Текст книги "Маленькая леди и принц"
Автор книги: Эстер Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
– Тебе будет непросто это пережить,– рассудительно произнес Роджер. – Придется пострадать, может, почувствовать себя отверженной. Но лучше позлись.
Я горько пожалела о том, что сама же купила ему «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».
– Может, лучше вернемся к вам с Зарой, а? – спросила я как можно более сладким голосом. – Запомни на будущее: в маленьких подарочных коробочках девушке преподносят лишь кольцо невесты. Понятно?
– Так точно! – воскликнул Роджер, и связь прервалась.
Очевидно, он помчался драить трактор, чтобы произвести на Зару должное впечатление.
Разобравшись с ворохом документов, я принялась составлять тактичное электронное письмо одному клиенту, который желал, чтобы я вместо него съездила на праздник к его крестнику и выбрала подарок. И тут снова заиграл мой сотовый.
Я взглянула на номер. Звонила мама. Уже протянув к трубке руку, я вдруг передумала отвечать. Маме очень нравился Джонатан…
Потом, с чувством вины подумала я. Перезвоню ей позднее, как только покончу с делами и будет не на что отвлекаться.
Через десять минут, когда я по-прежнему занималась письмами, позвонил папа. На его звонки я установила отдельную мелодию, «Блэкэддер», чтобы можно было всякий раз заранее настроиться на соответствующий лад.
Естественно, я не ответила и папе. Он, как и мама, оставил голосовое сообщение. В четыре часа позвонила Эмери. Я на миг задумалась – и опять решила не отвечать. Эмери тоже оставила запись
Через полчаса, когда я собралась сбегать в «Бейкер и Спайс» и в награду за то, что отработала целый день, купить себе пирожное, сотовый зазвонил вновь. Номер высветился незнакомый, поэтому я, тотчас решив, что это не родственники, ответила.
И ошиблась.
– Привет, детка! – проворковала бабушка. – Хочу тебя порадовать! На выходных мы с Алексом были на одной вечеринке, там я беседовала с Джорджиной фон Апфель. Вообще-то, если начистоту, она чванливая старая калоша. Зато поведала мне, что познакомилась с моей внучкой. По имени Милочка!
– А, да,– ответила я. – На поло-матче. По-моему, она…довольно приятная.
Судя по всему, на бомбе и грозившей нам с Ники опасности бабушка не заострила особого внимания, поэтому продолжала в прежнем радостном тоне:
– Может, и приятная. Так или иначе, никаких подробностей о ваших отношениях я ей не выдала, несмотря на то, что она лезла из кожи вон, стараясь вызнать хоть что-нибудь. Я на все вопросы отвечала неопределенно. Александр тоже крайне осторожничал. Даже ни разу не улыбнулся! – Бабушка счастливо вздохнула и помолчала. – Алекс – мастер конспирации. А Джорджина сказала, что Ники выглядел по уши влюбленным. Когда ты отошла позвонить, он даже признался ей, что лучшей девушки, чем ты, в жизни не встречал!
– Серьезно?
– Конечно! По-моему, Джорджина немного разозлилась, ведь она уже много лет подряд никак не может пристроить свою внучку Битси… Тем не менее, что-то пробормотала о нашем семейном обаянии. Боюсь, это относилось главным образом ко мне. Впрочем, потом Джорджина отвесила комплимент, и конкретно в твой адрес. Еще сказала, что вы очень красивая пара и что у тебя такой лоб, на котором будет роскошно смотреться диадема. По-видимому, то была последняя отчаянная попытка узнать, связаны ли вы с Николасом любовными узами. Об этом теперь болтают все, кому не лень!
– Никакими узами мы не связаны,– сказала я. – Но Ники бросил свою жуткую подружку Имоджен Лейс.
– Правда? Алекс наконец вздохнет с облегчением. Он встречался с ней всего один раз, но она не преминула спросить, что должна будет надеть на голову в день свадьбы. Их фамильную диадему или ту, которую купит ее отец? Насколько я знаю, эта девица давным-давно составила списки гостей и подарков…
– Ого! – воскликнула я.
Наверное, Николасу было очень непросто отделаться от своей Свинки.
– Как провела выходные в Париже? – беззаботным тоном поинтересовалась бабушка. – Как поживает Джонатан?
Я вздрогнула. Врать бабушке я ненавидела.
– Видишь ли, дело в том…
Последовало продолжительное молчание.
– Ты о чем-то умалчиваешь, да, детка?
Я прикусила губу. Вилять не было смысла Бабушка рано или поздно все узнала бы. От Александра, а тот – от Ники.
– Мы крупно поссорились,– призналась я. – Я попросила дать мне время на раздумья о пере езде в Париж. И обо всем остальном…
– Да ты что! – вскрикнула бабушка. – Бедный мой ангелочек! Как ты себя чувствуешь?
– Вполне нормально,– ответила я. – То есть не нормально. Но я стараюсь держаться. Представляешь, Джонатан… – Я плотно сжала губы, чтобы боль из сердца не растеклась по всей груди и не добралась до горла. – Джонатан затеял втянуть в дела моего агентства папу. А я ведь чувствовала: происходит что-то странное. Я старалась быть счастливой, хоть и не была счастлива. Понимаю, это звучит…
– Нет-нет! – Я почти увидела перед собой бабушку, вскидывающую руку с поднятым длинным указательным пальцем. – Не надо ничего объяснять, детка! Если тебе кажется, что по той или иной причине ваши отношения зашли в тупик, так и скажи, и этого будет достаточно. Должна признаться,– произнесла она со странными нотками озорства,– я и сама догадалась, что у вас не все в порядке.
– Откуда ты узнала?
– До меня дошли слухи, что на выходных ты ночевала в квартире одного человека…
Мое лицо залилось краской.
– Кто тебе сказал?
– Кое-кому потребовался адрес, на который надо отправить одежду из прачечной. Не переживай,– произнесла она тем же игривым голосом. – Я никому не скажу ни слова!
– Это не то, что ты думаешь! – с жаром воскликнула я. – Просто я осталась одна в незнакомом городе и в ужасном расстройстве. Ники пригласил меня домой и, да будет тебе известно, повел себя как истинный джентльмен!
– Это не так уж и удивительно. В любом случае я – могила.
Бабушка навыдумывает себе невообразимых сказок, испуганно подумала я.
– Между мной и Ники ничего нет! Честное слово! Пожалуйста, выбрось из головы разную ерунду! Мы с Джонатаном повздорили совершенно не из-за этого.
– Конечно, конечно,– ответила бабушка.
– С мамой я еще не разговаривала,– сказала я. – Так что, очень прошу, не рассказывай ей ничего до тех пор, пока я сама во всем не разберусь.
Бабушка помолчала и произнесла более обыденным голосом:
– Я поняла, детка. Закрываю рот на замок.
Я с облегчением вздохнула. Кому-кому, а бабушке в подобных вещах доверять можно.
Вечером, переделав все мыслимые и немыслимые дела, я собралась с духом и принялась прослушивать сообщения родственников.
Первое было от мамы.
«Привет, дорогая! Хотела бы посоветоваться с тобой о небольшой вечеринке, которую я затеяла. По-моему, Джонатану в самый раз познакомиться с нашим священником и кое с кем из папиных избирателей. Знаю, приятного в этом будет мало, но Джонатан – человек необыкновенный и умеет поддержать любую беседу. Кстати, с ним хочет поговорить папа. Желает узнать его мнение по какому-то вопросу.» – Ее голос заглушил взрыв ненормального хохота. – Удивительно, чего только в жизни не случается! В общем, перезвони мне, дорогая!»
Следующим по очереди шло сообщение отца.
«Мелисса, это папа. Пытаюсь связаться с Джонатаном – мне нужно… кое-что с ним обсудить. В выходные он не отвечал на звонки. – Послышались странные чмокающие звуки. Может, то были помехи? После некоторого молчания папа воскликнул: – Ишь, ты! Как быстро все слопал! Маленький обжора! Будешь еще? Взять вторую бутылочку? Взять для малыша Берти вторую бутылочку? Хороший мальчик! В общем, я не знаю, что за игру затеял твой Джонатан, но передай ему, чтобы он позвонил мне в течение двадцати четырех часов. Это мое окончательное слово. Все поняла?»
Последним было сообщение Эмери. «Привет, Мел, это Эм. Послушай, нам надо поговорить о церемонии крещения. Папа навязывает мне свою дату, потому что договорился с каким– то там журналом. Они якобы оплатят еду, а он взамен предоставит фотографии или что-то в этом роде. В общем, я бы хотела, чтобы ты приехала и помогла мне. Кстати, как ты считаешь, можно попросить Джонатана стать крестным отцом? Об этом я еще ни с кем не разговаривала, но подумала, будет неплохо, если в жизни Берти появится хоть один благоразумный человек. Папа от него не отходит ни на шаг. Вместо диска «Моцарт для детей» ставит ему свой, с речами Уинстона Черчилля от няни Эг меня что-то тоже начинает тошнить. – Создавалось впечатление, что Эмери говорит из– под лестницы, или из сарая, или из кладовки. Ее голос звучал чуть громче шепота, однако чувствовалось, что теперь в ее жизни появилась некая цель. По-видимому, наша Эмери перерождалась. – Вообще-то мне сейчас нужно сцеживать молоко. А я прячусь в конюшне. О, черт!»
Телефон, очевидно, упал, послышалась странная возня, потом приглушенный голос няни Эг и нытье Эмери.
Я удалила все сообщения, положила трубку на стол и в сгущавшихся сумерках стала прислушиваться к звукам вечерней лондонской суеты.
ГЛАВА 17
Ники изо всех сил старался отвлечь меня от непрерывной, изматывающей и будто движущейся по кругу тоски по Джонатану. Почему – я не имела понятия. Быть может, его задевало уязвленное самолюбие прожженного сердцееда – я общалась с ним, с Ники, а горевала о другом мужчине. Или же он действительно желал меня подбодрить. Думаю, не стоит упоминать, какого мнения по этому поводу придерживалась Габи. Так или иначе, Ники звонил мне на той неделе каждый день – «просто поболтать» – и всякий раз напоминал о моем обещании составить ему компанию за ужином.
– Ты сразу воспрянешь духом, если заставишь себя почистить перышки,– настойчиво повторял он тоном знатока. – Девчонок хлебом не корми, дай выйти в свет при полном параде.
Я не хотела в этом признаваться, но он был прав.
Как только я зашнуровала черный атласный корсет Милочки – а почему бы и нет? – и посмотрела на свою ставшую осиной талию, тотчас почувствовала, как ко мне возвращается изысканная сексуальность. Собираясь, я то и дело поглядывала в зеркало и не без удовольствия замечала, что отражающаяся в нем женщина превращается в роскошную красавицу. Когда я надела облегающее платье и светлый парик, мне показалось, что мое сердце заковали в броню. Мелиссу проблемы убивали, Милочка же не ведала, что такое сдаваться и опускать руки. Ей было по плечу преодолеть любую неприятность.
А еще, добавила я мысленно, надевая сережки со стразами, я обязана довести до конца дело по превращению Ники в джентльмена. Как Милочка, ибо не могу остановиться на полпути, и как Мелисса, поскольку дала обещание бабушке.
Я внесла последний штрих в свое парадно-выходное лицо – накрасила губы ярко-красной помадой и причмокнула.
Милочка из зеркала довольно мне улыбнулась
Ники предупредил меня заранее, что заказал столик в «Уолсли» на Пикадилли. Когда я приехала, он уже был там. Сидел в зале с высоким потолком и осматривался по сторонам, очевидно проверяя с помощью зеркал, нет ли среди прекрас– новолосых клиенток его знакомых и не с мужьями ли они. Я сразу отметила, что он выбрал один из лучших столиков, посередине. Меня бы, пусти я в ход хоть все свое обаяние, никто не посадил бы в специальной зоне для самых дорогих гостей.
При моем появлении лицо Ники озарилось широкой улыбкой.
– Привет,– сказала я. Ники поднялся и чмокнул меня в щеку. – За то, что приехал пораньше даю тебе сразу пять очков.
– Замечательно,– произнес он. – Я чувствую себя так, будто сдаю экзамен на водительские права. Ответил правильно – получай плюсик У тебя, наверное, даже есть перечень верных поступков?
– Нет,– сказала я, спокойно и бесстрастно глядя в его манящие темные глаза. – У меня есть перечень промахов.
– О боже! – воскликнул он, сразу посерьезнев. – А ведь я обожаю совершать ошибки, не тебе рассказывать. Буду стараться еще упорнее. Кстати, ты потрясающе выглядишь. Тебе очень идет синий цвет. А почему ты сегодня блондинка?
Я немного смутилась и невольно поправила светлуюпрядь.
– Простоя… Ники вскинул бровь.
– Надеюсь, ты не прячешься под своим париком?
– Конечно, не прячусь,– протараторила я. – Я всего лишь подумала, что в «Уолсли» всегда очень людно и что, если тебя заметят знакомые, нисколько не удивятся, потому что со мной блондинкой ты уже не раз показывался в обществе. А наша с тобой встреча – деловая. Посвятим ее правилам поведения за ужином. Надеюсь, ты не против?
– Разве деловая? – спросил Ники. – Может, пусть это будет просто встреча в ресторане с подругой и попытка ее поддержать после незаслуженно печальных выходных?
Я взглянула на него, и мне показалось, что между нами над столиком содрогнулся воздух.
– По-моему, будет гораздо разумнее вести разговор в деловом ключе,– сказала я. – В противном случае мне за сегодняшний вечер не заплатят.
Несмотря на то, что этой фразой я сама себе напомнила Леони, прозвучала она куда кокетливее, чем я планировала. Или, может, так я и хотела. Казалось, Ники разыскал во мне и с удовольствием исследовал Милочкину суть. В любом случае я на час-другой забыла о Мелиссе и грузе ее проблем.
– Хорошо, хорошо,– согласился Ники. – Я не против. Мне очень нравится, что у нас есть общий секрет. Одному мне известно, что за ним кроется.
Он подмигнул.
Я подмигнула в ответ и снова сделала строгое лицо.
– Нет, нет, нет,– твердо произнесла я. – Пожалуйста, об этом ни слова. Вообще забудь.
– Ладно,– ответил Ники и достал из барсетки блокнот и ручку.
– И выброси барсетку,– добавила я. – Барсетки – признак дурного европейского вкуса.
– А в чем же мне носить нужные вещи? – спросил Ники и зубами снял колпачок с монблановской ручки.
– В карманах. Или в кейсе.
Ники вскинул руку с поднятым указательным пальцем.
– Нет, Мелисса, всему есть предел. В ночных клубах мой кейс станет вызывать разного рода подозрения. – Он записал «об этом ни слова».
Впрочем, казаться несколько сомнительным я даже не прочь. В этом есть нечто притягательное.
– А, по-моему, ничего особенного. На твой взгляд, Рекс Харрисон когда-либо выглядел сомнительным? Вдобавок нет ни малейшего смысла быть за ужином чрезмерно сексуальным. Если между тобой и твоей спутницей есть хоть капля взаимной симпатии, гораздо лучше производить впечатление человека сдержанного. От этого интерес твоей дамы к тебе лишь усилится. Порой, когда мужчина ведет себя в высшей степени достойно, сама женщина начинает строить ему глазки, стремясь проникнуть сквозь стену хороших манер и открыть для себя поистине страстного любовника.
– Все понятно,– сказал Ники. – В общем, тебе позволительно разглагольствовать о проникновении и страсти, а мне нет. Так получается?
Я покраснела.
– Гм… я просто хотела объяснить…
– Отлично,– пробормотала Ники. – О чем же мне можно говорить с женщинами? Расскажи, пока выбираешь блюда.
Я раскрыла меню и задумалась, какое бы блюдо заказать, чтобы не пришлось облизывать пальцы или причмокивать губами – словом, не выглядеть как Найджелла Лоусон.
– Говори о книгах, о странах, где бывал, или о своих знакомых. Только не сплетничай и не рассказывай о людях гадости,– добавила я. – А то может выясниться, что твоя собеседница тоже их знает. Со мной подобное случалось. А у меня гораздо меньше приятелей, чем у тебя… В общем, никаких гнусностей!
– Что еще?
– Советую не упоминать о религии, политике, «Большом брате», твоих или ее бывших. А еще ни в коем случае не спрашивай, на какой она диете. Запиши.
– О, Мелисса, ты такая строгая. – Ники вздохнул. – И такая мудрая. Словом, мечта каждого мужчины. Учишь, как следует себя вести, и при этом носишь корсеты. Наверное, все твои клиенты под конец в тебя влюбляются?
– Нет,– кокетливо ответила я. – Только мой же… – Мне вдруг сделалось настолько гадко, что глаза повлажнели от слез. Нет, скомандовала я себе. Ты не должна распускаться! – Только Джонатан,– смело договорила я. – Впрочем, сомневаюсь, что он знает, где заканчивается Милочка и начинается Мел. Поэтому-то я и надеваю на подобные встречи парик. Отчасти поэтому… Очень сложно объяснить.
На лице Ники внезапно отразилось раскаяние. Он схватил меня за руку, совершенно отбросив шутливый тон.
– Ой,прости, пожалуйста! Как глупо и бестактно с моей стороны. Честное слово, я не хотел причинить тебеболь! Я болван!..
– Поэтому-то я и вожусь с тобой,– сказала я, стараясь говорить весело. – Хочу научить тебя уму-разуму.
– А я от радости забыл, что всего лишь прохожу курс обучения, – просто сказал Ники. – С тобой очень легко расслабляться.
– Серьезно?
– Да. – Он кивнул. – По-моему, в моей жизни не встречалось девушек, с которыми так хотелось бы болтать и болтать о том о сем.
– Это потому, что большинство твоих знакомых девушек не особенно любят вести разговоры,– произнесла я, продолжая изучать меню. – Но насколько я понимаю, ты и знаешься с ними не затем, чтобы спрашивать их мнение по поводу чего бы то ни было, правильно?
Ники посмотрел на меня таким прямым и напряженным взглядом, что мне сделалось не по себе. – По-твоему, это моя главная ошибка? Тут к нашему столику подошел официант, и мне не пришлось придумывать остроумный ответ.
Мы болтали, ели, пили и снова болтали. Несмотря на то что пару раз Ники пускался активно кокетничать, в остальное время все больше и больше раскрывался передо мной с совершенно другой стороны. Как в Париже, он был в этот вечер серьезным и вдумчивым и с поразительной искренностью рассказал о своем детстве. Оказалось, ему, как и мне, пришлось из-за бесконечных переездов сменить несколько школ. Рос он в окружении нянек и всегда мучился чувством, что ему не хватает внимания.
Ресторан был полон, отовсюду слышался гул голосов и позвякивание дорогой посуды. Но мне казалось, что мы с Ники сидим одни, причем в тесной комнатке. И на удалении несчетных миль от того первого вечера в «Петрусе».
– Наверное, мой дед,– сказал Ники, опуская в эспрессо два кусочка сахара,– дал тебе четкое указание найти для меня более подходящую по– другу? Свинку он ненавидел всем сердцем, я прекрасно это знаю. Да и почти всех остальных девчонок, с которыми я встречался.
– Четких указаний не давал,– ответила я. – Но сказал, что, на его взгляд, сходиться нужно исключительно по взаимной любви и уважению. Думаю, он и тебя имел в виду. В первую очередь – тебя.
– Что это значит? Ему кажется, я не уважаю девушек типа Свинки?
– Наверное,– ответила я. – Назови меня отвратной феминисткой, но мужчины, не уважающие женщин, мне совершенно несимпатичны. А женщины, которые с такими встречаются, просто глупые. Не понимают, что ими пользуются. По– моему, нельзя позволять кому бы то ни было унижать тебя.
Ники задумчиво кивнул.
– Я,например, – расходясь, продолжала я,
никогда вжизни не стану прикидываться компанейской и разбитной. Пустая трата времени. Да мне это совершенно ни к чему. Взрослые женщины, которые корчат из себя школьниц, по-моему… брр…
– Не знаю, не знаю,– сказал Ники. – Что-то в этом есть. – Тут, к моему изумлению, выражение его лица резко изменилось. – Но ты права. Гораздо лучше вот так посидеть, поговорить на… серьезные темы. Свинка бы на твоем месте из принципа заказала салат, в котором бы только поковырялась вилкой, выпила бы две бутылки самого дорогого белого вина и потащила бы меня куда-нибудь в клуб. – Он взглянул на часы. – Точнее, в это время мы уже выходили бы из первого клуба и собирались бы отправиться в другой.
– А я еще даже не заказала вторую чашку кофе,– сказала я.
Ники вздохнул.
– Было бы здорово, если бы мне чаще встречались девушки вроде тебя, Мелисса. Девушки, которые думают не только о деньгах и возможности засветиться в модных журналах. – Он взглянул на меня из-под черных ресниц и улыбнулся. Сейчас его глаза напоминали глаза теленка. Теленка-красавца. – Но мне кажется, что знакомить меня с такими особами в состоянии только дед. Может, это не так уж и плохо?
Сохранять внешнее спокойствие мне удавалось с большим трудом.
– Поэтому-то я и стараюсь не пускать тебя в ночные клубы. На мореходно-благотворительном вечере гораздо больше шансов познакомиться с достойной девушкой.
Ники взял бокал, слегка наклонил его в мою сторону и поинтересовался:
– А что, по-твоему, в жизни самое-самое важное?
– Я не настолько мудрый человек, чтобы давать ответы на подобные вопросы,– сказала я.
– А мне кажется, ты именно такой человек. И знаешь наверняка, что самое главное в отношениях между мужчиной и женщиной. Для начала поведай об этом мне. А потом, надеюсь, то же самое скажешь и Джонатану.
Я моргнула от неожиданности.
– Ну? – Ники наклонил голову, и его густые волосы закрыли полщеки. В них волшебно играли отсветы тусклых ламп. – Что же самое важное?
Между нами опять задрожал воздух. Однако на этот раз дело было вовсе не в заигрываниях. Просто слишком уж искренне мы разговаривали.
– По-моему,– начала я, стараясь не думать о ситуации с Джонатаном,– очень важно уважать партнера, видеть в нем взрослого, состоявшегося человека, индивидуальность. Принимать его с достоинствами и недостатками, причудами и дурными привычками. Лишь это называется настоящей привязанностью, а не поверхностная влюбленность в голубизну глаз или изящество фигуры. Только такие отношения могут продлиться до полувека. Необходимо и еще кое-что, это трудно выразить словами. Скажем так: нужно чувствовать себя рядом с партнером настолько свободно, чтобы исчез страх быть самим собой. И вместе с тем очень важно не приблизиться к той черте, за которой любовь сменяется полным равнодушием.
– Мне стоит это записать?
– Лучше запомни. Не слишком красиво являться на свидание с конспектом.
– В общем,– произнес Ники, неотрывно глядя мне в глаза,– ты полагаешь, что мне нужна благоразумная девушка-англичанка, твердо стоящая на ногах и способная поддержать серьезную беседу. Которая зарабатывает собственные деньги и не мечтает присвоить мои, съедает ресторанный ужин, а не ковыряется в нем, умеет рассмешить и обладает массой скрытых талантов. Уверенная в себе настолько, что не боится одеваться, как подобает настоящей женщине. Верно?
– Я что, упомянула и про скрытые таланты? – спросила я.
У меня слегка дрожал живот, во-первых, потому, что я старательно втягивала его, а во-вторых, потому, что в голове звенела мысль: я не сказала ни слова ни о том, что девушка Ники должна быть англичанкой, ни о том, как одеваются настоящие женщины, ни о том, стоит ли съедать ужин.
– Мне бы хотелось, чтобы у моей подруги было море скрытых талантов,– объяснил Ники, глядя на меня таким напряженным взглядом, что мне стало трудно дышать. – Особенно если речь о той, на ком я соберусь жениться.
Стыдно сознаваться, но я не сдержалась и полюбопытствовала :
– Насколько я понимаю, и в тебе есть тайные дарования?
Он кивнул.
– Какие же?
– Секрет. – Ники тотчас поднял руку и жестом попросил счет, потом снова посмотрел мне в глаза. – Тебе придется постараться их обнаружить. Точнее, придется той девушке, с которой я., повстречаюсь.
Твердя себе, что сегодняшний вечер всего лишь урок на тему «Не каждую женщину затащишь в постель», я, вопреки желанию до утра сидеть в компании Ники, заставила себя подняться и произнесла:
– Спасибо за восхитительный ужин. Разговор был приятный и поучительный. А еще,– добавила я более сердечно,– тебе в самом деле удалось подбодрить меня. Серьезно.
– Правда? Ура! Миссия выполнена,– пробормотал Ники, вводя в считывающее устройство ПИН-код кредитной карты. – Ты тоже сказала много такого, о чем я буду долго раздумывать. – Мы пошли к выходу. – Сегодня всю ночь не сомкну глаз.
На улице возле «бентли» нас уже ждал Рэй. Увидев меня, он улыбнулся и приподнял фуражку.
– Добрый вечер, мисс,– сказал он, открывая перед Ники дверцу.
Тот залез внутрь и отодвинулся к окну, освобождая место для меня.
– Добрый вечер. Спасибо,– ответила я, тоже садясь в машину и при этом стараясь, словно старшеклассница, двигаться так, чтобы не поднимался подол платья, потому что проходившие мимо туристы слишком пристально рассматривали нас, очевидно гадая, не знаменитости ли мы.
Должна признаться, я к подобному уже привыкала.
Машина направилась к Виктория-стрит. Ники сидел задумчивый и помалкивал, а я смаковала сказочность мгновений: мы ехали из роскошного ресторана, вдвоем с принцем, на шикарной машине. Казалось, я Золушка; стоит мне войти в свою квартиру и снять парик, и я вернусь в настоящую жизнь.
А может, и ужин был вполне настоящий? Или мы, как обычно, играли чужие роли? Я – прекрасно воспитанной и сообразительной Милочки, Ники – человека, жаждущего найти верный путь?.. Так или иначе, в этот вечер мы определенно переступили невидимую черту. Где она проходила, я не вполне понимала. Не исключено, д ля Ники . – в одном месте, для меня – в другом. Слишком уж разные были наши жизни.
Совершенно неожиданно Рэй остановил машину, и я поняла, что мы уже подъехали к моему дому. Ужасно быстро.
Я вдруг подумала: Ники ведь серьезнее и печальнее меня. Я испугалась, что похожу на сотни прочих обожательниц его денег и титула, женщин, которые порхают вокруг него в «Буджис». А я всего лишь вообразила, будто отдыхаю в сказке, ничего другого у меня и в мыслях не было.
– Что ж, я почти дома,– произнесла я, наверное, слишком весела. – Еще раз спасибо за чудный вечер.
– Это тебе спасибо,– ответил Ники, придвигаясь ко мне. Я почувствовала его дыхание на своей голой шее. – Может, в ближайшем будущем снова позволишь мне скрасить твою тоску? По– моему, это идет тебе на пользу.
– Конечно,– сказала я, берясь за ручку дверцы. – На следующей неделе я тебе позвоню.
– На следующей неделе? А я надеялся, через денек-другой… – обольстительным полушепотом произнес Ники.
В полумраке его глаза казались черными и еще более зовущими. Я смотрела в них не мигая, точно замерший в свете фар заяц, что глядит на надвигающуюся машину.
– Спокойной ночи,– хрипловато произнесла я, не в силах управлять голосом.
– Спокойной ночи,– эхом отозвался Ники весь подавшись ко мне.
Он на миг замер. Наши губы разделял лишь, вздох У меня перехватило дыхание, но Ники вдруг изменил направление и прикоснулся губами к моей щеке. То было не мимолетное дружеское чмоканье, а поцелуй взрослого мужчины, который пылает страстью, но умело держит ее в узде. Его мягкие ресницы щекотнули меня, точно крыло бабочки. Он прижался ко мне щекой, и я сильнее почувствовала его запах: аромат шампанского, цитрусового одеколона и пугающе властной сексуальности.
Он мог поцеловать меня. И знал, что я бы не воспротивилась. Но почему-то не сделал этого. Мы оба живо представили, каким был бы на вкус этот несостоявшийся поцелуй.
Ники отстранился, пристально наблюдая за мной. В эту минуту я вдруг очнулась и услышала грозный голос в своей голове: нельзя допускать ничего подобного! Ты в таком состоянии, что можешь натворить глупостей, вдобавок целый вечер объясняла ему, что мужчина обязан уважать женщину! Дура!
– Не целуй меня,– услышала я свой чуть дрожащий голос.
Ники вопросительно изогнул бровь и едва заметно улыбнулся. На его лицо падали тени. Я чувствовала себя беспомощной и незащищенной.
– А то снова превратишься в жабу,– попыталась пошутить я.
– Поцелуй, наоборот, превращает в прекрасного принца.
– Помню,– пробормотала я,– но, гм… если взглянуть на вещи с точки зрения хороших манер…
Ники вздохнул.
– Пожалуйста, не надо. Я и не собирался тебя целовать. Потому что помню про уважение и все прочее. Сегодня вечером я получил массу важных сведений о приличных девушках.
– Вот и хорошо,– произнесла я, спеша открыть дверцу и выйти из машины, чтобы не сделать ничего такого, что перечеркнуло бы все мои старания. – Я тебе позвоню.
Ники высунулся в окно.
– Буду гипнотизировать телефон.
Когда я открывала дверь подъезда, у меня так дрожали руки, что поначалу я никак не могла вставить ключ в замочную скважину. Поднявшись наверх, я обнаружила, что Нельсон ушел с Роджером в кино, а для меня оставил полпирога с курятиной в духовке и счет за газ на столе. Ощущение было, словно это не Ники, а я опять превратилась в жабу.
Несмотря на старания Ники отвлечь меня, я продолжала изводить себя раздумьями о Джонатане и поисками выхода. Сосредоточиться на чем бы то ни было, даже на рутинной работе с бумагами, получалось с большим трудом. Однако я вдруг поняла: не стоит себя мучить. На Джонатана я именно за это и сердилась – за чрезмерное увлечение делами. Поэтому, отложив счет Фрэдди Каррента, которому я помогла обновить гардероб, я взяла свою большую сумку и отправилась в Грин-парк поразмышлять.
На дворе стоял обычный жаркий летний день. Улицы кишели туристами, направлявшимися к Букингемскому дворцу, и офисными работниками, спешившими в конторы со стаканчиками кофе и бутербродами в бумажных пакетиках. Сначала я шла медленно, собираясь с мыслями, потом зашагала увереннее.
За последнее время я услышала массу различных мнений о том, как мне следует действовать, но в голове засели лишь два – Габи и Нельсона. Габи уверяла в необходимости ясно и твердо изложить Джонатану свои соображения о дальнейшем ходе моих дел (а правда, чего я боялась?). Нельсон советовал найти человека, с которым будет легко полностью расслабиться. С Джонатаном, я знала, это невозможно.
В самом начале я надеялась, что когда наладится Джонатанова личная жизнь, он заживет спокойнее. Однако теперь понимала, что пребывание в вечном напряжении – неотъемлемая часть Джонатановой сущности, как хорошие манеры – моей.
«Но ведь все начиналось так замечательно!» – спорила я сама с собой. Настолько романтические отношения стоит спасать до последнего, разве не так?
Я смотрела рассеянным взглядом на деревья и переполненные мусорные баки. Что в данном случае наиболее важное? Само представление об отношениях или мы с Джонатаном и наши истинные чувства?
Если взглянуть правде в глаза, с грустью заключила я, мы оба влюблены не в друг друга, а в выдуманные, пусть и очень романтические образы. Не принимать во внимание расчетливую бизнесменскую сущность Джонатана я никак не могла. Он был крайне сдержан, на десять лет меня старше и не понимал моих чрезвычайно сложных семейных привязанностей. Вдобавок, хоть и наверняка из лучших побуждений, стремился превратить меня в soignee и целеустремленную бизнес-леди. До поры до времени это было допустимо, но жить так до конца своих дней?.. Конечно, мы могли обзавестись домом и в Лондоне и разрываться между работами, Англией и Францией. Однако меня такая перспектива совсем не радовала.
С другой стороны, мои родители, например, умудрялись по сей день жить вместе, невзирая на все разногласия и противоречия.
Мне остро захотелось услышать еще один, последний совет, и я сделала немыслимое – позвонила маме.
Судя по шуму, она была чем-то занята.
– Алло? Мелисса? Говори громче – я у парикмахера.
Конечно, я бы хотела побеседовать с ней при других обстоятельствах, но ждать не могла.
