Текст книги "Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров"

Автор книги: Евгений Майбурд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

В каждой формации имеет место эксплуатация человека человеком. Только промышленный режим покончит с ней. Здесь все производство будет идти по плану. Стихию рынка и конкуренцию заменит ассоциация. Трудиться все будут обязаны – это называется право на труд. Будет господствовать принцип: от каждого – по способности, каждой способности – по ее делам. Сен-Симон называл это "перенести земной рай из прошлого в будущее".

Анфантен и Базар

Ученики Сен-Симона писали: «Эксплуатация человека человеком – вот состояние человеческих отношений в прошлом; эксплуатация природы человеком., вступившим в товарищество с другим человеком, – такова картина, представляемая будущим»[38]38
  Все выделения в цитатах принадлежат авторам (кроме оговоренных нами случаев).


[Закрыть]. Сен-Симон не требовал немедленной отмены частной собственности. Считая несправедливым положение, при котором по чистой случайности рождения у одних есть все, а у других нет ничего, он предлагал постепенное перераспределение собственности. Богатство будет по наследству переходить не к семье, а к государству.

Многое в этом учении сегодня представляется наивным и неверным. Но нужно отметить, что утопия Сен-Симона выделяется на фоне других трезвой умеренностью требований, большей долей здравого смысла. Кое-что отсюда было взято большевиками и скомпрометировано ими, в том числе принцип государственного планирования и лозунг "от каждого – по способностям, каждому – по труду". Тем не менее в странах свободного рынка осуществляется планирование. Да и принцип "каждому – по труду" совсем не плох в идеале, если трудом считать не только физический труд и не выдавать этот лозунг за единственный и всеобщий принцип распределения.

Сен-Симон первым среди утопистов высказал идею о том, что для создания справедливого общества недостаточно изменить только материальные условия жизни, а начинать нужно с духовного перевоспитания людей.

Учение Фурье

Странна и причудлива фигура Шарля Фурье (1772–1837). С одной стороны, некоторые его идеи оказались настолько удачными, что дали толчок к образованию новых форм жизни и труда (кооперация, разного рода рабочие товарищества). С другой стороны, ни один из утопистов не обладал столь буйной фантазией и никто не написал столько смешного и наивного вздора, местами напоминающего бред сумасшедшего.

Вот вещи, которых Фурье не переносил органически: насилие, торговля, финансы. Революцию он считал средством "ограбить богатых, чтобы обогатить интриганов". Такие явления, как банковская деятельность, спекуляция, банкротства, ажиотаж на рынке и т. п., он называл преступлениями коммерции. В режиме свободной конкуренции Фурье видел одно только разрушительное начало. Но и монополизм он бичевал нещадно.

"Надо любить работу, говорят наши мудрецы. Э! Чего ради ее любить Что дает она девяти десятым цивилизованных, кроме скуки и непричастности к прибылям?! Поэтому-то богатые и не хотят трудиться, оставляя для себя только наиболее легкий и выгодный труд по управлению делами. Если даже богатые не любят труда, то как заставить бедных полюбить его? – писал Фурье. – Чтобы сделать жизнь счастливой, надо, чтобы радостным стал труд, в котором мы проводим большую часть своей жизни… Если орудия, обстановка бедны, отвратительны, то как возбудить влечение к труду?"

Шарль Фурье

Лишь в XX в. эта задача была повсеместно осознана как важная. Возникли такие явления, как эргономика, производственный дизайн, методы организации труда, снижающие утомляемость организма.

Опередивший свое время в постановке задачи, Фурье не смог предвидеть правильных ее решений. Его идеи тянут назад на целые эры: "Если, например, для выполнения данной работы одному садовнику надо употребить 50 часов, то поставьте на работу 50 человек, и они сделают эту работу в течение одного часа, и каждый из них сумеет в течение 50 часов участвовать не в одной, а в 50 работах". Речь идет не об уборке территории, а обо всей работе садовника, и не о субботнике, а о повседневном труде Очевидно, что такой подход годится лишь для работ, подобных разделке туши мамонта или собиранию камней для выделки топоров.

Фурье не понимал, видимо, что такое специализация, квалификация, умение, навык, профессиональные приемы и секреты мастерства. Невозможно представить себе, чтобы каждый из 50 человек в совершенстве владел пятью десятками профессий. Поэтому можно вообразить, на что через час был бы похож сад, по которому прошлись 50 лихачей без понятия об особенностях растений и методах ухода за ними.

Данный подход унаследовали марксисты, начиная с самого учителя. Они же заимствовали и исказили замечательные предвидения Фурье об уничтожении противоположности между умственным и физическим трудом, об общественных фондах потребления и др. Они пренебрегли другой идеей Фурье: о трудовых акциях и распределении прибыли между рабочими. Зато эта идея нашла воплощение в странах, не принявших марксизм.

Проблему частной собственности Фурье решал способом, непохожим на идеи других утопистов. Собственность обобществляется, но в масштабах не государства, а трудового товарищества. Таким образом, она остается частной (негосударственной), но не личной. Подобным же образом Фурье мечтал перестроить все начала жизни в обществе. Роль государства исчезающе мала. Люди объединяются в коллективы (примерно по 1 или 2 тыс. человек).

В одних работах Фурье эти коллективы называются сериями, в других – фаланстерами (фалангами), фалангисты все делают вместе – живут, работают, развлекаются, обеспечивают детей и нетрудоспособных, владеют собственностью (Фурье продумал до мельчайших деталей все стороны жизни фаланстера – труд, отдых, секс, уход за детьми, воспитание, быт и пр.).

В изуродованном виде эта идея стала колхозом в СССР. Но опыт израильских кибуцев показал, что такая форма жизни может быть и жизнеспособной, и эффективной, хотя не все детали по Фурье оказались уместными. Можно сказать, что Фурье решил проблему, которая оказалась не по зубам всем утопистам прошлого, начиная с Платона (кроме Сен-Симона, который такую задачу не ставил).

Чтобы установить справедливость (или счастье), утописты так или иначе хотели упразднить частную собственность и связанные с нею эгоизм, зависть, воровство и т. д. Но всякий раз здравый смысл подсказывал, что дело это непростое. И всякий раз, начиная со справедливости, кончали госпринуждением и госконтролем. Всякий раз совершенное общество оказывалось полицейским государством.

Фурье удалось найти выход из этого тупика, пожертвовав государственным началом в организации общества. Поэтому его модель справедливо называют анархической. Именно Фурье является одним из первых учителей последующих теоретиков анархизма – Прудона, Бакунина, Кропоткина.

Утопия Кабэ

Заслуживает быть упомянутой еще одна коммунистическая утопия, гораздо менее разработанная и еще менее оригинальная, чем у Фурье. Это «Путешествие в Икарию» Этьена Кабэ (1788–1856).

Книга вышла в 1842 г. В стране Икарии полное и абсолютное народовластие. Совершенно свободно народ избирает представительный орган и вручает ему неограниченную власть от своего – народа – имени. Это представительное собрание целиком и полностью управляет всем народным хозяйством во всех деталях.

На все вопросы имеются законы и инструкции. Государство управляет и всей научной, культурной и духовной жизнью людей. Вся прежняя литература (где можно вычитать иные жизненные принципы) немедленно сжигается, а новые сочинения вообще запрещены. В стране Кампанеллы была лишь одна книга – "Мудрость", в стране Кабэ имеется лишь одна центральная газета – "Народная Газета"[39]39
  Название центральной газеты китайских коммунистов «Женьминь-жибао» переводится именно так: «Ежедневная народная газета».


[Закрыть]. Местные газеты могут только перепечатывать материалы из официоза. Свобода печати объявлена устаревшей для общества нового типа. Впрочем, как и свобода выбора профессии и свобода приложения своего труда.

Этьен Кабэ

Икария Кабэ – наиболее близкая из всех модель того, что осуществилось в СССР. Недаром от нее открещивался Карл Маркс.

Кабэ сделал одну или две попытки создать Икарию на Земле. Ему удалось собрать компанию очень способных и воодушевленных людей, и все отправились в Америку, где создали поселение Икарию. Поначалу все шло очень даже хорошо благодаря замечательным личным качествам этих икарийцев. Однако закономерно настал момент, когда возникли разногласия между ними и их учителем. Как и следовало ожидать, ему хотелось больше власти. Наконец, он провозгласил свою диктатуру, после чего самые толковые из поселенцев съехали оттуда прочь.

Нужно сказать, что в XIX в. имело место множество попыток создать разного рода социалистические или коммунистические поселения (в основном в Америке). Практически все они, кроме нескольких, основанных на религиозных принципах (например, колония мормонов в Солт-Лейк-сити), благополучно обанкротились или развалились от внутренних склок.

Мечты и дела Роберта Оуэна

"Устройство коммунистических поселений будет до. тех пор неудачным, пока не удастся создать иные нравы; несравненно важнее влиять на людей духовным путем, чем менять сразу практические условия их жизни'. Так подытожил свой многолетний теоретический и практический опыт замечательный человек, современник Сен-Симона и Фурье и в каком-то смысле их единомышленник Роберт Оуэн (1771–1858).

Оуэн тоже попытался создать коммунистическое поселение в Америке. И оно тоже обанкротилось. Но было это в 1825 г. А до того Оуэну удалось осуществить удивительный социальный эксперимент в Нью-Ленарке (Шотландия). Оуэн шел не от готовой умозрительной модели общества к практике, а от эксперимента к последующим обобщениям и теориям. Этот путь прямо противоположен тому, что делали другие утописты.

Сказанное не означает, что Оуэн начал свой эксперимент, сам не зная, чего он хочет, что проводил он его вслепую. Разумеется, у него уже были определенные идеи. Главной из них была мысль о решающем влиянии среды на формирование характера человека. Но слово среда здесь нужно понимать не только как материальные условия и государственное законодательство. Среда в понятии Оуэна это весь спектр условий жизни человека: от материальных условий до нравственного климата.

Но ведь нравственный климат в обществе как раз и определяется характерами составляющих его людей. Может ли сформироваться "хорошая" нравственная обстановка в коллективе "плохих ' характеров? На этот воображаемый вопрос Оуэн отвечает решительным "да '. Суть идеи Оуэна – воспитание людей. Необходим просвещенный и гуманный руководитель, чтобы взять на себя такую педагогическую задачу. В 1800 г. Оуэн становится совладельцем ранее созданного другими прядильно-ткацкого предприятия в Шотландии. Предприятие было расположено в долине, удаленной от городов. Там было четыре фабрики, заводик по производству прядильных станков, сельскохозяйственная ферма и жилой поселок Нью-Ленарк.

Роберт Оуэн

Изолированность поселения обеспечивала чистоту эксперимента. Жили и работали в Нью-Ленарке в основном выходцы из горных районов Шотландии. Переход от патриархальной организации и сельского быта к фабричному образу жизни вызвал разрыв привычных связей и утрату прежних моральных норм общения.

Здесь царили разнузданность, расхлябанность, своеволие и беспорядок. Общая численность населения поселка колебалась вокруг двух тысяч человек. В то время как все другие совладельцы жили в городах, не принимая участия в управлении предприятием, Оуэн поселился в Нью-Ленарке и взял на себя функции менеджера. Два года ушло на проведение в порядок экономики предприятия, пока оно не стало устойчиво производительным и высокорентабельным.

В 1802 г. Оуэн переходит к решению социальных задач. Он заменяет весь обслуживающий персонал и добивается преданности общему делу и слаженной работы. Он формирует возле себя немногочисленный актив из поверивших в него толковых и авторитетных рабочих. И начинает принуждать всех к дисциплине, чистоте, порядку, организованности. Принуждение сопровождалось разъяснительной работой, нацеленной на воспитание сознательности. Рабочие осознали свое благо в том новом порядке, который им навязывался, и стали поддерживать его добровольно.

Все это похоже на то, что в 20-е гг. XX в. делал А Макаренко, описавший свой опыт в книге "Педагогическая поэма". Воровство и другие аморальные поступки наказывались только мерами административными и моральными. Так, провинившиеся подлежали публичному обсуждению и моральному осуждению. Никаких карательных мер не применялось принципиально.

Конечно, на первых порах Оуэн столкнулся с сильным противодействием снизу. Сказывались и привычка к общему раздражению, и сильное недоверие к "начальству". Понадобились бесконечная выдержка, терпение и неизменная благожелательность хозяина. Это была кропотливая повседневная работа. Одновременно создавались система детских садов, школ для детей и взрослых, культурный центр с библиотекой, служба санитарного надзора, основы потребительской кооперации, социального обеспечения и страхования. Постоянно работала народная дружина по охране порядка. се это нужно было изобрести и продумать, потому что все эти вещи были невиданными в те времена.

Через пять лет (в 1807 г.), когда Оуэн выплатил всем полную зарплату за несколько месяцев вынужденного простоя (тогда был хлопковый кризис), произошел окончательный перелом в сознании рабочих. Они в массе поверили в него. В коллективе стало формироваться чувство общности и гордости за свое предприятие. Все большую роль стали играть такие вещи, как организационная и социальная активность рабочих, элементы самоуправления.

За десять лет от начала работы были изжиты воровство, драки, пьянство, сексуальная распущенность, расхлябанность в труде, национально-религиозная рознь и другие негативные явления. Обычным делом стали порядок, трудолюбие, терпимость, взаимопомощь. Поселок стал ухоженным, чистым, красивым. Реальный доход на душу населения был гораздо выше, чем на других предприятиях. В 1816 г. рабочий день с обычных в то время 16 часов был сокращен до 10,5.

Эксперимент удался блестяще. Однако все пошло прахом, когда возник конфликт с совладельцами и Оуэн был вынужден покинуть Нью-Ленарк. Тогда обнаружилось, что ' микроклимат" этой общины в решающей степени держался на личности Оуэна. Возможно, ему не хватило времени, чтобы перевести весь строй жизни поселения в автоматический режим. Может быть, это произошло бы при втором поколении, родившемся и выросшем в Нью-Ленарке. Но не следует упускать из виду, что это был новаторский остров в океане рутины. И для самого Оуэна Нью-Ленарк был лишь опытным полигоном для испытания своих идей, которые он предполагал распространить на всю страну и затем на человечество в целом.

Дальнейшая внутренняя эволюция Оуэна сделала его проповедником коммунистической модели для всего мира. Он также был одним из организаторов первых британских профсоюзов.

Оуэн сильно опередил свое время. Подавляющее большинство его идей так или иначе воплотились и стали привычными чертами жизни в XX в. В частности, можно упомянуть социальную инженерию и патернализм[40]40
  От слова «патер» – отец. Имеется в виду, что хозяин фирмы и ее работники находятся в отношениях, напоминающих отношения между отцом и его детьми. Он лучше них знает, что им нужно.


[Закрыть]. Исторический опыт показал, что для этого требуется определенный прогресс как в материальном производстве, так и в общественном сознании. Несмотря на большую популярность идей Оуэна в его время и множество попыток (более или менее удачных) повторить его опыт, в середине прошлого века человечество оказалось еще к ним неготовым.

УТОПИЗМ Оуэна заключался не в том, что идеи его неосуществимы, а в попытках ускорить их осуществление. Но это стало ясно лишь спустя сто и больше лет. Однако без Оуэна, без его мечты и страстной пропаганды нынешние сдвиги, возможно, произошли бы еще позже.

Глава 18
Болельщики за слабую команду

…сам для себя Чепурный открыл одну успокоительную тайну, что пролетариат не любуется видом природы, а уничтожает ее посредством труда, – это буржуазия живет для природы: и размножается, а рабочий человек живет для товарищей: и делает революцию. Неизвестно одно – нужен ли труд при социализме или для пропитания достаточно одного природного самотека? Здесь Чепурный больше соглашался с Прокосрием, с тем, что солнечная система самостоятельно будет давать силу жизни коммунизму, лишь бы отсутствовал капитализм, всякая же работа и усердие изобретены эксплуататорами, чтобы сверх солнечных продуктов им оставалась ненормальная прибавка.

Андрей Платонов. «Чевенгур»

Успех либеральных идей. Бастиа

Если XVIII столетие можно назвать веком расцвета мировоззрения естественной свободы и экономического либерализма, то XIX столетие стало, в известном смысле, веком реакции на этот принцип. Поначалу у представителей классической школы либерализм шагает победным шагом. Он овладевает сознанием широких кругов общественности, в том числе и политиков. В Британии создается «Лига борьбы против хлебных законов». Ее лидеры – Кобден и Брайт – сами были теоретиками свободы торговли (фритредерства). С их именами связана так называемая манчестерская школа политэкономии, лозунг которой сводился к принципу laissez. faire.

Во Франции страстным проповедником идей манчестерцев выступил Клод Фредерик Бастиа (1801–1850). Он не был ученым-исследователем, но зато обладал даром блестящего публициста-популяризатора. Бастиа был душой первой во Франции "Ассоциации за свободу обмена" (1846). В 1845 г. Бастиа выпускает книгу "Кобден и Лига". В 1848 г. он избирается депутатом Учредительного собрания Франции, а в 1849 г. становится членом Законодательного собрания. По словам биографа Бастиа, как депутат он "поднимал свой сочувственный голос в пользу рабочего класса и подоходного налога, против расточительности правительства, ложившейся тяжким бременем на благосостояние народа".

Два главных сочинения Бастиа – "Экономические софизмы" и "Экономические гармонии" – созданы в 1848–1850 гг. Бастиа писал так: "Труд и природа участвуют в производстве продуктов в различной степени… Доля участия природы всегда даровая, и только участие труда сообщает продукту его ценность и должно быть оплачено".

Дадим еще несколько образцов стиля Бастиа:

"Надо сказать, что в мире слишком много великих людей, слишком много законодателей, организаторов, основателей обществ, вождей народов, отцов наций и пр. и пр. Очень уж много людей, которые становятся выше человечества, чтобы заправлять его судьбами, слишком много людей, считающих своим непрошеным призванием печься о его благополучии".

"Ведь Государство не об одной руке и не может быть таковым У него две руки – одной брать, а другой раздавать… Деятельность второй по необходимости подчинена деятельности первой. Строго говоря, Государство может брать и не отдавать, что и случалось иногда. Это объясняется пористым и липким свойством обеих рук, в которых всегда удерживается какая-нибудь часть, а иногда и все сполна, до чего только они ни прикасаются. Но чего никогда не видели, чего никогда и никто не увидит и чего даже предположить нельзя – чтобы Государство возвращало обществу более, чем сколько оно получило от него.

Острие полемики Бастиа направлено против социалистов. Они выступали за сохранение, умножение и усиление экономических функций государства, обещая народу рост благоденствия. По этому поводу Бастиа пишет: "В отношении невозможного очень легко давать обещания, но нелегко исполнять их". И далее: "Таким образом, у общества две надежды, у правительства два обещания: много благ и никаких налогов. Так как надежды и обещания противоречат друг другу, то они никогда не осуществляются".

“Не в этом ли причина всех наших революций? – продолжает Бастиа. – Между Государством, расточающим неисполнимые обещания, и обществом, преисполненным неосуществимых надежд, становятся два класса людей: честолюбцы и утописты. Достаточно этим искателям популярности крикнуть народу: "Правительство обманывает тебя! Если бы мы были на его месте, то осыпали бы тебя благодеяниями и освободили бы от налогов". И вот народ верит, народ надеется, народ делает революцию”.

Революция 1848 г. была третьей во Франции после 1789 и 1830 гг. Непосредственно о социалистах Бастиа пишет так: "Эти учения усиленно восстают против тех, кого они называют посредниками. Они охотно уничтожили бы капиталиста, банкира, спекулянта, предпринимателя, торговца и негоцианта, обвиняя всех их в том, что они становятся помехою между производством и потреблением, вымогая деньги у той и другой стороны и не доставляя им взамен ровно ничего. Или, еще лучше, они хотели бы возложить на государство дело, исполняемое этими лицами…

Софизм социалистов в этом отношении состоит в том, чтобы доказать обществу, что оно платит посредникам за оказываемые ими услуги, и скрыть от общества, что ему пришлось бы платить за то же государству… Они хорошо понимают, что самая нелепая пропаганда всегда имеет некоторый успех среди людей, обреченных на страдания: голод – плохой советчик…" Далее в этой главе мы познакомимся с теми, кто поносил "посредников", т. е. капиталистов.

"…И вот при помощи громких фраз: эксплуатация человека человеком, спекуляция голодом, барышничество – они начали поносить торговлю и утаивать ее благотворное влияние 1…

Как бы то ни было, но раз приходится прибегать, как называют социалисты, к паразитам, то спрашивается: который из этих паразитов менее требователен – негоциант или чиновник?" "Чем более рассматриваешь эти передовые школы, – пишет Бастиа, – тем более убеждаешься, что в основе их лежит только одно невежество, провозглашающее себя непогрешимым и во имя этой непогрешимости взывающее к деспотизму". А о самих социалистах он высказывается так: "В их сердцах живет еще какая-то сентиментальная филантропия, тогда как из уст истекает ненависть".

Полемика против социалистов – лишь одно из направлений публицистики Бастиа (надо думать, именно за это его так ненавидел Карл Маркс). Главной его целью была пропаганда либерально-экономических идей. В те годы, как уже говорилось в главе 16, Англия в одностороннем порядке отменила или сильно урезала свои внешнеторговые пошлины и начала проводить политику свободной торговли. Этим ознаменовался успех деятельности Лиги Кобдена – Брайта.

Социалистическое поветрие

В то время как экономический либерализм перетекал из теории в политику, где одерживал одну победу за другой, в теории уже набирала силу реакция в виде социалистических идей.

Родиной современного социализма можно считать Францию. Хотя подобные идеи рождались и прежде по всей Европе (см. главу 17), именно во Франции идеи социализма возникли в сочетании с элементами наукообразных рассуждений.

К "научному социализму" Маркса – Энгельса привела дорожка, на которую первыми вступили писатели типа Морелли. От Морелли эти идеи перешли к Бабефу и его друзьям. История "равных" отозвалась творчеством Сен-Симона, Фурье и их учеников. А на смену им уже спешили братья Бланки – Огюст (практик, революционер) и Адольф Жером (теоретик, экономический писатель). Последний выпестовал Пьера Жозефа Прудона (1809–1865), который написал книгу "Что такое собственность?" Прудон сам же и ответил на этот вопрос: "Собственность – это кража".

Пьер Жозеф Прудон

К тому же поколению социалистов принадлежали Пьер Леру (рабочий-наборщик, как и мысли Прудон), Этьен Кабэ (см. главу 17), христианский социалист Ламенне, радикал-социалист и государственник Луи Блан. Многие из социалистов были совершенно искренними борцами за справедливость, не помышлявшими о насилии и деспотизме.

Таков был Прудон, вообще отрицавший ценность централизованной власти, даже представительной. Прудон считал, что всеобщее голосование может стать орудием тирании. "Я нисколько не верю в эту божественную интуицию толпы, – писал он позже, – которая будто бы заставляет ее с первого взгляда распознавать достоинства и почтенность кандидатов". Не идеализировал Прудон и трудящиеся классы.

Он писал, что "класс самый бедный и самый многочисленный, именно потому, что он самый бедный, является в то же время и самым неблагодарным, самым завистливым, самым безнравственным и самым трусливым".

Демократию, основанную на законе большинства, Прудон считал организованным насилием немногих над остальными. Идеалом Прудона было государство анархии, т. е, отсутствие центральной власти и местная самоорганизация населения. В те же годы, однако, Луи Блан проповедовал противоположную модель социализма. "Не забрать в свои руки власть как орудие – значит встретить ее как препятствие", – писал он. Блан настаивал, что наилучший вариант – это диктатура просвещенной группы населения.

И вот в Париж, в самую гущу социалистического брожения и бурления, из стоячего болота Пруссии, где интеллигенция зациклилась на философских дискуссиях, угодил в конце 1843 г. молодой доктор философии (по-нашему – кандидат философских наук) Карл Маркс (1818–1883).

Молодой Маркс

Надо сказать, в Германии в 30 – 40-е гг. тоже распространялись различные социалистические и коммунистические веяния. В основном их почвой было чиновничество и мелкая буржуазия. К началу 40-х относятся лекции о коммунизме юного Ф.Энгельса в Эльберфельде. В рабочей среде распространял идеи «истинного социализма» Карл Грюн (бывший одноклассник Маркса в гимназии).

Карл Маркс (молодые годы)

Одним из самых ярких пропагандистов и писателей-коммунистов на немецком языке в ту пору был Вильгельм Вейтлинг (рабочий-портной). Маркс познакомился со всем вышесказанным только в Париже. Можно сказать, рыба попала в воду. Окунувшись в социализм-коммунизм, Маркс воспринял его в самых крайних формах. Другими словами, он уже тогда считал универсальным средством решения всех социальных проблем революционный террор.

В 1843 г. Маркс пишет работу "Введение к критике гегелевской философии права". Среди абстрактных рассуждений, изложенных вычурным языком учеников Гегеля, там имеется такое место: "Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие, и как только молния мысли основательно ударит в эту нетронутую почву, совершится эмансипация немца в человека".

В переводе на нормальный язык это означает вот что: философам, чтобы произвести революцию, нужна сила в виде пролетариата; поэтому нужно вести пропаганду в рабочей среде. В той же работе можно найти еще такое: "Оружие критики не может, конечно, заменить критики орркием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой, но теория становится материальной силой, как только она овладевает массами".

"Критика орркием" – это и есть революция с гражданской войной. Годом позже в книге "Святое Семейство" Маркс писал: "Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу". Мы видим, что Маркс постоянно возвращается к этой мысли.

Высланный полицией из Франции в январе 1845 г., Маркс обосновался в Брюсселе, где начал сколачивать группу заговорщиков под невинным названием "Брюссельский корреспондентский комитет". Назначением комитета была якобы теоретическая полемика по переписке. В это время Маркс истратил остаток своего наследства от отца на закупку оружия. Письменное приглашение к сотрудничеству в комитете получил и парижский знакомый Маркса – Прудон.

В ответном письме, деликатно отказавшись от "лестного" приглашения, Прудон, между прочим, замечает: "Настроения французских рабочих сейчас таковы, что они окажут плохой прием тому, кто не может предложить им иного напитка, кроме крови".

На этом прервались и переписка, и даже всякое знакомство Маркса с Прудоном, чьим яростным врагом он стал до самой смерти.

…В телефильме начала 1980-х гг. "Молодой Маркс" есть сцена знакомства Маркса с Эвербеком, председателем "Союза справедливых" в Париже. Показано, как Маркса и его тогдашнего коллегу Арнольда Руге с предосторожностями, конспиративно проводят в тайное помещение, где их уже ждут рабочие лидеры.

Эвербек говорит, что участие в деятельности 'Союза" грозит тюрьмой. Молодой Маркс бросает иронично-испытующий взгляд в сторону Руге – мол, сдрейфил, небось?.. На самом деле, ирония заключается в другом. Во-первых, Руге уже до того отбыл срок в одной из германских тюрем (в отличие от Маркса, который никогда не сидел). Во-вторых, 'Союз справедливых" – объединение кружков немецких рабочих-эмигрантов во Франции и Англии – был вполне легален и не ставил своей целью ничего противозаконного, хотя его члены и называли себя коммунистами. Это было общество просветительского характера.

В середине 1844 г. Руге писал одному из общих знакомых в Германии: 'Маркс погрузился в здешний немецкий коммунизм – конечно, только в смысле непосредственного общения с представителями его, ибо немыслимо, чтобы он приписывал политическое значение этому жалкому движению. Такую маленькую рану, какую Германии могут нанести мастеровые, да еще эти завоеванные им здесь полтора человека, она перенесет, даже не тратясь на лечение". Как видно, Руге не мог постичь дальнего прицела Маркса – создать и возглавить объединение рабочих для революционной борьбы.

Однако, помимо всего прочего, задача Маркса осложнялась еще тем, что в рабочей среде уже вели пропаганду и пользовались авторитетом другие теоретики. Одним из них был Прудон, который счастливо ушел от сотрудничества с Марксом, чтобы остаться самостоятельной фигурой в рабочем движении. Известно, как ревниво относился Маркс всю свою жизнь к таким независимым фигурам-конкурентам. С ними он воевал, пожалуй, более ожесточенно, чем с "буржуазными" теоретиками. Вспомним Бакунина, Дюринга, Лассаля…

В среде рабочих из "Союза справедливых" был очень популярен Вильгельм Вейтлинг (1808–1871). С его дискредитации и изоляции от рабочих начал Маркс свою революционную деятельность в 1846 г. Как это было сделано, хорошо показано в упомянутом телефильме – вся сцена там снята по описанию, которое оставил присутствовавший при том русский писатель П.В. Анненков (см. его "Литературные воспоминания").

Разыграв ссору с Вейтлингом, Маркс получил возможность начать его открытую травлю в рабочих кругах. В это время Вейтлинг писал в письме о группе Маркса: "…у них одна прихоть: вести борьбу против меня как реакционера. Сначала им надо снять голову у меня, потом у других, потом у собственных друзей; а затем эти господа начнут перерезывать горло друг другу…" Нельзя отказать ему в известной проницательности.

“Манифест Коммунистической партии”

Тем временем Маркс с помощью Энгельса убеждает лидеров «Союза справедливых» преобразовать это невинное объединение рабочих кружков в партию с центральным комитетом во главе. Под прикрытием просветительской деятельности должен был начать подготовку к революции «Союз коммунистов», как теперь стало называться это тайное общество. К I съезду «Союза коммунистов» Маркс и Энгельс написали «Манифест Коммунистической партии» (1848). Это была та «молния мысли», которой предстояло «основательно ударить в нетронутую почву» пролетариата, чтобы превратить его в 'материальную силу" философов-революционеров Маркса и Энгельса.