Текст книги "Благочестивая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Энса Ридс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

Приглушённые крики отца, раздававшиеся на заднем плане, не могли помешать происходящему, и не вызвали во мне ни капли стыда. Прежде я никогда не ощущала мужских прикосновений, но, Боже, если бы я только знала на что это будет похоже… Я откинула голову назад, стоны и крики вырывались из моих губ, когда Сальваторе делал со мной вещи, которые сводили моё тело с ума.

– Не прикасайся к ней! – закричал папа, пытаясь закрыть глаза, но он прекрасно слышал всё, что Сальваторе делает со мной.

Сальваторе ввёл в меня указательный и средний пальцы, широко раздвинув ноги, а полотенце, которое я плотно обернула вокруг своего обнажённого тела, отбросил на грязный, окровавленный пол.

– Смотри на меня, – приказал он сквозь мои стоны, когда его большой палец ласкал мой клитор. Я подняла голову, голова кружилась от нахлынувшего удовольствия. Слёзы катились по моему лицу от предательства моего тела после оргазма.

Я встретилась с ним взглядом, и его глаза казались чёрными, как тьма. Он удерживал мой взгляд, наблюдая за мной, как будто я была произведением искусства, а он – влюблённым мужчиной.

– Смотри, как я трахаю тебя пальцами и не смей отводить взгляд, – потребовал он хриплым голосом. Я смотрела, как его пальцы входят и выходят из моей тугой дырочки, а его большой палец теребит мой клитор круговыми движениями, от которых у меня наворачивались слёзы.

– Вот так… – прохрипел он, другой рукой обхватывая моё горло, наклоняясь и проникая языком в мой рот.

Мои стенки сжались вокруг его грубых пальцев, влага покрыла мои бёдра, и я издала глубокий гортанный стон от очередного оргазма. Было слишком приятно – я не могла подобрать нужных слов, описывающее тот уровень эйфории, который я испытывала от рук этого убийцы. Он безжалостно двигал пальцами, как будто намеревался разорвать меня на части. Его длинные, толстые пальцы проникли глубоко внутрь меня, прежде чем он согнул их, касаясь моих стенок костяшками пальцев, его большой палец продолжал теребить мой клитор, даже когда я кончала. По моему лицу текли слёзы, но уже не от страха, а от всепоглощающего экстаза, который волнами обрушивался на меня.

– Молодец, мышонок, – похвалил он, впиваясь глазами в меня, слабую и дрожащую перед ним, – кончи для меня, хочу, чтобы моя рука была вся покрыта твоей влагой. – он прикусил мою нижнюю губу, и от его слов я почувствовала себя ещё более грязной и ещё более возбуждённой. Меня не волновало, что мой отец был прибит к стене, что половина кожи на его теле сгорела, мне не было дела до его криков и мольбы, и что он вынужден наблюдать, как Сальваторе лишает меня невинности. Всё, что меня сейчас заботило – это ощущения в животе, в самых глубинах моего женского естества, мне нравилось, когда Сальваторе говорил все эти пошлости, а я чувствовала себя грязной шлюхой.

Мои мысли были заняты только им, только Сальваторе и тем удовольствием, которое он мне доставлял. Мои стоны и крики сливались с криками отца, и слёзы стекали по лицу, пока я наслаждалась оргазмом. Сальваторе провёл языком по моему соску, и мои глаза закатились от удовольствия. Его рука всё ещё была на моей шее, удерживая меня на месте, и сжималась всякий раз, когда я приближалась к краю, и это только усиливало наслаждение.

Я почувствовала, как его пальцы вышли из меня. Он поднёс влажные от моих соков пальцы ко рту и облизал их, сохраняя зрительный контакт со мной.

Щёки запылали, а тело снова стало обжигающе возбуждённым, когда я увидела, как он опустился, положив мои ноги себе на плечи. Не говоря ни слова, он впился в мою киску своим ртом, его язык проник между моих складочек, и я издала полный удовольствия и боли крик, запрокинув голову и широко раскрыв рот.

Он впился в меня так, словно его морили голодом, его язык входил, оставаясь внутри, вращался и двигался, прежде чем он начал сосать, и я забилась в конвульсиях на столе. Мне не было дела до инструментов, впивающихся в спину, до рыдающего отца и, что я могу умереть в любой момент – я крепко вцепилась руками в волосы Сальваторе. Я не знала, как поступить, прижать его к себе или оттолкнуть. Мне было так приятно… слишком хорошо.

– Сальваторе… – протяжно застонала я, пока мои ноги дрожали на его плечах. Он держал мои бёдра раздвинутыми, следя за тем, чтобы я не могла их сомкнуть. Звуки, которые он издавал у меня между ног, сводили меня с ума, и как бы грязно это не звучало, мне нравилось, как он выглядел между моих ног.

Боже, а когда-то я была хорошей девочкой. Все так говорили.

Я до сих пор иногда смотрю мультики, точнее, «Губку Боба», и никогда раньше не позволяла мальчикам целовать себя. Выполняла домашние задания, оставалась дома даже по выходным, а в те дни, когда выходила из дома, возвращалась до полуночи. Никогда не лгала родителям и не одевалась вульгарно. Я не сквернословила, не хамила старшим, уважала обслуживающий персонал и никогда не смотрела порно. Конечно, исключением были откровенные сцены в фильмах по телевизору, но даже тогда я быстро переключала канал.

Я помню сексуальные истории Рэйчел, поскольку она была более опытной, чем я, и из того, что она мне рассказывала, я знала, что секс – это круто, но не решалась попробовать. Страшно было заниматься сексом со случайным парнем, как это делала она, поэтому я пообещала себе дождаться того самого. Мой первый секс должен был произойти с мужчиной, которого я полюблю, с мужчиной, за которого выйду замуж. Может быть, я просто выдавала желаемое за действительное, но так уж я устроена. Я хотела, чтобы меня любили, чтобы меня боготворили... как любую порядочную девушку. Мне бы хотелось, чтобы он осыпал меня комплиментами, говорил, какая я красивая, какая я особенная, а потом мы бы занялись любовью.

Я была примерной девушкой.

Тогда почему я стояла на коленях, пытаясь вместить в своё девственное горло член Сальваторе?

– Раскрой шире, мышонок, и дай папочке насладиться твоим маленьким ртом, – приказал он, ещё глубже вгоняя свой член в мой рот. Я задыхалась от размера его члена, он был огромным. Он был твёрдым, а головка выглядела набухшей от влаги, покрывавшей кончик. Я впервые видела член, и от одного вида моя киска становилась ещё более мокрой.

Он схватил меня за волосы, удерживая на месте, пока безжалостно вбивался в моё горло, а я держалась руками за его бёдра, пытаясь вырваться, потому что не могла дышать.

– Вот так… – сказал он с ухмылкой в голосе, вводя свой член мне в рот, и я изо всех сил пыталась дышать, чувствуя, как его член достигает задней стенки моего горла. Я задыхалась, но как бы неправильно это не звучало, мне нравилось это насилие.

Я почувствовала, как он напрягся, ещё сильнее вцепившись в мои волосы, его член подрагивал. Он достиг кульминации, почти полностью вогнав свой член в меня, и тёплая жидкость заполнила мой рот, стекающая по моему подбородку и на грудь.

†††

Я сидела в углу душевой, и плакала. Стыд захлёстывал меня волнами, я прижималась головой к стене и пыталась забыть о случившемся. Я ненавидела себя, своё тело и ненавидела, что получила столько удовольствия. Если бы я могла повернуть время вспять и не позволить Сальваторе овладеть мной так, как он это сделал, на глазах у отца, я бы сделала это, без малейшего колебания. Чувствуя себя грязной, отвратительной и стыдясь того, что произошло, я не хотела ничего, кроме как зарыться в яму и умереть.

Я стояла под струями воды. Мои колени подрагивали, тело всё ещё находилось в состоянии шока после пыток Сальваторе, наполненных наслаждением, прежде чем я взяла мочалку и начала оттирать кожу. Я молча скребла кожу, прокручивая в голове все моменты, а потом я закричала и начала колотить себя по голове, прежде чем, меня вырвало. Я чувствовала себя ужасно, коря себя за то, что позволила себе такое поведение.

Я чувствовала себя униженной, и предательницей по отношению к собственному телу. Если бы я могла сопротивляться, я бы так и сделала. Поначалу я пыталась бороться, и Сальваторе это нравилось. Затем он начал двигать пальцами, играть с моим телом, словно это был инструмент, который он изучал всю свою жизнь, и в следующее мгновение я стояла перед ним на коленях, принимая его длину и позволяя извергать своё семя в моё горло.

От мыслей об этом мне становилось только хуже, я ненавидела себя, и своё существование.

Когда Сальваторе закончил со мной, он ушёл, а я вернулась в реальность. Дверь в комнату открылась, и я поспешно поднялась на ноги, схватила полотенце и обернула его вокруг себя. Я умоляла Сальваторе освободить отца, но Сальваторе велел своей охране отвести меня в спальню. Я кричала, что он обещал не убивать моего отца, но он просто молчал, игнорируя мои мольбы.

Я видела лицо отца, когда меня вытаскивали из комнаты, и оно было таким измученным, и мокрым от слёз. Его лицо не было тронуто пламенем, но на нём читалось поражение. Последнее, что я видела, был Сальваторе, стоящий перед моим плачущим от поражения отцом, болтающимся на гвоздях.

Глава 9

Несколько дней я ничего не ела и не пила, мне было плевать на то, что мне готовили. Всё, чего я хотела, это поскорее вернуться домой.

Я бродила по дому в поисках Сальваторе, но не могла нигде его найти. В итоге, я в очередной раз спустилась на первый этаж и увидела, как он идёт по коридору в сопровождении одного из своих людей. Вдруг, они остановились, мужчина продолжал говорить с ним, а Сальваторе поправлял ему галстук. Я стояла посреди коридора, и вся эта ситуация выглядела для меня довольно странно.

– Где мой отец? – прохрипела я, еле шевеля пересохшими губами.

Сальваторе посмотрел на меня и, кивнув мужчине, отпустил его. Я жутко боялась Сальваторе, и мой вопрос прозвучал не резко или настойчиво, а просто робко и нерешительно. Я не могла себе представить, как выгляжу сейчас, но, думаю, что чертовски ужасно. Сальваторе же наоборот был одет в дорогой дизайнерский костюм, и я могла с точностью сказать, что он был сделан на заказ и, вероятно, принадлежал бренду, о котором я никогда не слышала. На нём был тёмно-синий костюм, белая рубашка и тёмно-синий галстук. Он выглядел как суровый миллиардер, от которого волнами исходила энергия богатства и власти.

Мне хотелось просто лечь на пол и, свернувшись калачиком, заплакать, но мои глаза слишком сильно опухли, а голова чертовски раскалывалась, что не позволяло мне вновь залиться слезами.

– Пожалуйста, – выдавила я умоляющим шёпотом, нервно сжимая в кулаках свои спортивные штаны. Я чувствовала его пристальный взгляд, направленный на меня, и безумно боялась его реакции, – ты обещал, что не убьёшь его.

– Я не обещал. – ответил он и засунул руки в карманы. Он сделал небольшую паузу и внимательно посмотрел на меня сверху вниз, словно ожидая, как я отреагирую на его слова, – Я никогда не даю обещаний.

– Ты сказал, что не убьёшь его.

Я чувствовала, как моё горло сжалось от подступающих слёз.

– Ты просила меня не причинять ему вреда, и я пошёл тебе на встречу. Я сказал, что позволю тебе спасти его.

Его слова прозвучали холодным и ровным тоном, совсем не таким, каким я его помню в ту ночь, когда он ласкал меня своими пальцами.

– Ты убил его? Ты снова причинил ему боль? Где он?

Он медленно заскользил глазами по моему телу, рассматривая меня с ног до головы, а моё сердце бешено колотилось от страха.

После душа я переоделась в серые спортивные штаны и рубашку, несомненно, принадлежащую ему, длина которой доходила мне до самых колен. Мне не хотелось засучить рукава, заправить её или попытаться выглядеть более аккуратно и прилично. Меня не волновали мои волосы, да и в целом то, как я выгляжу. Всё, что меня в тот момент заботило – выбраться отсюда живой.

– Ты выглядишь испуганной, – сказал он, и если бы не ухмылка, слегка тронувшая его губы, я бы восприняла это как угрозу.

Его голос был таким безжизненным, в нём не было ни единой эмоции, словно он говорил ни о чём и обо всём одновременно.

– Подойди поближе, мышонок, – позвал он хриплым голосом. Нас разделяло полтора метра, и даже тогда мне казалось, что я была слишком близко; мне хотелось немедленно убежать. Это иронично, учитывая, что вчера его лицо было между моих бёдер, и между нами не было и сантиметра дистанции. Стоило мне подумать об этом, между моих ног слегка запульсировало.

– Ещё ближе, – его голос звучал как у дьявола-искусителя из фильма ужасов. Тот, который нашёптывал бы тебе на ухо, говоря подойти ближе к краю пропасти и броситься вниз.

Я сделала ещё несколько шагов в сторону него на практически негнущихся ногах.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказала я практически шёпотом.

Каждый раз, находясь в его присутствии, мой голос звучал тихо и неуверенно, словно у нашкодившего ребёнка. Его присутствие само по себе было удушающим, оно было похоже на смерть… нет, оно было похоже на воду. Точнее, на сильное течение. То, которое постепенно уносит вас вглубь. Вы размахиваете руками, боретесь, изо всех сил пытаясь сделать спасительный вздох, но единственное, что вы можете сделать, это продолжать глотать воду, которая мучительно наполняет ваши лёгкие, нос, уши…. и вдруг всё, что вы чувствуете – это всепоглощающая боль. Вода поглощает вас целиком. И, удерживая вас на глубине смертельной хваткой, которая никогда больше не отпустит, показывает своё истинное лицо и мучительно медленно уничтожает.

– Он жив, благодаря тебе, – сказал он, уверенным шагом сокращая расстояние между нами.

Теперь, когда он стоял прямо передо мной, всё, что мне хотелось, это съёжиться, развернуться и выбежать из его дома. Предупредить жителей Хэдли о нём и направиться прямиком в аэропорт, сесть на самолёт и никогда не оглядываться назад.

Я уже думала о побеге. Как только я увидела, что его нет поблизости, я попыталась добраться до входной двери, но повсюду были охранники. Они смотрели на меня, следя за каждым моим шагом, и хотя всё, что мне хотелось, это выбежать через парадную дверь, я понимала, что это бесполезно, когда вокруг столько людей. Когда я увидела висящее на их поясах оружие, я поняла, что они без колебаний остановят меня, если я осмелюсь на попытку побега. Не говоря уже о том, что мне страшно было представить, что сделал бы со мной Сальваторе.

– Где он? – спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он вынул руку из кармана и осторожно коснулся моего подбородка, приподнимая мою голову и заставляя посмотреть на него. Я закрыла глаза, ощущая тепло его руки на моей коже, вспоминая, что это те самые пальцы, которые принесли мне вчера такое удовольствие, которого я никогда раньше не испытывала. Я всё ещё держала глаза закрытыми, но чувствовала, как его взгляд скользит по моему лицу.

– Там, где он должен быть, – ответил он, нежно проводя пальцами по линии моего подбородка. Словно моя кожа была самым мягким материалом, который он когда-либо трогал в своей жизни.

– Он дома? С моей мамой? – продолжила спрашивать я, желая получить от него как можно больше ответов.

– Нет, мышонок, он не вернётся домой. Он будет здесь.

Услышав эти слова, я открыла глаза и встретилась с его пристальным взглядом. Моё сердце сжалось от страха от нежности его прикосновений и сладости дыхания на моём лице.

– Ты сказал, что не причинишь ему вреда, если я…

Я замолчала, отказываясь упоминать, что именно я позволила ему сделать со мной, чтобы сохранить жизнь моему отцу.

– Я и не причинил, – сказал он и, сделав паузу, провёл кончиком носа по моей левой щеке, – по крайней мере, физически, – прошептал он мне на ухо, и я резко вздохнула.

– Зачем ты это делаешь? Почему ты убил Лангу? Почему ты пытал моего отца? Почему я здесь?

– У меня нет ни терпения, ни желания отвечать на твои вопросы, мышонок. Я не твой отец и не твой учитель. Я такой, какой есть. А тот, кто я есть, не отвечает на глупые вопросы. Я сделал то, что сделал, и если ты ищешь ответы, тебе придётся выяснить это самостоятельно, – сказал он равнодушным тоном, убирая с моего лица прядь растрёпанных волос.

– Отныне ты будешь жить здесь, со мной. Я планирую оставить тебя в своей жизни на очень долгое время, мышонок. Ты пленила меня, и ни одной женщине, кроме тебя, не удавалось этого сделать. У меня на тебя большие планы, мой мышонок. Я хочу светлого будущего для нас обоих. А теперь… – он сделал паузу, грубо обхватив пальцами мои щёки, – больше никаких слёз и нытья. Если ты посмеешь ослушаться, мышонок, я покажу тебе, насколько извращённым я могу быть, особенно по отношению к тебе.

Глава 10

У меня было ощущение, будто я нахожусь в стеклянном ящике, откуда я могла видеть всё, что происходит вокруг меня, но не могла выйти, потому что меня заперли. Я много раз пыталась сбежать, но каждый раз меня ловили прежде, чем я успевала приблизиться к входной двери. В первый день я пыталась сбежать восемь раз, на следующий день – семь, потом – пять… и в итоге я поняла, что как бы ни старалась, из этого места мне не сбежать.

Я не видела Сальваторе после нашего последнего разговора. Один из охранников сообщил мне, что он уехал в Египет и вернётся в конце недели. И конец недели как раз был сегодня. Я не могла поверить, что прошла целая неделя с тех пор, как я застряла в его доме. Всё это время копы продолжали наматывать круги вокруг дома, пытаясь спасти меня и своего шерифа. Но я прекрасно понимала, что они лишь создают видимость того, что пытаются нас спасти. Все они ненавидели моего отца из-за его безнравственного образа жизни, и теперь они, вероятно, ликовали, что избавились от него.

Каждую ночь я смотрела на луну и молилась за свою мать. Я молилась, чтобы она была в безопасности, от всего сердца желая, что бы она уехала как можно дальше от этого города, и никогда больше не сталкивалась с Сальваторе.

Постепенно я начала терять надежду. Глубоко внутри я знала, что Сальваторе не отпустит меня, что он собирается держать меня здесь до конца моих дней, которых, вероятно, у меня осталось не так уж и много. Единственной возможностью сбежать – было бы убийство Сальваторе. Либо моя жизнь, либо его. Я не была убийцей, но чтобы выжить, мне, возможно, пришлось бы ей стать.

Я ненавидела Сальваторе, потому что он забрал у меня всё. Он забрал у меня Лангу, моего отца, мою мать, мою жизнь и невинность. Не прошло и месяца с момента моего появления здесь, а я уже была сломлена. Но больше всего я ненавидела и винила саму себя. Этого никогда бы не произошло, если бы в тот день я послушалась отца и не спустилась вниз, чтобы взглянуть на людей, которых отец пригласил к нам в дом в тот вечер. Сальваторе никогда бы не узнал, кто я такая, если бы я не выглянула из-за угла и не встретилась с ним глазами. Если бы только я послушала предупреждения бабули о человеке с серыми глазами. Если бы только я не пошла в «Lounge Languid» чтобы посмотреть выступление Рэйчел. Мне бы хотелось никогда не танцевать с ним в ту ночь. Не улыбаться ему так, как я это делала, когда он держал меня в своих руках, покачивая в танце, положив мою руку себе на грудь, пока мы двигались в танце. Мне очень жаль, что я ослушалась отца и нарушила его правила.

Теперь посмотрите на меня…

Я сидела на полу посреди фойе, подтянув колени к груди, и смотрела на входную дверь особняка Сальваторе, который с лёгкостью мог конкурировать по изысканности с замком королевской семьи, периодически отвлекаясь на вид за окном. Вид открывался на территорию с фонтаном посреди круговой подъездной дорожки. Я наблюдала за этим прекрасным видом, и мне казалось, что свобода так близко. Обычно входная дверь была закрыта, потому как, я не оставляла своих попыток сбежать, но два дня назад, ничего не планируя, я просто попросила оставить её открытой, чтобы я могла сидеть и смотреть во двор. К моему удивлению, они исполнили мою просьбу.

Я даже не думала о побеге. Я просто смотрела, наблюдая за красивым фонтаном в форме дракона, окружённого непрерывным потоком воды. Каждый день я садилась здесь и молилась, чтобы к подъездной дорожке подъехала машина и волшебным образом моя мать, или ФБР, или ЦРУ, или кто-нибудь пришёл и спас меня из этого кошмара.

Но дни шли, и никто за мной так и не пришёл. Как бы я не надеялась на чудо, в глубине души я знала, что этого никогда не произойдёт. Сальваторе был опасным человеком, и, вне всякого сомнения, ни Том, ни Дик, ни Гарри не осмелились бы прийти сюда, если бы у них не было желания умереть.

– Мисс, вам пора поесть.

Одна из множества служанок присела передо мной, закрывая мне обзор, и я несколько раз моргнула, чтобы восстановить фокус, глядя на молодую девушку перед собой.

– Синьор Эспозито скоро вернётся домой, и вы должны быть готовы к его приезду, – продолжила она.

Девушка была итальянкой, я сразу это поняла по её акценту. На самом деле, мне нравилось, когда люди говорили на ломаном английском с небольшим акцентом, я находила это таким уникальным и привлекательным. Эта девушка напомнила мне Лангу и её сильный акцент всякий раз, когда она говорила по-английски.

Я понимала, что лучше не спорить с ней. Я не хотела разозлить Сальваторе, ведь он не угрожает просто так, и я не желала, чтобы он наказал меня. Воспоминание о том, как моего отца зажарили заживо, убивало меня, и до сих пор не знала, что с ним и где он в данный момент. Часть меня просто молилась, чтобы он умер, поскольку Сальваторе уже его уничтожил, и я не могла себе представить, какую боль он испытывал.

Я позволила ей помочь мне подняться, и она провела меня через дом в столовую, где для меня уже был приготовлен обед. Я съела немного севиче⁴, приготовленного для меня шеф-поваром, и выпила стакан воды. Затем служанка снова подошла ко мне и проводила меня обратно в спальню Сальваторе, прямиком в ванную комнату, велев мне раздеться. Ванна уже была наполнена водой, и я подумала, что она решила меня искупать, поскольку до этого я отказывалась это делать.

Глубоко вздохнув, я залезла в ванну, позволив ей поскрабировать мою кожу. Я закрыла глаза, чувствуя пузырьки вокруг себя, и лёгкое покачивание воды при каждом движении. Мне было страшно, и я не могла думать ни о чём, кроме Сальваторе, который скоро должен был вернуться домой.

Следующее, что я помнила, как я сидела в гримёрке, а девушка стояла позади меня, аккуратно выпрямляя утюжком пряди моих волос. Я взглянула на платье, которое они на меня надели. Платье было от Givenchy, по всей длине расшитое серебряными блёстками. Вырез был достаточно откровенный и глубокий, а рукава длиной до самых запястий, спина была полностью открыта и высокий разрез красовался у левой ноги. Самое красивое платье, которое я когда-либо видела. К платью мне предложили серебряные туфли Saint Laurent и пару бриллиантовых серёжек, и, судя по тому, насколько тяжёлыми были серьги, они, должно быть, стоили целое состояние. После того, как служанка привела в порядок мои волосы, которые превратились в птичье гнездо, ведь я пренебрегала ими в последнее время, она собрала их в элегантную прическу, скрепив их мерцающей заколкой. Затем она подошла и провела щёточкой по моим бровям, нанесла тушь на ресницы, красную помаду на губы и румяна на щёки. Она делала это с нежностью, не говоря при этом ни слова, заставив меня на мгновение почувствовать себя в безопасности рядом с ней.

†††

Сальваторе усадил меня к себе на колени, обняв одно рукой за талию, а другой нежно гладил мою обнажённую спину, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Ужин был устроен для двоих, в его огромном саду. Мы были окружены пышной травой и цветами, красиво подстриженными деревьями и множеством статуй горгулий, разбросанных по всему саду, создавая сказочную атмосферу. Он провёл носом по моей шее, вдыхая мой запах, пока я сидела в его объятиях, бессильная и потрясённая.

– Что ты делал в Египте?

Я решила спросить, чтобы отвлечь его и себя от нежных чувственных прикосновений к моему телу. Он откровенно говорил о том, как хочет меня, рыча мне на ухо о том, как сильно ему нужно быть похороненным глубоко внутри меня, и как он скучал по моему запаху.

– Я заказал особый саркофаг, который можно было бы поставить в нашей спальне.

Я не упустила, что он сказал «наша спальня», и от этого у меня волосы на затылке встали дыбом. Я не хотела иметь ничего общего с ним, его спальней или его жизнью, но я не осмелилась произнести это вслух, потому что боялась того, что он сделает со мной, если я осмелюсь возразить ему.

– Что это? – переспросила я, не расслышав точно что он сказал.

– Саркофаг. Ты скоро сама увидишь. Пока мы будем ужинать, его установят в спальне, – он ответил мне.

Меня не особо заботило, что он делал в Египте, и меня не волновали сувениры, которые он получал или покупал. Я просто хотела уйти, но была слишком напугана, чтобы перечить ему.

– Как часто ты совершаешь подобные поездки?

Решила я снова сменить тему. На самом деле это не было отвлечением, в основном я хотела узнать о нём больше. Я мало что знала о Сальваторе, но мне хотелось узнать больше о человеке, который держал в страхе наш город.

– Кем ты работаешь? – быстро добавила я, – ты сказал, что я могу спросить тебя о чём угодно, верно?

– Ты знаешь что-то о преступном мире? – спросил он, отрываясь от моей шеи, и посмотрел мне в глаза.

Его серые глаза поглощали меня так, будто я была дорогой бутылкой шампанского, которое мы пили в данный момент. Причём я выпила большую часть бутылки, поскольку он выпил только один бокал. Я пыталась отвлечься и, в данный момент была уже подвыпившей, потому что не хотела, чтобы он воспользовался мной, когда я буду трезва.

– Мафия, боссы мафии, криминальные авторитеты, торговля людьми, торговля наркотиками? – перечислял он.

Я медленно кивнула, не в силах оторвать глаз от его мощного взгляда. Мурашки побежали по моим рукам, а волоски встали дыбом, когда он смотрел на меня.

Я забыла, насколько притягательными были его глаза, казалось, они засасывали меня в омут. Я пыталась бороться с ними всем своим существом, вспоминая всё, что он сделал со мной. Он был монстром, настоящим мерзким монстром, и такой человек, как он, не должен иметь надо мной власти.

– Ну, я – босс преступного клана Эспозито, – продолжал он говорить, нежно лаская моё лицо и проводя большим пальцем по моим красным губам.

– Мой брат – дон.

– Я понятия не имела, что… на самом деле… – заикаясь, начала говорить я, – у тебя есть брат?

Он кивнул.

– Он такой же, как ты? – нерешительно добавила я.

Сальваторе некоторое время молча смотрел на меня, прежде чем на его губах появилась ухмылка.

– Клянусь, мы похожи как две капли воды.

– Я… я боюсь тебя, – сказала я между тяжёлыми вздохами. Я наблюдала за ухмылкой на его губах, и боялась поднять взгляд, чтобы встретиться с его дикими глазами. Я помню момент, когда впервые посмотрела на него, и если бы я знала, что таится в этих глазах цвета грозового неба, я бы выколола свои ещё до встречи с ним.

Он ответил мне не сразу. Некоторое время его взгляд лишь скользил по моему лицу, но ухмылка уже не касалась его губ.

– Не ты одна, – он потянулся к моему бокалу с шампанским и отпил из него, приложив губы прямо к месту, где был красный след от помады.

– Тебе это нравится? – спросила я его, – что тебя боятся… быть убийцей? – нерешительно добавила я.

Рой мурашек пробежался по моей коже, может это из-за прохладного воздуха, или из-за его прикосновений, от которых мне хотелось выпрыгнуть из собственной кожи. Я задалась вопросом, сколько смертей принесли эти руки.

Он не ответил мне, вместо этого прикоснулся губами к моей шее, и начал нежно целовать, лаская тёплым языком мою чувствительную кожу. Я закрыла глаза, закусив нижнюю губу, и вцепилась пальцами в ткань платья. Я не хотела доставлять ему удовольствие увидеть, как моё тело реагирует на его прикосновения. Моё сердце бешено колотилось в груди, а мозг кричал, что нужно бежать.

– Знаешь, если бы я знала, что меня ждёт в будущем, я бы никогда не выходила из своей комнаты, – сказала я почти шёпотом.

– Сожалею, – прохрипел он мне на ухо, а затем повернул меня к себе, чтобы посмотреть мне в глаза, – ты не первая, мышонок. Все всегда сожалеют, когда дело касается меня. – добавил он. – Теперь, когда ты поела, выпила шампанское и наговорилась, я планирую провести с тобой ночь, – он встал из-за стола, обхватив меня руками, и понёс в дом.