Текст книги "Благочестивая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Энса Ридс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

– Ух ты… – сказала я шёпотом, осматриваясь вокруг, когда мы с Сальваторе сидели в задней части гондолы, неторопливо рассекающей воды озера Гарда.

Мы прибыли в Венецию несколько часов назад, и с момента нашего приезда Сальваторе ни на секунду не оставлял меня ради «работы». Вместо этого работой занималась я, так как он заставил меня пойти в спа-салон на полный комплекс процедур, который занял у меня весь день. Я наслаждалась массажем, маникюром и педикюром, а затем отправилась за покупками, смакуя каждый момент, проведённый вдали от Сальваторе, прежде чем мне пришлось бы вернуться домой.

Мне разрешили покинуть его прекрасный замок в Венеции, и я бродила по улицам, наслаждаясь этим местом и осматривая достопримечательности в одиночку. Ну, точнее, не совсем в одиночку – в сопровождении его службы безопасности, которая следила за каждым моим шагом и не позволяла никому в радиусе километра появляться рядом со мной.

Когда я вернулась, меня встретила команда стилистов, которые подготовили меня к вечернему свиданию. Я не знала, что это было за свидание, и не имела возможности возражать. Поэтому я просто приняла их помощь и позволила им создать мой образ. Вместо ожидаемых дизайнерских платьев, усыпанных бриллиантами, на мне было красивое платье из лёгкой ткани с подсолнухами. Оно было без бретелек и плотно облегало мою грудь и талию, а к низу распускалось плиссированной юбкой, которая доходила мне чуть ниже колен. На моих ногах красовались босоножки, так же усеянные подсолнухами на ремешках, обхватывающих пальцы моих ног. Волосы струились по спине мягкими волнами, но несколько прядей были заплетены в косички и соединены на макушке. Из украшений на мне была всего лишь пара чёрных серёжек, а макияж был лёгким и воздушным, не слишком броским, но достаточным, чтобы подчеркнуть мою естественную красоту.

Стоило мне выйти из гардеробной, как я увидела Сальваторе. Он, как всегда, был одет в костюм, и неотрывно смотрел на меня, пока я спускалась по лестнице и направлялась к нему. Я нервничала под его взглядом и теребила своё платье, пока он не взял мои руки и не поцеловал каждый палец по очереди, прежде чем вывести нас наружу.

Ночь казалась безмятежной и спокойной, вода мягко плескалась вокруг гондолы, а гондольер молча сидел перед нами, не издавая ни звука, чтобы не нарушать нашу беседу. Рядом с нашей гондолой плыла ещё одна, только на ней был скрипач, и он играл такую проникновенную музыку, от которой у меня на глаза наворачивались слёзы. По телу пробегали мурашки, пока я осматривала окружающую нас обстановку широко раскрытыми глазами и улыбкой, которая могла легко конкурировать по яркости со светом Луны. Водоём вокруг нас был усеян фонарями, и я не могла удержаться от благоговейного взгляда на Сальваторе.

– Это… Так красиво, – сказала я, затаив дыхание. Умиротворяющий звук скрипки рядом с нами, шелест воды, сияющие на небе звёзды – всё это было похоже на сон.

Обстановка вокруг нас, и то, как Сальваторе нежно обнимал меня за талию, прижимая к себе… Это было похоже на сказку.

– Ух ты… – повторила я, с ухмылкой смотря на Сальваторе, который ни разу не позволил своим серым глазам оторваться от моих. Я была уверена, что он видит отражение звёзд в моих глазах.

– Что? Почему ты всегда так смотришь на меня? – спросила я его, нервничая под его тяжёлым взглядом.

Меня всегда раздирали противоречия, когда дело касалось Сальваторе. В один момент я презирала его, а в следующий хотела навсегда остаться рядом с ним. В какой-то момент я жутко боялась его, а в следующий мне казалось, что он никогда не причинит мне вреда. Он столько раз показывал мне, какое он чудовище, но моё наивное сердце станет моей погибелью. Ведь сколько бы раз я ни пыталась поверить в то, что он чудовище, оно всё равно навсегда было привязано к этому человеку. Может быть, это проклятие – чувствовать к нему то, что я чувствую после всего того, что он со мной сделал. Должно быть, меня действительно прокляли. Бабушка наверняка знает кое-что об этом.

– Как я на тебя смотрю? – спросил он, не отрывая взгляд от моего лица, которое в тот момент горело, словно в огне.

– Как… – я бросила взгляд на его шею, где красовались две тёмные отметины, которые я оставила прошлой ночью, когда он в очередной раз трахал меня до беспамятства. Я кусала и сосала его кожу, оставив после себя два очень заметных засоса. – Не знаю… Словно я единственный человек в мире, которого ты видишь… – я посмотрела ему в глаза, – Словно я та, на кого действительно стоит смотреть.

– Потому что так и есть, – ответил он, словно это была самая очевидная вещь на свете и то, что я в этом сомневаюсь – абсолютная глупость.

Я улыбнулась и кивнула. Ветер растрепал мои волосы, и я подняла руку, что бы откинуть мешающие пряди от своего лица.

– Это приятно, – я оглянулась вокруг, – сколько времени ты проводишь в Венеции? Честно говоря, если бы я жила здесь, не думаю, что когда-нибудь покинула бы это место.

Я решила начать непринуждённый разговор, потому что не хотела зацикливаться на том, какие чувства вызывало во мне присутствие Сальваторе, даже если я не могла этого скрыть даже от самой себя. Мне нужно было взять себя в руки, но я ничего не могла с собой поделать. Постоянно находиться рядом с ним и не иметь контактов во внешнем мире – было подобно пытке. Сальваторе был всем, что я знала и видела, и в конечном итоге, получилось так, что я жаждала его присутствия, когда его не было рядом. Потому что, мне казалось, что в одиночестве я схожу с ума. Я хотела, чтобы он держался от меня подальше, но когда его не было рядом, мне хотелось, чтобы он был со мной.

– Италия – мой дом, – сказал он, играя с моими волосами и продолжая пронзительно на меня смотреть. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего, – Я родился и вырос в Венеции. Я знаю это место лучше, чем любое другое, – он отвёл взгляд, а затем снова окинул глазами озеро, останавливая взгляд на домах, стоящих на берегу. – У меня остались приятные воспоминания о том, как я чуть не утонул в этом озере, – он указал на случайное место вдалеке, – именно там однажды ночью наша с Массимилиано лодка перевернулась, когда мы решили устроить гонки с нашими кузенами.

Я проследила за его пальцем, пытаясь найти место, на которое он указывал и улыбнулась, кивнув.

– Кто такой Массимилиано? – спросила я, снова поворачиваясь к нему лицом.

– Мой брат, – сказал он, облизнув нижнюю губу.

– Ах, так вот, как его зовут. Ты был привратником⁵ для него, – сказала я с дразнящей улыбкой, приподнимая бровь. В ответ он вопросительно посмотрел на меня, так же приподняв бровь.

– Привратник? – переспросил он, а я, запрокинув голову, засмеялась.

– О нет, Сальваторе, только не говори мне, что ты не знаешь, что такое «привратник»? – я не могла перестать смеяться, – В наши дни вся молодёжь так выражается. Хотя ты этого не знаешь, потому что ты слишком старый.

Он усмехнулся, покачав головой.

– Я не старый. Я просто предпочитаю говорить по-английски, а не на сленге, – протестовал он, в то время как я была не в силах стереть улыбку со своего лица.

– Правда? Разве тебе не… Сорок четыре? – дразнила я, изображая замешательство, – Кажется, я вижу здесь много седых волос.

Я схватила прядь его волос, и он усмехнулся, затем аккуратно взял мою руку и отдёрнул её.

– Мне тридцать два, мышонок, – он сделал паузу, переплетая свои пальцы с моими, – и хочу, чтобы ты знала… Сорок – самые горячие годы для мужчин семьи Эспозито.

Я снова засмеялась.

– Пожалуйста, никогда больше не произноси самые горячие, Сальваторе.

Один из фонариков ударился о гондолу, и я протянула руку чтобы коснулся его, а затем подхватила его и перенесла на лодку, прежде чем снова посмотреть на Сальваторе.

– Я могла бы остаться здесь навсегда, – сказала я ему. – Просто знаешь, в жизни бывают моменты… – я сделала паузу, подбирая подходящие слова, – Такие моменты, в которых ты хочешь остаться навсегда.

Я глянула на Сальваторе, что бы увидеть его реакцию.

– Ты же меня понял, да? – спросила я, и он кивнул. – Ты когда-нибудь чувствовал подобное? Знаешь… Ты когда-нибудь… Просто чувствовал?

Сальваторе не был похож на человека, который может остановиться и просто насладиться моментом. Чёрт, я даже не совсем уверена в том, что он был человеком.

– Я знаю, наверное, глупо спрашивать, – я сделала паузу, глядя на наши соединённые руки, и начала выводить пальцами круги на его ладони. Его рука целиком поглотила мою, но в его объятиях я чувствовала себя в безопасности.

Я думаю, что именно из-за проблемы с отцом я оказалась в этой ситуации. Именно из-за этого я чувствую себя с Сальваторе именно так. Сальваторе был намного старше двадцатиоднолетней меня. Его телосложение было намного крупнее моего. Я ощущала себя его собственностью. Чувствовала, будто он одержим мной. Я хотела, чтобы меня обожали, защищали и ограждали от любых угроз внешнего мира. Всегда хотела того, кто смотрел бы только на меня. Человека, который пошёл бы на всё, чтобы защитить меня. Человека, который был бы одержим мной до такой степени, что это сводило бы его с ума. Я хотела мужчину постарше, потому что именно его я ассоциировала с комфортом и безопасностью.

Но осознание того, что сейчас со мной происходило именно это – ужасало, потому что, сколько бы вы ни фантазировали, реальность оказывалась совершенно другой. Быть той, кем он одержим – очень страшно. Наблюдать, как взрослый мужчина выходит из-под контроля из-за меня, заставлял вставать дыбом волосы на моём затылке. Это было опасно, особенно для меня. Однако какая-то больная часть меня любила каждую секунду этой одержимости.

Сальваторе не ответил мне. Он часто так делал, когда считал мои вопросы глупыми или просто не хотел разговаривать. Чаще всего, он просто сидел сложа руки и молчал. А я, тем временем, продолжала бубнить обо всём на свете, а он просто сидел. Иногда ворчал или напевал, и этого было более чем достаточно для меня. Только в этот раз я не хотела больше ничего говорить и просто замолчала. Музыка, которую играл скрипач, захватила мои мысли, и всё, что я могла делать в этот момент, это поглаживать пальцы Сальваторе. Я наслаждалась, ощущая грубость и мозоли на его руках, его защитной и мощной хваткой. В его руках я чувствовала себя нежной и хрупкой, словно цветок.

– Нирвана… – сказал Сальваторе, нарушая тишину.

Я не могла сказать точно, сколько она длилась – пять секунд, десять, пять минут или пять жизней. Я лишком сильно потерялась в своих ощущениях и мыслях в тот момент.

– С того момента, как я увидел тебя… – он сделал паузу, его другая рука обхватила мою щеку, приподнимая мою голову, чтобы я могла встретиться с ним глазами. – Я знал, что тебе суждено быть моей. Ты спросила меня, чувствую ли я… Я чувствую, – я встретилась с его напряжёнными серыми глазами, которые так редко что-либо показывают, – но только когда я с тобой.

Он наклонился вперёд и прижался своим лбом к моему, и я на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями. Он высвободил свою руку из моей, и полез в карман, чтобы что-то достать. Я не могла видеть, что именно, потому что наши лбы до сих пор соприкасались, и я была слишком потеряна в глубине его серых глаз, чтобы заботиться о чём-то ещё.

– Нирвана… – снова сказал он, отрываясь от меня, – ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, и мой взгляд тут же упал на кольцо, которое он вытащил из кармана.

Между указательным и большим пальцем он держал красивое, но простое кольцо с бриллиантом. Я глубоко вздохнула, мои глаза расширились от охватившего меня шока. Моё сердце ёкнуло, волосы на затылке встали дыбом, и я почувствовала, как слёзы жгут мои глаза. Не заблуждайтесь, это было не от радости и счастья, это был чистый ужас и животный страх.

– …Что? – от шока я заикалась, не в силах оторвать взгляд от кольца, поскольку в тот момент мне не хотелось ничего, кроме как кричать, плакать и убегать.

Что он имел в виду, когда спросил, выйду ли я за него замуж?

Я почувствовала, как моя кровь застывает в жилах от осознания того, что это значит. Он хотел на мне жениться. Это означало, что спасения не будет. Это означало, что от него никогда не уйти. Я не хотела ассоциироваться с ним, не хотела застревать здесь, в этой жизни с ним. Я не хотела выходить замуж за кровавого босса и быть женой убийцы. Он разрушил мою семью, он убил моих родственников, а теперь он сел напротив меня и имел наглость попросить меня стать его женой. Что это, чёрт возьми, было?

Я хотела взять это кольцо, бросить ему в лицо и послать к чёрту, но я осознавала последствия. Именно по этой причине у меня похолодела кровь, а сердце пропустило несколько ударов. Я знала, что это значит. Знала, что как бы сильно каждая часть меня ни кричала: «Скажи нет!» – это невозможно. Я знала, что если осмелюсь сказать ему «нет», это будет стоить жизни всем, кого я люблю. Он доказал, что пойдёт на всё, чтобы преподать урок.

Я молчала, мои руки дрожали, когда я, наконец, осмелилась медленно поднять на него взгляд. В глазах всё расплывалось, и я не могла ясно видеть его лицо, когда медленно подняла руку в его сторону.

– Д… да… – сказала я грустным шёпотом, когда он удерживал мои дрожащие руки, что бы надеть кольцо мне на палец.

Он наклонился и поцеловал меня в губы.

– Хорошая девочка.

Я молчала, желая, чтобы ночь скорее подошла к концу, поскольку я уже ощущала тяжесть кольца на своём пальце.

Это изменило всё. Это означало гораздо больше, чем просто помолвка с кровавым боссом. Это означало, что я была такой же частью его мира, как и он. У меня не было возможности просто сбежать …

Он хотел, чтобы я носила его фамилию, и это было хуже, чем быть проклятой в аду.

Глава 19

Знаете, если бы я имела дело с обычным мужчиной из нормальной семьи, наше первое знакомство с его родственниками, вероятно, прошло бы за изысканным и уютным обедом или ужином. Члены его семьи сидели бы за столом, приветствовали меня улыбками, заинтересованными взглядами и расспрашивали обо мне, чтобы узнать меня получше. Однако, как мы уже выяснили, Сальваторе – не обычный человек и уж точно не из обычной семьи, так что всё произошло иначе.

Моя первая встреча с его семьёй состоялась в суде. Мы прилетели из Венеции несколько часов назад и приземлились в Нью-Йорке. Сальваторе не сказал мне, куда мы летим и зачем. Он решил раскрыть мне всю информацию по дороге в здание суда. Я сидела рядом с ним в машине, положив руки на колени, нежно перебирая дорогое кружево чёрного платья от Saint Laurent, доходившее до середины бедра. На мне был чёрный кружевной шарф, наброшенный на голову, губы были накрашены красной помадой, а глаза скрывали очки.

– Ты витаешь в облаках, мышонок,– Сальваторе прервал молчание, положив руку мне под подбородок, подняв мою голову и заставив меня взглянуть на него.

С тех пор, как он сделал мне предложение, я мало говорила. Я не знала, как себя вести – вела себя тихо, уйдя в самые тёмные уголки своего сознания, чтобы обдумать происходящее, и свои дальнейшие действия, чтобы выбраться из этого затруднительного положения. Сальваторе Эспозито предложил мне выйти за него замуж, и это говорило о том, что ситуация становится намного сложней.

– Куда мы едем? – спросила я.

Его взгляд скользнул по моему лицу, прежде чем он наклонился и нежно поцеловал меня.

– Сегодня мы встречаемся с моей семьёй.

Мои глаза расширились.

– Что? Правда? – спросила я, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться от нервного напряжения при мысли о встрече с членами такой могущественной семьи. Неужели они будут такими же, как Сальваторе? Скорее всего. Они – мафиозная семья, которая управляет преступным миром. На что я рассчитывала? Что они будут любящими, внимательными и заботливыми? Я мысленно усмехнулась. Не стоит ожидать пирожных и радуги, скорее, нужно быть готовой к пулям и крови.

– Массимилиано переводят в тюрьму строгого режима. Мы собираемся поддержать его. Заодно, я познакомлю тебя со своей семьёй.

†††

– Всем встать! Суд идёт! – крикнул мужчина в зале суда, и мы все встали. Мои глаза были прикованы к спине самого влиятельного человека в зале – дона Массимилиано Эспозито. Он был высоким, с мускулистым телосложением. То, как одежда обтягивала его крупные мышцы, было понятно, что он регулярно тренируется. От него волнами исходила сила и власть. Его тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, и, честно говоря, он совсем не походил на человека, который провёл в тюрьме последние два года. Массимилиано был одет в оранжевый комбинезон, но было видно невооружённым взглядом, что он совсем не похож на заключённого.

Даже будучи в кандалах, было видно, что все в комнате боятся и уважают его. Странно осознавать, что он и мужчина, стоящий рядом со мной – родственники, и, похоже, они были очень близки, судя по тому, что мне рассказывал Сальваторе.

†††

– Могу я задать тебе вопрос? – спросила я Сальваторе, наблюдая, как он поправляет часы Rolex на запястье. На Сальваторе был чёрный костюм от Burberry, поверх которого было надето чёрное пальто. Возможно, он надел его из-за дождя, или для того, чтобы лучше скрыть пистолет, который он спрятал за поясом брюк.

Он хмыкнул в знак согласия, принявшись поправлять рукава, а затем достал пару чёрных кожаных перчаток.

– Твой брат... ты, твоя семья, – я сделала паузу, – все они очень влиятельные люди. Почему Массимилиано в тюрьме? Неужели вы, не могли этого предотвратить? – спросила я нерешительно, потому что эта мысль не давала мне покоя. Может, я и не очень много знаю о преступном мире, но могу предположить, что люди готовы умереть за своего дона.

– С Массимилиано ничего не происходит, если он сам этого не захочет, – ответил Сальваторе, – каждый продуманный шаг и каждое решение, всегда связано с тем, кто мы есть. У нас есть амбиции относительно того, чем мы хотим заниматься. В планах Массимилиано – заняться тюремной торговлей, погрузившись во все возможные виды преступного мира, которые могут предоставить тюрьмы, – ответил Сальваторе, надевая перчатки, и взяв сигару.

– Значит, – я несколько раз моргнула, – всё это часть большого плана по... захвату тюрем? – уточнила я, – вы, ребята, хотите управлять тюрьмами?

– Мы хотим создать своего рода «тюремный преступный мир». В таких местах много чего происходит, люди попадают туда из-за нехороших поступков, которые они совершили, или же на них «повесили» эти обвинения. Проникнуть в такую систему, состоящую из мужчин и женщин, которые отчаянно пытаются получить власть, наркотики, сбежать... это гениально. Массимилиано расширил для нас эту территорию. Мы переправляем наркотики и оружие по подпольным системам через тюрьмы и стали ещё богаче, чем были десять лет назад.

Я нахмурила брови:

– О, боже, – прошептала я в ужасе от того, что только что рассказал мне Сальваторе. Знала ли Анна об этом? Знала ли она, чем они занимаются?

†††

Рядом со мной сидел Сальваторе, сжимая мою руку. Он молчал, глядя прямо перед собой на судью, сидевшего за трибуной.

Кто-то положил руку мне на плечо, и я повернулась, чтобы посмотреть на женщину, сидевшую рядом со мной. Она была в возрасте, красивая женщина, которая явно делала пластику. Её губы были большими, неестественно надутыми, а щёки были впалыми, её нос был идеальной формы, с раскосыми глазами, как у кошки.

Её чёрные волосы были уложены в идеальные волны, обрамляющие лицо, и на её пальцах сверкали роскошные кольца с бриллиантами.

†††

– Не мог бы ты рассказать мне немного о своей семье? – спросила я, не отрывая взгляда от сидений, обтянутых белой кожей в Rolls Royce «Cullinan». Я смотрела на капли дождя, стекавшие по стёклам, и любовалась видом Нью-Йорка, пока водитель колесил по улицам, не спеша на судебное заседание, – я мало что о них знаю.

– У меня есть тётя, её зовут Сперанца. Она заботится о моём овоще-отце Сперанца, – он ненадолго замолчал, и я повернула голову, чтобы посмотреть на него, наблюдая за тем, как он слегка ухмыляется, глядя на сигару в своей руке, – женщина-кошка. Она никогда не была замужем, и безумно любила кошек. Она могла быть одновременно с несколькими мужчинами. Тех мужчин, которых она любила больше всего, она делила со своими кошками.

– Что это значит? – спросила я, нахмурив брови.

– Она убивала этих мужчин, после чего, позволяла своим кошкам полакомиться ими, чтобы они могли почувствовать вкус человека, который принёс ей такое счастье и любовь. Она верит, что, заставив своих кошек съесть мужчин, которых она любила и которые любили её в ответ, кошки каким-то образом полюбят её ещё больше.

Сальваторе откинулся на спинку сиденья и широко раскинул ноги, одной рукой поглаживая моё бедро.

– О, Боже.

– Да. Если она предложит тебе что-нибудь поесть, было бы разумно отказаться, – он усмехнулся, – мы больше не позволяем ей принимать гостей в канун Рождества.

†††

Все встали после последних слов судьи. Как только он вышел из зала, Массимилиано обернулся, и их с Сальваторе взгляды тут же встретились, после чего оба мужчины широко улыбнулись друг другу, как будто они встретились после очередного рабочего дня.

– Хочешь воды? – господи, пожалуйста, пусть это будет не Сперанца. Обернувшись, я увидела, молодую женщину, может быть, на несколько лет старше меня, предлагающую мне воду, и я улыбнулась ей в ответ.

– Да, пожалуйста, – попросила я, когда она кивнула мне. Как и я, она была в очках, но держала в руке платок. На ней было длинное чёрное платье, облегающее её идеальную фигуру. Высокая, с длинными чёрными волосами, собранными в высокий хвост, и тёмно-красными губами.

– Да, – она сжала руки перед собой, глядя то на меня, то на Массимилиано, – мне было тяжело это слышать. Но я знаю, что Бог ответит на наши молитвы и освободит Массимилиано. Он хороший человек.

Её итальянский акцент пробивался сквозь английский, и понять, что она говорит, было непросто.

– Я верю в систему правосудия, всё наладится, – поддержав беседу, сказала я, когда Сперанца, наконец, повернулась к нам, оторвавшись от адвоката, и мы завязали разговор женским коллективом. Меня поразило то, что мой голос не дрогнул, и то, как мне удавалось стоять на ногах, рядом с такими людьми.

– Массимилиано такой сильный и смелый, – произнесла Сперанца, и её голос, звучал так, как будто она была убита горем, но при этом гордилась своим племянником.

†††

– Ещё есть моя кузина, Донателла. Она единственная оставшаяся девушка в нашей семье, остальные её сёстры были убиты французской мафией, когда они однажды ворвались в их дом и убили всех в отместку за то, что мы убили их дона и его семью, – водя пальцами по моему бедру, Сальваторе продолжил, – она станет для тебя отличной подругой, она всегда будет верна нашей семье. Она учится на хирурга и часто «играет» с некоторыми из наших предателей, отрабатывая навыки разреза и прочих тонкостей хирургических вмешательств.

†††

– Вижу, ты познакомилась с моей невестой, Нирваной, – сказал Сальваторе, встав рядом со мной, обняв меня за талию и прижимая к себе.

– Хотелось бы, чтобы это произошло при более благоприятных обстоятельствах, – сказала Донателла, а затем улыбнулась молодому мужчине, который с мрачным выражением лица направился к нам.

Мужчина кивнул Сальваторе, затем всем нам, после чего его взгляд на несколько секунд задержался на мне, и он присоединился к разговору. На нём был костюм от Армани, на вид он был примерно моего возраста, и у него были самые длинные волосы из всех мужчин Эспозито. Его волосы были распущены, и он хромал.

– Погода такая же мрачная, как и моё настроение, – проговорил он, его акцент был более американским, чем у остальных членов семьи.

†††

– Это всё?

– Сын Сперанцы, Валентино, он один из четырёх капо, которые у нас есть. Он часто помогает мне, и хорошо разбирается в цифрах. Он, словно, ходячий калькулятор, и в его голове одни цифры. Он больше американец, чем итальянец, поэтому я заставил его остаться в Италии, чтобы он не забывал о своём итальянском происхождении.

†††

– Мне пора домой, но я рад, что мы снова увидимся. Ужин в воскресенье? – спросил он, глядя на мать, которая облегчённо рассмеялась.

– О, сын мой, ты знаешь, как все ненавидят мою стряпню. Однажды я сожгла лазанью и сразу стала плохой хозяйкой. Мы поедем к Сальваторе, – она повернулась к нам и улыбнулась, – не так ли? У нас есть повод отпраздновать, ведь Сальваторе привёз нам ещё одного члена семьи – красивую молодую женщину.

Я улыбнулась ей в ответ.

– Конечно. Было бы здорово принять гостей в нашем доме.

– Ну, мне нужно подготовиться к заданию, так что мне нужно немного попрактиковаться, – сказала Донателла, поворачиваясь к Валентино, – не возражаешь, если я поеду с тобой? Ты ведь говорил, что у тебя есть кто-то для меня.

Он кивнул и закинул руку ей на плечо.

– До свидания, кузен и будущая жена кузена, – попрощался он, кончик его рта приподнялся в ухмылке, которая не затронула его глаз. Они с Донателлой направились к выходу, и мы с Сальваторе последовали за ними. На прощание Сперанца повернулась ко мне, поцеловав меня в обе щёки, и опустила на лицо солнцезащитные очки.

†††

– Есть ещё что-нибудь, что мне следует знать? – спросила я, сидя на коленях Сальваторе, обхватив ногами его талию и ощущая его член внутри себя. Положив голову ему на плечо, я впилась губами в его шею, чувствуя, как он входит и выходит из меня, заполняя меня целиком и заставляя меня вздрагивать и стонать от каждого ощущения, получаемого в этой позе.

Я почувствовала, как сжимаюсь вокруг него, прежде чем испытать оргазм. Я с трудом перевела дыхание.

– Да, но на сегодня всё, – ответил он, положив руки мне на бёдра, притягивая меня к себе для поцелуя.