Текст книги "Фантастический триллер"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Роберт Уэйд,Дуглас Уорнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

В магазине было всего два покупателя; один покупал моток проволоки для забора, другой изучал сорта масла. Первого обслуживал молодой человек, долговязый, с прической, напоминающей птичье гнездо. Рядом со вторым стоял мужчина в очках с толстыми стеклами. Когда Брансон вошел, мужчина коротко взглянул на него, но ничем не выразил своего удивления и вернулся к обсуждению сортов масла. Брансон присел на ящик с гвоздями и стал ждать, пока покупатели закончат свои дела и удалятся. Когда покупатели вышли, Брансон сказал:

– Привет, Хени!

Без всякого восторга Хендерсон ответил:

– Что вы желаете?

– Вот это я и называю сердечным приемом, – ответил Брансон. – Разве ты не рад видеть своего старого коллегу?

– Я думал, что я тебя знаю только в лицо и по имени. То, что ты мой приятель – для меня новость.

– Знать в лицо и по имени достаточно, чтобы начать долгую и крепкую дружбу, не так ли?

– Ты ведь проделал весь этот путь не для того, чтобы поцеловать меня, – возразил Хендерсон очень недовольным тоном. – Так что давай отбросим всю эту чушь. Что ты от меня хочешь?

– Поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Кто тебя послал?

– Никто! Ни одна живая душа меня сюда не посылала. Я приехал исключительно по своему желанию.

– Я не могу этому поверить, – возразил Хендерсон, не скрывая раздражения. – Ты хочешь сказать, что увидел мой адрес в кофейной гуще?

– Нет.

– Тогда откуда ты его взял? Кто тебе его дал?

– Я смогу тебе все объяснить и ты будешь полностью удовлетворен, но я бы хотел сделать это в какой-нибудь более приятной и спокойной обстановке, – он поднял руку, остановил Хендерсона, который хотел его перебить, и добавил. – Это не подходящее место для того, чтобы препираться. Как насчет того, чтобы я зашел к тебе, когда ты закроешь магазин?

Хендерсон нахмурился и очень недовольно согласился!

– Хорошо! Приходи в восемь часов. Позвони в боковую дверь.

– Договорились.

Брансон вышел, когда в магазин как раз входил новый покупатель. Уже снаружи он вспомнил, как Рирдон упомянул, что за домом Хендерсона ведется тайное наблюдение. Такое наблюдение отмечает каждого, кто приходит сюда, и наверняка может быстро определить человека, которого они ищут. Он внимательно оглядел улицу в надежде вычислить соглядатая, но тот был или очень профессионален, или у него был выходной. Насколько он мог определить, никто не вел пристального наблюдения за этим местом.

Как провести время до встречи с Хендерсоном тоже проблема: болтаться взад и вперед по главной улице два часа значит привлечь к себе внимание, а этого он хотел меньше всего. Он решил эту проблему, спустившись к озеру и начав прогуливаться по берегу, изображая праздного туриста. Когда это наскучило, он вернулся в город, но ему надо было деть куда-то еще полчаса. Он решил еще раз подкрепиться в кафе, где он уже был.

– Кофе с молоком и сандвич с ветчиной.

Хозяин подошел и бесцеремонно поставил заказ на стол.

– Шестьдесят центов.

Потом он бросил счет на прилавок и принялся наводить порядок на задних полках.

Ровно в восемь часов Брансон позвонил в боковую дверь магазина. Хендерсон открыл дверь сразу, провел его в гостиную и указал на мягкий стул. С непроницаемым лицом, он устало сел напротив, закурил сигарету и заговорил первым.

– Хочу предупредить тебя, Брансон, что эту музыку я слышал уже раньше. Ее исполняли уже два-три раза и все для моей же пользы, – он выпустил в воздух струйку дыма и задумчиво посмотрел, как она растворяется в воздухе. – «Твоя работа на оборону приносит тебе кругленькую сумму в год. Разве этот затхлый магазинчик приносит тебе столько же? Как можно сравнивать такую торговлю с исследованиями на переднем крае науки? В чем действительные причины того, что вы поменяли свою научную карьеру на заштатный магазинчик?» – он немного помолчал, петом спросил: – Правильно?

– Нет, – ответил Брансон. – Мне все равно, содержи ты хоть сеть борделей.

– Приятная перемена, – цинично усмехнулся Хендерсон. – Итак, они решили взять меня под другим углом атаки, а?

– Я приехал сюда не для того, чтобы взять тебя.

– Тогда зачем?

– У меня достаточно своих неприятностей! И я думаю, что ты можешь мне здорово помочь.

– Это почему я…

– И, – оборвал его Брансон, – у меня такое чувство, что я тебе тоже могу оказать большую помощь.

– Мне не нужна никакая помощь, – заверил его Хендерсон, – все что я хочу – это спокойной жизни.

– Того же хочу и я, но у меня не получается, – он сделал жест пальцем, подчеркивая свои слова, – не получается она и у тебя.

– Это мне решать.

– Я не собираюсь обсуждать твои права в данном случае. Я просто хочу обрести душевный покой. И я не верю, что ты его обрел. Но я думаю, что вместе мы можем найти решение этой проблемы. Хочешь услышать мою историю?

– Можешь рассказывать все, что хочешь, раз уж ты здесь, но не начинай этой старой песни: «Вернись, я все прощу». Я уже научился сопротивляться таким разговорам и продолжать делать все, что мне заблагорассудится.

– Ты все подозреваешь меня, – сказал Брансон, – но я тебя за это ни капельки не осуждаю. Когда ты услышишь мою историю, то, возможно, изменишь свое мнение. А теперь слушай…

Он начал так:

– Хени, мы с тобой оба ученые, ты в одной области, я – в другой. И мы оба знаем, что главным достоинством любого ученого или просто хорошего инженера является память. Без нее мы бы не смогли получить нужного образования с самого начала. Без нее мы бы не смогли делать выводы из данных, полученных опытным путем и решать научные проблемы. Для нас и нам подобных хорошая память необходимое условие. Ты согласен с этим?

– Это слишком очевидно, чтобы об этом упоминать, – заметил Хендерсон невозмутимо. – Надеюсь, что ты перейдешь к чему-нибудь более интересному, чем обычная лекция.

– Не сомневайся. Потерпи немного. Продолжаю: моя память всегда была прекрасной, если бы это было не так, я бы не смог стать ведущим специалистом в моей области. Я привык использовать ее полностью и привык полагаться на нее. Не сомневаюсь, что все это можно отнести и к тебе.

– Несомненно, – согласился Хендерсон, изображая на лице явную скуку.

– А теперь я скажу тебе больше: я – убийца. Я убил девушку около двадцати лет назад и тщательно убрал это из своей памяти. Я полностью убрал это из моей головы, так как не хотел, чтобы меня это тревожило. А недавно я услышал, что об этом преступлении узнали. Это значит, что полиция начала расследование по делу. И если они еще не узнали обо мне, то узнают скоро. Я в бегах, Хени, потому что я не хочу быть пойманным. Я не хочу, чтобы меня казнили в худшем случае или приговорили к пожизненному заключению в лучшем.

Хенденсон с изумлением уставился на него:

– Ты хочешь мне сказать, что ты действительно настоящий убийца?

– Так меня уверяет моя прекрасная память, – Брансон подождал, пока его собеседник переварит его слова, потом резко закончил. – Но моя память врет самым бессовестным образом.

Наполовину выкуренная сигарета выпала из рук Хендерсона. Он наклонился, чтобы поднять ее с кровати. Он уже собирался сунуть ее в рот горящим концом, когда заметил это, перевернул и глубоко затянулся. Но дым попал не в то горло, и Хендерсон закашлялся. Наконец он смог говорить:

– Давай поставим точки над «i», Брансон. Ты виновен или нет в этом убийстве?

– Моя память меня уверяет, что да. Она мне описывает все в мельчайших подробностях. Я как сейчас вижу рассерженное лицо девушки, когда мы орем друг на друга. Я прекрасно помню, как она лежала у моих ног и умирала. Помню ее безразличное мертвое лицо, прекрасно все помню. Это свежо, как будто все произошло неделю или две назад. И у меня родилась теория: все это так живо в моей памяти потому, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО случилось неделю или две назад.

– Что ты мелешь? Ты только что сказал, что ты сделал это двадцать лет тому назад.

– Это говорит моя память. Но я повторяю, что моя память умелый и умный лжец.

– Откуда ты знаешь?

– Факты ей противоречат. Или, точнее, отсутствие фактов. Они хором утверждают, что я никогда не совершал этого преступления.

– Какие факты? – спросил Хендерсон, безуспешно стараясь скрыть свой интерес.

– Я набрался смелости и сбежал. Я был перепуган и, очевидно, пребывал в полной уверенности, что движущуюся цель труднее поразить. Я мог бежать куда угодно, но я сделал то, что любят приписывать преступникам, и что они делают в настоящей жизни исключительно редко: я побежал на место преступления.

– А, – сказал Хендерсон, наклонился к собеседнику в полном внимании и затушил сигарету. – И что тоща?

– Я не нашел никаких доказательств.

– Никаких?!

– Абсолютно никаких. Я убил эту девушку в пригороде маленького городка под названием Бельстон. Знаешь такой?

– Нет.

Брансона, похоже, не совсем удовлетворил такой ответ, но он продолжал:

– Я приехал в Бельстон и разговаривал с жителями, которые провели там всю свою жизнь. Они ничего не слышали о недавно открытом убийстве. Я обошел все окрестности, стараясь найти то место, но и этого я тоже не нашел, не нашел даже ничего похожего. Я просмотрел подшивки всех старых газет, я просмотрел их за целый год, и там я не нашел никаких намеков на недавно открытое преступление.

– Может быть, ты поехал не в тот Бельстон? – предположил Хендерсон.

– Я тоже подумал об этом и проверил по национальному справочнику. Но там есть только один Бельстон.

– Ну хорошо, может быть, ты перепутал название. Может, это было место с другим похожим названием.

– Моя память говорит, что это был Бельстон и ничто другое.

Хендерсон немного подумал, потом сказал:

– Послушав тебя, можно подумать, что твоя память играет с тобой страшные шутки.

– Чертовски верно, – согласился Брансон со странной интонацией. – А твоя?

Резко вскочив на ноги, Хендерсон спросил:

– Что ты имеешь в виду, говоря «А твоя?»

– Ты помнишь девушку по имени Элайн Лафарк?

– Никогда не слышал о ней, и это истинная правда, Брансон. – Хендерсон начал расхаживать взад и вперед по комнате, держа руки за спиной; лицо сосредоточено, весь как-то напряжен. – Это та женщина, которую ты убил?

– Да.

– Тогда почему я должен знать про нее?

– Я надеялся, что ты убил ее тоже, – сказал Брансон спокойно. – Это бы открыло нам обоим глаза на происходящее. Мы бы тогда смогли вместе разобраться, как мы дошли до этого и как нам вместе лучше с этим справиться, – он внимательно наблюдал за Хендерсоном, метавшимся взад и вперед по комнате, как загнанный зверь.

Наступила долгая напряженная тишина, и тут Брансон спросил.

– А кого ты убил, Хени?

– Ты с ума сошел? – спросил Хендерсон, резко остановившись.

– Вполне возможно, но если я сошел с ума, то это произошло далеко не со мной одним. Многие покинули институт при загадочных обстоятельствах, за последнее время, по крайней мере. У меня данные из достоверного источника, что другие институты теряют персонал тоже. И никто не может сказать, почему это происходит. Я сам не мог понять всего этого.

Но теперь все иначе. Я один из таких сбежавших, и я знаю, что заставило меня изображать напуганного кролика. Каждый человек имеет свои собственные причины пуститься в бега, но мало кто знает причины, которые заставили пуститься в бега другого человека. Некоторые даже не догадываются, что есть и другие жертвы.

– Я знал, – тихо сказал Хендерсон, ковыряя носком ковер. – Я был еще там, когда некоторые из них сбежали.

Не обращая внимания на его слова, Брансон продолжал:

– Я многое проверил, Бог знает почему. Возможно, что у меня просто более подозрительная натура, чем у других. А может быть, мания взяла меня не так крепко, как других. У меня не было норы, в которой я мог бы свернуться калачиком и отсидеться, и я не знал, что мне дальше делать, короче говоря, какими бы ни были причины, но я приехал в Бельстон. Я проверил все и обнаружил, что считаю себя виноватым в преступлении, которое никогда не совершалось.

– Для чего ты мне все это рассказываешь?

Когда Брансон отвечал, он внимательно следил за выражением лица собеседника.

– Если все исчезнувшие бросились в бега по таким же причинам как и я, то неплохо бы было им вернуться на место преступления и поискать доказательства. Могу поклясться, что это было бы очень результативно. То, что они там найдут, точнее не найдут, подействует на них так, что у них волосы станут дыбом. И это поможет им докопаться до самой сути, если, конечно, они сумеют объединить свои усилия и все сопоставить.

– Поэтому ты и приехал ко мне? – спросил Хендерсон. – Да.

– Ты сумел найти еще кого-нибудь?

– Нет. Они исчезли в никуда. Я нашел тебя только по счастливой случайности. Я думаю, это была такая счастливая случайность, что было бы очень обидно упускать ее. Но это мне ничего не даст, если мы не будем откровенны оба.

– Этот шаг сделал ты, а не я.

– Я знаю. Я рассказал тебе о своих причинах. Я также могу дать тебе прекрасный совет: если на твоей совести что-нибудь висит, то лучше проверь-ка это со всей тщательностью. Я могу ставить десять к одному, что ты никак не сумеешь этого доказать, хотя твои память и сознание будут убеждать тебя в обратном.

– Я не считаю твою проверку убедительной, – возразил Хендерсон. – На твой взгляд она была убедительной, но если бы я был в твоей шкуре, я бы сделал следующее. В конце концов, ты ищешь доказательства своего сумасшествия потому, что свихнувшимся быть приятней, чем виновным. Для меня надо было бы несколько больше, чем доказать такими пустяками, что у меня голова поехала в другую сторону.

– Не могу не согласиться с тобой, – заявил Брансон. – Завтра я собираюсь окончательно решить эту проблему.

– И как же?

– Я переложу решение на плечи полиции.

– Ты пойдешь сдаваться?

– Ни за что на свете! Я признаю вину, только когда мне это докажут, но не раньше. Нет, не сдаваться, – он улыбнулся Хендерсону и продолжил, – я собираюсь позвонить в полицию по междугородней связи и выслушать их. Если они не проявят интереса и будут ко мне безразличны так же, как и остальные люди, то все станет на свои места. Я тогда буду полностью удовлетворен и, как ты предположил, буду считать себя сумасшедшим.

– А потом?

– Я постараюсь понять, что послужило причиной для того, чтобы я сошел с ума. Если будет возможно, то я постараюсь что-нибудь сделать с этим. У меня совершенно нет желания получить новый кошмар в будущем.

– Логично, – согласился Хендерсон, перестал теребить ногой ковер, сел в кресло и закурил новую сигарету. Но курение было скорее просто нервной реакцией, чем удовольствием. Он задумчиво рассматривал своего собеседника и наконец сказал. – Ну давай предположим, ради эксперимента, что ты знаешь, где искать корни этого?

– Конечно! Там, дома.

– Прямо у себя в доме?

– Нет. Я такого не сказал. Дома или в институте, или где-нибудь посередине. В общем, в том районе. Единственный другой источник информации – это Бельстон. Но если полиция там ничего не знает…

– Отлично! У тебя есть приблизительная точка, где искать? И что искать?

– На данный момент я понятия не имею, – признался Брансон. – Но если полиция в Бельстоне меня оправдает, то я поеду обратно с твердым намерением найти это, если смогу, конечно. Я не профессиональный детектив, и мне придется все это делать по наитию и при помощи Бога.

Хендерсон переварил это и задумчиво сказал:

– Хотел бы я, чтобы здесь был Маерсон.

– Кто это такой?

– Знакомый парень. Он работал в отделе бактериологического оружия. Я слышал кое-какие странные слухи, которые ходили там. Говорят, что они изобрели какой-то вирус, который делает людей совершенно безумными. Может, этот вирус выпущен? Маерсон мог бы нам рассказать об этом.

– Нам? – переспросил Брансон, ухватившись за это слово.

– Это, конечно, твоя проблема, но мы ее обсуждаем вместе, не так ли? – вывернулся Хендерсон.

– Так. Но это никуда нас не привело. И знаешь, почему?

– Почему?

– Я неоднократно поддевал тебя, и тебе это не нравилось. Ты слишком уклончив в своих ответах. С самого начала ты практически не подпускаешь меня к себе ни с какой стороны.

– Ну, Брансон, я имею право хранить…

– Ты что-то скрываешь и хочешь оставаться в безопасности до тех пор, пока это не раскроется. Без сомнения, ты мне симпатизируешь. Но ты сомневаешься. Это вполне может быть приманкой, на которую тебя хотят поймать.

– Постой, смотри…

– Слушай меня, – твердо сказал Брансон. – Давай предположим, что ты в таком же положении, как и я, но в твоем случае галлюцинации намного глубже, и ты не рискнул пойти на место преступления и проверить все это. Ясно, что ты не хочешь создавать себе неприятности, сознавшись в преступлении и назвав имя жертвы. С твоей точки зрения это будет достаточным доказательством вины.

– Но…

– Однако предположим, ты мне скажешь, что когда-то ты убил кого-то или сделал что-то в этом роде. Предположим, я сразу побегу с этой информацией в полицию. Знаешь, что они сделают? Они пригласят меня к себе и будут улыбаться до ушей. Они найдут мне кресло и предложат кофе. А вот потом они захотят узнать, когда, где, кого и как. А я скажу, что не знаю. Они вырвут из-под меня кресло, отберут кофе и пинком вышвырнут за дверь. А если они придут к тебе, что ты им скажешь? Ты будешь все отрицать и скажешь им, что я свихнулся. Полиция на этом успокоится и дальше копаться в этом не будет. У них и так по горло работы, чтобы терять еще время на сумасшедшие бредни.

Хендерсон потер подбородок и взъерошил волосы. Он выглядел совершенно озадаченным.

– И что ты хочешь, чтобы я ответил на этот бред?

– Мне не надо имен, дат и прочих подробностей. Я хочу четкий ответ на прямой вопрос. Скорее даже на два вопроса. Первое: ты твердо уверен, что ты убил кого-то? Второе: нашел ты или пытался найти какое-нибудь доказательство тому, что ты сделал?

После долгой паузы Хендерсон ответил:

– И да, и нет.

Глава 8

Брансон встал и сказал:

– Это я и хотел узнать. Очень трудно плыть одному в лодке по океану иллюзий. Намного спокойнее знать, что ты в этой лодке не один. А что чувствуешь ты?

– То же самое.

– Жаль, что мы не можем добраться до других. Вдвоем мы бы смогли заставить их говорить. И тогда мы скопом смогли бы разобраться, что так подействовало на наши мозги.

Он начал оглядываться в поисках пальто и шляпы.

– Ты собираешься уходить? – взволнованно спросил Хендерсон.

– Да, вечеринка окончилась. Надо когда-то и уходить.

– Куда ты пойдешь в такой час?

С удивлением взглянув на часы, Брансон заметил:

– Надо найти место для ночевки. В крайнем случае, я могу подремать и в зале ожидания на вокзале.

– Разве ты не на машине?

– Нет, я оставил ее жене.

– Ты теперь не в центре цивилизации, – напомнил Хендерсон. – Ты глубоко в лесах. Ближайший поезд уйдет в десять тридцать утра. Почему бы тебе не остаться здесь. У меня есть свободная кровать.

– Очень мило с твоей стороны. А ты уверен, что я не буду тебе в тягость?

– Вовсе нет! Буду очень рад твоей компании. У нас есть что-то общее, пусть даже и умственное расстройство.

– Ты начал говорить правду, – сказал Брансон, снова садясь на свой стул. – Что ты собираешься с этим делать?

– Учитывая все сказанное, я просто должен что-то делать. Сейчас я удивляюсь, почему мне первому не пришла идея проверить все сразу, как это сделал ты. Мне бы сразу же надо было об этом подумать, но этого, как видишь, не случилось. Единственное, что мне хотелось, это быстрее исчезнуть.

– Естественно, у тебя было куда спрятаться, а у меня такого места не было. Единственное место, которое мне пришло в голову, это Бельстон. Я поехал туда просто потому, что я не мог придумать другого места. – Брансон немного подумал и добавил: – А может быть, я был намного больше тебя напуган и в страхе не мог придумать ничего лучшего.

– Сомневаюсь. Я думаю, что у тебя в голове осталась маленькая частичка недоверия, она-то и заставила тебя поехать туда. И вообще, люди далеко не одинаковы. Они могут действовать подобно, но никогда одинаково.

– Наверное, так.

– Вернемся к моей проблеме, – продолжал Хендерсон. – Мне надо будет все проверить. Я был дурак, что не сделал этого раньше. Значит, старик Эдди должен помочь мне вырваться отсюда, если он, конечно, захочет.

– Кто это старик Эдди?

– Старик, который раньше владел этим магазином. Он растратил часть моих денег на отпуск, которого он не имел в течение нескольких лет. Он вернулся из него несколько дней назад, проведя время настолько хорошо, как только можно провести в семьдесят два года. С этих пор он болтается вокруг, как потерянный ребенок. Не может привыкнуть ничего не делать. Пару раз он мне намекал, что может помочь, если мне нужна помощь. Этим и можно будет воспользоваться, если мне понадобится время для изучения собственного прошлого. Я слишком зависим сейчас от этих денег, чтобы пренебрегать бизнесом даже на неделю. Если старик Эдди согласится посмотреть за магазином некоторое время, я смогу съездить в…

Голос Хендерсона споткнулся, но Брансон его подбодрил:

– Не говори мне. Я и знать этого не хочу.

– В данных обстоятельствах это не играет роли. В конце концов, ты же сказал мне о Бельстоне.

– Да, но я чувствовал себя намного спокойнее, сделав шаг вперед. Я кое-что уже проверил, а ты еще нет. В этом вся разница. Пока ты не убедишься сам, что ты в плену фантазии, ты будешь чувствовать себя уверенней, зная, что я не могу тебя выдать. И ты не будешь волноваться после моего отъезда, не сказал ли ты слишком много. У тебя и так достаточно беспокойств. Я знаю, у меня самого достаточно своих.

– Но ты с ними и справляешься лучше.

– Есть еще одна вещь, которую я хотел бы узнать, если ты, конечно, не возражаешь.

– Какая?

– Допустим, ты проверишь и убедишься, что все это фантазия. И что тогда? Ты успокоишь свою совесть и будешь продолжать торговать? Или ты вернешься в институт?

– В институт мне уже не вернуться. Они меня уже списали. По крайней мере им не нужны типы, которые уходят и возвращаются по своему усмотрению.

– Но ведь они пытались уговорить тебя вернуться обратно.

– Нет. Пара любопытных ищеек заглянула ко мне, стараясь выудить у меня причины моего ухода. Это, кажется, все, что их интересовало. – Хендерсон глубоко вздохнул. – Я просто их выгнал. Они от меня ничего не добились. Вскоре после этого я переехал сюда, и с тех пор они меня не беспокоили. Я решил, что если они меня выследят и явятся сюда, то следующий переезд будет за границу.

– Большинство других туда и поехали. – Я знаю.

– Хотелось бы найти их и поговорить с ними, – повторил Брансон, который боролся с желанием сказать Хендерсону, что тот уже выслежен и что за ним постоянно наблюдают, но немного подумав, решил, что это только вызовет ненужнее беспокойство и ни к чему не приведет. Он продолжил: – Что бы ты ни делал со своими проблемами в будущем, я думаю, мы должны поддерживать контакт друг с другом.

– Я тоже так думаю.

– А как насчет того, что я буду время от времени звонить сюда? Если ты опять переедешь, то сможешь найти способ дать знать, где тебя найти. Я бы хотел узнать результат твоей проверки, и думаю, тебя интересует результат моей. Один из нас может нажнуться на нечто, что поможет пролить свет на это дело. Мы, свихнувшиеся, должны держаться вместе, чтобы нас не поймали в капкан.

– Полностью с тобой согласен. Звони мне в любое время. Точно так же я позвоню тебе домой, если у меня будет что сказать. – Хендерсон взглянул на часы. – Не пора ли на покой?

– Я готов, – скавал Брансон, вставая и подавляя зевок. – Завтра у меня полиция. Я свяжусь с ними в Бельстоне, но только смелости у меня не очень-то хватает на это. Хорошо бы ты мне подкинул своей.

– Ты сам мне прибавил смелости, – возразил Хендерсон. Утром Хендерсон хотел пойти на станцию и проводить Брансона. Но Брансон наотрез отказался.

– Давай не будем привлекать к себе внимания. Ты оставайся в магазине, а я выйду, изображая случайного покупателя.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Выйдя из магазина, Брансон попытался обнаружить рирдоновского агента. Единственный, кого он мог подозревать, был неряшливо одетый тип, болтающийся бесцельно на углу. Когда Брансон проходил мимо него, тот проводил его скучающим взглядом. Пройдя дальше по дороге, Брансон оглянулся. Тип так и остался на углу и не делал никаких попыток преследовать его. Или наблюдатель за домом Хендерсона был слишком искусен, либо наблюдение проводилось эпизодически.

В поезде никто подозрительный к нему не присоединился тоже. Путешествие протекало с двумя пересадками в тех же местах, что и первый раз, с получасовым ожиданием поезда в одном месте. Он использовал это время на то, чтобы найти телефон и позвонить в полицейский участок в Хенбери. Когда ему ответили, он попросил к телефону начальника участка. Голос сразу стал заинтересованным и начал официально допытываться, зачем ему нужен начальник, но Брансон вел себя твердо и пригрозил повесить трубку, если его желание не удовлетворят. Тогда его тут же соединили.

– Шеф Паскоу, – ответил низкий хриплый голос. – С кем я разговариваю?

– Меня зовут Роберт Лафарк, – бойко ответил Брансон. – Около двадцати лет назад моя сестра Элайн поехала в Бельстон и не вернулась. Мы решили, что она сбежала с каким-нибудь мужчиной или что-нибудь подобное. Она, знаете ли, была так импульсивна.

– Ну, и что вы хотите от меня?

«Не знает! Не знает!» – закричало у него в голове. Он почувствовал триумф.

– Не так давно мне рассказывал парень из вашего города, – продолжал Брансон, – что вы нашли скелет девушки, спрятанный под деревом. Похоже на то, что обнаружилось старое преступление. И я начал беспокоиться, может быть, это моя сестра. Я решил поинтересоваться, не установили ли вы личность убитой.

– Кто вам это рассказал? Ваш друг?

– Нет, просто случайный знакомый.

– Вы уверены, что он говорил про Хенбери?

– Нет, он сказал в окрестностях Бельстона. Но ведь это ваш район, не так ли?

– Наш, и если бы там случилось что-нибудь подобное, мы бы знали, конечно. Но мы ничего об этом не слышали.

– Вы хотите сказать…

– Мы не находили никаких скелетов, мистер Лафарк. У вас есть основания подозревать, что ваша сестра встретилась с каким-нибудь преступником?

– Боюсь, что нет. Просто мы много лет ничего о ней не слышали, а эта история навела нас на мысль об ее смерти.

– Тот, кто вам это рассказал, знал о вашей сестре?

– Совершенно ничего.

– И вы ему ничего не сказали о ней?

– Определенно нет.

– Ну, он просто демонстрировал вам свое воображение.

– Возможно и так, – согласился Брансон, чувствуя, что никто не собирается затягивать разговор для того, чтобы определить, откуда он звонит. – Но я не вижу в этом никакого смысла. Он ничего не выигрывал от того, что рассказывал сказки.

– Он приобретал слушателя, – цинично возразил шеф полиции. – Трепачу всегда нужен слушатель, как наркоману шприц. Даже мы время от времени принимаем их здесь, и они нам признаются в преступлениях, которые никогда и никто не совершал. На мой взгляд, было бы неплохо принять какой-нибудь закон, наказывающий за такие вещи, мы теряем очень много времени на эти выдумки.

– Значит, вы считаете, нет смысла мне приезжать к вам и посмотреть на все это своими глазами? – спросил Брансон, рассчитывая, что если они хотят поставить на него капкан, то обязательно попадутся на его уловку.

– Вам совершенно не на что здесь смотреть, мистер Лафарк.

– Спасибо, – ответил Брансон, чувствуя глубокое облегчение. – Извините, пожалуйста, за беспокойство.

– Не думайте об этом. Вы поступили совершенно верно в данной ситуации. Нам всегда очень помогает население. Но в вашем случае нет никаких оснований для беспокойства. Это все, что мы можем вам сказать.

Брансон еще раз поблагодарил его и повесил трубку. Он вышел из будки, сел на ближайшую скамейку и начал все обдумывать. Его обманули. Насколько можно судить о собеседнике по голосу, шеф полиции был искренним и бесхитростным. Он даже не пытался затянуть телефонный разговор, пока его полицейские определят, откуда звонят. Это стандартная тактика, если бы у них действительно было нераскрытое преступление и им позвонил бы кто-нибудь, кто мог помочь.

Он даже отклонил предложение Брансона сунуть голову в пасть льву. Все начинало проясняться. В Бельстоне не было никакого трупа. Этот труп существовал только в памяти Брансона и в разговоре шоферов из буфета.

Самое простое объяснение: шофера говорили о каком-то другом, подобном преступлении, а совесть Брансона приняла это на свой счет. Но в этой версии было несколько серьезных дыр. Если это и могло объяснить его паническое поведение, то никак не объясняло поведение Хендерсона. И это не могло так активизировать Рирдона и того типа, которого Дороти определила как иностранца.

Даже объяснения самого Рирдона не вписывались в эту картину. Согласно его утверждениям многие оборонные учреждения в стране за последнее время теряли хороших специалистов, и сам Рирдон следил за двумя. Как все это можно было связать с болтливыми шоферами?

«Как это Рирдон сказал? «Если так будет продолжаться, то наши потери будут составлять скоро целую армию. Это надо остановить». Но остановить ЧТО? Ответ: то, что заставляет человека внезапно искать потаенное место. Надо еще и учесть, что все это были ученые, крупные специалисты, образованные, менее всего подходящие под тот тип людей, которые вдруг внезапно сходят с рельсов. Что может вывести из равновесия таких людей?»

Он мог придумать только одно объяснение.

Страх смерти. Любой смерти, особенно казни.

Когда подошел поезд, он выбрал себе уединенное местечко, где мог спокойно решать свои проблемы. На данный момент он едва ли чувствовал присутствие других пассажиров и уж тем более не любопытствовал, интересуются ли они им.

Теперь он мог обдумать все более систематично и продуктивно. У него было такое чувство, что чья-то рука забралась к нему в голову и вынула оттуда шар, который слишком долго катался внутри и приводил в беспорядок все его мысли. У него еще остались кое-какие неприятные воспоминания, но теперь они уже не внушали леденящий душу страх и не звонили в тревожные колокола. Шеф Паскоу вынул все посторонние предметы и выбросил их на свалку. Впервые за много дней он мог спокойно сесть и подумать о своих делах.

Первое: Элайн, действительная или мнимая, все еще лежит там, где ее положили, и при удачном стечении обстоятельств пролежит там до скончания веков. С его точки зрения, это был первый по важности факт. Полиция не ищет его, не подозревает его и совершенно не интересуется этим эпизодом из его прошлого. Его не ждет камера смертников. Если она и наготове, то для кого-то другого, а не для него, Брансона.

Второе: за ним наблюдают две группы, не имеющие отношения к полиции, и делают это по непонятным причинам. Но за этим не маячит казнь. Очевидно, они подозревают, что он может что-то сделать, и, по их мнению, сделает это обязательно.