Текст книги "Фантастический триллер"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Роберт Уэйд,Дуглас Уорнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Глава восьмая

За длинным полированным столом в комнате для совещаний сидело шестеро. Во главе стола сидел Эмиль Фаберже, поддерживая пальцами-коротышками отвисший подбородок и уставившись в окно на залитую утренним солнцем свежую зелень парка. Рядом с ним – Аманда Белл, ослепительная и холодная как лед. Дальше – Клайв Роуз, в кричаще яркой рубашке, делавшей его еще больше похожим на женщину; он, не переставая, копался в громадном черном портфеле с золотой монограммой, вынимая оттуда одну за другой какие-то бумаги и тщательно раскладывая их перед собой на столе.

Напротив миссис Белл сидела черноволосая темноглазая красавица, гибкая как рысь, с выразительным смуглым лицом уроженки юга. На ней было черное строгое платье с высоким воротником, выгодно подчеркивающее ее необычную красоту. Красавицу звали Тони Лури; она возглавляла торговый отдел фирмы, и сложно было сказать, чему больше она была обязана своим успехом в профессиональной области – деловым качествам или неотразимым чарам.

И, наконец, почти в конце стола примостились два неприметных, удивительно похожих друг на друга мужчины, которые все время заговорщицки перешептывались. У старшего было немного морщинистое лицо, реденькие каштановые волосы и усы, придававшие ему виноватое выражение. Это был Филипп Мак-Кинли, режиссер кинокомпании «Бельведер», снимавшей телевизионные сюжеты по заказу «Меррит и Хау». Его напарник Дэйв Блант, более молодой и безусый, хотя морщин и у него хватало, был штатным сценаристом этой же компании. Блант то и дело украдкой поглядывал на ослепительные прелести Тони Лури, и глаза его вспыхивали, словно два маяка. Очевидно было, что он готов хоть сейчас стать рабом шефа торгового отдела.

Аманда Белл открыла совещание деловым, но довольно неофициальным тоном, заставив Фаберже вернуться из залитого солнцем парка к более серьезным делам за большим столом.

– Цель сегодняшнего совещания – обсудить некоторые вопросы, связанные со сбытом и рекламой нового косметического изделия фирмы, крема «Красотворец». Это – косметический крем наивысшего качества, в его составе содержится биохимический препарат под названием стимулин, который, как я понимаю, обладает способностью усиливать и регулировать гормональную деятельность эндокринных желез и таким образом дает позитивные изменения в улучшении внешности.

Она быстро обвела взглядом слушателей и продолжила:

– Я надеялась, что сегодня мы сможем встретиться с доктором Престоном и выяснить некоторые детали, но он очень занят и к тому же считает, что его участие в разработке крема не имеет никакого отношения к сбыту и рекламе. Должна отметить, что именно доктор Престон будет руководить опытом, на котором будет основана вся рекламная кампания. По профессиональным соображениям он хочет остаться неизвестным, и это, видимо, главная причина его отказа приехать сюда.

Фаберже сердито хмыкнул, но промолчал.

– Подходящую девушку уже нашли? – спросил Клайв Роуз.

– Да, ее отобрали из более чем двух тысяч претенденток.

– Не считаете ли вы, что неплохо было бы пригласить ее сюда?

– Нет, не считаю, – твердо ответила миссис Белл.

– Это могло бы облегчить задание Мак-Кинли и Бланта. Ведь, в конце концов, им придется вести съемки.

– У мистера Мак-Кинли и мистера Бланта будет больше чем нужно времени рассмотреть девушку, когда начнется опыт. Наша политика по отношению к ней такова: чем меньше она будет знать о наших намерениях, тем лучше. Она всего лишь манекенщица, которой платят, чтобы она выполняла распоряжения. Как и все серьезные коммерческие дела, план «Красотворец» необходимо хранить в строгой тайне.

– А кто эта девушка?

– Можно сказать, никто, – с нажимом произнесла миссис Белл. – Совершенно обычная, безликая и некрасивая молодая особа, которая, как она говорит, зарабатывает себе на жизнь стенографией и печатанием. Ее зовут Мэри Стенз.

– Ну, прежде всего, не годится уже сама фамилия, – заявил Роуз. – Разве можно использовать в рекламе косметического средства девушку с фамилией Стенз!

– В таком случае, мистер Роуз, мы придумаем ей новую фамилию.

Фаберже прокашлялся и произнес:

– Насколько я понимаю, эта девушка должна быть, так сказать, мисс Первая встречная. Обычная незаметная представительница всех слоев общества. И фамилия, которую мы выберем для нее, должна это отражать.

– Что-то вроде мисс Смит, – вылез Дэйв Блант, не перестававший бросать пылкие взгляды на Тони Лури.

– Слишком простонародно, – буркнул Фаберже. – Изделия «Черил» предназначены для высших кругов покупателей. «Красотворец» будет дорогим кремом, слишком дорогим для обычной мисс Смит. Нам нужно имя, которое звучало бы так же обычно, как Смит, но рангом повыше.

– Смайт… – задумчиво произнес Роуз уверенным тоном бизнесмена от рекламы, которого никогда не подводит интуиция.

– Смайт… – задумчиво повторил Фаберже. – Смит-Смайт…

– Лора Смайт, – прибавил Роуз в подкрепление своего предложения. – Любая мисс Смит с удовольствием согласилась бы превратиться в Лору Смайт. Эта фамилия поднимается над простонародным уровнем и в то же время сохраняет все признаки, свойственные обычной «Смит».

– А почему Лора? – недовольно спросил Фаберже. Роуз пожал плечами.

– Да просто так, без каких-либо особых причин. Это имя хорошо звучит, оно красивое, в нем чувствуется достоинство, которым ваша подопытная морская свинка должна обладать, иначе все развалится.

– Лора Смайт, – мечтательно повторил Фаберже. – Неплохо… Мне нравится.

– Это своеобразный психологический ход, – пояснил Роуз. – Лора Смайт – это Джейн Смит высшего разряда. В таком имени есть нечто честолюбивое, а это в известной степени основной принцип кампании «Красотворец»… Честолюбие…

– По-моему, мистер Роуз прав, – поддержала Аманда Белл. – А как вы считаете, Тони?

Тони Лури слегка надула свои красивые пурпурные губы и повела бровями.

– Ну что ж… довольно элегантно, – суховато произнесла она с едва заметным французским акцентом.

Услышав экзотический ответ мисс Лури, Дэйв Блант на какое-то время замер, однако все-таки сумел что-то пробормотать, и окружающие восприняли это как согласие. Его коллега, в знак согласия, энергично кивнул головой.

– Вокруг Лоры Смайт мы сможем создать великолепную легенду, – продолжал Роуз, – загораясь все больше. – Пусть она, если хочет, будет простой служащей, а мы сделаем из нее обычную девушку из среднего или даже из высшего слоев общества. Она умна, образованна, но некрасива. Вот мы и покажем постепенный переход от совершенно обычной внешности к сказочной красоте… При том условии, разумеется, что доктору Престону удастся совершить такое чудо.

– Он его совершит, – твердо заверила миссис Белл.

– В таком случае, – сказал Роуз, – все сведется к зрительному восприятию. Это будет чисто наглядная реклама. Именно поэтому я пригласил сюда Мак-Кинли и Бланта – поскольку именно они должны воплотить весь опыт в язык зрительных ощущений.

Глаза всех присутствующих обратились к Мак-Кинли и Бланту. Последний, встретившись наконец с обжигающим взглядом мисс Лури, вдруг ужасно смутился и начал пристально разглядывать свои ногти, кстати, не очень красивые – длинные и грязные, Он быстро взглянул на мисс Лури, затем сосредоточил внимание на Мак-Кинли, который обращался к присутствующим сонным голосом, с заметным северным акцентом.

– Здесь можно применить кучу кинотрюков, – говорил Мак-Кинли. – Есть так называемый метод последовательного монтажа, когда берется ряд неподвижных промежуточных изображений, с незначительными изменениями лица, от А до Б. Этот метод в фильмах Джекила и Хайда – вы, может быть, помните. В данном случае мы в основном имеем дело с обычной фотографией. Постепенно из отдельных снимков складывается настоящий фильм. На мой взгляд, это произведет впечатление.

– Безусловно, – согласилась миссис Белл, – но только при определенных условиях. Он может стать основой минутного или полуминутного ролика для телевидения, где мы покажем потрясающее превращение, вызванное «Красотворцем». А вся реклама будет состоять из ряда последовательных серий. Они будут демонстрироваться по телевидению и печататься в газетах и журналах почти так же, как многосерийные фильмы и романы с продолжением. Каждую неделю телезрители и читатели станут ожидать новых изменений в перевоплощении Лоры Смайт. Станет ли она еще красивее? Здесь должен быть элемент интриги. Вы понимаете мою мысль?

– Это не вызовет технических сложностей, – откликнулся Мак-Кинли. – Нужно только решить, какова продолжительность каждой серии, чтобы определить интервал между съемками. В большой степени это будет зависеть от того, какие изменения произведет во внешности девушки доктор Престон.

– За доктора Престона не волнуйтесь, – отрезала миссис Белл. – Он сделает такие изменения, которых вполне хватит, чтобы удовлетворить ваши камеры. Мы думаем, эти серии будут идти в течение шести-восьми недель. А затем можно будет успешно использовать ваш метод последовательного монтажа. Конечно, на телевидении, а не в прессе.

– Для прессы можно сделать иначе, – вмешался Клайв Роуз. – Дать целую страницу небольших фотографий, скажем, двадцать или тридцать, показав постепенный переход от неприметности к красоте. Это будет наглядной и весьма эффективной рекламой.

– Возможно, – пробормотала миссис Белл. – Можно сделать и так.

– Существует еще один способ, которым мы можем воспользоваться, – продолжал Роуз. – Кинокнижечки. Вы, должно быть, знаете, что это такое, – маленькие книжечки, которые как будто бы оживают, когда быстро опускаешь странички из-под большого пальца. Это почти такой же метод последовательного монтажа, который Мак-Кинли предлагает для телевидения.

– Тоже подходит, – согласилась миссис Белл. – Если выпускать их большим тиражом, это обойдется совсем недорого.

– И непременно цветные. Они будут представлять собой что-то вроде телевизионных фильмов, что очень повысит сбыт.

Миссис Белл одобрительно кивнула.

– Какие еще предложения?

– Мы предусмотрели возможность съемок для кинорекламы, – сказал Дэйв Блант.

– Хорошо. Кино тоже неплохой способ рекламы, хотя и более ограниченный.

– У него большая молодежная аудитория, – заметил Роуз.

Миссис Белл на минуту задумалась.

– Молодежный рынок нас не очень интересует. «Красотворец» рассчитан, главным образом, на зрелых женщин, чувствующих приближение старости и желающих подновить свои чары. Однако в некоторых районах мы могли бы воспользоваться и кинорекламой. – Она немного помолчала. – Ну вот, кажется, и все. Доктор Престон приступит к опыту в следующий понедельник, и у вас есть примерно неделя на подготовку. Мы хотим, чтобы все съемки, связанные с этим опытом, велись в помещении нашей фабрики в Стенморе. Там есть большая комната, которую мы переоборудуем под павильон. Таким образом съемочная группа сможет поддерживать тесную связь и с доктором Престоном и самой девушкой.

– Когда будет готово помещение? – спросил Мак-Кинли.

– Завтра.

– Отлично. Там нужно будет установить немало аппаратуры. Надеюсь, комната звуконепроницаемая, хотя, в конце концов, это не так уж и важно. Мы всегда сможем прибегнуть к дубляжу.

– Сделаем все возможное, – пообещала миссис Белл. – Ну, а теперь, что касается самой продукции…

Она выжидательно повернулась к мисс Лури, которая раскрыла большой пакет и вынула оттуда три картонные коробки, напоминающие те, в которые запаковывают тюбики зубной пасты. Она передала их в конец стола Роузу, Мак-Кинли и Бланту, и те начали разглядывать их.

– Это лишь макеты упаковки, – пояснила мисс Лури. – В тюбиках обычный кольдкрем. Мы сохранили фирменную цветовую гамму – голубое с серебром, – и у тюбиков чрезвычайно привлекательный вид. Они сделаны из полупрозрачного полиэтилена и без единого шва. Надписи изящные и изысканные. Я считаю, наш художественный отдел сделал удивительно элегантную упаковку.

– Конечно, – согласился Роуз. – Весьма элегантно. Это облегчит работу нашему печатнику, когда он будет подбирать шрифты для объявлений.

На мгновение воцарилось молчание, затем Мак-Кинли и Блант опять по-заговорщицки зашептались. Фаберже вздохнул, несколько секунд смотрел в окно, потом спросил:

– Какие еще вопросы?

– Думаю, пока что все, – сказала Аманда Белл. – Сегодня я напишу письмо мисс Стенз о том, что ее приняли, и сообщу, куда ей следует явиться на работу. Скоро мы разработаем детальный план съемок, и я вас обо всем проинформирую.

– Ну что ж, – сонно произнес Фаберже. – В таком случае совещание закончено.

Он встал и, переваливаясь, вышел из комнаты. Другие немного задержались и, переговариваясь между собой, медленно двинулись к дверям.

Вскоре комната для совещаний опустела.

На следующее утро Мэри Стенз получила письмо от космети ческой фирмы «Черил» и при первом же удобном случае позвонила Дарку.

– Великолепно, – сказал он. – Теперь мы можем запланировать в печать большой иллюстрированный репортаж. Я предлагаю переплюнуть «Черил» в количестве фотографий и начать ежедневные съемки, чтобы зафиксировать абсолютно все, что они с вами будут делать, причем без ретуши.

– Не слишком ли это рискованно? – спросила она. – Я имела в виду – если я каждый день буду ходить на съемки в редакцию.

– В этом нет необходимости. У меня отличный фотоаппарат, а лампы и остальное оборудование можно взять напрокат. Таким образом, я смогу вести съемки сам, у себя дома, если вы уделите этому немного времени.

– Конечно, – выдохнула она. – С большим удовольствием.

– А я одолжу еще и репортерскую камеру, чтобы делать черно-белые и цветные снимки, не меняя пленки.

– Когда мне прийти к вам… домой? – нетерпеливо спросила она.

– Это не к спеху, – небрежно ответил Дарк. – Раз вы приступаете к работе в следующий понедельник, давайте условимся на пятницу. Ну, скажем, около девяти.

– Я приду, – пообещала Мэри и повесила трубку. «Идиотка! – ругала она себя, отойдя от телефона. – Ты же его совершенно не интересуешь. Ты для него всего-навсего очередной репортаж для «Наблюдателя»… Впрочем, если этот опыт и в самом деле закончится успехом, если они сделают меня красивой… тогда, кто знает, как все обернется…»

Она возвратилась в офис, к опостылевшей печатной машинке, поскольку еще несколько дней ей необходим был этот заработок.

Часть вторая
Восхождение

Глава девятая

– Красота – это всего лишь внешняя оболочка, – сказал доктор Джеймс Рафф, вставляя в шприц новую стерильную иглу. – Афоризм древний, но с точки зрения биохимии вполне справедливый.

Голос его звучал ровно, без каких-либо интонаций. Девушка лежала на операционном столе под бестеневой лампой, прикрытая только белой простыней, и с некоторым опасением наблюдала за его действиями, но все движения доктора Раффа были настолько неторопливыми (нет, скорее даже небрежными), что это непроизвольно успокаивало.

– Физическая красота в человеческом понимании – это формы тела и лица, – невозмутимо продолжал он, как будто обращался к большой аудитории студентов-медиков. – Есть еще красота духовная, но это вещь абстрактная, и мы не будем ее касаться.

В комнату быстро вошла медсестра и начала протирать руки антисептическим раствором. Рафф проколол иглой резиновый колпачок маленькой зеленой бутылочки и набрал в шприц немного желтоватой жидкости. С минуту он стоял над девушкой, глядя на нее сверху вниз своими странными проницательными глазами.

– Форма тела является следствием сложных химических процессов внутри клетки, – сказал он. – С момента зачатия человеческое тело растет и приобретает форму под воздействием сложных химических веществ, в виде энзимов, протеинов и гормонов. Боюсь, сами по себе, эти слова ни о чем не говорят. Речь идет об атомах и молекулах, управляющих другими атомами и молекулами.

Он взял руку девушки и быстрым, натренированным движением вонзил иглу под кожу, так что Мэри почти не почувствовала боли. Затем вынул шприц и положил его на небольшой металлический поднос.

– Вы на какое-то время уснете, – произнес он. – Так будет лучше. Никакого хирургического вмешательства не предвидится, но нужно сделать серию глубоких инъекций, а это не очень приятно. Проснетесь точно такой же, как были, если не считать нескольких проколов иглой. А там посмотрим.

Он отошел от стола, и теперь его голос доносился до нее с противоположного конца комнаты.

– Человеческое тело непрерывно изменяется от зачатия до смерти. Следует только управлять характером этих изменений, чтобы придать ему желаемую форму, точно так же, как можно ускорить или замедлить развитие растения соответствующей подкормкой почвы.

Он повернулся к операционному столу и спросил:

– Вы же понимаете, о чем я говорю, мисс Стенз, не так ли?

Но она уже ничего не слышала.

Рафф строго и сосредоточенно посмотрел на сестру, потом сказал:

– Я думаю, мы начнем с эстрогенов, – скажем, с эстрадиола или его производных. Это округлит и смягчит формы тела, улучшит структуру кожи и вообще усилит некоторые признаки. Будьте добры, сестра, подготовьте пациентку к глубоким внутренним инъекциям.

– Хорошо, доктор, – отозвалась сестра и стянула простыню с расслабленного тела девушки.

Так началось перевоплощение Мэри Стенз.

Самые большие сложности возникли в съемочном павильоне, где Клайв Роуз, Мак-Кинли и Блант спорили до хрипоты и никак не могли прийти к согласию. А операторы, осветители и звукотехники почти все время бездельничали, невозмутимо наблюдая за их баталиями. Ежедневно съемочная группа выпивала огромное количество кофе.

На этот раз Мак-Кинли был недоволен тем, что Роуз запретил пользоваться косметикой.

– Нельзя же снимать девушку без косметики, – доказывал он. – Этого требует освещение и чувствительность пленки.

– Ничего искусственного, – не уступал Роуз.

– Вы хотите, чтобы она была похожа на привидение?

– Пусть, – твердо стоял на своем Роуз. – Косметикой воспользуемся потом, когда понадобится подчеркнуть ее красоту.

Программа съемок была довольно обширной. В дополнение к цветным и черно-белым лентам планировалось сделать несколько больших фотосерий, удовлетворивших бы все требования рекламной кампании, фотографы были еще более требовательными и чуть ли из кожи не выпрыгивали, если что-то было им не по вкусу: освещение, тени или, как они говорили, «глубина кадра». Павильонные съемки неизменно затягивались почти до вечера, и уже после первых дней Мэри с куда большей охотой погружалась в безмолвную тьму утренних сеансов биохимической терапии.

Но подлинной кульминацией стали для нее вечерние посещения квартиры Дарка в Найтсбридже. Не потому, что между ними возникли какие-то особые отношения, – просто ей нравилось быть рядом с ним и слушать его уверенный, чуть насмешливый голос. Фотографировал он без суеты, твердо зная, чего хочет, и управлялся с лампами и камерами с ловкостью опытного репортера.

Каждый вечер Мэри подробно, не упуская ни единой мелочи, рассказывала обо всем, что произошло в этот день на фабрике в Стенморе, а Дарк записывал ее рассказ на диктофон. Потом они обычно немного выпивали и непринужденно болтали о чем-то, а около десяти Мэри уходила домой, в свою неуютную квартиру, где вынуждена была слушать, как в спальне Пенелопа развлекается со своим очередным «другом». Случались, правда, и такие вечера, когда Дарк был занят на каком-то приеме или в качестве репортера вынужден был идти куда-то на званый обед, и тогда Мэри, чувствуя себя одинокой и никому не нужной, убивала время в кино, чтобы хоть немного забыться.

Вечерами, возвратившись домой, она закрывалась в ванной и внимательно разглядывала свое лицо и тело – нет ли каких-либо изменений; но, если не принимать во внимание маленьких красноватых следов от иглы на ее коже, она оставалась такой же неприметной и малопривлекательной, как и раньше. Лишь в конце первой недели ей показалось, будто кожа у нее посветлела, а груди стали тяжелее, хотя сантиметр не показал каких-то заметных изменений. Глаза тоже вроде бы стали ярче и заблестели. Однако Мэри понимала, что все это вполне может быть самообманом, когда желаемое выдается за действительное.

Она едва дождалась, пока не проползут ничем не заполненные суббота и воскресенье, чтобы увидеть, что принесет следующая неделя. В среду вечером, на десятый день после начала опыта, когда она, как обычно, пришла к Дарку тот заметил:

– Мэри, вы начинаете меняться.

– Я знаю, – живо отозвалась она, тщетно пытаясь подавить возбуждение.

Он придирчиво разглядывал ее лицо.

– Кожа у вас стала более гладкой, как-то округлились все черты, да и цвет лица изменился к лучшему. И волосы тоже – вон они какие блестящие.

– Изменились и размеры, Пол, – прибавила она. (Как-то незаметно они стали называть друг друга по имени). – И, хоть это невероятно, я даже подросла на полтора дюйма.

– Любопытно, – задумчиво произнес Дарк. – Кажется, «Черил» знает, чего хочет. Странное дело, нам до сих пор не удалось напасть на след доктора Престона. Такую фамилию носят несколько врачей, но ни один из них не может быть связан с фирмой «Черил». Один из наших сотрудников три дня дежурил у фабрики в Стенморе, пытаясь опознать его по внешнему описанию. Я надеялся, что нам удастся выследить его машину.

– Может быть, я сумею узнать ее номер, – отозвалась Мэри. – Такая длинная черная машина, довольно старая. Я два или три раза видела, как доктор утром выходил из нее.

– Это бы облегчило поиски, – сказал Дарк. – Разумеется, мы не хотим навредить ни самому доктору, ни кому-нибудь из людей, причастных к этой истории. Но чем больше фактов мы соберем, тем лучше. Если этот доктор Престон и в самом деле настолько талантлив, то он должен быть хорошо известен в области исследовательской медицины. Не рассказывал ли он вам что-нибудь о себе?

– Он вообще мало говорит, к тому же общими фразами. Кроме того, я почти все время под наркозом.

Дарк закурил и задумчиво выпустил дым.

– Все это весьма странно, – пробормотал он. – Но у нас достаточно времени, чтобы разгадать эту тайну.

Под конец третьей недели даже самый невнимательный наблюдатель не смог бы не заметить, что с обычной, безликой мисс Мэри Стенз происходит удивительная метаморфоза. Это похоже было на появление сверкающей красками бабочки из серой, неприметной куколки. Казалось, будто под воздействием какого-то невероятного волшебства с лица и тела девушки спадает невидимая оболочка, открывая ее настоящую сущность, – естественную, привлекательную и удивительно женственную. Красота ее проявилась не сразу: сначала смягчились черты лица и засверкали глаза; темно-каштановые волосы приобрели бронзовый оттенок; стала гладкой и шелковистой кожа. Так постепенно, день за днем, вырисовывалась новая Мэри Стенз. Она стала выше ростом, поскольку ноги ее удлинились, и теперь даже мешковатое платье не могло скрыть того, что ее фигура приближается к голливудским пропорциям. Мужчины на улицах начали с интересом оглядывать ее.

Пенелопа, слишком увлеченная своими «друзьями», не замечала потрясающих перемен в подруге, пока они не приблизились к такому пределу, когда не заметить их стало просто невозможно, и это открытие явилось для нее полной неожиданностью. Мэри пыталась успокоить подругу и как-то объяснить ей суть опыта, но Пенелопа лишь ошеломленно повторяла, что такого не может быть. А потом, уяснив наконец, что это правда, громко воскликнула:

– Черт меня побери, если тут все честно!

Однако возмущения Пенелопы хватило не надолго: через минуту она стала с лихорадочным интересом разглядывать новую Мэри, а затем потащила ее в спальню и заставила раздеться. Она с трудом верила своим глазам.

– Ну, Мэри, никогда бы не подумала, будто такое возможно, – заявила она. – Я и не знала, что они способны на такие чудеса.

– Это специальный опыт, – одеваясь, скромно пояснила Мэри. – Он связан с большой рекламной кампанией.

– Как ты говоришь, называется этот крем?

– «Красотворец».

– Завтра, прямо с утра, побегу куплю.

– Его еще нет в продаже, – сказала Мэри. – Да и вряд ли он даст такой эффект. Суть этого опыта в том, чтобы показать, что может сделать «Красотворец», применяемый в концентрированном виде в клинических условиях.

– Да-а… я и сама бы с удовольствием искупалась в этом концентрате, – задумчиво произнесла Пенелопа.

На фабрике в Стенморе все причастные к опыту с восхищением следили за перевоплощением Мэри Стенз. Только доктор Рафф, он же Престон, оставался спокойным, невозмутимым. Ничем не выказывая своего удовлетворения, он педантично шел к цели. Фаберже постоянно наведывался в исследовательский отдел, желая собственными глазами увидеть чудо под названием «Красотворец», Клайв Роуз знал, куда применить свою неукротимую энергию. Мак-Кинли продолжал требовать косметику, и Роуз наконец уступил.

– Ладно, – согласился он. – Немного подкрасьте, но не увлекайтесь. Эффект нужно нагнетать постепенно…

На лицо Мэри нанесли немного косметики и одели ее в элегантное платье. Съемки велись ежедневно – черно-белые и цветные, кино– и фото. Продолжался и курс лечения – ежеутренние сеансы под наркозом, а затем утомительная суета в Павильоне. В конце четвертой недели Мэри подумала, что опыт приближается к завершению. Рассматривая себя в зеркале и на экране во время просмотра отснятого материала, она убеждалась, что стала совсем другой. Вместо неприметной, неуклюжей, небрежно одетой Мэри Стенз перед ней была ослепительная и элегантная красавица Лора Смайт.

Пол Дарк был просто ошеломлен быстротой и размерами этого перевоплощения.

– Эти кретины из «Черил», похоже, и не понимают, что из этого можно сотворить самую громкую сенсацию года, а не какой-то там рекламный трюк, – сказал он. – Готов поклясться, ничего похожего до сих пор не было.

– Их единственная цель – продажа «Красотворца», – заметила Мэри.

– Поэтому-то и все тайны, – бросил Дарк. – Этот опыт не имеет ничего общего с «Красотворцем» как косметическим средством. Это курс клинического лечения, и никакой «Красотворец», втирай ты его хоть трижды в день, не даст подобных результатов. Рекламировать и продавать косметическое средство, основываясь на таком сознательном обмане, просто неэтично.

Мэри улыбнулась и положила ему руки на плечи.

– Пол, мне нет дела до этических рассуждений, связанных с «Красотворцем», я предпочитаю думать о себе. Вы и в самом деле считаете, что они сделали меня красивой?

– Да, – без колебаний ответил он. – Они превратили вас в настоящую красавицу: я и предположить не мог, будто такое возможно. Честно говоря, не вижу, что еще в вас можно улучшить.

– Курс лечения продлится еще три или четыре недели. Дарк выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда небольшую фотокамеру и штатив. Установив штатив посреди комнаты, он прикрутил к нему аппарат. Мэри заметила, что он о чем-то напряженно думает.

– Сейчас встает вопрос, когда выпустить эту историю в свет Божий, – сказал он. – Конечно, самое большое впечатление она произведет перед самым началом рекламной кампании. В этом случае «Черил» обидится и почти наверняка снимет свою рекламу в «Наблюдателе». Мы потеряем порядочную сумму. Не скажу, что меня это так уж пугает, но материальные соображения тоже имеют определенный вес.

– А нельзя ли опубликовать репортаж после того, как начнется рекламная кампания, или же одновременно? – спросила Мэри.

– Почему бы и нет, – уклончиво ответил он. – Правда, они и в этом случае могут забрать свою рекламу, но придется рискнуть. Есть и еще одна причина. По номеру машины мы все-таки разыскали вашего доктора Престона. Его настоящая фамилия Рафф, и, боюсь, его биография сделает «Черил» плохую рекламу.

Мэри вопросительно посмотрела на него. Дарк сосредоточенно расставлял рефлекторы.

– Когда-то его осудили по довольно грязному делу – подпольный аборт, – сухо сказал он. – Его исключили из медицинской корпорации и посадили в тюрьму, поскольку он погубил пациентку.

– Вот как, – ошеломленно прошептала Мэри. – Тяжело даже представить себе: доктор Престон, и вдруг…

– Подобное всегда тяжело представить. Просто ему не повезло. Но это усложняет мое задание и ставит перед «Наблюдателем» настоящую проблему с точки зрения редакционной политики. Мы всегда пишем всю правду, невзирая на возможные последствия. Своим успехом наш журнал обязан именно беспристрастной правдивости.

– А вы… не считаете, что это повредит доктору? – нерешительно спросила она. – Я имею в виду – вытащить на свет его прошлое. В конце концов, Пол, каждый может ошибиться.

Дарк включил осветительные лампы и, замерив экспонометром освещение, опять выключил их. После яркого света показалось, что в комнате на мгновение стало темно.

– Мэри, – произнес он с едва заметным недовольством, – я не могу утаивать факты в угоду рекламодателя. Вся эта история с «Красотворцем» достаточно непривлекательна. Клинический опыт они сделали основой шумной рекламы косметической продукции, хотя она явно не обладает приписываемыми ей качествами. Тот факт, что доктор Рафф-Престон был лишен звания и осужден, лишь ухудшает дело. Возможно, я ошибаюсь, но считаю, что интересы общества требуют напечатать в «Наблюдателе» всю правду. Мы и раньше теряли рекламодателей, иногда очень солидных, однако журнал не обанкротился, а постепенно стал еще популярней.

– Не знаю… – с сомнением в голосе откликнулась Мэри. – Даже не знаю.

Хмурый взгляд Дарка остановился на ней, потом журналист сказал:

– Я теперь жалею лишь об одном: что втянул вас в эту историю.

– А я вот нет, Пол, – с улыбкой ответила она. – Я рада, что это выпало именно мне.

– Впрочем, – невесело прибавил он, – мы все-таки напали на интересный материал, и я очень благодарен вам за помощь. – Он решительно взвел затвор фотокамеры и отступил назад. – Давайте-ка примемся за дело, Мэри. На важные решения времени еще хватит – у нас, по крайней мере, три недели в запасе.

Мэри стала готовиться к уже знакомой процедуре фотографирования.