Текст книги "Танцующая при луне "
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Не сомневаюсь, что у Питера тоже найдутся свои возражения, – заметила Джейн. – Вряд ли он захочет покинуть ферму, да и Лондон ему нужен не больше, чем мне. А я не оставлю Пенелопу с жеребенком, так что и говорить тут не о чем.
Пусть будет по-вашему. – Габриэль и не рассчитывал на особую удачу. – Тогда переправим твоих лошадей в Роузклифф. Конюшни там в хорошем состоянии, да и ферма находится рядом – вот Питер и будет за ними присматривать.
Было заметно, что Джейн дрогнула.
И все же я не понимаю, почему бы нам не остаться здесь.
Габриэль не собирался рассказывать ей о том, насколько опасным становится соседство с Чилтонами. Видит бог, у Джейн и так хватало забот.
Слишком уж уединенное место. Двум молодым женщинам нельзя оставаться здесь без защиты и без прислуги.
Ты сам мог бы перебраться сюда, – предложила Джейн.
Ну нет! – в унисон запротестовали Лиззи и Габриэль.
Я настаиваю, чтобы вы перебрались в Роузклифф, пока Даремы не вернутся домой. Прошлая ночь наглядный пример того, что может произойти, пока вы тут одни. Лиззи в панике носилась по окрестностям, разыскивая тебя. Счастье еще, что она не влипла в очень серьезные неприятности.
Джейн бросила на Лиззи испытующий взгляд.
Ты не сказала, что нарвалась на неприятности. Что случилось?
Щеки у Лиззи порозовели.
Ничего страшного. В поисках твоего брата я отправилась к Чилтонам, нашла его там и привела назад.
Отправилась в Арундел? В разгар ночи? Лиззи, да ты с ума сошла!
Я тревожилась за тебя, – попыталась оправдаться та.
В этом-то и состоит проблема. Вам не на кого тут рассчитывать, кроме как друг на друга, и это становится слишком опасным. Будет лучше, если ты, Джейн, переберешься в Роузклифф, а Лиззи отправится домой, в лоно любящей семьи.
Габриэль не смотрел на Лиззи. Он понятия не имел, как она воспримет ясно выраженное желание избавиться от нее, но решил испробовать все шансы. Только вчера он отозвался о ней как о бесцветном ничтожестве, и она с готовностью ему поверила. Пожалуй, стоит подстегнуть ее еще немножко.
И все-таки с какой стати нам перебираться в твой полуразрушенный дом, в то время как сам ты живешь в лесу? – упрямо заявила Джейн. – Как это может улучшить наше положение?
Я уже переехал туда из башни. И он вовсе не полуразрушенный, хотя ремонт ему не помешает. Но там и сейчас куда уютнее, чем в этом каменном склепе.
Я никуда не поеду без Лиззи, – продолжала упорствовать Джейн.
Габриэль готов был рвать на себе волосы от досады, когда Джейн, обернувшись к кузине, произнесла умоляющим голосом:
Прошу тебя, поедем со мной. Я просто не выживу там в одиночестве.
То были волшебные слова. Упрямо поджатые губки Лиззи неожиданно смягчились, да и зеленые глаза уже не смотрели так сурово.
Но, Джейн...
Ты так нужна мне, – повторила Джейн, и Габриэль испытал чувство гордости за свою сестру. Оказывается, Джейн прекрасно умеет добиваться своего!
Хорошо, но только на пару дней, – сдалась наконец Лиззи. – Пока мы не подготовим все для моего отъезда в Дорсет. Почтовая карета прибудет завтра...
Завтра Майский день. Вся округа будет праздновать, и я не думаю, что кучер станет исключением, – сказал Габриэль. – Я отправлю тебя домой в одном из своих экипажей.
У тебя есть экипажи? – удивилась Лиззи.
И лошади в придачу, – с раздражением добавил он. – А ты что думала?
Я думала, ты Темный Рыцарь, – ровным тоном заметила Лиззи.
Верно, – произнес Габриэль после секундного молчания. – Тем не менее у меня есть лошади и по крайней мере одна карета, способная доставить тебя в Дорсет.
Намек был слишком явным – серьезная ошибка с его стороны. Но он действительно хотел, чтобы Лиззи уехала как можно скорее. Подальше от опасности. Подальше от него самого.
И Лиззи это знала. Она тут же приторно улыбнулась ему.
Думаю, я превосходно устроюсь в Роузклифф-холле. Не стоит спешить с моим отъездом в Дорсет.
Благослови тебя Господь, Лиззи! – радостно воскликнула Джейн.
Черт бы тебя побрал, Лиззи, мысленно выругался Габриэль, сохраняя при этом скучающее выражение лица. Что ж, придется придумать что-то еще, чтобы избавиться от нее. Был канун мая, и он не мог придумать способ удержать ее подальше от леса, кроме как запереть в доме. А в лесу она станет легкой добычей Чилтонов, которые способны сотворить с ней невесть что. И она еще называет его дом логовом!
Буду рад вашему обществу. – Габриэль постарался произнести это безо всякой иронии. Он поднялся и отвесил вежливый поклон, как если бы то была обычная светская вечеринка. Девушки тоже встали, и Габриэль с любопытством глянул на ноги Лиззи. Подол ее платья спускался до самого пола, и он так и не понял, удалось ли ей найти какую-нибудь обувь взамен собственной.
Ладно, об этом он расспросит ее позднее. А то и посмотрит лично. Если она не желает возвращаться в Дорсет по собственной воле, Габриэль знает один неплохой способ, с помощью которого ему наверняка удастся переубедить ее. Как только Джейн окажется под крышей его дома, мисс Пенсхерст не останется ничего другого, кроме как спешно вернуться к отцу... или же пасть жертвой соблазна, утратив репутацию порядочной девушки. Габриэль не сомневался, что этот вариант устроит ее меньше всего.
Я отправлю к вам кого-нибудь с экипажем, – сказал он.
Отправь Питера, – предложила Джейн.
Думаю, Питер захочет присмотреть за лошадьми. Не волнуйся, Джейн, все будет хорошо.
Он и сам не знал, почему сказал это, но Джейн выглядела такой потерянной и несчастной. К тому же он старался не смотреть в сторону Лиззи, которая жгла ему спину негодующими взглядами.
Наградой ему стала ослепительная улыбка Джейн, и он в очередной раз подивился слепоте тех, кто называет его сестру невзрачной.
Я надеюсь, Габриэль.
В ответ он легонько коснулся ее щеки и подумал что бы сделала Лиззи, если бы он решился поцеловать и ее? Пожалуй, пнула бы его посильнее.
* * *
Лиззи вновь опустилась на маленький неудобный стул у самого очага. Поскольку они были не в состоянии поддерживать в нем огонь, казалось полной глупостью сидеть здесь. Но Лиззи была так занята другими мыслями, что не обращала внимания на подобные пустяки. Все это время она тщательно прятала от взора Габриэля свои ноги. Счастье еще, что он никак не прокомментировал отсутствие на ней туфель! Лиззи видела, как он бросал любопытные взоры в ее сторону, и старалась сидеть так, чтобы подол платья спускался до самого пола. Что и говорить, Габриэль был не самым достойным представителем рода человеческого. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы сбежала из этого Йоркшира как молено скорее.
Проблема заключалась в том, что и Габриэль, казалось, с радостью отправил бы ее куда подальше. Вот это Лиззи как раз и не устраивало. Габриэль хотел, чтобы она уехала, но Лиззи решительно не желала удовлетворять его прихоти. Причем любые. Тем более что Джейн так настойчиво просила ее остаться.
Считаешь меня глупой, да? – спросила Джейн, возвращаясь в комнату.
С какой стати? – улыбнулась ей Лиззи.
Стремлюсь к тому, что невозможно получить... Как сказал бы мой брат, впустую трачу эмоции.
А что именно ты хочешь, Джейн?
Лиззи и сама знала ответ – не так уж трудно было догадаться, чего так страстно жаждет Джейн. Но ей хотелось, чтобы та прямо ответила на ее вопрос.
Губы Джейн изогнулись в печальной улыбке.
Питер, – сказала она. – Мне нужен Питер.
Это было сказано с такой простотой и безысходностью, что у Лиззи защемило сердце. Тысячи возражений пришли ей на ум и тут же пропали.
Вот и хорошо, – заявила она. – Значит, ты должна его заполучить.
* * *
Столь опрометчивого поступка Габриэль не совершал за всю свою жизнь. Об этом он думал несколько часов спустя, наглухо замуровавшись в своей библиотеке, – лишь плотно запертые двери ограждали его чувствительный слух от женских голосов, разносившихся по всему дому. Лиззи не просто вселилась в его полуразрушенное жилье. Она заполнила комнаты весенними цветами, распахнула все окна, вытряхнула пыльные занавески и собрала целую армию слуг, отправив их приводить в порядок древнюю кухню. Джейн какое-то время наблюдала за происходящим с немым изумлением, после чего быстренько сбежала на конюшню, к своим обожаемым лошадям. В итоге Габриэль оказался один на один с этой фурией, решившей испортить ему жизнь своим стремлением к чистоте и порядку.
Габриэль знал: она поступает так намеренно. Лиззи носилась по дому как ураган, занимаясь уборкой наравне со слугами, а Габриэлю не хватало мужества восстать против этого. Он знал, что толку от его возражений все равно не будет. Ясное дело, женщинам не хотелось жить в таком беспорядке, ну а у него не было ни малейшего желания самому заниматься обустройством своего жилища. Раз уж Лиззи так хочется поработать, пусть себе – он не станет вмешиваться. Однако он невольно ловил себя на том, что прислушивается к звуку ее шагов и звонкому голосу.
Неожиданно для Габриэля Лиззи сразу расположила к себе слуг. Вообще-то жители Йоркшира без восторга относились и к южанам, и к сильным духом, целеустремленным женщинам. Но одновременно в Лиззи чувствовались открытость и прямодушие, что не могло не понравиться обитателям глубинки. Это нравилось и Габриэлю, как бы он ни пытался бороться со своими чувствами.
Он прекрасно знал, зачем Лиззи понадобилась эта уборка. Ей очень хотелось приструнить его, вот она и носилась по дому, как древняя богиня войны, собирающая на бой свои войска. Ясное дело, что большинство мужчин в такой ситуации поспешило бы скрыться и переждать это бедствие.
Вот только Лиззи не понимала, что Габриэлю нравятся сильные женщины, как не понимала она и того, что попытка навести уют в его доме вряд ли могла остудить его влечение. Она вела себя так, будто и вправду была частью этого места, что заставляло Габриэля желать невозможного. Он знал, что создан для одинокой жизни в лесу, среди книг и призраков. Семейный уют – это не для него.
Покинув наконец свое убежище, он с трудом узнал собственное жилище. Преображение было настолько разительным, что Габриэлю стало не по себе.
Повсюду, создавая уютную атмосферу, мерцали свечи, а с кухни доносился аромат жареной индейки и пряностей. Дом был пропитан запахом воска и лимона, а в коридорах еще веяло уличной свежестью, хотя окна пришлось закрыть, когда пошел дождь. Оконные стекла радовали глаз безупречной чистотой. Отовсюду до Габриэля доносились голоса. Слышал он и голос Лиззи, которая от души чему-то смеялась. Смех ее был именно таким, каким представлял его Габриэль, – глубоким и заразительным. Его влекло к ней с такой силой, что он готов был проклинать себя последними словами.
Он не хотел больше видеть ее, не хотел говорить с ней. Он не желал больше искушений. Единственное, чего ему хотелось, – перестать думать о Лиззи, забыть о ней.
С тем же успехом он мог пожелать себе не дышать.
* * *
Ну и ночка, – пробормотал Фрэнсис, вглядываясь в промозглую тьму. – Даже жалко отправлять тебя в такую погоду.
Делайла положила расческу и взглянула на мужа.
Я не в восторге от того, что должна делать. Почему бы тебе не послать вместо меня Мерривезера?
Ты же знаешь, что он еще не вернулся из Лондона. Нужно сделать все, чтобы завтрашний день прошел в соответствии с нашими планами. Ты же знаешь, я не из тех, кто оставляет все на волю судьбы.
В доме полно народу. Так почему бы тебе не послать кого-нибудь еще?
Склонившись, он поцеловал ее изящную ручку.
Это дело я могу доверить только тебе, дорогая. Ты вполне способна убедить двух девиц прокатиться с тобой до Арундела. Разве можно ожидать от тебя чего-то плохого? А вот кое-кто из наших друзей может попросту напугать бедняжек...
Я бы лучше отправилась за Габриэлем, – надула губки Делайла.
Стоит нам притащить сюда девиц, и Габриэль наш. Разве ты забыла, дорогая? Мы уже все решили.
В последнее время Делайла пристрастилась к опиуму. Эта привычка не успела еще наложить разрушительный отпечаток на ее очаровательное личико, но Фрэнсис знал, что рано или поздно это произойдет. И тогда ему точно придется принимать меры. Пока же, под воздействием наркотика, она становилась восхитительно покорной.
Ладно, я поеду, – с недовольным видом заявила Делайла. – Но мне это решительно не нравится. Не понимаю, почему бы нам не подождать до завтра.
Завтра Белтайн, моя радость. К тому же я не доверяю сэру Ричарду, так что придется подстраховаться. Ну же, любовь моя, поцелуй своего преданного супруга и сделай то, что он просит. Поверь, ты получишь достойное вознаграждение.
Подарки? – В глазах Делайлы вспыхнул жадный огонек.
Множество подарков, дорогая. Ты же знаешь, как я люблю баловать тебя.
Да, Фрэнсис, – пробормотала она.
Ну, так отправляйся и привези мне двух благовоспитанных невинных девиц.
Да, Фрэнсис, – повторила Делайла и от души поцеловала его в губы.
Фрэнсис подождал, пока она скроется за дверью, после чего достал надушенный носовой платок и тщательно отер рот. На губах у него остался след от ее помады, но это вполне можно было пережить. Иное дело – ее внезапная, утомительная привязанность.
Впрочем, скоро этому придет конец. Известно – чем ценнее дар, тем больше вознаграждение. А что может быть лучше, чем принести в дар Беларусу свою обожаемую жену? Фрэнсис надеялся, что она успеет забеременеть до Белтайна, но этого не произошло. Что ж, сойдет и так. Делайла сама по себе представляла великолепный дар, и Фрэнсис даже испытывал по этому поводу легкое сожаление. Ему трудно было расставаться со своей собственностью, а Делайла, без сомнения, являлась одним из главных его сокровищ.
Но помимо нее будут и другие. Он найдет себе более покорную, плодовитую жену... а как только обретет наследника, избавится от нее за ненадобностью. Глупенькая, тщеславная Эдвина Дарем была превосходным кандидатом на роль его новой супруги, хотя Фрэнсис с большей охотой отправил бы и ее в плетеную клетку. С другой стороны, так он сможет держать в узде сэра Ричарда. Старик с готовностью выдал бы свою бесценную дочь даже за сатану, если бы тот мог похвастаться титулом графа.
Что в данном случае, с усмешкой подумал Фрэнсис, было не так уж далеко от истины.
Глава 21
Лиззи уже не сомневалась, что Габриэль покинул свой огромный обветшалый дом. Она обошла даже неотремонтированную его часть, пробираясь между строительным мусором и осторожно ступая по неровным полам. Несколько свечей, ярко пылавших в подсвечнике, освещали ей путь, но Габриэля нигде не было видно. По оконным стеклам стучали капли дождя, а внутри царили тепло и чистота – уют, к которому хозяин дома не имел ни малейшего отношения.
Джейн уже давно отправилась на покой – бессонная ночь сделала свое дело. Лиззи пообещала ей, что тоже скоро ляжет.
Но что-то задержало ее. Она вошла в библиотеку – единственную комнату, в которую не осмелилась заглянуть по ходу уборки. Здесь она уютно устроилась в большом кожаном кресле у камина, твердо решив дождаться Габриэля.
Она и сама не знала, что именно скажет ему, когда они останутся наконец наедине. Лиззи еще страдала от пренебрежительного отзыва в свой адрес, который подслушала прошлой ночью. А явное желание Габриэля поскорее отправить ее в Дорсет лишь разжигало ее обиду. Будь у нее хоть капля здравого смысла и гордости, она бы немедленно собрала вещи и покинула этот дом – даже если ей пришлось бы проделать весь путь пешком.
Но она не могла так поступить. Что-то удерживало ее здесь – сила, которая оставалась для нее загадкой. И речь тут шла не только о ее увлечении Габриэлем, хотя она уже и не пыталась скрыть от себя это чувство. Все было куда глубже и серьезнее, чем глупые девические грезы. Лиззи не могла избавиться от ощущения, что она как-то связана с этим местом – с лесами и деревьями, с землей и людьми. Она не могла бросить их, как не могла позволить Габриэлю просто взять и забыть о ней. Даже если это стало бы самым мудрым решением в ее жизни.
Лиззи сбросила сапоги для верховой езды – единственную свою обувь, и с удобством свернулась в кресле. Дров в доме было больше чем достаточно – на растопку шли остатки строительного мусора и старые балки, которые недавно заменили на новые. Так что во всех очагах ярко пылал огонь. Стоял канун мая, и холода уже миновали. Однако на улице лил дождь, и дом от этого тоже пропитался сыростью. Неудивительно, что Лиззи слегка продрогла.
Это был огромный, вытянутый, до нелепости непрактичный дом. Лиззи он напомнил сказочный замок, выросший в центре заколдованного леса. Любой здравомыслящий землевладелец давно бы вырубил эти деревья и разбил на их месте аккуратный ландшафтный парк.
Поступи так Габриэль, и она бы точно его прикончила.
Впрочем, ей и так хотелось его прикончить. Просто позор, что он столько лет пренебрегал этим домом. А ведь в нем нужно было жить, за ним нужно было ухаживать. Лиззи сомневалась, что самый трепетный уход смог бы внести капельку уюта под холодные своды Хернвуд-мейнора с его унылой, мрачной атмосферой. Вполне возможно, что Габриэль просто не представлял, каково это – жить среди тепла и любви. Впрочем, его это все равно не оправдывало.
Вдобавок Габриэль умудрился пропустить очень вкусный ужин, что раздражало Лиззи донельзя. Джейн продемонстрировала неведомые ей дотоле кулинарные таланты и собственноручно приготовила яблочный пирог, но ни Габриэль, ни Питер так и не появились за столом. Неудивительно, что Джейн выглядела бледной и расстроенной, и это тоже не улучшило настроения Лиззи.
Не исключено, что Габриэль сейчас прятался где-нибудь в одной из многочисленных комнат. Плевать. Рано или поздно он вернется в библиотеку, тут-то она его и подловит.
Более вероятно, что он прямиком последует к себе в спальню, но Лиззи понимала: поджидать его там – чистое безумие. Невзирая на уверения Джейн, она никак не могла поверить в то, что эта комната и вправду была его спальней. Это странное помещение поражало своей причудливой формой, полной всевозможных закоулков и замысловатых окон. В нем не было ничего величественного, если не считать массивной кровати, выглядевшей так, будто ей исполнилась уже не одна сотня лет. Комната сразу полюбилась Лиззи, и это, как ни странно, вызвало в ней очередной приступ раздражения против Габриэля.
За окном тихо шелестел дождь, нагоняя на нее приятную дремоту. Только сейчас Лиззи поняла, насколько устала, – ей почти не удалось поспать прошлой ночью, а потом она потратила почти весь день на то, чтобы навести порядок в необъятном особняке Габриэля Дарема. Неудивительно, что к вечеру у нее почти не осталось сил.
Лиззи попыталась оживить в себе тот гнев, который поддерживал ее весь день, однако чувство это улетучилось без следа, убаюканное тихим шепотом дождя. Да Габриэль теперь тут и не появится, сонно подумала она. Уж лучше отправиться в постель и пообщаться с ним утром.
Да, так она и сделает. Через пару секунд откроет глаза и пойдет к себе наверх. Еще только чуть-чуть...
* * *
Я женюсь.
Габриэль с сомнением взглянул на Питера.
Вот оно что? – Он перевел взгляд на свою кружку с сидром – пятую за вечер, затем вновь уставился на Питера. – И что сказала по этому поводу Джейн?
Она еще не знает.
Тебе не кажется, что хорошо бы спросить ее для начала? – поинтересовался Габриэль.
С какой стати? Я женюсь не на ней.
Прости, не понял, – кивнул Габриэль. – Я и не знал, что ты успел обзавестись пассией на стороне. И кто же эта счастливица?
Пока не знаю. Может, одна из сестер Твикхем.
Габриэль расхохотался.
Даже не буду вмешиваться – твоя мать и так не позволит тебе совершить подобную глупость.
Я ее не боюсь, – заявил Питер с достоинством человека, выпившего слишком много сидра.
Напрасно, – заметил Габриэль. – Элис всегда приводила меня в трепет.
А вот Джейни ее не боится.
Ты это к чему? Если не ошибаюсь, ты не собираешься жениться на Джейн.
Я не могу оскорбить ее подобным предложением.
Габриэль вновь расхохотался.
О том, что такое настоящее оскорбление, ты узнаешь, как только расскажешь ей о своих планах. Думаю, ты недооцениваешь мою сестру. Более того, я в этом уверен.
Это не твое дело, – промолвил Питер.
Счастье сестры? Разумеется, это мое дело. Ты же не думаешь, что я буду стоять в стороне и смотреть, как ты все портишь.
И что, интересно, ты намерен предпринять? – воинственно спросил Питер.
То, что сделал бы на моем месте любой здравомыслящий человек, – пожалуюсь на тебя твоей матери.
На мгновение Питер заколебался. Неужели они и вправду подерутся – впервые за столько лет? – мелькнуло в голове у Габриэля. Сегодня у него будет несомненное преимущество, поскольку Питер выпил куда больше, чем он сам.
В этот момент Питер опустил голову на стол и громко захрапел. Габриэль выждал еще пару секунд, затем поднялся. Ему страшно не хотелось покидать эту уютную кухню, однако он и так задержался здесь допоздна. Время близилось к полуночи. Его сестра и Лиззи давно спят, и он сможет беспрепятственно вернуться к себе в кабинет, завершив этот вечер стаканчиком бренди и благочестивой молитвой с просьбой избавить его на следующее утро от докучливой гостьи.
Он без восторга относился к необходимости спать под одной крышей с Элизабет. Вдобавок у него было дурное предчувствие, что Лиззи выбрала в качестве спальни старую детскую – комнату, расположенную слишком близко к его собственной. Беда в том, что он уже видел ее однажды в одной ночной рубашке. Это тонкое одеяние не скрывало, а лишь делало еще более соблазнительными самые соблазнительные части ее тела. А тело у нее и правда было весьма привлекательным. Высокая грудь – пусть и не такая большая, как ему нравилось, но все же весьма заметная. Изящная талия, округлые бедра и длинные, не знающие устали ноги. Нынешним утром, когда небо уже начало светлеть, он долго любовался ее стремительной походкой, а потом часами вспоминал этот манящий образ.
Дождь успел немного утихнуть, когда Габриэль покинул ферму и зашагал к своему дому. Раньше эта ферма была частью поместья Роузклифф. Благодаря арендаторам она сохранилась в лучшем состоянии, чем особняк. Вернувшись в Хернвуд, Габриэль отдал ферму Питеру. Тот был рачительным хозяином, и, без сомнения, ферма будет процветать под его руководством. А позже он сможет передать ее своим детям. В такой дом не стыдно будет привести жену даже из знатного рода, хоть Питер и слышать не желал о такой возможности.
Впрочем, Габриэль отдал Питеру ферму безо всяких условий. Это было не более чем скромным вознаграждением за годы преданной дружбы. И он не станет настаивать на том, чтобы Питер женился на его сестре, хотя тот был отчаянно влюблен в нее.
Габриэлю следовало бы знать, что жизнь всегда подбрасывает какие-нибудь каверзы. Все, чего ему хотелось сейчас, – стаканчик бренди, полчаса за чтением хорошей книги и спокойный ночной сон. Но, войдя в библиотеку, он увидел Лиззи, мирно спящую в его большом кожаном кресле.
Он хотел было сразу развернуться и уйти, но что-то остановило его. Темная злая часть его души восстала в нем, готовая искушать и соблазнять. Лиззи была наивной дурочкой, если считала, что Габриэль ей не опасен.
Он медленно и бесшумно подошел к креслу. Лицо у Лиззи слегка порозовело ото сна, грудь мерно вздымалась и опадала с каждым вздохом.
Наклонившись, он положил руки на подлокотники кресла, загнав ее тем самым в ловушку. Ему ничего не стоило сделать так, чтобы она сбежала к себе в Дорсет. Достаточно было положить одну руку ей на грудь, другую – сунуть под юбку. Лиззи бы проснулась, отвесила ему пощечину и поспешила бы вернуться под отчий кров.
Но по какой-то причине Габриэль не желал так поступать. Лиззи выглядела такой доверчивой и умиротворенной, что ему не хотелось разрушать ее доверие – даже если это был наилучший способ защитить ее от себя и от грозящей опасности. Он сказал себе, что эта мирная картина весьма обманчива. Стоит Лиззи открыть глаза и напуститься на него с претензиями, как все его сомнения улетучатся прочь.
И все же несколько долгих мучительных секунд он просто наблюдал за ней, в тоске по несбыточному.
Странно, но люди обычно чувствуют, когда за ними наблюдают, – даже во сне. Лиззи медленно открыла глаза и взглянула на него без всякого удивления, как если бы ожидала увидеть.
Что... – начала она, но Габриэль не дал ей закончить. Он резко прижал ее к себе и закрыл рот поцелуем.
В нем не было ни капли соблазняющей нежности, и Лиззи тут же попыталась вырваться, но сделать это было не так-то просто. Продолжая сжимать ее в объятиях, он целовал ее неспешно и настойчиво, с оскорбительной расчетливостью. Благо, что она не попыталась укусить его, иначе Габриэль, опьяненный ее запахом и вкусом, мог потерять остатки самообладания.
Это всего лишь небольшой урок, напомнил он себе, остро ощущая прикосновение ее груди – Лиззи продолжала биться в его объятиях, стараясь вырваться. Он лишь пытается пробудить в ней отвращение к себе, вынудить ее поскорее отправиться домой. Что делать, если он успел сильно возбудиться, – она всегда действовала на него подобным образом. И когда прикасалась к нему своим телом, и когда осыпала проклятиями.
Он наконец оторвался от ее губ, глядя на нее сверху вниз. В глазах у Лиззи стояли слезы бессилия, а рот был влажным и припухшим от его грубых поцелуев. Она не заслуживает такого обращения, подумал Габриэль. Ей нужны нежные, исполненные любви поцелуи... другого мужчины.
Пожалуйста... – сказала она, еще не отдышавшись. – Не надо.
Он поцеловал ее вновь, прижав на этот раз к спинке кресла, пригвоздив ее всем телом. Лиззи попыталась пнуть его, но поскольку она была босиком, Габриэль не ощутил этого. Он прильнул к ней с жадной настойчивостью, и Лиззи задрожала – от отвращения, хотелось ему надеяться, хотя сам он уже с трудом сдерживал желание. Ничего, он переживет это. Главное – пробудить в ней ненависть.
Он положил руку ей на грудь. Ткань старенького платья была тонкой, и Габриэль решительно рванул ее вниз. Лиззи вновь забилась в его объятиях, но ему было уже все равно. Он жаждал прикоснуться к ее груди, покрыть все тело Лиззи горячими поцелуями, припасть ртом к потаенному местечку между ног, хотел овладеть ею всеми известными ему способами.
Из груди Лиззи вырвался приглушенный гортанный возглас, и Габриэль замер. Он вновь взглянул ей в лицо. Слезы ручьем текли по ее щекам, и он понял, что справился со своей задачей. Отныне она его ненавидела.
Оставалось лишь шагнуть назад, ухмыльнуться и произнести какое-нибудь оскорбительное замечание. Это станет достойным завершением вечера. Лиззи проникнется к нему отвращением, в спешке покинет этот дом и отправится к любящему отцу.
Лизи как завороженная смотрела ему в глаза. А затем, к величайшему изумлению Габриэля, обвила руками его шею и поцеловала. С любовью и нежностью поцеловала своими истерзанными губами, от всего своего истерзанного сердца. Это был поцелуй, которого он не заслуживал.
Габриэль оттолкнул ее, как будто на губах у нее был яд.
Возвращайся домой, Лиззи, – почти прошептал он. – Здесь для тебя все равно ничего нет.
Ты здесь, – просто ответила она.
Он мог овладеть ею сейчас. Достаточно было протянуть руки, и она бы сама отдалась ему. Сама бы разделась и сделала все, что он захочет. Сделала бы из любви к нему. Мысль эта повергла Габриэля в ужас.
Где-то в глубинах своего темного прошлого он отыскал холодную снисходительную улыбку.
Мне это без надобности, детка, – произнес он и поспешно покинул комнату, надеясь только, что силы не покинут его на полпути.
Он выскочил из дома прямо под дождь и устремился в лес. Габриэль бежал все быстрее и быстрее, как будто по пятам за ним мчались дикие псы из Арундела. Те самые псы, которых Лиззи укротила нежным прикосновением и добрым словом. Вокруг него высился лес, такой темный и такой гостеприимный. Запах дождя мешался с густым ароматом елей, рядом с которыми высились дубы, ясени и ольха. Это было единственное место, где он чувствовал себя как дома. Тепло и смех под крышей Роузклиффа были не более чем фантазией. В реальности за его стенами скрывались холодные, бездушные комнаты, в которых он провел всю свою жизнь. Нет, его место было в лесу, под дождем. В полном одиночестве, без тепла и любви.
К тому моменту, когда он успел добраться до башни, дождь лил как из ведра. Габриэль знал каждый поворот своей лестницы наизусть и взбежал наверх в полной тьме, ни разу не оступившись. Оказавшись внутри, он не стал запирать за собой дверь – призраков бы это не остановило, а других гостей он тут и не ждал. Он насквозь промок под проливным дождем и первым делом поспешил стянуть с себя рубашку. Габриэль прекрасно помнил о том, кто был с ним в башне в прошлый раз, когда он вот так же попал под ливень.
Ладно, теперь она ему не страшна – это ему-то, который никогда ничего не боялся! В очаге еще теплилась кучка углей, и он поспешил подбросить туда дров. Зажигать свечи Габриэль не стал: он мог ориентироваться в хорошо знакомой комнате и с завязанными глазами. Больше всего она напоминала келью безумного монаха, полную света, красок и тепла и заставленную роскошной мебелью. Кровать значительно уступала в размерах той чудовищной громадине, что стояла в Роузклифф-холле. Поверх нее были набросаны бархатные и меховые покрывала. Габриэль растянулся на кровати и рассеянно уставился в огонь. Вот здесь он и проведет остаток жизни, и никакая сила не сможет заставить его вернуться домой, в Роузклифф.
Что ты тут делаешь? – Разумеется, это был брат Септимус, смотревший на него, как всегда, с явным неодобрением.
Я тут вообще-то живу, – напомнил ему Габриэль.
Старый монах покачал головой.
Уже нет. Возвращайся домой, мой мальчик. Там ты найдешь ответ.
Мне не нужны ответы, мне нужен покой. Идите донимайте Лиззи, раз уж она вам так понравилась, – раздраженно заявил он и зажмурился, стараясь избавиться от докучливого видения.
Она больше не увидит нас. Разве что ты сумеешь еще больше запутать ситуацию.
Он вновь открыл глаза.
Убирайтесь, а то мне придется изгнать вас.
Мы не демоны, Габриэль, – заметил с укоризной в голосе брат Павел. – Мы бы и сами рады уйти в иной мир, вот только не знаем, как это можно осуществить.
Братья, проявите ко мне хоть каплю милосердия, – застонал Габриэль. – Я не спал уже несколько дней, в моем доме распоряжается эта чокнутая особа, а моя сестра, судя по всему, обречена умереть старой девой. Хотя и это ей, похоже, не удастся, если вспомнить, что замышляют Чилтоны. Оставьте меня в покое на несколько блаженных часов.
Я не одобряю... – начал было брат Септимус, но Габриэль, не дождавшись конца фразы, перекатился на живот и спрятал голову в подушках. Наступила полная тишина. Выждав несколько секунд, он осторожно огляделся. Никого, никаких призраков. Только дождь стучал по стенам башни, а это значило, что никаких гостей сегодня ждать уже не приходится.
