Текст книги "Звездная рапсодия"

Автор книги: Евгений Закладный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Но даже у нас, в нашем времени все еще существуют такие понятия, как «рабский труд», «неблагодарный труд», «мартышкин труд», – сказала Лена. – Так это воспринимается субъективно.

– Все бывает, – согласилась Эо. – Только то, что бывает, не должно заслонять того, что есть, и того, что будет.

– Здравствуйте, Иван Алексеевич!

– А-а, Генеральный. Ну, здравствуй. Опять решил присниться?

– А я не снюсь. Я, как говорится, собственной персоной.

– Вот так я тебе взял и поверил. Кто ж это может к министру без предварительного доклада «собственной персоной»? Нет, братец, что там ни говори про бюрократизм, а без доклада никак нельзя. У нас ведь время расписано под завязку... Да чего это я тебе объясняю! Но ты, я гляжу, сегодня хоть одетый... Так вот, посоветовались мы тут и решили, что ты мне приснился. Что скажешь?

– Ничего не скажу, Иван Алексеевич. Раз уж такое общее мнение.

– И опять снишься?

– А это опять-таки – какое решение будет по этому вопросу.

– Ты мне голову не морочь. Объясняй все, как есть.

Аверин вздохнул.

– Если бы я сам понимал. В общем так: они научились трансформировать время в пространство и обратно. Я сейчас говорю с вами из свернутого пространства в области физического коллапса, в контакт осуществляется практически мгновенно, за счет энергии времени. Правда, понятно?

– Не смешно.

– А мне тоже, Иван Алексеевич. Но, думаю, все это может как-то объяснить профессор Козырев. Дело сейчас не в этом. Люди эти – наши далекие потомки, хотя точную дистанцию во времени установить пока что не удалось, А они от прямого ответа почему-то уходят. Похоже, у них какое-то иное представление о времени.

– Так, допустим. Строй у них коммунистический?

– Конечно.

– Ну, слава богу. А то я уж тут было засомневался, как там в будущем...

– Шутите, Иван Алексеевич... В общем, насколько я понял, наш образ действий, всю политику в целом и во всех областях они одобряют, но категорически настаивают на одном: на всяческом форсировании этого образа действий.

Пожилой, уставший человек опустил голову, задумался. Потом сделал рукой какой-то неопределенный жест, нашел глаза Аверина.

– Стало быть, критикуют?

– Н-нет. Просят.

– Ага, требуют. Эх, Коля, Коля... Критика должна основываться на полноте объективной информации. А если ее нет... Это не критикa даже. Так, критиканство, нигилизм. «Я б на их месте...» Ну, а конкретно?

– Да все то же, Иван Алексеевич: «быстро, по возможности быстро», а потом – «еще быстрее»!

– Ладно, мы все можем. Можем и еще быстрее после «по возможности быстро». Кажется, это еще Лист такое придумывал?

– Н-нe знаю. В музыке не силен.

– А зря, в наше время нужно стараться всюду быть сильным. Ладно, все это побоку, как говорится. А чем-то конкретным они помочь обещают? Скажем, по твоей родимой линии?

– Как вам сказать... И да, и нет. Идей накидали лет на сто. Довольно перспективных. Однако вот техническая доводка – целиком, на наши плечи. Да тут они правы: иначе массовое осуществление никакой идеи не наладишь... Нет, нет, Иван Алексеевич, трогать меня нельзя, они предупреждали.

– А что будет-то? Рассыплешься?

– Да нет... Говорят, что я могу оказаться в вашем теле, а вы – в моем...

– Вот было бы здорово! Хотя для тебя – не шибко... Ладно, не стану тебе карьеру портить. Ну, если все, тогда, как говорится, «спасибо, что позвонил». Буду просыпаться.

Аверин вытер пот со лба, улыбнулся. Интересно, будет ли известно об этом разговоре Гаалу, Эо? Он вышел к обрыву и... Не узнал оставленного места. Все вокруг было каким-то микроскопическим, игрушечным, словно Аверин смотрел на мир через перевернутый бинокль или откуда-то из невообразимого далека... Будто сквозь сон, сквозь толстый СЛОЙ ваты донесся голос Юона; «Ну, Николай, такой прыти мы не ждали... Закрой глаза, быстро!» «Как же, жди, – усмехнулся Аверин. – Лучше уж посмотреть».

– Закрыл! – крикнул он в розовый туман, И тут же пожалел о своем поступке; микроскопическая вселенная вокруг него вздрогнула и принялась вращаться против часовой стрелки со все нарастающей, бешеной скоростью. Перед глазами плясали переливы радужных сияний, красноватый туман уступил место оранжевому, желтому, зеленому, голубому, синему, фиолетовому. В то же время предметы вокруг увеличивались, надвигались, грозя раздавить, расплющить. Аверин хотел было зажмуриться, не тут-то было: он мог только смотреть, – собственное тело больше не ощущалось, даже веки его не слушались... Еще мгновение, и сознание оставило его.

– Да, быстро вы адаптируетесь! – приветствовал его воскрешение к жизни Юон. – Ты знал, чем рискуешь, идя в область коллапса? Один! Да если бы ни СИИНТ...

– А кто этот Сиинт? – заплетающимся языком спросил Аверин. Юон усмехнулся, потом по скверной своей привычке отвел глаза.

– Не «этот», а «эта», – система искусственного интеллекта, низко ей поклонись и три дня не выпрямляйся, чтоб тебя дельфины пять раз спасали... Еще шаг, и ты оказался бы за горизонтом. А там – полное стирание личности, уничтожение сущности... НУ! достаточно. Сегодня собиремся все, будет беседа со звездами.

– Шутишь?

– Такими вещами не шутят, Николай. Даже фины. Это – принципиально запретная тема, находится она под автоматической защитой. Вызнаешь ли, такие вот темы: один раз псшу– никогда больше шутить не будешь. Вообще, по какому поводу. – Прыгай.

Да, конечно, – именно необозримое, именно, прекрасное, и... До чего же трудное, до чего ответственное! Рядом с тем, что предстояло совершать человечеству, все прошлое казалось совсем незначительным, чуть ни микроскопическим. Однако каждому было понятно, что, если бы не это прошлое, не было бы у них сегодня настоящего, не было бы и надежд на будущее. И разве не было в этом прошлом событий, имевших поистине космическое значение, делавших человека все более человечным, поднимавших его голову к звездам, чтобы рано или поздно он получил возможность вступить с ними в диалог, как равный с равными!

Равными?..

Вот здесь-то и виделся большой вопросительный знак, снять который должен был сегодняшний разговор. Или... поставить после вопросительного знака восклицательный.

Никто из людей не мог себе представить, как это произойдет. Больше того: в глубине души каждый сомневался в самой возможности такого диалога, а на ум приходили всякие обидные аналогии.

Вроде «диалога вируса со слоном» или еще того хлеЩe... И каждый из них там же, совсем рядом таил надежду на всемогущество пришельцев-потомков, на их неограниченные возможности.

Словно чувствуя и понимая смятение, хозяева базы предоставили им возможность побыть наедине с самими собой – каждому. И каждый – вольно или невольно – готовился к этому диалогу, к этой странной встреча, придирчиво всматриваясь внутрь себя... Да, именно внутрь: уж слишком явным, кричащим было убеждение в том, что внешность их не будет играть ровно никакой роли. Мысль и только мысль, малейшие движения души человеческой – вот и, все, что они могли предложить звездам в качестве «себя». Все остальное не имело и не могло иметь значения.

А что могут оценить звезды в людях? Что может сблизить две формы жизни – биологическую и плазменную? Мышление и сознание? Или что-то более значительное? Всю свою ммллиарднолетнюю жизнь звезды «только тем и занимаются», что отдают, дают, дарят – тепло, свет, жизнь. Люди называют такой образ действий альтруистическим, альтруизмом. А еще проще – человечностью, Добром – в самом высоком понимании этогo слова. Добро и альтруизм – вот что роднит человека со звездой! И если принять это положение, то звездам свойственна человечность, а человеку – звездность. Настоящему Человеку... И каждый из людей, вглядываясь внутрь себя, пытался теперь определить степень своей звездности – своей готовности отдать все, что есть у него и в нем самого лучщего, другим – людям и звездам.

А когда каждым из людей была поставлена последняя точка, знаменующая окончание главной нити их рассуждений в этом самопогружении, в воздухе разнесся странный, никем из них доселе не слышанный звук: будто удар могучего набата, после которого понеслось гудение туго свитой басовой струны.

Никто им на этот раз ничего не объяснил, никто никуда не звал их. Но все они сразу поняли, все почувствовали: это сигнал сбора. Это сигнал начала единения людей со звездами,. сигнал слияния прошлого, настоящего и будущего в вечном Теперь.

... Из пятнадцати человек, собравшихся за круглым столом в Малом зале базы, только восемь были современниками Аверина – людьми, землянами в его и их настоящем. Остальные щеголяли тремя глазами... «Наверное, это и в самом деле что-то весьма ответственное и торжественное. – подумал Николай, – раз уж они, как говорится, в полном составе и при полном параде».

Едва все рассеялись, как наступала глубокая, абсолютная тишина, собравшихся сковало странное оцепенение. Потом что-то резко изменилось в пространстве, внутри них самих, время сжалось и остановилось... Гаал поднялся из-за стола резко, рывком, оглядел-осветил присутствующих взгля дом временного видения и заговорил лаконично:

– Мои слова – к вам, Лека и Лола, Карл и Кирилл, Сергей и Стив, Петр, Григорий и Николай. Будьте внимательны. Будьте скромны, будьте достойны! Много веков на вашей планете люди искали следы разумной деятельности в космосе – и не находили. Так возникла болезнь, осложнившая детскую хворь антропоцентризма. Сегодня я говорю вам, а через вас – всем людям вашего времени: свидетельство наличия высших форм разума и мудрости сознания во Вселенной не в наличии их следов, а в отсутствии. Мягкость характеризует истин ного мастера – всегда и всюду, везде и во всем. Все то, что нарушает равновесие и гармонию форм или процессов, оставляя после себя следы «инженерной», а порой и хищнической деятельности, – все это нельзя рассматривать в качестве свидетельства разумной деятельности. Это – предвестники катастрофы.

«Неужели я ошибся в них? – покрываясь холодным потом, подумал Аверин. – Что это еще за проповедь реформизма, непротивленчества?!» И в ту же секунду огненно-красный глаз Гаала остановился на нем.

– Будь достоин, Николай! А Любовь всегда требует и имеет право на защиту любыми средствами... Мы показали вам, к чему пришли зы и мы. Вы видели все, что хотели, на нашей базе – вашей базе. Мы дали вам все, что могли; вы возьмете все, что сумеете поднять и нести в свое время, а из него – дальше, в будущее. Впредь мы всегда будем рядом с вами: расстояние между прошлым и будущим в Вечности все стремительнее сокращается, чтобы слиться воедино в вечном «теперь», Сейчас мы введем вас в великое содружество людей и звезд. Таково требование законов истории, такова объективная необходимость в развитии системного этапа Вселенной, и мы обязаны подчиняться ее требованиям. Когда я говорю «людей», я имею в виду не только вид Гомо Сапинс, но и все формы разумной жизни – планетной, космической, плазменной, кристалли эской... Когда мы говорим о звездах, мы имеем в виду не только астрономические объекты типа Солнца, излучающего часть своей энергии в видимой части спектра, но и все формы разумной ллазменной жизни и коллапсирующих форм движения материи, – их неисчислимое множество. У них есть то, чего нет, не может быть и не нужно вам; у вас есть то, чего нет, не нужно и не может быть у них. И потому мы всегда должны объединять наши усилия, делая друг для друга все, что может сделать каждый для другого. Таков первый и основной закон любой цивилизации, вышедшей на простор высших информационных измерений. Таков первый и основной закон всякого галактического содружества. Будьте достойны!

Что-то опять изменилось вокруг, и людям показалось, будто время и пространство непостижимым образом принялись раскручиваться, изливая могучие потоки энергии, вселяя в их тела несокрушимую, всепобеждающую силу и уверенность...

В центре зала возникли и замерли неподвижно три черных шара, обрамленные сияющими цветами радуги, вибрирующими лепестками... В треугольнике отрицательной кривизны открылся канал нуль-пространства, и – уже знакомое, уже однажды испытанное мерцание сознания – «Жизнь, смерть... Жизнь, смерть... Жизнь... Жизнь!» Радость и ясность – кристалльно-чистая, как слеза, как утренняя заря, как свежесть ключевой воды! И все вокруг – ощущение полной свободы, безусловного и гармоничного единства....... Потом люди снова увидели Эо – знакомую, а теперь ставшую чуть ни родной, понятной и близкой.

– Друзья мои, согласно Инструкции временным Экспедициям и нашей доброй традиции, я должна дать некоторые разъяснения. Вы знаете, что полная энергия тела эквивалентна его массе, помноженной на квадрат скорости света. Иными словами, один лишь грамм массы тела любого из вас может выделить энергию, достаточную для того, чтобы доставить человека к любой планете Солнечной системы и вернуть обратно. Причем без каких-либо космических аппаратов. Та же энергия защитит своим панцирным полем ваши тела от космического вакуума, жестких излучений... Разве не имеет cмысла пожертвовать для этого всего одним граммом? Но вся беда в том, что вы еще не научились так же свободно управлять имеющейся в вашем рaспоряжении массой и энергией, как сегодня управляете движением рук или ног, языком или мышцами брюшного пресса. Со временем это умение придет и станет таким же обыденным, как сегодня ходьба или бег. Но эта ходьба или бег будут все увереннее проводиться в Ближнем космосе – там, куда вы еще и сегодня выходите лишь в космических аппаратах...

Она спокойно стояла и спокойно разговаривала, – стояла ни на чем, в абсолютной пустоте и говорила обо всем в остановившемся времени...

И все они, люди, тоже стояли ни на чем и слушали обо всем – так же спокойно и внимательно.

– Но эти шаги – лишь первые. На других мирах, которые вам захочется посетить, иные условия, непригодные для ваших тел. И вам скоро надоест постоянно пребывать в энергетических панцирях силовых полей, растрачивая на это энергию. Вы пожелаете полной независимости и самостоятельности, а для получения исчерпывающей информации о жизни на других мирах и. может быть, в интересах ускорения их развития, для вас окажется необходимым полное слияние с этими формами жизни. Вы сохраните свои личности в чужой сущности. Это очень трудно, но не невозможно. Чтобы осуществить и эту мечту, вам придется подняться еще на одну ступень, с которой можно будет посылать свое «я» всюду, куда хватает глаз. А поскольку вы движетесь – в бесконечность. Но вас вечно и неизменно будет притягивать родная планета, и вечно вам суждено возвращаться к собственным истокам, где вы будете черпать силы для новых дерзаний... Наиболее отважные из вас побывают и в других вселенных – они будут уходить за горизонт событий, в коллапсирующие образования, осуществляя задачи связи и развития всех времен. Потом вы почувствуете органическую необходимость слияния вот с этим хороводом звезд, со всем их неисчислимым множеством, их радостями и заботами. Вы ощутите непреоборимое желаниe жить их жизнью, быть постоянно рядом с ними, стать членами их семьи. И тогда вам понадобиТСЯ энергия времени, которая позволит практически мгновенно переноситься в любой участок пактики и активно действовать в нем. Вы овладеeтe энергией объектов с вырожденной гравитациoннoЙ массой, на которую не распространяются зaпреты специальной теории относительности... Но все это – в очень и очень далеком будущем. Однaко свойство времени таково, что будущее, пусть не самое отдаленное, в вечности существует oднoвременно с настоящим и прошлым. Только от вас зависят ваши собственные временные координаты: каждый находится именно в том времени, в кaкoe он успел прийти. Рядом с вами, на одной и той же планете, живут разные люди в разных временах – из прошлого и из будущего, и вы без особенного труда всегда можете различить их. Кто-то всегда впереди, кто-то отстает... Большинство людей не замечает, что происходит это не только в пространстве, но и во времени: потому что это большинство старается всегда держаться вместе и черпает силы и спокойствие в своем множестве и своем единстве. Однако никто не может помешать человеку жить в будущем, и так же трудно удержать человека, если ему больше нравится жить в прошлом. Вот почему только от вас самих, от вашей доброй воли и вашего желания всецело зависит то, как скоро вы сумеете шагнуть из вашего настоящего в ваше будущее. Время принадлежит вам, друзья!

Перед вами – долгий и трудный путь борьбы и побед, и вы пройдете его! Вы уже его прошли: ведь если бы вы не нашли в себе сил для этого пути, я никогда не говорила бы с вами из вашего же будущего, а вы никогда не смогли бы меня услышать. А теперь смотрите и слушайте голос звезд, которые приветствуют вас. Вы поймете их легко и просто, как понимают вас дельфины и как вы понимаете их. Ведь все мы – производные системного этапа развития Вселенной, у нас одни и те же понятия добра и зла, все мы – одной природы и одних устремлений. И никто из нас не имеет права без боя отдавать то, что было получено как величайший дар или завоевано дорогой ценой, что он обязан лелеять и холить в себе, развивать всеми силами... Гаал, ты хочешь сказать об этом?

– Да! – его голос был так же резок, чужд, даже неприятен. – Да, я должен это сказать. И потому предупреждаю: если кто-то из вас, кого мы принимаем сегодня в великое содружество, изменит цели, забудет... для него никогда не будет времени. Ни в прошлом. Ни в настоящем. Ни в будущем. Каждое ваше слово, каждое чувство, каждая мысль – навечно. Вы становитесь на великую вахту бессмертия, нести которую вам придется вечно, без отдыха и сна... Либо погибнуть. Еще не поздно! Кто чувствует себя слабым – мгновенно окажется, там, где пожелает. Еще не поздно! Думайте, прежде чем начать разговор со звездами, еще раз вглядитесь внутрь себя... Я сказал.

«Расстояния между звездами настолько громадны, что взаимодействующие галактики входят друг в друга, как тончайшие кружева...»

Наверное, эта фраза, по крайней мере, ее смысл, припомнилась не только Лене. Она пришла к такому заключению, оглядев тех, кто вышел с нею из одного времени, oкaзывается, здесь просто не было расстояний!

Люди почувствовали себя так, будто оказались в кругу доброй, радушной и гостеприимной семьи, стерегли их малейшее желание, готовы были с восторгом прислушиваться к каждому их слову...

«Люди, как вы прекрасны! – сказали им звезды. – Вы вездесущи и могущественны, как сама мысль, как Время!» «Но что же может быть прекрасней и могущественнее вас? – удивились люди. – И кто мы тание рядом с вами? Существование всей нашей цивилизации – лишь краткий миг по сравнению с временем вашей жизни. А если сравнить наши силы и возможности... Скажите нам, звезды: кто мы? Жалкая плесень или венец творения?» «Вы можете оказаться в любом качестве,– улыбнулись звезды, – все зависит от задач, которые вы ставите перед собой и стараетесь решать. Величие живого и разумного не зависит ни от линейных размеров объекта, ни от времени его функционирования. Ваши поступки могут делать вас великими и вечными, достойными звания венца творения всего сущего. Но горе тем, кто выберет себе удел плесени, довольствуясь лишь вещными проявлениями мира. Ибо любые вещи всегда глушат и гасят в живом проявления самого живого, самого ценного... Вот почему и вы, и мы – равновелики. И еще потому, что время вашей, как и нашей, жизни – лишь бесконечно малая величина перед лицом Вечности. И потому мы – ровесники. Возраст измеряется не количеством прожитых лет, а степенью совершенства, которого достигает разумное существо, учась освобождению от всего лишнего, мешающего, учась обогащаться, отдавая... Мгновение, в котором осуществляется один только шаг на этом пути, может оказаться насыщеннее тысячелетий существования на уровне плесени. И только от вас самих будет зависеть, как часто в вашей жизни станут повторяться такие мгновения».

«Значит, пусть будет время для нас, а не мы – для времени!» «Так могут рассуждать только люди! – восхитились звезды. – Как хорошо, что мы вместе и нет сил, которые могли бы сокрушить наш союз!» «Мы знаем и помним, что обязаны вам всем, – сказали люди, – И готовы на все, чтобы отблагодарить вас. Скажите, что можем мы для этого сделать?» «Оставаться людьми, – ответили звезды.– Этосамое трудное из всех испытаний... А для нас это ваше стремление и ваши победы будут самой большой наградой и радостью. Нет во Вселенной судьбы труднее и почетнее человеческой. Так будьте же всегда достойны нести звание Человека – венца творения! Мы всегда с вами, наш огонь – внутри вас, у нас с вами одни и те же бессмертныe начала. Будьте достойны своего счастья, люди!»...

– Это все, – сказал Гаал, поднимаясь с места за круглым столом. – Если у наших гостей будут вопросы...

– Только один, – поднялся Невский. – Если не изменяет память, вы обещали нам беседу с Галактическим Советом!

– Такая беседа состоялась.

Новский смущенно отвел глаза в сторону.

– Как-то все это... Лирично. Только... не по-деловому, что ли? Впрочем, может быть, это лично мое, субъективное восприятие? Мне казалось, мы говорили со всей Галактикой... Нелепость, конечно.

– Реальнее ничего не может быть, – сухо воз, разил Гаал. – Вы говорили именно с Советом, голос которого и был голосом миллиардов звезд. Но вы свободны верить или не верить. Однако от вашего личного отношения к этому событию будет в дальнейшем зависеть очень многое – для всех и каждого. Я предупреждал. И теперь не советую вам рисковать: с этого момента вы вступаете в качественно новый этап своего развития, и чазад для вас пути уже нет.

– И все-таки, – угрюмо проворчал Аверин, – от всего этого несет какой-то средневековой чертовщиной...

– Совершенно верно! – сердито крикнула Лола, – Как и от этого «Принца», который поперек себя шире, и от этих дельфинов, и от глаз временного видения... Есть предложение, мистер Аверин: объявить немедля и во всеуслышание, по всем каналам, что ничего этого нет, никогда не было и быть не может.

– Не делайте из меня придурка-ортодокса, мисс! – огрызнулся Аверин, – Единственное, чего я хочу, – ясности!

– И правильно: ясность – прежде всего! – ринулся Невский в поддержку Аверина. Лола рассвирепела.

– Узнаю, узнаю! Вам, если объяснение в любви – так только на основе апробированного математического аппарата, иначе не приемлете! И прекрасное, вечное и мудрое для вас должно быть не просто приятным, радостным и просветляющим, но обязательно «четким и однозначным», поддающимся выражению в футах или фунтах, процентах или градусах, пропорциях типа «грудь – талия: бедра». Нет, Лена, психи – они везде психи, что у нас, что у вас. Вон тоже сидят два чижика, знала бы ты, сколько мне с ними пришлось помучиться, прежде чем обратила в свою веру! А если человек – псих, так это, говорят, надолго.

– Лола, не надо так, – жалобно попросила Лена, – я ведь знаю их, они совсем не такие!

– Есть предложение, – улыбаясь и снова становясь самим собой, перебил ее Гaал. – Во избежание дипломатических осложнений, холодной войны и других непотребств, не податься ли нам к дельфинам? Они нас живо рассудят парочкой анекдотов... Однако кое-какую ясность придется внести мне самому. Я имею в виду механизмы информационного обмена между нами и звездами. Вам уже известно, что внутри каждого нуклона прячется планкеон. Существуют коллапсирующие объекты и внутри любого мегаобъекта, будь то звезда или планета. Кстати, это проливает свет на неравнозначность гравитационного поля и хода времен на Земле, а также на то «странное» обстоятельство, что многие землетрясения, – я имею в виду распространение сейсмических волн, – распрострзняются не от источника, а как бы стягиваются к источнику. Кольцевые структуры подлежащих слоев Земли и Луны – это следы не извержений, низвержений, всасывания громадных масс в облaсть коллапса в период формирования ядра. Но мы отвлекаемся. Вы уже знаете, что обработка информации, с физической точки зрения, осуществляется за счет коллапса. Передача же информации идет посредством распространения cверхмощного гравитационного поля... А субъекТивно может восприниматься как прямая речь. Ну, идем к дельфинам?

Аверин тяжело поднялся, оперся о стол ладонями.

– Лично я против этих симпатяг ничего не имею. Я даже не сомневаюсь в их уме и своеобразной мудрости, чувстве юмора. Но вот сейчас меня больше устроили бы доказательствa этой объективной реальности... несколько иного рода. Помнится, вы обещали вернуть нас на место нашего старта и в наше время, как только у нас возникнет такое желание. Вот это пусть нас и рассудит. Надеюсь, вы не станете отбирать у нас память? Ну вот и выполните это обещание. Тогда я поверю и в звездную цивилизацию, и в свернутое время, и в...

... Аверин опустился в кресло, покрутил головой, – По-видимому, мы вступили в первую фазу контакта?

– Вы очень наблюдательны, Николай Антонович. Но мне казалось, что вы констатировали этот факт еще там, когда мы с вами беседовали над головами провожающих. Строго говоря, прецеденты были и значительно раньше, только таково уж свойство психики разумных существ – они порой за деревьями не видят леса.

– Значит, вы точно такие, как мы?..

– ... Вам сюда? – спросил Гаал, улыбаясь Аверину доброй, снисходительной улыбкой старшего.

Аверин нахмурился.

– Нет. Вы обещали в момент старта. А если сумеете, даже чуть раньше.

– А после этого... Вы откажетесь лететь?

– Почему?

– Мы же не станем отбирать у вас память! Значит, там вы должны будете прийти к мысли, что полет не имеет смысла. Обо всем, что с вами произойдет в будущем, вы сумеете доложить как о том, что якобы имело место в прошлом.

– Да кто же мне поверит?!

– Значит, вы полетите. Зачем? Чтобы вам поверили? Вот так, Николай. Конечно, можно вернуть вас не только в пространственно-временную точку старта, но и к моменту вашего рождения... Чтобы вы поверили. А потом всю жизнь говорили себе: «А это со мной уже было, я видел. А сейчас будет то-то и то-то, а потом...» Нет, самое время сходить к дельфинам... Ладно, что вы еще предлагаете, чего хотите?

Аверин смущенно развел руками.

– Загнали вы меня, Гаал, в тупик основательно. Дальше уже, как говорится, некуда. Пожалуй, вполне достаточной проверкой будет уже то, что Иван Алексеевич подтвердит сам факт связи со мной... Разумеется, уже там, на планете, когда мы вернемся окончательно.

– А вам не терпится?

– Откровенно говоря...

…– Здравствуйте, Иван Алексеевич!

– Здравствуй. Опять так? Ничего, бог троицу любит. Ну, какие новости, с чем пожаловал?

– Да я, знаете ли, совсем... Вернулся. И вот сразу к вам. Направили.

– Кто «направил»? И как это – «направил»? Опять мимо секретаря?

Аверин беспомощно пожал плечами.

– Точно так, Иван Алексеевич. Мимо. Не знаю уж, как это они умудряются обходить не только наши физические, но даже административные законы... А только – вот oн я.

– Ну-у? А я-то смотрю, он или не он? А пощупать тебя можно?

– Сколько угодно.

– Та-а-ак... Это что же, значит, ты.. Прямо из космоса? И без всяких пересадок?

– Выходит так, – тяжело вздохнул Аверин, – Теперь уж насовсем, как говорится. Остальные, наверное, тоже по домам. тоже – прямо оттуда...

– Ну-у-у, дела-а! Постой, а ты уверен...

– В чем?

– Да в том, что тебя в любую секунду снова не... выколупнут?

– Думаю, нет. Если и возьмут, так дубль.

– Они там что, козла морского забивают?

– Нет, это они так называют информационноэнергетический контур. Я буду здесь, дубль – там.

– Это они не душу из тебя вынут? Ха! Работатьто как будешь?

– С полной отдачей, Иван Алексеевич. Дубльон и есть дубль. Насколько мы разобрались, они его могут там накачать всякой полезной информацией, потом вернуть, совместить с моим контуром... С телом, попросту говоря, В результате я оказываюсь обладателем и распорядителем этой информации.

– О-о, дельное мероприятие! А если по радио, на магнитофон?

– Думаю, не получится. Они же там мегабайтами ворочают, никакой магнитофон не потянет. Время! Как я понял, условия там весьма специфические. Связь – только на основе коллапса...

– Та-ак, понятно. Что ничего не понятно. Ладно, как-нибудь пообвыкнем. Тем более, слышал я, будто у вас, ученых, математик, который работает в области физики, не бельмеса не понимает из того, что говорит ему математик от биологии... А?

Он склонил голову набок, хитро прищурил один глаз и в этот момент стал удивительно похож на Мура – милого, доброго Мура, хотя, – в этом Аверин почти не сомневался, – сравнение могло бы покоробить старика, выскажи Аверин вслух такую крамольную мысль.

– Да, кстати, что-то ты мне плел про дельфинов. Катался на них? В космосе-то – хо-хо!

Аверин вздрогнул: что это Сам ли он сделался вдруг «прозрачным», или это все еще Гаал продолжает подшучивать? Вот возьмет сейчас, вернет на базу, поинтересуется: «Сюда устраивает?» Нет, это было бы слишком злой шуткой, на такое они, пожалуй, неспособны... Ох, быстрее бы закончить эту аудиенцию и – за работу!

– Ну, чего молчишь? Чего голым-то представился? Застолье, наверное, организовали в честь прибытия? «С приехалом...» А ну, выкладывай все как есть!

– Да не было ж ничего такого, Иван Алексеевич! – чуть не плача, приложил к груди ладони обеих рук Николай. – Честное слово, ничего такого и в помине не было! Разрешите, – пришла ему в голову мысль, показавшаяся спасительной, – я изложу все в письменном виде, с максимальными подробностями? Приложу докладные остальных...

– Ну-ну, – снова склонил голову и снова сделался удивительно похожим на Мура министр, – Пиши, прилагай. Мы ведь в ученых тонкостях не шибко разбираемся... Только, знаешь ли, есть такой анекдот, совсем свежий: один дельфин... Ты что, Коля? Тебе плохо?

«Здравствуй, подружка!

Я уже на месте, приступаю к свершению подвигов Геракла. Для начала намерена почистить авгиевы конюшни в головах своих любезных соотечественников. По-прежнему рвемся к солнечной информации, хотя я сильно сомневаюсь, что она может дать нам что-то принципиально новое после того, что мы уже получили. Но вот Петр (Гаал) категорически на этом настаивает. Высказывается в том смысле, что для поднятия акций такой информации следует создать вокруг нее как можно больше шум? Мы с Петром намерены отправиться в свадебное путешествие, как только кончится эта заварушка, так что можешь поздравить. Гаала я вчера предупредила: если он еще хоть раз вылезет из Петра, я его основательно поколочу. Он меня знает и пока сидит тихо. А как вы там живете? Мне-то хорошо, я почти счастлива, а все-таки почему-то все время тебе завидую..

Обнимаю, твоя Л. Брайтон».

«Здравствуй, Лола!