Текст книги "Рыжие волосы, зеленые глаза"
Автор книги: Ева Модиньяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
– На вокзал, – сказала девушка.
Расплатившись с шофером, она направилась к кассе. Очередь была небольшая, двое впереди нее, она стала третьей, еще кто-то подошел сзади. И этот четвертый сказал:
– Домой захотелось, птенчик? Какой смысл? Твой отец пребывает в добром здравии. А может, ты хочешь, чтобы он заболел? Или умер?
Моретта не стала даже оборачиваться, чтобы посмотреть в лицо говорившему. Она отошла от кассы, вышла из здания вокзала и пешком направилась домой. Оставался единственный выход: подняться на шестой этаж дома, где она жила, прыгнуть вниз и обрести покой. Однако, вернувшись к себе, бедняжка почувствовала, что ей не хватает мужества выполнить этот план.
За несколько быстро промелькнувших недель она поменяла профессию. Всегда рядом был кто-то, подсказывающий ей каждый следующий шаг. Кто-то помог открыть новое дело, кто-то снабдил ее деньгами.
В роскошном особняке на улице Независимости, неподалеку от Пьяцца-Маджоре, Моретта открыла агентство «Паблик Рилейшнз М». Это «М» было ее буквой: Моретта Моранди. У нее была небольшая и вполне солидная контора. Она обзавелась даже секретаршей, и та научила ее пользоваться картотекой, в которой содержались имена, адреса и характеристики множества девушек, работавших по вызову. В каждом «личном деле» имелась фотография. Моретта стала управляющей нового агентства. Ей подыскали и новое жилье: виллу в пригороде, сданную в аренду какой-то швейцарской компанией.
Вилла была очень удобной и идеально подходила для некоторых важных клиентов, больше всего на свете ценивших конфиденциальность.
Моретта стала по-новому одеваться и причесываться. Она превратилась в современную молодую даму. Вокруг нее, как осенние листья, кружились хороводом чеки со множеством нулей, а она ограничивалась лишь тем, что запирала их в сейф и дожидалась, пока придет Антонино, чтобы их забрать. Одним словом, все устроилось наилучшим образом. У нее была работа, вилла, прислуга, шикарная машина. К ней вернулось хорошее настроение. И все же, услышав по телефону голос Марии, она почувствовала ком в горле. Моретта вспомнила чистый, невинный взгляд подруги, и ей захотелось вновь повидать ее, вновь увидеть себя прежнюю, какой она была когда-то, давным-давно.
4
– Теперь ты понимаешь, почему я ничем не могу быть тебе полезной, – заключила Моретта, обеими руками сжимая руки Марии.
Наступила ночь. Перестук маятника в пустом, затихшем доме, казалось, отмерял глубину их одиночества.
Мария была не способна высказать какое-либо мнение или суждение об услышанной от подруги истории. Единственное, что пришло ей на ум, был вопрос:
– Что же с нами будет?
– Что касается меня, то ничего хорошего я не жду. Ну а ты, маленький Рыжик, беги отсюда куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого дома и от моей жизни.
– Не могу. Я слишком устала, – ответила Мария, подавив зевок.
– Пойдем, – позвала ее Моретта. – Тебя ждет постель. И теплая ванна, как я и обещала.
Они вышли в сад. Туман рассеялся, голые ветви деревьев были освещены луной. Подруги бегом пересекли посыпанную белым гравием дорожку и подошли к гаражу. Поднявшись по наружной железной лестнице, они оказались в маленькой квартирке. Здесь было очень уютно, Моретта специально постаралась, чтобы ее подруга чувствовала себя как дома. В кухне было полно еды, в ванной – множество приятных мелочей, украшающих жизнь женщины. В просторной комнате с большими светлыми окнами она увидела двуспальный диван-кровать, телевизор, проигрыватель, радиоприемник с будильником. Пол из обожженной глины был покрыт большим шерстяным ковром веселой расцветки. Всюду стояли лампы под абажурами, на окнах висели кружевные занавески. Особенно гостеприимный вид придавали комнате свежие цветы в вазах. Мария и вообразить не могла более комфортных условий. Она отдавала себе отчет в том, что попала в подозрительный притон, откуда – как и советовала Моретта – надо было бежать без оглядки. И все же она сказала:
– Здесь так красиво.
– Ну, здесь, конечно, не дворец, но это единственное, что я могу тебе предложить, – заметила Моретта.
Мария поставила на пол чемодан, раскрыла его и принялась распаковывать свой скромный багаж.
Подруга следила, как она аккуратно развешивает в шкафу свои простенькие платьица.
– Здесь никогда никто не жил, – пояснила Моретта. – Квартира предназначалась сторожу, но мне сторожа не требуются. И так есть кому за мной присмотреть.
Мария ее больше не слушала. Ей хотелось только одного: уснуть. Но Моретта еще не закончила свой рассказ. Отведя подругу в ванную, она поднялась на край ванны и отодвинула одну из панелей на потолке.
– Послушай меня внимательно, – сказала она, – тут есть тайник. Видишь?
Глядя снизу вверх, Мария увидела за отодвинутой панелью углубление. Моретта извлекла из него картонную коробку и протянула ее подруге.
– Здесь десятки магнитофонных записей.
Мария вопросительно посмотрела на нее.
– Я записываю телефонные переговоры некоторых людей. И то, что говорят мои гости, когда приходят на виллу. На этом многие могут погореть. Понятно?
Девушка кивнула.
– Если со мной что-нибудь случится и ты об этом узнаешь, вернись сюда, где бы ты ни была, хоть на другом конце света, возьми эту коробку и отнеси ее в полицию.
– Зачем?
– Затем, что я тебя об этом прошу. И больше тебе ничего знать не нужно.
– С тобой ничего не случится, – с тревогой возразила Мария.
– Случится. Будь уверена, – мрачно предрекла Моретта.
В эту ночь Мария спала очень крепко, глубоким сном без сновидений. Когда утреннее солнце проникло сквозь занавески и она открыла глаза, ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где она, и вспомнить события вчерашнего дня.
Вспомнив, она начала плакать. Такое же чувство было у нее, когда, совсем маленькой, она потерялась в Форли, на проспекте Республики. Вся семья поехала туда на большую ежегодную ярмарку. Звучала музыка, кругом были лотки со сладостями, карусели и много-много народу. Мама держала ее за руку, а бабушка приговаривала:
– Давайте держаться все вместе, а то растеряем друг друга в толчее.
На этой ярмарке было столько чудес, что Антарес и Эней, ее старшие братья, никак не могли устоять на месте, и отцу приходилось то и дело награждать их подзатыльниками, чтобы слушались.
– Мы хотим сахарной ваты, – ныли мальчики.
Каждому досталось по палочке, обмотанной целым клубком белых и легких, как хлопок, волокон сладкой сахарной ваты. Маленькой Марии тоже дали такую палочку. Мама выпустила ее руку только на минуту, чтобы вынуть деньги из кошелька, и вот тут-то Мария оказалась одна среди толпы незнакомых людей. Она по-прежнему сжимала в руке палочку с сахаром, не зная, что с ней делать. Девочка совершенно растерялась и испугалась до полусмерти. Всеобщее веселье, музыка, смех, гомон стали враждебными, страшными. Она почувствовала себя еще более одинокой, чем мальчик с пальчик, брошенный в лесу. Она, такая маленькая и беззащитная, тоже оказалась в лесу, где стволами деревьев были чьи-то гигантские ноги. Больше она ничего не видела. Кто угодно мог наступить на нее и раздавить в любую минуту. И тогда она начала плакать тихо и жалобно.
Кто-то постучал в дверь. Она вытерла слезы краем простыни, но не ответила. В двери повернулся ключ, послышался голос Челины, пожелавшей ей доброго утра. Она сделала вид, что только что проснулась, и села в постели.
Служанка держала в руках ворох одежды, ее косноязычная речь была оживленно-веселой.
– Синьора посылает вам платья. Она говорит, что ваши не годятся для такой красивой синьорины, как вы. Сейчас приготовлю вам завтрак, – все это она произнесла единым духом, без знаков препинания, развешивая одежду на спинке стула.
Мария прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Встав на край ванны и поднявшись на цыпочки, она дотянулась до передвижной панели на потолке и отодвинула ее. Коробка с бобинами была на месте. Когда она вышла из ванной, стол в кухне был уже накрыт и завтрак готов. Челина убирала постель.
– А где синьора? – спросила Мария.
– Уехала. Сегодня хорошая погода, солнце светит. И есть одна большая новость, – с веселым видом ответила служанка.
– Правда? – удивленно спросила девушка.
– А вы не знали? Целое событие!
– Что же именно?
– Январь кончился. Начался февраль, – объявила Челина, зажимая себе рот рукой, чтобы сдержать смех.
Мария подумала, что только такая женщина, как полоумная Челина, может работать в этом доме. Возможно, Моретта остановила на ней свой выбор именно из-за ее умственных, очень скромных, возможностей.
– Ты всегда такая веселая, Челина? – спросила она.
– Я иногда плачу, но я, как и вы, синьорина, никому об этом не рассказываю. Все равно никто меня не жалеет, когда мне грустно.
Приступая к завтраку, Мария решила, что, пожалуй, была не права, недооценив Челину.
– Чем можно заняться сегодня утром? – вновь обратилась она к служанке, не особенно рассчитывая на ответ.
– На столе в гостиной лежит сегодняшняя газета. Синьора говорит, что там есть интересные объявления. Она их отметила карандашом. Вам надо съездить в город. Остановка автобуса прямо за воротами виллы. До центра полчаса езды.
Среди одежды, присланной Мореттой, Мария выбрала что попроще: юбку и свитер. Впрочем, они были отличного качества. Потом она надела пальто и вышла.
В тот же день, следуя одному из газетных объявлений, она нашла себе работу: представлять продукцию одной косметической фабрики на стенде во время ежегодной Болонской ярмарки. Приступать нужно было в конце недели, работать в течение пятнадцати дней. Нашла она и жилье: однокомнатную квартирку в университетском квартале. Но она освобождалась только к концу февраля. Марии много пришлось ходить в этот день. В полдень она перекусила в пиццерии, а всю вторую половину дня бродила по центру. Ей понравился этот нарядный, красивый город с длинными аркадами, узенькими средневековыми улочками и ярко освещенными магазинчиками.
Мария долго бродила и много размышляла. В конце концов она убедила себя, что ни в коем случае не повторит судьбу Моретты. Все, что для этого нужно, – держаться подальше от мужчин. После разочарования, пережитого с Мистралем, она никогда больше ни в кого не влюбится. На виллу Мария вернулась к вечеру. Моретта уже ждала ее.
– Сегодня вечером, – объявила подруга, – у меня гости. Никто из них не должен знать, что ты здесь, так что запрись, а главное, не зажигай свет. Что бы ты ни увидала и ни услыхала – держи рот на замке.
5
В окнах нижнего этажа виллы горел неяркий свет. Приглушенные розовыми абажурами огни создавали уютную и интимную атмосферу. Приемник, настроенный на станцию, транслирующую симфоническую музыку, работал едва слышно. Изысканные, плоские, как пиалы, вазы с белыми цветами наполняли просторную гостиную запахом жасмина. Вся обстановка была выдержана в псевдовосточном вкусе: диваны, ковры, низенькие столики и пышные подушки. Был тут и сервировочный столик на колесиках, уставленный ликерами, шоколадными конфетами и прочими сладостями. В ассортимент входили даже засахаренные фиалки. Моретта потрудилась на славу. На верхнем этаже все тоже было устроено в наилучшем виде: постели в спальнях застланы свежими шелковыми простынями, на ночных столиках в изящных серебряных блюдечках уже ждали клиентов щедрые порции белого порошка. Великолепное взбадривающее средство должно было прийтись по вкусу и гостям, среди которых ожидались некий видный политический деятель и даже один действующий министр, и обслуживающим их девушкам.
Она особенно тщательно причесалась и накрасилась, надела длинное белое, плотно облегающее шелковое платье и посмотрела на себя в зеркало. У нее было великолепное, идеально сложенное тело, достойное быть запечатленным на обложке любого из модных журналов. Образ, глянувший на нее из серебристой зеркальной глубины, можно было смело назвать маленьким шедевром.
Моретта отодвинула штору на окне своей комнаты и поглядела на квартирку над гаражом. Она была темна и казалась необитаемой. Но Мария была там и сейчас, конечно, смотрела в ее сторону. У Моретты сжалось сердце при мысли о подруге, вынужденной сидеть в темноте и в одиночестве, наедине со своими печальными мыслями. Ситуация, что и говорить, малоприятная даже для нее самой, привыкшей жить ложью, компромиссами, сделками с совестью. Мария не заслуживала подобного обращения. С другой стороны, сегодняшняя вечеринка свалилась на Моретту как снег на голову в тот самый момент, когда она ничего особенного не ожидала и занималась в конторе своими обычными заявками: одна девушка для коммерсанта из Монако, группа сопровождения для двух прославленных хирургов, приехавших в Италию на конгресс и остановившихся в «Бальони». И тут вдруг поступил телефонный звонок от Джанфранко Фантини, секретаря видного политического деятеля.
– Мы заедем к тебе поужинать пораньше вечером, договорились? – спросил он.
– Сколько вас?
– Я, мой начальник и еще один гость.
– Важная шишка?
– Министр. Сама понимаешь.
– Сделаю все, что смогу. Как всегда.
– На этот раз придется тебе попотеть, – предупредил секретарь.
Моретта насторожилась.
– Не морочь мне голову, Джанфранко, говори прямо.
– Министр не придерживается гетеросексуальной ориентации.
– Где ж ты раньше был? И где прикажешь искать «голубка» прямо на сегодняшний вечер?
– Ну, милая моя, уж если ты этого не знаешь… Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь.
– Нет чтобы выдался хоть один спокойный денек, – возмутилась Моретта. – Ладно, увидимся вечером, – вздохнула она, примирившись с судьбой.
– Да, и последнее: где угодно достань засахаренные фиалки и каштаны для министра. Он их очень любит, – добавил секретарь перед тем, как повесить трубку.
Моретте пришлось основательно покрутить телефонный диск, прежде чем она сумела найти нужных людей, свободных в этот вечер.
Она в последний раз посмотрелась в зеркало. Все было готово. Не хватало только гостей и сопровождающих. Для нее самой единственным приятным моментом на предстоящий вечер была встреча с Джанфранко, вежливым, симпатичным, образованным парнем. Она спустилась на первый этаж и прошла на кухню. Там хлопотала Челина.
– Синьора сегодня вечером очень красивая, – заметила служанка.
– Ты хочешь сказать, что в другие вечера я уродина?
– Нет, я хочу сказать, сегодня синьора особенно красивая, – польстила служанка, одарив ее восхищенным взглядом.
– Тебе пора домой, – напомнила хозяйка.
– Я хотела приготовить что-нибудь на ужин вашей подруге. Подумать только: одна, в темноте, без горячего! – принялась оправдываться Челина, считавшая сытную и горячую пищу основополагающим элементом бытия.
– Пахнет вкусно. По-моему, все уже готово, – заметила Моретта.
– Это правда очень вкусный соус. Вам бы понравилось.
– Иди домой, Челина, я сама все закончу.
– Ладно, пойду, – улыбнулась служанка.
Отнеся ужин Марии, Моретта вернулась в комнаты гостей и проверила записывающую аппаратуру. Она знала, что совершает ошибку, принимая эти меры предосторожности, но разве вся ее жизнь не была ошибкой? Она научилась никому не верить и защищаться всеми возможными средствами.
Единственным человеком, которому она доверяла, была Челина. Служанка относилась к ней с обожанием, а главное, при своих ограниченных умственных способностях не задавала Моретте лишних вопросов. Девушка еще раз отогнула край шторы и опять посмотрела туда, где была квартирка Марии. Там было темно и тихо.
* * *
Мария чувствовала себя вовсе не так плохо, как представлялось Моретте. Она была скорее возбуждена множеством свалившихся на нее новых впечатлений. Ей очень понравился приготовленный Челиной ужин, который Моретта принесла ей на подносе. Она с большим аппетитом съела и «перышки» [27]27
Вид макаронных изделий.
[Закрыть]в томатном соусе, и паровую телятину, а затем уселась в кресло у окна в гостиной, наблюдая за освещенным садом. Это было настоящее зрелище, как в кино. Приятно было думать, что она может все видеть, сама оставаясь невидимой. Спектакль начался с прибытием голубой малолитражки. Машина обогнула виллу и остановилась возле гаража, прямо у нее под окном.
Из малолитражки вышли трое: две женщины и мужчина. Они были молоды, хорошо одеты и веселы. Молодой человек, высокий и светловолосый, обнял за талию обеих девушек, и они, перебрасываясь шутками и смеясь, все вместе направились ко входу. Моретта встретила их на крыльце. Они весело поздоровались и скрылись в доме.
– Конец первого действия, – тихо сказала Мария.
Пока ничего особенно волнующего не произошло, но мало ли что еще могло случиться! Все необходимые компоненты кровавой драмы были налицо: ночь, пустынный сад, призрачные ветви деревьев, загадочная вилла, таинственные гости. Мария не могла видеть того, что происходило за освещенными окнами: тяжелые шторы были плотно задернуты. Но воображение у нее разыгралось, и она с минуты на минуту ожидала услышать в ночной тишине душераздирающий крик. При мысли об этом крике, повисшем в воздухе, ей стало не по себе. Вскоре подъехала еще одна машина, на этот раз куда более роскошная и большая, настоящий лимузин. Проехав по дорожке, она остановилась рядом с малолитражкой, прямо у дверей гаража. Вышли трое мужчин. Прежде чем направиться к вилле, они огляделись по сторонам. Один из них был относительно молод, с модной прической, второй, настоящий великан, был лыс, он двигался легко и ловко. На третьем была шляпа, на вид он казался довольно тощим, походка у него была какая-то скованная. Они прошли под фонарем, и в этот самый момент третий поднял голову. Мария хорошо рассмотрела его лицо, у нее возникло ощущение, что она уже видела этого человека раньше. Ну да, она видела это лицо много раз по телевизору и на фотографиях в газетах. Очень известный политический деятель.
– Черт побери, – пробормотала она в полном замешательстве. Моретта и вправду вращалась в высшем свете. Мария покинула свой наблюдательный пост у окна и укрылась в постели. Хватит с нее, насмотрелась. Пожалуй, она увидела даже слишком много и больше ничего не хотела ни видеть, ни знать. Она надеялась, что сможет заснуть, но сон все не шел, в голове неотвязно теснились мрачные мысли. Она беспокойно ворочалась под одеялом с боку на бок, мучаясь чужим стыдом, от которого никак не могла избавиться.
В конце концов Мария поднялась и, вернувшись к окну, вновь выглянула из-за занавесок в большой, погруженный в молчание сад. Она заметила двух мужчин, едва различимых в темноте. Крадучись, хоронясь в тени лавровых кустов, две приземистые, коренастые фигуры в ветровках пробирались по саду. Один из них вышел на открытое место. В руке у него был фонарик. Мужчина подошел к машинам, оставленным у гаража, и сделал знак товарищу подойти поближе. Они принялись рыться в перчаточном отделении обоих автомобилей. Марии ни на минуту не пришло в голову, что речь идет о ворах. Было ясно, что эти двое следят за гостями Моретты. Ей стало страшно. А вдруг они попытаются проникнуть к ней в квартиру? Что ей тогда делать? А вдруг они обнаружат, что за ними тоже следят? Она вздохнула с облегчением, увидев, что они удаляются. У нее возникла мысль, что надо бы предупредить подругу, но она сидела взаперти и не могла выйти из своего убежища. Тогда Мария решила, что всему есть предел: не будет она ждать месяц, чтобы переехать, она покинет этот дом завтра же утром и навсегда забудет Моретту и ее темные делишки.
6
В громадной гостиной виллы гости расположились свободно и непринужденно, попивая шампанское и время от времени закусывая тартинками. Политический деятель и министр вели пустяковый, даже легкомысленный разговор, по привычке сохраняя важный вид государственных мужей.
Моретта пыталась развлечь молодого американца, лишь несколько месяцев назад приехавшего в Италию и работавшего демонстратором мужского платья. Его звали Санни, и у него не было ни лиры, но зато была уверенность, что его творческие возможности рано или поздно проявятся и помогут ему прорваться, завоевать место под солнцем. Пока же, в ожидании решающего поворота судьбы, он не брезговал случайными и хорошо оплачиваемыми связями с состоятельными клиентами независимо от пола и внешности.
Министр делал вид, что слушает обращенные к нему слова политика, чтобы не слишком явно проявлять интерес к партнеру на вечер, но исподтишка бросал жадные, нетерпеливые взгляды на молодого американца.
Джанфранко, верный секретарь и мастер на все руки, единственный из всей компании, казалось, скучал. Он уселся поглубже в кресло в уголке, подальше от других, и пил виски, откровенно позевывая. Моретта подошла и наклонилась к нему.
– Почему бы тебе не присоединиться к остальным? Твое поведение можно назвать антиобщественным. Займись делом, глядишь, и время быстрее пробежит, – посоветовала она шутливо.
– Надеюсь, вечеринка надолго не затянется, – ответил он, бросив взгляд на часы.
– А ты не хочешь выбрать девушку и отправиться наверх? – предложила Моретта.
– Я устал. Знаешь, как Супермен, когда на него наводят порчу. В некоторых ситуациях я теряю всю свою силу и становлюсь безобидным, как котенок… – Он пытался отшутиться, но явно неудачно.
– Послушайся меня, будь умницей. Оставь свои нравственные терзания и выбери одну из этих девушек, – настойчиво повторила Моретта.
– Если бы я мог выбирать, то выбрал бы тебя, – искренне признался он.
Она поцеловала его в щеку:
– Я очень польщена. Будь на то моя воля, я пошла бы за тобой на край света.
– Я тебя люблю, Моретта, – молодой человек вдруг стал серьезен и взглянул на нее с нежностью. – Я так много о тебе знаю и восхищаюсь тобой.
– Только не надо рвать страсти в клочки, а то я заплачу, – девушка предпочитала сохранить шутливый тон, в то же время спрашивая себя, кто мог рассказать ему о ней.
Джанфранко вращался в мире волков, где на каждом шагу можно было угодить в капкан. Прежде чем остановить выбор на агентстве Моретты, он, несомненно, должен был собрать о ней информацию. Но кто в его окружении знал ее настолько хорошо, чтобы рассказать ему историю ее жизни?
– Мы не в том возрасте, когда влюбляются. Все, что мы можем себе позволить, это немного отвлечься, когда время есть, – добавила она.
– Все-таки лучше, чем ничего.
– Хотя потом остается оскомина?
– Это у меня всегда есть, – грустно вздохнул молодой человек.
– А ты не преувеличиваешь?
– Тот, кто днем разыгрывает интеллектуала, а ночью работает сводником, не может быть доволен собой.
Моретту стал раздражать этот неожиданный поворот разговора.
– Лучше об этом не думать, – оборвала она его. – Постарайся найти достойное оправдание своему образу жизни, а то тебе будет совсем плохо.
– Думаешь, меня утешает мысль, что эти двое еще хуже меня? – спросил он, намекая на политика и министра.
– Вот тут позволь с тобой не согласиться. Разница между ними и нами не так уж велика, – возразила девушка.
– Они мать родную продадут, лишь бы не потерять свои кресла. Воровство, подкуп, шантаж и прочее, – произнес он негромко.
– Ты не можешь стоять над схваткой, это не решение. – Она сокрушенно покачала головой. – Что ты хочешь этим сказать?
– Каждый из нас имеет свою цену, – с горечью вздохнула Моретта.
Джанфранко взглянул на нее с возмущением.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь, – от обиды он даже немного повысил голос.
– Может быть, и так. Но, похоже, ты сегодня слишком много выпил. Я хочу сказать, что, если уж мы забрались в эту лодку и знаем, куда гребем, спорить о том, кто хуже и кто лучше, глупо и несерьезно. Никто не заставлял нас стать такими… – Вдруг она осеклась, заметив, что политический деятель направляется к лестнице, ведущей на второй этаж, в компании обеих девушек.
– Как всегда, ненасытен, – ядовито заметил Джанфранко.
– Он из тех, кто знает, чего хочет, и не тратит время на жалобы и сожаления.
Молодой американец подошел к министру, и между ними завязался оживленный разговор по-английски. Но, когда министр сделал робкую попытку погладить его, молодой человек инстинктивно отдернул руку.
– Что-то не так, ангел мой? – спросил министр.
– Все в порядке, – ответил Санни. Похотливый жест вызвал у него невольную реакцию отвращения, которую он не сумел сдержать.
– Что я за человек, по-твоему? – министр забрасывал его вопросами, не давая времени ответить. – Ты считаешь меня симпатичным? Может, я тебе понравлюсь, когда познакомимся поближе? Ты мне нравишься. Такого, как ты, невозможно забыть.
Санни понял, что с этим типом ему нелегко будет отработать свои деньги.
– У меня нет выбора, – пояснил он.
– Что ты думаешь о гомосексуалистах? – продолжал министр.
– Я давно уже научился никого не судить.
– Ты бесподобен. Я хотел бы забыться в твоих объятиях.
Санни мучительно покраснел и опустил глаза. Ему хотелось оттолкнуть этого выродка и убежать подальше, чтобы вдохнуть всей грудью свежий ночной воздух.
– Это у тебя в первый раз? – министр сверлил его водянистыми голубыми глазами. – Будет прекрасно, если ты начнешь со мной. – Он перешел на шепот. – Ну, давай, сжалься над несчастным стариком. Скажи, что ты не совсем ко мне равнодушен. Я отдам за это все, что угодно.
Хотя у Санни уже имелся опыт гомосексуальных контактов, этот фарисей вызывал у него дрожь омерзения. Он знал, что в финале его ждет кругленькая сумма с единичкой и шестью нулями, но, чтобы ее заработать, надо было испить горькую чашу до дна. Поэтому он выдавил из себя улыбку и предложил:
– Пошли наверх.
Министр дернулся, словно в него попала пуля.
– Ты груб, мальчик мой, – жалобно захныкал он.
– К чему юлить и лицемерить, даром тратить время, раз мы оба знаем, зачем мы здесь, – прервал его Санни, потеряв терпение. Ему хотелось поскорее покончить с этим делом и получить деньги.
– Это не лицемерие, это восторг ожидания. Увы, нынешняя молодежь не умеет его ценить. Когда я был молод, у меня был друг, великий писатель и поэт, чуткая, возвышенная душа. Он умел ценить красоту слова, возводящего физическую близость в степень духовного слияния. Дай мне возможность узнать тебя поближе, и я тебе помогу, я раскрою в тебе внутренние достоинства, о которых ты и сам не подозреваешь.
Санни едва сдерживался. Ему все больше хотелось сбежать, но старик вцепился в него как клещ.
– Знаешь, я ведь человек влиятельный. Я могу быть тебе очень полезен. Я помогу тебе сделать карьеру. У меня повсюду друзья, особенно в тех местах, где решается судьба таких многообещающих молодых людей, мечтающих завоевать свое место в обществе, – министр так и сыпал словами, пытаясь заинтересовать юношу заманчивыми посулами и тем самым скрасить убожество и мерзость своих поползновений.
– Хватит ломать комедию. Если ты собираешься и дальше терять время, я ухожу. Если хочешь перейти к делу, пошли наверх, – грубо оборвал его молодой американец.
Министр сокрушенно вздохнул:
– Ты даже не пытаешься казаться милым. Хоть для виду.
– Я в твоем распоряжении, – ответил Санни. – Идем со мной, если ты этого хочешь.
– Ты просто неотразим, – прошептал старик, направляясь вслед за ним к лестнице.
* * *
Санни не любил попусту жаловаться на судьбу; поднимаясь на второй этаж, он досадовал прежде всего на самого себя. Зачем он так глупо себя повел? Зачем стал разыгрывать недотрогу? Это ведь не романтическое свидание, где уж там. Простая сделка, купля-продажа, обыкновенное «туда-сюда». Что толку выражать недовольство? Секс для Санни никогда не был проблемой. Когда подворачивался случай, он делал это с женщинами. Мать-природа не поскупилась, произведя его на свет. Его постельные партнеры всегда были от него в восторге. Покинув родительскую ферму в Орегоне и переселившись в Нью-Йорк, он быстро сообразил, что его внешность и мужские достоинства возбуждают мужчин даже больше, чем женщин. Это позволило ему с легкостью проникнуть в мир моды, то есть туда, где рынок секса чрезвычайно богат, где котировки достигают астрономических высот, а конкуренция особенно жестока. Каждый день, как грибы под дождем, появляются все новые и новые молодые таланты, готовые удовлетворить прихоти влиятельных людей.
Получив заманчивое предложение от одной фирмы в Риме, он оставил Нью-Йорк и вскоре вошел в узкий круг приближенных одного из известнейших римских модельеров. Это был поистине выдающийся человек, придирчивый и требовательный как в работе, так и в постели. Санни всей душой отдался новому приключению, но прославленный мастер оказался слишком бережливым: он делал эффектные, но не всегда ценные подарки и почти не давал денег. Таким способом он удерживал возле себя своих любимцев.
Его тактика, безусловно, приносила плоды, но в случае с Санни она не сработала. Молодой американец просто не знал, что ему делать с шелковыми рубашками, золотыми запонками и шикарными клюшками для гольфа.
В душе он по-прежнему оставался фермером и, если бы не постоянные ссоры с отцом-самодуром, ставшие совершенно невыносимыми, наверное, не уехал бы из Орегона. Практичная крестьянская натура и на новом поприще заставляла его все оценивать прозаически и конкретно. Ему нужны были деньги, чтобы приобрести новую ферму или хотя бы выкупить долю у своего старика и быть с ним на равных. Его отец был деспот, но отнюдь не дурак, а мать, обожавшая своего единственного сына, только о том и мечтала, чтобы он вернулся домой. Получая от него редкие письма, она всякий раз плакала от умиления, надеясь на скорую встречу.
Этого упрямого мальчишку, принесшего свое обаяние в мир, полный обещаний, но скупой на конкретные результаты, нелегко было объездить. Поэтому после бурного разрыва с гениальным модельером из Рима он покинул столицу и переехал в Болонью, где его агентство пообещало ему работу по полному графику, но уже не в поднебесных сферах высокой моды, а в области готового платья.
Он стал вращаться в кругу моделей средней руки. Заработки были приличными, работа менее изматывающей, к тому же появилась возможность подрабатывать на свиданиях по вызову. Такого рода встречи для него обычно устраивали манекенщицы, коллеги по работе. Вот и в этот вечер одна из девушек Моретты предложила ему принять участие в вечеринке на загородной вилле. Сумма вознаграждения была просто фантастической. Он согласился.
И вот теперь, оставшись один на один с министром, Санни изо всех сил старался ему угодить, но клиент попался капризный, как никогда. Ему хотелось, чтобы его осыпали бранью и хлестали по щекам.
Изучая новый язык, Санни первым долгом, как это обычно бывает, освоил сквернословие и непристойности; при желании он мог извергнуть на собеседника целый водопад цветистой и замысловатой ненормативной лексики.
Но вот к садизму он был не приучен и на отчаянные призывы клиента отвечал твердым отказом.
– Я слизняк, ничтожество, я никчемная тварь, – рыдал министр. – Ты должен меня ударить, выплюнуть мне в лицо все свое презрение. – Он слез с кровати и рухнул на колени перед молодым человеком, плача, как ребенок. – Ты должен меня наказать за всю мою мерзость. Бей меня! Прошу тебя, – умолял он, цепляясь за ноги юноши. Тот высвободился, твердо решив положить конец гнусному спектаклю, и начал одеваться. – Почему ты меня покидаешь? Я этого не переживу.
