Текст книги "В день пятый"

Автор книги: Эндрю Джеймс Хартли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Глава 69

– Они меня узнали, – сказал Томас. – Как вы можете это объяснить? Ватанабе и тот парень, его аспирант, они вычислили меня, едва увидев.

Куми, не вдаваясь в подробности, сказала, что вернулась из Токио на все выходные. Они сняли три комнаты в так называемой рёкане, традиционной гостинице в Симобе, деревушке на берегу реки в нескольких милях от Кофу. Здесь было достаточно тихо и живописно, чтобы версия о трех туристах, приехавших сюда отдохнуть, выглядела правдоподобной. При этом местечко было настолько маленьким, что если бы кто-то начал о них расспрашивать, это сразу же привлекло бы к себе внимание. На пригородном поезде за считаные минуты можно было доехать до Кофу или до расположенного в горах храма Минобу.

– Как они отреагировали на твое присутствие? – спросила Куми.

– Вот что самое странное, – сказал Томас. – Ватанабе показался мне встревоженным, даже испуганным.

– Дело не может быть в том, что ты узнал, – небрежно произнесла Куми, отчего Томас залился краской. – Потому что на самом деле нам по большому счету ничего не известно.

– Ты как раз над этим работаешь, так? – отозвался Найт, и в крошечной комнате, застеленной матами, его голос прозвучал резко.

– По моей просьбе один человек наводит справки в филиппинском посольстве, если это может что-нибудь дать, – ответила Куми, судя по всему, не заметив его раздражения. – Мне должны вот-вот перезвонить, хотя на самом деле я многого не жду, если учесть, что до сих пор мы повсюду натыкались на глухую стену.

– А ты уверен, что узнали именно тебя? – вдруг спросил Джим, который сидел на корточках на полу, босой, отрешенный, похожий на монаха-отшельника. – Я хочу сказать, а вдруг тебя приняли за кого-то другого?

– Например?.. – Куми задумчиво посмотрела на него.

– За Эда, – тихим, чуть ли не извиняющимся тоном произнес Джим. – Тебя ведь уже путали с ним.

– Но откуда эти двое могут знать брата? – спросил Томас.

– Сато говорил, что Эду было известно про крест, – напомнил Джим. – Ты сам приехал сюда лишь потому, что здесь объявилось нечто, похожее на этот крест. Вполне возможно, Эд каким-то образом пришел к такому же заключению.

– Но ведь находка была сделана уже после его смерти, – заметила Куми.

Однако Томас пристально посмотрел на священника, его глаза стали твердыми.

– Джим имеет в виду, что крест подложный. Он был подброшен на место раскопок, и мой брат имел к этому какое-то отношение. Я правильно понял, да?

– Я просто строю предположения, – скромно произнес Горнэлл.

– Не надо этого делать.

– Может быть, мне лучше вернуться в Чикаго? – спокойно поинтересовался Джим.

– А вот это было бы просто здорово.

– Ой, пожалуйста! – вмешалась Куми. – Когда вы оба повзрослеете? Джим хочет помочь, – добавила она, обращаясь к Томасу. – Так что ты лучше сказал бы ему спасибо. Мы ничего не добьемся, если будем обходить стороной то, что нам не по душе.

– Ты действительно считаешь, что Эд мог быть замешан в чем-то подобном? – резко спросил Томас, и Куми обиженно вздохнула, недовольная его тоном. – Да? – настаивал он.

– Нет, – сдалась Куми. – Но Эд был в Японии. Если он приезжал сюда, то не сказал мне об этом ни слова. Я все больше убеждаюсь в том, что твой брат никому не раскрывал свои карты. Он многого мне не говорил.

Внезапно помрачнев, она уставилась на пол, застеленный матами, и Томас почувствовал, что это признание далось ей нелегко, хотя и не мог понять причины.

– Я мог бы выяснить, – предложил Джим. – Если Эд был здесь и не стремился сохранить этот факт в полной тайне, то местные священники должны об этом знать. Он обязательно связался бы с ними. Даже если в церкви просто появился бы незнакомый иностранец, они запомнили бы такое.

– А вдруг Эд и не думал заглядывать в церковь? – сухо заметил Томас.

– У священнослужителей это не принято, – таким же тоном ответил Джим. – Определенно, Эд так не поступил бы. Здешняя католическая община немногочисленна, все священники иностранцы, в основном францисканцы из Италии, а также иезуиты. Эд обязательно должен был бы встретиться с ними, если только он не соблюдал полную секретность. Я хочу переговорить со священниками в Кофу.

– А я побеседую с Ватанабе, – сказала Куми, резко вмешиваясь в разговор, словно сделав над собой усилие.

– С чего ты взяла, что сможешь из него что-нибудь вытянуть? – спросил Томас.

– Ну, во-первых, он не может знать о том, что я связана с тобой, – сказала Куми. – Теперь я уже могу достаточно неплохо сыграть роль японки. Ватанабе даже не узнает, что я американка.

– А во-вторых? – Томас не удовлетворился этим ответом.

– Ты хоть раз видел Ватанабе без томной красавицы рядом?

– Ты собираешься его соблазнить? – изумленно спросил Найт. – Даже не думай об этом.

Куми усмехнулась, позабавленная как его ответом, так и мыслью о том, что он сможет ее удержать.

– Я просто не хочу, чтобы ты попала в беду, – продолжал Томас.

– Вот как? – насмешливо полюбопытствовала Куми. – Неужели тебе не хотелось бы примчаться ко мне на помощь верхом на белом коне? Том, я смогу за себя постоять. Так было всегда.

У нее зазвонил сотовый телефон. Ответив по-японски, Куми отошла в угол и зажала другое ухо ладонью, отгораживаясь от постороннего шума, хотя такового особо и не было. Джим вполголоса рассуждал сам с собой, а Томас, опьяненный запахом циновок, знакомой необычностью комнаты, отдался воспоминаниям о том, как они с Куми познакомились. Тогда им пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы отыскать вот такую же крохотную частную гостиницу, полностью обособленную от современного мира вокруг. Все в той гостинице казалось им неповторимым и волшебным, бесценным и никак не связанным с остальной жизнью. Они чувствовали себя насекомыми, застывшими в капле янтаря, которым была для них любовь.

Голос Куми стал отрывистым, она принялась расхаживать по комнате, настаивая, даже упрашивая в вежливых рамках японского этикета, но, судя по всему, дело было безнадежным. Окончив разговор, Куми выругалась. Однако в ее взгляде появилось кое-что еще помимо раздражения, хотя, кроме Томаса, это мало кто заметил бы. Она была чем-то встревожена, даже напугана.

– В чем дело? – спросил Найт.

– Это звонили из посольства, – сказала Куми.

Походив по комнате, она застыла на месте, словно стараясь обуздать что-то могучее и хаотическое. Томас поймал себя на том, что у него учащенно забилось сердце.

– Так что? – нетерпеливо спросил он.

– Никто ничего не говорит, – ответила Куми. – Меня в открытой форме попросили больше не беспокоить их по этому делу.

– Значит, нам не удалось выяснить ничего нового, – вздохнул Томас.

– Лишь кое-что, – поправила его Куми, белая как полотно. – Ничего определенного, только слухи. Но похоже, Эд погиб не в автокатастрофе.

– Вообще-то я с самого начала в это не верил, и сенатор Девлин сказал…

– Том, послушай! – резко оборвала его Куми. – Погиб не один только Эд. Вместе с ним были убиты еще человек двадцать или тридцать местных жителей. Среди них не было ни одного террориста. Это был взрыв. Мощный.

Глава 70

Томас очнулся в то самое мгновение, когда упал в холодную воду. Паника открыла ему глаза. Его колени были прижаты к груди и приклеены к ней серебристой изолентой, руки связаны за спиной.

Ему потребовалось какое-то мгновение, чтобы все вспомнить.

Он отправился немного прогуляться, чтобы побыть одному, подумать. Вернувшись в гостиницу, Найт сам отпер номер, потому что Джим и Куми ушли. Хозяйка предупредила его о том, что здесь шнырял какой-то гайдзин – иностранец. Томас вошел в свою комнату, но там уже кто-то находился, подкарауливал его. Он получил удар сзади по затылку и потерял сознание…

От шока, испытанного при погружении в холодную воду, Томас вскрикнул, испустил бессвязный вопль ужаса, пытаясь понять, что происходит.

Он находился в помещении, в выложенной кафелем комнате с раковиной и сливным отверстием посреди пола. Его, полностью одетого, швырнули в о-фуро, квадратный бассейн, обычный для традиционной японской ванной. Томас крутился и плескался как только мог, но, надежно связанный изолентой, с трудом мог двигаться, не говоря о том, чтобы выбраться.

Над ним, забрызганный водой и запыхавшийся от усилия, которое потребовалось, чтобы затащить его в ванну, стоял Паркс. Он держал в руке копию короткого римского меча, приставив острие к груди Найта.

– Привет, – сказал Паркс. – А ты надолго отключился. Извини, не рассчитал свою силу.

Его тон был шутливым, даже дружеским, однако в нем присутствовали какие-то зловещие нотки, словно этот тип едва сдерживал желание полоснуть Томаса мечом по лицу.

– Черт побери, что это такое?! – воскликнул Найт. – Вытащи меня отсюда!

– Японцам есть чему поучить нас в области личной гигиены, ты не находишь?

– Это какой-то абсурд, – пробормотал Томас, усаживаясь на дне ванны, словно древнеегипетская статуэтка в форме куба, а его противник навис над ним.

Найт чувствовал себя глупым и беспомощным. Заморгав, он сглотнул подкативший к горлу комок. Во рту у него пересохло, пустой желудок испускал тошнотворные позывы, перед глазами все расплывалось. То, что Томас поморгал, помогло. Забывшись, он попробовал протереть глаза, и Паркс прыснул.

– Ладно, хватит, – сказал Найт, и его голос глухо отразился от кафельных стен. – У тебя есть оружие, у меня – нет. Вытащи меня отсюда.

– Верно, – согласился Паркс, даже не пошевелившись. – Хорошая мысль. Особенно поскольку я такой непроходимый идиот.

Он наклонился, и Томас отпрянул назад, уверенный в том, что Паркс пронзит его своим смертоносным лезвием, но тот только снова усмехнулся.

– Этот меч, – сказал Паркс, словно только сейчас заметив, что у него в руке. – В нем есть определенный стиль, ты не находишь? А провезти в Японию огнестрельное оружие очень сложно, понимаешь? У Сато был пистолет. Хочешь взглянуть? – Протянув руку назад, Паркс достал маленький черный пистолет, небрежно направил его в лицо Найта и спросил: – Милая штучка, не правда ли? Гораздо опаснее, чем кажется с виду. Сато не захватил его с собой в Италию, потому что пронести пистолет мимо охраны в аэропорту было бы крайне трудно. Он не подозревал, что один неудачник-параноик, брат другого, точно такого же, захочет выпотрошить его как рыбу.

Томасу потребовалось какое-то время, чтобы суть обвинения зарегистрировалась у него в сознании, и еще столько же, прежде чем он понял угрожающую ему опасность.

– Ты полагаешь, это я убил Сато? – воскликнул Найт.

– Должен признаться, я был удивлен, – сказал Паркс. – Никак не думал, что в тебе это есть. Не мог предположить, что старина Сато предоставит тебе такую возможность. Знаешь, этот человек обладал незаурядным мастерством.

– Это ошибка, – пробормотал Томас. – Я его не убивал.

– Итальянская полиция не сомневается в том, что это твоих рук дело, – заметил Паркс.

– Они ошибаются, – произнес Найт уже настойчивее. – Тот, кто убил Сато, сам погиб в Бари. Он выследил меня там. Мы с ним схватились на крыше замка, и он упал.

– Еще одна жертва, да? – с показным изумлением промолвил Паркс. – Да ты у нас прямо самый настоящий серийный убийца, так? Не будем забывать и старого монсеньора Пьетро. Он никак не хотел говорить тебе то, что ты от него требовал, да?

– Это какое-то безумие, – произнес Томас. – Я обнаружил Сато мертвым, застал отца Пьетро умирающим. Оба раза убийца оставался поблизости. Во второй раз он и меня пытался прикончить.

– Но ты вышел победителем там, где мастер восточных единоборств, обладатель черного пояса потерпел поражение, – усмехнулся Паркс. – Звучит очень убедительно: преподаватели английской литературы, славящиеся мастерством рукопашного боя. Затем ты прикончил того типа, который все это сделал, сбросив его со стены замка… где?

– В Бари, – сказал Томас.

У него во рту пересохло. Он попробовал расправить запястья, но изолента держала намертво, а малейшее движение сопровождалось предательской рябью, возникающей на поверхности воды. Томасу показалось, что она теперь теплее, чем прежде.

– В Бари, – повторил Паркс. – Точно. – Он встал, отошел от ванны, повернувшись к Томасу спиной, уверенный в том, что тот никуда не денется, и объявил: – Итак, вот чем мы с тобой сейчас займемся. Мы поговорим, точнее, делать это будешь ты.

– О чем?

– Для начала можешь рассказать вот об этом.

Паркс осторожно положил что-то на столик и выпрямился, следя за лицом Томаса. Это была серебряная реликвия в виде рыбы.

– Что я должен о ней рассказать? – спросил Найт.

– Где ты ее достал? Откуда она?

– Я ее нигде не доставал, – раздраженно заявил Томас. – Как тебе самому прекрасно известно. Эта рыбка была в комнате Эда в Чикаго. Я успел лишь мельком взглянуть на нее, а затем пришел ты и украл ее. В следующий раз я увидел рыбку в Италии. Эту штучку мне показал следователь в числе других вещей Сато. Как тебе удалось заполучить ее обратно?

– Это другая рыбка, – ответил Паркс. – Как ты уже должен был заметить, вода, в которой ты сидишь, становится теплее. Замечательная вещь эта о-фуро, ты не находишь? Прямо в ванну встроен нагреватель, в данном случае газовый. Если оставить его включенным надолго, вода закипит. Разумеется, до ручек управления тебе ни за что не дотянуться. Ну а теперь расскажи мне про серебряную рыбку Эда. Откуда она? Каково ее происхождение? Где и когда вещица была сделана?

– Откуда мне знать, черт побери?! – воскликнул Томас, который теперь уже слышал шипение газового нагревателя, ощущал, как вода вокруг быстро становится горячее. – Ты меня не слушаешь. Я абсолютно ничего не знаю об этой штуковине. Мне только известно, что Эда интересовали религиозные изображения рыб с непропорционально большими плавниками. Я слышал, что якобы существует серебряный крест с такой рыбой. Мне об этом сказал Сато, но я ему не поверил. Теперь заговорили о том, что похожий крест найден в могиле, опередившей свое время лет на восемьсот. Такое совпадение не кажется тебе странным? Конечно, но на этом мое провидение заканчивается. Понятно? Больше я ничего не знаю. А теперь как насчет того, чтобы снять эту проклятую изоленту с моих рук?

Томас решил разыграть праведное негодование, наблюдая за реакцией Паркса, однако охватившая его паника проступала слишком очевидно. Вода уже была горячей на ощупь и продолжала нагреваться.

– Эта рыбка была куплена в Испании, в Бильбао, – вдруг сказал Паркс, глядя на реликвию. – Она серебряная.

– Так почему же ты спрашиваешь, если и так знаешь? – воскликнул Томас, стараясь ерзать в ванне, чтобы перемешать слой горячей воды на дне, и начиная потеть.

– Я не говорил, откуда эта рыба. Я сказал, где она была куплена. Вещица очень старая, сделанная не в Испании. Полагаю, эта штучка была изготовлена в Мексике около трехсот лет назад, после чего попала в Испанию, как это происходило в те времена с серебром. Что ты об этом думаешь?

Паркс зондировал почву, стараясь ускорить ответ. Томаса охватывало отчаяние.

– Я ничего об этом не думаю! – крикнул он. – Для меня в ней нет никакого смысла. Рыба сделана в Мексике? Как интересно. Теперь я могу идти?

От воды уже начинал подниматься пар.

– Ты знаешь о том, что в тысяча девятьсот сорок девятом году в Смитсоновский институт [24]24
  Смитсоновский институт – крупнейший комплекс культурнопросветительских и научных учреждений в США.


[Закрыть]прислали странную рыбью чешую, обнаруженную во Флориде? Она похожа на ту, что покрывает латимерию.

У Томаса мелькнула мысль, что Паркс сошел с ума.

– Нет, – ответил он. – Я ничего об этом не знаю.

– А твой брат знал, – заметил Паркс, наклоняясь к нему и небрежно поигрывая пистолетом. – Где он погиб?

– На Филиппинах, – сказал Томас, и лишь потом до него дошло, что он наконец выдал то, что его мучителю не было известно.

Паркс широко раскрыл глаза, уронил нижнюю челюсть и с благоговейным восхищением шепотом повторил:

– На Филиппинах. А где именно на этих островах?

– Не знаю.

Нагнувшись, Паркс что есть силы толкнул его так, что ноги Найта подлетели вверх. Голова Томаса ушла под обжигающую воду, и сквозь боль проникло внезапное осознание того, что, если Паркс его сейчас не вытащит, он захлебнется.

Паркс снова усадил Найта на дне ванны, и Томас жадно глотнул холодный воздух. Кожа его стала ярко-розовой. Еще несколько минут – и он сварится живьем.

– Это все, что мне сказали, – выдавил Томас. – Оставляй меня здесь, сколько тебе заблагорассудится. Это все, что ты от меня получишь: Филиппины. Ради всего святого, вытащи меня…

Паркс, погруженный в раздумья, бормотал себе под нос название архипелага так, словно это было какое-то странное, загадочное заклинание. Казалось, он начисто забыл про Томаса, но когда вспомнил про его присутствие, Найту страстно захотелось и дальше оставаться незамеченным.

– Значит, ты правда больше ничего не знаешь, да? – спросил Паркс, в голосе которого прозвучало что-то похожее на удивление. – Столько рыскал по всей Италии и по-прежнему ничего не знаешь. Сато говорил, что от тебя может быть польза, но… – Он покачал головой, словно родитель, в который уже раз разочаровавшийся в своем ребенке, поднял пистолет и навел его на лицо Томаса.

Глава 71

Какое-то мгновение Томас смотрел прямо в черное дуло, ощущая только слабость и горечь поражения. Он закрыл глаза, у него в памяти всплыли первые строчки старинной молитвы: «Из глубины взываю к Тебе, Господи. Господи! услышь голос мой…» Затем раздался оглушительный грохот выстрела.

Только это был не выстрел. Громко захлопнулась дверь. Паркс ушел.

Томаса захлестнула волна непрошеного облегчения.

– Слава богу, – пробормотал он, обращаясь к пустой ванной, не в силах определить, то ли это продолжение молитвы, то ли просто образное выражение.

Однако тихое шипение газового нагревателя убило облегчение до того, как оно успело расцвести. Вода приближалась к точке кипения. Паркс бросил его на верную смерть.

Томас с новой силой набросился на путы, надеясь на то, что горячая вода их ослабила, растворила клейкий слой, произошло хоть что-нибудь. Однако изолента оказалась надежной. Сквозь пар уже почти ничего не было видно. Найт не знал, долго ли еще сможет продержаться в сознании. Он попытался встать, но путы держали прочно.

Перекатившись как смог, Томас сунул голову под кран. Если ему удастся зубами включить холодную воду, он выиграет какое-то время. Приподнявшись, Найт начал звать на помощь по-английски и по-японски. Пронзительные крики, отразившись от кафельных стен, заставили его вздрогнуть, но он продолжать вопить.

Тут дверь распахнулась настежь.

Какое-то мгновение Томас думал, что Паркс вернулся, чтобы его прикончить, но это оказалась Куми, за которой по пятам следовал Джим. Не медля ни секунды, она опустила руки в обжигающую воду и приподняла Найта, насколько хватило сил. Джим подхватил его под руки, и вдвоем они вытащили Томаса из ванны.

– Паркс.. – выдохнул тот.

Куми, молчаливая и сосредоточенная, как всегда в минуты кризиса, направила на него струю холодного душа, а Джим перочинным ножом перерезал изоленту. Томас растянулся на блаженно холодном кафеле, не в силах говорить.

Горнэлл задумчиво посмотрел на ванну, над которой поднимался пар, и заметил:

– Я восхищаюсь твоим желанием приобщиться к местному колориту, Томас, но в будущем все же посоветовал бы ограничиться душем.

– Защищая свой народ, мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что изолента в оснащение традиционной японской ванны не входит, – добавила Куми, в изнеможении опускаясь на влажный пол.

Глава 72

Меры безопасности на месте раскопок были строгими, журналистов пропускали небольшими группами, обязательно с сопровождающим, да и то не в саму погребальную камеру, так как считалось, что непрофессионалы могут случайно что-нибудь в ней повредить. Только когда все артефакты, находящиеся внутри гробницы, будут тщательно изучены, ее откроют для широкой публики, но на это, возможно, потребуются месяцы.

Томас снова предъявил свое липовое удостоверение. Охрана робела, сталкиваясь с иностранными документами, поэтому его пропустили без лишних придирок. Новозеландского журналиста здесь не было.

На самом деле за пределами гробницы смотреть было особенно не на что, и роль провожатых, очевидно, доверили младшему персоналу, участвующему в раскопках. Судя по всему, это погребальное сооружение было известно уже довольно давно и должным образом огорожено. Однако, когда Ватанабе вместе со своей командой три недели назад приступил к раскопкам, первым делом выяснилось, что гробница значительно больше, чем предполагалось. Видимый курган представлял собой только верхнюю часть захоронения. Его внешний периметр выходил далеко за ограждение, внутри которого сейчас собрались журналисты.

Провожатая, миниатюрная деловитая женщина, которая представилась как мисс Ивамото, сообщила журналистам, что погребальная камера имела восемь сторон.

– Как вы можете видеть, гробница довольно большая, – сказала она. – Каждая сторона имеет в длину почти тридцать метров, хотя захоронение находится в основном под землей. На поверхности видна только вершина кургана. Большая часть захоронений культуры Кофун имеет ярко выраженную форму замочной скважины, поэтому восьмиконечная разновидность является довольно редкой. В ранний период культуры Кофун тело обычно погребалось на вершине кургана, но в более поздних гробницах, таких как эта, которая относится к седьмому веку нашей эры, покойного помещали в выложенную камнями камеру под курганом. Доступ туда осуществлялся вот через этот проход, так называемый зал ёкоана. Если вы пройдете сюда, то увидите, что стены ёкоаны были когда-то покрыты росписью, однако сейчас установить сюжеты очень трудно. Сэнсэй Ватанабе постарается в ходе работ определить их.

Журналисты молча проследовали за провожатой к обложенному камнем входу. Внутри работало освещение, но оно оказалось тусклым. Снаружи можно было разглядеть только самое начало внутреннего зала гробницы.

– В этой витрине размещены некоторые образцы керамики, погребенной вместе с умершим, – продолжала мисс Ивамого, указывая на ящик со стеклянной крышкой, установленный рядом с отгороженным проходом. – Также внутри находились зеркала, бусы, меч и конская упряжь. В настоящий момент все эти вещи увидеть нельзя, они подвергаются тщательному анализу. Вы также можете посмотреть на образцы предметов, которые часто находят в захоронениях культуры Кофун. Они называются ханива, однако их назначение до сих пор не установлено.

Артефакты, на которые она указала, представляли собой глиняные цилиндры, расставленные вдоль стен.

– Всего в гробнице их было найдено около двухсот, в основном простых, но некоторые были украшены фигурами людей и животных.

– Правда ли, что в гробнице жили звери? – спросил один из журналистов, на которого, судя по выражению его лица, археология навевала смертельную скуку.

Томас ожидал, что провожатая ответит гневной отповедью на эту, как ему показалось, очевидную попытку придать сенсации диснеевский колорит, однако мисс Ивамото просияла и словно помолодела, отвечая на вопрос.

– В главной камере действительно жило семейство тануки. Это такой японский зверек, чем-то похожий на енота, – подтвердила она. – Они такие забавные, но очень коварные. Сэнсэй Ватанабе надеется, что тануки не тронули останков.

– А где крест? – спросил Томас, начиная терять терпение.

– Сейчас он находится в лаборатории сэнсэя Ватанабе. Как только все тесты будут завершены, его выставят на всеобщее обозрение.

«Так какого же черта я здесь делаю?» – подумал Томас, развернулся, собираясь уходить, и вдруг обнаружил, что охранник, еще совсем недавно апатичный, встрепенулся и пристально смотрит на него.

Рядом с ним стоял бесстрастный аспирант с пресс-конференции. Оба двинулись к Найту.

После ужасов, пережитых в Италии, Томас был готов ко всему. В худшем случае его попросят удалиться. Он внутренне собрался.

– Прошу прощения, сэр, – обратился к нему аспирант. – Будьте добры, я могу узнать вашу фамилию?

– Дженкинс, – сказал Томас. – Питер Дженкинс.

– Какое агентство новостей вы представляете? – продолжал аспирант, тщательно проверяя список фамилий.

Его английский был очень приличным, взгляд ровный, тон оставался нейтральным.

– Я корреспондент «Нью-Зеланд геральд», – сказал Томас. – Извините, журналистское удостоверение я забыл в машине.

Помощник Ватанабе – судя по беджику, его звали Тецуя Мацухаси – какое-то мгновение смотрел на него не мигая, и Найт почувствовал, что он ему не верит.

– Кажется, в списке вас нет, – сказал Мацухаси спокойно, даже вежливо, но Томас понятия не имел, что у него в голове. – Все аккредитованные журналисты должны постоянно иметь при себе необходимые документы. Боюсь, я вынужден буду попросить вас удалиться.

Найт пожал плечами. Он все равно не надеялся узнать больше ничего нового.

Покинув группу журналистов, он направился прочь от погребального холма, но тут аспирант его окликнул:

– Мистер Дженкинс, в следующий раз охрана будет действовать гораздо строже. Здесь обнаружены очень ценные находки, и нам не хотелось бы, чтобы с ними что-то случилось. Надеюсь, вы меня понимаете.

– Конечно, – сказал Томас. – А где мистер Ватанабе?

– В городе, в своей лаборатории, – сказал Мацухаси, однако его взгляд метнулся к жилому прицепу, стоящему рядом с местом раскопок. – Археология – это не только блеск полевых работ, но и долгие, кропотливые тесты.

– Вы изучаете то, что нашли здесь?

– В основном, – подтвердил аспирант. – Но сэнсэй Ватанабе очень занятой человек. Он занимается не только одной этой гробницей.

– Бывает что-нибудь из-за границы? – спросил Томас.

Мацухаси помрачнел и неохотно, смущенно признал:

– Как правило, такого не случается.

– Но недавно ему приходилось этим заниматься?

– Да, несколько недель назад сюда доставили два ящика, – резко ответил Мацухаси. – Потребовалось его экспертное заключение.

– Откуда?

– Не знаю. Почему вас это так заинтересовало, мистер?..

– Дженкинс, – улыбаясь, сказал Томас. – Да так, простое любопытство. Вы видели, что в этих ящиках?

– Полагаю, керамика культуры Кофун. – Мацухаси спокойно выдержал его взгляд.

– Моя фамилия не Дженкинс, а Найт, – неожиданно выпалил Томас. – Мой брат был священником. Вы его знали?

– Найт? – повторил Мацухаси, и его лицо затвердело, словно керамическая маска. – Нет, я его не знал. А теперь, если не возражаете…

Кивнув, Томас улыбнулся и направился прочь, уверенный в том, что аспирант солгал и следит за ним.

Вернувшись в гостиницу, Томас услышал, как Джим что-то бормочет у себя в комнате, и отодвинул дверь. Священник сидел на корточках на циновке у низкого столика, а напротив стояла на коленях Куми, полностью переложив весь вес своего тела на икры, как это принято в японских традициях. На столике стояли бутылка местного вина и тарелка с хлебом.

– Мир оставляю вам, мир мой даю вам, – говорил Джим. – Смотрите не на наши грехи, но на веру Церкви, и милосердие Господа избавит нас от грехов и защитит от всех напастей… – Он поднял взгляд на Томаса. – Месса. Ты можешь присоединиться, если хочешь…

Но Найт уже тряс головой и задвигал дверь.