Текст книги "Невеста мёртвого царя (СИ)"

Автор книги: Ева Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Вскоре мне показалось, что я нашла то, что нужно – рядом с дубом лежала огромная сосна-выворотень, рухнувшая на соседку-елку. Их ветви переплелись у самой земли, образуя природный шалаш. Я усмехнулась, вспомнив, чем закончились мои предыдущие ночные посиделки под елкой, но выбора не было – не в крапиве же прятаться.Забившись в самую глубь, к шершавому стволу, я устроилась поудобнее и замерла. Камень мне отсюда было не видно, но больше тревожило другое – время без часов я определять не умею. Как вообще пойму, что полночь уже наступила?Поделилась своими тревогами с ивником, и он гордо сверкнул глазенками, пообещав, что предупредит меня, когда выходить. На том и порешили.

Сидя без дела, я вскоре задремала, и проснулась лишь тогда, когда Мусий начал легонько тыкать меня в бок, встревоженно попискивая. Ноги сильно затекли, а спину я вообще не чувствовала. Ох, нехорошо… если вдруг что, даже убежать в таком состоянии вряд ли смогу.

– Что там, пора? – я посмотрела на Мусия, но он отрицательно помотал головой, забрался в кармашек и мелко задрожал.

– А что тогд… – я не договорила, почувствовав, что кто-то смотрит мне в спину.

Резко обернулась, едва сдержав крик. Никого. Все тело тут же покрылось липким, холодным потом.

– Адушка… ты где? Выдь ко мне, милая.

Голос Баюна раздался совсем близко, и я чуть было не выскочила из своего укрытия, но вдруг вспомнила строгий наказ Яги и остановилась. Не мог Баюн меня звать… он же разум утратил. Но кто тогда, если не он?!

От страха занемели ладони, сердце забилось быстрее. Прижавшись к стволу спиной, вдруг почувствовала неприятный запах – пирожки, лежавшие рядом со мной, покрылись гнилью и почернели, по земле заструился туман. Такой же, как у Мертвой реки.

– Ох, Господи, помоги… – беззвучно прошептала я, зажав рот рукой.

Ивник трясся, как в ознобе, чуть карман ходуном не ходил. Я накрыла его ладонью, едва шевелясь – от дурнотного ужаса чуть волосы дыбом не встали.

– Адушка… ну где же ты? Выдь, милая, али не люб я тебе? – еще ближе послышался голос, с сухих сосновых ветвей посыпались иголки, словно кто-то тряс их, пытаясь пробраться внутрь.

«Озари ту тьму закатным светом, да верни то, без чего тебе целой не стать» – прозвучал в моей голове голос Отца Небо.

– Солнышко закатное, ты ко мне всех ближе, всех ярче. Даруй же мне свет свой, разгони тьму ночную!

Я сложила пальцы обеих рук в защитном жесте, призывая на помощь свет заката. Алый, теплый, живой – тот самый, который я призвана была хранить, и который уже стал частью моей души.

Всполох яркого света снопом сияющих лучей возник передо мной, и я увидела, как забилась на земле под елкой рука Лиха – та самая, которую оторвал Горынчат.

– Ах ты, мерзость поганая! Фу, не трогай меня! – я направила свет прямо на руку, и она полыхнула, быстро покрываясь темными обгорелыми пятнами.

В лесу раздался злобный вой, но вскоре он стих, и опять наступила тишина. На земле высилась небольшая кучка пепла. Я решительно растерла ее носком сапога. Ужас отступал, я снова могла мыслить здраво. Ну и хоть перестала трястись, как в ознобе.

– А вот теперь – пора. – сама не поняла, как ощутила, что нужно идти к камню.

Мусий кивнул, выглянув из кармана.

– Испугался, маленький? Я тоже. Ну, ничего. Теперь от него здесь точно ничего не осталось. Навек быть Лиху запертому в Междумирье, так Отец Небо сказал. А ну-ка, пойдем.

Я с трудом вылезла наружу, отряхиваясь от иголок. Осмотрелась, найдя взглядом камень, и застыла на месте – глядя прямо на меня, на верхушке валуна стоял огромный черный кот. Его глаза сверкали в темноте, как раскаленные угли. Кажется, Баюн меня не узнавал, и уже готовился к атаке, сердито шипя и выгнув дугой пушистый хвост.

– Баюшка, не сердись. Это я, Ада. Вот, за тобой пришла… – после пережитого страха я растерялась, не зная, что сказать.

Кот, явно не понимая ни единого моего слова, бросился в атаку, распластавшись в прыжке.

– Да погоди ты… не надо! Люблю я тебя, слышишь?! Люблю!

В следующую секунду меня сбило с ног, и я упала на спину, забыв как дышать. Воздух выбило из легких, а сверху меня придавило что-то тяжелое. Несколько секунд казалось, что задохнусь, а потом вдруг полегчало – тяжесть спала с моей груди. Закашлявшись и судорожно хватая ртом воздух, я перевернулась, кое-как встав на четвереньки.

– Любая моя… ты?!

Я подняла голову, вглядевшись в темноту. Передо мной стоял Баюн. Живой. Теплый. Родной. Хотелось заплакать от радости, но вместо этого я проворчала:

– Я, кто ж еще… за тобой вот пришла, едва жива осталась. Ну, хоть кончилось все.

Он шагнул ко мне, прижал к груди, и я наконец-то оказалась в том самом моменте абсолютного счастья, о котором давеча так сильно мечтала. Казалось, что даже время остановилось – только два сердца бились в такт, и губы смыкались в долгом поцелуе.

Когда наконец я нашла в себе силы отстраниться, то сразу же тихо хихикнула – Баюн, как и всегда после превращения, был абсолютно голым.

– Чего смеешься? – даже в темноте я заметила, как он покраснел.

– Да вот подумала, что все в жизни возвращается. Когда-то я перед тобой голышом бегала, теперь твоя очередь настала.

– Порты мужские, конечно, у тебя вряд ли найдутся? – его тон был скорее утвердительным, чем вопросительным.

– Увы. Надо было у Яги попросить, да я запамятовала. Придется тебе обратно прямо так идти. Ты поаккуратнее, а то вокруг крапивы и репейников много, и высокие все – прям по пояс. Ты это… не обожги себе там чего не следует.

Баюн фыркнул и вдруг перекинулся через левое плечо, снова став котом. Усевшись передо мной, изящно лизнул переднюю лапку и сердито распушил усы.

– Это ты поаккуратнее. А меня шерсть защитит, так-то.

Надо было рассердиться, но вместо этого я расхохоталась в голос. Да уж, предназначены мы были друг другу, и как только я поначалу этого не понимала?

– Спасибо за заботу, любый мой. Пошли уж, Яга баньку тебе растопила. И не зря… поди, пока в лесу жил – блохи завелись.

Баюн, как раз с наслаждением чесавший себя лапой за ухом, дернулся и обиженно посмотрел на меня. Не говоря ни слова, повернулся, и подняв хвост трубой, направился в обратный путь. Смеясь, я пошла вслед за ним. На плече что-то счастливо лопотал Мусий.

Мама и сестра навестили нас через несколько дней. Было много слез, объятий и радостных возгласов – к счастью, моя семья приняла Баюна без ссор и упреков. Как ни странно, дольше всех на него дулась Зорька, но и она не сказала моему будущему мужу ни единого плохого слова. В день встречи мы все вместе сели ужинать у Яги, и каждый заказал у скатерти свое любимое блюдо. Шумное семейное застолье, (к слову, первое в моей жизни), стало одним из самых теплых воспоминаний. А когда все разошлись спать, мы с Баюном отправились на прогулку. После его возвращения, мы то и дело убегали куда-то вдвоем, и Баюн показывал мне множество разных чудес, считавшихся в тридесятом царстве привычным делом. Но для меня, большую часть жизни прожившей в другом мире, все это было в диковинку. Вот и в этот раз мы решили пройтись до протекавшей поблизости реки, любуясь бликами лунного света, игравшими в ее волнах.

– Смотри, кого нашел! – Баюн, весело ухмыляясь, протянул ко мне руку.

На его ладони сидело презабавное существо. Тельце у него было лягушачье, а мордочка и уши – как у кота. На ушах росли длинные, пушистые кисточки, а перепончатые лапки украшали острые коготки. Возмущенное тем, что его бесцеремонно схватили и разглядывают, да еще и смеются в придачу, существо сердито квакнуло, выпучив огромные зеленые глазки.

– Ой, а я знаю, кто это! Мне про него Озёрка рассказывала! Это, как его там… а, точно! Квакич!

– Имя ему подходит! – расхохотался Баюн.

– Эй, вы! Почто зверюшку мою обижаете?! А ну быстро положили, откуда взяли! – в зарослях камыша появилась белокурая русалка.

Я радостно взвизгнула, бросившись к ней.

– Озёрка, подружка!

Глаза русалки расширились от удивления.

– Вечёрка, ты! Вот это удачно я заплыла!

– Да не то слово! Я как раз переживала, что забыла спросить в тот раз, где тебя искать. Некрасиво получилось – ты же в гости приглашала…

– Так а чего меня искать? Подойди к любому источнику да позови по имени – я перед тобой враз явлюсь. Квакича отдайте уже, чего вы его мучаете?

Баюн вздохнул. Протянув зверька русалке, с сожалением отпустил. Кажется, Квакич ему понравился.

– И ничего мы его не мучаем. Просто посмотрели. Забавный он у тебя.

Квакич прижался к Озёрке, довольно тараща глазки и облизываясь длинным розовым языком.

– А… ну, тогда ладно. Он у меня и впрямь душечка. А вы, смотрю, полюбились-таки. Ну, на свадебку зовите, только бочку приготовьте побольше. Не люблю я без воды оставаться, сохну. Может, пригляжу там у вас и себе жениха…

Баюн кивнул, обнимая меня за плечи.

– Позовем конечно. И бочку приготовим, самую большую, какая у Яги найдется.

Русалка удивилась.

– Зачем у Яги? Ты разве в царство свое возвращаться не собираешься?

Баюн удивленно приподнял бровь.

– Дак меня там никто не ждет. После того, что случилось, меня народ в тридевятом царстве своим правителем не считает.

Озёрка довольно усмехнулась, кокетливо поправив волосы.

– Ничего-то ты, царь Баюн, не знаешь. Я там недавно была, в гостях у местных водяниц, так что слушай, какие вести: ждут тебя обратно на царство, волхвы боярам твоим уже все уши прожужжали, что на самом деле жив ты и в тридесятом царстве скрываешься. Мол, им само Солнце показало. Бояре, конечно, сомневаются, но кто ж против волхвов-то пойдет?

– Так меня сами волхвы и наказали, в свое время… – Баюн поморщился, как от зубной боли.

– Ну, а ты как хотел? Натворил дел – отвечай, да по всей строгости. Только вот давно это было, а нового царя с тех пор так и не избрали. Сам посуди – у нас власть только от отца к сыну передается. А у тебя, покамест, сыновей нет. Али я чего-то не знаю? – и она весело хохотнула, плеснув в нас водой.

– Чего говоришь-то? Нет конечно, я ж так и не женился. Вот, только собираюсь… – Баюн выразительно взглянул на меня, и я почувствовала, что жарко краснею.

– Погоди, значит Баюн все еще царь и люди готовы его обратно на престол посадить?

– Ну, да. А что такого? Он же грех свой искупил, и тебя спас. Вы теперь оба герои, уже молва славная по обоим царствам идет. Вы что, вообще никаких вестей в своей глухомани не слышите?

Мы с Баюном, не сговариваясь, отрицательно покачали головами. Озёрка вздохнула.

– Собирайтесь в путь-дорогу, поезжайте в тридевятое царство и готовьтесь к свадьбе. Нечего тут без честного брака миловаться. А я к отцу поплыла, он мне всего три дня свободы дал – Квакича поискать. Из-под присмотра вообще отпускать не хочет. – надула губки русалка.

– Переживает… – понимающе сказала я.

– Ну да. Ладно, пора мне. Здравы будьте, живите богато! Свидимся еще, подруженька! – махнув нам рукой, Озёрка нырнула в темную воду и была такова.

– Вот это ничего себе… – пробормотала я, приходя в себя от таких новостей.

– Скажи-ка, лада моя – станешь моей царицей? – Баюн, подхватив меня на руки, закружил, да так, что все вокруг слилось в одно смазанное пятно.

Казалось бы, я должна была радоваться, но сердце тревожно встрепенулось.

– Ну… если просишь – буду. Только уж извини, меня к такому делу не готовили. Расскажешь там, как себя вести и что делать, чтобы тебя не опозорить?

Баюн, опустив меня обратно на землю, ничего не ответил. Только поцеловал в макушку и крепко прижал к себе.

– Пойдем лучше спать-почивать. Завтра вставать ранехонько – дорога предстоит долгая. Права Озёрка, нечего время тянуть, как только в тридевятое царство приедем, надо будет к свадьбе готовиться. А опозорить меня не бойся. Даже думы такие забудь.

Я нехотя кивнула, боясь сказать Баюну, что вовсе не поддерживаю его ярый энтузиазм. Править целым народом – точно не то, о чем я мечтала. Слишком уж много ответственности… вот только расстраивать его, сиявшего от счастья, совершенно не хотелось.

Последнюю ночь у Яги я провела, ворочаясь с боку на бок от беспокойства. А поутру, заручившись ее обещанием прийти на нашу свадьбу, мы забрали маму с Зорькой и отправились на нашей избушке в тридевятое царство. Добирались три дня и три ночи, к счастью, в пути на нас никто не нападал, так что доехали спокойно. Баюн надел вышитый золотом кафтан и красивые шаровары, меня обрядили в тяжелое платье, украшенное драгоценными камнями, на голову нацепили жемчужный кокошник, на руки – золотые браслеты, подаренные Горынчатом. Зорька застегнула на мне золотой пояс и отступила на шаг, любуясь результатом. А я, вспомнив о драконе, вдруг улыбнулась.

– Слушай, Баюшка, а давай мы с тобой перед свадьбой всех навестим? Горынчата, Кощея, Лешего, Березянку, и Милаву конечно. Они нам так помогли, неправильно будет о них забыть. А Кощей вообще твой отец, как его не позвать?

Баюн нахмурился.

– Мстится мне, или ты свадьбу откладываешь, лада моя?

– А вот и нет. Просто сестренка вежество проявляет. И права она – негоже забывать о тех, кто вам в трудную минуту помог. Не только позвать надо, но и отблагодарить. Подарками ценными одарить. – встряла Зорька, сверкнув на Баюна глазами.

Мама успокаивающе положила руку ей на плечо.

– Не вмешивайся, доченька. Пусть сами решают, то их дело.

Баюн задумчиво покачал головой.

– Ну, коли так хочешь – спорить не стану. Я и сам собрать всех хотел, только не думал лично к каждому ехать. Мало ли что по дороге приключится может?

– Не переживай, царь Баюн. Нынче кругом безопасно, Лихо проклятое сгинуло, а кроме него вам двоим вредить некому. – мама улыбнулась.

– Ну, значит решили. – Баюн пытливо взглянул на меня, но я лишь невинно улыбнулась в ответ.

И все же, внутри снова поселился страх. Ну, какая из меня царица?! Я во всех этих нарядах и украшениях совершенно теряюсь. Вот выйдем мы с Баюном к народу, а я и сказать-то ничего не смогу, точно опозорюсь и его подставлю!

Кажется, мама заметила мои переживания, потому что взяла мою руку в свою и легонько сжала.

– Негоже судьбы своей бояться, доченька. Мы тоже не безвестного рода, проснется в тебе стать царская, когда время придет. Да и ужели ты думаешь, что не поддержит тебя в трудную минуту муж любящий? – тихо прошептала она мне, улучив момент.

– Не знаю…

– А ты подумай. Прими себя новую, да успокойся.

Я кивнула, понимая, что мама права. Мы с Баюном столько вместе пережили, значит – и дальше вместе справимся. На душе чуть-чуть полегчало.

На утро четвертого дня подъехали мы к столице тридевятого царства. Огромный белокаменный город, шумный и праздничный, гудел словно растревоженный улей. Высокие ворота охраняла стража, одетая в длинные, до колен, кольчуги и высокие шлемы, сверкавшие на солнце. В руках воины держали длинные копья с острыми наконечниками. На поясе у них висели мечи, за спиной – круглые щиты с изображением черного кота на фоне двух башен.

– А ну, стойте! Кто такие будете? – стражи скрестили копья, перегородив проход.

Баюн выпрыгнул из избушки, подходя ближе.

– Царя не признали, охальники? Отворяйте, да поскорей – домой я вернулся.

Стражи застыли, в ужасе разглядывая Баюна с головы до пят. Потом, как по команде, бухнулись на колени.

– Не вели казнить, вели миловать – не признали тебя сразу, царь-батюшка! Неужто и впрямь живой?!

Баюн светло улыбнулся, хлопнув одного из стражей по плечу.

– Будет, будет. Вставайте, не ко времени все, спешу сильно.

– Будет исполнено! – стражи освободили дорогу, застыв в поклоне по обеим сторонам от избушки.

Мы проехали внутрь города, направляясь к центру – там стоял дворец неописуемой красоты. От одного взгляда на него мне стало трудно дышать и взмокли ладони. Я что, действительно буду теперь здесь жить?!

Избушка тем временем бодрой рысцой бежала по улице, приближаясь к царским хоромам, но вскоре снова была вынуждена остановиться – дворец был обнесен высокой стеной, и у резных ворот стояла внутренняя стража, явно не собиравшаяся пропускать нас внутрь. Люди, во все глаза рассматривавшие наш транспорт, собирались в кучки, и вскоре за нами стояла уже целая толпа. Переговариваясь между собой, зеваки явно ждали, пока кто-нибудь выйдет из избушки наружу.

Рослый, могучий мужчина в дорогом кафтане и шапке с собольей оторочкой прогуливался во дворе, то и дело поглядывая на улицу. Заметив наше появление, он прошел через ворота и встал, уперев руки в бока.

– Это кто еще к царским вратам пожаловал, а ну, покажись! Не то стрелять будем!

На стенах моментально показались лучники, направив на нас стрелы с металлическими наконечниками. От нервов я начала икать, тяжелое платье сдавливало тело, не давая расслабиться. Баюн, сердито нахмурив брови, распахнул дверь и вышел.

– Да как посмели на царя своего оружие направлять?! Ужо я вас! – он топнул ногой, сердито глядя на стражу, в голосе появились стальные нотки.

Мужчина, стоявший перед ним, испуганно дернулся назад и грузно осел прямо в дорожную пыль. Выпучив глаза, он смотрел на Баюна, словно не мог поверить в увиденное.

– Не врали волхвы… живой! Живой! – вскочив на ноги, мужчина бросился обнимать Баюна.

– Ох, медведище, осторожней будь, не то все кости мне переломаешь! Ну, здравствуй, Добрыня! Годы идут, а ты все как прежде крепок. Где там бояре мои, в тереме попрятались?

Добрыня, не отвечая, только сильнее сдавливал Баюна в крепких объятиях. Стража, опустив копья и луки, растерянно наблюдала за этой сценой.

Люди, собравшиеся за нами, говорили уже в голос, и до меня доносились обрывки фраз.

– Кто ж это такой, что его сам воевода обнял? Не царь ли?

– Да какой там царь, что ты мелешь… царь погиб, почитай уж как лет двадцать назад. Матушка моя его еще застала, а вот я уже и в глаза не видал.

– Тогда откуда знаешь, что не царь, коли в глаза не видел? Дурак ты, Антипка.

– Сам дурак! Ежели он двадцать лет назад уже царствовал – сейчас мужем в летах должен быть, а это парень молодой, мне вон, ровесник.

– Ну а коли не царь, кто тогда? Сына-то у Добрыни нету, а он его как родного к груди прижимает. Отец сказывал, что воевода при царе как раз в дядьках ходил.

Поняв, что это может продолжаться до бесконечности, я выглянула наружу. В толпе послышались удивленные возгласы.

– А это что за краса ненаглядная? Еще и одета, как царица!

– Да будет тебе, царица… моя Милослава краше будет, и статью величественней.

Я смутилась, низко опустив голову. Вот. Вот этого я и боялась. Нет во мне ничего особенного, обычная девчонка, даром что волшебством владею, и царь в женихах ходит.

– А ну тихо там! – возвысил голос Добрыня, отпустив наконец уже слегка помятого Баюна. – Поклонитесь, люди добрые – царь ваш вернулся! Трижды ему слава и долгая лета!

Люди, не сговариваясь, послушно поклонились в пояс, подметя шапками дорогу.

– Я ж те говорил, Антипка – царь это! А ты – «муж в летах». Ну, как есть, дурень.

– Да помолчи ты, невежа… пред самим царем опозоримся!

Я всмотрелась в толпу – девки и женщины в ярких сарафанах, цветных платках и бусах, парни и мужчины в широких штанах и длинных рубахах, подпоясанных тонкими веревочными поясами. Лица – добрые, светлые, со смешинкой в глазах. Именно так я и представляла себе народ, которому повезло родиться в сказочном мире из наших древних преданий. И не сильно они от нас отличаются, просто еще не знакомы с техногенными цивилизациями, убивающими в человеке любовь к чистой красоте природы. В душе зародилась робкая надежда – кажется, народ тут не злой, может и примут как царицу, без зла и насмешек. А что стати во мне нет, так потом появится. На Милославу вон посмотрю, да тоже научусь, почему нет. От таких мыслей я улыбнулась, поклонившись собравшимся. Они тоже поклонились в ответ. Баюн, подойдя ближе, взял меня за руку.

– Поприветствуйте, люди добрые, и невесту мою, будущую вашу царицу – Зарю вечернюю!

На сей раз люди попадали на колени, и я осуждающе посмотрела на Баюна. Ну вот не мог не похвастаться. Зачем простых граждан пугать – они ведь тоже к таким новостям не привыкшие. Для них звание Вечёрки – часть легенд и преданий. И хоть тут тоже явно знали про волшебство, прям так воочию, как в тридесятом царстве, его явно не видели.

– Здрав будь, люд честной. – пролепетала я, вспомнив единственное сказочное приветствие, которое пришло мне в голову.

Но этого, к счастью, хватило. Люди поднялись на ноги, в воздух полетели шапки, и все вокруг загудело от приветствий и поздравлений. Кое-как оделив всех вниманием, мы пошли вслед за Добрыней в царские палаты. Избушку оставили во дворе, на мягкой травке, а маму и Зорьку увели отдыхать две симпатичные девушки в ярких кокошниках. Видимо, они прислуживали во дворце. Улыбчивые, ясноглазые – они мне сразу понравились, но от бесед пришлось воздержаться, потому что Добрыня вел нас к боярам.

– Опять загрустила? Говорил же тебе – брось эти думы, ты у меня всех лучше. – Баюн легонько сжал мои пальцы.

Я хотела ответить, но Добрыня вдруг остановился и повернулся к нам.

– Слыхал я, что волхвы болтали… мол, когда тебя с престола свергли, ты вместо того, чтобы все исправить, в реку огненную бросился. Отвечай, как на духу – лгут они, али правду молвят?

Баюн, вскинув голову, сердито посмотрел на седого воина.

– Отчасти лгут, отчасти правду молвят. Не сам бросился, толкнули. Зато сам туда пришел, и с какими мыслями – лучше тебе, воевода, не знать. Но прощения просить не стану, я свои решения тоже не с пустого места беру. Да, неправ был, но я за то уже ответил.

Добрыня, резко шагнув к Баюну, отвесил ему отеческий подзатыльник.

– Хоть в поруб меня за это сажай, а я извиняться тоже не стану. Решения свои не с пустого места беру, прямо как некоторые.

Баюн оглянулся на меня, но я сделала вид, что очень заинтересовалась браслетом на своей левой руке. Ничего не слышу, ничего не вижу, и вообще – нет меня тут.

– Ну, дядька… хорошо хоть не при боярах, а то ведь и правда пришлось бы в поруб сажать. Не делай так более!

– А ты более жизнь свою не отдавай почем зря, и людям зла не твори! – в глазах Добрыни блеснули слезы. – Знал бы ты, дурень, что со мной было, когда мне сказали, что тебя не стало! Я ж тебя с пеленок растил, как родного – батюшка твой завещал заботиться! Извиняться он не будет – ишь, гордец, а как дядьку обидеть – это запросто!

– Ну, все, будет! Прости, Добрыня, не хотел я обиду тебе учинить.

– То-то же. Ладно, пошли к боярам. Они там все решить пытаются, кому твой престол передать. Набьются каждый вечер в залу, как сельди в бочку, и сидят бормочут. Тьху на них. Хорошо хоть волхвы сказали, что ты жив, иначе они уже сами бы за твой трон передрались, окаянные.

Баюн тяжело вздохнул, глаза потемнели от гнева.

– Ну так пошли к ним скорее, уж я им покажу, как на чужой медок разевать роток.

– Скоро пойдем, только для начала вот сюда заглянем. Приодеть тебя надо.

Я тихо фыркнула. Да куда уж еще-то?! Но Баюн спорить не стал и шагнул вслед за Добрыней в горницу. Я скромно осталась ждать в коридоре, любуясь архитектурой. Деревянные колонны, расписанные виноградными гроздьями, листьями и цветами, ладные стены из ровных бревен, уютные башенки с золотыми маковками – какая же, все-таки, красота!

Крытая галерея, в которой я находилась, с одной стороны была ограждена невысоким, по пояс, портиком. Сев на него, я смотрела на широкую серебряную ленту реки, текущей рядом с городом, и тянувшиеся за ней луга. Пели птицы, порхали стрекозы и бабочки… ох, хорошо.

Баюн с Добрыней вернулись через несколько минут, и я с трудом удержала готовую отвалиться челюсть. На моем суженом был парчовый кафтан, украшенный сложным узором со вставками из драгоценных камней. Плечи покрывал тяжелый алый плащ, подбитый соболиным мехом. На голове у Баюна красовалось что-то типа шапки Мономаха, и только меч и скороходные сапоги остались от прежнего образа.Ну… и впрямь – царь. Мне, невзирая на все попытки отказаться, Добрыня вынес такой же плащ, дюжину золотых колец, серьги с яхонтами и янтарное колье, сам их на меня нахлобучил, и чуть не за руки потащил нас за собой.