Текст книги "Рыжие волосы, зеленые глаза"
Автор книги: Ева Модиньяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
2
Новость об инфаркте, сразившем Сильвано Ваккари во время пребывания в номерах «Астория» в обществе прекрасной Розильды, не обошла стороной ни одного из клиентов мастерской и распространилась со скоростью того самого снежного кома, что катится с горы, обрастая все новыми и новыми подробностями, как и положено настоящей, жгучей, скандальной, соблазнительной сплетне. Единственным человеком, которого сенсационное сообщение, казалось, вовсе не затронуло, был доктор Маттео Спада, муж Розильды, постоянный клиент Сильвано. Он специально приезжал прямо из Форли, чтобы отладить двигатель своей «Фульвии-1600». На следующий день после разоблачения неверности жены он объявился в мастерской.
– Нечего на меня глазеть, как на марсианина, – начал он, обращаясь к Мистралю, – проверь-ка лучше машину. Слышишь, мотор троит?
Мистраль слышал, но у него не укладывалось в голове, как этот человек может вот так запросто, как ни в чем не бывало, появиться на территории противника. Доктор Спада пользовался репутацией отличного кардиолога. Он работал в больнице в Форли, но была у него и частная практика в Модене. У него лечился, по слухам, сам Энцо Феррари. Он любил автомобили и часто повторял: «Мотор – это сердце машины. Хороший механик подобен врачу-кардиологу».
– Слышу, что троит. Вы загнали свою машину, – угрюмо буркнул Мистраль.
– У меня произошла размолвка с Розильдой, надо было развеяться, – с обезоруживающим спокойствием признался доктор Спада. – А теперь все устроено. Ей – налево, мне – направо, разошлись, как в море корабли. Что касается твоего работодателя, он уже сам себя наказал. Долго проваляется на койке, и это еще в самом лучшем случае. Но эту мастерскую я оставить не могу. Я видел, как ты работаешь. Я тебе доверяю.
Так они стали друзьями. Маттео было сорок лет, Мистралю не было еще и двадцати. Со временем отношения у них сложились как у отца с сыном.
Прошла зима, весной Сильвано вернулся в мастерскую. Он сильно сдал, похудел и осунулся. На нем была новая белая спецовка. Когда в мастерскую заглядывали клиенты, он делал вид, что работает. На самом деле всю работу выполнял Мистраль. Засиживаясь в мастерской до утра, он облегчал шасси, дозировал добавки, увеличивал октановое число горючего, сверлил отверстия в плоскостях, изучал регулировку рессор, чтобы облегчить вес автомобиля.
Сильвано наблюдал за ним, давал советы, потом садился за стол, пригорюнившись, и начинал жаловаться на жизнь.
– Я конченый человек, – говорил он Мистралю. – Вот посмотри на мою Розу: теперь, когда я больше не хожу к девкам, она прямо расцвела. А я едва дышу, цепляюсь за жизнь зубами.
– Твой счет в банке тоже расцветает, – ворчала Роза, услышав слова мужа.
– А вот моя зарплата не меняется, – как-то раз заметил Мистраль.
Он положил глаз на «Альфу» одного из клиентов, узнав, что тот намерен ее продать. Ему очень хотелось купить машину, но денег не хватало.
– Теперь ты намерен меня шантажировать? – спросил Сильвано, приходя в ужас от одной мысли, что мальчик может его бросить.
Мистраль догадался, о чем он думает, и пожалел о своих словах.
– Считайте, что я сморозил глупость, – сказал он, вновь принимаясь за работу.
– А ведь он прав, – возразила Роза. – Он уже не подмастерье.
Итак, зарплата Мистраля была удвоена, и он решил переговорить с обладателем «Альфы», сыном фабриканта. Его звали Гвидо Корелли, он участвовал в ралли и неизменно приходил к финишу последним, а затем приводил в мастерскую к Сильвано машины с угробленными двигателями, которые проще было выбросить, чем починить.
Вину за неудачу он возлагал исключительно на погоду или на Сильвано.
– Я надел противозаносные шины, а дождя так и не было, – говорил он. – А ты навесил мне две дополнительные фары, вот аккумулятор и подсел.
В глубине души он сам понимал, что он «лопух», но веселее было участвовать в гонках, чем работать на трикотажной фабрике отца.
– Стало быть, тебе нужна моя «Альфа», – сказал Гвидо Корелли, выслушав Мистраля.
– Если назовешь разумную цену и согласишься на уплату в рассрочку, – уточнил Мистраль.
– Да я ее тебе подарю, – воскликнул Гвидо, – но только при одном условии. Подготовь мне «болид», чтобы выиграть ралли в Сан-Ремо.
– Я подарю тебе перышко, бегущее со скоростью гепарда, – обещал Мистраль. Он всем нутром желал заполучить эту «Альфу».
Целый месяц он трудился над машиной Гвидо, уменьшая вес и увеличивая мощность двигателя. Часто ему приходилось задерживаться в мастерской по вечерам. Он слушал советы Сильвано и кое-что придумывал сам.
– Ты уже ощипал ее, как цыпленка, – с удовлетворением заметил его работодатель.
– Я могу еще больше облегчить вес, – уверенно заявил Мистраль.
– Нет, не можешь. От нее и так уже остались кожа да кости.
– Нет, могу. Уменьшу количество лопастей. Из восьми сделаю четыре. Четырехлопастной вентилятор весит вдвое меньше, а охлаждает точно так же.
– Боже милостивый! – схватился за голову Сильвано. – Такого даже я не смог бы придумать!
Впервые увидев Мистраля в Чезенатико, он сразу понял, что малыш просто пропадает в этой дыре. Теперь ему пришло в голову, что, пожалуй, и его собственная мастерская слишком тесна для этого мальчугана. Моторы были у Мистраля в крови.
Через месяц «болид» был готов.
– Ну, вот тебе перышко, я свое слово сдержал, – сказал Мистраль, передавая машину Гвидо. – Ты ей только скомандуй «вперед», и она понесет тебя, как ветер.
– Что ты с ней сделал? – с любопытством спросил владелец.
– А вот уж это секрет фирмы, – вмешался Сильвано. – Наши маленькие хитрости.
– Ты только сядь за руль и ласкай ее, как любимую женщину. Лучшую в твоей жизни, – посоветовал Мистраль.
– Еще чего не хватало! Механик будет меня учить, как баранку крутить! – обиделся Гвидо.
– А почему бы и нет, если на кону стоит твоя «Альфа»? – возразил Мистраль без тени улыбки. – Ты обращаешься с машинами как с дешевыми девками, – продолжал он, решив, что хороший урок не помешает. – А у них есть душа, неужели ты не понимаешь? Да знаешь ли ты, что, побывав в Маранелло [30]30
Город неподалеку от Модены, где расположены сборочные цеха автомобильного завода Феррари.
[Закрыть], Росселлини [31]31
Роберто Росселлини – выдающийся итальянский кинорежиссер.
[Закрыть]сказал: «Самое большое наслаждение в жизни мне дала не женщина, а суперлегкая модель «Феррари». Услыхав это, его жена Ингрид Бергман просто заплакала.
– Давай не будем отклоняться от темы, – оборвал его Гвидо. – Языком молоть все мастера. Ты сам-то хоть раз участвовал в гонках?
– Много раз. В картинге и в мотокроссах. Я не мог себе позволить приобрести машину. Но в твой «болид» я вложил все, чему научился у Сильвано. Хотелось бы испытать его вместе с тобой, – предложил Мистраль.
– Ты учти, Мистраль на мотоцикле приходил первым! – крикнул им вслед Сильвано, пока они садились в машину.
– Это правда? – спросил Гвидо, заводя мотор.
– Да так, пару раз, – скромно потупился Мистраль. – К тому же это были местные гонки.
Они выехали из города и покатили по сельским дорогам. Машина летела как ракета. Пилот ощущал ее вибрацию и сам дрожал вместе с ней.
– Ты слишком сильно гонишь на поворотах, – предупредил Мистраль. – Вот видишь? Тебя начинает заносить, ты врезаешь по тормозам, покрышки летят к черту. Стерлинг Мосс [32]32
Знаменитый английский гонщик, родился в 1929 году.
[Закрыть]говорил, что пилот должен уметь выравнивать повороты, превращая их в головокружительную прямую. Это очень верные слова. Для каждого виража есть своя идеальная траектория. Ее надо чуять нутром. Но вообще-то это целая наука, и тебе придется ей учиться, – Мистраль пытался вдолбить в голову Гвидо то, что видели его собственные глаза и ощущали его ноги. Гвидо вдруг резко затормозил прямо перед поворотом и остановил машину.
– Вылезай! – заорал он.
Мистраль от неожиданности утратил дар речи. В глазах Гвидо полыхала бешеная злоба.
– Вылезай, – повторил он, отстегивая предохранительный ремень Мистраля.
Мистраль понял, что перегнул палку. Он прочитал это на лице Гвидо.
Он вылез из машины и, пока она с ревом уносилась прочь, крикнул вслед:
– Эй, я хочу получить твою «Альфу»! Выиграй этот заезд, черт тебя побери!
* * *
Впервые за всю свою карьеру гонщика Гвидо пришел вторым на ралли в Сан-Ремо. А машина, когда он после соревнований привел ее в мастерскую, все еще была на ходу и даже в приличном состоянии.
– Я оставлю ее тебе, приведи ее в порядок, – сказал он Мистралю. – В следующий раз я выиграю.
– Не сомневаюсь, – кивнул Мистраль.
– Да, кстати, – спохватился Гвидо, – «Альфа» твоя.
Так у Мистраля впервые в жизни появился быстроходный автомобиль.
– Я хочу кое-что подправить в моей «Альфе», – сообщил он Сильвано.
– Только не в рабочее время, – изрек механик.
– Может, в воскресенье? – попросил юноша.
– Мистраль, ты меня беспокоишь, – нахмурился Сильвано.
– Почему?
– Я бы не хотел, чтобы ты вбил себе в голову идею стать гонщиком. Ты нужен мне здесь, в мастерской.
– Я мог бы делать и то и другое.
– Возможно. Но я все сделаю, чтобы тебе помешать, – пообещал Сильвано.
– Ну что ж, это справедливо. Когда хочешь чего-то добиться, надо хотеть этого всем сердцем. Так что я смогу проверить, действительно ли я хочу стать гонщиком.
3
Доктор Маттео Спада, разведясь с женой, постепенно привык к одиночеству. Ему не хватало самозабвенной и порывистой страстности Розильды, которая не только своим любовникам, но и мужу отдавалась душой и телом, щедро делясь радостью любовного наслаждения.
От брака с Розильдой у Маттео остался сын, теперь ему было восемь лет, он жил с матерью, но большую часть выходных проводил с отцом.
С наступлением сезона автомобильных гонок, если погода была хорошей, Маттео стал возить мальчика на автодром в Варано, заражая его своей страстью к гоночным автомобилям.
В это весеннее воскресенье он приехал на автодром, когда соревнования по «Формуле Италии» уже начались. Нелегко было найти подходящее место стоянки для его «Феррари». Машина стала единственной и весьма дорогостоящей любовью его жизни, пламенным объектом желания, доставлявшим ему почти сексуальное наслаждение.
Случайные женщины, иногда согревавшие его постель, делали все возможное, чтобы его развеселить, но ни одну из них невозможно было даже сравнить с пылкой Розильдой. Ему оставалось лишь утешаться мыслью, что нельзя иметь в жизни все.
Чтобы поставить «Феррари» надежно и удобно, он решил на этот раз не следовать привычному маршруту и наконец нашел место, заметно возвышавшееся над трассой. Не самая идеальная парковка, но зато теперь он мог следить за состязаниями, не теряя из виду свой драгоценный автомобиль.
Он помог сыну вылезти из машины и заметил чуть поодаль полускрытый тополями катафалк, стоявший впритирку к металлической сетке ограждения автодрома.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – воскликнул Маттео, прибегнув к древнейшему из заклинаний от дурной приметы. Вместе с сыном он приблизился к катафалку. Это было монументальное сооружение с давно вышедшими из моды плюмажами и позолотой.
На крыше уникального транспортного средства устроились трое молодых людей, наблюдавших за гонкой, как из королевской ложи, и попивавших кока-колу.
Доктор Спада узнал Мистраля.
– Ты что делаешь там, наверху? – закричал он.
– Привет, доктор, – весело кивнул молодой механик. – Прекрасная гонка. Залезайте к нам, отсюда лучше видно.
– На гроб с покойником? – ужаснулся доктор.
– Покойника мы уже отвезли на кладбище, – заверил его один из молодых людей. – Залезайте к нам, тут отлично видно, прямо как по телевизору.
– Его зовут Мизерере [33]33
Господи, помилуй! ( лат.) – первые слова заупокойной молитвы.
[Закрыть], – представил приятеля Мистраль. – Вообще-то его зовут Серджо, но поскольку у его отца похоронная контора… А это Фабио по прозвищу Кофеин.
Мальчик поглядел на отца умоляющим взглядом олененка Бэмби. Три оболтуса на крыше катафалка казались ему героями приключенческого фильма.
– Пап, можно мне забраться наверх? – захныкал он.
– Ладно, поднимайся. А вы, трое, держите его крепче! – крикнул парням Маттео.
Они подняли малыша наверх и вернулись к прерванному занятию: вновь принялись оживленно комментировать ход гонки.
– Будь я на месте этой клячи, – надрывался Мистраль, – я бы ему показал, как входить в вираж на полном газу!
– Ты посмотри на шестого! Смотри, как берет повороты. Как будто телеграммы посылает, – возбужденно гудел Мизерере.
Доктор Спада больше не следил за гонкой. Он не сводил глаз с Мистраля, натянутого, как струна, и понимал, что душой молодой механик не здесь, не с ними, что он вживается в ситуацию, мысленно пересаживаясь в каждый из «болидов», участвующих в состязании. И пока на трассе, под неистовые вопли толпы, с переменным успехом продолжались соревнования, Маттео окликнул его:
– Мистраль, ты хотел бы стать гонщиком?
– А кто бы не хотел? – ответил Мистраль.
– Пожалуй, нам с тобой надо будет переговорить с глазу на глаз. Я на днях заеду к тебе в мастерскую, – пообещал врач.
Гонка закончилась. Доктор Спада попрощался с Мистралем и его друзьями и уехал вместе с сыном. Трое парней забрались в катафалк и отправились домой.
– О чем это твой друг доктор собирается с тобой говорить? – спросил Мизерере, сидевший за рулем траурной колымаги.
– Откуда мне знать? Он вообще чудак. Меня это особо не колышет, – соврал Мистраль.
Хотя в действительности ему не терпелось узнать, что задумал доктор, он вовсе не собирался делиться своими соображениями с приятелями.
– Он спросил, хочешь ли ты стать гонщиком, – не отставал Кофеин. – Мой отец знаком со Спадой, он говорит, что доктор слов на ветер не бросает.
Они ехали с максимальной скоростью, какую можно было выжать из погребальной колесницы, и с жаром предавались своим мечтам.
– Спада знаком с Энцо Феррари. Спорим, он устроит тебя на работу в Маранелло! – восклицал Мизерере, уже видевший друга членом престижного клана Феррари.
– Да нет же, он спросил, хочет ли Мистраль стать гонщиком, а не механиком, – возражал Кофеин. – Разве не так, Мистраль?
– Мне кажется, мы строим замки на песке, – покачал головой Мистраль.
– Ну и что? Мечтать не вредно! – засмеялся его приятель.
– Это для вас не вредно: над вами не каплет, и есть кому о вас позаботиться. А у меня все не так. Мне самому приходится сводить концы с концами. Мой отец не был владельцем фабрики по производству кофейных автоматов или хозяином похоронной конторы. Он умер, когда мне не было и двух лет, и с тех пор мне приходится самому заботиться о себе, – сухо заметил Мистраль тоном человека, не желающего, чтобы его жалели.
– Нам приходится гнуть спину в семейном бизнесе, такая тоска! А ты смог выбрать работу по душе. Есть разница? – возразил Кофеин.
Мистраль опять покачал головой. Его мысли и чувства эти двое, сыновья сытых буржуа, при всем желании не могли не то что разделить, но даже вообразить. И все же они были дружной троицей. Их объединяла страсть к моторам. По вечерам, после окончания рабочего дня, Кофеин и Мизерере неизменно появлялись в мастерской под железнодорожной насыпью. Если Сильвано не было, Мистраль впускал их и, не прерывая работы, вместе с ними строил грандиозные планы на будущее. В один прекрасный день они откроют салон по продаже и техобслуживанию спортивных автомобилей. Это будет настоящий дворец. Мистраль станет директором, а они – рекламными агентами. Все это были не более чем сны наяву даже для Мизерере и Кофеина, получавших скромную зарплату от своих отцов, которые считали сыновей ни на что не годными бездельниками.
Мистраль переживал трудное время. Он давно добивался возможности участвовать в ралли, но не мог найти спонсоров. Его собственные сбережения были очень скромны, их в любом случае не хватило бы для покрытия расходов. Единственным человеком, знавшим о его мечте, был Сильвано, но Сильвано не имел ни малейшего желания ему помочь.
С тех самых пор, как у него случился инфаркт, Сильвано жил в страхе, что юноша его оставит. Мистраль понимал его опасения и сочувствовал ему, но твердо решил, что в конце концов обязательно уйдет. Счастливый момент настанет. Он не знал как и когда, но предчувствовал, что так и будет. В этом случае Сильвано придется закрыть мастерскую.
Когда они подъехали к кладбищу, вблизи которого располагалось похоронное бюро Чентаморе, Мизерере рывком затормозил катафалк: он увидел своего отца. Тот бежал к ним, размахивая кулаками. Парни вылезли из машины, Мизерере, как профессиональный боксер на ринге, стал уклоняться от сыпавшихся на него ударов. Гробовщик не уставая призывал проклятья на головы трех шалопаев.
– Ты позоришь всю нашу семью! Приволок с собой пару дефективных! В конторе лежит покойник, родственники агонизируют, а где катафалк? Гуляет где-то по окрестностям с тремя выродками на борту. Я вам яйца поотрываю, вот как бог свят!
– Простите, синьор Чентаморе, это я один во всем виноват! – Мистраль старался выгородить друга.
– Заткнись! – оборвал его гробовщик.
Мистраль и Фабио поняли, что вмешиваться действительно не стоит: друг Мизерере на данный момент был потерян для человечества.
– Что теперь будем делать? – спросил Фабио.
– Я возвращаюсь в мастерскую. Буду перебирать мотор моей «Альфы», – сказал Мистраль.
– А почему бы не заехать ко мне? Предков нет дома, а моя сестра устраивает вечеринку. Будет куча девочек. Поехали, повеселимся, – стал соблазнять его приятель.
У Мистраля не было постоянной девушки. Порой он месяцами жил как монах. Ему было просто не до любви. Сильвано Ваккари иногда принимался его упрекать.
– Помни, малыш, кто не успел, тот опоздал, – говорил он. – Мне бы твои годы! Я был грозой квартала в доброе старое время. Теперь-то я развалина, конченый человек.
Сильвано сильно изменился. Мистраль видел, как он слабеет и все больше сдает прямо на глазах. Иногда в мастерскую заглядывал доктор Спада. Забывая, что Сильвано когда-то наградил его рогами, он вынимал из сумки стетоскоп:
– А ну-ка, присядь, давай послушаем твое сердце. Главное, не падай духом. Это вредно для здоровья.
А потом выписывал лекарства и назначал лабораторные анализы. Оба они глубоко тосковали по прекрасной Розильде и не испытывали злобы друг к другу.
И вот теперь Фабио приглашал Мистраля провести вечер в веселой компании.
– Ладно, поехали к тебе, – решил он, с улыбкой вспомнив Маргериту, сестру Фабио, хорошенькую смугляночку с пышными формами и ненасытным темпераментом.
Вечеринка в доме Фабио была в полном разгаре: проигрыватель врублен на полную мощность, повсюду напитки и бутерброды, с десяток подвыпивших, развеселых танцующих пар.
Когда вошел Мистраль, на несколько секунд воцарилось молчание. Кто-то выключил проигрыватель, пары перестали танцевать. В кругу этой молодежи Мистраль был кумиром: девушки находили его неотразимым, парни завидовали ему, ведь он испытывал самые шикарные и быстрые машины, проходившие через мастерскую. «Он силен», – говорили о нем сверстники, выражая в двух словах все свое уважение, восхищение и зависть. Он нравился всем, потому что не задавался, не важничал, не совал нос в чужие дела, мало говорил и много слушал. Маргерита бросилась ему на шею и поцеловала в губы. Ей хотелось заставить ревновать своего кавалера, но дело было не только в этом: Мистраль ей действительно нравился.
Молодой механик принял столь горячее приветствие с присущей ему скромностью, широко улыбнулся, а потом, заметив среди присутствующих Гвидо Корелли, обратился к нему:
– Привет, давно не виделись.
– Я завязал с гонками, – ответил Гвидо.
Мистраль не стал приставать к нему с расспросами. Маргерита пригласила его танцевать.
Фабио с жаром, во всех подробностях пересказал ход гонки в Варано, потом поведал о возвращении в город на катафалке и о том, как погорел бедный Мизерере, павший жертвой праведного гнева своего отца.
– Давай погуляем сегодня вечером? – предложила Мистралю сестра Фабио.
– Мне не хочется выяснять отношения с твоим парнем, – уклонился он.
– Скажи уж лучше, что у тебя другая, – обиделась юная хозяйка дома.
– Это не так. И ты это знаешь.
– Значит, я тебе просто не нравлюсь, – с вызовом бросила Маргерита. – Почему бы не сказать прямо?
– Я скажу тебе прямо. У меня голова занята другим. Мне очень жаль, – ответил Мистраль, чувствуя себя дураком, потому что Маргерита ему нравилась. Но она была из состоятельной семьи и воспитывалась в очень строгих правилах. Он знал, что не следует водить компанию с девушками, которые могли бы создать ему проблемы.
– Тогда, будь добр, оставь меня. И чтоб ноги твоей больше не было в моем доме! – в сердцах воскликнула девушка.
Мистраль ушел потихоньку, ни с кем не прощаясь. На улице его окликнули. Обернувшись, он увидел, что его догоняет Гвидо Корелли.
– Прогуляемся? – предложил он.
– Ну, если хочешь… – протянул Мистраль. Он вдруг почувствовал себя подавленным и понял, что только работа в мастерской могла бы поднять ему настроение.
– Год назад я купил «болид» у Репетто, конструктора из Алессандрии, – начал Гвидо.
– Я этого не знал, – ответил Мистраль.
– Я его прятал в гараже, – объяснил Гвидо. – Не хотел говорить отцу. У меня был план записаться на чемпионат. А потом прошло время, и я понял, что в соревнованиях у меня нет будущего. Я хочу продать машину. Это бриллиант чистой воды, поверь мне. Сто семьдесят пять километров в час. Легкая, быстрая, как самолет. Просто чудо. Тебя интересует? – спросил он.
Они шли, гуляя под портиками. Приближался час ужина.
– Что за вопрос? У меня денег нет, ты же прекрасно знаешь! – потерял терпение Мистраль.
– Я не прошу денег. Хочу лишь знать, интересует ли тебя эта машина.
– Что у тебя на уме?
– Хочу познакомить тебя с моим стариком. У меня есть план.
– Не тяни резину, Гвидо, – теперь Мистралю стало по-настоящему интересно.
– В соревнованиях по «Формуле Монцы» участвовать будешь ты. На моей «Репетто» напишем название трикотажной фабрики моего папаши. Он моторы терпеть не может, но реклама есть реклама, в этом он знает толк. Как тебе такой план?
– Знаешь, ко мне вернулось хорошее настроение. И когда же мы встретимся с твоим отцом?
На следующий день в мастерской появился доктор Спада. Он начал издалека, посокрушался, что ему уже не двадцать лет, сказал, что хоть и выбрал себе замечательную профессию, при этом пришлось пожертвовать другой, которую он любил еще больше: автомобильным спортом.
– Я не решился пойти на риск, понимаешь? – признался он. – Но так и не смог излечиться от этой страсти, она все еще меня точит в глубине души. Поэтому я сказал себе: то, чего не смог добиться я, сможет сделать парень вроде тебя. У тебя есть желание стать гонщиком и есть способности, но нет денег. Я нашел тебе спонсора. Это мой пациент из Пармы. Его фамилия Маливерни, у него колбасная фабрика. Он тоже сходит с ума по гонкам.
Лицо Мистраля осветилось улыбкой, растянувшей рот от уха до уха.
– У меня уже есть «болид» для участия в «Формуле Монцы», – объявил он.
