Текст книги "Очерки истории российской внешней разведки. Том 5"

Автор книги: Евгений Примаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 71 страниц)

Спустя два дня, во вторник, австрийские газеты опубликовали краткую информацию американской стороны, из текста которой вытекало примерно следующее: американский гражданин Роберт Г, по профессии журналист, проходивший службу после разгрома фашистской Германии в Берлине, в настоящее время заканчивает работу над книгой, в которой он на основании личных впечатлений описывает Германию тех лет. Для сбора недостающего материала прибыл в Европу, где решил встретиться для уточнения некоторых деталей со своим старым знакомым по Берлину, ныне советским консулом в Вене. Во время встречи, состоявшейся в конце января, консул неожиданно для Г. обратился к нему с просьбой оказать содействие в выезде в США. Не зная, как это делается, Г. пообещал организовать встречу консула с кем-либо из американцев, компетентных в такого рода делах. Когда же такая встреча состоялась, консул учинил скандал и обвинил обоих в провокации, которую сам и организовал. Аналогичным по содержанию, хотя и без подробностей, был и ответ заместителя Верховного комиссара США Д.К. Пенфилда на наш протест.

Проанализировав то и другое, резидентура пришла к выводу о том, что Меннинг скрыл от местного руководства факт утраты выданного ему госдепартаментом США документа. На следующий день на страницах австрийских газет появилась фотокопия изъятого у Меннинга документа с комментарием, в котором отметалась американская версия. Отмечалось, что документ госдепартамента, разрешающий консулу и его семье обосноваться в США, датирован восемнадцатым января, тогда как, согласно американской версии, советский консул обратился за помощью к Г. в последних числах января.

Спустя еще два дня газеты опубликовали официальное сообщение о том, что полковник Меннинг и Роберт Г. отбыли самолетом в США. Американцы не рискнули пойти на резервный вариант компрометации нашего работника. Ведь сигнальный номер газеты «Винер курир» тоже оказался в наших руках.

23 февраля в посольстве состоялся традиционный прием по случаю Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота. Это был первый после событий 5 февраля выход нашего сотрудника в свет. Он невольно оказался чуть ли не в центре внимания. Наибольший интерес, как это ни странно, проявляли американцы. Многие из них подходили к нему, подтрунивали над своими незадачливыми соотечественниками. На предложение выпить по случаю праздника с юмором отвечали, что с удовольствием, но только не пиво.

15 мая во дворце Бельведер состоялась церемония подписания Государственного договора о восстановлении независимой и демократической Австрии. Со стороны союзников в ней приняли участие специально прибывшие для этой цели министры иностранных дел: СССР – Молотов, Англии – Макмиллан, Франции – Пине и государственный секретарь США Даллес. После подписания договора все они вышли на центральный балкон дворца вместе с канцлером Австрии Раабом и министром иностранных дел Фиглем, державшими в вытянутых вверх руках раскрытую папку с договором. Их приветствовали тысячи ликующих венцев, собравшихся на огромном зеленом газоне перед дворцом.

В тот же вечер во дворце Шенбрунн, летней резиденции Габсбургов, правительством Австрии был дан большой прием, а через полгода, 25 октября, территорию Австрии покинул последний чужеземный солдат.

22. Операция «Черепаха»

Рождественские праздники в Германии, как и во всей Европе, – веселые, праздничные дни. Дети и взрослые заняты приятными хлопотами – покупают подарки, различные шутки-хлопушки. К столу готовят традиционного рождественского гуся.

Но резиденту внешней разведки КГБ СССР в Бонне в декабрьские дни 1957 года было не до праздников. Он уже третий день держал под рукой телеграмму из Центра, в которой говорилось: «Примите меры по получению необходимых сведений о последнем заседании начальников штабов стран НАТО в Брюсселе по вопросу об увеличении количества ядерного вооружения в Европе».

К этому времени ему подготовили список лиц, которые могли располагать необходимыми сведениями о последнем заседании начальников штабов стран НАТО. В нем были высокопоставленные сотрудники МИД ФРГ, Ведомства канцлера, несколько генералов бундесвера и две секретарши, занимавшиеся обработкой материалов.

Прямых подходов к этим лицам у резидентуры не было, а время шло – задание Центра было довольно срочное. Резидент по нескольку раз задумчиво рассматривал женские фотографии. Особенно одну из них – белокурую женщину с большими темными глазами, которую он для себя окрестил «Маргарет».

Сумели получить краткую характеристику «Маргарет»: немка, тридцать лет, с мужем разведена, детей нет, очень привлекательной внешности, к мужчинам неравнодушна, но в связях разборчива, так как хотела бы иметь постоянного партнера. Увлекается танцами, посещает танцевальные клубы. Узнали и адрес в Бонне, где «Маргарет» жила одна.

* * *

Из дверей танцевального зала то и дело выбегали разгоряченные парочки, подъезжали и отъезжали автомашины, слышались смех и музыка.

На противоположной стороне улицы около табачного киоска стоял высокий молодой человек в темном демисезонном пальто и серой велюровой шляпе. Он внимательно всматривался в лица людей около танцзала, особенно тех, которые входили и выходили из него.

Неожиданно в дверях появился мужчина в накинутом на плечи пальто. Он скрылся среди машин на автомобильной стоянке, через некоторое время подъехал к выходу на большом «форде» и остался сидеть за рулем. Мужчина у табачного киоска насторожился. Вскоре из дверей вышли две девушки и парень в кожаной куртке. Все трое, весело смеясь, сели в машину, и «форд» сорвался с места. В одной из женщин наблюдатель узнал ту, которую ждал. Он не спеша прикурил от дорогой модной зажигалки и незаметно посмотрел на маленькую фотографию, которую прижал к коробке сигарет. Сомнений не было. Это была «Маргарет».

На другой день «Марчелло», симпатичный 33-летний итальянец, купил огромный букет роз и направился по известному ему адресу к «Маргарет». Лицо у «Марчелло» смуглое, глаза карие, такие же, как у «Маргарет», на лбу – маленький старый шрам, оставшийся от ранения, который в глазах женщин придавал ему особую привлекательность.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж дома, где жила «Маргарет», «Марчелло» еще раз мысленно повторил свою легенду. Он журналист-международник, интересуется проблемами вооружения, живет с матерью в Кёльне, в Бонн приехал на несколько дней в одну из редакций. А вчера на танцах увидел «Маргарет» и решил с ней познакомиться.

«Марчелло» действительно был профессиональным журнали-стом-международником, который сотрудничал не только со множеством газет и журналов, но и с советской разведкой, вот уже несколько лет поддерживал с ней тесные отношения. Профессия свободного журналиста, то есть человека, не связанного по работе с конкретной редакцией, позволяла ему беспрепятственно выезжать в различные города.

Перед дверью «Марчелло» остановился, задумался и потом резко нажал на кнопку звонка. Никто не открывал. «Марчелло» позвонил еще раз. Наконец послышались шаги, и дверь открылась. На пороге, одетая в домашний халат, стояла «Маргарет». Сегодня она показалась «Марчелло» еще более привлекательной, хотя и была в домашней одежде.

– Вам кого?! – молодая женщина с удивлением и любопытством смотрела на высокого, красивого мужчину, на его загорелое лицо и маленький, еле заметный шрам на лбу. Но чаще всего ее взгляд останавливался на большом букете чайных роз.

– Вам кого? – повторила она свой вопрос, не спуская глаз с нежных бело-розовых лепестков.

– Вас, – «Марчелло» снял шляпу и улыбнулся, от чего его лицо стало более приветливым.

– Меня? – с еще большим удивлением и смущением спросила «Маргарет».

– Да, вас.

– Но я вас не знаю, впервые вижу…

– То, что вы меня не знаете, это верно, а то, что впервые видите, – нет. Я вчера даже танцевал с вами.

– Я вчера со многими танцевала, но вас не помню, – тихо сказала «Маргарет». Потом, уже совсем смутившись, спросила: – И цветы мне? – и вдруг, спохватившись, скороговоркой произнесла: – Что же мы стоим на пороге, проходите в квартиру.

«Маргарет» пригласила «Марчелло» в небольшую, со вкусом обставленную столовую, предложила сесть в кресло, налила воды и поставила цветы в вазу, включила на кухне чайник и, извинившись, ушла переодеваться. Через несколько минут они уже сидели за столом и пили кофе. А «Маргарет» с нескрываемым любопытством смотрела то на «Марчелло», то на стоящие между ними цветы.

– Так вы говорите, – продолжала «Маргарет» прерванную беседу, – что вчера танцевали со мной. Может быть. Но как же вы узнали мой адрес?

– Вы мне так понравились, что я решил дождаться, когда вы покинете зал, взял такси и проследовал за вашей машиной.

И «Марчелло» подробно описал спутников «Маргарет» и автомашину, на которой они уехали.

– Но я даже не знаю, как вас зовут… – «Маргарет» покраснела.

– А я вас, – рассмеялся «Марчелло» и поцеловал ей руку.

Так состоялось знакомство.

* * *

В тот первый вечер, когда они познакомились, «Марчелло» мог бы остаться на ночь, но сознательно не сделал этого, а вернулся ночевать в гостиницу. В ближайшее воскресенье они ездили вдвоем на прогулку за город, и опять «Марчелло» на ночь вернулся в свой отель. Его поездки в Бонн становились все более частыми – то в редакцию газеты «Анцайгер», то в другую, а отношения с «Маргарет» все ближе и крепче. И только когда «Марчелло» убедился, что «Маргарет» всей душой привязалась к нему, он позволил себе близость с ней.

«Маргарет» интересовалась его работой, и «Марчелло» рассказывал ей о своих поездках не только по городам Германии, но и в другие европейские страны.

В одну из ночей «Маргарет», в свою очередь, рассказала, где ей приходилось бывать за границей, и в частности о последней поездке в Брюссель. Говоря об этом, она заметила, что генерал, с которым она ездила в Брюссель и у которого работает секретарем, предлагает ей выйти за него замуж.

– Но он намного старше меня, – «Маргарет» сделала паузу и нежно прижалась к «Марчелло». – А теперь я не знаю, как мне быть…

«Марчелло» уже не в первый раз повторял, что он убежденный холостяк, никогда не был женат и не собирается этого делать.

Рассуждая с «Маргарет» о ее предстоящем замужестве, «Марчелло» больше всего интересовался содержанием заседания начальников штабов стран НАТО и, наконец, попросил ее, при возможности, показать ему конкретные документы, на основании которых он сможет более правдоподобно подготовить свои статьи, а на полученный гонорар купить ей подарок.

На другой день в обеденный перерыв «Маргарет» принесла обещанные документы. «Марчелло» в тайне от «Маргарет» переснял их, и она отнесла бумаги на прежнее место. Задание было выполнено.

«Маргарет» передала «Марчелло» копию протокола секретного заседания начальников штабов НАТО в Брюсселе. Выяснилась расстановка сил между государствами – членами Североатлантического блока и их позиции в отношении членов Варшавского договора.

* * *

Вернувшись в Восточный Берлин, «Марчелло» доложил резиденту о решении поставленной задачи и установлении близких отношений с «Маргарет», которые позволили выполнить это задание. Неожиданно резидент рекомендовал «Марчелло» продолжать и расширять добрые отношения с «Маргарет», учитывая ее связи в структурах НАТО. Резидент рассчитывал, что «Марчелло» таким путем сможет и в дальнейшем получать секретные документы из штаб-квартиры НАТО.

Так он и поступил, хотя, возвращаясь из Бонна и считая задание полностью выполненным, не собирался поддерживать отношения с «Маргарет».

Неожиданное предложение резидента одновременно взволновало и обрадовало «Марчелло». Ему действительно нравилась эта красивая и умная женщина, был по душе ее ровный, некапризный характер.

Но «Маргарет» стремилась выйти замуж, хотела иметь постоянного спутника жизни, а «Марчелло» совсем не собирался расставаться со своим холостым положением.

«Ну ладно, – думал «Марчелло», прижимая букет чайных роз, – будь что будет, дальнейшая жизнь покажет…»

Он знал, что она любила чайные розы, предпочитая их другим цветам. А ему нравилось, даря цветы, видеть радость в глазах «Маргарет».

Они часто проводили время вместе. Гуляли по Рейнской набережной в Бонне. Ездили в Кассель, побывали в замке Вильгельма и государственном музее немецких обоев. Были на острове Нойверк под Гамбургом, на который во время отлива можно проехать по морю на телеге.

Шли годы. Отношения «Маргарет» и «Марчелло» постоянно крепли. Они все больше времени проводили вместе. «Марчелло» практически привлек «Маргарет» к постоянному сотрудничеству с советской разведкой, не раскрывая полностью все карты, то есть, как говорят в разведке, «втемную». Резидент оказался прав. «Маргарет» постоянно передавала «Марчелло» секретные документы о позиции НАТО и других блоков, созданных по инициативе США, которые он просил достать под предлогом написания журналистских статей. Ослепленная любовью, она не очень задумывалась над их действительным назначением. А «Марчелло» подчас показывал ей «свои» статьи на эту тему в центральных газетах и журналах ФРГ, а если там были указаны другие фамилии, то объяснял, что это его журналистские псевдонимы. На гонорары преподносил «Маргарет» подарки.

В результате советская разведка долгие годы располагала возможностью получать документальную информацию не только по органам НАТО, но и секретную документальную информацию о деятельности и намерениях правительств ФРГ и Западного Берлина.

Однажды «Марчелло», уезжая в очередную командировку, подарил «Маргарет» в память об их встречах маленькую черепашку, которую назвал ее именем.

Но все в жизни подходит к своему концу. По ряду обстоятельств «Марчелло» долгое время не был в Бонне, а когда приехал вновь в этот город, то узнал, что «Маргарет» вышла-таки замуж за старого генерала и переехала на другую квартиру. Уезжая, она не забыла взять с собой и маленькую черепашку.

23. «Роз-Мари»

Людей, о которых я хочу рассказать, к сожалению, уже нет в живых. Остались только щемящая душу и сердце память об их обреченной любви и случайная, обломанная по краям цветная фотография. Почти полвека назад, в самом конце 40-х годов, она была, очевидно, сделана уличным фотографом у шумных, пенистых порогов водопада, что в полутора десятках миль к северо-западу от Вашингтона.

Не берусь утверждать (этого уже никто и никогда не узнает), но снимок двух беспечно улыбающихся людей совпал, как мне кажется, с началом их знакомства. Во всяком случае ни до, ни после этой встречи они не бывали в тех краях, как и не оказывались дважды в одном и том же месте. Но на то были свои серьезные причины.

С фотографии на меня смотрят двое симпатизирующих друг другу молодых людей, совсем не ожидавших, что бесстрастный объектив фотокамеры выберет их из досужей толпы туристов. В удивительно похожем на всеобщего любимца начала 40-х годов киноактера Евгения Самойлова я сразу же узнал Алексея Кирилловича Морозова – молодого тогда дипломата, чуть ли не прямо с фронта приехавшего работать в наше посольство в США. Еще до войны он окончил краткосрочные курсы дипломатов при НКИД и готовился к распределению.

Женщина была мне не знакома. Копна черных как смоль вьющихся волос обрамляла румяное лицо с широко расставленными темносиними глазами.

– Это Ева Фишер, – сказал мне сотрудник архива разведки. – Разве вы никогда ничего не слышали о ней?

В ответ я только покачал головой и пожал плечами.

– Это было мое первое оперативное дело, над которым я начал работать, будучи еще очень молодым сотрудником разведки. Помню, поначалу руководство отдела отнеслось к этой истории как к банальной «лав стори» и не придало ей большого значения. Меня же заставили подготовить в вашингтонскую резидентуру телеграмму примерно такого содержания:

Вашингтон, тов. Климу[45]45
  Псевдоним резидента.


[Закрыть]

Как нам стало известно, один из ответственных сотрудников посольства (отныне Жених) установил подозрительные внеслужебные связи с американской гражданкой (отныне Роз-Мари), которая подозревается в сотрудничестве с местной контрразведкой. Учитывая возможность организации провокации против Жениха со стороны американских спецслужб, предлагаем провести с ним профилактическую беседу с напоминанием основных правил поведения советских граждан за границей. В ходе беседы дать понять Жениху, что в случае продолжения несанкционированного контакта с Роз-Мари он будет отозван из служебной командировки для дачи соответствующих разъяснений.

– А информация, я помню, – продолжал сотрудник архива, – была получена из самого что ни на есть «надежного источника» – от жены Алексея Морозова. В беседе с одной из посольских дам она ревниво посетовала, что муж стал чаще задерживаться на работе и пару раз его случайно видели в обществе молодой женщины во время посещения художественных салонов. Позже Алексей объяснил жене, что это Ева Фишер – американский искусствовед. Ее родители – выходцы из России, и она намеревается с помощью государственного департамента и посольства СССР в Вашингтоне организовать выставку картин старых русских мастеров в одной из местных картинных галерей.

Все так и было. Алексей не лгал. Он вообще не имел этой привычки. Единственное, на что он был способен в этой ситуации, – это не сказать всей правды, кое о чем умолчать. Но о самом главном – чувстве душевной нежности к Еве – он все-таки промолчал.

Вскоре эта нежность переросла в страсть, в муку ожидания предстоящей встречи, которую нарушителям «морального кодекса» все труднее и опаснее было организовывать. На какие только наивные хитрости не шли влюбленные! Но судьбе было угодно, чтобы развязка этой романтической истории пошла по совершенно непредсказуемому и неожиданному пути. А произошло это так.

Неотложные посольские дела не позволили в течение двух недель Алексею даже на минутку увидеться со своей возлюбленной.

Наконец жизнь вошла в нормальное для Алексея русло, и влюбленные встретились в одном из пригородных ресторанчиков.

– Я много думал о нас с тобой, Ева, – Алексей нежно погладил изящную руку девушки с безукоризненным маникюром. – Что же будет у нас дальше? Каждую минуту я думал о тебе, буквально представлял себе, где ты находишься, как выглядишь, чем занята. Мне даже иногда казалось, что я слышу твой голос…

– Я тоже все это время в душе была с тобой. Но в отличие от тебя у меня была возможность следить за тобой более предметно. – Ева игриво взглянула на взволнованного мужчину.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Алексей.

– Не беспокойся, милый, пока мы вместе, нам ничто не угрожает. Кроме, конечно, твоей жены и «всевидящего ока» сотрудников вашего посольства…

– А пресловутый «колпак» Эф-би-ай? – возразил Алексей.

– А это пусть тебя не тревожит. Я… и есть Эф-би-ай, ФБР, – запинаясь, словно не выучившая урок школьница, выдохнула Ева и тут же добавила: – Успокойся. Я знаю все о тебе и твоих друзьях по работе в посольстве. Я получаю и каждый день передаю руководству ФБР сводки негласного наблюдения за вами. Я знаю практически всех, кто за вами следит, кто вербует провокаторов и кого именно, знаю, на кого ФБР особо «положило» свой глаз и кого намерено попытаться привлечь к тайному сотрудничеству. Но я люблю тебя, Алексей, и не причиню вреда. Можешь мне верить и на меня рассчитывать.

– Так ты с самого начала разыгрывала со мной эту комедию? – почти шепотом спросил ошеломленный Алексей.

– Нет, дорогой! Встретились мы с тобой совершенно случайно, и ты моя первая и единственная любовь. Я проклинала себя, что не рассказала тебе обо всем раньше, но я боялась потерять тебя, оттолкнуть, напугать… Я делаю все, что в моих силах, чтобы отвести от тебя наших сотрудников. Я объясняю нашему руководству, что лично хочу добиться успеха в работе с тобой и что мне уже многое удалось… Ради тебя, ради нашего счастья и нашего будущего я в любой момент, когда скажешь, могу доказать тебе искренность своих чувств. Может быть, это хоть как-то поможет тебе разобраться…

Ева с волнением раскрыла расшитую черным бисером сумочку.

– Вот, Алеша! Возьми это. Можешь выкинуть сразу, можешь прочитать и передать в свою службу безопасности. Это для меня уже не важно. В этом пакете мой страх, моя судьба. Если его найдут у тебя или у меня – конец. В лучшем случае каторжная тюрьма…

Морозов неуверенно взял пакет и заглянул внутрь.

– Что это?

– Секретные отчеты агентов ФБР за прошлую неделю о слежке за советским посольством. Это не оригиналы, их я должна была передать руководству, – пояснила Ева, – а копии. Я сняла их сама. Если твое начальство заинтересуется моими сведениями (она употребила именно это слово), то я прошу тебя организовать мне личную встречу с ответственным сотрудником вашего посольства, чтобы узнать, чем именно я могу быть вам полезной…

Москва, товарищу Бирюкову (лично).

Вне очереди

Жених после проведенной с ним по указанию Центра обстоятельной двухчасовой беседы не внял нашим рекомендациям и продолжил тайные встречи с Роз-Мари, о чем позднее доложил руководству посольства. Он вынужден был это сделать, поскольку Роз-Мари передала ему сегодня копии с секретных документов ФБР о деятельности американских спецслужб против совучреждений в Вашингтоне. Свой поступок она мотивировала любовью к Жениху и желанием обезопасить его и его друзей от возможных акций со стороны американской контрразведки. Роз-Мари проявила готовность и в дальнейшем снабжать нас подобной секретной информацией. В настоящее время осуществляется обработка и перевод полученных от Роз-Мари материалов. В связи со сложившейся ситуацией полагаем целесообразным передать Роз-Мари на постоянную связь опытному сотруднику резидентуры Питеру и вывести Жениха из дальнейших оперативных акций, связанных с данной операцией. Дальнейшее пребывание Жениха в Вашингтоне – на усмотрение его ведомства и Центра. Нами прорабатывается возможность аргументированного возвращения Жениха на Родину. Прошу указаний. Клим.

Ответ не заставил себя ждать. Складывалась далеко не ординарная ситуация, и в Центре ее прочувствовали раньше и глубже, чем на месте действия.

Вашингтон, товарищу Климу (лично).

Вне очереди

Центр проанализировал полученные от Роз-Мари материалы и высоко оценил их оперативную значимость и возможность их получения в дальнейшем. Необходимость поддерживать постоянный контакт с Роз-Мари несомненна. Передачу ее на связь Питеру считаем непредсказуемой по возможным последствиям, а потому – ошибочной. Контакт с Роз-Мари должен поддерживать только Жених, четко проинструктированный вами по вопросам всесторонней конспирации. Завтра вы получите вопросы, которые необходимо выяснить у Роз-Мари во время ее очередной предстоящей встречи с Женихом. Примите меры, чтобы никакие личные и домашние тревоги не отвлекали Жениха от встречи с Роз-Мари и выполнения наших поручений. Бирюков.

Так благодаря решению Центра встречи Алексея с Евой участились. Им было хорошо вдвоем, они забывали обо всем и обо всех на свете, и каждое их свидание казалось лишь прелюдией к новому, еще более горячему и радостному. Они забывали об опасности, подстерегавшей их на каждом шагу, наивно полагая, что все образуется, утрясется, обойдет их стороной.

Но так не мог думать резидент разведки, справедливо полагавший, что необходимо принять все возможные меры для обеспечения их безопасности, чтобы не дать возможности агентам ФБР напасть на след влюбленных. В резидентуре в узком кругу было проведено специальное совещание по вопросу обеспечения безопасности Жениха и Роз-Мари, причем никому из участников не были названы имена подлинных персонажей этой важной и деликатной операции. Каждый из присутствовавших получил от резидента персональное задание: один подбирал места встреч, другой разрабатывал маршруты проверок, третий придумывал комбинации для отвлечения сотрудников наружного наблюдения ФБР.

Наиболее трудную и деликатную роль взял на себя резидент – человек немолодой и опытный в жизненных коллизиях. Ему пришла в голову идея загрузить впечатлительную Людмилу Васильевну – жену Алексея – полезной работой и отвлечь ее от опасных для дела мыслей о внеслужебной активности мужа. Так Морозова стала отвечать за культурно-массовый сектор профкома советского посольства в Вашингтоне.

И произошло просто чудо! Если раньше коллективные выходы в город на экскурсии или поездки по памятным местам близлежащих штатов были большим событием в жизни советской колонии в Вашингтоне, то теперь, с приходом на пост культорга Людмилы Васильевны, все переменилось.

Путешествия и экскурсии стали организовываться в будни, а не в воскресные или праздничные дни, что вызывало некоторое удивление. Но организаторы нашли вполне убедительное объяснение: в будни все значительно дешевле и нет большого наплыва местных американских экскурсантов. И только посвященные знали подлинную причину такого графика путешествий: как только посольский автобус, ведомый «капитаном команды» Людмилой Васильевной Морозовой, покидал пределы округа Колумбия, Алексей, как и было условлено заранее, исчезал с работы, чтобы отправиться на встречу с Евой.

Темы для бесед и воспоминаний у них всегда находились. Говорили о детстве, о годах студенчества, об увлечениях. Алексей рассказывал о войне, в которой ему довелось участвовать, а Ева – об обстановке в высшем эшелоне гуверовского ФБР. Она рассказывала, почему ее, бакалавра искусств, вдруг «потянуло» в опасную сферу полицейской службы, которая тогда буквально помешалась на охоте за «красными». Атмосфера «маккартизма» душила Америку в те годы.

Иногда заходила речь о семейной жизни Алексея и о его жене Людмиле Васильевне. Именно во время одной из таких бесед Ева, оторвав взгляд от вязания, спокойно, даже как-то излишне буднично сказала:

– А знаешь, Алеша, на днях я получила любопытное предложение! Какое, ты думаешь?

– По работе? – спросил Алексей.

– Нет, личное.

– Уж не любовное ли? – в шутку заметил Алексей.

– Точно! Как ты угадал?

– Я был бы удивлен, если бы такой красавице, как ты, подобного рода предложения не делались каждый божий день.

– Такие, как это, – задумчиво ответила Ева, – нет. И сделал его мой старый друг по университету. Я была даже когда-то чуточку в него влюблена. Его зовут Марк Гольдберг. Он учился курсом старше меня и пытался за мной ухаживать. Так вот: на днях Марк позвонил мне на работу и пригласил на ланч. Мы встретились, и Марк сразу перешел к делу. Он позвал меня с собой в Калифорнию, причем навсегда.

Холодная испарина выступила на лбу Алексея. Он никак не ожидал такого поворота.

– Ты шутишь, Ева? Разыгрываешь меня?

– Отнюдь нет. Марк и раньше намекал на такую возможность, но я всегда уходила от этого разговора. Теперь же, кажется, он поставил вопрос ребром. У него недавно умер в Сан-Франциско отец – владелец второй по влиянию и объему операций страховой компании в Калифорнии, и Марк стал единственным наследником отцовского бизнеса и капиталов. Вот он и решил пригласить меня к себе «в дело» не только в качестве компаньона, но главным образом – жены.

– И что ты ему ответила?

– Как и раньше – ничего. Хотя, сам понимаешь, такой шанс в жизни может и не повториться. Но я люблю тебя, и это заставляет меня не торопиться с ответом Марку. Да и наша с тобой общая работа еще не закончена…

Резидент, которому Алексей на следующий день подробно рассказал об этой встрече с Евой, понял, что в этот момент нельзя терзать душу человеку, который и так не находил себе места. Он всячески попытался ободрить Алексея, успокоить его, воздать ему должное за «в высшей степени ответственную и важную для Родины работу». Свои же личные эмоции резидент доверил только телеграфному бланку.

Москва, товарищу Бирюкову (лично).

Вне очереди

Во время очередной встречи Жениха с Роз-Мари произошло неожиданное осложнение. Роз-Мари сказала, что может навсегда покинуть работу в интересующем нас ведомстве и переехать на постоянное место жительства в Калифорнию. Причина – ее возможное замужество. Полагаю, что такой поворот событий таит серьезную угрозу для нашей работы с Роз-Мари.

Знойное, душное вашингтонское лето наступило в тот год как-то сразу, минуя свежесть и радость весенней прохлады. На улицах опустевшего Вашингтона уже начал плавиться асфальт.

Алексей в ту ночь перед очередной встречей с Евой почти не спал. Влажная подушка то и дело соскальзывала на пол, а простыня скатывалась в тугой жгут. Мысли о предстоящей встрече не выходили из головы. Он понимал, что стал «жертвой обстоятельств», которые сложились против него. Особенно его беспокоила какая-то двойственность и неестественность ситуации: с одной стороны, по-мальчишески пылкая любовь к Еве, с другой – желание как можно лучше и честнее выполнить свалившуюся на него нежданно-негаданно «тайную миссию». Но эти ночные мысли так ни к чему и не привели, и жизнь ему казалась безысходной. Он ничего не мог изменить.

Утром он сел в раскаленную беспощадным солнцем машину, чтобы, оторвавшись от возможной слежки, к вечеру приехать на место свидания с Евой. Он знал точное время работы «полицейского караула» – двух-четырех бригад наружного наблюдения, которые почти круглосуточно, сменяя поочередно друг друга, следили в разгар холодной войны практически за всеми сотрудниками советских представительств и учреждений в Вашингтоне. Знал он и о графике, выработанном ФБР для него самого.

Алексей с ветерком промчался через пустынный еще мэриленд-ский пригород Силвер-спринг, свернул на Белтуэй – вашингтонскую двенадцатиполосную кольцевую автодорогу и, смешавшись с общим потоком, поехал в сторону ближайшего съезда с автодороги, где можно было почти безошибочно определить наличие полицейской слежки. Фэбээровский «хвост» далеко не всегда был на высоте положения и безупречно выполнял роль невидимых сыщиков: они то сближались почти бампер в бампер с машиной своего «объекта», то отпускали его на довольно значительное расстояние, чтобы сменить парики, наклеить усы и даже поменять автомашины. Но если преследователи получали приказ «постараться» – тут уж, как говорится, пиши пропало. К слежке сразу же подключались бригады других «объектов», иной раз вступал в дело полицейский вертолет, который с воздуха корректировал «погоню за зайцем». Тогда еще сравнительно редко применялись технические уловки. Встраивать радиомаяки в корпус или обшивку автомобиля бригады наружного наблюдения стали чуть позднее.

Но в то утро Алексей не заметил за собой ничего подозрительного. Очевидно, так оно и было. Поэтому, пропетляв часок-другой по вашингтонским предместьям, он подкатил к зоопарку и, оставив машину на парковке, пешком поднялся к фешенебельному отелю на склоне оврага и через подземный гараж прошел к выходу на Шестнадцатую улицу. Он поднял руку, и тут же к нему подрулил «плимут» таксиста.