Текст книги "Невеста мёртвого царя (СИ)"

Автор книги: Ева Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, и чего ты опять удумал?

– Знаю я заклятье сильное, и подвластна такая магия только мне одному. С ее помощью на три дня и три ночи время для вас остановится.

– Что хочешь взамен? – в глазах Баюна сверкнула явная заинтересованность.

– Отыщите мою потерянную иглу. Негоже ходить и не знать, где смерть поджидает.

Я на минуту задумалась. И как я буду иголку искать в этих пустошах? Она еще, поди, золотая –на такое дело можно всю жизнь положить, не то что три дня. И тут я просияла, кое-что вспомнив.

– Баюшка, а как Солнце позвать, научишь?

– Так же, как День звала, только на сей раз к красному всаднику обращайся.

Выйдя из терема, я взглянула на далекое небо. Солнечный диск, то и дело пропадая в вихрях песка, плыл над моей головой. И почему-то вдруг поняла, что не так надо к Солнцу обращаться… ошибся Баюн или намеренно не хотел нашей встречи?

– Как по ясну небу Солнце спешит, так и ко мне спешит Алый воин, Яви огнь, Прави сын.

Теплые лучики, замерцав в пыли, нежно коснулись моего лба. Баюн, подойдя ближе, ревниво сощурился, а я, посмотрев на него, улыбнулась.

– Солнышко красное, помоги мне потерянное отыскать. От твоего взора ясного ничто не укроется. Игла у Кощея пропала, сможешь ее найти?

Лучи сверкнули сильнее и пропали. Некоторое время ничего не происходило, а потом передо мной возник образ Красного всадника. Нет, то был не он сам, но в ореоле жаркого огня читался его силуэт. В воздухе материализовалась небольшая шкатулка, обитая золотыми пластинками.

– Возьми, Вечёрка, нашел я для тебя сундук со смертью Кощеевой. Да скажи – пусть более не теряет.

– Спасибо тебе, Солнышко. Никогда твою помощь не забуду, всегда буду тебе благодарна. – я поклонилась, подметя косой крыльцо.

– Баюну передай, что нашел я себе суженную. Пусть оставит ревность и страх, не то живьем его сгрызут, да счастье отнимут.

Прощаясь, Солнце вскинул руку и пропал.

– Слышал? – повернулась я к Баюну, сжимая шкатулку в руках. – Никто меня отнимать не собирается, так что не лги мне больше. Или поссоримся, да так, что вообще знаться с тобой перестану.

– Знать не знаю, о чем он там говорил… – Баюн, сердито фыркнув, вернулся в терем.

– Ну-ну… – прошептала я, глядя ему в спину. – Все мне потом расскажешь, как миленький. Без правды никакие отношения не построить.

Кощей, завидев сундук, аж подскочил и бросился ко мне, даром что между нами оставалась пара шагов. Передав ему находку, я подошла к Баюну и взяла его за руку.

– Прости, царь Кощей, нам пора. Колдуй, как обещал, да мы поедем, а то солнце уже высоко.

– Что? А, да. Сейчас.

Кощей, взяв свой посох, направил его на нас и что-то быстро, тихо зашептал на незнакомом мне языке. Вокруг его рук появились сполохи серебряного света, взметнувшегося вверх яркими искрами. Затем эти искры осели на нас и пропали.

– Все. Время я для вас на три дня и три ночи остановил. Но воды с моей кровью все же возьмите… кто знает, какие еще тяготы в пути ждут. И вот еще сын, держи. Береги, как зеницу ока, в час нужды на помощь меня позвать сможете. Не позволю и тебе бобылем ходить, в дикого зверя превращаясь. – Кощей протянул Баюну фляжку и золотую подвеску с крупным голубым камнем.

Баюн не хотел брать, но я приняла подарок за него и сняв с рукава шнурок, надела подвеску ему на шею, закрепив хитрым узлом.

– Все-то ты, царь Кощей, знаешь… – подмигнула я мужчине.

– А чего там не знать? По моим стопам пошел, дел наворотил, а решить не может. Ты уж не держи на него зла… против судьбы не пойдешь, суждены вы друг…

– Хватит! – рявкнул Баюн, вклиниваясь между нами. – Ада, пошли. Нам спешить надо, али забыла?

– Да, идите… время течет быстро. – Кощей, проводив нас до двери, помахал на прощание рукой.

Прицепив фляжку с лекарством на пояс, я забралась в избушку. Впереди ждал долгий путь в темные земли, и хоть мы уже ехали не первый день, казалось, что конца-края ему не будет.

– Ну, хоть не зря задержались. – Баюн, настроив путеводный клубочек, отправил избушку по его следу.

– Ага. Не зря. А теперь давай-ка, друг любезный, поговорим. И если ты мне хоть раз солжешь – можешь потом вообще со мной не общаться, потому что ни единому твоему слову я верить не стану.

– Понеслась колесница… – Баюн вздохнул. – Ну, говори.

– Во-первых, расскажи мне без утайки и во всех подробностях, как ты свой престол потерял. Кем была та девушка, чужая жена, и кем муж ее был, и как их звали – детали вообще можешь не пропускать, мне все интересно.

– Точно сейчас это все знать хочешь? Может, хоть когда дело сделаем?

Я усмехнулась.

– Нет уж, Баюшка, не юли. Выкладывай, да поскорее.

Баюн задумчиво смотрел в окно, и я уж подумала, что ни слова от него не услышу, как он вдруг заговорил.

– В прошлый раз я тебе уже начало той истории сказывал – ты испугалась. А теперь, верно, и вовсе шарахаться от меня начнешь. Ну да ладно, слушай… когда я узнал, что та девица была жена мужняя, все же не сдержал любопытства и подкараулил ее, когда одна осталась. Рядом с ней я сразу почуял, что есть меж нами какая-то связь. Казалось, и она это понимает. Той же ночью проник я в ее опочивальню, и… – Баюн вдруг запнулся, искоса взглянув на меня.

– Было у вас все, верно понимаю? – я почувствовала, как сердце тяжело ухнуло куда-то вниз.

Баюн кивнул, закрывая глаза.

– На меня смотри. Как звали ее, эту, которая мужу своему с тобой изменила?

Он сглотнул, с трудом выдохнув одними губами:

– Вечёрка.

– А мужа ее как звали? Помнишь?

– Ратимир. Прошлое воплощение Солнца.

Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Вроде, и не было вины меня нынешней в ошибках и грехах меня прежней, но отчего же тогда сердце встрепенулось и заболело? Раскаивалась ли я в том, что сотворила тогда? Знал ли Солнце об этой измене? На Баюна даже смотреть не хотелось, но я должна была узнать, чем все закончилось.

– Что было потом? Это ведь не конец истории.

Баюн, снова отвернувшись у окну, машинально крутил кулон, подаренный Кощеем.

– А потом Ночь сменил ее мужа на службе и Ратимир домой вернулся.

– Он все узнал, да?

Баюн пожал плечами.

– Мы с ним об этом не говорили, но думаю, узнал. Вечёрка после проведенной со мной ночи сбежала к Яге, где я ее и отыскал некоторое время спустя. Я думал, что она больше не хочет видеть мужа, а она от стыда своего бежала, боялась на глаза ему показаться.

– Зачем же ты мужа ее погубил? Не страшно вообще было само Солнце убить? И как хоть такое возможно?!

Баюн сверкнул глазами, резко встал со своего места и подошел ко мне. Избушка качнулась, и он снова навис надо мной, гипнотизируя светлой зеленью глаз.

– Ада… я был горд, глуп и слеп. Мне казалось, что я завоевал ее сердце, и не собирался ни с кем делить свою отраду. Она была нужна мне, больше чем жизнь. И я готов был убить кого угодно, если этот кто-то встанет у меня на пути. Да, не удивляйся, День, Солнце и Ночь можно убить. Как и Лихо. Как и Ягу, Кощея, Лешего и берегинь. Кого угодно… вопрос всегда лишь в последствиях. И не вини ее в том, что произошло. Я применил магию, думая, что поступаю правильно и хорошо. В ту ночь… скажем так – именно я разжег в ней ту дикую страсть, склонив к блудодейству.

– Ясно. И какими же они были? Последствия… – прошептала я, не отводя взгляд.

– Когда Солнце погиб, наступила тьма. День начал слабеть, теряя силы. Ночь, чтобы спасти Зорьку, хотел отправить ее в Правь, но та заартачилась, не хотела уходить без матери и старшей сестры. Пока Ночь пытался найти Вечёрку, обернувшуюся лебедем и спрятавшуюся у Яги, время истекло. День умер, Зорька и Денница – тоже. Когда я нашел Вечёрку с помощью волшебства, она и сама находилась на грани смерти. Но все же успела проклясть меня, едва увидев. Сказала – волшба моя ее жизни лишила, в долгу оставаться не хочет.

По моим щекам текли невольные слезы. А ведь правда… надо ли мне было все это знать? Боль в сердце все усиливалась. Баюн продолжал:

– После ее смерти я потерял все. Народ отверг меня, лишив статуса правителя и изгнав из тридевятого царства. Для каждого живого существа я стал насильником, убийцей и чужаком. И я… не справился с унижением и горем.

– И что ты сделал?

Я спросила не из праздного любопытства. Мне и впрямь почему-то очень важно было узнать…

Баюн пристально и тяжело посмотрел мне в глаза, готовясь ответить.

– Я сбежал… просто глупо и позорно сбежал, как нашкодившее дитя.

– Куда?

– В земли Кощея… я тогда не думал – просто не мог. Ноги сами несли к границе, хотел только одного, чтобы все закончилось. А потом мне в голову пришла одна мысль… одержимый болью и гордыней, я решил, что смогу все исправить, если верну душу Вечёрки обратно. Я добрался до Калинова моста и как раз пытался найти способ отправиться в Иномирье, оставаясь в физическом теле, но тут появился Ночь. Он набросился на меня, и я его не виню – ведь Зорька, его невеста, погибла из-за меня. Я не стал сопротивляться, и в какой-то момент Ночь, обезумев от горя, применил слишком много силы. Я упал с моста… и сгорел.

Я отшатнулась, в ужасе прижав руки к лицу.

– Как я узнал позже, Яга успела созвать вече старейшин. Оказалось, что если изрядно потрудиться, часть последствий можно исправить. Вместе с Лешим, Милавой, Кощеем и Горынчатом она сплела заклинание, позволившее им немного изменить ход событий. День, Солнце, твоя мать, сестра и… ты, были спасены, получив возможность снова родиться. А мою душу Яга буквально вытащила с границ Иномирья и поселила в новое тело. Она сказала, что возьмет меня на поруки, но… ненавидят и боятся меня здесь до сих пор.

– Могу себе представить. – припечатала я, отходя от Баюна в другой конец избы.

– Я уже не тот, кем был прежде! – Баюн умоляюще посмотрел на меня, но я только покачала головой.

– Мне нужно подумать. Прости, но пока я больше не хочу ни о чем говорить.

– Ясно… как пожелаешь. – Баюн обессиленно привалился к стене, глядя на безжизненный золотой пейзаж за окном.

Глава 8 «Гиблые земли»

Заночевали мы в этот раз на границе владений Кощея и последнего отрезка нашего пути – Гиблых земель. Там находилась обитель Лиха, мои родные, и моя судьба. Баюн ходил мрачный, как туча, проверял, все ли в порядке с избушкой. Затем подошел ко мне, тяжело вздохнул.

– Спишь?

– Нет. – я заворочалась, подтыкая тонкое шерстяное одеяло – вокруг снова становилось прохладно.

– Ненавидишь меня, да?

Я молчала, честно пытаясь разобраться в своих чувствах. Баюн, поняв, что не добьется ответа, забрался на полати и улегся ко мне спиной. Мусий, после того происшествия на реке не отходивший от меня ни на шаг, тихонько замурчал, пытаясь меня убаюкать. Я погладила его, прижимая к груди. Друг мой верный… спасибо Яге, что ты у меня есть.

На самом деле, ненавидеть Баюна у меня не получалось. Вот совсем. И хоть порой он раздражал меня своим скрытным поведением, его преданность и поддержка много для меня значили. С тех пор, как я очнулась в тридесятом царстве, Баюн все время был рядом… и наверное, я уже слишком к этому привыкла. Доверилась, стала во всем на него полагаться. Интересно, а вот если бы я раньше узнала, что именно по его вине переродилась в другом мире и прожила такую невеселую жизнь – я бы злилась? Думаю, да. Но… глупо отрицать, что сейчас меня уже тянуло к этому странному, опасному парню. Мысли о нем все время лезли мне в голову, хоть я и пыталась сопротивляться.

Встав, я на цыпочках подошла к двери, беззвучно открыла ее и выскользнула наружу. Хотелось проветрить голову и заодно полюбоваться на небо – как знать, много ли еще раз я его увижу?

На границе не было ни ветра, ни пыли. Чары Кощея здесь слабели, и я заметила рядом несколько чахлых, но живых кустов, на которых колючек было больше, чем листьев. Трава, шелестевшая рядом, тоже была вполне обычной, хоть и степной. Я легла прямо на песок, рядом с кустами, и посмотрела в бездонное ночное небо.Там плыли облака, в просветах мерцали звезды – ясные, огромные, у нас таких не увидишь. Чуть левее таинственно сиял месяц, и свет его лучей казался мне сегодня волшебным. Но, как бы хорошо ни было вокруг, мои мысли почему-то снова вернулись к Баюну.

Казалось, все в нем создано, чтобы меня, дуру, искушать. Зеленые, как листва, глаза, длинные темные волосы, ладная фигура… от его поцелуев плавилась душа, и все тело словно током прошибало. Баюн не был идеален, но и я не подарок. А то, что случилось с нами в прошлых жизнях – ушло. Мы новые за это уже ответственности не несли. Или, все же, несли? Может, моя судьба была такой горькой именно потому, что настал час расплаты за старые ошибки?

Поднявшись на ноги, я принялась ходить вокруг кустов, как часовой по стене. Меня обуревали противоречивые чувства. Злость, горечь, обида, желание кого-нибудь наказать и что-то исправить, и одновременно – робкое, пугливое желание позволить себе полюбить снова.

Я улыбнулась. Ничему меня жизнь так и не научила… мало мне было Руслана, которому я доверилась за пару улыбок и ласковое слово. Теперь вот хочу сердце распахнуть перед тем, кто столько боли причинил мне и моим родным.Я резко остановилась, налетев на куст. Один из шипов впился в руку, чуть выше запястья, я зашипела от боли и дернулась назад. Вот же неуклюжая!

Потирая больное место, подумала – интересно, а как мать и сестра отреагировали бы на мои чувства к Баюну? Поняли бы или расстроились из-за моей ветрености? Но тут же поняла, что в этом вопросе они не станут чинить мне препятствия. Любовь здесь ценилась куда больше, чем в моем прежнем мире.

– Хожу тут, думаю не пойми о чем. Правды дуре захотелось, отношения выяснять полезла посреди дороги. Лучше бы и вовсе молчала… – прошептала я, подходя ближе к избушке.

Мусий, проснувшись, вдруг тревожно пискнул и сполз вниз по моей руке, прямо к ранке. Не знаю, почему, но она ему страшно не понравилась. Увидев место укола, ивник пронзительно заверещал.

– Тише, Мусечка, Баюна разбудишь!

Не слушая меня, ивник соскочил на землю и побежал ко входу в избушку, но дверь уже распахнулась и на порог выскочил сонный, злой Баюн.

– Что происходит? Ада, где ты?!

– Да тут я, чего разорались… ай! – я вздрогнула, почувствовав странный зуд и боль в руке.

Ивник, подпрыгнув, уцепился за Баюна и забрался ему на плечо, что-то встревоженно запищал на ухо. Лицо юноши побледнело, и он шагнул ко мне, тут же схватив за руку.

– Да что ты меня все время без спросу лапаешь! – разозлилась я, но Баюн так на меня посмотрел, что я сразу поняла – дело плохо.

– Те кусты? – Баюн кивком головы показал на колючую поросль.

Ивник что-то быстро залопотал, причем Баюн, в отличие от меня, прекрасно понял, о чем он говорит.

– Дура. Ну вот за кой тебя ночью наружу-то потянуло. А ну, сядь!

Сгребя меня в охапку, Баюн усадил меня прямо на порог, осмотрел место укола и вдруг припал к ранке губами. Я замерла, не зная, как реагировать. Через несколько секунд Баюн отстранился, сплюнул и вытер губы рукой.

– Кусты ядовитые. Трава тоже. Еще раны есть?

Только тут я, наконец, поняла, что произошло. И испугалась. А потом заплакала, потому что сил моих больше не было.

– Ох, пресветлые Боги… только этого еще не хватало. – Баюн, подхватив меня на руки, понес обратно в избу.

Я всхлипывала, уткнувшись лбом в его плечо. Баюн пах все так же – хвойным ночным лесом, и почему-то его запах меня успокаивал. Хотелось сжаться в комочек и провести в кольце его рук весь остаток жизни.

О чем я там, дура, думала, о чем рассуждала? Простить – не простить, любить – не любить. Да уже простила. А любовь… она вообще не спрашивает, чего мы там хотим. Приходит незваная, душу наизнанку выворачивает, и бороться с ней бесполезно. Сердце не обманешь, и оно знало – Баюн сказал правду. Мы связаны, причем чем-то большим, чем просто чувства.

И в тот же момент на меня обрушилась горькая истина: нам двоим не суждено быть вместе. Очевидно, судьба свела нас лишь для того, чтобы простили друг друга, и на сей раз выбрали правильный путь.

Я прекрасно понимала, что в этом путешествии скорее всего погибну. Зато… после этого Баюн избавится от проклятия, и рано или поздно найдет свое счастье. Солнце же нашел свою суженную. Хоть и через много лет после того, как я поневоле его предала.

– Успокоилась? – Баюн нежно провел пальцем по моей щеке, стирая слезы.

Я кивнула, но все еще не спешила его отпускать.

– Посмотри на меня. – в его голосе снова появились опасные нотки.

Вздрогнув, я подняла голову.

– Люба ты мне. Была и всегда будешь. За зло, что причинил – прости. Но отпускать тебя в этот раз я не собираюсь. И погибнуть тебе не позволю.

Я грустно улыбнулась, растворяясь в звуке его голоса. Рядом с Баюном мне было тепло. Не физически, а внутри. Сердце стучало быстрее, и снова по пальцам бежал ток. Я ничего не ответила, но Баюн понял меня без слов. Его губы, жадные и горячие, прикоснулись к моим.

Я закрыла глаза, позволив ему делать, что хочет. Словно волной с головой накрыло опять – тело как загорелось. Его руки до боли меня сжимали, но мне только еще больше хотелось, чтобы он продолжал. Ворот рубахи сполз с плеча, открывая грудь. Застонав, откинулась назад, почувствовала, как его пальцы скользят и гладят меня там, где я еще никому не позволяла себя касаться. Перед глазами вспыхивали косматые молнии, каждое прикосновение Баюна причиняло сладкую боль. И вдруг все резко закончилось.

Я разочарованно выдохнула, не понимая, в чем дело. Может, мне одной так понравилось? Да нет, судя по всему, Баюн был достаточно возбужден. Так почему остановился?..

– Прости. Неправильно это. В прошлый раз из-за жадности своей все потерял, в этот – не стану. Сначала женой моей назовешься, при Богах и людях. Конечно… если захочешь. – выдохнул он, едва справляясь с дыханием.

– Твою ж мать. – выругалась я, оправляя подол.

Жаркий румянец залил все лицо аж до шеи. Стыдобище. До чего жизнь довела – парень целомудреннее меня оказался. Расправив рубашку, взглянула на Баюна и разочарованно вздохнула.

– Не дразни меня… – не успела я встать, как Баюн рывком притянул обратно и посмотрел прямо в глаза. – Знаю, что потом будет. Слезы и вина, а мне этого больше не надобно.

Я тяжело вздохнула. Нда, видимо сильно я его в прошлой жизни тем заклятьем припечатала. Бедняга уже боится моих порывов.

– Что честь мою больше меня хранишь – спасибо. Но тогда больше не целуй и не трогай где попало.

Баюн, покраснев, отвернулся. А я бросила на него взгляд и злорадно убедилась, что парню не легче моего, едва держится.

– Пойдем лучше спать. Или тебе в человеческом обличье и лечь со мной нельзя?

– Ты же сама не хотела… – удивился Баюн, но наткнувшись на мой сердитый взгляд, замолк.

– Да ну тебя. Сама не знаешь, чего тебе надобно.

Баюн снова подхватил меня на руки и потащил на полати. Подоткнул заботливо одеяло, улегся рядом, чуть не придавив Мусия, и затих. Я думала, что опять буду долго лежать без сна, но в руках Баюна отключилась за считанные секунды.

Проснулась я от того, что он отстранился и слез с печки. Тихо, стараясь не шуметь, начал готовить завтрак, а я блаженно зажмурилась и позволила себе еще немного полежать в тепле и покое. Баюн подошел ближе и нежно ко мне прикоснулся, проведя пальцами по лодыжке.

– Эй, красна девица… чем тебя сегодня потчевать? – кажется, мое пробуждение все же не осталось незамеченным.

Я улыбнулась, открывая глаза.

– Хмм… молока хочу с земляникой. А потом блинчиков. С ветчиной и сыром.

– Добре. Слезай скорее, тут неподалеку родник течет, с целебной водой. Искупаемся перед отъездом. Дальше таких не будет, Яга говорила, в Гиблых землях вообще воды нет. Только река мертвая, но она нам без надобности.

Я выползла из-под одеяла, пощекотав сонного Мусия. Потершись о мою руку, он заворковал, но тут же заметил накрытый стол, и что-то весело пискнув, спрыгнул вниз. Да уж, аппетит у моего питомца был просто отменный.

Я спустилась следом, но тут же застыла, лицо покрылось румянцем. Баюн сегодня не утруждал себя долгим выбором одежды. Помимо черных штанов, подпоясанных ремнем, на нем была только короткая безрукавка, открывавшая грудь. Смущенно взглянув на его обнаженный торс, я заметила, что выше пояса все тело Баюна покрыто шрамами. Они совсем его не портили, но мне сразу захотелось узнать, как он их получил. Сердце сжалось от боли, когда я представила, что ему было очень больно – ведь такие отметины остаются лишь после глубоких ран.

– Ладно, пошли к твоему роднику. Умоюсь заодно. – я протянула Баюну руку, поправляя ворот рубашки.

После того, как я отдала ему шнурок, которым скреплялся край рукава, коварная одежда так и норовила сползти с плеч долой. А Баюн, довольно усмехаясь, и не думал отводить взгляд.

– Красивая ты… как звездочка, что поутру растает, но раз увидав ее – запомнишь, а потом еще сниться будет.

Я покраснела от комплимента, не зная, что ответить. Ну, не говорить же, в самом деле, что его глаза с ума меня сводят, потому что по цвету они, как лист папоротника, озаренный рассветным солнцем? И что если бы его запах можно было в духи переделать, я бы только такими и пользовалась?

– Ага… спасибо. Пошли уже, что ли… – проворчала, склонив голову.

Баюн, правильно истолковав мое смущение, легко поцеловал меня в макушку, и взяв за руку, повел за собой.

Я издалека заметила группу зеленых деревьев, выбивавшихся из общего пейзажа. Одна половина веток была покрыта листьями и цветами, другая – зрелыми плодами, алыми как кровь. Баюн, вскарабкавшись на ближайшее дерево, сорвал пару штук и протянул один мне.

Я поневоле залюбовалась его движениями, грациозными и легкими, как у кота. Интересно, когда спадет проклятье, он станет двигаться иначе? Мотнув головой, отогнала эти странные мысли, но сердце кольнуло тоска. Баюн надеется, что ему удастся меня спасти, но… я уже поняла, что от судьбы не убежишь.

Взяв плод, попробовала. Вкусно… сладкий, с нежной и очень приятной кислинкой, мякоть такая мягкая и почти прозрачная. По ощущениям – что-то среднее между манго и клубникой.

Жуя, подошла поближе к небольшому озерцу. И как оно вообще тут оказалось? Наверное, благодаря подземному роднику…

– Чего грустишь, любушка? – Баюн, обойдя меня, подхватил на руки и потащил в озеро.

Я завизжала, начав отбиваться. Лезть вот так сразу в ледяную воду мне очень не хотелось. Но Баюн проявил упорство, и зайдя поглубже, нырнул, так и не отпустив.

– Аааааааааааа, мама! – как только мы вынырнули, мой крик разнесся над пустошами, вызвав у Баюна приступ смеха.

Наконец освободившись, я отступила на пару шагов назад и начала брызгать в парня водой.

– Прекрати! Холодно же! – сопротивлялся он, но было видно, что доволен.

– Ах, холодно? Ничего, закаляться всем полезно! – смеялась я, продолжая плескать воду ему на грудь и лицо.

Баюн в один прыжок оказался рядом со мной, обездвижив и нависнув сверху. Знакомая сладкая истома опять поднялась волной, но в этот раз я заставила себя успокоиться. Баюн прав – не надо нам переступать эту грань. Иначе ему будет еще тяжелее, когда я исчезну. Но и отталкивать его не хотелось.

– Откуда у тебя это? – я провела указательным пальцем по его груди, там, где находился самый длинный шрам.

– Поцелуешь – скажу. – его тон был серьезным, но глаза искрились от смеха.

Вздохнув, я приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его щеке.

– И это все? – в голосе Баюна прозвучало искреннее разочарование.

Я усмехнулась.

– Сам же просил тебя не дразнить. Или забыл?

Баюн обошел меня, встав за спиной. Обнял за талию, крепко прижав к себе. Я чувствовала, насколько он возбужден, хоть и не понимала, почему.

– А ты разве не дразнишь?

Его пальцы скользнули по моей шее к ключицам, спустились ниже, и я охнула, проследив взглядом за его рукой. Проклятая рубашка опять сползла, а я так увлеклась игрой, что даже не заметила. Попыталась тут же вернуть ее на место, но Баюн схватил меня за руку, не давая пошевелиться. Его губы коснулись моего плеча, и я почувствовала, что все тело покрывается мурашками. Отпустив мое запястье, Баюн провел рукой по груди, накрывая ее ладонью.

– Хватит! – взмолилась я, пытаясь заставить себя успокоиться.

Он чуть отстранился и хмыкнул, изображая согласие. Но в следующую же секунду схватился за подол рубашки и потянул вверх. Прикоснулся к внутренней стороне бедер, ласково поглаживая кожу, другой рукой взял за горло и тихо прошептал, обжигая горячим дыханием:

– Женой моей назовешься? Али не люб тебе? Скажи правду, или не отпущу.

– Назовусь… – выдохнула, едва не теряя сознание.

– Добре. И помни, слово свое назад брать – грех великий пред всеми Богами.

Отпустив подол моей рубашки, Баюн снял безрукавку и кинул ее на берег.

– Пошли, что ли, плавать? – усмехнулся, взглянув на мое пылающее от страсти и стыда лицо.

– Утоплю… – мстительно прошептала я, бросившись ему навстречу.