Текст книги "Рыжие волосы, зеленые глаза"
Автор книги: Ева Модиньяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Подумаешь, какая потеря! – Санни был вне себя.
– Я заплачу сколько скажешь.
– Иди ты в задницу! – в сердцах послал его Санни. Белый порошок, которого он нюхнул, едва войдя в комнату, не оказал должного действия. Нервы у него были натянуты до предела.
Министр вытащил из кармана толстую пачку банкнот. Санни никогда в жизни не видел столько денег разом. Старик рассыпал их веером по простыне.
Молодой человек продолжал одеваться, не испытывая ни малейшего желания переменить решение. Ему не нужны были эти деньги.
Когда старик вновь попытался уцепиться за него, Санни схватил его за плечи и оттолкнул изо всех сил.
– Оставь меня в покое, гнида, а то убью! – закричал он, наклоняясь, чтобы завязать шнурки.
Министр тяжело повалился навзничь, ударившись головой о мраморный пол.
– Я убью тебя! – повторил юноша. – Ты меня слышишь?
Он выпрямился и только тут заметил, что старик лежит на полу неподвижно.
Санни действительно убил его.
7
Было два часа ночи. В маленькой квартирке на улице Арко-де-Толомеи в Риме, не умолкая, звонил телефон. Хозяин квартиры, оглушенный лошадиной дозой снотворного, максимальной дозой, дозволенной домашним врачом, лечившим его в течение многих лет и хорошо знавшим своего пациента, крепко спал и никак не мог проснуться. Хрупкие природные механизмы, погружающие человека в целительный сон, износились, не выдержав напряженного ритма жизни и постоянного стресса. Он существовал исключительно на транквилизаторах.
Наконец, все еще заторможенный лекарствами, он протянул руку к ночному столику и на ощупь, опрокинув стоявшие на нем вещицы, дотянулся до телефонной трубки.
– Да, – произнес он сонным голосом.
– У нас неприятности, – объявил собеседник на другом конце провода. Голос был хорошо знаком обитателю римской квартиры.
– Лоренцо? – спросил он, называя агентурную кличку, присвоенную министру, невольной жертве импульсивного Санни.
– Именно, – ответили ему. – Он в нокауте. Окончательно и бесповоротно.
– В гостях?
– Да.
– Политические проблемы?
– Нет, постельные.
– Возвращайтесь в гостиницу, – приказал человек из Рима.
– А Лоренцо?
– Я о нем позабочусь, – и хозяин римской квартиры повесил трубку.
Потом он включил свет на ночном столике и сел на кровати. Голова была как ватная, тупая боль в желудке, мучившая его годами, внезапно обострилась. Он подобрал с полу бутылочку «Маалокса», отвинтил крышку и с отвращением глотнул прямо из горлышка мерзкой на вкус, беловатой, как разведенный мел, жижи. Через несколько минут боль от застарелой язвы желудка, обострявшаяся всякий раз, когда он нервничал, утихла.
Еле волоча ноги, он прошел к себе в кабинет, отыскал в настольной записной книжке нужный номер и набрал его.
На первый же звонок ответил женский голос.
– Передайте трубку вашему мужу, – приказал он.
Женщина, давно привыкшая к этому тону и к подобным приказам, не раз будившим ее по ночам, тотчас же исполнила, что было велено.
– Кто это? – недовольно пробормотал в трубку Антонино.
– Ты лучше спроси, кем ты будешь, если немедленно не уладишь заваруху, устроенную твоей подружкой, – угрожающе произнес голос из Рима. – Чтоб через полчаса Лоренцо был у себя в постели, в гостинице. Пусть все думают, что он спит. А ты тем временем выясни, как было дело, и распорядись соответственно.
– А девчонка?
– С этой проблемой ты тоже справишься.
Он повесил трубку и поплелся обратно в спальню. Ему стоило нечеловеческих усилий держаться на ногах. Но он знал, что придется немедленно проинформировать шефа. Дело было даже не в субординации, хотя шеф являлся его прямым начальником. Главное состояло в том, что только шеф мог расхлебать заварившуюся кашу. Пользоваться телефоном было запрещено: шеф не любил рисковать. Поэтому пришлось одеться и тащиться через весь город, который, к счастью, в этот час словно вымер. Он вышел из такси на Пьяцца-дель-Пополо, пешком направился к улице Корсо, прошел по ней, еле волоча ноги, несколько кварталов и наконец свернул налево, на улицу Томачелли. Позвонив у парадного подъезда пышного палаццо в стиле барокко, он вынужден был дожидаться, пока ему откроют. Он прекрасно знал, что его лицо взято на прицел видеокамерами и что никто его не впустит прежде, чем он будет опознан.
* * *
Моретта совершенно выбилась из сил. Она монотонно, как автомат, отвечала на вопросы, которыми забрасывал ее Антонино.
– Ты все сделала как надо. Тебе не в чем себя упрекнуть, – заключил он по окончании допроса.
Американец рыдал, уронив голову на спинку стула. Он был сломлен и чувствовал себя потерянным, как ребенок. Тело министра было уже вынесено и увезено в машине двумя неизвестными. Неподалеку от гостиницы они разыграли падение на обледеневшем тротуаре, потом один из них подбежал к швейцару и попросил помочь перенести бездыханное и уже начавшее коченеть тело в гостиничный номер. На загородной вилле осталась Моретта с двумя девушками, американец и Антонино. Отбросив свою обычную агрессивность и злобу, он был на сей раз настроен на редкость миролюбиво.
Моретта смотрела на него в страхе.
– Я знаю, Моретта, в том, что произошло, нет твоей вины. Но, когда принимаешь таких именитых гостей, надо все-таки знать, кто будет их обслуживать.
– Меня предупредили только за пару часов, пришлось положиться на девушку, которая сказала, что хорошо его знает. Он вовсе не буйный. Просто этот клиент вывел его из себя. Это был несчастный случай. С кем угодно могло случиться, – оправдывалась Моретта.
– Ну конечно. Это был несчастный случай. Я уверен, все забудут, что они вообще здесь были.
– Девушки хотят вернуться домой, – еле слышно попросила Моретта.
– Все верно. Не будем дожидаться следующей амнистии, чтобы их отпустить, – пошутил Антонино. – И пусть заберут с собой американца. Ему бы следовало вернуться на родину. Здешний воздух ему вреден.
Вскоре молодой человек и обе девушки уехали на своей малолитражке. Моретта всеми силами пыталась их успокоить, но американец был в отчаянии. Напуганный до смерти, он ничего не хотел слушать и лишь твердил одно:
– Первым же рейсом улечу в Нью-Йорк. Хочу забыть Италию и эту жуткую историю.
Девушки поклялись, что никогда в жизни больше не согласятся участвовать в такого рода вечеринках. Было еще темно, когда они свернули на улицу Эмилия, по направлению к городу. Все трое молчали. Слышалось только урчание двигателя.
Девушка, сидевшая за рулем, нажала на педаль тормоза, чтобы повернуть направо, но тормоза не сработали. Быстро сообразив, что к чему, она принялась переключать скорости и сумела остановить малолитражку у самого берега реки Рено. Когда машина встала, она затянула ручной тормоз.
– В чем дело? – испуганно спросил Санни.
– Тормоза, – ответила девушка.
– А что с ними? – встревожился американец.
– Не работают.
– Только этого нам и не хватало. – Он дрожал, как лист на ветру.
Позади них остановилась другая машина, из нее вышел красивый молодой человек и подошел поближе к малолитражке.
– Есть проблемы? – спросил он.
– Теперь, когда вы здесь, думаю, у нас их не будет. – Девушка за рулем одарила его обворожительной улыбкой.
– Ну, раз так, давайте приниматься за дело, – весело предложил он. – А что случилось?
– Тормоза, – объяснила девушка. – Они отказали.
– Посмотрим, смогу ли я вам помочь, – сказал незнакомец, сунув руку в правый карман пальто.
Он вытащил пистолет с глушителем и наставил его прямо в лоб хорошенькой манекенщице. С едва слышным звуком пуля прошила голову девушки, убив ее на месте. Санни и вторая красотка не успели даже прореагировать: в один миг их постигла та же участь.
Молодой человек спрятал пистолет в карман, сел в машину, закурил сигарету, настроил радио на ночной музыкальный канал и направился в центр города.
* * *
Антонино ласково потрепал Моретту по щеке:
– Успокойся, девочка моя. Все будет хорошо. Давай, поспи немного, а потом отправляйся в контору, как обычно. В твоей жизни ничего не случилось.
Моретта кивнула и проводила его до дверей. Пока она обнимала его на прощание, Антонино сунул руку ей под подол.
– Жаль, что у нас нет времени, – сказал он, чувствуя, как его «малыш» оживает.
– Жаль, – солгала Моретта. Меньше всего в эту минуту она думала о сексе.
– Вскоре нанесу тебе визит вежливости, – пообещал он на прощание.
Моретта поднялась на второй этаж. В спальнях было уже убрано, Антонино помог ей вымыть пол в комнате, где произошло несчастье. Простыни они сожгли в камине. Убедившись, что все в порядке, она пошла к гаражу и поднялась в квартиру к Марии. Ее подруга крепко спала.
– Проснись, Мария, – позвала Моретта.
– Что случилось? – спросила Мария, протирая глаза спросонья.
– Давай быстренько вылезай из кровати и одевайся, – приказала Моретта. – Мы едем в город.
Мария выглянула в окно. Новый день возвещал о себе слабым, едва заметным светом на горизонте.
– В такую рань? – жалобно спросила она, потягиваясь, как котенок.
– Давай по-быстрому, – торопила Моретта.
– И куда же мы поедем?
– В городе есть студенческое общежитие сестер-урсулинок. Я тебя провожу. Тебе нельзя здесь оставаться.
Мария откинула одеяло и вскочила на ноги.
– Сегодня ночью я видела двух мужчин, они осматривали машины твоих гостей, – сообщила она.
– Воры?
Мария надолго задумалась, прежде чем ответить:
– Нет. Мне показалось, что они что-то вынюхивают.
– Что еще ты видела?
– Ничего. Я заснула как подстреленная.
– Ладно, проехали, – Моретта вдруг крепко обняла подругу. – Наверное, мы видимся в последний раз.
– Ты всегда так шутишь с утра пораньше? – криво усмехнулась Мария.
– Больше ко мне не приходи. Обещай мне. Но не забывай, что я просила тебя об одолжении. Если со мной что-то случится, отнеси пленки, что я тебе показала, в полицию.
– Ничего не случится, – возразила Мария. – Я уверена, что мы с тобой увидимся очень скоро.
Когда они выехали на дорогу, движение было уже довольно оживленным. Моретта то и дело поглядывала в зеркальце заднего обзора. Она была уверена, что кто-то за ней следит, и сбавляла скорость, чтобы пропустить вперед подозрительные машины.
– Тебе деньги нужны? – спросила она Марию после долгого молчания.
– Денег у меня полно, – ответила та, – и к тому же я нашла работу.
– Отлично.
– Мне очень помогли эти объявления в газете. Спасибо, что ты их отметила.
Моретта остановила машину у здания прошлого века прямо за церковью Сан-Петронио.
– А если сестры скажут, что не могут меня принять? – спросила Мария.
– Для таких, как ты, Рыжик, у них всегда найдется место, – ласково усмехнулась подруга.
– Удачи тебе, Моретта, – Мария обняла ее на прощание.
– Это как раз то, чего мне не хватает.
Моретта села в машину и стремительно сорвалась с места. Ей хотелось как можно скорее уехать, чтобы ненароком не навредить ни в чем не повинной подружке.
На улице Уго Басси она остановилась, чтобы купить газету.
«СМЕРТЬ НА ЛЬДУ. МИНИСТР ПОСКОЛЬЗНУЛСЯ В БОЛОНЬЕ», – гласил громадный заголовок. В статье сообщалось множество подробностей.
Моретта с облегчением перевела дух. Антонино и его люди замазали это грязное дело.
8
Впервые в жизни Моретта приехала в контору к восьми утра. Обычно она появлялась там не раньше одиннадцати. Сунув ключ в замочную скважину, девушка заметила, что замок закрыт не на положенные четыре оборота, а лишь на один. Она вошла совершенно бесшумно.
Она была уверена, что накануне вечером заперла дверь как обычно, у нее уже выработался рефлекс, автоматическое движение, повторявшееся каждый день. Войдя, она настороженно осмотрелась. Вестибюль был пуст. Моретта нажала выключатель, и два торшера зажглись, осветив декоративные растения в больших расписных майоликовых вазах, стены, отделанные искусственным веронским мрамором, и круглый стол в центре, инкрустированный цветочным орнаментом тоже из яркого искусственного мрамора. Немного успокоившись, она отодвинула скользящую дверь стенного шкафа, сняла пальто и повесила его на вешалку. Тревога не покидала ее, все чувства были обострены до предела. Крадучись, оглядываясь, она осторожно приоткрыла дверь своего кабинета и зажгла там свет. Все было спокойно, вся обстановка в полном порядке, каждая вещь – в этом она не сомневалась – на том же месте, где она оставила ее накануне: письменный стол, телефон, цветы в венецианской вазе, два диванчика, картины на стенах. И тем не менее Моретта ощущала в воздухе явственное присутствие угрозы.
Она прошла в кабинет Джованны. Секретарша еще не пришла, в ее комнате тоже царил порядок и стояла полная тишина. Мозг Моретты лихорадочно работал, перебирая различные предположения, которые действительность опровергала, но внутреннее чутье подсказывало ей, что она в опасности.
Вернувшись к себе в кабинет, она села за стол и протянула руку к телефону. На второй гудок трубку сняли, и она услыхала голос отца.
– Привет, – ласково сказала Моретта, – как поживаешь?
– Хорошо. Не ожидал услышать тебя в такой ранний час, – отвечал учитель Бенито. – Что-нибудь случилось? – спросил он встревоженно.
– Все в порядке, папа. Просто хотелось услышать твой голос и сказать, что я тебя люблю, – Моретта была растрогана.
– Приятно начинать день, услышав такие слова, но только мне кажется, нам бы следовало говорить их друг другу почаще, – пошутил он. – Я тоже тебя люблю, доченька.
– Я на днях приеду тебя навестить, – обещала девушка.
– Надеюсь. Помни, это твой дом. Да, кстати, – вдруг спохватился Бенито, вспомнив о Марии, – как там эта девчушка?
– Она нашла работу и живет в католическом общежитии для студентов, – сообщила Моретта, гордясь тем, что ей удалось так хорошо устроить подругу.
– Рад слышать. Она славная девочка.
– Знаю. Пока, папочка, до скорого, – попрощалась она и повесила трубку.
Потом Моретта бросила взгляд на дамские часики «Ролекс» у себя на запястье. Восемь двадцать. Ровно через десять минут ее отец в своем старом, поношенном пальто и вечно запыленных башмаках пересечет площадь и войдет в школу, неся под мышкой старый портфель с исправленными диктантами своих первоклашек. Начнется новый день, привычная работа, единственная работа, которую он умел делать и любил больше самой жизни.
В маленькой начальной школе еще не установили батарей центрального отопления, и каждый класс обогревался керосиновой печкой.
Моретта будто вновь увидела обшарпанные стены, ломаные-переломаные парты, потрескавшиеся классные доски, географические карты на стенах и джутовые циновки на окнах, поднятые на зиму и всегда опущенные летом.
Припомнив все до мельчайших подробностей, она почувствовала подступающие слезы. Как бы ей хотелось освободиться от страхов и тревог, отравивших всю ее злосчастную жизнь! Только теперь она поняла, что в маленькой романьольской деревушке, в этой сельской школе, среди бедных людей она похоронила свое счастье. Сдержав готовые прорваться рыдания, Моретта вновь схватилась за телефон.
Она позвонила на виллу, решив поговорить с Челиной. Ей необходимо было удостовериться, что в доме все в порядке, но в трубке постоянно слышались частые гудки «занято». Это было очень странно. С кем могла так долго болтать по телефону с раннего утра замкнутая и несловоохотливая Челина?
Наконец она положила трубку и стала ждать. Большие настенные часы пробили девять. Джованна все еще не появлялась. Зазвонил телефон, и Моретта ответила. Звонок был из Падуи, ей сообщили о прибытии трех видных специалистов по торговому и налоговому законодательству.
– На сколько приборов накрывать? – задала она обычный вопрос.
– На шесть персон, – ответили ей и сообщили название гостиницы. Это было обычное мероприятие, требовались лишь некоторые уточнения.
– В котором часу? – спросила она с привычной деловитостью.
– В десять.
Моретта напомнила собеседнику, что оплата производится вперед и что в новом году тарифы возросли на десять процентов.
Открыв большой ящик с картотекой, она обнаружила, что он пуст. Картотека исчезла. И тогда Моретта начала дрожать. Вскочив на ноги, она распахнула дверь комнаты секретарши в надежде, что Джованна уже пришла.
Ее не было.
Она позвонила девушкам, приезжавшим на виллу вчера вечером, но ни одна из них не вернулась домой.
Тогда она набрала другой заветный номер.
– Попросите Антонино, – сказала Моретта, когда на другом конце ей ответил женский голос.
– Он уехал.
– Вы не скажете, когда он вернется?
– Может, завтра, а может, через неделю. Не знаю.
Моретта поняла, что попала в капкан, который вот-вот захлопнется.
Она вышла из агентства, села в «Мерседес», включила зажигание и погнала машину, то и дело взволнованно поглядывая в зеркало. Ее не покидало ощущение, что за ней следят. Выехав на дорогу, ведущую за город, к вилле, она на мгновение заколебалась, ощущая разлитую вокруг опасность, от которой невозможно было скрыться.
У нее оставался только один выход: отправиться в Каннучето, вернуться в старый дом отца. Там она наконец-то окажется в безопасности, со своим отцом, среди своих земляков.
Моретте казалось, что это единственный разумный выход, мысль о том, что она поступает правильно, придала ей уверенности. Ее жизнь изменится, твердила она себе. Она все начнет сначала. Немного успокоившись, Моретта не сразу заметила грузовик, ехавший следом. Она не успела испугаться – грузовик резко увеличил скорость и через секунду, прижав ее к парапету моста, столкнул «Мерседес» в пустоту.
В это солнечное зимнее утро жизнь и мечты Моретты были погребены под толщей воды на каменистом дне реки.
* * *
Челина поставила кружки с кофе на кухонный стол.
– Сколько тебе сахара? – спросила она.
– Один кусок, – ответил Антонино.
Они выпили молча. Потом женщина заговорила:
– Закрываем лавочку?
– Не раньше, чем отыщем пленки. Мы нашли магнитофоны в спальнях, значит, должны быть и пленки с записями, – возразил он.
– Я все обыскала, – сказала Челина. – Может, она увезла их с собой сегодня утром. Или передала этой девчонке.
– Сначала перевернем весь дом. Действовать надо методом исключения. Если в доме их нет, найдем девчонку. Ты знаешь, куда она уехала?
Челина покачала головой:
– Я о ней ничего не знаю. Ее нелегко будет найти.
– Никто не исчезает без следа, – нахмурился Антонино.
– Пожалуй, одна зацепка есть. Она нашла работу по объявлению в газете, которую я еще не выбросила. Моретта отметила несколько объявлений карандашом.
– Прекрасно. Давай займемся делом. Прочешем виллу частым гребнем и квартиру над гаражом тоже, – решил Антонино.
9
Марии казалось, что она живет в мире грез. Павильон косметики на ярмарке в Болонье представлял собой гигантскую выставку кремов, эссенций, бальзамов, помад, суливших женщинам неземную красоту и очарование. Работа представлялась ей забавой, за которую к тому же еще и платили. Десятки крупнейших фирм выставляли свою продукцию в этой грандиозной витрине.
На стендах работали очень красивые и элегантные девушки. Некоторые обладали большим опытом ярмарочных презентаций, другие делали лишь первые шаги. У большинства были весьма поверхностные представления о товарах, которые они рекламировали. У Марии, в отличие от них, была возможность использовать знания, приобретенные во время ученичества в салоне Ванды в Чезенатико. Она многое могла рассказать о средствах по уходу за волосами и о технике их применения. В течение нескольких дней из простого гида она превратилась в консультанта и в этом звании продолжала работать.
Держась вежливо и достойно, она предлагала посетителям, большинство которых были специалистами в данной отрасли, образцы шампуней, лаков, бальзамов для укрепления волос, красок, составов для химической завивки. Уход за волосами требовал времени и бесконечного терпения в применении старых и новых средств, от бычьего костного мозга до экстракта плаценты, от крапивного сока до кокосового масла.
Первоначально, сама того не подозревая, Мария была принята на работу не столько благодаря своей компетентности, сколько из-за красоты густых, шелковистых волос, казавшихся наиболее убедительным наглядным доказательством эффективности представляемых ею косметических продуктов.
У двух девушек, работавших вместе с ней, тоже были великолепные волосы: у Сандры черные, как ночь, у Лореллы золотистые, как спелая пшеница.
Мария оказалась самой юной и наименее образованной из них, остальные две были студентками университета. Тем не менее знания, приобретенные в парикмахерской Ванды, позволяли ей с большой уверенностью представлять потенциальным покупателям разного рода притирания, не всегда приносящие обещанный результат, но по крайней мере помогающие поддерживать в душе потребителя великую иллюзию. Клиентки, улыбаясь, выслушивали ее журчащий монолог и жадно впитывали убедительные, проникающие в подсознание слова.
– А у вас… волосы свои или крашеные? – спрашивали они, умирая от зависти к ее красоте.
– Свои, – с гордостью отвечала Мария.
– Разрешите? – просили самые смелые, протягивая руку к роскошным рыжим локонам и начиная верить в чудодейственную силу шампуней и ополаскивателей.
Мария часто вспоминала о Моретте. По сто раз на дню у нее возникало желание позвонить, но она не решалась нарушить данное обещание. Когда Моретта сочтет нужным, она сама с ней свяжется. И тогда они снова встретятся.
В католическом общежитии ей было хорошо. Узнав ее трагическую историю, сестры окружили ее вниманием и заботой, возносили за нее молитвы. Под защитой этих стен, рядом с монахинями, искренне ее любившими, Мария обрела покой.
Однажды утром, листая газету, она прочла заголовок на странице происшествий: «МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА ПОГИБЛА В СТОЛКНОВЕНИИ С ГРУЗОВИКОМ».
«Еще одна дорожная трагедия», – подумала Мария, даже не подозревая, что речь идет о Моретте, и принялась вновь переворачивать газетные листы, ища страницу экономических объявлений в надежде загодя найти новую работу к тому времени, когда ярмарка закроется.
Сандра подошла к Марии и сказала:
– Ты что, не видишь, что у тебя появился воздыхатель?
Мария хотела обернуться, но подруга прошипела ей на ухо:
– Не шевелись.
– Ты меня напугала, – вздрогнула Мария.
– Вот теперь можешь обернуться, – разрешила Сандра.
Мария увидела его у стенда «Л'Ореаль»: красивого, смуглого, в пальто из верблюжьей шерсти с синим шелковым кашне.
– Похоже, у него денег куры не клюют, – предположила Лорелла.
– Откуда ты знаешь? У тебя глаза-рентгены? – развеселилась Мария.
– Элементарно, детка. Можешь сама прикинуть: пальто, костюм, в общем, от ботинок до шляпы этот тип носит на себе никак не меньше миллиона.
– Ты серьезно? – изумилась Мария.
– С гарантией.
Мария была довольна. Работа ей нравилась, зарабатывала она прилично, коллеги относились к ней с симпатией и сочувствием, а теперь, в довершение всего, появился еще и поклонник, молодой красавец, с которым она охотно пошла бы разок куда-нибудь вечером, хотя бы только для того, чтобы узнать, кто он и откуда, каковы его намерения.
* * *
Сотрудник спецслужбы, имевший долгую беседу с шефом в ночь, когда погиб министр, сошел с поезда в Болонье, подошел к газетному киоску и, купив экземпляр «Мессаджеро», сложил его так, чтобы название сразу бросалось в глаза. После этого он сунул газету в карман пальто.
– Добрый день, – приветствовал его подошедший на условный сигнал Антонино.
Человек из Рима смотрел на гангстера ничего не выражающим взглядом.
– Я Антонино Катания, – представился молодой человек таким тоном, словно заявил: «Я – Джеймс Бонд, агент 007».
– Тогда пошли, – ответил сотрудник спецслужбы.
Они вышли из здания вокзала и пересекли площадь. Разговор шел на ходу.
– Мы недовольны, – начал человек из Рима. – Не так-то легко было свернуть дознание по факту смерти министра. И тем более увести в сторону расследование по делу об убийстве манекенщиц. А теперь у нас проблемы с этой Моранди. Я же велел лишь нейтрализовать ее, а не прикончить.
– Она слишком много знала. В доме мы обнаружили звукозаписывающую аппаратуру. Она решила сплутовать. Ее нельзя было оставлять в живых, это было опасно, – объяснил Антонино.
Для агента спецслужб это оказалось новым и весьма тревожным фактом.
– А записи?
– Исчезли. Мы прочесали весь дом и контору тоже.
– Ну так ищите дальше. Эти пленки не должны гулять по рукам. Оказывается, дела обстоят еще хуже, чем мы думали. Вы ее убрали, вместо того чтобы заставить ее говорить. По-моему, это полный идиотизм.
– Пришлось спешить, она была непредсказуемой, – стал оправдываться Антонино.
– Опять вы наступаете на грабли. Эту Моранди вы выбрали сами. Не надо было иметь дело с непредсказуемыми, – ледяным тоном возразил человек из Рима.
– Ну, если мы будем разбираться, кто в чем виноват, кто-нибудь обвинит вас, что вы выбрали меня, – обиженно заметил Антонино.
– Именно это и происходит в данную минуту, болван, – прошипел агент. – Так что займитесь делом, – добавил он уже спокойнее.
– Есть один кончик, за который можно ухватиться. Одна девчонка, некая Мария Гвиди, подружка Моранди, ее землячка. Она жила во флигеле, когда все случилось. Возможно, она знает все, а может, и ничего. Может, пленки с записями у нее, раз их больше нигде нет. Она уехала на следующее утро. Мы нашли ее. Работает на ярмарке и живет в католическом пансионе.
– Это мина замедленного действия. Надо заставить ее говорить, – приказал агент.
– А потом? Вы опять скажете, что хватит убивать? – насмешливо спросил Антонино.
– Вот именно. Четыре трупа из-за одного дегенерата с министерским портфелем – это уже многовато. Даже слишком. Найдите пленки и заставьте девчонку говорить. Если она ничего не знает, достаточно ее припугнуть, и она будет молчать. Если ей что-то известно, предупредите меня, я сам решу, что делать. Надеюсь, я выразился достаточно ясно, – сказал сотрудник спецслужбы.
За разговором они вернулись к вокзалу. Агент направился к составу, отправлявшемуся в Рим. Антонино уехал на своей машине.
* * *
Мария попрощалась с коллегами и сошла с автобуса на остановке Пьяцца-Маджоре. Было восемь вечера, когда она направилась к общежитию, торопливо шагая по крытой галерее. Навстречу ей попадались лишь редкие прохожие, спешившие домой к ужину, подальше от пронизывающего ледяного ветра, вихрем несущего пыль и мусор.
У дверей кондитерской Дзанарини, уже наглухо закрытой опускающимися железными ставнями, кто-то крепко схватил ее за руку выше локтя. Вместо того чтобы сопротивляться, Мария застыла на месте. Рука в перчатке зажала ей рот. Ее затолкали в автомобиль.
Машина отъехала, и она почувствовала, что сидит между двумя мужчинами. Пытаясь отогнать от себя этот кошмар, Мария покрепче зажмурила глаза. Но рука в перчатке, зажимавшая ей рот, была не сном, а явью. Она открыла глаза, но крик, рвавший ей грудь, вылился лишь в глухое мычание.
Другой человек залепил ей глаза пластырем.
Грубый голос с незнакомым акцентом угрожающе произнес:
– Сиди тихо, и ничего с тобой не случится. Хочешь орать – ори, все равно никто не услышит. – Они выехали за город, машина остановилась в поле у заброшенного, по виду хуторского строения.
Марию вытащили из машины и потащили внутрь. Она ничего не видела и лишь ощущала невыносимую вонь промерзшего, нежилого помещения. Ее толкнули на койку и привязали за запястья и лодыжки.
Потом наступила тишина.
Мария не смогла бы сказать, сколько времени провела она на морозе с завязанными глазами, спрашивая себя, зачем ее похитили. Наконец дверь открылась и вошли еще какие-то люди.
– Ну, теперь мы немного поболтаем, – произнес хриплый голос.
– Отпустите меня, – стала умолять она. – У меня нет родственников, нет друзей, нет денег. Я не та, кого вы ищете.
– Как тебя зовут? – спросил другой голос.
– Мария Гвиди, – ответила она.
– Все правильно. Именно тебя мы и ищем. Нам надо кое о чем тебя спросить, а ты нам ответишь. Потом мы тебя отпустим, только не вздумай врать. Это неправда, что у тебя нет ни друзей, ни денег. Ты унаследовала кругленькую сумму после смерти родных.
– Как видишь, мы неплохо осведомлены, – произнес первый – тот, что говорил с хрипотцой. – А что касается друзей, разве тебе ничего не говорит имя Моретты?
– Мне холодно. Развяжите меня, пожалуйста. Отпустите меня. – Девушка была в ужасе.
Ладонь, тяжелая, как лопата, обрушилась ей на лицо.
– Я задал тебе вопрос. Тебе ничего не говорит имя Моретты? – с угрозой повторил мужчина.
– Моретта – моя подруга, – дрожащим голосом произнесла Мария.
– И что ты делала у нее в доме?
– Спросите у нее самой, – ответила девушка.
Еще одна страшная пощечина заставила ее резко запрокинуть голову. Она почувствовала невыносимую боль в ухе, а из носа теплой струйкой потекла кровь.
– Не заставляй нас терять терпение, – вновь пригрозил тот, что ударил ее. – Что ты делала в доме Моретты?
– Я никого не знала в Болонье. Она согласилась приютить меня на две ночи, пока я искала жилье.
– Что произошло на вилле за эти две ночи?
– Понятия не имею. Я спала в квартире над гаражом, – еле слышно отвечала она.
– Это нам известно. А почему же она поселила тебя во флигеле?
У Марии хватило сообразительности и присутствия духа изобрести правдоподобную историю, чтобы умолчать о том, что она знала и видела. Только так она могла надеяться на спасение.
– Моретта сказала мне, что у нее есть любовник, большой богач, и он иногда проводит у нее ночь. Она не хотела, чтобы я им мешала, – с ходу выдала Мария, стараясь держать себя в руках.
Несколько мгновений все молчали. Девушка дрожала, как осиновый лист.
– Сколько тебе лет? – спросил новый голос.
– Восемнадцать.
– И ты все еще веришь в сказки? Или думаешь, что имеешь дело с идиотами? – это опять заговорил тот, с хриплым голосом. – А ну, говори, кого ты видела в доме у своей подружки?
– Служанку, – сказала она и услышала в ответ смешок.
– Не ври. Там побывала куча народу, на этой самой вилле. И если ты скажешь, что ничего не знаешь, я очень, очень рассержусь, – предупредил он.
Но Мария поняла, что надо стоять на своем и все отрицать. У нее не было другого выбора.
– Не знаю. Я правда ничего не знаю, – повторила она, готовясь к новым ударам.
Однако тот же голос задал новый вопрос:
– Моретта дала тебе на хранение пленки с записями, когда отвезла тебя в город?
Мария, хоть и была сильно избита и охвачена ужасом, сразу поняла, о чем они говорят.
– Моретта отвезла меня в общежитие и сказала, чтобы я ее больше ни о чем не просила. Ничего она мне не давала, спросите ее, она сама вам скажет.
Послышался дребезжащий хохот. Потом один из ее мучителей объявил:
– Твоя подружка в морге, так что ответить на наши вопросы она не сможет.
– Это неправда! – с плачем воскликнула Мария.
– Хочешь составить ей компанию? – спросил мужчина с хриплым голосом.
Несколько долгих минут Мария оставалась неподвижной, как камень. Потом отчаянный, леденящий душу вопль вырвался из ее горла. Она вложила в этот крик всю свою ярость, словно он мог помочь ей вырваться, освободиться от сковавшего ее страха. Она кричала что было мочи и билась, пытаясь разорвать путы на руках и ногах.
