Текст книги "Звездная рапсодия"

Автор книги: Евгений Закладный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– А возьмем-ка мы пробу! – провозгласила Лола и, присев на корточки, сняла браслет, отскоблила немного странного вещества. Потом завернула свою добычу в платок, сбегала к машине и вернулась с фотоаппаратом. – Вы, мальчики, будете позировать, мне на фоне этого катка, и о вашей доблести узнает весь мир. Репортаж будет называться так: «В прятки со Смертью».. Нет, – «Дорога для фигурного катанья в паре с курносой примадонной». Все, благодарю вас. Что будем делать дальше?

– Можно посыпать песочком и форсировать, – предложил Норман. – Только обратите внимание еще на одну странность, друзья мои; за все это время нас никто не догнал, а мы никого не обогнали и не встретили... Кто-то перекрыл шоссе?

– А вы еще говорите! – ухмыльнулся Вольфсон. – Налицо трогательная забота властей о сведении возможных жертв к минимуму. Стоп, слушайте! – кажется, устроители этсго катка возвращаются.

С запада, постепенно нарастая, доносился стрекот приближающегося вертолета. Ясней ясного: возвращаются, чтобы полюбоваться результатами своих трудов... Решение пришло н Лоле за доли секунды. Ни слова не говоря, она снова бросилась к машине, включила мотор и, разогнавшись на сухом бетоне, вырвалась по касательной к обочине на «каток», резко отжала тормоз, и, скользнув, машина опрокинулась в кювет. Мужчины, шарахнувшиеся было от промчавшейся мимо машины, бросились к ней, с трудом открыли деформировавшуюся дверцу, помогли выкарабкаться женщине. У них синхронно возникло убеждение, что их прелестная попутчица попросту спятила – от жары или от волнения.. И они ошиблись.

– Мальчики, быстрее быстрого! Вы, Стив, полезайте сюда и постарайтесь скорчиться в самой немыслимой позе. А вас, Карл, прошу занять место рядом с кузовом, на песочке, в тени... Стенайте и охайте как можно громче. И помните: это, наверное, наш последний шанс. Объяснять не могу, сейчас они будут над нами.

Ничего не понимая, «мальчики» все же уверовали в «последний шанс» и без препирательств заняли указанные Лолой места. В то же время журналистка, держась левой рукой за голову и прижимая к груди правую, шатаясь и цепляя ногой за ногу, побрела навстречу приближающемуся вертолету.

Время от времени она приподнимала руку и слабо, из последних сил помахивала ею пилотам. Едва вертолет завис над местом происшествия, Лола запрокинула голову, показала на опрокинутую машину, на себя, знаками попросила пилота снизиться. Сверху сбросили лестницу, пригласили журналистку подняться. Но она отрицательно покачала головой – не может бросить товарищей...

Несколько секунд экипаж вертолета о чем-то совещался, потом машина пошла на снижение, одновременно поползла вверх лестница. Полицейские, включая пилота, выбрались наружу, даже не потрудившись убрать газ. Лопасти опали, но продолжали медленно вращаться в раскаленном воздухе.

Сержант и двое фараонов с откровенным любопытством пялили глаза на красивую женщину, пытавшуюся что-то объяснить им – им, которым все было предельно ясно с самого начала... Изо всех сил они старались изобразить на своих гангстерских физиономиях что-то вроде сочувствия, но Лола отлично видела фальшь и злорадство, в то же время мысленно поздравляя себя с успехом: тот, кто «зло радуется», всегда злорадствует преждевременно! – ни один из них не счел нужным прихватить с собой оружие. Это было бы просто смешно: двое без сознания, а хвататься за пистолет или автомат при виде испуганной, обессиленной женщины...

– Успокойтесь, мисс, – приторно-любезным тоном произнес сержант. – Объясните нам: кто вы и что у вас стряслось?

– Сначала окажите помощь моим друзьям, – потребовала Лола, указывая на машину, откуда неслись ахи и охи, стоны и проклятия. Сержант повернулся к своим подчиненным.

– Фрэнк, Гарри, быстро! – рявкнул он, и полицейские затрусили к обочине. – Так что же вы мне поведаете, очаровательная крошка?

– Мое имя – Лола Брайтон, я журналистка. Мои товарищи – известные ученые. Наша машина на этом участке вдруг пошла юзом... Позвольте, сержант, ведь ваши люди должны были взять какие-то перевязочные материалы, медикаменты? Где это у вас?

Она бросилась к вертолету и, прежде чем сержант сумел опомниться, нырнула в кабину, а через две-три секунды появилась в проеме люка снова, на этот раз с автоматом у бедра. Прикинув направление ствола, сержант тотчас проникся глубочайшим уважением к этой очаровательной женщине: все пули, в случае чего, точнехонько пошли бы в его объемистое брюхо...

– Шутки в сторону, ковбой. Возвращайте своих парней назад и отходите во-он туда. Считаю до трех, потом стреляю. Раз!

– Фрэнк, Гарри! – завопил сержант. – Ко мне, быстро!

Полицейские притормозили в двух шагах от машины, повернулись, открыли рты.

– Я говорю – два!! – объявила Лола. Полицейские с опаской начали приближаться, – Теперь все направо и бегом по шоссе, пятьдесят футов вперед! – приказала Лола, чуть приподняв автомат. – Я говорю...

– За мной! – быстро скомандовал сержант, устремляясь в указанном направлении. Но не пробежали они и половины намеченной Лолой дистанции, как растянулись во весь рост и замерли, боясь пошевелиться: уж слишком решительным, слишком ожесточенным врезалось им в память лицо этой женщины.

– Карл, Стив, быстро сюда! – крикнула Лола, и ученые бросились к вертолету. Происходящее казалось им каким-то кошмарным сном, гангстерским фильмом, в котором они – совсем непонятно, как и почему – вдруг оказались в роли главных действующих лиц. Однако действие развертывалось так стремительно, а Лола распоряжалась так уверенно, что времени на сомнения и анализ обстановки у них практически не оставалось.

Вскарабкавшись в кабину вертолета, они с удивлением смотрели на свою преобразившуюся спутницу, – на это хрупкое и нежное создание, мгновенно превратившееся в злобную фурию...

– А кто же будет у нас... э-э-э... За пилота? – растерянно поинтересовался Вольфсон. – Ведь ни я, ни Стив...

– Я же обещала, что сумею пригодиться, – сказала Лола. – Только придется вам, Норман, взять автомат и постоять в дверях, пока я стану набирать высоту. А вы, Карл, придержите его за штаны, чтобы не вывалился ненароком,.. Вот так.

ЕСЛИ бы Вольфсон и Норман знали, что Лола ведет вертолет впервые в жизни, – до этого она прошла двухмесячные курсы и немного практиковалась на тренажере, – настроение у них было бы совсем иное. Однако им и в голову не могло прийти подобное допущение, – журналистка так уверенно, хоть и немного резковато, совершала различные маневры, набирала высоту и скорость, что они чувствовали себя в полной безопасности и были почти счастливы.

– Вот и летим, – сообщил Вольфсон. – А это мто за штука?

– А та самая, – прикрывая дверь, сказал Норман, – из который они, наверное, поливали дорогу. Нечего сказать, солидный аппарат... Черт с ним, потом разберемся.

Неожиданно раздался какой-то треск, сиплый голос спросил: «Алло, почему не докладываете? Шеф тут икру мечет, будет вам! Как операция?»

Лола быстро повернула голову, ткнула пальцем в сторону Нормана, приказала свистящим шепотом: «Отвечайте! С ними держат постоянную радиосвязь... Повторяйте за мной: дело сделано!»

– Дело сделано! – рявкнул Норман, тараща глаза на журналистку.

«Перевернулись по первому разряду, – шептала Лола, – кабина всмятку, высылайте могильщиков, Оркестр необязателен».

Норман послушно повторил.

– Координаты? – спросил хриплый голос. – И еще шеф интересуется, почему так поздно?

«Первая ловушка не сработала, – шепнула Лола. – Пришлось оборудовать вторую, понадежней... Это милях в пяти к западу от намеченного квадрата».

Норман продублировал и это. Несколько секунд прошло в молчании, потом тот же голос спросил!

– Возвращаетесь?

«Не ночевать же тут...» – шепнула Лола.

– Не ночевать же тут! – рявкнул Норман.

И присовокупил, уже по собственной инициативе: горючее на исходе, можем задержаться на дозасправке.

– Ну, с успехом, ребята. Больше тревожить не станем.

Лола снова повернулась, глазами указала Вольфсону на красный огонек работающей рации. Физик кивнул и отключил питание.

– А почему это говорить должен был я, а не он? – поинтересовался Норман.

– Да только потому, что у вас баритон, как у того обер-бандита, а у Вольфсона тенор, – пожала плечами Лола.

– А-а, – сказал Норман. – Теперь мне до самого конца ясно. Одного, пожалуй, не возьму в толк: как это можно так быстро соображать и нахраписто действовать к тому же?

– Есть кое-какой опыт, – ответила молодая женщина. – Дайте-ка мне кто-нибудь Сигарету, мальчики... Спасибо, Карл. – Она жадно затянулась и тем же спокойно-повествовательным тоном продолжала: – Лет пять назад мне пришлось принять весьма активное участие в действиях шайки контрабандистов, которые специализировались на доставке в Штаты наркотиков. Газете, в которой я работала, позарез нужен был сенсационный материал – для поднятия тираже и престижа.. Там меня быстро научили соображать. И действовать. Самое главное – не колебаться. На это, знаете ли, уходит много времени.

– Ни-че-ro се-бе... – пробормотал Вольфсон. – Наверное, раньше я здорово недооценивал вашу журналистскую братию... Прости нескромный вопрос: тебе не кажется, что мы сбились с курса?

Лола усмехнулась.

– Спасибо за признание, Карл, но я с огорчением вынуждена констатировать, что прежде переоценивала вашу ученую братию. Мы не «сбились с курса», – я умышленно забрала на север. Вы же понимаете, что «могильщики», вызванные Стивом к нашей машине, которая «всмятку», должны быть уже на месте. И что теперь они располагают всей полнотой информации о случившемся, а через самое непродолжительное время за нами будет организована погоня. Сначала они станут патрулировать шоссе вертолетами, потом могут вызвать и самолеты – для прочесывания ближайшего воздушного пространства... Наша задача – выйти к северному краю пустыни, сесть, раздобыть какую-нибудь машину и продолжать путь по другой дороге. Может – быть, пристроимся на трансконтинентальный экспресс.

– Это если повезет, – задумчиво сказал Норман. – А если нет? Подобьем бабки: сопротивление властям и угроза оружием – раз; угон полицейского вертолета – два; самовольное оставление постоянного места службы а государственном учреждении – три...

– Не с того конца ведете счет, Стив, – усмехнулась Лола. – Неужели вы думаете, будто я скребла шоссе золотым браслетом только для того, чтобы получить за эту полимерную реликвию национальную премию? И не воображаете ли вы, что я фотографировала вас на фоне этого летнего катка для своего семейного альбома? А как вы представляете себе положение полицейских, когда у них спросят: почему трое блюстителей порядка оказались одураченными, обезоруженными одной женщиной? Нет, мальчики, до суда дело не дойдет. Скорее всего, нас постараются отправить в лучший мир потихоньку, шепотом, не делая из этого сенсации. Ну, а поскольку в таких делах опыта у вас ни на цент, убедительно прошу и впредь выполнять все мои распоряжения беспрекословно и – это самое главное – быстро! Мгновенно!

– Кажется, мы и так... – начал было Вольфсон, но Лола перебила его: – Поэтому вы все еще благоденствуете, а я вас ни разу не наказала. Имейте в виду: за этим дело не станет.

– С величайшей готовностью и восторгом подчиняемся железной воле, высокому интеллекту и завидному самообладанию! – ехидно провозгласил Норман. – Только, если память мне не изменяет, кто-то из нас троих находился недавно в шоковом состоянии?

– Просто мне нужно было немного подумать, – спокойно парировала Лола. – Не могла же я возложить этот черный труд на ваши светлые головы.

– Хо, хо, хо! – сказал Вольфсон. – Жаль, я разучился смеяться. Однако рассчитываю, что с помощью Лолы...

Сквозь плексигласовые стекла вертолета упала глубокая тень, и в ту же секунду корпус машины дрогнул от yдара, страшного грохота, рева. Резко накренившись, машина стала быстро терять высоту.

Лола кое-как справилась с управлением, снова подчинила себе вертолет и, не оборачиваясь, крикнула:

– Теперь держитесь, мальчики! Придется жаться к самой земле, на малую высоту реактивный не сунется...

Подняв голову к небу, она нашла быстро уменьшающийся силует истребителя, потом развернула вертолет и повела его напрямик к шоссе. Но как ни велик был разворот истребителя, он снова нагнал их возле самой дороги, по которой сплошным потоком мчались в несколько рядов легковые и грузовые машины. Однако, как и предвидела Лола, на этот раз летчик не осмелился атаковать их реактивной струей, а пошел на следующий вираж.

Лола скова развернула машину и пошла на запад, над дорогой. Она внимательно рассматривала идущие внизу машины, до предела снизив скорость и позволяя им обгонять себя. Истребитель промчался над ними третий раз... Есть! – под вертолетом медленно проплыла большая грузовая платформа на прицепе, и Лола рассмотрела на ней бесформенную кучу брезента. Бросив вертолет вдогонку, она зависла над целью.

– Теперь – максимум внимания! Действовать быстро и не бояться царапинок. Как только я посажу стрекозу на платформу, мигом вываливайтесь и натягивайте на нее брезент. Покажите, на что способны в наше смутное время мужчины, и Солнце воздаст вам – по какой-нибудь медали за доблесть... Внимание!

Мягкий, почти неощутимый толчок – и мужчин будто ветром выдуло иа кабины. Прихватив автомат, Лола выскочила следом и, в то время как «мальчики» ожесточенно тянули к вертолету неподатливый брезент, поспешила к переднему краю платформы.

Как она и предполагала, водитель грузовика, озадаченный странными маневрами полицейского вертолета, зажег сигнальные огни по правому борту, давая знать, что намерен выйти к обочине и сделать остановку. Сидящий рядом с ним человек таращил сквозь заднее стекло глаза на молодую женщину с автоматом; губы его беззвучно шевелились. Лола красноречиво похлопала ладонью по автомату, показала направо, погрозила пальцем – «не сметь!». Сидящий рядом с водителем поспешно закивал головой, снова что-то сказал. Сигнальные огни погасли.

Убедившись, что машина идет с хорошей скоростью, а водитель проявляет должное понимание, Лола позволила себе оглянуться. Норман и Вольфсон довольно сноровисто закрепляли края брезента на платформе, и тут над шоссе, почти на брею щем полете снова промчался истребитель. Однако Лола была уверена, что им удалось скрыться: на такой скорости летчик икак не сумел бы рассмотреть очертания вертолета под брезентом... Реальную опасность представляли теперь только машины, идущие следом за их прицепом. Кто из их водителей или пассажиров не ломает теперь голову над тем, что случилось на их глазах? А если среди них окажутся полицейские или осведомители? Тогда при первой же возможности они поспешат сообщить о случившемся... Значит, нужно куда-то сворачивать, а там будет видно. Лола снова повернулась к кабине и, дождавшись, когда на нее опять посмотрят, знаками приказала свернуть на ближайшем «клеверном листе». Водитель послушно выполнил и эту команду. Снова оглянувшись, Лола облегченно вздохнула: ни одна из шедших за ними машин не села на хвост. Теперь можно было подумать и о том, как окончательно замести следы.

Вдали показалось железнодорожное полотно, которое постепенно сближалось с дорогой. Вот уже видны и станционные постройки... Лола приказала водителю грузовика остановиться, потом объявила своим спутникам:

– Здесь будем делать пересадку. Слезайте и отходите в сторонку. Норман, берите автомат и держите его под пиджаком. Но станьте так, чтобы вами можно было любоваться из кабины... Нижнюю челюсть – вперед! Язык – под верхнюю! Отлично смотритесь...

Когда шофер открыл дверцу, Лола обратилась к нему с проникновенной речью:

– Слушай меня внимательно, парень. Если сумеешь, можешь сбыть эту тарахтелку кому угодно, но не ранее завтрашнего утра. И не вздумай сказать кому-то, что высадил нас именно здесь. Все это касается и твоего приятеля. Ну, а если с нами все-таки что-нибудь случится, будете иметь дело с Одноглазым. Я понятно излагаю?

Шофер не знал Одноглазого. Да и сама Лола не имела о нем никакого представления. Однако это обстоятельство не послужило препятствием для полного взаимопонимания сторон: шофер поспешно закивал, показал Лоле раскрытую ладонь и приложил ее ребром к губам.

– Теперь газуй, – сказала Лола, и когда машина умчалась, повернулась к своим спутникам, – Стив, позади вас канава. Аккуратненько положите в нее автомат и замаскируйте. Карл вам поможет. Сколько у вас с собой наличными?

– У меня сотни две, – сказал Норман, залезая в кювет.

– Я беднее, – отозвался Вольфсон. – Не наскребу и пятидесяти.

– Ничего не поделаешь, – вздохнула Лола, – придется пощипать кого-то из малознакомых. У меня только двадцать пять.

Оба ученых вскинулись так, будто внутри у них выпрямились стальные пружины. Открыв рты, они смотрели на молодую женщину, словно увидев ее впервые в жизни.

– Н-ну, Лола, это уж ты того... – сказал физик. – Это же черт знает что! Нет уж, меня уволь.

Норман кивнул: «меня тоже». Лола прищурилась,

– Значит, угонять полицейский вертолет – это вам сам бог велел. А вот облегчить душу какогонибудь прохвоста, который наживается на вас и подобных вам, – грех? Ладно. Возьму на себя.

– Мы не гангстеры! – запальчиво крикнул Норман. – В конце-то концов! Добраться можно и с этими деньгами.

– Этих денег не хватит, – спокойно возразила Лола. – Но вы, кажется, поняли меня превратно. Я не имела в виду никакого насилия. Физического. Просто я делаю ставку на мощь вашего серого вещества. И, конечно, немного – на собственную смекалку... Стоп! Это, кажется, то, что нужно.

Из-за поворота вынесся длинный, приземистый «Ягуар». Лола сделала шаг вперед, показала водителю большой палец, Взвизгнув тормозами, машина остановилась, из окна высунулась голова белокурого красавца. Показав отличные зубы, он осведомился:

– Мисс намерена меня осчастливить?

– Я не одна, – очаровательно улыбаясь, oтвeтила Лола, делая жест в сторону выбирающихся канавы ученых.

– А вот это несколько меняет дело, – произнес белокурый прокисшим тоном, – Я европеец, а у нас нe принято подвозить встречных. – Он потянулся к зажиганию, но Лола покачала roловой.

– Эти люди – известные yченые.. И если примете нас, потерпевших ужасное кораблекрушение ние, на борт своего великолепного лайнера, вам никогда не придется жалеть об этом... Наше дело связано с Солнцем.

Молодой человек мгновенно преобразился.

– Черт возьми, почему вы не сказали об этом сразу? – он выскочил из машины, широко распахнул дверцы, обежал кругом, открыл вторые, вернулся и жестом радушного хозяина пригласил садиться, – Вы просили меня, имея право требовать. Теперь прошу я.

Лола села впереди, ученые расположились на заднем сиденье. Через несколько секунд машинa развила огромную скорость, и Лола с удовольствием прислушивалась к ровному гудению ее мощных моторов. Молодой человек, мельком взглянув на нее, улыбнулся, коротко бросил: «Приказывайте!»

– Нам нужно, очень нужно в Сан-Диего. И как можно скорее, – несмело сказал Вольфсон. – Это вaжно не только для нас.

Молодой человек коротко хохотнул.

– Великолепно! Именно туда и я тороплюсь с самого утра. Однако разрешите представиться. Меня зовут так: Петр Нефедович Притуленко... Это украинская фамилия. И я соврал вам, когда сказал «у нас в Еропе». Мои далекие предки – выходцы с Украины, теперь наша семья живет в Канаде. А в Штаты я попал по делам фирмы, как только началась эта возня с Солнцем... До сих пор не могу прийти в себя! Кто-то из ученых изрек: «Звезда? Это совсем просто!» Вот вам и «простота».

– Простите за бестактность, – улыбнулся Норман, – а что, собственно, вас заставляет так спешить? Любопытство? Или это как-то коррелирует с интересами фирмы?

– Еще как! – жизнерадостно откликнулся Петр, – Дело в том, что мы специализируемся на выпуске приборов, которые предсказывают различные солнечные пертурбации. Вам знакомы работы Чижевского? Эго мой знаменитый соотечественник... Так вот, в свое время ом и Вельховер разработали схему и создали прибор с использованием коринебактерий, – эти «жучки» меняют свою окраску за несколько суток до того, как мы получаем возможность визуально фиксировать те или иные изменения в солнцедеятельности. Ну, а что означают такие изменения, вам, полагаю, известно: это магнитные бури, нарушения в радиосвязи, рост инфекционных заболеваний... Это инфаркты и инсульты, рост катастроф на транспорте, числа самоубийств и преступлений, опечаток в периодике, брака в производстве высокомолекулярных соединений, патологий в психике... Разве все перечислишь? Уже сегодня наши приборы дают вполне надежные прогнозы, но случается, и подводят. В результате – рекламации, порой даже проклятия, а это не делает нам чести, не способствует престижу фирмы. Конечно, в общем-то жаловаться грех, дела идут неплохо. Но разве можно упустить такую возможность? Вот мой дядюшка, – ему удалось наложить лапу на контрольный пакет акций года три назад, – пронюхал каким-то образом сначала о теоретических исследованиях Вольфсона, – вам известно это имя? Он работает с каким-то нейрокибернетиком... Э, черт, забыл фамилию. Ну, не важно. Так вот, сначала мы узнали о теоретических исследованиях, а потом – о подготовке рабочего проекта. Дядюшка сразу же командировал в Норфолк своего представителя, щедро его авансировал. Третьего дня он вызвал меня и велел лететь в Денвер, где ждать дальнейших указаний. Я должен был находиться в полной готовности, чтобы мчаться туда, где рабочий проект будет осуществлен... И вот – еду.

– Да, такое и выдумать трудновато, – рассмеялась Лола. – Знакомьтесь, Петр. Позади вас – физик Карл Вольфсон, рядом с ним – нейрокибернетик Стив Норман. Я представляю прессу, меня зовут Лола Брайтон. Я, как и вы, рассчитываю заработать.

Искоса глянув на молодого человека, Лола улыбнулась: челюсть его отвисла, глаза округлились, выражая крайнюю степень удивления, растерянности.

– Ну и ну, – только и сумел он вымолвить наконец.

– А что вы намерены предпринять на месте? – спросил Норман. Петр пожал плечами.

– Кому-то что-то придется, наверное, подарить, где-то смазать, чтоб не скрипело... Ну, а потом ввернуть пару-другую вопросов, представляющих узко специальный интерес для фирмы... Примерно, так: нельзя ли будет впредь давать знать нам, людям, что намерено послать нам Солнце в ближайшие дни, месяцы, годы? К чему нам следует готовиться и как вести себя? А то ведь просто неудобно как-то нам, разумным, идти на поводу у каких-то коринебактерий...

– Это ваш дядюшка предложил такие вопросы? – поинтересовалась Лола, – И именно в такой вот редакции?

– Нет, почему же? – удивился Петр. – Как инженер, я должен собрать максимум полезной информации. Сориентируюсь на месте.

Норман саркастически улыбнулся.

– А вам не кажется, что если Солнце даст исчерпывающие ответы на подобные вопросы, ваша фирма автоматически... в трубу?

Молодой человек ответил не сразу. А когда заговорил – медленно, будто раздумывая вслух, тщательно взвешивая каждое слово, – его будто подменили: от жизнерадостной бесшабашности, самоуверенности не осталось и следа.

– Семь лет назад, во время неожиданной вспышки на Солнце, в результате инфаркта миокарда умерла моя мать... Собственно, это событие и заставило меня избрать определенный путь в жизни. Я начал внимательно следить за статистикой – медицинской, биржевой, экономической. Прочел все работы Чижевского. И мне все чаще становилось не 43 по себе, когда тяжко, глубоко и совершенно незаслуженно страдали не только мои родные или просто знакомые люди, но и тысячи, миллионы и миллиарды... А вы говорите мне «вылетит в трубу»! Да черт с ней, с фирмой! И как можно рассуждать подобным образом, сопоставлять несопоставимое...

– Ха! – сказал Вольфсон. – Сначала мы имели информацию о том, что ваши предки – выходцы– из России. Но почему вы сразу не сказали нам, что вы коммунист?

Петр раскрыл рот, обескураженно глянул на Лолу. Она положила пальцы на его руку и сказала:

– Ну-ка, остановитесь на минутку, У меня возникла идея.

Молодой человек пожал плечами, свернул к обочине, затормозил. Лолa обвила его шею руками и со вкусом поцеловала.

– Можете ехать. И не глядитесь в зеркальце, я не крашу губы. Не люблю оставлять следов. А у вас очень ревнивая жена?

– У меня еще совсем даже нет жены, – пролепетал Петр, осторожно трогая машину с места. – У меня даже... девушки еще не было. Времени все как-то не хватало...

– Ну, встретили вы мою просьбу подвезти довольно-таки развязно, – рассмеялась Лола. – Позвольте мне сесть за руль, а то, боюсь, если мы будем ехать с такой скоростью, у вас никогда не будет ни жены, ни девушки... А краснеете вы очень мило, Петр. И зовите меня просто Лола.

Они поменялись местами, и машина снова помчалась на предельной скорости. Несколько минут все хранили молчание – каждый по-своему переживал с пучившееся, но у всех на сердце стало вдруг легко, радостно. Куда-то отодвинулись космические проблемы, еще недавно поглощавшие все мысли и чувства. Они отступили перед мощным натиском чего-то огромного, чисто человеческого, трудно поддающегося выражению в обычных словах, в терминах-штампах... Наконец Петр обернулся к Вольфсону, спросил:

– А с чего это вы взяли, будто я – коммунист? Никогда не состоял ни в одной из их организаций... Даже не слишком интересовался их теориями. Разве что так, в самых общих чертах. Я сугубо деловой человек, трезво смотрю на жизнь... Только и всего.

Вольфсон и Норман переглянулись, Лола улыбнулась.

– А разве обязательно «состоять»? – спросил Норман. – Карл не сказал ведь, что вы – член коммунистической партии, Но вы коммунист по убеждениям, по складу характера, по установке. И, пo-моему, умный и честный парень... Вот наша Лола и не выдержала.

– А вот подсматривать нехорошо, мальчики, – сказала Лола.

Бросая время от времени косые взгляды на инженера, Лола чувствовала все большее удовлетворение от его присутствия рядом. Как и от того, что все у них складывается так интересно и здорово.

Потом мелькнула мысль-воспоминание: ведь еще недавно она вынашивала план, как половчее «запудрить мозги» какому-нибудь проходимцу, имеющему тугой кошелек или чековую книжку. Это казалось несложным: «мальчики» могли бы завести разговор о контактах с Солнцем в различных аспектах экономического и финансового использования получаемой информации, – уж она заставила бы их разговориться! А в том, что разговор этот прошел бы на высшем уровне, можно не сомневаться...

Потом Лола ввернула бы что-то относительно создания компании по налаживанию контактов и реализации всякого рода надежд. Случайно, между прочим упомянула бы о том, что ее родственник играет важную роль в финансовой и организационной стороне этого дела... Ну, а потом, разумеется, робкие ухаживания, просьбы о принятии в долю, о протекции и тому подобное. На свет наверняка появилась бы чековая книжка, номера телефонов, посыпались бы всякие авансы и нюансы... Конечно, ни этот, ни любой подобный вариант не был приемлем в отношении Петра. Лола снова взглянула на него, усмехнулась, почувствовав, как начинает краснеть от мелькнувшей вдруг мысли: «А ведь в такого не грех и влюбиться!». И, словно прочитав ее мысли, почувствовав то же, что чувствует она, Петр быстро взглянул на нее, но тотчас опустил глаза, закашлялся...

– Одного не могу понять, – спросил он, – каким образом вы оказались на этой дороге? Если вы ехали из Норфолка...

– О, это как раз совсем просто, – рассмеялась Лола. – Вот эти знаменитости, – она качнула назад головой, – полтора десятка лет корпели над своими исследованиями, а когда кое-чего добились, слизывать пенки начали другие дяди. Которые половчее. А им вот позарез нужен контакт с Солнцем для дальнейших исследований. Для «чистой науки». Однако их не захотели выпускать из Норфолка и впускать в Сан-Диего, куда мы теперь добираемся с вашей помощью. Однажды, дней пять назад, – да, Карл? – они нарисовались у меня, и мы быстренько обо всем договорились... А по дороге у нас были всякие хлопоты: полицейский вертолет полил шоссе какой-то дрямью, в результате чего мы едва не перевернулись. Тогда они устроили нам еще один «каток», но мы его вовремя заметили и остановились. А когда я услышала, что их вертолет возвращается, я села в машину и опрокинула ее в кювет. Мальчики лежали и стонали, а я тем временем попросила фараонов снизиться и выйти. Они вышли, я вошла, взяла автомат, попросила их убраться подальше, а мальчиков утащила под облака. Потом за нами начал гоняться истребитель, но мы сели на прицеп грузовика и прикрыли вертолет брезентом, Я подарила этот вертолет шоферу и предупредила, что если он вздумает болтать, ему придется иметь дело с Одноглазым, которого я тут же сочинила. Ну, а потом мы спрятали автомат в канаве и попросили тебя притормозить...

– Да ведь за вами охотятся – самым форменным образом! – удивился Петр. – Что же вы совершили преступного?

– Не важно, что мы сделали, – сказал Норман. – Важнее то, что мы можем сделать. Кстати, почему ваш приемник молчит?

– А, ну его! Я совершенно отказываюсь понимать, что там у них происходит. Сначала все шло нормально: передавали вопросы, ответы. Потом что-то там относительно полноты человеческого счастья и счастья вообще... Только началось – бац! «По чисто техническим причинам ученые были вынуждены прервать диалог с Солнцем». Я прошелся по всем диапазонам, в результате чего картина наметилась такая. По-видимому, Солнце выдало информацию, которая оказалась не по вкусу контактерам. Засим всех репортеров вытурили. А чуть позже началась совершенно идиотская болтовня, явно санкционированная и направляемая сверху: разговоры о принципиальном несоответствии основных понятий и мировоззрения в целом, образа мышления, невозможности подборе эквивалентных определений и получения какой бы то ни было конкретной пользы. Дальше – больше: говорили вовсе не с Солнцем, а с космическим кораблем из другой системы Галактики, Под занавес дошли до ручки: никакой это не корабль, а просто русские запустили очередной спутник и через него ведут свою пропаганду от имени Солнца – они, мол, на все способны... Представляете?

– Еще как! – рассмеялся Норман. – Очень представляем.

– И чего им было разводить философские дискуссии? – продолжал негодовать инженер. – Кому это нужно? Нет, чтобы поговорить по-деловому, конкретно...

– А если Солнце именно так и отвечало – по-деловому и конкретно? – спросила Лола. – Что, ее пи иманно это и не понравилось?

Петр пожал плечами.

– Н-ну, не знаю. У меня от этого радиотрепа мозги совсем отказали. Хотел было уж разворачиваться и возвращаться не солоно хлебавши... Это у нас есть такое образное выражение – кризис был с солью на древней Руси... Ну, потом передумал: нужно самому разобраться. Правильно?