Текст книги "Рыжие волосы, зеленые глаза"

Автор книги: Ева Модиньяни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

4

– Я тебя одного не оставлю, – сказал Сильвано.

– Два года назад ты клялся, что не поставишь ни лиры на мое будущее в качестве гонщика, – усмехнулся Мистраль.

– Только дураки упорствуют в своих ошибках.

– У тебя на все готов ответ.

– Годы и страдания делают человека мудрым. Позволь мне сопровождать тебя в Монцу.

– Я поеду один, – решительно ответил юноша, и Сильвано понял, что настаивать бесполезно.

– Думаешь, не выдержит? – Он прижал руку к груди на уровне сердца.

– Да ты здоровее меня! – торопливо соврал Мистраль. – Нет, дело не в этом. Просто я хочу быть один. Я даже друзьям ничего не сказал.

Сильвано сделал несколько шагов к дверям, но потом обернулся:

– Тебе страшно.

– С чего ты взял?

– Иногда все кажется таким простым, а как приглядишься поближе, оказывается ужасно сложным. Когда наступает великий момент, испытывать страх совсем не зазорно.

– Ты все правильно угадал, Сильвано. Мне страшно. Когда я гонял на мотоциклах, это было просто детской забавой. А теперь люди вкладывают в меня деньги. И все это будет в Монце, а не где-нибудь. Разве можно сравнить автодром в Монце с проселками у нас в Чезенатико?

Мистраль был охвачен целой бурей противоречивых мыслей и чувств.

– Не беспокойся, – посоветовал Сильвано, протягивая ему конверт.

– Что это? – спросил Мистраль.

– Деньги. И ради бога, доставь мне такое удовольствие, возьми их тихо и мирно, если не хочешь, чтоб я тебя придушил. – Сильвано твердо решил помочь юноше, и Мистраль не стал спорить, понимая, как это важно для них обоих.

– Спасибо, – сказал он тихо.

– Вот теперь я вижу, что ты созрел для гонок, – с гордостью заметил Сильвано.

Мистраль мысленно взмолился, чтобы его наставник оказался прав. Он хотел спросить, откуда у Сильвано взялась такая уверенность, но почувствовал, что лучше не затрагивать эту тему.

– Что касается этих людей, которые тебя финансируют, – продолжал Сильвано, – как бишь их теперь называют? Ах да, спонсорами, вот как. Так вот, попомни мои слова: можешь на этих типов положить с прибором. Они не добренькие дяденьки. Они кровопийцы. Настоящие пираты. Они тебе предложат выписать счет, где будет проставлена вдвое большая сумма, чем они в действительности на тебя потратили. Потом они ее вычтут из декларации о доходах. Ты за них не беспокойся, они всегда в барыше.

Махинации спонсоров не были секретом даже для такого новичка, как Мистраль, но это ничуть не умаляло в его глазах того факта, что они поставили на него, оказали ему доверие.

Он установил «болид» на специальную платформу во взятом напрокат грузовике, на прощание крепко обнялся с Сильвано и пустился навстречу судьбе.

* * *

Настал вечер. Асфальтовая трасса автодрома в Монце, теперь, когда он видел ее своими глазами, освещенную мощными прожекторами, казалась декорацией из научно-фантастического фильма. Мистраль полными легкими вдохнул запах горючего, его любимый запах, и представил себе, как эскадрильи звездолетов приземляются вокруг него на асфальтовой ленте, ведущей прямо туда, где рождались и куда устремлялись все его мечты.

Его маленькая «Репетто» на этой бесконечной дорожке напоминала игрушку, брошенную избалованным ребенком.

В соревновании участвовало около сотни гонщиков, разделенных на четыре заезда. Первые шестеро из каждого заезда должны были выйти в финал.

Мистраль с напряженным вниманием наблюдал за пилотами, суетившимися вокруг своих машин. Это были опытные «зубры», ветераны, знавшие трассу как свои пять пальцев. У каждого из его конкурентов было не меньше двух человек обслуживающего персонала, за ними стояли большие деньги.

– Да это же Мистраль! – с приветливой улыбкой воскликнул один из пилотов, столкнувшись с ним лицом к лицу.

Мистраль его узнал, это был Пино Бьянкини, сын владельца гостиницы из Чезенатико. Гонки были его жизнью.

– Что ты тут делаешь? – спросил он Мистраля.

– Участвую в состязаниях, – улыбнулся тот.

– На кого работаешь?

– Я сам по себе.

– Шутки шутить собираешься?

– Я собираюсь победить.

Бьянкини посмотрел на него как на ненормального.

– Я знал тебя как хорошего механика, но не знал, что ты психопат.

– Зато теперь знаешь.

– Ты хоть представляешь, что тебя ждет?

– Я очень впечатлительный и предпочитаю об этом не думать.

– С трассой знаком?

Мистраль отрицательно покачал головой.

– Я вижу ее в первый раз, – откровенно признался он.

Бьянкини поглядел на небо, вдруг начавшее хмуриться. Упали первые капли дождя.

– Через десять минут здесь будет потоп. Рекомендую сменить покрышки, – посоветовал он.

– Ты не мог бы одолжить мне домкрат? – попросил Мистраль.

– У тебя что же, и механика нет?

– Я же тебе, кажется, уже сказал: я тут один как перст.

– Нет, вы только посмотрите на этого ненормального! – воскликнул пилот. – Домкрат я тебе, конечно, дам, но прими вместе с ним бесплатный совет: возвращайся домой подобру-поздорову.

Начался дождь, и Мистраль, вкатив машину на постамент, заменил шины «пирелли» на «гудрич», более подходящие для мокрого покрытия. Он трудился в одиночку, под проливным дождем, глотая слезы гнева и обиды. Он был последним в очереди, его, конечно же, выбьют на первом же повороте. Мистраль не знал, чем закончится его великое приключение, но в одном был уверен твердо: домой он не вернется.

– Ехать придется по мокрой дорожке. К тому же я не знаю трассы, – повторил Мистраль, возвращая домкрат приятелю. – Окажи мне услугу. Позволь проехать с тобой пару-тройку кругов. В самом начале.

– Ты твердо решил?

– Если ты проведешь меня по первому кругу, я помяну тебя в своих молитвах, – пошутил Мистраль.

– Я тебе уже сказал, что тебе следует делать, но раз уж ты туговат на ухо, так и быть, я окажу тебе услугу. Три круга, Мистраль. Тащу тебя на себе три круга, а уж дальше выпутывайся сам.

Мистраль вымок до нитки, но зато теперь у него хотя бы появился ориентир. Они стартовали для пробного пробега. Мистраль прилепился к задним колесам Бьянкини, изо всех сил стараясь не терять его из виду. Пино гнал по прямой и сбрасывал скорость на поворотах. Мистраль следовал за ним все пять кругов.

Когда они вернулись в боксы, он поблагодарил Пино.

– Ты был очень добр. Ты ведь ради меня сбавлял на поворотах?

– Я гнал во всю мочь, – признался Пино Бьянкини. – Мне так и не удалось от тебя оторваться. Ты молодчина.

– Я могу и улучшить показатели.

– Странный ты тип.

Мистраль пришел первым в своем заезде и первым в финале. Мотор его «болида», за которым он ухаживал, как за ребенком, к концу соревнований все еще пел. Пело и его сердце, когда он вернулся в бокс. Он выбился из сил, умирал от жажды, но он победил и сейчас улыбался болельщикам, которые хотели знать, кто он такой, откуда взялся этот никому не известный одинокий волк, вырвавший победу у именитых соперников.

Пино Бьянкини поджидал его у прохода.

– Спасибо, – улыбнулся Мистраль. – Без тебя у меня бы ничего не вышло.

Бьянкини поглядел на него, улыбнулся в ответ, а потом так врезал правой, что у Мистраля подогнулись колени и он рухнул на пол.

Склонившись над ним, Пино сказал:

– На этот раз считай, тебе сошло с рук, но больше не пытайся взять меня за задницу.

После этого он повернулся и ушел.

Усталый, с пересохшим горлом и ноющей болью во всех костях, Мистраль все-таки был счастлив. Он с трудом поднялся на ноги, потирая подбородок, и расхохотался как сумасшедший. Защелкали вспышки фотоаппаратов.

– За что он тебе врезал? – спросил кто-то из присутствующих.

– Поцапались из-за женщины, – беспечно ответил Мистраль, продолжая смеяться.

– Победа в первой же гонке, – заметил один из репортеров. – Какие ощущения?

– Это похоже на сон.

– Можешь сказать, как тебя зовут?

– Мистраль Вернати, – с гордостью отчеканил он.

– Где твой механик? – спросил репортер.

– Мой механик – это я! – радостно ответил юноша.

– Не хочешь рассказать мне свою историю? – продолжал журналист.

– В другой раз. Когда мне перестанет казаться, что я сплю.

Дождь прекратился, влажный ветер обвевал его разгоряченное лицо. Автодром пустел. Мистраль ничего не запомнил из церемонии награждения. Ему казалось, что он живет в волшебном сне. Он ставил машину на платформу грузовика, когда позади него раздался голос:

– Первоклассная гонка, сынок.

– Сильвано!

Они обнялись.

– Ты и в самом деле думал, что я брошу тебя одного в такую минуту?

– Мне просто повезло.

– Для победы одного везения мало.

– Поехали домой, – предложил Мистраль.

– Я говорил с журналистами, – предупредил Сильвано. – Рассказал им историю твоей жизни. Завтра прочитаешь о себе во всех газетах.

– Ты уверен?

– Конечно. Кстати, что это ты там плел насчет женщины? Тебя, говоришь, нокаутировали из-за женщины? Ну и куда же она девалась?

– Как-нибудь в другой раз расскажу. Так мы едем домой или нет?

– Все тебя ждут в лучшем отеле Монцы. Там твои друзья Кофеин и Мизерере, и моя Роза, и доктор Спада, и Гвидо Корелли, и этот колбасник Маливерни. Тебя ожидает праздничный прием. Нет, не просто праздничный: триумфальный!

5

Первая праздничная вечеринка Мистраля оказалась последней для Сильвано Ваккари. Легендарный механик, сборщик и доводчик гоночных автомобилей скончался через несколько недель после победы. Он умер во сне и, по словам Розы, даже ничего не почувствовал. Кто уж точно ничего не почувствовал, так это сама Роза: она спала рядом с ним и только утром заметила, что ее «проклятущий» муженек закрыл глаза навечно.

Роза и Мистраль, самые близкие Сильвано люди, обнялись и долго-долго плакали. Во время похорон выяснилось, что Сильвано оставил по себе добрую память. В Модене нечасто собиралась на кладбище такая толпа народу. Все пришли: друзья, клиенты, бывшие его подружки и просто любопытные.

Похороны посетила и прекрасная Розильда, появившаяся по такому случаю под руку с бывшим мужем. Роза расплакалась у нее на плече, и Розильда нежно обняла ее. Озлобление и ревность потеряли всякий смысл перед порогом смерти. Сильвано был хорошим человеком и отличным механиком, и таким его запомнили все.

Маттео Спада обратился к Розе с участливыми словами:

– Помни, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

– К счастью, мне есть чем себя занять, у меня много дел, – ответила вдова, утирая слезы. – Буду по-прежнему вести счета в мастерской. Работа прежде всего. Буду заботиться о доме. Мастерская теперь принадлежит Мистралю. Такова была воля бедного Сильвано.

Это объявление никого не застало врасплох, последняя воля покойного была известна всем. С другой стороны, Мистраль теперь, как никогда, нуждался в деньгах: приходилось нести расходы на соревнования. Он находился на том этапе, когда начинающему пилоту необходимо регулярно участвовать в гонках и хоть иногда побеждать, чтобы не дать себя забыть. Он бросил жалкую комнатенку в меблирашках и перебрался в большую квартиру Розы на проспекте Адриано. Собирая свои пожитки в большие картонные коробки, Мистраль наткнулся на книгу, подаренную ему Марией в то лето, когда они познакомились. Это была «История любви» [34]34
  Роман современного американского писателя Эрика Сигала, по которому в Голливуде был снят популярный одноименный кинофильм.


[Закрыть]с трогательной и наивной надписью: «Мистралю, который, как ураган, унес мое сердце. Мария».

– Мне эта книжка не понравилась, – признался он ей тогда.

– Почему? – Она немного растерялась.

– Что-то в ней не так. Все вроде бы верно, история трогательная до слез. Но, если как следует присмотреться, она похожа на машину в руках неумелого шофера. Мотор захлебывается, потому что водитель слишком сильно гонит. Ну, словом, она неискренняя, вот и все.

– Ты ничего не понимаешь в любви! – рассердилась Мария.

Теперь он как бы вновь увидел широко распахнутые изумрудно-зеленые глаза Марии, услышал ее нежный, волнующий голос. Закрыв книгу, Мистраль спрятал ее среди самых дорогих ему предметов: портретов чемпионов автомобильных гонок, моментальных снимков, запечатлевших его ребенком на руках у матери, парадной фотографии Адели и Талемико в день их свадьбы, спортивных трофеев, завоеванных на мотокроссах.

В этой коробке хранилось все его прошлое, его мечты, и туда же было помещено воспоминание о Марии, о свежем луговом запахе ландыша, витавшем вокруг нее. После их несостоявшейся встречи в Модене он больше ничего о ней не знал. Она словно растворилась в воздухе. И вот понадобился этот переезд на новую квартиру, чтобы воспоминание о ней вернулось и властно захватило все его мысли.

В последовавшие за переездом дни он принялся наводить порядок и в мастерской Сильвано, стараясь все в ней привести в соответствие с собственной индивидуальностью. У Мистраля была прямо-таки маниакальная страсть к чистоте и порядку. Среди старых бумаг он нашел в столе какой-то иллюстрированный журнал и, рассеянно перелистывая его, наткнулся на рекламную страничку с фотографией: юноша и девушка, оба красивые, улыбающиеся, держат на сомкнутых ладонях изящный пузырек с духами. Подпись под фотографией гласила: «Blue sky» pour lui et pour elle» [35]35
  «Блю скай» для него и для нее». ( фр.)


[Закрыть]. Молодой человек на фотографии был типичным южанином: жгучий брюнет с загорелой кожей и темными глазами. Лицо девушки, обрамленное огненно-рыжими волосами, светилось необыкновенной, почти ангельской красотой.

– Мария! – изумленно ахнул Мистраль.

Он был уверен, что это именно она, еще больше похорошевшая и преображенная опытным гримером. Только взгляд, запомнившийся Мистралю взволнованным и страстным, на рекламной фотографии казался спокойным и умиротворенным.

Журнал был двухлетней давности. В самом низу страницы мельчайшим петитом было напечатано: «Рекламное агентство «Идеалинеа». Милан. Фотостудия Гавацци».

Вооружившись телефонным справочником, Мистраль принялся искать номера рекламного агентства и фотографа. После многочисленных безуспешных попыток он решил оставить агентство в покое и сосредоточился на фотостудии. В свои вопросы он вкладывал столько страсти, что секретарша приняла его за маньяка.

Потребовалось все его упорство, чтобы наконец добиться встречи с Итало Гавацци, который прекрасно помнил рекламную кампанию духов «Блю скай» и ее участников.

– Модели были найдены случайно, – сказал ему фотограф. – Он – какой-то бродяга из Штатов, перекати-поле. Она родом из Романьи. Очень молчалива. Должно быть, каким-то образом связана с одним из руководителей «Блю скай». У меня сложилось такое впечатление, что он всю кампанию затеял в расчете на ее ангельское личико.

– Имя вы помните?

– Руководителя «Блю скай»?

– Нет. Имя девушки.

– Не то Мара, не то Мария… Точно не помню.

– А вы не знаете, где ее можно найти?

– Мне бы следовало сказать «нет», потому что мы не даем телефонных номеров наших сотрудников. Но вы мне симпатичны, поэтому я вам скажу, что я сам ее искал, хотел поручить ей новую работу, и обратился к Джордано Сачердоте, директору агентства «Идеалинеа». Возможно, он сможет вам что-нибудь сообщить об этой девушке.

– Я уже пробовал. Мне не дали никакой информации да еще и обругали.

Итало Гавацци засмеялся.

– Джордано Сачердоте, когда я к нему обратился, сказал мне, что эта модель больше не работает. Что она позировала для рекламы духов, чтобы оказать любезность владельцу «Блю скай», самому хозяину, понимаете? После этого она сразу бросила профессию, хотя могла бы преуспеть и заработать кучу денег.

– Ясно, что ничего не ясно, – обреченно вздохнул Мистраль, прощаясь с фотографом.

В тот вечер он вернулся домой мрачнее тучи.

– Ты смахиваешь лицом на танцора фламенко. Такой же отчаянный и сердитый, – заметила Роза.

– С чего ты взяла?

– Неприятности на работе? – ответила она вопросом на вопрос.

– С работой все в порядке.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Это чисто личное дело.

Роза дулась на него целый вечер. Она любила этого мальчишку как родного сына и была до глубины души оскорблена тем, что он не делится с ней своими секретами.

– Завтра я еду в Милан, – объявил он.

– Я же не могу открыть мастерскую без тебя!

– Придется на денек оставить ее закрытой.

– Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя невозможный характер? – возмутилась Роза.

* * *

Не зная города, Мистраль с большим трудом нашел представительство рекламного агентства, после чего ему пришлось столкнуться с еще более значительными сложностями, чтобы добиться личной встречи с доктором Джордано Сачердоте.

Битых два часа он проторчал в скучной приемной. Иногда мимо проходили служащие, смотревшие на него как на забытую кем-то старую рухлядь.

Наконец появился смуглый молодой человек ниже среднего роста и уже с брюшком. Он был похож на гнома. Первое впечатление усиливалось благодаря крупному носу и хитрому выражению глаз.

– Это вы ищете девушку с рекламы духов «Блю скай«? – спросил он с такой едкой иронией в голосе, что у Мистраля тут же возникло нестерпимое желание съездить ему по физиономии.

Джордано держался непринужденно, а его элегантная одежда облагораживала и смягчала даже эксцентричную внешность обитателя лесов. На нем была рубашка с монограммой и ультрамодный галстук с причудливым восточным орнаментом. Не остался незамеченным и золотой «Ролекс» на левом запястье.

– Да, это я. Я ищу Марию Гвиди, – сказал Мистраль.

– Да вы на каком свете обитаете? – насмешливо спросил директор рекламного агентства. – Вы находите фотографию в журнале двухлетней давности, полагаете, что узнали изображенную на ней женщину, и обращаетесь ко мне, словно в бюро находок!

– Мы были друзьями. Мне хотелось бы ее повидать, – принялся объяснять Мистраль, не исключая в дальнейшем и тактики применения силы. У него просто руки чесались взять за горло этого мерзкого карлика.

– А вы, собственно, чем занимаетесь? – осведомился Джордано.

– Если я вам скажу, что я автомеханик, что это изменит в нашей жизни?

– Очень многое. У нас, по крайней мере, появится разумная тема для разговора, а это не так уж мало. Зарубите себе на носу: мы с вами можем побеседовать о чем угодно, но только не о Марии Гвиди.

– А кто вам мешает говорить именно о ней? Может, с ней что-то случилось?

– Почему бы вам не остыть и не сбросить обороты? Я видел ее только один раз, эту вашу Марию, – пояснил Джордано. – Мы вместе работали над запуском духов. Дальше – тишина. Полный вакуум. Вам придется примириться, синьор… синьор…

– Вернати. Мистраль Вернати.

– Так вот, синьор Вернати, постарайтесь уяснить себе, что вы приехали сюда понапрасну. И это не самое худшее, что могло бы с вами случиться.

– Вы от меня что-то скрываете, – вспыхнул Мистраль.

– Послушайте, мальчик мой, – продолжал Джордано, – вы, я вижу, человек незаурядный. Вы могли бы и сами – после соответствующей подготовительной работы – позировать для какой-нибудь фотографии. Но прежде чем приступать к новому делу, вам следует избавиться от навязчивой идеи по имени Мария Гвиди. Забудьте о ней, – дружеским тоном посоветовал специалист по рекламе.

– Она была моей девушкой, – сказал Мистраль.

– Считайте, что Мария вам приснилась, – улыбнулся Джордано.

Когда до него наконец дошло, что от этого недомерка он ничего, кроме обидных шуточек, не добьется, Мистраль вышел из кабинета, хлопнув на прощание дверью.

Вернувшись в Модену, он принялся за работу, но работал мало и плохо. Вечером, поглядев на себя в зеркало, он припомнил слова Розы: «Ты смахиваешь лицом на танцора фламенко. Такой же отчаянный и сердитый». Встречаться с друзьями ему не хотелось, было не то настроение. Мистраль попытался напиться, но его стошнило, как подростка.

Потом наконец моторы, вечная, всепоглощающая страсть, отвлекли его внимание и помогли полностью забыться. Он повесил вырванную из журнала страницу на стене в своей комнате и, глядя на нее по вечерам, перед тем как лечь спать, молился, чтобы Мария ему приснилась.

6

Она словно вышла из кадра какого-то американского фильма: высокая, стройная, длинные и прямые волосы, тонко очерченное лицо, линялые джинсы и шелковая блузка. На шее у нее болтались две старомодные «лейки М-5». Она не сводила с него глаз.

– Это Дженни Кинкейд, – сообщила Кармен, подруга Роберто Герреро, колумбийского пилота «Формулы-1». Герреро был другом Мистраля. – Она хочет с тобой познакомиться, – добавила Кармен.

– Я что, сорвал банк? – засмеялся Мистраль.

– Не исключено. Она работает в английском журнале «Драйвинг», – уточнила Кармен. – Только будь осторожен, она из тех, кто разводит чернила ядом.

Мистраль поднялся, чтобы пожать ей руку и пригласить присесть к их столу. Они находились в кафе «Бурбон» на центральной площади города По [36]36
  Город на юго-западе Франции, административный центр департамента Нижние Пиренеи.


[Закрыть], то есть на самой границе с Испанией. Пилот доедал свой первый завтрак.

– Мне нужно заглянуть в гостиницу, – тактично сказала Кармен, пока Дженни усаживалась напротив Мистраля.

– Увидимся! – крикнул он на прощание ей вслед.

Дженни внимательно разглядывала гонщика. С тех пор, как он начал участвовать в гонках, Мистраль уже привык ловить на себе настойчивые и зазывные взгляды девушек, вращавшихся в околоспортивной среде. Одних привлекали его храбрость и мастерство, других – его репутация неприступного героя-одиночки, но в любом случае на всех действовала его мужественная красота. Однако чем вызван интерес Дженни Кинкейд, глядевшей на него с откровенным любопытством, понять было не просто.

– Я бы хотела сделать несколько снимков и взять у тебя интервью для моего журнала, – она перешла к делу, не теряя времени даром.

– В моей жизни ничего такого интересного нет. – Он сразу же попытался остудить ее пыл. – А моя карьера, если все пройдет хорошо, начнется завтра. Так что смотри сама, стоит ли терять на меня время.

Стояло чудесное июньское воскресенье, солнце сияло в чистом, прозрачном воздухе. Весь город был охвачен волнением: в понедельник после полудня на местном автодроме должен был состояться розыгрыш Большого приза. Старинная столица Наваррского королевства была оккупирована гонщиками, механиками, журналистами, болельщиками и просто любопытными.

– Все зависит от точки зрения, – заметила Дженни.

– По-моему, ты провела бы время куда разумнее, если бы сходила на экскурсию в королевский замок, – посоветовал Мистраль.

– Меня больше интересует один пилот, работающий по десять часов в сутки в автомастерской в Модене, который платит за бензин, покрышки, пробный пробег и техобслуживание из собственного кармана и имеет в качестве менеджера владельца небольшой колбасной фабрики.

– Ты знаешь обо мне все, – удивился Мистраль.

– Почти. Знаю, что ты выиграл чемпионат по «Формуле Монцы» и занял второе место в «Формуле Италии». Этот колбасник Маливерни оплачивает тебе услуги механика, грузовик и прицеп. Все субсидии спонсоров и доходы от работы в мастерской ты тратишь на право участия в гонках. Мне кажется, из этого можно сделать отличную историю для моих читателей.

– Не стану тебе мешать ее писать. – Он был решительно настроен закончить разговор.

– Но в ней кое-чего не хватает. Женщин и любовных похождений, – уточнила она.

Мистраль глянул на нее исподлобья:

– А может, их и вовсе нет.

– Думаю, ты просто скрываешь пикантные подробности, – лукаво намекнула Дженни.

– Я тебе открою всю правду: на самом деле я «голубой», вставший на путь исправления, – пошутил он.

– Да нет, на «голубого» ты не похож. Ты слишком уверен в себе и абсолютно лишен двусмысленности. – Она взялась разубеждать его так деятельно и энергично, словно приняла его слова всерьез.

Мистраль закончил завтрак.

– Ты слишком доверяешь внешнему виду, – сказал он.

Дженни закинула ногу на ногу и положила на колено руку с длинными точеными пальцами.

– Кармен говорит, что с женщинами ты не церемонишься.

– Кармен много чего знает. Слушай, ты со мной только время теряешь. Поговори с ней, получишь всю информацию из первых рук.

Девушка отодвинула свой стул и принялась снимать Мистраля крупным планом.

– Подозреваю, что в прошлом у тебя была печальная история, оставившая глубокие шрамы.

– Хочешь погадать мне по руке, цыганка?

– В этом нет нужды. Достаточно посмотреть тебе в глаза. Ты так занят прокладыванием себе дороги в этом мире, среди стольких конкурентов, что даже не замечаешь проходящих мимо женщин.

– Тебя я сразу заметил, – признался Мистраль.

– Я вне конкурса, – объявила Дженни.

– То есть ты не соблюдаешь правил? – спросил он, передразнивая ее.

– Вопросы задаю я, – властно напомнила она.

– Ладно, – кивнул Мистраль.

Он поднялся, выудил из кармана брюк банкноту и положил ее на стол.

– После обеда у меня испытания. Вечером лягу пораньше, потому что завтра с рассветом мне надо быть на трассе. Если выиграю, свожу тебя на три дня в Биарриц, – предложил он. – Согласна?

Она глядела на него, не говоря ни слова в ответ.

– Ну конечно, согласна, – не отступал Мистраль. – Тебе тридцать лет, за плечами развод, есть сын, оставленный на попечение дедушки и бабушки в Кенте, и довольно нелепый, путаный роман с женатым редактором твоего журнала. Так почему бы не развлечься, когда представляется случай?

– И все это без гадания по руке? – криво усмехнулась Дженни.

– Достаточно посмотреть тебе в глаза, чтоб понять, что ты поедешь со мной в Биарриц. Если, конечно, я выиграю.

– Может быть. – Она поглядела на Мистраля с любопытством и вновь принялась фотографировать его своей старой «лейкой».

– Что значит «может быть»? Может быть, я выиграю или, может быть, ты поедешь со мной?

– Сам решай. Кстати, у моих родителей нет дома в Кенте, они живут в Йоркшире. А в остальном, что касается моей биографии, надо признать, ты неплохо играешь в «угадайку», – признала Дженни.

– С тобой не соскучишься, – заметил он, целуя ей руку на прощание.

* * *

Это был оглушительный успех. А начиналось все очень и очень скверно. Посреди первого круга, на узком крутом повороте Роберто Герреро пошел на обгон и прижал его слева так, что машина Мистраля коснулась бордюрного камня, стремительно развернулась на сто восемьдесят градусов и лишь чудом удержалась на дороге. У Мистраля хватило мастерства и сообразительности, чтобы прижаться к обочине и пропустить вперед остальные машины, избежав таким образом почти неминуемого столкновения. Он вышел из «пробки» последним, с разрывом в сорок шесть секунд.

Полный круг занимал в среднем минуту и пятнадцать секунд. Мистраль моментально просчитал в уме время и влился в общий поток, чертыхаясь от злости. Потерю сорока шести секунд на такой крутой и извилистой трассе восполнить практически невозможно, обгоны – тем более на первых двадцати кругах, когда пилоты работают в наилучшей форме и с максимальной отдачей, – особенно нелегки. И все же жизнерадостность его натуры возобладала над печальными итогами подсчетов.

Мистраль знал, что на виражах ему нет равных и что именно на извилистых участках придется показать класс. На четвертом круге он обошел пятерых конкурентов, шедших последними, а на двенадцатом вступил в дуэль с Джонни Чекотто, бывшим чемпионом мира по мотокроссу.

Мистраль безусловно превосходил Чекотто в скорости и все же никак не мог улучить момент и найти место для обгона. Он шел по пятам целый круг, ошибся в переключении скоростей на подъеме и потерял почти секунду. На следующем круге он опять нагнал Джонни, и тот, увидев, что не может превзойти соперника, поступил как настоящий друг: дал ему дорогу. Этот благородный жест Мистраль запомнил на всю жизнь.

На двадцатом круге, пока он обходил другого конкурента, Мистраль заметил голубой флаг: кто-то впереди него обгонял его ближайшего соперника. Отмашку дали для Бутсена, шедшего вторым после Герреро. Ему предстояло обойти Бутсена и броситься в прямую атаку на Герреро.

Герреро был метров на пятьдесят впереди и никому не собирался их дарить, даже лучшему другу.

На пятидесятом круге Мистраль шел за ним вслед и мчался как одержимый. Его шины начинали сдавать, но он не снимал ноги с педали акселератора, прекрасно зная, что и Герреро надел такую же резину, а значит, по всей вероятности, должен испытывать те же проблемы.

Он пошел в решительную атаку на узком повороте, в том самом месте, где колумбиец едва не выбил его с трассы на первом круге. Друг увидел его в зеркальце заднего обзора и понял, что не сможет и дальше загораживать ему дорогу, не рискуя вызвать аварию: на это уже не было ни места, ни времени. Ему ничего иного не оставалось, кроме как строго следовать выбранной траектории и гнать машину во всю мощь в надежде удержать преимущество.

Мистраль обогнал его на выходе из виража и пересек финишную черту, выиграв нос.

Это была фантастическая победа, он испытал высшее блаженство, делая круг почета в гордом одиночестве, оглушенный громом аплодисментов, предназначенных на сей раз исключительно и только ему. Толпа скандировала его имя, наполняя весь автодром многоголосым эхом.

До боксов, выстроенных в парке напротив железнодорожного вокзала По и напоминавших караульные будки, он добрался из последних сил. Его поджидала группа поклонников и несколько журналистов, но в тот самый момент, когда он мог бы насладиться приветствиями толпы возле пьедестала почета, на котором должно было состояться награждение, силы оставили Мистраля. Ему немедленно оказали помощь и отнесли на носилках в медпункт. Его организм был обезвожен, руки свело судорогой.

Мистраль был настолько измучен, что почти час пролежал на носилках с иглой капельницы в вене. Наконец он понемногу пришел в себя и, покидая медпункт, с удовольствием заметил лукавую улыбку Дженни Кинкейд.

– Три дня в Биаррице, – напомнила она ему.

– Но за руль сядешь ты, – ответил Мистраль.

Дженни была удивительно хороша в ослепительном зареве заката, смягченном легкой грустью наступающей ночи. – Я тебе покажу, что такое скорость, – пообещала она.

Рядом с ними возник запыхавшийся от бега администратор соревнований.

– К телефону, – выдохнул он, обращаясь к Мистралю.

– Кто меня спрашивает?

– Энцо Феррари.

– Энцо Феррари? – переспросил он, не веря своим ушам и решив, что ослышался.

– Он самый, – подтвердил, едва дыша, администратор гонок.

– Невероятно! – воскликнул Мистраль, всплеснув руками от изумления.

– Ну так что? Ты решил? – торопила его Дженни.

– Скажите ему, что я уже уехал, – улыбнулся Мистраль, усаживаясь в потрепанный «Остин-Моррис» Дженни Кинкейд.

Если Энцо Феррари действительно им заинтересовался, он найдет способ связаться с ним еще раз.

– Поехали, Дженни. Нас ждет Биарриц.

Дженни посмотрела на него, как на марсианина:

– Теперь я вижу, что ты действительно необыкновенный человек, Мистраль Вернати, – сказала она, заводя мотор.