Текст книги "Благочестивая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Энса Ридс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Папа тоже был плохим человеком.

– Был, – не стала отрицать она, поднося к губам стакан розово-жёлтого коктейля.

– Сальваторе гораздо хуже.

– Это так.

Я стиснула челюсти и начала думать об Анне и о словах, которые она мне сказала. Я не знала, могла ли я ей доверять, и, чёрт возьми, я ей не доверяла. Но вдруг это была часть плана Сальваторе и всё происходящее ни что иное, как ловушка? И он просто хотел посмотреть, попаду ли я в неё. Я была в отчаянии, но не могла позволить себе неразумных поступков. Почему я должна доверять прислуге? Что, если это был какой-то её план? Вдруг она была любовницей, или пособницей, или кем-то ещё? Вдруг она хотела, чтобы Сальваторе принадлежал только ей? Что, если она была частью какой-нибудь вражеской мафии, которая хотела свергнуть Сальваторе, а они пытаются использовать меня в качестве его слабого места? Что, если это была какая-то дурацкая игра Сальваторе, чтобы мучить меня вечно? В моей голове роилось столько вопросов по типу «а что, если, вдруг», что я абсолютно не была уверена, чему и кому могла верить.

– Ты знаешь, что Сальваторе планирует со мной сделать? – спросила я её, надеясь, что мама даст мне ответ на этот вопрос. Это заставляет меня вспомнить времена, когда я была ребёнком. Я могла прийти к ней с любой проблемой – с домашним заданием или с любым вопросом, который меня действительно волновал в тот момент моей жизни. У мамы всегда был ответ, она всегда знала, что мне сказать, как объяснить всё так, что бы я поняла. Для меня она была самым умным человеком на свете, была супермамой. Я снова почувствовала себя как та маленькая девочка, с распахнутыми и удивлёнными глазами, которая надеялась, что она найдёт ответ на мой вопрос.

– Он сказал мне, – кивнула она.

– Что он сказал тебе? – спросила я, не до конца понимая, хочу ли я знать ответ на этот вопрос.

– Ты не сможешь этого вынести, – сказала она, покачав головой, и накрыла мою руку своей, словно говоря, чтобы я больше не спрашивала, потому что это разобьёт мне сердце.

Я посмотрела в её коричневые глаза. Эти разбитые глаза, полные непролитых слёз, которые, казалось вот-вот готовы были вырваться наружу. Я кивнула, понимая, что она просто хотела защитить меня, хотя мы были в ситуации, когда защитить меня казалось чем-то невозможным.

И поэтому она сменила тему, и пролитые нами слёзы, казалось, остались в прошлом. Мы говорили обо всём, от погоды до забавных эпизодов нашей жизни, которые только могли вспомнить. Мы говорили обо всём. Обо всём, кроме папы и Сальваторе, решив не вмешивать что-то плохое в этот идеальный день.

Глава 13

Насладившись ужином в одиночестве, мне не хотелось возвращаться в его спальню, и вместо этого я бродила по дому, пока не оказалась в боулинге, расположенном в его подвале. Дом Сальваторе был так же оснащён собственным кинотеатром, баскетбольной площадкой, бассейном, и залом игровых автоматов, о которых мне сообщил один из его слуг. Я играла в боулинг в одиночестве. На столе стояла миска со свежеприготовленным попкорном, а в помещении горели яркие неоновые огни. Из динамиков звучала песня «Rhythm is A Dancer», я пила вино, и не стесняясь чавкала попкорном.

– Ты пропустил ужин, – это были первые слова, которые я произнесла, увидев, как Сальваторе снимает пиджак и передаёт его одному из своих людей, который забирает его и выходит из комнаты. Он не вернулся к ужину, как обещал, но, честно говоря, когда мне сообщили, что «босс опоздает из-за деловых вопросов», я почувствовала облегчение. Я не хотела его видеть, и чем дольше его занимали дела, тем больше времени у меня оставалось для себя. Я ценила любое время, проведённое вдали от Сальваторе, каким бы мизерным оно ни было.

Я смотрела, как Сальваторе закатывает рукава рубашки, и не могла не следить за его действиями. Его высокий рост и крепкое телосложение, то, как он плавно двигался, и то, как он не сводил с меня глаз, словно знал, о чём я думаю, пока любуюсь им. Казалось, что сейчас его костюм выглядит ещё лучше, но я бы обвинила в этом вино, которое пила.

– Я отправил послание, – коротко ответил он.

– Да, они сказали, что у тебя есть дела, требующие твоего вмешательства, – добавила я, подходя к дорожке, и бросила шар, наблюдая, как он катится, отклоняясь от центра и сбивая всего две кегли. Я плохо играла в боулинг, но это было приятным отвлечением. Боулинг напомнил мне о временах, когда мы тусовались с Рэйчел, когда встречались с её друзьями. Я почти слышала их смех, звон пивных банок и постоянные перебранки, когда мы делились на группы. Это были весёлые дни.

– Да, у меня были дела в Нью-Йорке, – Сальваторе потянулся за шаром для боулинга, и нёс его так, как будто он ничего не весил, в то время как я несла шар двумя руками. Он с лёгкостью бросил мяч, наблюдая, как тот ровно катится посередине, прежде чем сбить все кегли.

– И так будет всегда? – спросила я, не решаясь взять ещё один шар, так как Сальваторе переключил своё внимание на меня.

Он подошёл ко мне, преодолев расстояние между нами за секунду, а затем положил руки по обе стороны от моей талии.

Моё сердце заколотилось, в животе запорхали бабочки от ощущения тепла его тела рядом со мной, и как он смотрел на меня. В этот момент он не был похож на монстра.

– Я занятой человек, – он провёл большим пальцем по моей нижней губе, его голос был спокойным и завораживающим, как колыбельная, – но я всегда найду время для тебя.

Я почувствовала, как вся моя решимость рушится от его слов и взгляда. Я ненавидела его, и то, что ему даже не нужно было прилагать усилий, чтобы заставить моё тело предать меня. Мне хотелось заплакать от того, насколько легко ему это удавалось. Моё тело вспыхивало всякий раз, когда он оказывался рядом, а в голове бушевали воспоминания о том, что он со мной делал. Он уничтожал меня, а я была слишком слаба, чтобы хоть как-то сопротивляться ему. Я хотела вырваться из его объятий, повернуться и уйти, разорвать зрительный контакт и остаться незамеченной, но вместо этого я стояла и наслаждалась близостью с ним.

Страх бежал по моим венам, однако Сальваторе как будто контролировал меня одним прикосновением. Одно касание, и я забываю обо всём.

– Должна ли я чувствовать себя особенной? – хрипло прошептала я, мой голос звучал мягко, когда он положил большой палец мне под подбородок, медленно приподняв мою голову, наклонился и приблизил свои губы к моим. Он сделал паузу, наше дыхание касалось губ друг друга, прежде чем он сократил расстояние и нежно поцеловал меня. Этот поцелуй был таким невинным, таким нежным и хрупким.

Он поцеловал меня так, словно мы были детьми, стоящими под деревом в середине весны, невинными и застенчивыми – медленный и нежный поцелуй был способом выражения наших чувств друг к другу.

Я могла бы заплакать от того, что моё сердце предало меня.

– Значит, с этого момента я должна просто ждать тебя? – спросила я скорее утвердительно, направляясь за следующим шаром, в то время как он подошёл к дивану, ближайшему к нашей дорожке, и сел, наблюдая за мной.

– Всё ясно. Ты идёшь на работу, а я остаюсь здесь и жду тебя, – добавила я, снова неудачно швырнув шар для боулинга и наблюдая, как он улетел за пределы дорожки, и вздохнула, стиснув зубы.

– Как прошёл твой день с матерью? – спросил он вместо ответа. Меня бесило, что он спрашивает меня об этом, как будто ему есть дело до моей матери или кого-то ещё, кроме него самого. Я на мгновение замешкалась, прежде чем честно ответить ему.

– Грустно, но потом настроение немного улучшилось. Она рассказала мне, что коза моей бабушки съела одну из моих рубашек, о том, что тыквенные семечки, которые я когда-то посадила во дворе у бабушки, пустили ростки. Мы поели, выпили и, в конце концов, хорошо провели время. А что насчёт тебя? Как прошёл твой день?

Он сидел на диване, его руки были за головой, ноги свободно раздвинуты, и он выглядел сексуально и небрежно одновременно. Он выглядел таким привлекательным, казалось, что он зовёт меня своим взглядом, который моментально вызывал у меня покалывания между ног.

– Я навестил брата, – ответил он, когда я ближе подошла к нему.

Он взял меня за руку, и резким движением притянул меня к себе. Он положил руки мне на талию, и подвёл к дивану, для того, чтобы я села на него сверху. Он расположил мои ноги по обе стороны его бёдер, заставив меня оседлать его. Рубашка, которая была на мне, задралась, и он запустил руки под неё, нащупывая мою задницу, и массируя её. Я прикусила губу, от нарастающего возбуждения.

– О, – ответила я на его слова, с трудом подбирая нужные слова. – Твой брат живёт в Нью-Йорке?

Сальваторе покачал головой.

– Он сидит в тюрьме в Нью-Йорке, но его переводят в тюрьму более строгого режима в другую часть города, – ответил он, продолжая сжимать мои ягодицы, и я чувствовала его твёрдый член у себя между ног.

Его брат в тюрьме?

Надеюсь, Сальваторе последует за ним.

Я нахмурила брови.

– Подожди, разве твой брат не Дон? Разве Дона могут посадить?

У меня сложилось впечатление, что мужчины в мафии неприкосновенны, особенно Дон. Казалось, что они держали всех в подчинении и контролировали каждого. Так что же произошло, чтобы дона преступной семьи Эспозито арестовали? И если это так, то, ради всего святого, может ли произойти так, что Сальваторе последует за ним?

– Нет – ответил Сальваторе, облизывая губы, прижимая мои бёдра к его члену, – только если он сам этого не захочет, – добавил он.

– Подожди, почему твой брат хочет попасть в тюрьму? – спросила я, но Сальваторе молча ответил мне жёстким взглядом, как бы предупреждая, что это не моё дело.

– Мне всё ещё больно, после прошлой ночи. – сказала я нервничая. Это был мой первый раз, и он не был нежен и милосерден, я до сих пор чувствовала болезненные ощущения во влагалище.

Он ничего не ответил, продолжая двигать мои бёдра навстречу своим. Я положила руки ему на плечи, чувствуя, как моё тело возбуждается от его действий. Одно только ощущение его члена, твердеющего между моих ног, заставляло меня предвкушать всё, что он мог со мной сделать.

– Встань на колени и доставь мне удовольствие, – приказал он, и я посмотрела вниз, увидев выпуклость, между его ног. Мои руки расстегнули его ремень, затем молнию на брюках, после чего я опустилась перед ним на колени.

Я вытащила его член из брюк и взяла его в руки. Нежными движениями, я провела руками по всей длине, ощущая, как он твердеет в моих руках. Я провела языком по кончику головки, не отрывая от него взгляда, я увидела, как потемнели его глаза.

Глава 14

Моя голова разрывалась на части. Я не могла переварить информацию, которую Анна рассказала мне несколько часов назад. Каждое её слово, отсутствие эмоций на лице, суровость голоса – всё это казалось таким правдивым. Я пыталась убедить себя, что всё это ложь, какая-то схема, придуманная ею и Сальваторе, но как бы долго я ни пыталась внушить себе это, я чувствовала, что она говорит правду.

Во что я ввязалась? От меня ожидали, что я буду шпионить, а затем убью такого могущественного человека, как Сальваторе. Если уж он пошёл против правительства и корпоративных компаний, то кем, чёрт возьми, была я? Всего лишь девчонка из маленького городка. Есть ли способ, чтобы я могла просто исчезнуть? Чтобы я просто встала, вышла из этих дверей и никогда не возвращалась. Я молилась о том, чтобы Бог облегчил мне жизнь и дал возможность сбежать, не став убийцей и не покончив с собой.

– Что мешает тебе спать? – Сальваторе неожиданно вернул меня из моих мыслей.

Была глубокая ночь и звёзды беспорядочно усеивали небо. Я не могла уснуть. Я боялась закрыть глаза, потому что мне казалось, что Сальваторе уже знает, о чём мы с Анной говорили, и ждёт удобного случая, чтобы наказать меня.

Сальваторе обхватил меня за талию, прижимая к себе, уткнувшись лицом в мою шею, и его волосы щекотали мою кожу. Его дыхание было ровным, и я была уверена, что он спит.

Я вздрогнула от его слов.

– Прости, – извинилась я кротким шёпотом, – не хотела тебя будить.

Мне было непонятно, что его так вывело из себя, а после того, как я узнала обо всех его поступках, о том, каким человеком он был и какой властью обладал, я не хотела попадать «под раздачу». Было ясно, что я всего лишь муха в его мире, нечто ничтожное, от чего он может избавиться в любой момент.

– Что случилось? – спросил он. Если бы этот вопрос задал кто-то другой, то это выглядело бы как проявление заботы, но это был Сальваторе, человек лишённый любых эмоций. Его никогда не волновали мои тревоги.

Я вздохнула, моя рука была в его волосах, пытаясь удержать пряди от своего лица. Другая рука лежала на груди, придерживая простыню, прикрывавшую мою наготу. Сальваторе предпочитал, чтобы я была обнажённой, когда мы были вместе, особенно ночью. Даже когда он меня не трахал, когда я говорила, что мне больно после предыдущего раза, он играл с моим телом, пощипывая мои чувствительные соски или кружил пальцем мой клитор.

– Ничего, – сказала я, тяжело вздыхая, – просто задумалась.

Я прикусила нижнюю губу и посмотрела на потолок, пытаясь отвлечься, перебирая фрески и замысловатый дизайн бриллиантовой люстры Cartier, висящей над нами.

– На самом деле, ни о чём конкретном, просто бессонница, – добавила я, для убедительности.

Я решила, что раз уж он уже проснулся, то я могу попытаться убежать от своих мыслей, поговорив с ним.

– Мне кажется, что я тону в них… – мои пальцы двигались по коже его головы, неосознанно массируя её, – в моих мыслях. Я думаю о солёности попкорна, который я ела недавно, о том, что мои ногти стали слишком длинными и мне нужно их подстричь, о том, как я хочу посмотреть «Час пик», чтобы посмеяться, о пчеле, на которую я случайно наступила во время пикника с мамой.

Думаю о том, как мне придётся убить тебя, чтобы свершить в мире великую справедливость.

Я думала об отце, о матери и о Ланге. Мне было интересно, почему отец продал меня этому человеку. Я осознавала, что осталась совсем одна, и как сильно мне хотелось разрыдаться в тот момент.

Наконец Сальваторе заговорил:

– Ты много думаешь, мышонок, – вибрации его голоса проникли в мою кожу и вызвали мурашки по всему телу, и его губы слегка касались моих губ, когда он говорил. Мне не хотелось это признавать, но я наслаждалась этим моментом, тем, как он крепко обнимал меня, и как звучал его хриплый голос.

– А ты нет? – ответила я с лёгким смешком, и по какой-то странной причине на моём лице появилась улыбка. – Ты, кажется, в курсе всего, что происходит вокруг тебя. Ведь в этом и заключается суть Сальваторе Эспозито, верно?

†††

– Как я могу это сделать, Анна, то есть, Джиа. Как, по-твоему, я смогу выведать у него информацию? Ты же его знаешь, он ничего мне не рассказывает, и если я начну задавать много вопросов, он меня сразу же раскусит. Когда я спрашиваю его о чём-то, он не отвечает, просто отмахивается от меня и смотрит таким взглядом, что я понимаю без слов, что это не моё дело, – попыталась возразить я.

– Дело в том, что нужно держать себя в руках, Нирвана. Нужно спрашивать о правильных вещах в правильное время. Никогда не вдавайся в подробности и не спрашивай о чём-то конкретном, всегда спрашивай немного расплывчато и невинно. Ты не допрашиваешь его, а беседуешь с ним. Он должен почувствовать, что ты хочешь узнать его получше. Вот как нужно действовать, – сказала она мне спокойно, как будто это было самым простым делом на свете. Конечно, для неё это было не в новинку, ведь она работала в секретной службе, и у неё была подготовка, в отличие от меня.

†††

– Я хотела бы узнать тебя получше. Всё, что я о тебе знаю, это то, что у тебя есть брат, и что ты младший босс.

Его горячее дыхание ласкало мою кожу, вызвав одновременно озноб и успокоение, и мне было комфортно в его объятиях. Но, с другой стороны, он был так близко, что мог легко задушить меня, убить в своей постели, и никто не пришёл бы мне на помощь.

– Мы можем начать с самого простого, мне не нужно знать о тебе всё. Какие-то мелочи. Например, предпочитаешь ли ты вафли или блины, пьёшь ли ты кофе или чай, со сливками или без.

Я пыталась завязать разговор с ним. Делать это нужно было осторожно, он не был идиотом, и слишком настойчивые расспросы могли бы меня убить.

– Я не завтракаю, – спокойно ответил он, – последний раз я завтракал тринадцать лет назад, это были вафли с мороженым. Последнюю утреннюю трапезу я разделил с дедом, и с того дня я поклялся, что не буду завтракать, чтобы всегда помнить вкус тех вафель, которые дед приготовил для меня ранним утром в Сицилии, когда мы лежали на его больничной койке.

Его голос звучал мягко, он струился, как мёд. Такая душевная история, но его тон, как всегда, был холодным, спокойным и собранным. В нём не было никаких эмоций, словно он читал с бумажки.

– Я пью чай с ложкой мёда, чтобы подсластить его, и я правша, однако моя левая рука лучше перерезает горло. Вот и всё.

– О-окей, – пробормотала я дрожащим голосом, – уже что-то.

– А я люблю блины больше, чем вафли. Мне нравится их есть с сахаром и мёдом. А ещё я люблю пить чай со сливками, и иногда я могу с ними переборщить. Я левша, и у меня некрасивый почерк.

– Приятно слышать, мышонок, – он наклонился ко мне, нежно поцеловав меня в губы.

– Я могу слушать твои разговоры всю ночь, ты знаешь об этом? – проговорил он мне в губы.

– Правда? А мне казалось, что я тебя раздражаю, – сказала я мягким тоном, чувствуя, как будто снова нахожусь под влиянием его чар.

Как я могла наслаждаться временем, проведённым с человеком, который отнял у меня так много?

Мне было трудно сдерживать свои эмоции. Это убивало меня. Я хотела ударить его, убить, прежде чем, сказать ему, какое он чудовище, но моё тело отчаянно жаждало его. Моё сердце было привязано к нему. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй и взгляд, делали меня счастливой. Боже, это сводило меня с ума.

Но как я смела испытывать такие чувства к человеку, который разрушил мою жизнь?

– Я никогда не была на свидании, – сказала я, пытаясь отвлечься от своих мыслей и внутренней борьбы, сокращая расстояние между нашими губами, избавляя себя от мучительного ожидания, пока он меня поцелует, – с тобой, – добавила я.

– Знаю, – ответил он, – я планировал завтра отвезти тебя в Калифорнию.

Он смотрел на меня, но мои глаза привыкли к темноте, и казалось, будто кто-то пролил свет на его лицо, и я не могла налюбоваться им.

Боже, почему у меня появляются бабочки при мысли о свидании с ним?

Что со мной не так?

– Мне кажется, ты доводишь меня до безумия, – прохрипела я.

Я лгала, я не думала, я знала, что это так. Мне даже не нужно было говорить об этом, потому что это и так было ясно.

– Я потеряла счёт времени. Я не помню, как долго я здесь, и я не знаю, как долго пробуду… всё, что я знаю, это то, что… я так, так сильно тебя ненавижу, – мой голос звучал натянуто.

Мне не хотелось больше ничего говорить, поэтому я просто закрыла глаза, почувствовав слёзы, стекающие по щекам.

– Ещё слишком рано ломаться, мышонок. У меня на тебя столько планов, —мрачно сказал он, прежде чем его рука начала двигаться между моих бёдер, и его пальцы погрузились в мою киску.

– Теперь мне плевать на твою боль. Раздвинь ноги, чтобы я мог трахнуть тебя, пока ты спишь.

Глава 15

Дождь лил как из ведра, когда я вместе с Сальваторе сидела, прислонившись головой к окну, за столиком в одном из кафе и наблюдала за стекающими по стеклу каплями. Я никогда не любила дождь, всегда предпочитая ему солнечную погоду, но в этот раз такая погода действовала на меня успокаивающе. Когда мы собирались на самолёт чтобы полететь в Калифорнию, я решила надеть белый топ, жёлтую юбку-макси и каблуки, потому что погода там чаще всего солнечная. Но когда мы приехали нас встретил внезапный ливень, и Сальваторе повёл меня за покупками. Теперь на мне были чёрные джинсы, чёрная водолазка, и чёрная спортивная куртка.

Сальваторе сидел напротив меня в чёрном пальто, надетом поверх костюма.

– Тут так мило, – сказала я с мечтательной улыбкой, оглядывая кафе.

Оно так напоминало мне бистро, которое мы с родителями любили посещать каждый раз, когда приезжали в Париж. Я помню официанта, который сказал моим родителям:

– Я благодарю вас за огромную услугу, которую вы оказали человечеству, создав такую красоту, – и указал на меня.

Папа всегда предупреждал меня о французских мужчинах и их вежливой манере вести беседу, и в тот день официант меня заставил меня покраснеть от смущения, а папа нахмурился, в отличие от мамы, которая засмеялась и поблагодарила официанта.

В кафе было пусто, несомненно, по вине Сальваторе. Тут было необычайно красиво и очень уютно, а вокруг витал запах кексов и кофе. На небольшой сцене играла какая-то камерная группа и их музыка вызвала у меня улыбку, когда они исполняли песню о поиске любви в Калифорнии, и какой-то девушке, похожей на русалку.

Мы сидели в уединённой кабинке, Сальваторе пил кофе, а я потягивала латте, наблюдая за дождём на улице. На столе стояла маленькая тарелка на которой лежали кекс, круассан и пирожное – я заказала всего понемногу, чтобы разделить на двоих.

– Ты здесь впервые? – не отрывая взгляд от окна, спросила я. Я боялась встретиться с ним взглядом, хотя и чувствовала, что он всё это время непрерывно смотрел на меня.

Мои руки сжимали тёплую чашку, пока я наблюдала за проходившими мимо людьми, некоторые прикрывались куртками, пытаясь спастись от проливного дождя, другие шли с зонтиками. Вдоль дороги было припарковано несколько тонированных «Discovery», принадлежавших Сальваторе. Его люди стояли у дверей, внутри, снаружи – в общем, мы были окружены его людьми со всех сторон. Я задавалась вопросом, всегда ли он жил, круглосуточно окружённый охраной? Каждый раз, куда он куда-то ходил, помещение заранее уже было очищено от людей и подготовлено к его приходу – не надоело ли ему так жить?

Но, как обычно, я не стала задавать ему этих вопросов, решив оставить их на потом.

– Да. Я редко хожу в кафе, – ответил он мне, а я, наконец, повернулась к нему лицом.

– Оу, так ты сделал это для меня? – спросила я, нервно хихикая, и потянулась рукой к круассану. Я сломала его пополам, и поднесла одну из них к губам, – это так мило, – сердечно поддразнила я, наклонив к нему голову.

Уголок его губы приподнялся в лёгкой ухмылке.

– Мило? – повторил он, и я молча кивнула в ответ.

– Давай, возьми круассан. Эта половина для меня, а эта половина для тебя.

Я указала на угощение, привлекая его внимание к кусочку, который остался на тарелке.

– Что ты имеешь против круассанов? – спросил я, глядя на него с прищуром, – или против французов?

Я откусила ещё один кусочек, а затем протянула руку в его сторону, жестом приглашая его откусить от моей половины. Он лишь слегка наклонился вперёд, когда я протянула руку и поднесла круассан к его губам. Он откусил немного, не сводя с меня глаз, и я почувствовала, как жар разлился по моим щекам. Я отдёрнула руку и допила остатки своего напитка.

Я прервала зрительный контакт и откашлялась, пытаясь не слишком много думать о том, что произошло всего несколько часов назад, когда он уложил меня в постель. У меня болело между бёдер после нескольких раундов, которым он меня подверг, и в итоге я просто вырубилась от истощения. Сальваторе был ненасытным, обладая выносливостью, которая казалась невозможной для человека. Я умоляла его остановиться, но тёмной части меня нравилось, что он этого не сделал. Однако это вовсе не означало, что мне не было больно. Судя по тому, как Сальваторе ухмылялся сегодня утром, когда мы выходили из дома, я была уверена, что моя походка была слегка прихрамывающей.

– Мне нравятся старые милые кофейни. Если бы я могла, я бы открыла такую, где люди могли бы заниматься искусством и давать живые музыкальные выступления. Может быть, даже что-то типа караоке, – сказала я, нервно улыбаясь.

Я уже поняла, что если я не буду говорить, то мы с Сальваторе будем постоянно молчать, потому что этот человек мало разговаривал. Он говорил только когда чувствовал необходимость в этом, но такие моменты случались крайне редко.

– Это была наша с Рэйчел мечта. Мы всегда хотели открыть собственное кафе в Хэдли, потому что она очень артистичная и креативная, а я больше склонна решать всякие бизнес вопросы. Мы собирались сделать это после того, как закончим учёбу и накопим немного денег.

Я как сейчас помнила эти дни, когда мы сидели в кафешке на территории кампуса и мечтали, что когда-нибудь, у нас будет наше собственном кафе.

Я мечтательно вздохнула, закатив глаза.

– Я знаю, что этого никогда не произойдёт. Просто приятно помечтать. Мы обе уже выросли и оставили эту затею. Она певица и хочет уехать из Хэдли, начать карьеру в Лос-Анджелесе и заключить контракт с какой-нибудь студией. Она сказала, что не хочет быть супер звездой, она просто хочет заниматься тем, что любит. Что касается меня, Хэдли – это всё, что я знаю, и меня это вполне устраивает. Это плохо? – спросила я, глядя в его серые глаза, пока он молча, но внимательно меня слушал.

– В этом нет ничего плохого, – сказал он.

– Я девушка из маленького города, и я ничего не могу с этим поделать. Мне нравится знать все сплетни о своих соседях, и мне комфортно жить в маленьком городе. Там всегда хорошая погода, ты можешь быть тем, кем пожелаешь – никакого давления. Всё выглядит просто… там нет высотных зданий, нет пробок и суеты, и ты просто живёшь своей тихой и размеренной жизнью.

Я продолжала тараторить, играя с чашкой кофе, и чувствовала, что начинаю расслабляться, не в силах перестать смотреть в его серые глаза, которые выглядели почти такими же тёмными, как пасмурные облака снаружи.

– А ты? Что привело тебя в Хэдли? – спросила я его.

– Думаю, я такой же, как ты, – начал он, а затем сделал небольшой глоток из своей чашки, прежде чем продолжить, – я парень из маленького городка, – улыбка расплылась по его лицу, и я захихикала.

– Это звучит так странно из твоих уст.

Казалось, ему нравилось, что я смеялась над ним.

– Хэдли миролюбивый город. Я наслаждаюсь покоем, находясь здесь, – сказал он, а улыбка медленно сходила с его лица по мере того, как он заканчивал своё предложение.

Его слова звучали до жути иронично, ведь он не принёс Хэдли мир – только смерть и ужас. Хэдли всегда был тихим городком до его появления в нём. До того, как люди узнали о преступном мире, который мой отец принёс в этот город. С тех пор, как Сальваторе стал частью этого места, мы забыли, что значит жить в мире и покое. Возможно, Сальваторе процветал благодаря террору, ужасу и разрушениям, которые он сеял повсюду, но он лишил нас мира и душевного комфорта, создав своё собственное царство хаоса.

Я почувствовала, как во мне начала просыпаться ярость, но решила просто промолчать. Он был в хорошем настроении. Он был добр ко мне, а я не хотела разозлить его. Он был способен на многое, и если он так откровенно заявил, что планирует меня сломать, то мне следует следить за каждым произнесённым словом. Я знала, что мне нужно бежать отсюда. Мне хотелось позвать на помощь, но что могла сделать музыкальная группа из четырёх белых парней, чтобы помочь мне? Их гитары и барабаны не смогли бы спасти их от потока пуль из оружия, которое прятали под пиджаками люди Сальваторе.

От воспоминаний о прошлой ночи, у меня закружилась голова. Мне следовало бы больше бояться человека передо мной, но вместо этого моё сердце, каким-то непонятным образом, продолжало тянуться к нему. Он был моим первым и, может быть, поэтому я так себя чувствую. Моё тело непроизвольно реагировало на него, я была уязвима и поглощена этим мужчиной. Мне не хотелось отходить от него ни на минуту. Даже когда мы сидели в самолёте, я обнимала его в ответ, чувствуя, как содрогаются его мышцы из-за моих прикосновений. Но каждый раз я возвращалась в реальность, вспоминая, в чьих именно объятиях я нахожусь, и пыталась отдалиться, но он меня не отпускал.

– Я так много хочу у тебя спросить, – сказала я, подперев подбородок руками и облокотившись на стол, – но я не хочу злить тебя, – сказала я, глядя на мужчину передо мной, который до сих пор оставался для меня загадкой.

Он был влиятельным человеком, которого боялись все эти люди, а я сидела напротив него, почти ничего не зная о его силе и влиянии. Он разрушил мою семью, и я прекрасно понимала, что он поступал и хуже до этого, и я хотела знать, почему он это делает.

Я хотела узнать Сальваторе Эспозито.

– Спрашивай, я отвечу, – сказал он, словно прочитав мои мысли.

– Хорошо. Но ты обещаешь не сердиться? – спросила я его, но мой вопрос остался без ответа. Поэтому я откашлялась и пробормотала, – Я просто хотела спросить о твоей семье, о твоих родителях, сколько у тебя братьев и сестёр… ну, ничего особенного, – мой голос становился всё ниже и ниже с каждым словом.

Он молча наблюдал за мной, и мне было интересно, о чём он думает. Я знала, что я для него открытая книга, он мог читать меня, как заголовок на первой странице газеты. Не было ничего, что я могла бы скрыть от него, хотя я знала, что мне нужно научиться этому, иначе я умру. Быть может, он уже догадался, что я замышляю против него заговор? Господи, неужели он собирался убить меня? Почему он так долго молчал?

– Я родился и вырос в Италии. Мой отец был доном, до него – мой дедушка, а до этого – мой прадед. У моих родителей было только два сына, но ещё у меня двое двоюродных братьев и сестёр. Мы не дружная семья и никогда ею не будем. Мы вместе ведём бизнес, и иногда враждуем за власть, поэтому каждый из нас всегда остерегается другого, потому что вполне вероятно, что мы можем предать друг друга. Я переехал в Хэдли из Нью-Йорка после того, как узнал, что ЦРУ нацелилось на меня. Хэдли был идеальным местом для ведения бизнеса, потому что это маленький город, и у меня везде есть уши.

Мои брови поднимались при каждом его слове – я не могла поверить, что он рассказывал мне всё это.

– Ого, – сказала я, прочистив горло, – это… круто. Итак, ты как… принц Гарри? – прошептала я, понизив голос, – запасной?

Я не могла понять, какое место он занимает в семейной иерархии.

Он молчал, явно не одобряя, что я назвала его запасным.

– А твой старший брат – тот, кто уже взял на себя управление? Верно? Извини, я не знаю, как это сказать, я просто хочу понять и не знаю, как это правильно озвучить. Надеюсь, я не обижу тебя, – запинаясь, выпалила я.

– Всё намного сложнее, мышонок. Это гораздо больше, чем ты думаешь. Я не хочу быть доном. Я уже потерял сон и волосы на голове, будучи младшим боссом, я не могу представить, что будет со мной, если я стану управлять семьёй. Однако у каждого есть своё место, запасных нет. Я был рождён, чтобы быть вторым в команде. Я младший сын в этом дуэте, и мне суждено было стать доверенным лицом моего брата.