Текст книги "Валентина. Мой брат Наполеон"
Автор книги: Эвелин Энтони
Соавторы: Фрэнк Кеньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава седьмая
А теперь о моем брате Люсьене и обстоятельствах, которые заставили его отправиться в изгнание.
– Последнее время Люсьен ведет себя тихо, – заметил как-то Наполеон. – Ты часто виделась с ним после возвращения из Милана?
– Только один раз, у Элизы.
– Хочу, чтобы ты занялась им, Каролина; постарайся заручиться его доверием.
– Будет не просто, – нахмурилась я. – Ему известно о наших с тобой близких отношениях.
– Разве наши отношения такие уж близкие, Каролина?
– Очень близкие, – уверенно сказала я.
– Именно поэтому, – улыбнулся Наполеон, – мне нужна твоя помощь с Люсьеном. Не знаю, затевает ли он какую-нибудь пакость или нет, но меня очень печалит, что мы с ним все еще в ссоре. Заглядывая в будущее, я хотел бы, чтобы все члены нашей семьи держались вместе, жили бы в полной гармонии и взаимопонимании.
«Наполеон надеется на чудо», – подумала я, но промолчала.
– В будущее?
– Не очень далекое будущее.
– Королевский трон Франции для Наполеона Бонапарта?
– Именно. У меня нет желания слишком долго ждать. Передай Люсьену, что я готов простить его вполне искренне, если он согласится жениться на моей избраннице. Для начала пошлю его послом в Этрурию, а потом… Но ты не слушаешь меня с должным вниманием, Каролина! – оборвал он свою речь.
Я извинилась и сказала:
– Быть может, лучше начать с завоевания доверия любовницы Люсьена.
– Любовницы? Ты знакома с ней? Уже встречались?
– Нет, и очень немногие знакомы с ней. В обществе почти не говорят об этой банкирше. Элиза когда-то принимала ее у себя, но они уже длительное время не виделись. Люсьен ее почти никуда не пускает.
– Вдова банкира, – поправил меня Наполеон. – Сам банкир умер несколько недель тому назад. Фуше ручается за это. Ты раньше думала, что Люсьен может выполнить свою угрозу и жениться на этой женщине, между тем она все еще только любовница. Ну ладно, начни с завоевания ее доверия. Посети ее завтра днем. На это время я под каким-нибудь благовидным предлогом вызову Люсьена в Тюильри.
– А он послушается? – усомнилась я.
На секунду Наполеон сердито нахмурился, потом пожал плечами.
– Я скажу ему, что мне необходимо поговорить о мамином здоровье. Как тебе известно, последнее время она чувствует себя не очень хорошо, и Люсьена это очень тревожит.
Любовницу Люсьена, вдову банкира, звали мадам Жуберту. Она давно возбуждала мое любопытство. Была ли она элегантной, умудренной жизненным опытом и, как большинство подобных женщин, похожей на Жозефину интриганкой? Или, быть может, скромной, признательной и застенчивой? Люсьен предпочитал именно такой тип женщин. Почти наверняка мадам Жуберту, по крайней мере своим характером, напоминала его первую жену Кристину.
Люсьен жил на Гранд-Руэ-Верте в великолепно оборудованном особняке, который, однако, не выглядел чересчур помпезным, несмотря на огромное состояние, которое удалось сколотить брату до того, как он впал в немилость.
Все свидетельствовало о хорошем вкусе, который меня прямо-таки угнетал, – скромная демонстрация большого богатства. Скромной была и внешность ливрейного слуги, открывшего мне дверь. Одетый во все серое, он говорил таким голосом, будто в доме лежал покойник. Назвав себя, я вошла в залу и сразу же посторонилась, чтобы дать дорогу незнакомому мужчине, прошмыгнувшему мимо меня к выходу. Затем я последовала за слугою в гостиную, могильным тоном объявили о моем приходе, и я очутилась лицом к лицу с мадам Жуберту, которая совершенно растерялась.
– Мадам Мюрат… – пробормотала она, запинаясь.
Я сразу же поняла, что она не элегантна и не умудрена опытом. Скромно одетая, миловидная, но чересчур домашняя. Если бы Бонапарт остался на Корсике и не взлетел так высоко, она была бы для Люсьена идеальной парой.
– В действительности я пришла к Люсьену, – пояснила я, как бы извиняясь за неожиданное вторжение.
– Люсьена пригласили в Тюильри, – ответила мадам Жуберту. – Я очень надеюсь, что он не станет ссориться с первым консулом, – добавила она с беспокойством.
– Трудно заранее угадать, как поступит Люсьен… или Наполеон.
Мадам Жуберту предложила мне кресло и сама пристроилась на самом краешке, совершенно не зная, о чем говорить. В поисках темы для непринужденной беседы, я спросила о человеке, который проскользнул мимо меня. Мадам Жуберту еще больше растерялась, и это обстоятельство меня насторожило.
– Как будто я его где-то встречала, – солгала я. – Но не могу вспомнить фамилии.
– Он приходил к Люсьену, – ответила Жуберту уклончиво.
– О, один из друзей Люсьена. Вероятно, я видела его на какой-нибудь вечеринке у моей сестру Элизы. Художник или, быть может, писатель?
– Он приходил по поводу новых полок для библиотеки, – снова уклонилась она от прямого ответа.
– Значит архитектор-декоратор. Случаем, он не участвовал в отделке особняка Телюсон? Пожалуйста, назовите его имя. Обычно я не жалуюсь на память, и сейчас меня огорчает, что не могу вспомнить, как его зовут.
– Господин Рошель, – проговорила мадам Жуберту тихо.
– Нет, – предусмотрительно сказала я. – С человеком под такой фамилией я никогда не встречалась.
Теперь я ломала голову над следующим ходом. Как расположить ее к себе после столь неудачного начала?
– Очень сожалею, что не познакомилась с вами раньше, – проговорила я бодро. – Но это можно поправить, поскольку я теперь постоянно проживаю в Париже. Мне хотелось бы с вами подружиться, мадам. Было бы чрезвычайно приятно, если бы вы и Люсьен пришли к нам – пообедать со мной и моим мужем.
– Я… я должна спросить Люсьена.
– Мы с Мюратом – очень простые люди, и вам на этот счет нечего бояться.
Мадам Жуберту промолчала, предоставив мне продолжать.
– Вы должны оставить свое затворничество. В наши дни жизнь в парижском обществе бьет ключом.
Мадам Жуберту смотрела широко раскрытыми глазами, но не на меня, а в сторону двери. Я повернулась и увидела няню, молча вошедшую с ребенком на руках – мальчиком пяти или шести месяцев.
– Мария! – крикнула мадам Жуберту.
– Простите, мадам, – извинилась няня. – Я не знала, что вы заняты.
Жуберту повернулась ко мне, в глазах отчаяние.
– Ребенок одной приятельницы. Взяла его к себе на несколько дней. Приятельница очень больна.
Я поднялась и внимательно осмотрела младенца. Мое подозрение тут же подтвердилось. Типичные черты Бонапартов. Мальчик был очень похож на моего второго сына. Когда няня по знаку мадам Жуберту удалилась с ребенком, я спросила, как его зовут.
– Чарльз, – прошептала она.
– Ваш и Люсьена?
– Не стану отрицать.
– А ваша фамилия по-прежнему Жуберту?
– Да.
– Никакого серьезного бракосочетания?
Она отрицательно покачала головой и как будто немного осмелела.
– Только потому, что я против.
– Против? Вы? Как странно!
– Я не хочу быть ему помехой.
Я тут же ухватилась за благоприятную возможность.
– А вам известно о желании первого консула, чтобы Люсьен заключил весьма полезный для Франции брак?
– Известно.
– И вы не возражаете?
– Я желаю Люсьену только добра, – ответила мадам Жуберту после некоторого колебания.
– Мы все этого хотим, – заметила я и поднялась, чувствуя, что пока сказала достаточно. – Если позволите, я навещу вас снова, мадам.
– Не могу отказать, – ответила она несколько грубовато.
От мадам Жуберту я направилась прямо в Тюильри, совсем забыв в тот момент, что у Наполеона Люсьен. К счастью, когда меня ввели в кабинет, Люсьен уже ушел. Жуберту, безусловно, сообщит о моем визите, но было бы немного неловко, если бы он увидел меня в Тюильри сразу же после встречи с ней. Наполеон спокойно выслушал мой рассказ и улыбнулся задумчиво.
– Итак, эта женщина была беременна. Ребенок, а? Внебрачный. И мадам Жуберту против брака, так как желает Люсьену добра. Поздравляю, Каролина. Мне думается, ты приобрела союзника.
– Зависит от того, в чем сам Люсьен видит для себя добро.
– Совершенно верно. Теперь тебе следует поговорить непосредственно с Люсьеном. Должен сказать, сегодня он был приветливее обычного, более рассудительным. Я очень рассчитываю, что тебе, Каролина, удастся образумить его.
Уже уходя, я вспомнила о раннем посетителе мадам Жуберту и о ее растерянности.
– Наполеон, Фуше что-нибудь известно о человеке по фамилии Рошель?
– Известно! – ответил Наполеон, удивленно вскидывая голову. – У меня целое досье на него. Он – агент роялистов. Секретный; по крайней мере, он сам так полагает. Я приказал Фуше пока его не арестовывать. Он может вывести нас на более крупную дичь.
– Готов ли ты причислить Люсьена к этой категории?
– Люсьена?!
Я рассказала Наполеону о странной встрече. Если он и рассердился, то внешне это ничем не проявилось.
– Очень интересно, – проговорил он только.
Когда я все еще размышляла над тем, как удобнее подойти к Люсьену, он сам примчался ко мне в Телюсон в типичном для Бонапартов состоянии едва сдерживаемой ярости. Люсьен обозвал меня шпионкой, сплетницей и послушным орудием Наполеона – послушным из своекорыстных побуждений. Против последнего обвинения я нисколько не возражала, ибо оно соответствовало действительности, и только терпеливо ждала, когда буря утихнет. В конце концов Люсьен – все еще не остывший – попросил коньяку. Я подала ему графин и бокал. Он залпом выпил.
– Это очень хороший коньяк, – упрекнула я. – Его полагается пить маленькими глоточками.
Люсьен швырнул бокал в стену и зло проговорил:
– Прошу тебя об одном, Каролина – перестань докучать Александрине.
Я вспомнила, что так зовут мадам Жуберту.
– Как тебе удалось сохранить в тайне рождение сына? – поинтересовалась я.
– Он родился в деревне, и мы оставили его там с няней. Я привез мальчика в Париж всего несколько дней назад. Есть еще вопросы относительно вещей, которые тебя не касаются?
– Да, конечно, – ответила я, не обращая внимания на вызывающий тон Люсьена. – Ты стыдишься своего ребенка?
– Я всего лишь хочу избежать неприятностей, – заявил Люсьен. – Ради Александрины.
– Неприятностей? Наполеон придерживается мнения, что незаконнорожденный ребенок не в счет.
– А также полагает, что надежда не потеряна, поскольку я еще не женат на Александрине.
– Разумеется.
– Осел он порядочный.
– Люсьен, – попыталась я увещевать. – Мадам Жуберту твоя давняя и постоянная любовница и, по-видимому, довольна своим положением. Я не вижу препятствий к твоему браку, которого так желает Наполеон. Ведь он самый могущественный человек в Европе и многое может для тебя сделать. Ничто не помешает тебе сохранить связь с мадам Жуберту и устроить ее на какой-нибудь вилле в предместьях Парижа.
– Или я женюсь на Александрине, или же вообще не женюсь.
Люсьен резко повернулся на каблуках и удалился таким же рассерженным, каким и пришел. Я осознавала постигшую меня неудачу, понимая, что бесполезно еще раз идти к Александрине Жуберту. Через несколько дней Наполеон прислал за мной, я ожидала от него упреков за то, что не смогла справиться с поручением. Наполеона я застала шагающим по кабинету, с бледным от ярости лицом.
– Люсьен заставил мадам Жуберту подчиниться его воле, – проговорил он. – Вчера состоялась церемония бракосочетания, не тайная, но в узком семейном кругу. Наша мама тоже присутствовала.
– Тут уж ничего не поделаешь, Наполеон.
– Я вызвал Люсьена, – продолжал он с хмурым видом. – Ожидаю его с минуты на минуту.
– Сомневаюсь, что он придет.
– Я передал ему, – коротко усмехнулся Наполеон: – или он явится добровольно, или же его доставят под конвоем.
Я почти ожидала, что Люсьен устроит публичный скандал и надолго обеспечит парижан пищей для толков и пересудов. Неслыханное дело: брата первого консула привезли в Тюильри под конвоем! Однако он прибыл без всякого шума и, к сильному неудовольствию Наполеона, вместе с нашей мамой, которая оправилась от болезни и была, как я подозревала, готова схватиться со своим знаменитым сыном. Наполеон поздоровался с ней без улыбки, а я усадила ее в мягкое кресло.
– Наполеоне, – сказала она строго, – будь терпелив с Люсьеном.
– Быть терпеливым с ним?!
– Так же, как я терпелива с тобой.
На какой-то момент Наполеон почувствовал себя неловко под пристальным взором матери, вместе с тем было совершенно ясно, что он не намерен особенно считаться с ее мнением. Сыновний долг хорош для простых людей, а Наполеон был некоронованным королем Франции и хозяином наших судеб. «Быть может, – подумала я, – он мнит себя Богом. Если, конечно, можно себе представить как Бог воспринимает окружающий мир».
– Люсьен, – начал он угрожающе спокойно. – Я отказываюсь согласиться с твоим браком или признать его.
– Ну и глупо с твоей стороны, – ответил Люсьен. – Мой брак – неопровержимый факт и не противоречит закону.
– Я настаиваю, чтобы ты расстался с женой.
– Развод? – спросила мама сурово.
– Никто не заставит меня развестись с Александриной, – горячо заявил Люсьен.
– Развод или ссылка.
– Наполеоне, – поднялась мама с кресла, – ты горячишься, говоришь не подумав.
– Горячусь или нет, мама, но я заявляю вполне авторитетно, пользуясь данной мне властью.
– Если Люсьен отправится в изгнание, – сказала мама, – то я уеду вместе с ним.
Наполеон лишь на мгновение умолк:
– Это, мама, ваше право… – Он повернулся к Люсьену: – Так что ты выбираешь?
– Мне нравится Италия, особенно Рим, – ответил Люсьен, широко улыбаясь. – Прекрасный город, тем более что Полина теперь живет здесь, в Париже. Мама, Александрина и я поедем в Рим. С твоего августейшего позволения, конечно, – добавил он с сарказмом.
Наполеон молча повернулся к нему спиной. Мама хотела что-то сказать, но передумала. Люсьен взял ее под руку, и оба они вышли из кабинета, ни разу не оглянувшись.
– Они ушли? – спросил Наполеон немного погодя.
– Да, Наполеон.
Он упал в кресло с лицом обиженного подростка. Я боялась заговорить, однако молчание было для меня одинаково невыносимо.
– Ссылка потому, – отважилась я наконец, – что Люсьен имеет дело с господином Рошелем и отказывается развестись с женой?
– Первое не причина.
– Значит, Люсьен не замешан в заговоре роялистов?
– Кто знает? Во всяком случае, он вежливо выслушал Рошеля и даже проявил известный интерес. Речь идет скорее не о заговоре роялистов, а об их интригах, причем в самом худшем смысле этого слова. В конце концов Рошеля арестовали и допросили. Он якобы связался с Люсьеном по поручению графа де Провенса, называющего себя французским королем Людовиком XVIII. Этот самозваный король хотел, чтобы Люсьен использовал свое влияние на меня. Подумать только, влияние! Как будто у Люсьена есть какое-то влияние! Рошель также разговаривал с Жозефом, Жеромом и Элизой. Следующей в списке была ты. Намечалось просить меня содействовать восстановлению монархии Бурбонов… Наполеон Бонапарт – покровитель королей! Просто восхитительно. А ему за это пожалуют звучный титул, высокий пост в новом правительстве и кучу денег.
– Тебя это соблазняет, Наполеон? – задала я неуместный вопрос.
Наполеон, казалось, меня не слышал.
– Принц рода Бурбонов даже не поленился обратиться с письмом лично ко мне. Я немедленно ответил и, поблагодарив за столь высокую честь, заявил, что, если он попытается вернуться во Францию, ему придется перешагнуть через сто тысяч трупов. Это что касается бессмысленных и дурацких интриг роялистов. А теперь мы ожидаем крупного заговора. Ненасильственный путь не дал результатов, поэтому они перейдут к насильственным методам. Готова ли ты, Каролина, помочь мне, сохраняя тайну и действуя, где нужно, хитростью?
– С радостью, если смогу.
– Рошель также установил связь с единственным человеком во Франции или, вернее, в армии, который представляет для меня реальную опасность. Я говорю о генерале Моро. Твоя задача, Каролина, – войти к нему в доверие и выяснить, не собирается ли он устранить меня силой.
– Ты шутишь! – воскликнула я. – Он ведь один из тех мужчин, которых ты просил жениться на мне! Именно Моро с презрением отверг меня!
– Очень вежливо, если я не ошибаюсь, – поправил Наполеон, развеселившись. – Но что из этого?
– Моро мне никогда не доверится.
– Все зависит от твоей ловкости и изворотливости. Детали выработай сама. А пока – отдельные советы, которые, возможно, помогут найти к нему подход. Ты сможешь дать понять, что Мюрат недоволен своим нынешним положением, моим постоянным нежеланием повысить его или полностью ему доверять. А раз Мюрат недоволен, то недовольна и ты. Что еще? Да, ты якобы считаешь меня опасным диктатором и тебя пугает будущее Франции под моим деспотичным правлением. Боишься, что скоро, как и Люсьен, окажешься вместе с Мюратом в изгнании. Почему? Да потому, что у Мюрата много сторонников в армии, и это, мол, меня тревожит. И далее в том же духе.
– Ну что же, могу попробовать, – ответила я, не очень надеясь на успех.
– Чтобы тебе помочь, я постараюсь распространить слух, что ты впала в немилость. В следующий твой приезд в Тюильри тебя не впустят. Затем ты несколько раз попытаешься встретиться со мной, но безрезультатно. Уезжай каждый раз в слезах. Моро скоро об этом станет известно.
– Ты знаешь, Наполеон, как трудно мне заплакать.
– Возьми уроки у Жозефины.
– Вместо слез, я могла бы всякий раз, покидая Тюильри, ругать тебя во всеуслышание на чем свет стоит и жаловаться всем, кто подвернется под руку.
– Превосходно!
– И все-таки у меня мало надежды завоевать доверие Моро.
– Он отказался жениться на тебе, – хитро улыбнулся Наполеон, – но он же нашел тебя исключительно привлекательной. По его словам, очень даже просто потерять от тебя голову.
– Ты предлагаешь мне в качестве последнего средства лечь с ним в постель?
Наполеону удалось состроить крайне удивленную мину.
– Это грязная и отвратительная инсинуация, – ответил он, строго взглянув на меня.
– Действительно, – я сказала сухо. – Прошу прощения за то, что неправильно тебя поняла.
– И тебе следует хорошенько извиниться!
– И еще. Рошель все еще в тюрьме?
– Да, и наверное там и останется.
– Тогда Моро неизвестно, успел ли Рошель переговорить со мной.
– Совершенно верно.
– Возможно, мне время от времени понадобится помощь Фуше.
– Я прикажу ему оказывать любое посильное содействие.
Я покинула Тюильри в глубокой задумчивости. Наполеон поставил передо мной невыполнимую задачу, но именно этот аспект сильнее всего возбуждал меня, подогревая желание помериться силами. Первый шаг – внешне безобидный разговор с Моро, которого я обычно видела только на официальных приемах, – представлялся самым трудным. Я изо всех сил напрягала мысли, но не могла придумать ничего подходящего. Приехав домой, я встретила ожидавшего меня Люсьена.
– Какой сюрприз, – сказала я.
– Ты что, совсем ослеплена личными амбициями? – спросил коротко он.
– О чем ты, Люсьен?
– Если позволить Наполеону зайти слишком далеко, он в конце концов погубит и себя, и всех нас. В этом я твердо убежден, и именно поэтому я хочу спасти его от самого себя.
– Твои слова звучат вполне искренне, Люсьен, – заметила я, пристально его разглядывая.
– Я говорю совершенно искренне. Наполеон есть и остается моим братом, несмотря на наши разногласия. Твое влияние на него сильнее, чем у кого-либо другого. Поскольку ты его любишь, пожалуйста, постарайся сдержать его.
– Одно слово против, – сказала я сухо, – и всякое влияние, которым я, возможно, располагаю, немедленно испарится.
Игнорируя мое возражение, Люсьен продолжал:
– Когда ты приходила к Александрине, то случайно мельком увидела роялиста Рошеля. Ты рассказала Наполеону об этом?
– Нет, – ответила я. – Тогда я не знала, что это был агент роялистов.
– Но ты подробно расспрашивала о нем Александрину.
– Я лишь хотела наладить беседу, и мне в самом деле показалось, что я его где-то раньше видела.
– Тогда ты не знала, что он агент роялистов. Не хочешь ли ты тем самым сказать, что встречалась с ним позднее?
– Да, Люсьен, – смело солгала я.
Поскольку Рошель находился в тюрьме, я ничем не рисковала. Между тем любопытно было узнать, не являются ли Люсьен и Моро единомышленниками.
– Тебе, вероятно, известно, – заявила я, – ведь он уже встречался с Жозефом, Элизой и Жеромом.
Люсьен кивнул и спросил:
– Ты случайно не за реставрацию королевской власти Бурбонов?
– Ни в коем случае.
– Я тоже против, но по другой причине. Как истинный республиканец, я намерен вернуть Бонапарта на путь республиканского развития.
– И ты хочешь, чтобы я тебе помогла. Но я ничего не могу сделать, и ты это хорошо знаешь, Люсьен.
– Да, знаю, – согласился он. – Лишь напрасно трачу время и силы.
– Когда ты уезжаешь в Рим? – поинтересовалась я, меняя тему.
– Тебе что до этого?
– Пожалуйста, Люсьен, не будь таким грубым.
– Прости, – поспешил к моему удивлению извиниться Люсьен.
Затем тоном непринужденной беседы добавил:
– На следующей неделе на сцене французского театра выступает мадемуазель Жорж, Я собираюсь посмотреть ее игру, которая меня восхищает. Неделю спустя я выеду в Рим. Тебе известно, что мадемуазель Жорж новая любовница Наполеона?
– Нет, откуда? Но как интересно!
– Он отбил ее у Моро, но не думаю, чтобы тот уж очень огорчился. Будет забавно наблюдать за ложами Моро и Наполеона, а также за сценой.
– В самом деле забавно.
Внезапно меня охватило радостное волнение, но я постаралась скрыть его от Люсьена. Его слова подали мне великолепную идею. Как только брат удалился, я послала слугу за Фуше и одновременно попросила министра полиции привезти с собой директора французского театра.
В тот вечер я взяла с собой в театр Лору Жюно. Время еще не настало посвятить Мюрата в мои планы, и мне хотелось сделать первый ход без помех с его стороны. Лоре не понравилось, что мы приехали в театр слишком рано, и она немного поворчала, когда мы усаживались в ложе, наблюдая, как заполняется зрительный зал. Директор театра, помня строгое внушение Фуше и чувствуя за его спиной тень первого консула, с готовностью согласился следовать моему плану и торжественно поклялся держать язык за зубами. Я до сих пор помню его понимающую улыбку. По его твердому убеждению, я от скуки вознамерилась вовлечь красавца Моро в любовную связь. Многое зависело от его актерских способностей.
– Мадемуазель Жорж – третья актриса первого консула, – заметила всезнающая Лора. – Он притворяется покровителем искусства, но никто в это не верит. Ее подлинное имя Маргарет Веймер, родилась прямо в театре города Байе.
– В театре? – переспросила я рассеянно.
– Да. И это случилось во время представления «Тартюфа». Ее отец и мать…
Но я уже не слушала, так как уловила доносившиеся с наружи голоса, среди которых голос директора. В следующий момент он, как и было условлено, распахнул портьеру, будто не замечая, что в ложе уже кто-то есть.
– Досадное недоразумение, генерал, – расстроенно говорил директор. – Уверяю вас, я вовсе не знал, что американский посол по ошибке займет вашу ложу. Непременно накажу своего помощника. Я очень надеюсь, генерал, что вы проявите понимание к щекотливой ситуации, в которой я оказался.
– Необходимо избегать международных осложнений, – сухо заметил пока невидимый Моро.
– Вы снимаете у меня камень с души, генерал. И, как я уже сказал, эта свободная ложа очень хорошая. Прошу вас, мадам.
Мадам Моро впорхнула в ложу, до смешного высокомерная и расфуфыренная. За ней следовал генерал Моро в полной парадной форме. Сзади маячил суетливо-подобострастный директор.
– Мадам Мюрат! – воскликнул он в притворном изумлении.
– Еще одно недоразумение? – съязвила мадам Моро.
– Мадам Мюрат обычно сидит в ложе первого консула, – плаксиво оправдывался директор.
– Увы! – проговорила я печально. – Я поссорилась с братом. Мы с мадам Жюно не предполагали, что эта ложа зарезервирована.
Директор чуть не рвал на себе волосы.
– Она и не была заказана, – оправдывался он.
Моро отвесил мне легкий поклон.
– А теперь эта ложа принадлежит госпоже Мюрат… Найди другую для меня и госпожи Моро, – повернулся он к директору.
Директор поднял глаза к небу и, казалось, вот-вот упадет в обморок.
– Генерал, простите, пожалуйста, но все остальные ложи заняты.
То был сигнал для моего наступления.
– Эта ложа достаточно большая для четверых, – сказала я приветливо. – Пожалуйста, будьте моими гостями, генерал.
– Очень любезно с вашей стороны, мадам, – вновь склонил голову Моро.
Директор поспешил предложить мадам Моро кресло слева от Лоры и усадил генерала, как договорились, между мной и Лорой. Прежде чем мы успели друг другу что-то сказать, публика вскочила и радостными криками приветствовала появившегося в своей ложе Наполеона. С ним были Жозефина, сопровождаемая мадам де Ремюза, и сын Жозефины – Евгений. Моро остался сидеть, и я, предвидя такое, тоже не встала.
– Я испытываю то же самое, что и вы, – прошептала я.
– То есть, мадам?
– Неуважение.
– Вас дважды за последнюю неделю выкинули из Тюильри, а теперь не пустили в ложу первого консула… – медленно кивнул Моро.
– Я и раньше часто спорила с Наполеоном, – сообщила я доверительно, – но на этот раз мы очень серьезно поссорились.
– Действительно?..
Могло показаться, что то была всего лишь вежливая реплика, но я уловила скрытое любопытство и интерес.
– Вы слышали о моем брате Люсьене?
– Кое-какие разговоры доходят, – пожал плечами Моро. – Тайное бракосочетание вопреки воле первого консула и в итоге – возможное изгнание.
– Не возможное, а вполне реальное, – заметила я, как можно печальнее. – И вовсе не из-за неподходящего брака.
– Интересно… – откликнулся Моро.
Подумав, что нельзя проявлять чрезмерную поспешность, я решила пока ограничиться сказанным.
– Интересно, – повторил Моро.
– Едва ли стоит об этом говорить при посторонних, – ответила я, искоса взглянув на Лору. – Во всяком случае, мне следовало бы из лояльности к первому консулу вообще молчать.
– Бог наградил женщину языком, – произнес Моро, – и с тех пор он никогда не бездействовал.
Но вот занавес взвился вверх, и представление началось. Шла трагедия, название которой я давно забыла, но она явно нравилась Наполеону, и не только потому, что главную роль исполняла мадемуазель Жорж. Обычно драмы мало интересовали его, а на комедиях он просто скучал. Другое дело трагедии. Однажды Наполеон сказал мне, что королям необходимо смотреть трагедии и извлекать из них уроки.
Время от времени я исподтишка посматривала на Моро, командующего Рейнской армией, одержавшего ряд блистательных побед на полях сражений. Немного ниже ростом Мюрата, стройный и мускулистый. Его профиль выражал жестокость, но глаза, когда он смотрел на меня, неожиданно приобретали приятный блеск. Я почувствовала поднимающееся в груди волнение и хорошо осознавала: повстречайся я с Моро до знакомства с Мюратом, я бы не отказалась выйти за него замуж. Однако в тот вечер в театре мне и в голову не приходило попытаться завоевать доверие Моро способом, на который намекал Наполеон.
Во время представления Моро два или три раза прижимался ногой к моей ноге. Я старалась не отвечать, но и не отдергивала ногу. Когда мадемуазель Жорж в заключительной сцене что-то с вожделением и страстью произносила, он прошептал:
– Приревнует ли Мюрат, если вы поужинаете со мной сегодня вечером?
С невинной улыбкой я также шепотом ответила:
– Конечно нет, раз за нами станут следить ваша жена и Лора Жюно.
Как я подозревала, для Моро это был мой первый кокетливый жест, предвещавший интимную связь. В результате я отправилась ужинать в дом Моро, осознавая, что мадам Моро вся клокотала от злости. В течение всего ужина она не спускала с меня своих глаз, похожих на бусинки, с таким выражением, будто уже мысленно видела Моро и меня вместе в постели.
– Вы любите читать, мадам Мюрат? – спросил Моро, послав за второй бутылкой вина.
– Только легкие романы, – ответила за меня несносная Лора.
– Теперь все заняты любовью или тем, что за нее принимают, – язвительно заметила мадам Моро. – Поэтому читать о ней нет времени.
Я не сомневалась: у нее было достаточно времени, чтобы искать любовных утех в книгах. Насколько я знала, Моро женился на ней главным образом из-за денег, которые ей еще предстояло унаследовать.
– К сожалению, Лора неверно охарактеризовала меня, – сказала я, смотря прямо в глаза Моро. – Я большой любитель исторических и биографических сочинений. Особенно меня интересуют случаи взлета и падения известных полководцев.
– Самую захватывающую биографию, – пробормотал Моро, – предстоит еще написать.
Он специально давал понять мне – но не Лоре и своей жене, – что ожидает скорого крушения Наполеона.
– У меня прекрасно подобранная библиотека, – продолжал он. – Не желаете ли осмотреть ее, мадам Мюрат?
Не дожидаясь моего ответа, он встал, обошел вокруг стол и предложил мне руку. Все его движения были размеренными, необычайно элегантными и уверенными. Я думала, что его жена пойдет с нами, но он осадил ее одним коротким предостерегающим взглядом, и она, нахмурившись, завязала с Лорой какой-то пустой разговор. У него действительно была обширная библиотека, однако в тот момент книги интересовали его так же мало, как и меня.
– Перед этим мы говорили о вашем брате Люсьене, – начал Моро.
– Да, бедный Люсьен.
– Подозреваю скрытые причины для его высылки, – продолжал он. – Готовы ли вы быть со мной откровенны, насколько позволяет ваша лояльность по отношению к первому консулу.
– Я уже не испытываю подобной лояльности, – вздохнула я. – Мне хочется лишь одного.
– Чего же?
– Спасти Наполеона от самого себя. Люсьен было попытался, но у него ничего не получилось. Боюсь, что и меня постигнет неудача.
– Попытка Люсьена послужила причиной изгнания?
– Совершенно верно.
– Находясь в опале, вы не можете ни преуспеть, ни потерпеть неудачу.
– Вы правы, Моро. И, откровенно говоря, я и сама опасаюсь ссылки.
Моро помолчал, по-видимому, прикидывая, насколько мне можно доверять. По крайней мере мне так показалось.
– Некий господин Рошель, – наконец решился он, – выдвинул интересное предложение…
Я взглянула на Моро широко раскрытыми от изумления глазами.
– Значит, Рошель говорил и с вами?
– Нет надобности скрывать это, – пожал плечами он.
– Я тоже беседовала с Рошелем, – призналась я доверительно.
– О реставрации правления Бурбонов, – подсказал Моро. – Вы за это?
– Обстоятельства вынуждают меня благоприятно смотреть на подобную возможность.
– А какова позиция вашего мужа?
– Я еще не обсуждала с ним вопрос о восстановлении монархии, но он так же, как и я, недоволен Наполеоном.
– Недоволен?
– Вы, конечно, понимаете – почему? – уклонилась я от подобных объяснений.
– На посту губернатора Парижа, – слегка улыбнулся Моро, – у Мюрата меньше шансов увеличить свое состояние, нежели в должности командующего Итальянской армией.
– Как вы догадливы, Моро.
– Мюрат занимает весьма выгодную позицию, хотя и не прибыльную. Если бы я был губернатором Парижа…
