Текст книги "Фантастический триллер"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Роберт Уэйд,Дуглас Уорнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Глава шестая

Гроинз Маккензи выбрался из заведения Гринбаума. Он глупо улыбался, глядя по сторонам и горя желанием поделиться с кем-нибудь своим счастьем.

– Эй, малышка, где ты? – позвал он. – Гляди-ка, что принес Дед Мороз!

Ему ответил тротуар. Как ни странно, он говорил голосом Сандры Мартин.

– Вытащи меня, Гроинз! – сказал он. – Вытащи меня отсюда.

Сбитый с толку, Гроинз нагнулся и увидел глядевшую на него из глубокой ямы девушку. Все ее лицо было в синяках и кровоподтеках, а волосы посерели от копоти.

– Что ты там делаешь, Сандра? – спросил Гроинз и протянул ей руки. – Смотри, что я нашел!

– Ты что, чокнулся, Гроинз? – закричала она. – Это же землетрясение! Вытащи меня!

Он будто очнулся и, поднеся руки к глазам, увидел, что они полны драгоценностей. С неожиданной ненавистью он стал срывать их с пальцев. Кольца, звеня, покатились по тротуару. Гроинз лег на тротуар и опустил обе руки в трещину. Схватив Сандру за запястья, он сильно рванул ее на себя.

Нетренированные мышцы напряглись, и Сандра начала медленно высвобождаться. Ее остроконечные туфельки скользнули по стенкам ямы в поисках опоры. Вспотевший Гроинз что-то пробормотал и еще раз рванул. Сандра вылетела из ямы, как пробка из бутылки, и упала на него сверху, тяжело дыша. Гроинз бессильно уронил руки и лег; на его глаза стекали струйки пота.

– Вставай, чертов идиот! – воскликнула Сандра, только поднявшись на ноги. – Вставай и бежим!

Гроинз вытер пот и с трудом встал на колени.

– Там, внизу, легавый, – произнес он.

– Да, я лежала на нем. Он кончается. Ради бога, пошли, Гроинз!

– Но он же не мертвый, дорогуша, – проговорил Гроинз. – Он движется.

Она грязно выругалась.

– Ты, проклятый истеричный идиот! Он легавый. И он видел, как ты грабил магазин этого Гринбаума.

– Он еще жив, – рассудительно заметил тот.

– Пусть помирает! А я спасусь! И черт с тобой!

И она побежала вверх по дороге, прихрамывая. Все еще стоя на коленях, Гроинз покачал головой.

– Жаль, – задумчиво проговорил он. – А была хорошей девочкой.

Фримен застонал. Гроинз опять лег на тротуар и крикнул вниз:

– Эй, фараон! Можешь встать? Фримен открыл глаза и посмотрел вверх.

– Я думаю, – сказал он сквозь стиснутые зубы, – что моя левая нога канула в небытие, но я попробую.

Постанывая, он зашевелился. Ему удалось встать на одно колено. Он протянул вверх руки, и их пальцы коснулись, но они не смогли схватить друг друга за руки.

– Пятнадцать проклятых сантиметров! – разочарованно вымолвил. Гроинз.

Передняя стенка ювелирной лавки запоздало рухнула, как смеется человек, до которого соль анекдота дошла в последнюю очередь.

– Уходи, парень! Это бесполезно. Спасайся сам, – выдохнул Фримен.

– Для начала заткнись, – ответил Гроинз.

В поисках подручных средств и помощи Гроинз огляделся вокруг, но ничего и никого не нашел.

– Но я-то! – покачал он головой. – Забиваю себе голову заботами об истекающем кровью фараоне! Совсем чокнулся.

– Подвинься на кроватке, малый, – сказал он Фримену. – Я спускаюсь вниз.

– Не будь дураком, – ответил тот. – У тебя ничего не выйдет.

– Заткни свою пасть! – и он свесил ноги через край пролома. – Вот и я.

Он прыгнул, и они оказались прижатыми друг к другу в тесной яме.

– Если ты не слишком жирный, – сказал Гроинз, – то я подниму тебя так, что ты сможешь ухватиться за край ямы, а когда ты вылезешь, я выпрямлюсь, и ты меня вытащишь за руки.

Места было мало, но Гроинз медленно, постанывая, поднялся на ноги, на спине у него сидел полицейский. Фримен ухватился пальцами за край и попытался подтянуться. Гроинз сильно толкнул его, и Фримен выкарабкался на поверхность.

– Хватай меня за руки, фараон, – сказал Гроинз, – и побыстрее, это местечко – не кабаре.

Фримен перевернулся на живот и заглянул вниз. От второго удара улицу тряхнуло, и земля, разверзшаяся на какое-то время, вновь закрылась. В нескольких сантиметрах от носа Фримена серым цветом отливал асфальт, твердый, как раньше. И лишь незаметная трещина указывала, что здесь было отверстие.

Тротуар был в пятнах и поблескивал в этом месте. Он заплакал. В первый раз с детства.

* * *

Закинув оборудование в машину, Маршалл дал задний ход и, выбравшись из проезда, помчался по главному шоссе, которое вело вниз с холма в сердце Арминстера. Подъезжая к городу, он гнал все быстрее и быстрее, как сумасшедший. От его внимания даже ускользнул тот факт, что он был один на шоссе. Не доезжая километра до Арминстера, он свернул с шоссе и выехал на специальную площадку для обзора.

Выпрыгнув из машины, Маршалл проигнорировал небольшую кучку людей, толпившихся у перил и о чем-то переговаривавшихся. Он подошел к краю. Его камера должна была запечатлеть это зрелище для потомства.

Солнце зашло, но над разрушенным городом быстро поднималась полная луна. В дюжине мест горели здания, набрасывая на все оранжево-красную паутину, придававшую жуткий вид картине. «Имперская Башня», выглядевшая с этого расстояния при таком освещении почти нетронутой, все еще парила над водами залива. Там и тут, как заметил Маршалл, виднелись здания контор и другие строения, которые, то ли из-за более основательной постройки, то ли по причуде случая, были не тронуты землетрясением. Все остальное лежало в развалинах. Часть холма, расположенная ниже виллы мэра, рухнула на находящиеся у его подножия постройки. Старый Город выглядел как бойня. На глазах Маршалла другая часть скалы отделилась от берега и обвалилась в море.

Внизу показались несколько групп уцелевших. Все шли пешком. Медленно поднимались они наверх, шатаясь, как пьяные. Маршалл сфотографировал их. На лицах этих людей отражалась внутренняя опустошенность. Мужчины, женщины и дети, грязные и запыленные, в большинстве своем раненые, как привидения, карабкались на холм. Другие даже не пытались спасаться. Маршалл увидел женщину, сидевшую на земле и схватившуюся руками за голову. Она даже не плакала. Посреди дороги стояла, подбоченясь, девушка, откинув назад голову так, как будто она смеялась. Повсюду виднелись фигуры, роющиеся в обломках.

От второго удара Маршалл покачнулся, но продолжал наблюдение. Взгляд его упал на море, и он издал страшный вопль.

Море медленно отступало от берега. Оно уходило неторопливо, как в замедленной съемке, оставляя после себя обнаженное дно. Стоявшие на рейде яхты завалились на бок, когда их кили врезались в землю. Маршаллу показалось, что он увидел неистово бегущих людей и услышал их крики.

Море отошло на сто, двести, триста метров. И пошло обратно, сначала медленно, почти лениво, как хищник, выбирающий позицию, чтобы прыгнуть на свою жертву. Его скорость росла, объем воды увеличивался. К городу море подошло пятнадцатиметровой стеной, тысячами и тысячами тонн воды, страшной, все сокрушающей силой. На рейде море подхватило беспомощные суда, сорвало их с якорей и понесло их, как за пазухой, над набережной. Промчавшись над низиной, волна врезалась в стену «Золотого Льва». Она загасила пламя, убившее Гейл и Лили Хэйнес, и с ревом и гулом потушила пожар, разгоравшийся на месте автозаправочной станции. На поверхности вала неслись бревна, кирпичи и камни, как будто в нем ничто не могло утонуть. Как жадная рука, он поднимался все выше и выше и, наконец, остановился – и отхлынул. Отступая, море оставляло тяжелые предметы: прогулочное судно на разбитой крыше магазина подарков; шлюпку в ветвях дерева; пятнадцатиметровую рыбацкую шхуну посреди Главного бульвара, напротив здания почты. Оно оставляло кирпичи и камни; деревья и валуны оно одело слоем дурно пахнущей тины. Более Легкие предметы море унесло с собой: в основном обломки мебели, выхваченные из-под руин, занавески, одежду, обувь – и людей. Оно унесло многих, и не все они были мертвы, когда нахлынула вода.

* * *

До того, как нахлынуло море, пол в квартире Боскома остановился под углом в сорок пять градусов. Боском разжал пальцы и соскользнул к тому месту, где была стена. Упершись в кусок кирпича, ему удалось сесть. Он перегнулся и посмотрел на улицу. Ее не было видно под обломками мебели и остатками магазинной обстановки и товаров. Через улицу на четвереньках переползала человеческая фигура. Боском позвал ее, но та не остановилась и быстро скрылась из виду, как испуганный краб.

Внизу лежали сваленные в грубую пирамиду кирпичи. Боском убрал ногу с уступа и покатился вниз. Он упал на землю побитый и исцарапанный, но, в общем, целый. Спустившись с пирамиды, он встал посреди улицы. Его внимание привлек предмет, валявшийся в канаве. Это был шлепанец, принадлежавший его жене. Он беспомощно огляделся вокруг и позвал:

– Мать! Колин! Фло!

Ему ответил чей-то искаженный и приглушенный голос. Он раздался из-под той самой груды, которая помогла Боскому благополучно спуститься на землю. Издав хриплый возглас, он бросился к обломкам. Как пес, добирающийся до закопанной кости, Боском стал раскидывать завал, отшвыривая кирпичи, куски черепицы и шифера. Но глыбы, будто насмехаясь над ним, заваливали всякий раз проделанные бреши. Руки его кровоточили, а ногти были сломаны. Время от времени он кричал, а погребенное существо отвечало стоном.

Вода была уже совсем рядом, когда Боском заметил, а скорее, услышал ее. Он оглянулся, и глаза его расширились.

– Уходи! – безумно закричал Боском. – Уходи! Я еще не кончил.

И он продолжал карабкаться по обломкам, поглядывая через плечо.

Море подмяло его под себя, а затем, будто смилостивившись, подняло на поверхность. Его несло на гребне вала, он оставался в сознании.

– Пусти! – кричал он, бессильно шлепая руками по воде. – Пусти меня!

Боскома несло все выше и выше, пока его затуманенному мозгу не почудилось, что его забросит на Луну. Затем он закричал волнам, чтобы они не несли его с собой, а убили, как они это наверняка сделали с его семьей.

Вдруг он понял, что больше не движется. Он услышал злобный шипящий звук и открыл глаза. Вода отступала, оставляя его зажатого в груде автобусов. Коварство моря потрясло Боскома.

– Вернись! – истерически закричал он. – Вернись и убей меня! Я хочу умереть.

Вода зашипела и ушла.

* * *

Фримену тоже было суждено остаться в живых. Он беспомощно сидел на улице и смотрел на подступающие волны. Как и Боскома, его подхватила вода. В отличие от Боскома, он не закрыл глаза. Заметив вертевшуюся в круговороте шлюпку, Фримен ухватился за нее, когда ее проносило мимо. От непосильного напряжения его мускулы застонали, но он крепко держался за борт. Именно шлюпка спасла его, зацепившись за дерево. Фримен висел на ней до тех пор, пока вода не схлынула. Тогда он разжал руки и упал на землю. Там, лежа в полубессознательном состоянии, он дожидался смерти или спасения.

Пришло спасение. Во всем мире сейсмографы сообщили о бедствии и определили его эпицентр. Первое спасательное армейское подразделение из расположенной неподалеку штаб-квартиры Юго-Западного командования прибыло на место происшествия через тридцать минут после первого удара. Это были опытные солдаты регулярных войск, повидавшие войны во многих уголках земного шара, но когда они выскочили из машины, в ужасе застыли. С первого взгляда казалось, что никто не мог остаться здесь в живых.

Командир подразделения, сержант Стефен Морони, награжденный медалью «За выдающиеся заслуги» и «Военной медалью», выругался сквозь зубы. Чтобы скрыть свои чувства, он грубо приказал:

– Пошли, ублюдки! Пошли, кому сказано!

Глава седьмая

Медленно и болезненно возвращалось сознание к Рэгу Картрайту. Болела голова, а спину будто жгло раскаленным железом. Что-то мягкое и теплое прижимало его тело к земле. Это могла быть Ви, но она была куда легче, чем это тело. Его рот и ноздри были забиты пылью. Вокруг было темно. Но он мог дышать, слышать и даже немного шевелить руками. Он осторожно попробовал изменить позу, но тут же отказался от этой мысли, почувствовав угрожающее шевеление камней вверху.

По мере того как сознание возвращалось, он стал соображать и понял, что может слышать, что происходит, и довольно хорошо. Послышался шум, а затем шорох. Рядом обвалилась кирпичная кладка, а вдалеке послышался еле различимый человеческий крик. Его щеки коснулся теплый ветер. По-видимому, где-то в этой могиле было отверстие. Рэг почувствовал запах бензина, газа, кирпичной пыли и, как ни странно, рыбы. Он воспрянул духом. Хоть он и был похоронен, но был все еще жив и мог дышать. Скоро должна прийти помощь. Она будет разнообразной: отряды спасателей, бульдозеры, другое оборудование, доктора, медсестры, санитарки, машины «скорой помощи», медикаменты, передвижные полевые госпитали и многое другое. Он весь погрузился в раздумья об этих обнадеживающих деталях, пока не вспомнил Ви. Ему стало стыдно. Он позабыл о Ви.

– Ви! – позвал он. – Ты меня слышишь, Ви? Ответа не было.

Должно быть, она умерла, подумал он. Бедная Ви! Он был невнимателен к ней.

Что-то шевельнулось у него на груди. Рэг встрепенулся. Ви была с ним. Она была такой тяжелой из-за обломков, лежавших на ней. Но она была еще жива. Он прислушался и скорее почувствовал, чем услышал: ее сердце слабо билось напротив его сердца.

Вдруг Картрайт сообразил, что если он мог слышать, то и его могли услышать. Он с трудом раскрыл рот и закричал:

– На помощь! На помощь! Мы здесь – нас двое, я и жена. Помогите!

Он долго кричал, но никто не отозвался. Его жена опять зашевелилась и застонала.

– Я здесь, Ви, – успокоил ее Картрайт. – Это я, Рэг. Он услышал слабый голос:

– О, Рэг!

– Все в порядке, любовь моя! – Он осторожно коснулся ее, забыв о том, что двигаться опасно. – У нас есть воздух, и нас могут услышать. Скоро появятся спасательные отряды.

– У меня болит спина, Рэг. Очень болит.

– На ней просто несколько кирпичей, дорогая, и все. У тебя останутся только синяки, все пройдет.

– Я очень слаба. У меня течет кровь?

– Ты будешь совершенно здорова! – заверил ее Рэг. – Здорова, как бык!

Ее тело опять обмякло. Она не ответила.

– Ви! Что с тобой, Ви? – спросил Рэг.

Тишина. Но сердце билось. Он ощупал, насколько это было возможно, ее и почувствовал что-то теплое и липкое на пальцах. Ви была ранена, и, возможно, тяжело. Ее нужно было срочно доставить в больницу. Но первая же попытка выбраться отсюда привела к такому угрожающему грохоту камней, что пришлось отступить.

Внезапно раздались тяжелые шаги. Они были на удивление близко. Одновременно послышались голоса: один принадлежал уроженцу Севера, говорившему с характерным акцентом и шепелявившему.

– Хорошо, ребята, – резко сказал он. – Посмотрите, что осталось в этих домах, кричите, стучите, шумите. Услышите ответ, зовите на помощь.

Второй голос, принадлежавший лондонцу, заметил:

– Не много осталось в живых под этими развалинами.

– Вперед! – приказал первый голос. Шаги разошлись в разные стороны.

– Помогите! На помощь! Тут нас двое в этой ловушке. Я и моя жена. Ради бога, помогите. Моя жена тяжело ранена. – И еще многое в том же духе кричал Рэг Картрайт.

Внезапно он услышал, как голос уроженца Севера пробормотал себе под нос:

– Как будто тут кто-то есть.

Картрайт сообразил, что снаружи слышно куда хуже, чем у него внутри.

– Помогите! Помогите! – закричал он еще сильнее. Услышав восклицание снаружи, он завопил: – Нас двое, я и жена. Моя жена тяжело ранена.

Послышались приближающиеся шаги. Раздался еще один голос.

– Сержант, пожалуйста! – задыхаясь, произнес Рэг. – Моя жена! Она под этим домом. Вытащите ее, сержант. Вы должны ее вытащить!

– Она жива, сэр? – спросил сержант.

– Не знаю… Надеюсь, да.

– Мы занимаемся живыми, сэр. Прошу прощения.

– Пожалуйста, сержант! Я уверен, что она жива. Она – это все, что у меня осталось. К тому же, я вам заплачу. Смотрите, вот деньги. Сто фунтов. Вытащите ее первой.

У Картрайта застучало в висках. Он открыл слипшиеся от волнения губы, чтобы опять закричать, но в рот ему попала кирпичная пыль. Он закашлялся.

– Хорошо, сэр, – сказал сержант. – Прекрасно. Где она примерно находится?

Шаги стали удаляться. Голос с северным акцентом позвал:

– Сюда, ребята. Женщина заживо замурована под этим магазином.

Усталость и переживания сломили Картрайта. Он потерял сознание.

* * *

Маргарет Рэйнхэм медленно приходила в себя в темноте. У нее болела голова. Она с трудом соображала.

Должна быть, я перепила шампанского. И почему так темно? Через окно должна сиять полная луна. Одеяла тяжелые, как листы железа. Становится все холоднее от них. Я их сниму. Гай ничего не заметит.

Гай! Она вспомнила и содрогнулась. Она лежала на полу танцевального зала, и на ней лежал человек. А его руки, лежавшие на ее глазах, его холодные руки и были причиной окружавшей ее темноты. Он был мертв, а Гай сбежал. Где он сейчас? Какое это имело значение? Живого или мертвого, она не хотела его больше видеть.

Она попробовала пошевелить руками и не смогла.

«Неужели я парализована? – подумала она. – Нет, это не паралич. Я чувствую свое тело; грудь и голени болят. А могу ли я двигать головой?»

Она пошевелила головой. Пальцы мертвеца соскользнули с ее глаз.

Она взглянула на луну. Громадная и серебристая, та сияла через дыру в стене.

«Который сейчас час? – подумала Маргарет. – И почему такая тишина? Ведь должны быть какие-то звуки, например, крики, вопли, шаги. А может быть, все погибли? И я единственное живое существо на Земле, мир мертв, все деревья и птицы погибли».

Тут она сообразила, что у нее кружится голова, и попробовала превозмочь боль. Она напрягла слух и тут же успокоилась. Тишина была не полной. Да и была ли она? Тишина – это тот уровень шума, ниже которого человек не слышит. На самом же деле шумов было много: разбивалось стекло, падали руины зданий, что-то шуршало. Были слышны и голоса людей: зовы о помощи, стоны, слабые крики.

Вдруг близко послышался чей-то громкий пронзительный голос.

– Лулу! – звал голос. – Непослушная собака, Лулу! Подняв голову, Маргарет увидела женщину, стоявшую в дверном проеме.

Большая и пухлая, она держала в руках поводок. Должно быть, она лежала в постели во время землетрясения, так как под пледом у нее было только нижнее белье. Она встревоженно оглядывалась и повторяла:

– Лулу! Непослушная, непослушная Лулу, сбежавшая от своей хозяйки.

– Помогите! Помогите, пожалуйста! – повторила Маргарет.

Лицо уставилось на нее. Оно было толстым, глупым, а сумасшедшие глаза – пустыми.

– Вы не видели Лулу? – спросила женщина. – Это моя собачка. Просто маленькая собачка. Крошечная чи-хуа-хуа.

– Помогите, пожалуйста! – простонала Маргарет. – Я не могу передвигаться. Нам надо отсюда уходить.

– Совершенно верно, – кивнула женщина. – Сервис здесь просто скандальный. Я буду жаловаться начальнику. Сплошные пьяницы!

И она пошла прочь, осторожно прокладывая себе дорогу среди тел, как босой ребенок на каменистом пляже.

– Лулу! – звала она. – Лулу!

Сознание Маргарет затуманили боль, горе и отвращение. Она лишилась чувств.

* * *

Приходя в себя, Картрайт услышал у своего уха голос:

– О'кей, ребята, здесь все ясно. Под этими грудами в живых никого не осталось. Пошли дальше.

Он хотел закричать. Он должен был позвать людей. Нельзя было допустить, чтобы их опять предали. Но ему в рот набилась пыль, и он только смог что-то булькнуть.

– Смотрите! – раздался чей-то испуганный возглас. – Стена сейчас упадет!

Картрайт инстинктивно съежился. Послышались шаги убегавших, зловещий шелест и грохот обвала. Затем Рэг услышал приглушенный треск и стук стекла, кирпичей и камней. Луна низко плыла над горизонтом в ночном небе. От этого неожиданного зрелища у Рэга отвисла челюсть, но его измученный мозг сообразил, что же произошло. Волею судеб жестокая земля, заживо похоронившая их, сейчас их же и освободила.

– Ви! Ви! – закричал во весь голос Картрайт. – Мы свободны! Мы свободны!

– Черт возьми! – сказал голос. – Тут человек, еще живой.

Перед Картрайтом возникли четверо: капрал и трое рядовых.

– Осторожно, ребята, – сказал он. – Поднимайте ее осторожно. Это моя жена. Она жива, но без сознания.

Военные переглянулись.

– Я вам говорю, она жива! – закричал Картрайт. – Минуту назад она говорила со мной. Я ее слышал.

Его голос прервался. Нет, не минуту назад они говорили. Это было давно. Судя по тому, что луна уже закатывалась и рассветало – несколько часов назад.

– Ви! – с мукой в голосе крикнул он и обхватил ее тело руками. Тесно прижатое к его сердцу, ее сердце больше не билось; она была холодна как лед.

– Спокойно, дружище, спокойно! – проговорил капрал. Солдаты осторожно разжали его руки и сняли с него тело.

Сильные руки подняли его, и он понял, что может стоять, и что боль была совсем незначительна! Только от многочисленных порезов и ушибов, да вызванная ими головная боль.

Не обращая внимания на свой внешний вид, Картрайт посмотрел вниз, на Ви. А выглядел он экзотически: его большое, обнаженное тело почернело от пыли и крови. Ви лежала на дороге. Ее светлые волосы посерели и растрепались; стройное тело, ставшее неподвижным и холодным; прелестное личико, чересчур юное для смерти.

– Она не мертвая, – упрямо повторил Картрайт. – Она не может быть мертвая. – Тут ему в голову пришел новый аргумент: – Ведь мы были женаты только один день, и у нас были ночь и день, вот и все.

– Вот, надень это, дружище, – сказал один из солдат. – Похоже, это твой размер.

Он послушно натянул протянутые брюки и рубашку. Кто-то наклонился, чтобы накрыть тело его жены покрывалом.

– Нет! – воскликнул Картрайт, а потом добавил: – Да, прикройте ее.

Тело Ви исчезло под армейским одеялом. Он отвернулся, и в его мозгу зазвучал голос, голос, который он не забудет до конца своей жизни.

– Среди вас есть сержант, – спросил он, – говорящий с северным акцентом и слегка шепелявящий?

Военные переглянулись, а капрал спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Он имеет в виду Морони, – проговорил один из солдат.

– Сержант Морони, – повторил Картрайт. – Я запомню это имя.

– Ну, пока что забудь о нем, – сказал капрал. – Тебе нужно к врачу. Мы тебя сейчас доставим туда.

Картрайт не двинулся с места.

– Когда ваши ребята сюда прибыли? – явно не к месту спросил он.

– Послушай, друг… – нахмурился было капрал, но потом решил не обращать внимания на этого парня. По-видимому, слегка тронулся, что при таких обстоятельствах неудивительно. – Примерно в двадцать минут десятого.

– А сейчас сколько?

– Четверть пятого.

Картрайт кивнул, как будто ждал этого.

– Эй, там, внизу, – раздался грубый голос сверху. – Над какой гениальной идеей задумались?

– Морони, – сказал капрал, но это было излишне.

– Да, – произнес Картрайт.

Он внимательно рассматривал Морони. Сержант был высоким, с грубыми чертами лица и широкими плечами – типичный военный. Картрайт смерил его взглядом. Человек, который убил Ви. Человек, в кармане гимнастерки которого лежат запачканные кровью деньги.

Картрайт поглядел по сторонам и заметил железный стержень, торчавший из груды мусора и кирпичей. Он шагнул вперед, выхватил стержень и побежал вверх по улице навстречу приближавшемуся Морони. Тот в изумлении глядел на приближающуюся фигуру, тяжело ступавшую босыми ногами по земле и державшую железный стержень в правой руке.

– Какого черта?… – только и успел сказать Морони.

Стержень опустился. Услышав треск костей плеча, Картрайт удовлетворенно улыбнулся. Морони упал на одно колено и закричал:

– Остановите его, он сошел с ума. Остановите его! Здоровой рукой он прикрыл голову от взметнувшегося стержня.

Картрайт почувствовал, как его грубо схватили за руки. Он зарычал, как зверь, у которого отняли добычу:

– Я убью его! Я убью его! Я убью его! Потребовались усилия всех четырех мужчин, чтобы оттащить его.

* * *

Опять послышались голоса. Маргарет вздрогнула, подумав о сумасшедшей женщине, ищущей свою собаку.

– Похоже, что здесь мы больше сможем сделать, сержант, – произнес мягкий голос уроженца западной Англии. – Здесь получше, чем в домиках бедняков под холмом.

– Богачам можно доверять! – проговорил другой голос. – Они отроят на совесть. – И потом с жалостью: – Поосторожнее с этим типом, он потерял много крови.

– И вообще, работайте осторожнее, – сказал третий голос, – а не то этот проклятый отель свалится нам на голову.

Маргарет облегченно вздохнула.

– Помогите! – слабо вымолвила она.

Над ней склонилось смешное подвижное лицо, над которым был виден армейский берет.

– Все в порядке, леди! – сказало оно. – Вы в надежных руках. Мы вас отсюда вытащим в два мига.

– Осторожнее, пожалуйста, – сказала Маргарет подошедшим мужчинам. – Этот человек еще жив.

– Боюсь, что нет, сударыня, – покачал головой первый. На нее больше ничто не давило.

– На счастье, – послышался голос, – перекрытие выдержало, а не то они были бы сейчас под десятью жилыми этажами и мебелью.

С нее сняли спасшего ее человека. Ее ошеломленный мозг отказывался примириться с тем, что она давно уже знала.

– Осторожнее, пожалуйста.

– Ваш муж, леди?

– Да! – В ее голосе звучала гордость. – Мой муж. Мы были женаты только один день. Он был очень храбрым.

– Я очень сожалею, – сочувственно сказал парень. – Примите мои соболезнования.

Ладони мягко скользнули и положили Маргарет на носилки. Ложь тяготила ее; она оскорбляла человека, пожертвовавшего своей жизнью ради нее. Считается, что все же мужья, а не незнакомые люди, должны жертвовать собой.

Она хотела сказать: я солгала вам. Он не был моим мужем. Мой муж убежал. Этот человек спас мою жизнь ценой своей, он был посторонним.

Маргарет этого не сказала. Она подумала: «Я не могу сказать это его отцу. Смерть Гая и так будет для него страшным ударом. Последний Рэйнхэм. Он должен верить, что его сын был героем».

Маргарет закрыла глаза и почувствовала, что ее уносят. Размышляя о спасшем ее человеке, она подумала: «Смешно! Я никогда не видела его лица. И теперь уже никогда не увижу».