Текст книги "Белинда"

Автор книги: Энн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

– Уже встаю. И вообще ты ничего не понимаешь. Я ведь уже говорил: до субботы у меня по плану интермеццо. Словом, антракт для того, чтобы надраться. А что касается моего адвоката, то спасибо за беспокойство, но он в Сан-Франциско, где и проживает. И не вздумай приглашать его сюда!

– Олли сказал, что в «Сарди» [24]24
  «Сарди» – известный ресторан в театральном районе Нью-Йорка, где собираются все деятели шоу-бизнеса.


[Закрыть]только и разговоров, что о Белинде, Марти, Бонни и вообще обо всей этой истории, – подал голос Джи-Джи.

– Господь всемогущий! – вытерев носовым платком вспотевший лоб, воскликнул Алекс.

– Я не говорил ничего компрометирующего о Бонни и Марти, – произнес я. – Даже Сьюзен Джеремайя ничего не сказал. Но черт бы их всех побрал, она, бедняжка, там совсем одна, а эти люди, с их детективами, и с их объективами, и с их треклятым давлением на нас, виноваты передо мной. Ну и хрен с ними, пусть им будет хуже!

– Джи-Джи, выключи воду в ванной. Джереми, все, больше никаких звонков!

– Я уже набрала ванну, – вступила в разговор мисс Энни. – Мистер Уокер, ешьте гомбо, ради бога. Я повесила чистую одежду для вас на дверь ванной.

– Алекс, после нашего последнего разговора я закончил два холста. А сейчас я дал зарок, что буду пить до субботы, а в субботу восстану из мертвых и все закончу.

– Джереми, не хочу тебя расстраивать, но должен сообщить тебе, что сегодня суббота, – мрачно произнес Алекс. – Суббота началась после двенадцати часов прошлой ночи.

– Господи помилуй! Не может быть!

– Все верно, мистер Уокер, – сказала мисс Энни.

– Да, так оно и есть, – кивнул Джи-Джи. – Сегодня суббота. Два часа дня.

– Прочь с дороги! Мне надо работать! – рявкнул я. – Мне надо привести себя в порядок! Мисс Энни, приготовьте, пожалуйста, нашим гостям их комнаты. Который час? Вы сказали, два часа?

Я вскочил с постели и тут же рухнул обратно. Комната поплыла перед глазами. Алекс поймал меня за плечо. А мисс Энни подхватила под руку. Я чувствовал, что еще немножко – и меня вырвет.

– Джи-Джи, похоже, нам придется задержаться, – пожал плечами Алекс. – Мэм, мне не хотелось бы вас затруднять. Я позвоню в отель «Пончатрейн», что неподалеку, и забронирую апартаменты. Джи-Джи, присоединитесь ко мне?

– О, с удовольствием, Алекс, – с готовностью отозвался Джи-Джи. – Джереми, не возражаете, если я задержусь на несколько дней? Пока вы не будете готовы. Договорились?

– Ради бога, – кивнул я. Мне удалось подняться, и я с трудом стоял, держась за ручку двери. Голова раскалывалась от адской боли. – Подождите, пока я не закончу с делами, и мы вместе отправимся на побережье. Можете составить мне компанию, пока я буду писать. Я зафрахтовал самолет, чтобы доставить картины обратно. Боже, надеюсь, самолет не разобьется! Это было бы просто ужасно.

– Не разобьется, если полетишь другим рейсом, – ухмыльнулся Алекс.

Мисс Энни уже расстегивала на мне рубашку. Из ванной приятно пахло мятой. Меня не только тошнило, мне казалось, я умираю.

Алекс многозначительно посмотрел на Джи-Джи и спросил:

– Джи-Джи, номер с одной спальней или с двумя?

– Как скажешь, Алекс, – расплылся в улыбке Джи-Джи. – Я плачу за еду, а ты – за номер. Джереми, обедать мы будем в ресторане «У Антуана», завтракать – «У Бреннана», а на ланч пойдем в «Двор двух сестер». Есть еще «Арно», «Манейл» и «К-Пол» и…

– Джентльмены, можете на меня рассчитывать, – улыбнулся я. (Вода в ванной была горячей, по-настоящему горячей.) – Когда вы вернетесь, чтобы выпить кофе с коньяком, я буду у себя в мастерской.

Мисс Энни уже собралась было расстегнуть мне штаны, но я вовремя ее остановил и стал осторожно подталкивать в сторону двери.

– Ну, по крайней мере, эта часть твоего тела работает хорошо, – подмигнул мне Алекс и, повернувшись к Джи-Джи, с улыбкой сказал: – Я беру все расходы на себя, сынок. Спасибо тебе. И позволь заметить, ты очень милый и воспитанный мальчик. Настоящий янки.

III
Полет с шампанским

1

Статья появилась в «Сан-Франциско кроникл» за неделю до открытия выставки.

«Джереми Уокер – известный автор книг для детей и создатель популярного утреннего субботнего „Шоу с Шарлоттой“, – возможно, в самое ближайшее время шокирует сорокамиллионную аудиторию преданных ему читателей открытием персональной выставки, на которой будут демонстрироваться картины с изображением обнаженной юной девушки во всех ракурсах. Здесь вызывает удивление даже не кардинальный поворот мистера Уокера от иллюстраций в детских книгах к эротическому портрету, а те слухи, которые курсируют относительно его белокурой, голубоглазой натурщицы. Поговаривают, что она не кто иная, как дочь звезды сериала „Полет с шампанским“ Бонни – шестнадцатилетняя Белинда Бланшар, которая более года назад сбежала из родного дома стоимостью несколько миллионов долларов в Беверли-Хиллз».

Тему продолжила отдельная специальная статья:

«В каталоге, составленном самим Уокером, говорится, что Белинда вошла в его жизнь самым загадочным образом. Уокер только тогда понял, что она и есть сбежавшая дочь Бонни, когда картины были практически закончены. В результате между ними произошла размолвка, во время которой он больно обидел Белинду, о чем сильно сожалеет, и она навсегда ушла из его жизни. Выставка картин – дань восхищения Белинде, а также декларация „полного освобождения Уокера как художника“.

Сочтет ли публика его полотна непристойными? Цветные фотографии пять на семь, представленные в каталоге, не оставляют простора для воображения. Это предметно-изобразительное искусство в буквальном смысле слова. Никакая камера не способна столь полно раскрыть таланты девушки. Хотя уже через неделю, когда выставка откроется сразу в двух галереях на Фолсом-стрит, обновленных стараниями нью-йоркского арт-дилера Артура Райнголда, посетители смогут все увидеть сами и вынести собственное суждение».

Дэн был вне себя от бешенства. Какого черта я не позволил ему прямо сейчас нанять адвоката по уголовным делам?

Алекс воздел руки к небу в знак того, что сдается, и сказал:

– Давайте тогда, пока не поздно, сходим пообедать в «Трейдер Вик».

И только Джи-Джи, улыбаясь, пил кофе за кухонным столом, пока мы читали статью.

– Джереми, как только новость узнают телеграфные агентства, она непременно обо всем узнает и объявится, – сказал он.

– Может быть, да, а может быть, и нет, – ответил я.

Я представил себе, как она идет по заметенным снегом парижским улицам, не обращая никакого внимания на газетные стойки. Но сердце предательски забилось. Началось!

Примерно через час позвонил Райнголд. Газетчики буквально сводят его с ума в своем стремлении хоть краем глаза взглянуть на картины. Но никто не переступит порог галереи до тех пор, пока в воскресенье вечером, как и было запланировано, работы не оценят представители музейного сообщества. На склад уже доставили тысячу экземпляров каталога. Книжный магазин при Музее современного искусства только что сделал соответствующий заказ. Мы ведь собираемся продавать каталоги? Если да, то мне все же стоит пересмотреть свое решение и разрешить поставить цену на каталог.

– Благодаря этому мы сможем напечатать больше экземпляров, – уговаривал меня Райнголд. – Джереми, будь же благоразумным!

– Хорошо, – наконец сдался я. – Но ты продолжай рассылать их. Чем больше экземпляров уйдет, тем лучше.

К полудню до нас дошли новости, что лос-анджелесские газеты перепечатали историю, добавив к тому же материал о «замалчивании» «Конца игры». Меня даже назвали Рембрандтом в области иллюстраций детской книги, субботнее «Шоу с Шарлоттой» – оазисом в пустыне детского ТВ, а Белинду – «обворожительной», поскольку именно так охарактеризовал ее репортер, присутствовавший на показе «Конца игры» в Каннах. Еще одна статья была посвящена исключительно Марти, Бонни и решению «Юнайтед театрикалз» не пускать в прокат «Конец игры».

«Полный каталог выставки с иллюстрациями по объему можно сравнить с любой из детских книг Уокера, – писал автор тематической статьи в „Лос-Анджелес геральд икзэминер“. – И только тщательный сравнительный анализ с более ранними приключениями Шарлотты или Беттины может позволить понять всю непристойность картин Уокера. Белинда – типичная героиня Уокера, только полностью обнаженная. Интересно, одобряет ли Бонни такую эксплуатацию образа своей дочери и знает ли она о картинах, где изображена Белинда? И вообще, где сейчас Белинда?»

Тут снова зазвонил телефон и потом уже звонил не переставая. С часу дня до шести вечера я отвечал на вопросы репортеров. Да, я с ней жил, да, я отчаянно хочу ее найти, нет, Бонни и Марти больше ее не ищут. Да, я знаю, что картины могут запятнать мою репутацию, но я не мог их не писать. На сегодняшний день эти картины – мое самое значительное достижение. Нет, мои издатели отказались от комментариев. Нет, меня не волнует отрицательная реакция. Художник должен руководствоваться исключительно вдохновением. И это путь, который я для себя выбрал.

Дэн не выдержал и предоставил в мое распоряжение свою секретаршу Барбару, чтобы та отвечала на звонки.

Алексу, как я и предполагал, слегка наскучило жить в моем доме: его явно утомили моя стряпня и одна-единственная ванная в викторианском стиле. А потому он спросил, не буду ли я возражать против его переезда в «Клифт».

– Конечно же нет, Алекс. Поступай, как тебе будет удобно. Я не обижусь на тебя, если ты прямо сейчас уедешь из Сан-Франциско. Причем вместе с Джи-Джи.

– Даже не надейся, – проворчал Алекс. – Я буду в пяти минутах ходьбы от тебя и сразу прибегу, если понадоблюсь. Только ты уж, пожалуйста, звони и держи меня в курсе, а то по телефону к тебе теперь не пробиться.

Джи-Джи, как и Алекса, весьма беспокоило то, что до меня невозможно дозвониться. Телефон звонил без передышки до семи вечера. Операторам даже приходилось переключать мою линию для «срочных» разговоров.

– Я уезжаю с Алексом, – сказал Джи-Джи. – Позвоню в Нью-Йорк, оставлю им номер телефона своей комнаты в отеле, чтобы она могла позвонить мне, если ей не удастся связаться с тобой.

После обеда из Нью-Йорка позвонила моя бывшая жена Селия. Она была в истерике, так как полтора часа не могла до меня дозвониться. Ее потрясли заголовки газет типа: «Уокер западает на молоденьких поклонниц».

– Селия, я уже говорил тебе, что не соглашусь иллюстрировать еще одну детскую книжку даже под страхом смертной казни.

– Джереми, ты говоришь совсем как персонаж из пресловутой детской книжки. Что такого особенного в этой девочке, если ты так тащишься от нее?

– Селия, я с первого взгляда понял, что она девушка моей мечты.

Далласские газетчики поместили новость на первые полосы во вторник, уделив основное внимание Бонни – их землячке. Была помещена фотография пятилетней давности, где Бонни и Белинда запечатлены на пресс-конференции. Неужели трещина во взаимоотношениях матери и дочери могла так отдалить их друг от друга, что они не общались больше года?

«Что касается Уокера, который утверждает, что не только рисовал шестнадцатилетнюю красотку Белинду, но и жил с ней, здесь следует отметить, что его книги для детей можно найти буквально в каждой библиотеке нашего мегаполиса. Последняя встреча Уокера с читателями, состоявшаяся в 1982 году в Форт-Уорте, вызвала настоящий ажиотаж среди почитателей его таланта, которые в мгновение ока раскупили две тысячи экземпляров его книг».

Потом мне позвонили из Хьюстона, чтобы сообщить, что местные «Кроникл» и «Пост» не смогли обойти стороной столь злободневную тему, уделив основное внимание Сьюзен Джеремайя, которая заявила, что «видит все признаки намечающегося скандала техасского масштаба».

В газетах была помещена фотография Сьюзен в неизменной ковбойской шляпе.

«Целый год я пыталась связаться с ней, чтобы пригласить на роль в своем фильме, – рассказала Сьюзен журналисту из газеты, которая выходит в городе, находящемся далеко от Лос-Анджелеса. – Они уверяли меня, что она уехала учиться в Швейцарию. А оказывается, она все это время жила с Джереми в Сан-Франциско. Чертовски хорошо, что нашелся хоть один человек, способный позаботиться о ней».

Нет, Сьюзен не видела каталога, хотя постарается приехать в Сан-Франциско на открытие выставки. «Послушайте, ему нет необходимости доказывать целостность своего художественного восприятия. Зайдите в любой книжный магазин и откройте любую его книгу».

Потом приводились слова отца Сьюзен, который сказал, что гордится работой дочери как режиссера «Конца игры». Они хотели показать фильм на фестивале в Хьюстоне, но столкнулись с трудностями, причем весьма подозрительными. «Я имею в виду, что „Юнайтед театрикалз“ зарубила картину исключительно по личным мотивам. Я считаю, что мы имеем дело с эгоизмом и плохим характером, когда старомодная голливудская примадонна боится конкуренции со стороны инженю, которая к тому же является ее маленькой девочкой. Но здесь множество других сопутствующих вещей, которые ставят нас в тупик».

«Я вам больше скажу, – добавляет Сьюзен. – Как только мне удастся найти Белинду, я предложу ей ведущую роль в моей следующей кинокартине. Конечно, очень хорошо, что она вдохновила Джереми Уокера на восемнадцать полотен, но ее собственная карьера слишком уж долго оставалась в замороженном состоянии».

Джеремайя исполнила все свои обязательства в отношении «Юнайтед театрикалз». Ее новую картину «Постыдные желания» финансирует «Гэлакси пикчерз», причем фильму дадут зеленый свет во всех странах мира.

Хорошо, Сьюзен. Бери, пока дают, и беги не оглядываясь, солнышко. Пока все работало неплохо.

Ну а еще из «Нэшил инкуайрер» звонили парни с британским акцентом и очень удивились, когда я согласился с ними поговорить.

«Я люблю ее. Я поссорился с ней, так как не знал, через что ей пришлось пройти. Она дебютировала в прекрасном фильме, но его не пустили в прокат. Спросите у Сьюзен Джеремайя. А в Голливуде она пережила несчастную любовь. Она была в ужасном состоянии, когда убежала из дома. Она некоторое время жила в Нью-Йорке, но потом на ее след вышли частные детективы. Ей пришлось переехать в Сан-Франциско, где мы и встретились. И теперь для меня вопрос жизни и смерти найти ее. Она ведь сейчас неизвестно где и совсем одна».

Внештатные корреспонденты «Глоуб» и «Стар» пришли прямо ко мне домой. И действительно, когда я открыл на звонок дверь, то увидел на пороге группу людей. Не успел я шагнуть на крыльцо, как меня ослепили фотовспышки. Моя соседка Шейла разговаривала на тротуаре с каким-то человеком.

– Ты выбрал правильный путь! – крикнула мне она, помахав экземпляром каталога.

Репортеры тем временем попытались просочиться внутрь.

– В дом никого не пущу, – сказал я. – А теперь, что вы хотите узнать?

Мы еще разговаривали, когда появилась репортерша из журнала «Пипл». Ну прошу вас, позвольте мне войти, умоляла она. Дескать, тогда она сможет продать свою историю, а ей так нужны деньги. Но я твердо сказал: «Нет». Потом я заметил, что с балкона деревянного многоквартирного дома на углу какой-то парень снимает меня камерой с телеобъективом.

Джи-Джи позвонил из «Клифта» в одиннадцать тридцать.

– До вас невозможно дозвониться! – пожаловался он. – Разве Белинда сможет пробиться?

– Дэн решает проблему. Телефонная компания, возможно, задействует другую линию. Но поскольку шквал звонков только растет, сомневаюсь, что это сильно поможет.

– Мне звонили друзья из Бостона. Местные газеты уже подхватили новость. В «Вашингтон пост» тоже вышла статья.

– А Белинда так и не позвонила, – уныло произнес я.

– Терпение, Джереми, – отозвался Джи-Джи. – Кстати, к вам сейчас собирается Алекс, чтобы пропустить на ночь стаканчик.

– Кто ж идет спать после стаканчика на ночь?! Лично я собираюсь сидеть у телефона.

– Да, и я тоже.

В результате я все же заснул прямо на полу мастерской, предварительно включив автоответчик на полную громкость. В среду утром меня разбудил голос Джи-Джи, доносившийся из того самого автоответчика: «Джереми, просыпайся! „Ю-Эс-Эй тудей“ напечатала статью о тебе. И „Нью-Йорк таймс“ тоже. Таким образом, новость узнают в Европе. Думаю и „Геральд трибьюн“, там у них, уже печатает твою историю».

К полудню того же дня все местные радиостанции непрерывно передавали сообщения на мою тему. Нам звонили друзья из Аспена, Атланты и даже из Портленда, штат Мэн.

Потом пришел Дэн и принес экземпляр «Лос-Анджелес таймс». Марти Морески и Бонни выступили с заявлением о том, что в течение года не располагали никакой информацией о том, где находится и чем занимается Белинда.

«Бонни была просто шокирована, когда узнала об открытии столь экстравагантной выставки картин в Сан-Франциско. С помощью частных детективных агентств она неустанно разыскивала девочку со дня исчезновения последней. Единственной и исключительной заботой Бонни является благополучие ее дочери. Бонни находится на грани нервного срыва».

Часом позже кабельный новостной телеканал показал видеозапись того, как Бонни и Марти окружили репортеры у офиса их адвоката на бульваре Уилшир. И Марти, в своем сером костюме-тройке, тыкал пальцем в репортеров, ослепляя их блеском золотого браслета для часов.

– Речь ведь идет о ее дочери! Мы вдруг узнаем, что она жила с каким-то придурочным художником в Сан-Франциско! Как, по-вашему, она может себя чувствовать?

Затем на экране промелькнула Бонни, которая, опустив голову и спрятав глаза за темными очками, в сопровождении Марти торопливо входила в дверь здания.

Потом картинка сменилась, и я увидел, как с экрана на меня смотрит Шарлотта из субботнего шоу.

Примерно в три часа дня раздался первый телефонный звонок с угрозами. Громкая связь была включена, так что Дэн мог слышать весь разговор.

«Растлитель детей! Любишь рисовать маленьких девочек голышом? Тоже мне детский писатель!» – услышал я, а потом трубку повесили.

Я весь похолодел от ужаса. Дэн смял окурок в пепельнице и вышел из комнаты. И началось: на каждые пять звонков от друзей приходился один с угрозами.

Около четырех часов дня я подумал, что самое время проверить дом в Кармеле. Мне ужасно не хотелось ехать в пустой и холодный дом. Но вдруг произойдет чудо и я найду там Белинду?!

Я взял свой «эм-джи» с откидным верхом, подобрал у отеля Джи-Джи, и мы поехали с ветерком.

По радио передали, что известный далласский юрист Дэрил Бланшар – брат звезды сериала «Полет с шампанским» Бонни – уже на пути в Голливуд, чтобы поддержать сестру после исчезновения ее дочери Белинды. Делать заявление для прессы Дэрил категорически отказался.

Меня нисколько не удивило то, что в доме в Кармеле ничего не изменилось после нашего отъезда – даже наша мягкая узкая кровать так и осталась в беспорядке, – и я не обнаружил никаких признаков того, что она приезжала сюда без меня.

В этом опустевшем доме мне вдруг стало невероятно одиноко, и душевная боль с новой силой вгрызлась в сердце.

На всякий случай я написал Белинде записку и оставил на кухонном столе. Джи-Джи тоже черкнул ей пару слов и дал номер своего телефона в отеле. Затем я поднялся на второй этаж и оставил на подушке несколько сотенных купюр в белом конверте. Нам пора было возвращаться назад.

Холодало, и Кармел погружался в туман, все больше напоминая город-призрак. Я почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. И все же я долго стоял в дверях, любуясь на примулы в занесенном песком садике и могучие кипарисы, которые тянули сучковатые ветви прямо к серому небу. Туман постепенно окутывал улицу.

– Господи, надеюсь, что с ней все в порядке, – прошептал я.

Джи-Джи положил мне руку на плечо, но не проронил ни слова, хотя в Новом Орлеане всячески меня поддерживал, изо всех сил стараясь вселить в меня оптимизм. Но я знал: это его работа – делать людей счастливее. Правда, здесь Белинда была похожа на своего отца. И отец, и дочь всем улыбались, каждому старались сказать что-нибудь приятное. Я даже гадал про себя, насколько глубоко надо копнуть, чтобы понять, что на самом деле чувствует Джи-Джи.

Когда я поднял на него глаза, он подарил мне одну из своих фирменных покровительственных улыбок.

– Джереми, все образуется. Честно. Дайте ей время – и она объявится.

– Ты говоришь так, будто действительно веришь в свои слова, – произнес я. – Может быть, ты меня просто успокаиваешь?

– Джереми, когда я увидел ваши картины, то сразу понял, что все будет хорошо, – улыбнулся Джи-Джи. – Ладно, поехали назад. Дайте мне ключи от машины. Я сяду за руль – вы, наверное, устали.

Вернувшись домой, мы сразу сели обедать на кухне с Дэном и Алексом. Алекс принес бутылочку хорошего «Каберне-Совиньон», прекрасные стейки, каких не найдешь в обычном магазине, и холодного омара для салата. Мы с Джи-Джи тут же встали к плите.

Мы ели в полном молчании под аккомпанемент записанных на автоответчике сообщений, которые шли непрерывной чередой.

«Джереми. Это Энди Блатки. Ты видел „Беркли газет“?! Сейчас я тебе прочитаю. Послушай! „Хотя окончательные выводы можно будет делать, только воочию увидев полотна, после знакомства с каталогом нельзя не признать, что на настоящее время это самый амбициозный проект Уокера“».

«Людей вроде тебя следует сажать за решетку. Тебе это известно? Думаешь, если ты художник, тебе можно преспокойно малевать грязные портреты маленькой девочки?»

«Слушай, ты меня не знаешь. Мне нравились твои книжки, но как ты мог сделать такое? Рисовать такую грязь? Как ты мог так с нами поступить?»

– Выключи сейчас же, – сказал Алекс.

Новоорлеанские газеты напечатали нашу историю только во вторник и проявили похвальную политкорректность. «В лучших традициях южной готики?» – вопрошал заголовок, венчающий черно-белую зернистую фотографию верхней части картины «Белинда на карусельной лошадке» и «Белинда с атрибутами для первого причастия». «Детям можно разрешить смотреть на удивительно реалистичные изображения обнаженной Белинды только в присутствии взрослых».

В вышедшей в четверг «Майами геральд» утверждалось, что выставка навсегда погубит мою карьеру. «Эти похабные и примитивные так называемые каталоги, которые были разосланы представителям прессы, являются верхом цинизма, от которого даже видавших виды распространителей порно оторопь берет».

Комментатор одной из местных телестанций Сан-Франциско говорил примерно то же самое.

Телесети показали репортаж о прибытии Дэрила Бланшара, облаченного в строгий черный костюм, в аэропорт Лос-Анджелеса, где его встречала толпа репортеров, засыпавших его вопросами и совавших ему в нос микрофоны. «Мы умирали от волнения за судьбу моей племянницы со дня ее исчезновения. Я абсолютно ничего не знаю насчет того человека из Сан-Франциско. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить…»

Поздно вечером позвонила моя бывшая жена Андреа. Она разговаривала со мной с изрядной долей сарказма, но проявила искреннюю обеспокоенность. Видел ли я газеты, выходящие в Сан-Хосе? У меня всегда была тяга к саморазрушению. И что, теперь я счастлив? Понимаю ли я, как некрасиво поступил с ней и Селией? Газеты Сан-Хосе опубликовали три фотографии картин с Белиндой под заголовком «Картинки с выставки – шокирующее признание». Местная феминистка Шарлотта Гринуэй назвала картины «эксплуатацией подростка Белинды Бланшар» и потребовала закрытия еще не открывшейся выставки.

В пятницу мне снова позвонил Энди Блатки, на сей раз из Беркли. Он рассказал мне, что статья в «Оклахома трибьюн» сопровождалась фотографией с книжной выставки в «Сплендор ин де грас» на Солано-авеню, подпись под которой гласила, что моя встреча с читателями два месяца назад, возможно, была моим последним появлением на публике в качестве автора книг для детей. «Честное слово, они там совсем рехнулись», – заявил на прощание Энди.

Но дальше всех пошла «Нью-Йорк пост», которая уже в конце недели свободно цитировала президента «Миднайт минк» Блэра Саквелла, «разорявшегося» по поводу «скандала с Белиндой» на всех теле– и радиошоу. Он публично заклеймил Марти Морески и «Юнайтед театрикалз» за замалчивание факта исчезновения Белинды, а также за попытки разорить известный салон Джи-Джи в Нью-Йорке.

«Невозможно получить СПИД от парикмахера, – заявлял Блэр. – А работники салона не являются носителями вируса этого опасного заболевания и никогда таковыми не были». Джи-Джи официально закрыл салон три недели назад. Миссис Харрисон Бэнкс Филлипс – клиентка, сохранившая верность Джи-Джи, назвала «отвратительным» то, что сделали с Джи-Джи. Она лично за один день получила четыре анонимных звонка с предупреждениями отказаться от услуг Джи-Джи. Джи-Джи непременно следует обратиться в суд.

«„Юнайтед театрикалз“, конечно же, откажется от комментариев, – пылал праведным гневом Блэр Саквелл. – И что, черт возьми, они могут сказать? И почему всех в первую очередь не интересует, что заставило девочку убежать из дома? А тот факт, что она в результате нашла приют у Джереми Уокера, разве не свидетельствует о том, что ей больше некуда было идти?!»

Блэр размахивал каталогом на глазах у миллионов зрителей шоу Дэвида Леттермана. «Конечно, картины великолепные. Она красива, она талантлива – так чего же вы хотите?! Я вам больше скажу. Чертовски приятно видеть полотна, в корне отличающиеся от современных картин, при виде которых создается впечатление, будто какой-то двухлетний карапуз взял две упаковки яиц и стал бросать их одно за другим на чистый холст. Я хочу сказать, что, Господь свидетель, этот парень умеет рисовать!»

На шоу Ларри Кинга Блэр обрушился на Марти и Бонни. Белинда исчезла сразу после инцидента со стрельбой. И Блэр хотел бы знать, что же тогда там произошло. Что касается картин, то они вовсе не порнографические. «Мы же не говорим здесь о журналах „Пентхаус“ или „Плейбой“! Этот человек – художник. И раз уж речь зашла о картинах, у меня есть встречное предложение: Белинда получит сто тысяч долларов, если согласится рекламировать „Миднайт минк“. И если Эрик Арлингтон откажется фотографировать, я сделаю это сам. Господь свидетель, у меня есть „Хассельблад“ [25]25
  «Хассельблад АВ» – шведская компания, занимающаяся производством среднеформатных камер и фотографического оборудования.


[Закрыть]и тренога! Я в течение многих лет говорил Эрику, как надо снимать, так что, пожалуй, пора начинать самому. Невелика хитрость – нажать на кнопочку! Да, черт возьми, я вполне могу справиться сам!»

Теперь все американские газеты одновременно напечатали статьи о Блэре Саквелле и моей выставке. Из Нью-Йорка позвонила мой литературный агент Джоди, которая сообщила мне, что в лос-анджелесских газетах помещены статьи о Сьюзен Джеремайя и о ее фильме, который «Юнайтед театрикалз» «подвергла цензуре».

Еще я получил два сообщения, правда без комментариев, от моего агента из Лос-Анджелеса. Мой нью-йоркский издатель тоже звонил и тоже оставил сообщение.

В воскресенье, в семь вечера, я обедал на кухне, передо мной на столе стоял стакан шотландского виски. Я знал, что музейщики уже начали прибывать в галерею на Фолсом-стрит. Райнголд за месяц уведомил их о специальном показе. И кроме того, следуя полученным инструкциям, организовал рассылку каталогов во все страны мира.

Именно представители музейного сообщества – из Уитни, Тейта, Центра Помпиду, Метрополитен, [26]26
  Музей американского искусства Уитни – одно из крупнейших собраний современного американского искусства (XX–XXI вв.), находится в Нью-Йорке. Галерея Тейт – художественный музей в Лондоне. Национальный центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду в Париже, его деятельность посвящена изучению и поддержке современного искусства и искусства XX в. Метрополитен-музей – один из крупнейших художественных музеев мира, расположен в Нью-Йорке (США).


[Закрыть]Музея современного искусства в Нью-Йорке, а также из десятка самых разных музеев – прибыли, чтобы первыми оценить картины.

Кроме того, сегодня вечером выставку посетят человек двадцать – тридцать меценатов – любителей искусства: миллионеры из Лондона, Парижа и Милана, присутствие которых является особой честью, поскольку пополнение их коллекций играет не менее важную роль, чем пополнение музейных фондов, и именно на них хотят произвести впечатление арт-дилеры.

Вот почему эти люди так много значили для Райнголда. Вот почему эти люди так много значили для меня. И хотя каждый мог приобрести любую из картин с изображением Белинды, у них было право первого выбора.

Но тут еще большой вопрос, приедут ли они в неизвестную галерею на Фолсом-стрит в Сан-Франциско даже ради Райнголда, который угощал их обедом и поил в лучших ресторанах Берлина и Нью-Йорка.

Я сидел, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, и вспоминал, как много лет назад, когда работал в своей мастерской на Хейт-Эшбери и хотел быть художником, просто художником, ненавидел всю эту публику – музейщиков и галеристов. Действительно ненавидел.

Во рту пересохло, словно меня вот-вот должны были повести на расстрел. Часы назойливо тикали. Белинда не звонила. И операторы не прерывали монотонного бормотания автоответчика словами: «Срочный звонок от Белинды Бланшар, освободите, пожалуйста, линию».

Райнголд пришел совсем поздно. Вид у него был хмурый. Он непрерывно вытирал лицо платком, словно вспотел от жары. Хотя так и остался в своем черном пальто. Райнголд бессильно опустился на стул, обратив бессмысленный взгляд на стакан с виски.

Я не сказал ни слова. Ветер за окном раскачивал и гнул к земле тополя. Я едва разобрал очередное сообщение по автоответчику: «…если вас не затруднит, позвоните мне утром. Я один из тех, кто организовывал ваше турне по Миннеаполису, и мне хотелось бы задать вам пару вопросов…»

Я посмотрел на Райнголда. Если он мне так ничего и не скажет, я точно умру, но я не собирался ни о чем его спрашивать.

Райнголд скривился при виде виски.

– Хочешь чего-нибудь другого?

– Весьма любезно с твоей стороны! – фыркнул он. Было видно, что он весь дрожит. Неужели от ярости?

Я достал из холодильника белое вино и наполнил его бокал.

– Всю свою жизнь, – начал Райнголд, – я пытался заставить людей подходить к искусству беспристрастно, оценивая лишь достоинства самой работы. Не говорить о предварительных продажах и статусных покупателях, о моде и преходящих увлечениях. Просто смотрите, говорю я своим клиентам. Смотрите на сами картины.

Я сел напротив него, поставив локти на стол. Райнголд не отрывал глаз от своего стакана.

– Приходится прибегать к отвратительным ухищрениям и рекламным трюкам, – продолжил Райнголд. – Мне просто противны уловки, к которым прибегают второразрядные художники для рекламы своих работ.

– Я тебя за это не виню, – отозвался я.

– И вот теперь я оказался в центре скандала, – побагровев, произнес Райнголд и выкатил на меня глаза, которые за толстыми стеклами очков казались огромными. – Могу поклясться, что там собрались представители всех музеев мира. Я еще не видел такого аншлага ни в Берлине, ни в Нью-Йорке.

Я почувствовал, как у меня мурашки поползли по коже.

Райнголд схватил со стола бокал с вином, будто собрался швырнуть его в меня.

– Ну и чего хорошего здесь можно ожидать?! – требовательно спросил Райнголд, сверкая на меня глазами, похожими на две золотые рыбки за аквариумным стеклом. – Я хочу сказать, ты понимаешь, как это опасно?

– Ты с самого начала непрерывно меня предупреждал, – ответил я. – Меня окружают люди, которые непрерывно меня обо всем предупреждают. Белинда имела привычку предупреждать меня по три раза в неделю.