Текст книги "Очерки истории российской внешней разведки. Том 5"

Автор книги: Евгений Примаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 71 страниц)

На основе информации, которую получала резидентура в Тель-Авиве, советская разведка была в состоянии прослеживать развитие конфликта между Египтом, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой, из-за Суэцкого канала от момента его возникновения в 1952 году до тройственной вооруженной агрессии против Египта в 1956 году.

Осведомленность правительства Советского Союза о планах и деятельности западных стран и Израиля в связи с Суэцким кризисом помогла сорвать планы агрессоров и остановить вооруженные действия. Но престижу и позициям Англии и Франции был нанесен урон, от которого Англия, в частности, уже не смогла оправиться и постепенно была вынуждена оставить Ближний Восток (регион «к востоку от Суэца»).

«Марк» еще в 1952 году сообщил, что правительством Бен-Гури-она разработан план захвата арабской территории Газы и ее присоединения к Израилю. Дальнейшая информация показывала, что израильское руководство считало англо-французский конфликт с Египтом из-за Суэцкого канала благоприятствующим достижению его планов по захвату Газы с наименьшими политическими и военными издержками.

Естественно, истинные цели и планы участия Израиля в Суэцком кризисе тщательно скрывались и маскировались. Однако получаемая резидентурой в Тель-Авиве информация показывала, что план захвата Газы неоднократно обсуждался с американцами, англичанами и французами израильскими представителями, вплоть до премьер-министра. Правительство Израиля постоянно подогревало Суэцкий кризис и подталкивало Англию и Францию к развязыванию военных действий против Египта.

Следует отметить, что напористость Израиля в нагнетании антиегипетской обстановки раздражала даже его западных союзников. В распоряжении тель-авивской резидентуры, например, имелась копия телеграммы израильского посла в Париже Якоба Цура, в которой он докладывал в конце 1954 года в свой МИД о том, что французское руководство «предлагает израильскому правительству выступить с официальным заявлением о своем невмешательстве в англо-египетский конфликт». Резидентура получила и копию ответа МИД Израиля на эту французскую «рекомендацию». В нем говорилось, что в Тель-Авиве «признано нецелесообразным выступать с такой официальной декларацией».

Кроме упомянутой агентурной группы «Сэма» под руководством резидентуры действовала еще одна группа, состоявшая из агентов, приобретенных в израильских спецслужбах. Пожалуй, самым активным и информированным из них был «Луч», сотрудничавший с нашей разведкой долгое время и добывавший важные секретные материалы, в том числе документальные.

Информация «Луча» свидетельствовала о том, что израильская разведка перехватывает и читает телеграммы дипломатических ведомств и разведок Франции, Бельгии, Греции, Австралии, Египта, Турции, Сирии, Ливана и Ирана (и это несмотря на то, что иранская разведка тесно сотрудничала с израильскими спецслужбами под личным контролем шаха Реза Пехлеви).

Было известно о том, что разведка Израиля ведет работу над расшифровкой советских шифров и шифров стран Восточной Европы. Информация «Луча» о состоянии этой работы помогала целенаправленно повышать стойкость шифров МИД СССР, разведки и других советских ведомств, подсказывать представителям стран Восточной Европы направление работ по защите своих шифров.

Для «Луча» была характерна активность, выходившая за рамки служебных обязанностей. Он нередко действовал на грани риска. Соглашаясь на словах с замечаниями оперативного работника, он, тем не менее, продолжал рискованные операции, вплоть до проникновения в сейфы своих коллег по работе.

В связи с постоянной напряженностью обстановки на Ближнем Востоке и опасностью вооруженных конфликтов между Израилем и арабскими странами большую ценность для советской разведки в начале 50-х годов представляла информация о военной деятельности в регионе различных государств, военной политике израильского правительства, положении в израильских вооруженных силах. Ответы на многие вопросы давали документальные материалы, добываемые «Лучом». От него был получен текст секретного соглашения Израиля и Англии об обмене военной разведывательной информацией об арабских странах.

Важную информацию о военной деятельности Израиля содержали отчеты израильских военных атташе. В этом отношении особый интерес представляли отчеты военного атташе Израиля в начале 50-х годов в Вашингтоне Хаима Герцога о его встречах и беседах с американскими высокопоставленными военными и политическими деятелями.

Агентурная сеть резидентуры позволяла получать документальные материалы, которые военная разведка Израиля добывала в своих интересах. Причем эти материалы показывали, что израильская разведка вела активную работу не только против государств-противни-ков, но и в отношении наиболее близких союзников Израиля.

В 1953 году «Луч» передал документальные материалы, касавшиеся создания в Израиле так называемой спецчасти № 131 во главе с Мордехаем Бен-Цуром и заброски ее боевиков тогда же в Египет для проведения диверсионных актов против учреждений Советского Союза, США и Англии. Эта подрывная акция международного масштаба, предусматривавшая убийства и взрывы мирных объектов и получившая затем название «афера Лавона», планировалась для подрыва отношений Египта с великими державами и имела цель ускорить английскую военную агрессию против Египта из-за Суэцкого канала. Она осуществлялась под личным руководством министра обороны Израиля. Благодаря деятельности резидентуры советской разведки в Тель-Авиве руководство СССР имело возможность своевременно вскрыть опасные для международного сообщества намерения израильского военного руководства и содействовать провалу операции и аресту боевиков спецчасти № 131 в Египте. Ввиду разразившегося скандала правительство Израиля посчитало лучшим выходом для себя отмежеваться от диверсионной акции в Египте, заявить, что министр обороны Лавон – авантюрист, который создавал и направлял команду диверсантов в Египет в тайне от правительства.

Спасая престиж государства и правительства, Лавон подал в отставку, однако начатому официальному израильскому расследованию его «аферы» не суждено было завершиться, и общественность так и не узнала правду об этой операции.

Большую ценность представляла информация, получаемая резидентурой из службы политической разведки Израиля Моссад и службы безопасности Шабак.

Так, полезные сведения резидентура извлекала из разведывательных сводок Моссада по вопросам положения на Ближнем Востоке и в отдельных арабских странах, а также из отдельных секретных докладов о политике США, Англии, Франции, Советского Союза в регионе.

Моссад активно добывал информацию по США и другим западным странам. Для советской разведки представляли интерес такие материалы, как копии сообщений послов Англии в Египте и других арабских странах о возникновении в 1952 году англо-египетского конфликта из-за пребывания английских войск в зоне Суэцкого канала. Эти материалы, и особенно копия записи беседы руководителей английского и американского внешнеполитических ведомств Идена и Ачесона, из которой явствовало нежелание Англии выводить свои войска с египетской территории и одобрение такой позиции Соединенными Штатами, позволили советской разведке зафиксировать момент зарождения, а затем и проследить во всех деталях подготовку и осуществление плана трехсторонней англо-франко-израильской агрессии против Египта в 1956 году.

Несмотря на то что в начале 50-х годов было установлено и начало быстро развиваться взаимодействие между Моссадом и турецкой разведывательной службой МИТ, израильская спецслужба завербовала в качестве агента одного из руководящих сотрудников турецкого партнера и получала через него много ценной информации, которая затем попадала в руки советской разведки. В начале 50-х годов таким путем были получены копии секретных документов: «О военной помощи США Турции», «Соглашение между правительствами Турции, Ирака и Ирана от 1949 года о совместных действиях против курдских племен», «Ирано-иракский договор о борьбе против коммунистических организаций», «Секретное приложение к турецкоитальянскому договору от 24.03.50» и др.

Естественно, советскую разведку интересовала работа Моссада против СССР, и такая информация регулярно поступала в резидентуру по агентурным каналам.

Из этих источников стало, например, известно о том, что в 1952 году ЦРУ обратилось к Моссаду с просьбой закупить для оперативных целей американской разведки крупные суммы денег СССР и стран Восточной Европы. Для выполнения этой просьбы ЦРУ в Европу специально выезжал начальник Моссада Шилоах. Своевременно полученная информация позволила органам госбезопасности СССР совместно с рядом разведорганов стран Восточной Европы провести ответные секретные акции, которые позволили впоследствии перекрыть каналы передачи закупленных Моссадом денег американской агентуре и арестовать ряд агентов ЦРУ в СССР, Польше, Чехословакии и Венгрии.

Не меньшую ценность представляла информация о работе израильской контрразведки (Шабака) против СССР, стран Восточной Европы, их граждан и учреждений в Израиле. Так, из Шабака была получена информация о создании в Израиле в 1952 году при содействии спецслужб так называемой Демократической антикоммунистической лиги. Эта лига затем подготовила и осуществила 9 февраля 1953 года взрыв советской миссии в Тель-Авиве, приведший к первому разрыву советско-израильских отношений. И хотя официальные представители Израиля выражали свое сожаление по поводу антисоветского диверсионного акта и заверяли руководителей миссии СССР, что израильские «компетентные органы» ведут энергичный поиск лиц, осуществивших эту акцию, намекая, что она могла быть проведена арабскими террористами с целью осложнения отношений между Израилем и Советским Союзом, для советской стороны не было секретов в этом деле.

Благодаря информации из израильской контрразведки было известно об установке израильской спецслужбой техники подслушивания в иностранные посольства. Подслушивались также и посольства западных стран. Например, с помощью техники подслушивания в посольстве США контрразведка установила в 1952 году, что сотрудник израильского банка Дорон Ор дал согласие представителям американской разведки выполнять их задания по сбору информации среди иммигрантов из СССР и стран народной демократии. Ор был предупрежден контрразведкой о прекращении сотрудничества с ЦРУ, однако слуховой контроль показал, что он продолжает поддерживать связь с американскими разведчиками, и спецслужба применила в отношении Ора дополнительные жесткие меры.

По информации советской разведки были выявлены и ликвидированы подслушивающие устройства в миссиях Румынии и Венгрии в Тель-Авиве, предотвращена провокационная акция против венгерского атташе по культуре, который подозревался Шабаком в принадлежности к разведке Венгрии.

Благодаря этой информации резидентура в Тель-Авиве имела возможность отслеживать работу специального отдела во главе с Иегудой Баем по работе с иммигрантами из социалистических государств, а также деятельность отдела контрразведки с условным названием «Билу» (начальник – Моше Червинский по кличке «Гном», из-за малого роста), который организовывал нелегальный выезд евреев из СССР, стран Восточной Европы и Ближнего Востока. В состав отдела входило бюро по направлению фиктивных вызовов (и посылок) евреям в СССР и другие страны.

Поскольку на израильскую контрразведку были возложены также функции политической полиции, тель-авивская резидентура получала из этого органа через агентурные возможности исчерпывающую информацию о внутриполитическом положении в Израиле, о положении во всех оппозиционных партиях.

Резидентура хорошо изучила оперативную обстановку в стране, объекты разведывательного проникновения, кадры и режим в интересовавших разведку государственных учреждениях, деятельность израильской контрразведки и т. д. Это облегчило выполнение вербовочных задач резидентуры. Используя информацию об отдельных лицах, резидентура сумела приобрести к середине 50-х годов новые источники информации, что существенно увеличило ее потенциал.

29. Операция «Вызволение»

В этом очерке хотелось бы рассказать об одной подлинно гуманной акции разведки в 60-х годах. Пришло время поднять завесу тайны над операцией кабульской резидентуры по освобождению из афганских тюрем 16 советских агентов-нелегалов, арестованных на территории Афганистана в 1945–1946 годах и томившихся в заключении более двух десятков лет. Эта операция получила название «Вызволение».

Судьба этих людей была поистине трагической. Далеко не все они – а их был не один десяток – дожили до возвращения на Родину. Путь к их вызволению из средневековых восточных казематов был долгим и трудным. Потребовались большие и настойчивые усилия для спасения советских граждан, не по своей вине попавших в беду. Это говорит о многоплановой работе резидентуры в Кабуле, которая не ограничивалась решением чисто разведывательных задач.

С какой целью, с какими заданиями нелегально выводились в Афганистан эти агенты? Четких ответов на эти вопросы в сохранившихся материалах нет. Большинство из них были заброшены в северные афганские провинции разведотделом Туркестанского военного округа, а некоторые – органами безопасности советских республик Средней Азии. Скорее всего, решение об их засылке принималось для сбора информации о стремлениях англо-американцев усилить свои позиции у южных рубежей СССР, в том числе в Афганистане, где имелся значительный слой антисоветской эмиграции.

Подобранные из числа жителей среднеазиатских республик – узбеков, таджиков, туркмен – агенты проходили соответствующую подготовку, которая, как правило, была скоротечной и часто поверхностной, а затем скрытно переправлялись в Афганистан через «зеленую границу». Они были обучены основным приемам и способам ведения разведывательной работы, умели пользоваться тайнописью, шифрами и кодами, вести радиопередачи по рации и т. д., владели языками коренного населения северных провинций Афганистана, а также языком дари (диалект персидского).

Среди этих людей были медицинские работники, учителя, служащие государственных учреждений, главным образом молодые или среднего возраста мужчины и женщины. По понятным причинам мы не вправе разглашать их имена, и поэтому, рассказывая о некоторых из них, ограничимся присвоенными им псевдонимами.

Афганистан – многонациональное государство, где основной нацией являются пуштуны, исторические создатели афганской государственности. Национальный вопрос всегда остро стоял в этой стране. Если спросить афганца, кто он по национальности, ответ будет обычным: я – афганец, или: я – мусульманин, но если уточнить, из какого племени, то можно услышать: из таджиков, из персов, из такого-то пуштунского племени. Непуштунские народности населяют в основном северные провинции Афганистана, и именно там осела значительная часть эмиграции из СССР после Гражданской войны и разгрома басмаческого движения в Средней Азии.

В годы Второй мировой войны и до нее, когда позиции фашистской Германии в Афганистане были сильны, афганские власти рассматривали эмигрантов из СССР, а заодно и коренное население Севера в качестве потенциальной силы против Советского Союза, но после войны увидели в них потенциальную силу против самих себя. В Кабуле считали, что это население ввиду его этнического единства с народами Средней Азии является базой для деятельности советской разведки. И не случайно в правящих кругах страны вынашивались планы кардинального решения этой проблемы: предполагалось выселить коренное население севера в другие районы Афганистана, а на его место переселить часть пуштунских племен с юга и юго-востока. Эта программа была реализована лишь частично: к 1951 году в северные провинции было переселено более 10 тысяч семей пуштунов, которые были обеспечены земельными наделами и средствами для устройства на новом месте. Сколько было выселено коренного населения, осталось неизвестным.

Агентурная сеть кабульской резидентуры позволяла знать о настроениях в афганской верхушке и ее мероприятиях по контролю за северными провинциями страны. Король Захир Шах и в особенности премьер-министр Хашим Хан (1933–1946 гг.) всерьез опасались в 1946 году, что «СССР намерен отхватить часть Афганистана по примеру Иранского Азербайджана». Они не раз публично заявляли: «Мы, афганцы, будем драться до последнего за свою землю».

Афганское правительство длительное время проводило политику насильственной пуштунизации таджиков, узбеков, туркмен и других национальностей, проживавших на севере страны. Обязательным было изучение языка пушту, само слово «таджик», например, официально не употреблялось, его заменили на «кухистанец».

В 1946 году кабульские власти решили провести поголовную паспортизацию всего населения северных провинций. Туда были направлены новенькие паспорта в большом количестве, и в Мазари-Шарифе, Герате и других городах началась кампания по установлению эмигрантов и прочих лиц, не являющихся подданными Афганистана. Их вносили в специальные списки, которые пересылались в Кабул для принятия «отдельного решения».

Территория Афганистана, в особенности его северные провинции, контролировались службой безопасности, полицией, жандармерией и погранкомиссарами, которые имели широкую агентурную сеть. Кроме того, в каждом селении имелись квартальные старосты. Они буквально сразу же узнавали о появлении на вверенной им территории любого неизвестного или постороннего человека. Хозяин дома, к которому приходил такой человек или же обращался к нему за помощью, был обязан под страхом наказания немедленно сообщить о нем квартальному старосте или в полицию. Если он по каким-то причинам этого не делал, то его сосед должен был донести и на хозяина, и на неизвестного пришельца. Наконец, в каждом населенном пункте был мулла, который знал все обо всех. Миновать такую густую сеть слежки и доносов было практически невозможно. Оказавшись в Афганистане, наши агенты-нелегалы неизбежно попадали в поле зрения местного населения, после чего их арестовывали и заключали в тюрьму.

Кабульская резидентура в 1945–1946 годах неоднократно информировала Центр о поимке советских агентов, заброшенных в Афганистан из СССР. Так, в январе 1946 года на основании агентурных данных она сообщила, что «три месяца назад афганцы задержали в районе Шинданда (Гератская провинция) трех советских разведчиков, идет поиск еще четырех, заброшенных в район Мазари-Шарифа, в районе Кундуза был задержан еще один советский разведчик». В конце января того же года начальнику Первого управления НКГБ СССР П.М. Фитину было доложено об аресте афганскими властями в г. Ханабаде двух местных жителей, у которых были обнаружены радиостанция и разведывательные документы. Затем были произведены аресты еще нескольких лиц в ряде городов Северного Афганистана.

В те годы от надежной агентуры поступала информация о том, что король Захир Шах, премьер-министр Хашим Хан, министр внутренних дел Навруз Хан и другие афганские официальные лица в узком кругу говорили о поимке советских агентов, заброшенных в Афганистан из СССР.

Общее число выведенных в Афганистан агентов-нелегалов нам не известно, поскольку сведений на этот счет в архивных материалах СВР нет, но было их по меньшей мере два-три десятка. Их провалы вскоре после скрытого пересечения границы были вызваны, с одной стороны, слабой подготовкой, плохой зашифровкой и неосторожным поведением на территории Афганистана, а с другой – упомянутой выше всеохватывающей системой сыска, доносов и слежки, которая царила в стране в годы правления премьер-министра Хашим Хана. Арестованных советских агентов судили и приговаривали к длительным срокам тюремного заключения. Условия их содержания в местах лишения свободы были крайне тяжелыми. Многие не выдерживали пыток и избиений во время допросов, другие погибали во время отбывания наказания, но были и такие, кто сумел приспособиться, войти в доверие к тюремному начальству и становился надсмотрщиком над своими товарищами.

Трагически сложилась судьба радистки «Мухабат», которой ко времени ее вывода в Афганистан исполнилось 20 лет. Ее задержали с поличным: у нее обнаружили рацию, оружие и другие уликовые материалы. Она была тут же препровождена в Кабул, где ей учинили допросы с пристрастием. Ее осудили на длительный срок лишения свободы и долгое время содержали в так называемом «зиндане» – тюремной камере под землей с решетками наверху. Там здоровье молодой женщины было почти полностью подорвано, цветущая девушка превратилась в старуху.

До середины 50-х годов никто в СССР не поднимал перед афганскими властями вопроса об освобождении наших граждан, о них как бы забыли, будто они не существовали вовсе. Обстановка изменилась, когда к власти в Афганистане пришел премьер-министр М. Дауд, который решительно пересмотрел состояние афгано-советских отношений. В годы его правления (1953–1963 гг.) советско-афганские отношения получили развитие, началось крупномасштабное сотрудничество между двумя странами, к концу 50-х годов в Афганистане работали тысячи советских специалистов. В этих условиях оставлять без реакции и внимания вопрос о томившихся в афганских тюрьмах советских людях было уже просто кощунственным. Тем более что в 50-60-е годы достаточно регулярно происходили встречи советских руководителей с королем Захир Шахом, премьер-министром М. Даудом и другими афганскими официальными лицами.

Однако ни Н.С. Хрущев, ни другие руководители СССР того времени, посещавшие Афганистан или принимавшие в Москве представителей высшего афганского руководства, не хотели брать на себя ответственность и поднимать перед афганцами вопрос о судьбе советских граждан, отбывавших наказание в афганских тюрьмах. Как правило, этот вопрос «спускался» на уровень МИД СССР и нашего посольства в Кабуле, да и то с оговорками, что ставить его перед афганской стороной следует при удобном случае и осторожно. При таком подходе наши робкие попытки добиться освобождения бывших агентов-нелегалов неизменно наталкивались на отрицательное отношение афганских властей соответствующего уровня. Они обычно ссылались на то, что «эти лица совершили особо тяжкие преступные деяния против Афганистана», и вопрос оставался в подвешенном состоянии, перспективы его решения были неясными.

Дело затягивалось, премьер-министр М. Дауд был отправлен в отставку, кабинеты министров сменяли один другого, наиболее благоприятный момент был упущен. Тогда Эрик Иванович Некрасов, бывший в 1964–1968 годах резидентом внешней разведки в Кабуле, решил добиться освобождения оставшихся в живых агентов-нелегалов силами и средствами кабульской резидентуры. Его по-человечески волновала тяжелая участь, выпавшая на долю наших сограждан, волею судеб оказавшихся за решеткой в Афганистане. Он поставил перед Центром вопрос об их освобождении оперативным путем с помощью агентуры и доверительных связей, которые располагали возможностями для оказания нам помощи в этом деле. Согласие было получено. Э.И. Некрасову по праву принадлежит личная заслуга в реализации операции «Вызволение».

План предстоящих мероприятий был детально разработан, началась подготовительная работа. Решено было подключить к операции нескольких надежных и проверенных агентов, входивших в окружение короля Захир Шаха, а также занимавших ответственные посты в системе МВД. На первом этапе необходимо было получить четкую информацию о количестве советских граждан, находившихся в тюрьмах, об их установочных данных, состоянии здоровья, местах заключения и т. д. Важно было выяснить, все ли они хотят возвращения на родину, поскольку те из них, кто в свое время дал признательные показания, могли опасаться уголовного преследования по прибытии в СССР. Такая информация имела существенное значение для второго этапа операции, и она вскоре была получена агентурным путем. Она давала ответы на все интересовавшие резидентуру вопросы.

Теперь задача была в том, чтобы найти прямой выход на короля для проведения с ним в подходящий момент соответствующей беседы, так как было ясно, что без Захир Шаха этот вопрос решить нельзя. Остановились на кандидатуре агента «Хамида». Сотрудничая с советской разведкой, «Хамид» зарекомендовал себя исполнительным и надежным агентом. Он имел высшее юридическое образование, хорошо разбирался в афганском законодательстве и знал, как им воспользоваться для решения волновавшего нас вопроса. «Хамид» сыграл главную, если не сказать решающую, роль в успешной реализации операции «Вызволение».

Свой вклад в освобождение наших сограждан внесла и «Марьям», вхожая в семью Захир Шаха. Об этой замечательной женщине, помогавшей советской разведке десятки лет, рассказано в предыдущих томах «Истории российской внешней разведки». К моменту осуществления мероприятий резидентуры по освобождению бывших агентов-нелегалов она была уже в преклонном возрасте, но прониклась желанием сделать все, что в ее силах, для вызволения советских людей из тюрем. «Хамид» и «Марьям» дали резидентуре конкретные и дельные советы о том, как лучше приступить к делу, чтобы добиться желаемого результата, учитывая особенности личности и характера короля Захир Шаха.

«Хамид», придерживаясь разработанной легенды и улучив момент, затеял с влиятельным сановником, близким к королю, разговор о советских гражданах, обвиненных в шпионаже в середине 40-х годов и отбывающих сроки лишения свободы в афганских тюрьмах, хотя со времени их ареста прошло уже более 20 лет. Наш агент выступал в беседе с позиций юриста и привел сановнику веские аргументы в пользу скорейшего освобождения осужденных, которые, по его словам, полностью раскаялись в совершенных ими деяниях, не представляют сейчас никакой угрозы Афганистану и, кроме того, определенные судом сроки их заключения уже давно прошли.

Рассказ агента и приведенные им доводы произвели на сановника должное впечатление. После некоторого размышления он сказал: «В этой истории, помимо юридической, есть и политическая сторона. Афганцы и лично король будут выглядеть очень некрасиво в глазах руководства СССР, если она выйдет наружу и получит огласку. Сам факт содержания в афганских тюрьмах советских людей в условиях развития плодотворного афгано-советского сотрудничества и дружбы между двумя странами выглядит нелепо и его трудно объяснить». Он добавил: «Этот вопрос надо было давно решить и закрыть. Я поговорю с Его Величеством».

Одновременно и параллельно с «Хамидом» действовала и «Марьям». Она подошла к вопросу несколько по-другому, по-женски. Под благовидным предлогом она повела в семье Захир Шаха разговоры о том, что недавно совершенно случайно ей стало известно о нахождении в афганских тюрьмах советских людей, арестованных после окончания Второй мировой войны на территории Афганистана. «Какой ужас! – восклицала она. – Они содержатся в кошмарных условиях, а ведь среди них есть женщины, состарившиеся и больные люди! Разве такое возможно в государстве, которое исповедует исламские принципы справедливости? Эти люди – все мусульмане. Как можно укреплять дружбу со страной, чьими гражданами эти несчастные являются, и в то же время держать в тюрьмах этих людей? Нужно что-то делать! Нельзя оставлять все как есть».

Вскоре сановник при очередном докладе королю по текущим делам упомянул о бывших советских разведчиках, все еще отбывающих наказание в афганских тюрьмах, хотя с момента их осуждения прошло много лет. Он высказал предположение, что советская сторона за давностью, возможно, забыла о них, но может как-нибудь вспомнить о своих гражданах, и, если ей станет известно о прискорбном факте содержания их в афганских тюрьмах, это может отрицательно сказаться на афгано-советских отношениях и породить недопонимание между руководителями двух государств. Кроме того, сказал он, освобождение этих людей, которые являются мусульманами и полностью раскаялись в своих деяниях, несомненно, явится гуманным шагом афганского правительства и лично короля, будет знаком доброй воли для северного соседа, и, конечно, он оценит его должным образом. Наконец, такая акция будет выгодна самому Афганистану, который стал на путь цивилизации, и еще больше укрепит престиж короля в глазах советского руководства, да и во всем мире.

Король, разумеется, знал о советских разведчиках, находившихся в афганских тюрьмах, но сделал вид, что для него это – неожиданная новость, и выразил удивление. Он пожурил собеседника за то, что тот не доложил ему этот вопрос раньше, и спросил о его мнении, как лучше поступить. Сановник порекомендовал монарху принять решение об освобождении всех осужденных в свое время советских разведчиков и выпустить их на свободу без лишнего шума, огласки и вообще как можно незаметнее. Вопрос был решен.

Через несколько дней последовало распоряжение об освобождении из заключения всех бывших советских разведчиков. Через свою агентуру в системе МВД резидентура проследила за прохождением и исполнением этого секретного указания короля. Так завершилась операция «Вызволение».

Шестнадцать бывших агентов-нелегалов, и в их числе «Мухабат», были доставлены на родную землю, которую они целовали, встав на колени и плача от радости.