, в каждом движении сквозила теперь ловкость, сила и мгновенная быстрота реакций хищного зверя... Да, справиться с ним будет трудновато. И все-таки... Нет, не напрасно она прошла трудную школу у контрабандистов!

– Вольфсон, стойте! – взвизгнула Лола, хватая физика за плечи. – Смотрите!!

Если говорить строго академическим языком, некоторые глаголы в своей повелительной форме срабатывают быстрее, чем скепсис сознания успевает подавить вспышку условно-двигательных рефлексов. Все, в том числе и «дядюшке», повернули головы и посмотрели туда, куда уставились расширенные глаза Лолы. И в ту же секунду колено молодой женщины упало на запястье руки, сжимавшей пистолет, а локоть ее правой руки со вкусным хрустом обрушился на горло агента, В то же мгновение хлопнул выстрел, но Петр уже намертво сжал стальной хваткой пальцы «дядюшки», вырвал из них пистолет.

– Вот и вся телепатия, – устало и немного разочарованно сказала Лола, глядя, как агент медленно приходит в чувство, пытается выпрямиться. – А жаль, так интересно все начиналось... Лично я уверена, что человек обладает экстрасенсорными способностями. Но насколько следует быть осторожным, чтобы не поддаться на удочку таких вот! Они не только играют на доверчивости честных людей, но и дискредитируют саму идею... Послушайте, – обратилась она к агенту, – мы не сделаем вам ничего плохого, только и вы постарайтесь в будущем не слишком запугивать смирных и тихнх людей, Я набросилась на вас только потому, что с детства у меня идиосинкразия ко всякого рода отверстиям, из которых тянет холодком...

– Знаете, мисс Брайтон, – просипел агент, – я сочту за высокую честь, если мне когда-нибудь удастся завербовать вас в нашу... футбольную команду.

– Ну, уж это не выйдет, – рассмеялась Лола, – я поклонница кеглей. Петр, разряди хлопушку и отдай этому чудаку. Впредь он будет вести себя не так задиристо... Кстати, как все-таки ваше настоящее имя, бесстрашный ковбой?

– Сэм, – вяло откликнулся агент. – Сэм Смит. Да на кой черт...

– А вот тут вы снова ошибаетесь. – возразила Лола. – Хочу предложить вам джемтльмeнское соглашение: мы никому, никогда ни при каких обстоятельствах не станем сообщать о том, как вы оконфузились, У нас несколько иные заботы, интересы... А за нашу скромность вы честно и добросовестно будете стараться сделать для нас все, что будет в ваших силах, В общих чертах диапазон этих сил нам хорошо известен. Имейте в виду, что... Как это вы говорили нам? Да, так вот, наш договор может мгновенно потерять всякую силу. Ну, по рукам?

– Ладно, – мрачно согласился агент. – Пистолет только отдайте.

Получив оружие, Сэм тотчас вогнал новую обойму и ухмыльнулся. Лола нахмурилась.

– Послушайте, ковбой. Если вам недостаточно одного предупреждения, я накажу вас более основательно: вторично не предупреждаю..

Агент пожал плечами, но пистолет спрятал.

– Так-то лучше, – сказала журналистка. – А теперь, поскольку вы уже не «дядюшка Бэн», а представитель серьезной фирмы, вам не присталo ютиться на откидном сиденье. Садитесь-ка вперед, за руль. Впереди я вижу какой-то город. До сих пор мы старались объезжать их сторонкой, чтобы не тревожить жителей, но вот теперь, имея на борту вас... Карл, стойте.

Никто не проронил ни слова. Физик остановил машину, поменялся местами с Сэмом. Тот сразу выжал из машины всю мощность, прижался к осевой и, включив сирену, помчался наперегонки с собственной злостью. Однако через несколько минут ему пришлось сбросить газ, потом вообще остановиться. Перед ветровым стеклом склонилось свиное рыло полицейского в респираторе, – смог подобрался уже и к окраинам промышленных городов... Сэм показал фараону свое удостоверение, и тот, торопливо козырнув, откачнулся в сторону.

– Все позагадили, – кривя верхнюю губу, проворчал Сэм. – Сперва на своей планете живого места не оставим, потом за другие примемся. Своего ума не хватит – к Солнцy в кредит войдем... Чтобы потом и его погасить... Так, на всякий случай, для интереса... Контакты им, видите ли, понадобились! Сидели бы, не чирикали...

Вольфсон встретился удивленным взглядом с Норманом, Петр – с Лолой. Нейрокибернетик покачал тяжелой головой, искоса глянул на агента.

– Простите за нескромность, – вопросил он Сэма. – Это ваша личная точка зрения, или такова установка фирмы?

– А вы воображаете, будто я вообще не могу иметь личной точки зрения? Слава создателю, пенсию заработал... Так вот что я скажу вам, леди и джентльмены. До тех пор, пока я и мне подобные живут, действуют, дышат, мы будем прилагать все силы к тому, чтобы не позволить таким, как аы, принести нас в жертву никакому сверхразуму, никакой сверхцивилизации. А силенок, можете мне поверить! – у нас для этого предостаточно.

– Мальчики, – оживилась Лола, – а ведь это становится интересным! Но почему кто-то должен приносить нас в жертву, Сэм?

Голова агента дернулась.

– Послушайте! Не считайте, будто имеете дело с идиотом. Если я выступаю перед вами в такой вот ипостаси – «хватай, держи!», – не воображайте себя небожителями. В свое время я окончил факультет психологии. И если бы не этот проклятый кризис конца семидесятых.,. Впрочем, я ни о чем не жалею. Но вот что я имею чесгь сообщить вам, господа. Вся история человеческой цивилизации – это победное шествие сильных интеллектуалов по трупам и согбенным спинам рабов, представителей менее развитых в интеллектуальном отношении существ. Не только людей. Так было, так есть и всегда будет! И стоило нам когда-либо столкнуться с чем-то новым, как мы тут же, убедившись, что непосредственной опасности нет, начинали прикидывать: а какая польза? Съесть его сразу или погонять в борозде? Заставить нести яйца или зажарить? Послать в каменоломни, на хлопковые плантации или урановые рудники? Дельфины разумны? Даешь контакт! Сначала мы научим их загонять в наши сети рыбу, потом – таскать мины к вражеским кораблям... Что, негры способны овладеть современными техническими знаниями? Так пусть добывают для нас уран! И так далее. Улавливаете закономерность? Но если стремление к контактам с низшими со стороны высших – вполне понятное стремление всего живого изменить среду в своих интересах, если это устремление вполне оправданно с нашей точки зрения, то стремление низших к контактам с высшими – чистейшей воды идиотизм: ешьте меня, режьте меня, ешьте нас, делайте нас рабами! Разводите нас, руководите нами... Нет, господа, на будущее нужно твердо договориться: мы не будем совать нос в науку, а вы не лезьте в политику. Добра от этого ждать не приходится. Тем более, когда речь заходит о дипломатии космических масштабов.

– Философ от разведки, – пробормотал Норман. – Нонсенс.

– А вы думали, что для успешной работы разведчику достаточно четырех правил арифметики? улыбнулась Лола. – Нет мальчики, держу пари, что Сэм наслышан и о ваших работах... Не так ли, Сэм? Я думаю, вы занимаете заметное положение е вашей фирме?

Говорят, даже самая грубая лесть приятна и неглупому человеку, – Лоле быле хорошо известна эта простая истина. Агент непроизвольно выпрямился за рулем, его физиономия ча миг даже приняла надменное выражение. Но тотчас он понял, взял себя в руки, презрительно скривил губы.

– Это обстоятельство не имеет никакого значения. По крайней мере, для вас. Что касается работ Вольфсона в области управляемой плазмы, а также успехов Нормана... Я не просто «наслышан». Но даже предположить не смел, то они настолько сильны в области оккультных наук...

Впалые щеки Вольфсона залили краска, Норман расхохотался, Лола смутилась. Сэм торжествовал.

Один только Петр никак не отреагировал на его выпад. Ровным голосом, в котором чувствовался скрытый вызов, он сказал:

– Я тоже не мог предполагать, что идейные вдохновители фашизма и современных «демократов» от ЦРУ за несколько десятилетий совсем не эволюционировали.

Сэм вдруг сделался меньше ростом, вкрадчиво попросил: «Поясните»...

– А это уж совсем ясно, – усмехнулся инженер. – «Сильный всегда пожирает слабого», «падающего – толкни»... Потом – примат белокурой бестии, измерение черепов, эвфаназия, концентрационные лагеря, «дранг нах оствн», мечты о мировом господстве... Но вот как умудрились вы, человек, по-видимому, далеко неглупый, просмотреть такое явление, как революция в России?

– Очень, очень интересно излагаете, молодой человек, – мягко, даже ласково сказал Сэм. – Продолжайте, я весь внимание.

Лола схватила Петра за руку, но того уже понесло.

– Счастлив иметь такую благодатную аудиторию! Так вот, я канадский гражданин, обладаю некоторым иммунитетом и не слишком-то вибрирую от ваших «свобод». Прикажете мне выехать из Штатов? Пожалуетесь дядюшке? Послушайте, Сэм Смит, или как вас там еще. Наши с вами дороги когда-то разойдутся. Но, поверьте мне, поздно или рано в каждом человеке пробуждается то, что вы и подобные вам склонны считать химерой – совесть. И вот тогда, когда человеку уже ничего не нужно в этом мире и от мира, встает вопрос: а если бы тебе все начать сначала? Ты опять всю свою жизнь старался бы лгать, изворачиваться, защищая неправые дела и за это надеясь получить местечко потеплее? Я даже мысли не допускаю, что вам совершенно чужда мысль о необходимости смены одних общественных формаций другими, все более прогрессивными. Кому в мире сегодня неизвестно о том, как заботятся русские о развитии экономики и культуры народов, живших когда-ro на окраинах царской России? Вам? Не верю! Гак где же тут «эксплуатация», «пожирание слабых»? Зачем же вы пытаетесь защитить, морально оправдать то, что безнадежно устарело? Вы верой и правдой пытаетесь служить тому, что загаживает и губит планету, и вы же негодуете!

– При чем здесь все это?! – взвизгнул Смит, – Я говорю об ученых вообще, об этом техническом, будь он трижды проклят, прогрессе, А об остальном, молодой человек, у нас с вами будет еще очень много времени, чтобы побеседовать обстоятельно, со всеми подробностями...

Лола подалась вперед, положила ладони на плечи Смита, зловещим шепотом сказала:

– Советую взять на заметку, пока еще не слишком поздно. Если хоть один волос упадет с головы моего... жениха, не будь я Лола Брайтон: задушу! И никто, – слышишь?! – никто не спасет. Из-под земли достану! Я понятно излагаю?

– Зачем же сразу столько эмоций? – поежился Смит. – Обычно, когда солидные джентльмены ведут абстрактные беседы о науке или о политике, их подруги приводят в порядок перышки, камуфляж... С вашего позволения, я сверну на эту магистраль. Так мы скорее выберемся из города.

– Сворачивайте вообще, Смит, не только на эту магистраль. Я предпочла бы разговоры на другую тему.

В тесных ущельях улиц, залитых мертвенно-бледным светом неоновых реклам, ночь воцарилась незаметно. Темнота навалилась сразу как только машина выбралась на окраину. Мгла за окнами действовала удручающе.

– Эх, поспать бы по-человечески! – подавляя зевок, мечтательно произнес Норман. – Сначала, конечно, лошадиную дозу чего нибудь отключающего, потом – запредельное торможение, и...

– Учитывая, что мы уже опоздали к началу эксперимента, – принялся подводить научную базу Вольфсон, – а также провозглашенный Лолой закон сохранения информации, не забывая одновременно, что можем рассчитывать на поддержку могущественнейшей фирмы в лице мистера Смита... Предложение Стива можно было бы поставить на голосование.