Текст книги "Любовь императора: Франц Иосиф"

Автор книги: Этон Цезарь Корти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Софии и преданным ей лицам необходимо теперь продолжать работу над публично провозглашённой программой, которая сводится к тому, чтобы «с согласия народов сплотить все земли и племена, входящие в состав монархии, в крупное государственное образование». Но достичь этого «согласования» нелегко. Его приходится добывать с оружием в руках. В Венгрии это приводит к восстанию, даже к войне, которая сопровождается провозглашением 14 апреля 1849 г. полной независимости Венгрии и низложения габсбург-лотарингской династии. В Вене, скрепя сердце, решаются обратиться за помощью к императору России. В результате венгерское восстание оказывается подавленным, а стремления Кошута – несбывшимися.

Между тем в Италии благодаря оставшимся верными войскам Радецкий подавил восстание, поддержанное королём Пьемонта, и добился победы в Ломбардии и Венеции. Короля Сардинии принуждают заключить мир, и народ с неудовольствием покоряется военной силе. Ломбардия и Венеция усмирены, однако они по-прежнему стремятся к своему идеалу – национальной свободе и отныне оказывают пассивное сопротивление даже самым благим устремлениям правителей.

С революцией в Италии обошлись намного мягче, чем в Венгрии. Здесь после капитуляции Вилагша барону Хайнау предоставляют свободу действий. Тринадцать генералов, принявших участие в венгерском восстании, безжалостно повешены или расстреляны. К сожалению, император Франц Иосиф, или лучше сказать эрцгерцогиня София, не препятствуют этой кровавой расправе. Их удалось убедить в том, будто бы совершенно необходимо показать устрашающий пример. Казнён даже премьер-министр граф Людвиг Баттьяни. Множество венгров попадают в тюрьмы, представители самых родовитых семейств страны, в частности, граф Дьюла Андраши, нередко бегут за границу. Ужасное впечатление от кровавых приговоров, с одной стороны, и убийства, совершенные повстанцами, – с другой, продолжают, словно чёрная грозовая туча, омрачать отношения между имперским домом с его стремлением к централизованной Австрии и свободолюбивой Венгрией, жаждущей конституции.

Итак, революция повсеместно подавлена, начинается разгул реакции. Мартовская конституция Австрии 1849 г. признает отныне единую империю – Австрию, которая включает в себя и «коронную землю» Венгрию; Ломбардия и Венеция точно так же считаются рядовыми провинциями. Тем не менее Венгрия продолжает мечтать о государственной самостоятельности. Бежавший граф Дьюла Андраши, которого повесили (по крайней мере символически) за участие в революционных выступлениях, даже в изгнании продолжает высоко ценить этот идеал. Однако приходится подчиниться победоносному венскому правительству.

Руки у правительства теперь развязаны. Можно вновь обратить свой взгляд на Германию и положить конец страстному стремлению Пруссии занять господствующее положение. На Баварию Франц Иосиф может положиться благодаря связям своей матери. Он даже дома не перестаёт думать о том, как бы ликвидировать мартовскую конституцию и вернуться к полному самодержавию. Это отвечает желанию императрицы-матери и её единомышленника графа Грюнне, который будучи назначен генерал-адъютантом императора стал командовать армией. Отвечает это и самым сокровенным помыслам высшей австрийской аристократии, сплотившейся вокруг двора, и возглавляемого архиепископом Раушером духовенства, очень близкого эрцгерцогине Софии. Теперь вся власть собрана воедино. Вопрос в том, как она будет использована, окажутся ли внешнеполитические и внутриполитические решения верными и дальновидными, а лишь это может в глазах народа и перед лицом истории не только оправдать установление персонального абсолютного господства, но даже представить его наивысшим благом, какое вообще возможно.

В Италии, как и в Венгрии, набрались терпения и выжидали. Эрцгерцогиня София одержала победу. Что ни говори, в самое тяжёлое время она целеустремлённо, энергично и уверенно осуществила то, что считала правильным и уместным. Правда, популярности она этим не завоевала, в ней видели главу «придворной камарильи». Но её окружение привыкло между собой называть её «наша императрица». И в первую очередь это касается Грюнне, который становился всё могущественнее. Оставаясь центром и душой всего двора, она не слишком симпатизирует России и её императору-иноверцу, несмотря на оказанную Австрии помощь, и заражает этим чувством сына.

Начало 1853 г. таким образом проходит под знаком зарождающегося непонимания с Россией. Внешне в империи царит спокойствие, однако под пеплом продолжают тлеть угли противоречий.

Глава вторая

Похоже, нелёгкие политические заботы об империи теперь позади. Последовательно проводя свои давно вынашиваемые планы, эрцгерцогиня София полагает, что вправе сделать дальнейший шаг. Одна из её излюбленных идей заключается в том, чтобы с помощью новых родственных уз связать свою родину – Баварию с Австрией и при этом не упустить из виду интересы собственного семейства.

Императору Францу Иосифу исполнилось уже двадцать три года. Он изящен, элегантен и отличается завидным здоровьем. Он – лейтенант в генеральском мундире. Мать целиком держит его в руках, он беспрекословно ей повинуется. Кто знает, сколько это будет продолжаться. Может быть, теперь он безропотно примет невесту, которую она, София, для него подыскала. Уже давно она обсудила со своей сестрой в Мюнхене план выдать за него её старшую дочь Нене. Идея женить сына на красивой и умной дочери палатина[24]24
  Палатин – пфальцграф.


[Закрыть] Йозефа Венгерского не получает её одобрения. Венгрия – подчинённая провинция и должна оставаться таковой. Гораздо важнее, чтобы Австрия играла первую роль в Германии и чтобы новые родственные узы связали империю с одним из трёх самых могущественных королевств Германии. Известия из Мюнхена обнадёживают.

Герцогиня Людовика написала, что её старшая дочь превратилась в красавицу, которая знает, чего хочет, и стала несравненно серьёзнее и рассудительнее своих сестёр и братьев. Правда, сердцу матери она ближе. В первую очередь это нужно сказать о Карле Теодоре и Зизи. Особенно заметно похорошела Зизи: прежде, несмотря на всё своё очарование, она оставалась угловатым подростком, а теперь её внешность разительно преобразилась: черты лица стали тоньше и женственнее, удивительно пышными и красивыми становятся её отливающие золотом, ранее лишь слегка каштановые волосы, прекрасно гармонирующие с робкими глазами, которые так напоминают глаза лани. Однако Зизи пока ребёнок, а Нене уже дама, которая учится ездить верхом, пусть это ей и не слишком удаётся. Зизи, правда, тоже стала непременной участницей уроков верховой езды и быстро превосходит старшую сестру, поскольку не ведает страха, тогда как Нене не в силах побороть боязнь и, кроме того, потеряла интерес к верховой езде, поскольку младшая сестра делает слишком быстрые успехи, а ей неприятно от неё отставать.

Едва придя домой, Зизи спешит к своему письменному столу. Никто не должен знать о том, что она тайком пишет стихи. В апреле 1853 г. Зизи проходит конфирмацию. Этот день принято отмечать весёлыми поездками, играми и посещением театра, но радость праздника омрачена. Маленький брат её подруги Ирены, Давид Паумгартен, тяжело болен. У него воспаление лёгких, и он находится между жизнью и смертью. Впервые Зизи ощущает всю серьёзность бытия. Когда приходит печальная весть, что её пятнадцатилетний приятель умер, она буквально потрясена. Совершенно неожиданно, словно неосознанно, душой юной принцессы овладевает страстное желание умереть, хотя в остальном в родительском доме так весело. Мелкие события в её жизни, переезд из Мюнхена в Поссенхофен и обратно играют немалую роль в её жизни, а её детское сердце не ведает покоя. Смех и слёзы у неё совсем рядом друг с другом, в глазах её светится лукавство, но верх нередко берут слёзы. Зизи идёт пятнадцатый год, когда она знакомится при герцогском дворе с неким молодым человеком, которого видит каждый день и который с самого начала производит на неё глубокое впечатление. Она постоянно дежурит у ограды в ожидании того момента, когда молодой человек пройдёт мимо. В конце концов на это обращают внимание. Начинают доискиваться причины этого мимолётного увлечения и вскоре романтической идиллии приходит конец, У Зизи отбирают изображение молодого человека, проводят расследование с пристрастием, чтобы выяснить, откуда оно к ней попало, а его самого надолго куда-то отправляют с каким-то поручением. Он возвращается больным, всё это держали от Зизи в тайне, и вскоре этот человек уходит из жизни!

Мать с беспокойством следит за необычным поведением дочурки. Её весёлости как не бывало. Однако в жизни Зизи вскоре появляются другие лица. Это молодой граф Ф.Р., которого она нередко видит при герцогском дворе. Это увлечение продолжается несколько месяцев, но поскольку чувство Зизи безответно, оно постепенно проходит. Любовная тоска больше её не беспокоит, и она чувствует себя вольной как птица.

В семье так много детей, родителей заботит будущее Нене, с ней связаны грандиозные планы. Старшей дочери предстоит стать императрицей. Императрицей возрождённого могучего государства на Дунае, и когда-нибудь, пожалуй, и повелительницей всей Германии, объединённой с Австрией. Она должна учить языки, танцевать, скакать верхом, часто бывать в обществе, уметь вести себя в избранном кругу и на глазах у множества людей. Всё крутится вокруг Нене, никому нет дела до Зизи с её сердечными страданиями. Кузен продолжает писать из Австрии, слать прелестные подарки, но Зизи находит, что слишком уж часто ей приходится слышать имя Карла Людвига от матери и сестры! Проходит весна, наступает лето, и однажды мама объявляет:

– В августе Нене и Зизи поедут со мной в Ишль к тете Софии. Радуйтесь, дети! Нас пригласили в гости... может быть, туда приедет и сам император.

Всю весну и всё лето 1853 г. эрцгерцогиня София и её сестра не знают покоя. Теперь события перемещаются в Ишль, где уже находится королева Пруссии. Там предстоит принять важное решение.

Франц Иосиф приблизительно знает, о чём идёт речь, поэтому проявляет крайнее нетерпение и отправляется в Ишль на самых резвых лошадях. По пути граф Грюнне обсуждает с молодым монархом восточный вопрос и отношения с Россией. Но император не слишком внимателен. Его больше интересует, как выглядит кузина, на которой его, возможно, решат женить. Он не видел её с 1848 г. и слышал о ней самое разное. Император преодолел путь до Ишля всего за девятнадцать часов вместо обычных тридцати часов езды. Этот очаровательный уголок стал летней резиденцией императорской семьи благодаря целебному источнику, который некогда вернул здоровье архиепископу эрцгерцогу Рудольфу. К тому же здесь прекрасные охотничьи угодья. Пока здесь живут за деньги, и для герцогини Людовики и её дочерей забронирован номер в гостинице.

Эрцгерцогиня с дочерьми прибывают 15 августа с опозданием в полтора часа против намеченного срока. Багажа ещё нет, и переодеться не во что, но София окидывает взглядом Нене и Зизи – их ослепительной девичьей свежести не в силах повредить даже скромные дорожные платья. Девушки лишь кое-как избавляются от пыли. Эрцгерцогиня тщательно причёсывает волосы Нене, в то время как Зизи сама приводит в порядок свою причёску. Камеристка высказывает герцогине своё восхищение обеими принцессами, но более всего восторгается великолепными волосами Зизи и её шармом.

Наконец все оказываются в салоне, где их уже ждёт император. Приветствие выглядит немного официально, Франц Иосиф смущён, и принцесса Элен просто робеет. Ведь ей прекрасно известно, что поставлено на карту. А император испытывает неприятное чувство, знакомое каждому мужчине, которого собираются женить, не слишком считаясь с его волей. Но он любит мать, принёсшую ему в жертву свой императорский титул, знает, что она желает ему только счастья, и ему любопытно, как выглядит принцесса, которой расточалось столько похвал. Он находит девушку красивой, крупной, изящной – всё это так, однако в чертах её лица, несмотря на двадцать лет, чувствуется что-то энергичное, суровое, ещё резче проступающее из-за затруднительности момента.

Младшая, Зизи, напротив, совершенно беззаботна. Она, правда, не любит общества и семейных празднеств, особенно если на них присутствует незнакомая родня, к тому же не так хорошо знает свет, как её старшая сестра, которая уже несколько лет «выезжает», но она знает или по крайней мере догадывается, что происходит, и поглядывает на императора и старшую сестру со стороны, любопытствуя, как они будут себя вести. Вдруг она замечает, что Франц Иосиф меньше занят Нене, чем ею. В какой-то момент, думая, что на него не смотрят, он восхищённо разглядывает изящную, стройную фигурку Зизи, её роскошные волосы, милое выражение на её юном личике, и внезапно вся её уверенность и непринуждённость куда-то пропадают. Зизи заливается жгучим румянцем и смущённо смотрит на Карла Людвига. Этот ревнивец тоже успел заметить, что его брат, император, уделяет явно больше внимания его маленькой возлюбленной, чем Нене, которой ему полагается заниматься. Когда подошло время идти к столу, император, не сводивший глаз с Зизи, привёл её в полное замешательство.

(Этот эпизод основан на критическом использовании письма о помолвке сына, которое эрцгерцогиня София послала своей сестре, королеве Саксонии. В этом письме императрица-мать пытается скрыть своё разочарование выбором Зизи вместо Нене и представить дело так, будто она дала своему сыну полную свободу выбора. Письмо было опубликовано Марион Гилберт в её брошюрке «Elisabeth de Wittelsbach», Paris, но из-за трогательного незнания автором немецкого языка его текст был передан неправильно. Копия находится в литературном наследии фрау фон Ференц, которое хранится в архиве её племянницы, фрау Элизабет фон Фаркаш в Фельзёбабаде. Для краткости этот архив впредь будет именоваться «архивом Фаркаш». – Примеч. авт.).

За едой Зизи сидит в конце стола рядом со своей гувернанткой и, обернувшись к ней, тихо произносит:

   – Да, Нене хорошо, она уже успела повидать много людей, а я нет. Мне так страшно, что я совсем не могу есть.

На следующий день ранним утром ревнивец Карл Людвиг говорит матери:

   – Мама, Зизи так понравилась Францу, намного больше Нене. Вот увидишь, он скорее выберет её, чем старшую сестру.

   – Ну что ты болтаешь, дуралей! – успокоила его эрцгерцогиня.

Однако Карл Людвиг прав – у ревности более зоркие глаза. Франц Иосиф восхищен Зизи. Ранним утром 17 августа, едва эрцгерцогиня София успела подняться с постели, молодой император был уже у матери. Взволнованный, он признается ей:

   – Знаешь, мама, Зизи восхитительна!

   – Зизи? – удивлённо переспрашивает эрцгерцогиня. – Но она же совсем ребёнок!

   – Пусть так, но взгляни на её волосы, её глаза, её обаяние. Посмотри только на её фигурку – она лучше всех!

О Нене он не проронил ни слова.

   – Успокойся! – говорит мать. – Ты совсем её не знаешь, присмотрись как следует. Время у тебя есть, спешить не к чему. Никто не требует, чтобы помолвка состоялась немедленно.

   – Ну нет, гораздо лучше не откладывать такие дела в долгий ящик, – и он бросается прочь, чтобы, если повезёт, повидать Зизи ещё перед завтраком. Не встретив её, он снова возвращается к матери, взволнованно рассуждает о чём угодно, но только не о Зизи, но по нему совершенно ясно видно, что он только о ней и думает.

За завтраком повторяется вчерашняя история. Он не сводит с неё глаз, он почти забыл о Нене, рядом с которой сидит, не говорит ей ни слова, в то время как Зизи, сидя на другом конце стола между Людвигом Гессенским и эрцгерцогиней Софией, от смущения уже не знает, куда девать глаза. Гессенский принц не в курсе дела, он только видит, что его маленькая соседка сидит вся пунцовая, не притрагиваясь к еде.

   – До сих пор Зизи только и съела, что суп и салат, – удивлённо замечает он матери императора, – должно быть, она соблюдает пост.

Однако к смущению, окрашивающему щёки Зизи румянцем, примешивается известный триумф и радость от того внимания, какое оказывает ей император, забыв обо всех остальных. После полудня Франц Иосиф вновь у своей матери. Он никак не может успокоиться, ни с кем не в силах говорить об этом деле, только с ней; тут выясняется, что вечером, на балу, он собирается танцевать котильон не со старшей принцессой Нене, как было намечено и как требует этикет, а с Зизи. Всякий, кто когда-либо танцевал на балу, знает, что это значит. Два раза подряд исполнить этот танец с одной и той же девушкой – это почти равносильно обещанию обручиться.

Вечером на балу появляются в сопровождении матери обе сестры. Нене в великолепном наряде из белого шёлка, лоб её украшен плющом; Зизи в очаровательном, лёгком бело-розовом муслиновом платьице, с маленькой алмазной стрелой в золотисто-каштановых волосах, не позволяющей им падать на лоб. Когда она входит, все глаза обращаются к ней – всем уже известно, что она покорила императора, но она всё ещё не верит, что это всерьёз. С Францем Иосифом, которого она приветствует лёгким рукопожатием, Зизи держится непринуждённо, пугают её только все остальные, которые таращат на неё глаза: они ей ужасно неприятны. В первой и второй польке император ещё не принимает участия. Он признается матери:

– Хочу посмотреть, как Зизи танцует.

Эрцгерцогиня София посылает к своей маленькой племяннице флигель-адъютанта майора барона Векбеккера, и тот приглашает Зизи на вторую польку. У Зизи всё получается неплохо, хотя по ней видно, что танцевать она научилась совсем недавно. Танцуя, она чувствует, что Франц Иосиф не сводит с неё глаз. Тем временем наступила полночь. Согласно старому доброму обычаю распорядитель танцев готовится к котильону. И вот настаёт знаменательный момент! Император танцует с Зизи! Теперь всем ясно, что это значит, и только до неё, главной участницы, ещё не доходит смысл происходящего. Она замечает, что помимо котильонного букета Франц Иосиф передаёт ей и остальные букеты, которые ему надлежало вручить другим своим партнёршам. Когда после бала Зизи спрашивают:

   – Разве это не бросилось тебе в глаза?

   – Нет, меня это только смутило, – отвечает она.

На следующий день, 18 августа, двадцать третий день рождения императора, дождь льёт как из ведра. До полудня нельзя и носа высунуть на улицу. Все остаются дома. Все проснулись позже обычного, но только не Франц Иосиф. Он не мог сомкнуть глаз и ни свет ни заря снова у матери. На этот раз за обедом Зизи сидит уже рядом с Францем Иосифом, и Нене по другую сторону стола, где накануне было место Зизи.

Император сияет, смотрит на Зизи с восторгом, он весел, разговорчив. После обеда погода немного исправляется, и Нене, император, его мать и Зизи выезжают в закрытой карете. Единственная, кто говорит – много, громко и весело – это Нене, только трудно отделаться от ощущения, что всё это несколько наигранно. Прогулка продолжается не слишком долго. Затем Франц Иосиф с глазу на глаз просит мать сходить к герцогине Людовике и попытаться выяснить через неё у Зизи, согласна ли та взять его в супруги.

   – Только, умоляю тебя, упроси её не оказывать на Зизи ни малейшего давления, поскольку моя участь настолько тяжела, что делить её со мной, ей-богу, нет никакой радости.

   – Но, дитя моё, как ты не понимаешь, что любая женщина будет счастлива облегчить тебе эту ношу своими очарованием и весёлостью?!

Эрцгерцогиня София понимает, что здесь ничего не поделаешь. Ей приходится смириться с тем, что женой её сына суждено стать не серьёзной, рассудительной, более уравновешенной и взрослой Нене, а этому, ещё почти ребёнку – Зизи, что в глубине души она считает нелепостью. Императрица должна быть зрелой женщиной, а не ребёнком, которого ещё придётся воспитывать. Но что поделаешь? Сыновья не слишком-то прислушиваются к совету матерей, на ком жениться. Хорошо ещё, что Франц Иосиф женится на сестре выбранной для него принцессы. Мужчины таковы, что отдают предпочтение более смазливому личику, пусть даже всё остальное ещё совершенно не ясно, как в этом случае. Матери императора понятно, что другие знакомства не только не принесут пользы, а могут вообще помешать женитьбе её сына на дочери сестры. Она решает согласиться, но не без задней мысли: пусть будет так, а уж я возьму эту Зизи в оборот, воспитаю её такой, какой, по моему мнению, должна быть императрица.

София передаёт сестре Людовике желание императора. Взволнованная мать Зизи со слезами на глазах жмёт руку эрцгерцогине – ведь до последнего момента она опасалась, что планы сестры потерпят неудачу. То, что они исполнились иначе, чем ожидалось, это просто форс-мажор.

После чая в столовой поют тирольцы. Эрцгерцогиня София заходит на минутку в свою комнату, застаёт там Роди, гувернантку Зизи, и быстро сообщает ей:

   – Сегодня вечером герцогиня Людовика передаст Зизи желание императора, чтобы она стала его невестой.

Со слезами на глазах гувернантка спешит к Зизи. Вечером приходит мать, собираясь сказать ей, как обстоит дело, но младшая дочь даёт понять, что уже всё знает. Когда её спрашивают, может ли она полюбить императора, она смущается и заливается слезами:

   – Ну как можно не любить его? Как ему только пришла в голову такая мысль: ведь я так молода, так ничтожна. Я бы пошла на всё, чтобы сделать императора счастливым, но выйдет ли из этого что-нибудь путное?

На следующий день, девятнадцатого, Зизи, плача, изливает свою душу гувернантке.

– Да, я уже люблю императора! Ах, если бы он не был императором!

Будущее положение пугает её. Она ещё не умеет брать себя в руки, ещё не может осознать всё то, что так внезапно обрушилось на неё и что окружающие называют безмерным счастьем. После разговора с Зизи, которая больше плакала, чем говорила, мама-герцогиня сочинила трогательную записочку эрцгерцогине Софии, где сообщала о согласии Зизи. Едва пробило семь часов, как мать послала эту записочку прямо Францу Иосифу, который тут же является, светясь от счастья. Ещё нет и восьми, а он уже в гостинице, сначала направляется к герцогине, благодарит её и признается, как он счастлив, потом бросается к Зизи. Она уже проснулась, подходит к двери, и Франц Иосиф раскрывает объятия, обнимает её и целует, не помня себя от радости. Свидетельницей этой трогательной сцены становится Элиза Прусская, которая появляется в ту самую минуту. Она вдохновенно рассказывает об увиденном эрцгерцогине Софии; сестра забывает о Нене и всех своих прежних планах, радуясь тому, что одна из их племянниц становится императрицей Австрии и что всё теперь «правильно». Только Карл Людвиг молча сторонится этих изъявлений радости, на какой-то момент кажется, будто он смахнул с глаз слезу, потом он подходит к Зизи, желает ей счастья – много-много счастья – и целует обе руки.

Император зовёт Грюнне и остальных адъютантов и представляет им свою невесту. Генерал тоже думает про себя, что этот ребёнок в ещё большей степени будет игрушкой в руках эрцгерцогини, чем была бы старшая сестра. Теперь помолвка принимает официальный характер, и никто больше не собирается это скрывать, напротив, император готов кричать об этом на весь свет, в таком он восторге от своей очаровательной маленькой невесты.

На одиннадцать назначена месса. Священник уже в курсе дела. Сбежался весь Ишль, в церкви не протолкнуться. Прибывает двор, звучит гимн, император, его мать и Зизи направляются к церкви. Неожиданно по рядам зрителей пробегает волнение. Что это? Эрцгерцогиня отстаёт и первой в церковь вступает малютка Зизи, очаровательная в своём смущении. Больше всего на свете ей хочется закутать голову какой-нибудь тёмной шалью. Эти бесчисленные любопытные взгляды действуют на неё так, словно в её милое личико вонзаются тысячи иголок, и всё же она на вершине счастья, она – избранница, невеста одного из могущественных владык мира, к тому же красавца юноши в блестящем мундире. Сердце, чего же тебе ещё желать?

Обуреваемые тысячью разнообразных чувств, жених и невеста преклоняют колени в священный миг перемен. Когда святой отец, совершив жертвоприношение, спускается по ступеням алтаря, чтобы, раздавая благословение, проститься с прихожанами, Франц Иосиф бережно берёт Зизи за руку, словно это нежный, ещё свежий от росы цветок, и подводит её к священнику:

– Ваше преподобие, благословите нас, это моя невеста!

На смену дождливому дню пришёл прекрасный солнечный. Природа блистает свежей зеленью, и когда жених с невестой выходят из церкви, их засыпают цветами. Зизи испуганно хватает своего жениха за руку, он с нежностью смотрит на неё, тронутый смущением, которое ясно читается на её милом лице. Он быстро избавляет её от бурных проявлений восторга напирающей толпы.

После полудня они вновь совершают прогулку в карете по живописным окрестным лесам. Становится немного прохладно, маленькую Зизи бьёт нервная дрожь. Причиной тому не столько холод, сколько душевное волнение. Согреться ей нечем. Франц Иосиф снимает свой китель, бережно закутывает в него невесту, шепча ей на ухо:

   – Ты даже не можешь представить себе, как я счастлив!

Услышав это признание, София чувствует счастье сына и думает про себя: «Как знать, может быть, оно и к лучшему!» Но всё же её мучает досада.

   – Ты прав, – говорит София сыну, когда на какой-то момент оказывается с ним наедине, – Зизи всем хороша, только у неё жёлтые зубы!

Герцогиня Людовика 19 августа телеграфирует в Баварию мужу: «Император просит руки Зизи и твоего согласия, он остаётся в Ишле до конца августа, мы счастливы».

Телеграмма производит огромнейшее впечатление, герцог Макс тоже не помнит себя от радости. «Наконец-то жена сделала что-то путное», – думает он. Вот так малышка Зизи! Каков бесёнок! Ну, конечно же, она всегда была всеобщей любимицей, а в последнее время стала просто очаровательной. Герцог моментально собирается в путь, в Ишль. Ошеломляющая новость распространяется повсюду с быстротой молнии, вызывает ликование у всех слоёв населения Баварии. В Вене это известие тоже радует многих. Там тоже хотят, чтобы император женился. Эрцгерцогиню Софию недолюбливают со времени подавления революции. В этой помолвке слишком чувствуется её рука, и люди утешают себя тем, что всё получилось, по крайней мере, не совсем так, как задумала эрцгерцогиня.

Теперь в империи ходят по рукам наскоро изготовленные изображения невесты императора. Стало известно, что эта девушка выбрана лично Францем Иосифом, и всем безумно интересно посмотреть, как выглядит та, что сумела так скоро и безоговорочно покорить сердце первого кавалера империи.

Последние дни августа жених и невеста наслаждаются безоблачным счастьем. Зизи немного успокоилась, она начинает мало-помалу привыкать к своему новому положению, и хотя нередко ей делается страшновато и тоскливо, особенно когда она остаётся одна, но её радует неподдельное счастье жениха, которому она с каждым днём нравится всё больше. Что ни час, он обнаруживает в ней новое очарование, новый шарм. Каждое сказанное ею слово он находит мудрым, чрезвычайно уместным и восхитительным. С Зизи пишут портрет, а Франц Иосиф сидит рядом, чтобы помочь ей скоротать время, и любуется невестой. Художник признается ему, что впервые в жизни рисует такое очаровательное лицо. Приятнее всего то, что это ничуть не похоже на лесть и говорится совершенно искренне. Это производит впечатление на Зизи, и в конце пребывания в Ишле она почти совершенно счастлива. Немного побаивается она только матери императора. Та иной раз окидывает её критическим взглядом, делает ей замечания и даже заметила герцогине Людовике, что Зизи следует получше чистить зубы. Это очень обидело девочку и даже пробудило в ней дух противоречия. Впрочем, это лишь слегка омрачило ощущение счастья, владевшее Зизи.

Наконец наступает день расставания. Францу Иосифу пора возвращаться, чтобы продолжать «тянуть лямку», а Зизи снова едет домой, в Посси. Она всегда тяжело переносила прощание, будь то с любимым человеком, со своими животными или даже с привычными местами. Так происходит и в этот раз, но Франц Иосиф недолго будет вдали от неё. Он слишком очарован своей маленькой невестой и скоро опять приедет к ней. Подавленный сидит он за своими скучными бумагами в Вене, вспоминая «божественное время в Ишле». «Это был суровый, жестокий возврат из земного рая в Ишле в здешнюю бумажную рутину с её заботами и хлопотами», – пишет он 6 сентября матери.

В дорожной карете во время возвращения на родину и в тихом Посси Зизи размышляет о своём новом положении. Что же теперь будет?

Ничего не подозревая, она отправилась из дома с матерью и старшей сестрой, а вот теперь вернулась невестой, более или менее вопреки своему желанию. Она станет могущественной императрицей, будет править огромной страной с бесчисленными народами, о языках и обычаях которых не имеет ни малейшего представления, а ведь она всего лишь маленькая робкая девочка! Однако при всём этом она твёрдо решила жить по-своему, следуя велениям своего сердца и доводам разума. Удастся ли примирить её новое положение с безграничной любовью к свободе и независимости? Выглянув в окно, Зизи заметила стаю ласточек, которым прежде так часто завидовала оттого, что они свободны от всяких земных забот, от всяких обязанностей и не ведают никаких законов. Так, по крайней мере, они выглядят. Сейчас ей захотелось сделаться одной из этих ласточек, далёкой от всего того, что её ждёт, прекрасное и таинственное, а возможно – и ужасное.

Раньше Елизавету часто и надолго оставляли в покое, предоставляя самой себе: она могла делать что ей вздумается. Теперь она неожиданно оказалась в центре внимания. Её писали не менее трёх художников. Самая лучшая картина предназначалась императору. Это совершенно необходимо, ибо портрет, написанный венским живописцем Кайзером, оказался никуда не годным, и Франц Иосиф повелел его незамедлительно изъять. В конце сентября прибыл курьер из Вены; он доставил изготовленное в Ишле миниатюрное изображение августейшего жениха, чрезвычайно искусно оправленное в браслет с бриллиантами. Франц Иосиф известил о своём визите, намеченном уже на середину октября.

Начинаются заботы о приданом. Они не доставляют Зизи той радости, какую можно было ожидать от девушки её возраста и положения. Всё чаще она замечает, что уже не принадлежит только себе. Эрцгерцогиня София прислала ей виды Ишля, призванные напоминать Зизи о тогдашнем счастливом времени. Зизи благодарит её милым письмом от 29 декабря, где обращается к своей тётке на «ты» и признается в том, что с нетерпением ждёт новой встречи с императором.