Текст книги "Академия Изгоев. Наследие (СИ)"
Автор книги: Есения Каримова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Ты долго будешь валяться? Ванная за правой дверью, гостиная – за левой, там завтрак.
Амали с удивлением обернулась; она точно помнила, что в прошлый раз здесь не было никаких других дверей, кроме входной, ведущей в коридор и впоследствие – к лестнице наверх.
Однако двери были – обычные, межкомнатные, но Элль мгновенно забыла о них, когда увидела на полу свой рюкзак и открытую сумку со своими вещами и учебниками.
– Почему мои вещи здесь?
– Я неясно выразился? Если тебя не будет в гостиной через десять минут, останешься без завтрака, – Синклер снова достал телефон и, на ходу набирая номер, скрылся за левой дверью.
Амали растерянно слезла с кровати и присела перед сумкой. Есть хотелось, и с каждой новой мыслью – всё сильнее. Так что она бросилась в душ, кое-как умылась и, забрав влажные волосы в хвост, натянула первый попавшийся ей в сумке сарафан.
Толкнув левую дверь, Элль почувствовала запах и с облегчением поняла, что, кажется, успела. Пахло чем-то вроде жареной курицы, какими-то специями и картошкой. Поднос с едой обнаружился на небольшом столике у камина. В целом, гостиная напоминала номер в дорогом отеле или картинку в мебельном журнале – всё в кремовых тонах, под потолком хрустальная люстра, у стены – мраморный камин.
Амали едва войдя, мгновенно испытала чувство неловкости от такой роскошной обстановки, поэтому сразу же забралась с ногами на диван у столика с едой и прижала колени к груди.
– Сядь нормально, – бросил Синклер, которого Элль сперва даже не заметила за кадкой с каким-то пышным растением. Возразить она не осмелилась и спустила босые ноги на пол. Запах еды манил, но от одного взгляда на некроманта аппетит мгновенно пропадал. Единственным плюсом было то, что после душа головная боль и чувство, что что-то давит на глаза, почти исчезло.
– Ешь, и желательно быстро, – Виктор даже не сел, видимо, правда куда-то торопился или волновался так, что не мог сидеть на одном месте, – у меня к тебе серьёзный разговор.
– Говорите, – буркнула Амали, подтянув к себе тарелку. Для творения здешних поваров еда была слишком приличной. То ли она так сильно проголодалась, то ли действительно простую картошку можно было приготовить настолько вкусно, но спустя минут пять Элль едва подавила желание облизать тарелку.
Только после этого Синклер начал разговор.
– Теперь ты будешь жить здесь. И когда я говорю «жить», я имею в виду буквально: как только закончатся твои пары, ты приходишь сюда. Это ясно?
– В смысле «здесь»? – Элль оглядела гостиную, но кровати или чего-то похожего не увидела.
– В спальне. Там твои вещи, сложи их в шкаф.
– А вы где будете жить?
– Тоже здесь, это всё-таки моя комната, – со смешком ответил Синклер.
– И что, мне с вами в одной кровати спать? – Амали подняла брови, – вы ненормальный, если думаете, что я на это соглашусь.
– Позволь уточнить, – некромант оторвался от стены и сделал шаг к ней, – я не спрашиваю твоего мнения по этому поводу. Я не хотел этого озвучивать, но знаешь… ты победила. Ты хотела показать, насколько тебе плевать на мой договор с твоими родителями? Ты это показала. Ты хотела вывести меня из себя? Узнать, что я могу противопоставить тебе? Ну слушай. Договор с некромантом – это жёсткий контракт, который связывает обе стороны. С моей стороны условие выполнено. Но пока ты не выполнишь свою часть, мы связаны этой татуировкой на наших запястьях. И если ты решишь нарушить договор, то несомненно этого добьёшься. Это не так трудно, особенно для такой решительной девочки, как ты. Но если ты это сделаешь, и татуировка с твоей руки исчезнет, всё вернётся к началу. Постепенно ты станешь обычным человеком. У меня не будет ребёнка. А твой брат умрёт.
– Что? – настроившись на мирный лад, Амали даже не сразу поняла последней фразы и удивлённо вскинула голову.
– Вне зависимости от того, где он будет находиться. Твой брат больше не мой заложник. Но он никогда не перестанет быть заложником договора, – спокойно закончил Синклер.
Элль растерянно моргала, не в силах переварить услышанное.
– Я не хотел говорить, – признался Виктор и присел рядом с ней на диван, – мне нравилось смотреть, как ты не опускаешь руки и пытаешься бороться со мной… Но больше не нравится. Мы с тобой оба заигрались. Теперь пусть всё будет так, как должно быть.
Амали снова забралась на диван с ногами и обняла их, уткнувшись лбом в колени.
Синклер разочарованно вздохнул и встал.
– Ну вот. Я понимал, что так будет. Если бы ты знала, как я не люблю сломанных кукол.
Глава двадцатая, в которой Амали пытается найти выход из безвыходного положения
Амали грызла карандаш, сосредоточенно пытаясь вникнуть в задачу по физике. Сила, энергия и какие-то вообще неизвестные значки никак не желали складываться в стройное решение, и голова уже начинала побаливать с непривычки.
Конечно, Элль вполне осознавала, что могла и дальше бойкотировать учёбу, не ходить на пары и вообще никуда – за прошедшие недели она кое-как смогла отбиться от подступающей депрессии, хотя сделать это оказалось непросто. Синклер с ней почти не разговаривал, но ночевать приходил исправно, и каждую ночь Амали боролась с желанием его задушить или хотя бы попытаться. Некромант явно закончил играть в игры и начал действовать в полную силу. Сперва Элль поняла, что не может выйти из школы – на пороге она буквально натыкалась на невидимую стену и никаким образом не могла её преодолеть, тогда как остальные проходили спокойно и просто пялились на неё как на дурочку. Даже столовая теперь стала ей недоступна – еда словно из ниоткуда появлялась в гостиной как по расписанию несколько раз в день.
Но это было не самым шокирующим открытием. Через несколько дней, когда Амали попросила у Сэйдж телефон, надеясь позвонить Джеймсу или Алексу, Саванна объяснила, что теперь мобильные в стенах Академии не ловят сигнала, хотя даже сделав один шаг за входные двери, можно было легко дозвониться кому угодно.
Поняв, что и это дело рук Синклера, Элль одновременно и испугалась, и безумно разозлилась.
Но шли дни, складываясь в недели, и ничего не менялось – для неё время словно застыло без связи с внешним миром. Сэйдж иногда делилась кое-какими новостями, но явно нехотя. Все одноклассники стали относиться к ней с явной настороженностью, перешёптывались за спиной и никогда не обращались к ней лично. Кажется, дело было в Джане – первые пару недель она сидела в одиночестве, но после Саванна отсела от Амали к ней; таким образом даже бывшая соседка по комнате показала, что не хочет общаться.
Иногда, в минуты хорошего настроения, это даже казалось забавным – она стала изгоем среди изгоев.
– Привет, Эм, – в коридор, где Амали в одиночестве делала на подоконнике домашнее задание, заглянул Марк, и Элль удивлённо вскинула голову.
– Ты со мной разговариваешь?
– Только никому не рассказывай, – предупредил биовампир и тщательно огляделся, чтобы убедиться в отсутствии народа.
– Почему? – буркнула Амали, – все так себя ведут, как будто я заразная.
– Джана всем рассказала, кто ты, – без долгих предисловий пояснил Марк, – и ещё что из-за тебя выгнали её сестёр. И что ты её шантажировала. Не знаю, что из этого правда, но все точно знают, что ты спишь в комнате у ректора.
Элль тяжело вздохнула и кивнула. На Джану злиться было глупо – эту войну она начала сама.
– Что, вообще ничем не хочешь возразить? – со смешком уточнил Марк, и Амали невольно тоже улыбнулась.
– Её сёстры были членами культа, который хотел меня убить. Только никому не говори.
– Почему?
– Не хочу, чтобы с вопросами приставали. Мне вообще не до того.
Амали коротко изложила Марку свою проблему, и тот надолго замолчал, вытащив из кармана свой мобильный.
– Если хочешь, я могу позвонить за тебя.
– Нет, не надо, – торопливо отказалась Элль, понимая, что не может никому доверить то, что хотела бы сказать Хейдену.
– Что-то личное? – понимающе кивнул Марк, – есть один вариант. Не знаю, насколько Синклер его учёл.
– Ты о чём? – встрепенулась Амали и захлопнула учебник; задачи по физике мгновенно перестали её интересовать.
– В общем, на крыше есть площадка, она нужна ведьмам, чтобы гадать по звёздам. Оттуда не пробовала звонить?
– Эээ… нет, я не знала, что она… есть, – подумав, честно ответила Элль, – как туда попасть?
– Тут на каждом этаже план висит, не заметила? – ехидно уточнил Марк, – давай так. Я дам тебе телефон, но идёшь одна.
– Не хочешь со мной засветиться? – мрачно уточнила Амали и, вымещая злость на учебниках и тетрадях, запихнула их в рюкзак одним небрежным толчком.
– У меня последнее предупреждение, Эм. Три предупреждения – и выгоняют из Академии. Когда Синклер нас с тобой застукал, у меня уже одно было. Не хочу больше рисковать.
– Ну ладно, тогда хоть объясни. Я в этих планах нифига не понимаю.
… Спустя пятнадцать минут Амали, кряхтя и чихая от скопившейся в воздухе пыли, выбралась на чердак. Лестница, по которой поднимались ведьмы на занятия по астрономии, была закрыта, но, к счастью, Марк рассказал ещё об одном пути. Судя по количеству пыли и хлама, помимо Марка об этом месте мало кто знал.
Темнота царила просто непроглядная, и тратить время на то, чтобы осмотреться, Амали не стала. Она щёлкнула зажигалкой и, довольствуясь скудным пятном света, нашарила взглядом лестницу на крышу. Элль подошла ближе и с облегчением поняла, что замка нет, только массивная задвижка.
Провозившись с то ли заржавевшей, то ли специально настолько несдвигаемой щеколдой порядочное количество времени, Элль выбралась на крышу, уже понимая, что если Синклер за чем-то вернётся в комнату и не застанет её, то допроса не избежать.
Она полной грудью вдохнула холодный, но приятно свежий воздух и достала мобильный, с замиранием сердца взглянув на дисплей. Заветные палочки сигнала ползли вверх, пока не достигли максимальной отметки. Есть связь!
Память услужливо подсказала номер Александра – она постоянно проговаривала цепочку цифр про себя, чтобы не забыть. А вот номер Лероя из памяти уже стёрся, и Элль мучилась угрызениями совести, понимая, что так и не узнала, как он и выжил ли вообще.
Длинные гудки прервались, и с того конца провода послышался голос Алекса:
– Да?
– Алекс? – голос предсказуемо дрогнул в такт с сердцем.
– Элли? – помолчав, спросил Хейден.
– Да, – тихонько уронила она, от волнения покусывая нижнюю губу. По голосу было совершенно неясно, рад ли Александр звонку или уже забыл о ней.
– Что случилось? Я ждал тебя… хотя бы звонка. Я звонил Валерии, но она не отвечает. Телефон отключён, и твой тоже.
Амали, волнуясь и перескакивая с одного на другое, пересказала последние события.
– … вот, и теперь я не могу выйти из Академии и позвонить, а где Вал, я не знаю, но тут её нет, и…
– Тихо-тихо, помедленнее, хорошо? – мягко попросил Хейден.
– Ну… в общем, всё. Я не знаю, когда ещё смогу позвонить, – в конце предложения Амали поняла, что плачет, и поскорее вытерла щёки, хотя здесь никто видеть её не мог.
– Я что-нибудь придумаю. Потерпи, – пообещал Алекс и, помедлив, добавил, – я скучал.
– И я, – так и не отважившись произнести фразу целиком, тихонько шепнула Элль. Неожиданно телефон в руке пискнул, так что Амали дёрнулась от неожиданности. Экран красноречиво показывал пустую батарейку.
– Твою мать, – сквозь зубы пробормотала Амали и сунула ставший бесполезным мобильный обратно в карман.
***
– А почему твоя татуировка такая бледная? – спросила Амали, раскладывая карты и мимоходом пряча в рукав пару тузов.
Сэйдж, с рассеянным видом сидевшая напротив, встрепенулась и переспросила.
– Ну, твоя татуировка. Ты же обещанная, как я?
– Ааа, это, – протянула Саванна и хихикнула, – я больше не обещанная.
– Тогда почему ты не человек? – Элль отсчитала пять карт себе и столько же соседке, и игра началась. Сэйдж на пару минут задумалась, разглядывая выпавшие ей карты, и только потом ответила.
– Я не нарушала договора. Просто он умер.
– Как умер?
– Просто умер. Его убили, отравили, кажется, – флегматично ответила Саванна, – Ведьмиными звёздами из нашей оранжереи. Красивые такие листочки.
– И кто его убил?
– Я убила, – Сэйдж звонко рассмеялась и покрыла выпавшие ей карты кучкой козырей, – только не говори никому. Втёрлась в доверие и подсыпала ему в чай. Он даже ничего не понял, пока не начал задыхаться.
– Да ты гонишь, – недоверчиво протянула Амали; тут в дверь постучали, и вошёл Штефан.
– Можно я тоже сыграю? – брат присел на спинку кровати и небрежно потрепал Элль по голове, – кстати, Мэл, на твоём месте я бы подумал.
– О чём? – Амали отсчитала Штефу положенное количество карт, и партия возобновилась.
– Убей Виктора, – из ванной вышла Валерия, совершенно обнажённая, с одним махровым полотенцем в руках, – знаешь, он тут всех порядочно достал, рыжик. Кстати, я припрятала пару листочков Ведьминых звёзд у себя в спальне, за картиной на стене.
Вампирша отбросила полотенце и протянула руку к колоде; на её запястье кровоточили несколько глубоких порезов, и покрывало тут же покрылось цепочкой красных капель.
– Давайте я раздам заново, – пробормотала Элль, но тут старинные часы с кукушкой, откуда-то взявшиеся в углу, пробили полночь. Вал с сожалением вздохнула и встала.
– Прости, рыжик, мне пора, – напоследок она протянула руку и вручила Амали карту. Повернув её лицевой стороной, Элль поняла, что карта не из её колоды – старая, потрёпанная, явно нарисованная вручную. С шероховатой поверхности на неё, скалясь, смотрел скелет с длинной изогнутой косой.
– Валерия! – воскликнула Амали, вскочив с места, но дверь за вампиршей уже закрылась на ключ – замочная скважина напоминала оскалившийся череп и, едва потянувшись к ручке, Элль тут же испуганно отдёрнулась.
Из-за двери уже доносились звуки ударов и отрывистые крики. Переборов страх, Амали присела на корточки и прильнула к жуткой замочной скважине, но ничего не увидела.
– Что там происходит? – Элль обернулась, но Сэйдж и Штефан продолжали невозмутимо играть в карты.
– Не знаю, – пожала плечами Саванна, – кажется, её кто-то бьёт… кстати, ты видела шрамы у неё на спине? Я думала, у вампиров всё заживает.
– Да нет же, – поморщившись, перебил Штефан, – это у наших вампиров заживает. Она же из другого мира. На неё не реагируют детекторы, и она может проходить через границы кварталов незамеченной.
– Элль, ты вообще, с нами? – раздражённо обернулась Сэйдж, – я вот что вспомнила: когда будешь заваривать листья в чай, сыпь сахару побольше, а то горько будет. Помню, когда я заварила их своему хозяину без сахара, он так меня ударил, что синяк месяц не сходил.
– Я не… я не хочу никого убивать, – растерянно произнесла Амали. Штефан обернулся, чтобы что-то ответить, но тут закашлялся с такой силой, что Элль вздрогнула. Кашель перерос в судорожный хрип, и парень сплюнул на покрывало сгусток крови. Сэйдж с досадой цокнула языком и сгребла карты в кучку.
– Ну вот, партия отменяется. Кажется, он умирает.
– Что?.. Нет, я… нет! – Амали кинулась к брату; но он уже не мог связно говорить, лишь выталкивая из себя отрывистые фразы:
– Мэл… ты… не можешь… спасти… всех.
– Нет, нет, Штеф, я могу! Если я буду делать то, что должна, то… я рожу ему ребёнка, и… и тогда…
– О, ты ничего не знаешь? – Саванна явно выглядела удивлённой, – он не сказал? Знаешь, как рождаются дети некромантов? Ты мучаешься, рожаешь этого младенца, а после вместо благодарности тебя убивают, вынимают сердце из груди и скармливают этому выродку. Только тогда он обретает силу некроманта. Неплохо, да?
– Что?.. Но… нет, это не… не может быть, – пролепетала Амали и неожиданно вспомнила кое-что, ухватившись за это мимолётное воспоминание, как за последнюю соломинку, – но мать Синклера выжила! Эта… как её?.. Вероника Харлан!
– Она не умерла, это да, – Сэйдж перетасовала колоду и по новой начала раскладывать карты, – её предки-ведьмы как-то вернули её труп без сердца к жизни. Но вообще, между нами, не думаю, что она была им благодарна.
На заляпанное кровью покрывало перед Амали легли пять карт, и она не особенно удивилась, что с каждой на неё смотрел ухмыляющийся скелет с остро заточенной косой.
… Амали со вскриком выпрямилась и ещё несколько минут не могла отдышаться и толком осознать, что вся извращённая партия в карты оказалась всего лишь плодом её воображения.
В спальне стоял полумрак, в котором лишь угадывались очертания кровати, подушек, раскиданных по полу вещей и двери в гостиную, из-под которой пробивался тусклый синеватый свет.
Элль отбросила мокрое от пота одеяло и встала, нервно теребя в пальцах край пижамного топа. Часы с подсветкой в углу показывали чуть больше полуночи – время совсем как в её сне.
Прислушавшись, Амали поняла, что из гостиной доносятся звуки включённого телевизора. Её Синклер заставлял ложиться рано, чтобы не проспать пары, но сам не спал, порой, до самого рассвета.
Подавив желание постучаться, она приоткрыла дверь, и сидевший на диване Виктор удивлённо поднял голову.
– Ты чего не спишь?
– Мне… кошмар приснился, – не своим голосом выдавила Элль; пару секунд стояла тишина, а потом Синклер сделал приглашающий жест.
– Иди сюда.
Амали подошла и села рядом на диван, взяв одну из декоративных подушек и сжав в руках.
– Ты знаешь, как отличить обычный сон от вещего? – начал Виктор совершенно не с того, что можно было предположить.
Элль помотала головой.
– Никак, – пряча улыбку, ответил некромант, – но знаешь, что? Обычный сон отражает твои переживания. Что тебе снилось? Как твой брат умер?
– Как вы?.. – с изумлением начала Амали, но тут же взяла себя в руки, – ну да.
Синклер тяжело вздохнул, и в этом вздохе ясно чувствовалось снисхождение, так что Элль ощутила себя полной дурой. Но в следующий момент некромант притянул её к себе и обнял одной рукой.
– Не переживай. Если твой брат хотя бы наполовину столь же силён, как ты, то он справится.
– Я не хочу быть сильной, – пробормотала Амали и уронила голову ему на плечо.
– Иногда показать свою слабость – это тоже сила, – совсем-совсем тихо шепнул Синклер ей на ухо и коснулся губами её волос у пробора.
– Можно я побуду с тобой? – спросила Элль, непроизвольно закрыв глаза. Когда первая волна нервного возбуждения схлынула, её начало клонить в сон ещё сильнее, и Амали уже даже не помнила, что только что сказала.
Ответа, если он вообще был, она уже не услышала.
***
Амали потянулась и открыла глаза, привычно уперевшись взглядом в приоткрытую дверь ванной. Поняв, что проснулась не от мерзкого писка будильника, она довольно прищурилась, потому что можно было полежать ещё немного.
Однако когда вода в душе перестала шуметь и Элль перевернулась на другой бок, чтобы не давать Синклеру повода для очередной ехидной ремарки, она непроизвольно бросила взгляд на будильник и подскочила на кровати. Одиннадцатый час!
Амали торопливо скинула одеяло и вскочила, нос к носу столкнувшись с некромантом, показавшимся из ванной. Виктор стоял в дверном проёме в одних джинсах и вытирал влажные волосы.
Элль торопливо отвела взгляд и кинулась к сумке.
– Почему вы меня не разбудили? – упрекнула она свои старые джинсы. Синклер усмехнулся.
– Мы снова на «вы»?
Амали недоумённо оглянулась и вспомнила события прошлой ночи, которые сперва посчитала сном.
– Я не… извините, – буркнула она, – я спать хотела, это случайно вышло.
– Ничего. Ты не можешь вечно называть меня на «вы», – философски пожал плечами некромант и прошёл к шкафу, – кстати, это я отключил твой будильник.
– А начать вы с этого не могли? – огрызнулась Элль, бросив одежду обратно в сумку и вернувшись на кровать, – что, опять хотите какую-нибудь ведьму угрызениями совести замучить?
– Нет, – просто ответил Синклер, – кое-что получше. Одевайся. И потеплее.
Амали нахмурилась, но всё же оделась. Перспектива выйти на свежий воздух вдохновляла, поэтому минут через пять она уже застёгивала куртку.
– Это твоя, или Валерия купила? – поинтересовался Синклер, тоже накинув куртку.
– Валерия. Та, которую я раньше носила, принадлежала ещё моей маме, – коротко ответила Элль и, не желая слышать вопросов на тему родителей, сразу же спросила, – а где Валерия? Когда она вернётся?
– Как вернётся, ты об этом сразу узнаешь, – пообещал Виктор с совершенно нечитаемым выражением лица.
Почему Синклер приказал ей одеться теплее, Амали поняла сразу же, как достигла первого окна в коридоре.
С неба, кружась, на землю опускались миллионы снежинок, покрыв собой уже большинство деревьев и землю. Сама того не осознавая, Элль замерла, завороженно разглядывая серебрящийся на солнце снег. Детишки-первогодки высыпали на улицу под присмотром учительницы и уже вовсю лепили снежки, гонялись друг за другом и строили снежную крепость или, по крайней мере, снежный заборчик.
Конечно, в N19 тоже бывали зимы, но куда более тёплые; снег если и выпадал, то тут же таял, на следующий день исчезая практически бесследно.
В Нирасе же, напротив, нечасто было тепло, а снег если уж выпадал, то мгновенно захватывал собой всё и надолго.
Очнулась Элль только, когда Синклер с лёгкой улыбкой тронул её за плечо.
– Мы… туда? – чуть замявшись, спросила Амали.
– Туда. Идём, со мной ты можешь выйти.
Синклер взял её за руку, и действительно, двери пропустили их, словно никакого силового поля и не было.
На улице Амали первым делом задрала голову, и на нос тут же приземлилась снежинка. Элль хихикнула и наклонилась, собирая с ближайшего бордюра снег и формируя шарик. В руках снег быстро таял, поэтому, когда снежок был готов, она практически не задумываясь, бросила его в Виктора.
Шарик угодил ему в плечо, хотя Амали была уверена, что он вполне мог увернуться.
Синклер насмешливо поднял брови и уточнил:
– Это война?
– Лучше сразу сдавайтесь, – поддразнила Элль и сгребла с земли новую порцию снега.
… Эпичная битва на заднем дворе Академии продолжалась около часа, пока Амали не поняла, что руки замёрзли настолько, что пальцы уже не могли нормально слепить снежок. Она с весёлым смехом подняла руки, показывая, что сдаётся, и вышла из своего укрытия за старым деревом.
Синклер, довольно улыбаясь, отбросил очередной снежный шарик и тоже подошёл ближе. Он, кажется, не чувствовал холода настолько же остро, как люди, поэтому был без шапки и в одной лёгкой кожаной куртке.
– Сдаёшься? – поддел он, стряхивая снег с волос.
– Согласна на ничью. И чур завтра реванш, – хитро улыбнулась Амали.
– Посмотрим. А сейчас быстро внутрь, а то простудишься, – Виктор стряхнул с её распушившихся хвостиков снежинки и деловито прошёлся по куртке, застёгивая до упора.
Оказавшись в комнате, Элль сбросила куртку на кровать и, не расшнуровывая, скинула ботинки.
В гостиной было тепло, даже жарко. Дрова в камине весело потрескивали, а на столике у дивана пристроились две дымящиеся чашки.
Амали стянула свитер и, подумав, быстро переоделась, развесив влажные вещи в ванной.
Синклер уже сидел на диване, сжимая в ладонях одну из чашек и глядя в работающий телевизор. Элль присела рядом и подула на дымящуюся поверхность. Судя по виду, какао.
– Это горячий шоколад, – поправил Синклер, словно последнюю фразу она произнесла вслух, – попробуй, тебе понравится.
Амали неловко пожала плечами, от нечего делать взглянула на мерцающий экран и неожиданно для самой себя втянулась в происходящее. Фильм оказался ужастиком, и очень даже неплохим. Около часа Элль то и дело вздрагивала, грозя расплескать офигенно вкусный горячий шоколад по футболке, а когда содержимого в чашке уже не осталось, даже не заметила этого, продолжая прижимать её к себе обеими руками.
В финале Амали, не выдержав, отвернулась, выпустив-таки чашку из рук и вместо этого сжав плечо Синклера.
– Страшно? – шепнул он, – хочешь, выключим?
– Нет, я хочу узнать конец, – так же приглушённо пробормотала Элль, не отрывая, впрочем, лба от его свитера.
– Ты его не узнаешь, если не будешь смотреть, – доверительным тоном сообщил Виктор, и Амали невольно хихикнула.
– Смотри ты, потом расскажешь.
– Главные герои выживут и потом будут целоваться на фоне заката, – шепнул некромант, наклонившись к самому её уху. Элль подняла голову, и их лица оказались неожиданно близко.
– Правда? – сама не понимая, что и зачем говорит, уронила Амали.
– Может быть, – ответил Виктор и наклонился вперёд ещё сильнее.
***
Амали проснулась и поняла, что всё ещё лежит на том же диване у выключенного телевизора. Подумав, что прошло совсем немного времени, она приподнялась и, бросив взгляд на часы, ойкнула и подскочила.
Завтрак она, видимо, просто проспала, и занятия должны были начаться через десять минут. Элль лихорадочно пронеслась по комнате, собирая вещи, вспоминая, какой день недели и какие сегодня пары. В ванной она умылась с абсолютно рекордной скоростью, забрала волосы в растрёпанный хвост и натянула школьную форму.
В голове всё это время было совершенно пусто, и внутри черепной коробки туда-сюда носилась одна только короткая фраза.
«Твою мать!»
На пары Амали всё же, запыхавшись и чувствуя во рту металлический привкус, прибежала раньше училки – предстояла История видов, и кто заменяет Валерию, до сих пор оставалось для Элль тайной.
Одноклассники разом повернулись на стук двери и тут же один за другим вернулись к своим делам, хотя пара человек продолжала сверлить её недобрыми взглядами.
Амали кинула рюкзак на последнюю парту и упала на стул, всё ещё тяжело дыша.
Она увидела за второй партой Сэйдж и Джану, ни одна из которых не повернули головы в её сторону, и знакомое чувство обиды колыхнулось в груди. Элль даже пожалела, что единственный, кто её не презирает – Марк – учится не с ними. Сидя одной на последней парте, трудно притворяться полностью самодостаточной личностью.
Наконец в аудиторию вошла преподша, тощая, лет сорока, женщина в больших круглых очках. Не успела Амали достать из рюкзака тетрадь, как учительница направилась прямиком к ней и спросила:
– Ты Амали Эрде?
– Да, простите, что не ходила, – буркнула Элль, но преподша покачала головой:
– Тебя ждёт ректор.
– После пары? – с надеждой уточнила Амали.
– Нет, прямо сейчас, он сказал, что это срочно.
Элль постаралась заглушить свой тяжёлый вздох и кивнула. До этого у неё не было времени толком подумать о том, что случилось прошлой ночью. Да и это стремление пойти на пары было ей не свойственно. Она никогда раньше не бегала, чтобы успеть до звонка, даже никогда об этом не думала.
Дело было не в проснувшемся внезапно рвении к учёбе.
Амали поняла это, выходя из класса, при этом искренне желая остаться.
Она просто не хотела встречаться с Виктором.
Синклер ждал в коридоре и открыто улыбнулся, увидев её.
– Ты чего нос повесила? – дружелюбно спросил он, приподняв её голову за подбородок, – я тебя отпросил, идём ещё в снежки поиграем, если хочешь.
– Нет, – с трудом проглотив какой-то колючий ком, вставший в горле, Амали тряхнула головой.
– Что случилось? – Виктор аккуратно отвёл прядь волос с её щеки и прикоснулся к ней губами.
– Я… идём в комнату, поговорим там, хорошо? Или к тебе в кабинет.
Синклер молча кивнул. Путь до кабинета они прошли также в полном молчании, и только когда дверь отрезала их от остальной Академии, Амали начала:
– Я… знаю, что должна сделать. И ты… я не знаю, как к тебе относиться.
– Ты думаешь, я просто пытаюсь тебя соблазнить? – насмешливо уточнил Виктор, – зачем мне это? Подумай.
– Нет. Я пыталась убедить себя, что вы мне нравитесь. Потому что я думала, что у меня нет выхода.
– А теперь что, он появился? – от хорошего настроения Синклера не осталось и следа. Улыбка уступила место холодной насмешке.
– Можете мне ответить на один вопрос? Честно. Помните, мне приснился плохой сон? Там я разговаривала с Сэйдж, и она сказала, что чтобы наш ребёнок стал некромантом, он должен… съесть моё сердце.
Последние слова Элль произнесла совсем шёпотом, но по мрачному лицу Виктора стало ясно, что он всё же услышал.
– Тебе не стоит об этом беспокоиться, – неожиданно мягко сказал он, подойдя и пододвинув ей стул, – присядь.
Амали с готовностью села, оказавшись к нему спиной, но Синклер обошёл стул и присел на корточки, взяв её запястья.
– Малыш, я правда собирался тебе рассказать, но не сейчас. Это проверенный ритуал, от него не умирают. Сердце вынимают из груди и заменяют на новое. Ничего не изменится, ты даже ничего не почувствуешь, обещаю.
– Клала я на ваши обещания, – снова непроизвольно перейдя на «вы», жёстко бросила Амали, с силой вырвав у него свои руки и вскочив со стула, – вы меня не заставите.
– Я не хочу тебя заставлять, – со вздохом ответил Виктор, – но лучше тебе начинать привыкать к этой мысли. Сердце – это всего лишь орган, ты не станешь другим человеком.
– Я не собираюсь проверять, – прошипела Элль и бросилась к выходу, но тяжёлая дверь никак не желала открываться.
Синклер неторопливо подошёл и взял её за плечи.
– Ну Элли, пожалуйста, – шепнул он, наклонившись к её шее, – тебе было хорошо со мной, я это чувствую.
По спине пробежал холодок, и Амали попыталась вывернуться, но с одной стороны её ограничивала запертая дверь, а с другой – железная хватка некроманта.
– Это ничего не значит… Это последствие вашего долбанного договора, – из последних сил пытаясь вырваться, пробормотала Элль.
– Ты не можешь всерьёз себя этим успокаивать, – Виктор рассмеялся, и от этого смеха мурашками покрылось уже всё тело, – любовь не подвластна магии, ты должна знать. Это именно то, что я видел вчера в твоих глазах. Ты сама ещё этого не понимаешь, но это уже существует.
– Это неправда, – из последних сил выдавила Амали, – я люблю Алекса.
Крепкая хватка на её плечах разжалась, и Синклер одним резким рывком повернул Элль к себе лицом.
– Что ты сказала?
– Вы слышали, что я сказала, – идти на попятный было поздно, поэтому Амали попыталась придать голосу твёрдость, – есть один человек. И я… он мне очень нравится.
Несколько минут в комнате стояла тишина. Прервалась она так же неожиданно, но не словами.
Руку Амали пронзила внезапная резкая боль, такая сильная, что перехватило дыхание. Она испуганно взглянула на татуировку, но та была на месте, не исчезла, не увеличилась и не стала кровоточить. Однако боль не прекращалась, пульсирующая и оттого ещё более мучительная.
– Что вы?.. – начала Элль и тут же поморщилась, прижав запястье к груди, – мне больно.
– Нет. Это мне больно, – коротко ответил Виктор и, рванув на себя дверь, вышел в коридор.
Глава двадцать первая, в которой друзья и враги меняются местами
Амали сама толком не поняла, в какой части Академии оказалась. Шла она долго, петляя по коридорам и сворачивая в наиболее тёмные ответвления. Хотелось не просто побыть одной, а спрятаться так, чтобы никто не смог найти её при всём желании.
