Текст книги "В день пятый"

Автор книги: Эндрю Джеймс Хартли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

Глава 51

Рассмотрев имеющиеся у него варианты, Томас мгновенно выбрал напускную дерзость.

«Совсем по-итальянски», – подумал он, снова зажимая под мышкой папку с бумагами Эда и трогаясь вперед.

В руках у него по-прежнему был череп капитана. Ровным шагом Найт завернул за угол. На фоне двери виднелись силуэты пятерых мужчин в длинных плащах. Все направили фонарики на Томаса, у двоих были пистолеты. Найт не замедлил шага, не стал поднимать руки. Увидев серый прямоугольник двери, он пошел к ней, решительно, но без излишней спешки, словно все происходящее было совершенно нормальным.

Кто-то обратился к нему по-итальянски, а когда он не ответил, повторил вопрос громче, более настойчивым тоном. Еще один пистолет поднялся, целясь в Томаса. Кто-то что-то прошептал.

Найт шел вперед. Один мафиози шагнул к стене, другой отступил к противоположной. Они расступались перед Томасом. У них за спиной была дверь, распахнутая настежь.

– Buona sera. [22]22
  Добрый вечер (ит.).


[Закрыть]– Найт вежливо кивнул, стараясь ни с кем не встретиться взглядом и не замедляя при этом шага.

Он сунул череп в руки ближайшему мафиози. Тот взял его, осознал, что это такое, и забормотал ругательства.

Одному богу известно, что ожидали встретить мафиози, спускаясь сюда, но только не это. Томас услышал яростное рычание упыря, доносящееся из пещеры, оставшейся позади. Мафиози тоже услышали эти звуки, и их внимание переключилось на темноту, царящую там, откуда пришел Найт. Еще один мужчина достал пистолет.

Томас прошел между ними. Все следили за чужаком, но никто не сказал ни слова. Томас направился дальше, шагнул в дверь, не оборачиваясь, и повернул направо, на улицу, проходящую позади церкви. Только теперь до него дошло то, что с вопиющей очевидностью видели в свете фонариков мафиози. Его рубашка и брюки были покрыты затвердевшей ржавчиной крови отца Пьетро.

Глава 52

Его самообладание было напускным. Томас рассудил, что именно такое поведение лучше всего поможет ему в общении с мафиози, однако на самом деле не испытывал ничего похожего на внешнюю выдержку. Едва оказавшись на улице, он почувствовал, как у него участился пульс, откликаясь на совокупность жутких событий прошедшего дня, впервые отложившихся в сознании. Рассудку удавалось задвинуть в дальний угол всю чудовищность обмана Роберты, покушения на его жизнь, смерти отца Пьетро, встречи в Фонтанелле, но сейчас все это нависло над ним, угрожая прорвать плотину. К тому же у него болело все тело от перенесенных нагрузок, борьбы и бега, но Томас сознавал, что сейчас ему нужно держаться как никогда.

Отыскав окно в доме священника, он выбил локтем стекло, постаравшись сделать это потише. Внутри он позволил себе провести не больше трех минут, только чтобы вымыться, протереть одежду и прихватить из гардероба отца Пьетро не по размеру тесные штаны и рубашку, то и другое серого цвета. От них пахло плесенью, как будто священник давно вырос из них и забытые вещи с тех пор висели в шкафу. Томас покинул дом через боковую дверь, ступая, как ему хотелось надеяться, непринужденной походкой.

У него мелькнула мысль позвонить в полицию, рассказать про отца Пьетро и упыря в Фонтанелле, но он понимал, что его подозревают в причастности к смерти Сато, который также был связан с монсеньором. Еще Томас понимал, что отныне за ним не просто следят, стараясь запугать. Теперь кто-то желает его смерти. Скорее всего, тело отца Пьетро обнаружат только утром, когда в церковь заглянет какой-нибудь благочестивый прихожанин, желающий зажечь поминальную свечку. Томас поморщился от этой мысли.

– Извините, – произнес он вслух, обращаясь как к убитому священнику, так и к тому человеку, который испытает ужас, найдя его тело.

Но если отца Пьетро не обнаружат до утра, то у Найта есть весь остаток ночи, чтобы залечь на дно. Он не осмеливался вернуться в гостиницу, но паспорт и бумажник были у него при себе. Роберта должна была уже прийти в себя. Возможно, она поймала попутную машину и едет в город, в очередной раз полагаясь на то, что монашеская ряса защитит и укроет ее.

Но как можно залечь на дно в незнакомом месте, если он владеет языком лишь настолько, чтобы заказать вино или пиццу? Томас рассудил, что у него в Италии остались всего два союзника. Это Дебора Миллер, которую он едва знает, а в ближайшие дни она уезжает из страны, и отец Джованни, дружба и доверие которого подвергнутся серьезному испытанию, когда станет известно о смерти отца Пьетро.

«Нужно уносить ноги из Неаполя».

Но куда?

Остановив такси, Томас изобразил, что стучит по клавиатуре компьютера.

– Интернет? – спросил водитель, глядя на часы, показывавшие десять вечера, – Si. [23]23
  Да (ит).


[Закрыть]

Томас сел в машину.

Интернет-кафе, куда его доставило такси, на самом деле оказалось лишь закутком в углу полупустого бара. Древний компьютер цвета слоновой кости, похоже, не был предназначен для работы всех тех программ, что были написаны за последние двадцать пять лет. Вместо мыши у него был встроенный шар размером с бильярдный, а клавиатуру окружали крупные зеленые подсвеченные клавиши. Больше всего компьютер напоминал вычислительную машину из научно-фантастического фильма шестидесятых годов.

Поразительно, но он не просто работал, но действовал быстро, и уже скоро Томас вошел во Всемирную паутину.

Он удивился, обнаружив в своем почтовом ящике сообщение от Деборы. Оно было кратким: «Взгляни вот на это. Любопытно, да?» Дальше шла ссылка на заметку в «Нью-Йорк таймс» двухдневной давности. Прочитав заголовок «Свидетельства раннего присутствия христиан потрясли Японию», Найт разинув рот уставился на фотографию под ним. На ней был изображен улыбающийся японец, держащий в руках серебряный крест, унизанный драгоценными камнями, середина которого была украшена изображением уже ставшей знакомой рыбы с плавниками, похожими на ноги. Томас долго таращился на снимок, затем прочитал: «Сегодня археологическое сообщество Японии поверг в смятение знаменитый исследователь Мицихиро Ватанабе, сообщивший об обнаружении на территории Японии христианского захоронения седьмого века. Если информация достоверна, то эта находка не только становится свидетельством раннего присутствия христианских проповедников в Восточной Азии, но и отодвигает первый достоверный случай появления европейца на Японских островах на несколько столетий назад. „От этого открытия захватывает дух, – говорит Роберт Левин из центра исследования Азии Стэнфордского университета. – Оно заставляет полностью пересмотреть японско-европейские связи в Средние века“. Захоронение на территории префектуры Яманаси, находящейся вдали от морского побережья, выполнено в традиционном для культуры Кофун стиле, но рядом с останками, предположительно европейских путешественников, находится распятие, по предварительным оценкам, итальянской работы…»

Откинувшись назад, Томас шумно выдохнул. Не просто Япония – префектура Яманаси, то самое место, где встретились они с Куми.

Он снова перечитал статью. Ему было известно, что брат посетил Японию. Не это ли привело его туда? Вдруг речь шла о кресте из Геркуланума, который якобы попал в руки Эда?

«Ты знал, что все окончится именно этим».

Открыв несколько страниц авиаперевозчиков, Томас стал искать рейсы в Японию. Затем он написал Деборе, Джиму и, повинуясь внезапному порыву, сенатору Девлину.

Все три сообщения содержали один и тот же текст: «В опасности. Иду по следам Эда. Буду на связи».

Ему была нужна еще одна страховочная сетка. Посмотрев на три адреса электронной почты, куда должно было отправиться это сообщение, Томас выделил из них один и добавил свой полный распорядок к посланию, которое попадет к Джиму.

Глава 53

Срывающий Печати с огромным трудом сдерживал переполняющую его ярость.

– Как получилось так, что тебе неизвестно, где он? – раздраженно спросил он.

– Я наблюдал за гостиницей, – ответил Война. – Сначала им занималась Чума, а затем его подхватил Голод.

– Но он ускользнул от обоих, – сказал Срывающий Печати.

– Так точно, сэр. В его вещах был установлен маячок, – начал оправдываться Война. – Но он, похоже, бросил все в гостинице.

– Да, прямо сказать, не слишком профессиональная работа, – пробормотал Срывающий Печати. – Вы же имели дело всего-навсего со школьным учителем!

– Да, сэр. Виноват, сэр.

Потерев лоб, Срывающий Печати зажмурился. Этим Найтом занимались трое, а ему все равно удалось преспокойно уйти.

– Ты полагаешь, он покинул Неаполь?

– Да, сэр.

– Есть основания считать, что он знает?

– Голод не смог точно установить, что Найту удалось узнать у старика священника, однако его присутствие в Фонтанелле позволяет предположить, что он там что-то искал. Мы считаем возможным, что бумаги, уничтоженные священником, на самом деле были лишь уловкой, призванной сбить Найта со следа.

– Все это очень туманно, так? – сказал Срывающий Печати.

Война еще никогда не слышал в его голосе такого раздражения.

– Чума раскрыла себя. В каком состоянии Голод?

– Синяки и ссадины, ничего серьезного.

– Я имел в виду его психику.

Война замялся. Как выразить словами душевное состояние ненормального?

– Он в ярости, сэр, – наконец сказал Война. – Жаждет мести.

– Хорошо, – произнес Срывающий Печати. – Как только обнаружишь Найта, спускай Голод с поводка. Чуму тоже. Не сомневаюсь, она горит желанием показать, на что способна.

– Да, сэр, – подтвердил Война.

– Аты?

– Разумеется, сэр.

– Твоя команда готова?

Война замялся.

– Сэр, не слишком ли преждевременно привлекать их к делу?

– Мне так не кажется, – решительно заявил Срывающий Печати. – Просто проследи за тем, чтобы они были готовы.

– Слушаюсь, сэр.

– Так как же ты собираешься искать Найта?

– Конечно, можно продолжать наблюдение за теми местами, которые он посещал, – сказал Война. – Но если Найт покинул Неаполь, возможно, нам поможет итальянская полиция. Мы следим за радиопереговорами, дежурим на железнодорожном вокзале и в аэропорту.

– Все это слегка напоминает отчаянные меры, – заметил Срывающий Печати. – Если итальянская полиция доберется до Найта первой, для нас это будет очень плохо, понятно?

– Так точно, сэр, – сказал Война. – Однако, сэр, у нас есть еще одна надежда.

– Это еще какая?

– Найт забрал сотовый телефон Чумы.

– Он может что-нибудь из него узнать?

– Нет, сэр, аппарат чист.

– Навигатор работает?

– Да, сэр. Однако Найт в настоящее время выключил телефон. Как только он его включит, мы возьмем этого типа.

– Уж постарайтесь, – сказал Срывающий Печати. – Мне не нужно объяснять тебе – уж тебе-то! – всю важность скорейшего решения этой проблемы. Если бы мы заставили Найта умолкнуть раньше, то это могло бы привлечь ненужное внимание. Но решение предоставить ему возможность вынюхивать, что к чему, оказалось… ошибочным. Мне все равно, кто из вас и как это сделает, но Найта необходимо устранить немедленно. Это ясно?

– Ясно, сэр.

Теперь нужно было, чтобы Найт позвонил по сотовому кому угодно, и с ним будет покончено. Срывающий Печати усмехнулся. В этом была определенная… что? Ирония? Нет. Симметрия. Точно. Срывающий Печати помнил так отчетливо, словно это произошло только вчера, как сам вложил телефон этой же модели в руку отцу Эдварду Найту.

«Он тебе понадобится там, куда ты направляешься», – улыбаясь, сказал он священнику.

Это действительно оказалось так, в своем роде. Без телефона установить местонахождение священника с такой точностью не удалось бы. Теперь его брат…

«Сотовые телефоны!.. – Срывающий Печати задумчиво усмехнулся. – Что бы мы без них делали?»

Глава 54

Из Неаполя не отправлялось ничего такого, что доставило бы его в Милан к завтрашнему рейсу до Токио. У Томаса не было никакого желания задерживаться в Италии еще на два дня. Теперь это опасно. Лучшим выходом было лететь из Франкфурта. По времени ничем не быстрее рейсов из Милана, но так он хотя бы на день раньше покинет Италию. Изучив возможности добраться до Франкфурта, Томас обнаружил, что бюджетная авиакомпания «Риан эр» возит туда из Бари за абсурдно смешные деньги: тридцать пять долларов. Бари был расположен на восточном побережье Италии, практически прямо напротив Неаполя. Поездом туда можно было добраться часов за пять. Томас заказал билет через Интернет, надеясь, что пока еще никто особенно пристально не следит за списанием денег с его кредитной карточки.

Водитель такси подождал, как его и просили, и через десять минут Томас уже выходил из машины у вокзала Гарибальди. Ему еще не приходилось бывать здесь после наступления темноты. Сейчас вокзал оправдывал свою не слишком лестную репутацию, но Томас отыскал справочное бюро, и ему указали на газетный киоск где по необъяснимым причинам и продавались билеты на Бари. Томас добрался на местном поезде до Казерты, где убил сорок пять минут в ожидании ночного экспресса.

Коротая время, он нашел ресторан, мрачное, прокуренное заведение, кишащее жирными мухами, и заказал тарелку макарон с мидиями у толстого мужчины, которого, казалось, очень удивило появление клиента. Официант или повар – возможно, то и другое сразу – предложил вина, но Томас, подумав, отказался. Ему была нужна свежая голова.

Еда оказалась весьма приличной, что, учитывая место и время, было просто поразительно. Возможно, она поглотила бы все внимание Томаса, если бы тот не использовал это время, чтобы наконец просмотреть бумаги, обнаруженные в Фонтанелле.

Главное место среди них занимала обтрепанная тетрадь, дополненная картами побережья в окрестностях Неаполя, фотографиями, музейными путеводителями и пачкой скрепленных желтых листов из отрывного блокнота. В тетради был дневник, своеобразный рассказ о двух неделях пребывания Эда в Неаполе. Записи делались ежедневно и обрывались на двадцатом февраля, за месяц до смерти. Дневник отражал нечто, похожее на поступки самого Томаса. В нем описывались те же самые места, странности и неожиданные находки, поднимались такие же вопросы, и Найта не покидало неприятное ощущение, будто он читает про самого себя. В записях было больше подробностей, рассуждений, ниточек, которые вели в тупик и были брошены, но основная ниточка выглядела так же. Эд изучал странный символ в виде рыбы с ногами, имеющий почти тысячелетнюю историю. Здесь, в окрестностях Неаполя, он отражался в иконографии, как в языческой, так и в христианской формах.

Судя по всему, Эд посетил такие отдаленные места, как Рим, Флоренция, Болонья, Милан и различные города на Сицилии, однако из его записей отчетливо следовало одно. Хотя христианская рыба и ее языческие предки встречались по всей Италии и за ее пределами, разновидность с ногами можно было найти не далее чем в семидесяти милях от Неаполя. Подобно гранату в руках у Геры и Девы Марии, рыба с ногами являлась исключительно местной достопримечательностью. Именно это обстоятельство, по-видимому, вызвало наибольший интерес у Эда. Он приводил в своем дневнике многочисленные библейские упоминания о рыбе и воде, снабжая особыми примечаниями те из них, которые можно было понимать аллегорически, как переход через смерть.

«Образ Христа, идущего по воде, отражает не только чудесную силу, – читал Томас. – Это показывает власть Христа над естественным миром и всем тем, что его составляет, в том числе над смертью. Идя по воде, он подтверждает свою материальность, но в то же время выходит за ее рамки».

Другие места с описанием образа рыбы относились как к христианам, так и к самому Иисусу.

Одно из них было следующим: «Но мы, маленькие рыбы, согласно нашему „ихтис“ Иисусу Христу, рождаемся в воде, и спасение наше только в том, чтобы оставаться в воде. Тертуллий, 200 год нашей эры».

Другое, отмеченное как «О Тайной вечере или священном кушанье, превратившемся в причастие», гласило: «Я вижу множество людей, возлежащих на ложах в окружении обильной еды, и у меня перед глазами встает сила евангельского благословения и образ тех, кого Христос накормил пятью хлебами и двумя рыбами – будучи сам истинным хлебом и рыбой в живой воде. Паулин из Нолы, 396 год нашей эры».

Томас вспомнил рисунки на саркофаге из Пестума, пирующих юношей, рыбу с ногами, выползающую из красной воды.

Расплатившись за ужин, он вышел на платформу как раз в тот момент, когда к ней подошел состав, такой гладкий и обтекаемый, каких он еще никогда не видел. Ожили громкоговорители, прозвучали объявления по-итальянски и по-английски. Томас налегке сел в вагон и занял место у окна, хотя на улице было слишком темно, чтобы наслаждаться красотами окружающих мест.

Он очень устал и, когда поезд отъехал от станции и набрал скорость, поймал себя на том, что расслабился впервые со времени поездки в Пестум.

Но сон не приходил, так что первый час пути Томас смотрел в окно, полный решимости разглядеть хоть что-то в темноте. Окна вагонов отбрасывали перемежающиеся полосы голубоватого света, поэтому между тоннелями он видел мелькающие мимо луга, деревья и извивающуюся реку, которая то и дело появлялась под рельсами. Время от времени Найт возвращался к заметкам Эда, разглядывал подробные карты берегов бухт Неаполя и Салерно.

Потерев слипающиеся глаза, Томас достал телефон Роберты. У него на совести лежала тяжесть стыда перед отцом Джованни. Ему хотелось позвонить священнику, объяснить, что произошло, постараться как-то смягчить известие о смерти отца Пьетро, выразить сочувствие. Найту хотелось надеяться, что оно будет воспринято как свидетельство невиновности. Но было уже очень поздно, и Томас решил не будить отца Джованни. Завтра ему предстоит очень тяжелый день.

Описать желание позвонить Деборе было так же непросто, как и подавить его. Эта женщина нравилась Томасу, он восхищался ею – пожалуй, так было точнее, и ему не хотелось, чтобы она думала о нем плохо. Но Дебора сейчас тоже наверняка спит, и с объяснениями придется подождать до утра.

«Даже гораздо дольше. Ты лишь впутаешь ее в неприятности, так что она, наверное, будет только рада увидеть твою спину».

Томас нахмурился, гадая, почему его так беспокоит собственный интерес к этой женщине. В сознании возник непрошеный образ Куми.

«Надеюсь, этот факел я больше не несу».

Найт уставился в окно, стараясь ни о чем не думать.

Забывшись на пару часов неглубоким сном, он проснулся, когда поезд остановился в Фоджии. Задержка начинала действовать ему на нервы, и, когда поезд тронулся в обратном направлении, он запаниковал. Почему состав возвращается назад? Схватив бумаги, Томас вскочил с места, но все остальные пассажиры не обращали на происходящее никакого внимания.

«Томас, не мни себя пупом земли, – зазвучал у него в голове голос Куми, наполненный знакомой укоризной. – Ты очень самовлюбленный тип и всегда был таким».

Не всегда.

Поезд прошел мимо депо, вдоль задних стен домов с балконами, через индустриальный ландшафт складских помещений и цементных заводов с торчащими трубами и башнями. Рассвело, и вскоре Томас увидел просторные луга с желтыми цветами, похожими на маргаритки, и зарослями мака, дрожащего в полумраке. Затем появились ласточки, сороки, поля с живыми изгородями. Дикая природа осталась позади, местность выглядела ухоженной, почти тропической, с многочисленными пальмами.

В шесть часов утра поезд прибыл на вокзал Бари. В прохладном воздухе чувствовался запах моря. Поймав такси, Томас попросил отвезти его в любую гостиницу. Ему было все равно, даже если хозяин этого заведения – родной брат водителя. Он просто хотел попасть туда, где можно будет отдохнуть несколько часов.

Томас зарегистрировался в гостинице «Виттория-парк» под своим именем, потому что ему не пришло в голову поступить иначе. Подобный обман и связанные с ним проблемы с паспортом и кредитными карточками были выше его сил.

В темноте просторного номера он сел на край кровати, взглянул на часы и позвонил сначала отцу Джованни, затем Деборе. Обоим он просто сказал, что не убивал отца Пьетро, сожалеет о тех неприятностях, которые из-за него выпадут на их долю. Они должны ему верить. Прежде чем собеседники успевали ответить на это, он оканчивал разговор, пообещав позвонить, когда все немного прояснится.

«Прояснится для кого? – гадал Томас. – Для меня? Для них? Для полиции?»

Поставив будильник, Найт зашторил окна, лег на кровать и наконец позволил себе ни о чем не думать. Через считаные минуты он заснул. Телефон Роберты, по-прежнему включенный, остался забытый на ночном столике.

Томас спал, а Война, Чума и Голод спешили к нему.

Глава 55

Когда Томас четыре часа спустя открыл глаза, ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить, где он находится. Плотные шторы полностью закрывали свет, это могла быть ночь, хотя желудок подсказывал, что подошло время обеда. Томас принял душ, поел в ресторане при гостинице и стал думать, как провести день. Самолет до Франкфурта вылетал только в десять вечера – это был один из способов, которыми авиакомпания удерживала низкие цены. Не имело никакого смысла торчать несколько часов в аэропорту, где его быстро опознают, если будет предупреждена служба безопасности, сидеть в вестибюле гостиницы Томас тоже не хотел. Ему было нужно хотя бы сменить одежду.

Выписавшись из гостиницы, Томас заказал машину в Старый город, договорившись, что он побродит там несколько часов, поужинает, после чего за ним заедут и отвезут в аэропорт. Женщина в очках в роговой оправе за стойкой была одета как стюардесса, в синие и красные цвета гостиницы, и великолепно говорила по-английски. На благодарность Томаса она откликнулась так, будто ничего более пустякового и не бывает. У него мелькнула мысль, не собираются ли его опекать. Он извинился за то, что не владеет итальянским, и женщина небрежно пожала плечами, едва взглянув на него. Улыбнулась она только тогда, когда счет наконец был оплачен и пришла пора передать Томаса в руки водителя.

Этот Клаудио щеголял в черном костюме при галстуке, безукоризненно наглаженной белой рубашке, и Томас почувствовал себя неуютно в обносках отца Пьетро. Итальянец проводил его к одному из одинаковых темно-синих микроавтобусов с тонированными стеклами, и Найт занял место сзади. Они поехали вдоль берега, по дороге, обсаженной пальмами, мимо изящных вилл с видом на море.

– Старый город, да? – спросил Клаудио.

– Совершенно верно.

– Castello?

Томас даже не знал, что в городе есть замок. Он ничего не читал о Бари.

– Конечно, – сказал он.

– Я заберу вас в семь часов, vabbene? Хорошо?

– Да.

– У вас нет сумок?

– Нет, – ответил Томас. – Мы поедем сразу в аэропорт.

– Хорошо, – сказал Клаудио, встречая пожатием плеч такое эксцентричное поведение. – В Старом городе вы пойдете в церковь?

– Наверное.

– Улицы совсем… – Оторвав обе руки от рулевого колеса, водитель свел их вместе. – Маленькие. Очень трудно нападать. Когда пришли сарацины, они не смогли здесь победить. Маленькие улицы. В них стреляли из окон…

– Из луков?

– Si. Из луков.

– В замке есть на что посмотреть?

– Нет. Теперь там дом полиции, а еще делают искусство.

Томас кивнул, показывая, что понял. Речь шла о народных промыслах.

Снаружи замок определенно выглядел внушительным. Это было приземистое сооружение с массивными квадратными башнями по углам внешней стены и каменным мостом, перекинутым через высушенный ров. Внутри возвышались укрепления цитадели, бледно-коричневые, чуть тронутые розовым.

– Берегитесь карманников, – предостерег Клаудио, останавливаясь у открытого кафе. – Позвоните, когда захотите ехать.

Взяв предложенную карточку, Томас поблагодарил водителя.

– Сигнал по-прежнему есть? – спросил Война.

– Да, – подтвердила Чума, все в том же монашеском облачении. – Он в центре города, рядом с замком. Оставишь машину там, и мы его возьмем.

– По-моему, теперь моя очередь. Ты не согласна? – спросил Война.

– Чудесно, – ответила Чума, снова уставившись на план города, захваченный в агентстве проката машин. – Подожди. Сигнал мигает. Похоже, Найт вошел в какое-то здание.

– Замечательно.

– Нет, все в порядке, – сказала Чума. – Наверное, просто помехи. Если улицы узкие, а вокруг много высоких зданий, то это мешает работе навигатора. Итак, бесстрашный вождь, какой у нас план?

– Мы разделимся.

– Блестяще, – пробормотала Чума. – Неудивительно, что ты генерал.

– Напомнить тебе, что произошло, когда он был у тебя в руках?..

– Нет, – оборвала его Чума, непроизвольно поднося руку к красной коже на щеке, опаленной вулканическим паром.

– Вот и отлично, – усмехнулся Война. – Я останусь в машине и проеду вниз к набережной за замком. Ты зайдешь с этой стороны.

– А что насчет него? – кивнула на заднее сиденье Чума, не оборачиваясь.

Она старалась по возможности не смотреть на Голода. Сейчас тот сидел наклонившись и натачивал нож о кожаный ремень.

– Поглядывай на навигатор, – бросил через плечо Война, не отрывая взгляда от зеркала. – Если объект войдет в любое здание, следуй за ним и старайся сохранить визуальный контакт до тех пор, пока не представится возможность убить. Это понятно?

Голод оскалил в отвратительной гримасе треугольные зубы.

– Я тебя спросил, это понятно? – повторил Война.

– Да, – прошипел Голод.

– Проклятье, он только мешает, – пробормотала Чума. – Особенно сейчас. Привлекает к себе внимание, а нам больше не нужно никого запугивать. У тебя есть настоящее оружие помимо этого чертова ножа?

Вместо ответа Голод подался вперед, наклонил лысую блестящую голову так, что оказался щека к щеке с Чумой. Отшатнувшись вправо, та увидела направленный ей прямо в лицо ствол большого черного пистолета, зажатого в правой руке Голода. Она оттолкнула оружие, и Голод зарычал от удовольствия, открыв рот и высунув язык.

– Прибереги это для долбаных туристов, – сказала Чума, отворачиваясь.

– Следи за своей речью, – оборвал ее Война.