Текст книги "В день пятый"

Автор книги: Эндрю Джеймс Хартли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

«Вот так всегда, правда? С тех самых пор, как…»

Довольно.

– Вы еще долго пробудете в Италии? – спросил он.

– Неделю, – ответила Дебора.

Они дошли до конца старого города и развалин, поблекших в угасающих лучах. Руины стали какими-то съеженными, обшарпанными, за исключением храмов, возвышающихся в сумерках подобно высоким скалам. Миллер и Найт вошли в комплекс. Он уже был закрыт, но ворота оставались распахнутыми, не было сторожа, который прогнал бы запоздалых посетителей или потребовал бы у них билеты. На самом деле вокруг вообще не было ни души.

– Я уже готова возвращаться домой, – снова заговорила Дебора. – Эта поездка была порывом, пусть и с образовательными целями, но все же… Я не археолог. По мне, лучше составлять каталоги и оформлять выставки. Это дело можно держать под контролем. А тут – копаться в земле в смутной надежде что-нибудь найти…

Внимание Томаса привлекло что-то внутри огороженного лентой храма Цереры, странный бледный силуэт на фоне темного монолита колонны. Он замедлил шаг, присмотрелся пристальнее, недоумевая, почему у него перехватило дыхание, захлестнул страх, захотелось развернуться и убежать, прежде чем глаза или сознание не разберется в том, что означает этот силуэт.

– Что это? – едва слышно спросил Томас. – Похоже на… – Он осекся.

– Да, на человека, – закончила за него Дебора.

Страх охватил и ее. Вокруг быстро сгущались сумерки, в пустынном комплексе царила полная тишина.

– Надо скорее уходить отсюда, – пробормотал Томас.

После смерти Эда он уже несколько раз оказывался в опасности, но еще никогда не испытывал ничего подобного, не ощущал такого холодного безотчетного ужаса, так отчаянно не жаждал оказаться в любом другом месте. Его охватил озноб. Найт чувствовал тупую панику кошмарного сна, когда человек видит приближение чего-то зловещего, но не знает, как направить сюжет в другое русло или проснуться.

«Вот сейчас ты все увидишь и пожалеешь о том, что появился здесь», – подумал Томас.

– Господи, – прошептала Дебора, когда они уже подошли к самому ограждению и оказались в густой тени, отбрасываемой массивным храмом. – Это человек.

С этими словами она бросилась вперед, перелезла через ленту и взбежала по огромным каменным ступеням. Томас последовал за ней, словно притянутый магнитом, хотя на самом деле ему хотелось отвернуться. К этому времени Дебора уже остановилась, застыла на месте, зажимая рот ладонями, чтобы сдержать крик. Томас разглядел бледную плоть, увидел окровавленное тело, привязанное к колонне, судя по всему, собственными внутренностями.

Глава 36

Они долго стояли на месте, парализованные ужасом. Затем Томас ощутил неудержимый приступ тошноты. Шатаясь, он отошел в сторону, и его вырвало на траву. Найт побрел дальше, к каменному постаменту, на котором стоял сегодня утром, откуда впервые увидел блеск стекол бинокля…

Томас заставил себя вернуться к телу. Ему даже удалось приблизиться к нему на два шага, достаточно, чтобы убедиться наверняка.

– Это Сато, – в ужасе прошептал он.

– Да, – тихо подтвердила Дебора.

Голос женщины прозвучал неестественно спокойно, словно сильнейший шок лишил ее всех настоящих чувств.

– Тот, кто это сделал, может… – начал Томас.

– По-прежнему оставаться здесь, – тем же самым безжизненным ровным голосом закончила Дебора. – Да.

– Нужно уходить отсюда. Позвать на помощь.

– На помощь? – спросила она, поворачиваясь к нему с искренним любопытством.

Этот вопрос показался Томасу затрещиной. Ни о какой помощи не может быть и речи – только не для человека, опутанного собственными внутренностями, с выпотрошенным животом, со скользкой черной дырой, зияющей под грудной клеткой.

«Не думай об этом. Уходи».

Томас направился из храма, взяв Дебору за руку. Казалось, этот жест заставил ее очнуться. Найт почувствовал, как она встрепенулась, ее сознание включилось, и вот женщина уже полностью владела собой.

– Я знаю ребят из ресторана на углу, – сказала Дебора. – Все остальные, кто работает здесь, живут в городе. Мы попросим их вызвать полицию.

Она быстро пошла вперед, и Томасу пришлось пробежать пару шагов, чтобы не отстать от нее. Они по-прежнему держались за руки, словно люди, которые уцелели в кораблекрушении и теперь боялись, что море снова их разлучит. Ворота, выходящие на дорогу, находились в той стороне, откуда они пришли. Дебора решительно двинулась напрямик через траву. Оставив труп позади, оба испытали облегчение. Томас, рискнувший оглянуться в сгущающихся сумерках на мертвый город, едва не споткнулся, так как его спутница без предупреждения резко остановилась.

– В чем дело? – спросил он.

– Смотрите, – прошептала Дебора, и в ее голосе снова прозвучала механическая безжизненность. – Ворота.

Томас присмотрелся. Ворота, через которые они буквально только что прошли в комплекс, были закрыты.

– Можно перелезть через них, – сказал Томас.

– Да. Но кто их закрыл?

Эта мысль укусила Томаса, как скорпион.

– Вы думаете, он по-прежнему здесь?

«Он? Какой человек способен на такое?..»

Дебора неуверенно пожала плечами. Ее лицо было бледным, глаза горели.

– Сегодня утром я дрался с Сато, – заявил Томас. – Могу сказать, что этот парень умел постоять за себя. Мне не хотелось бы связываться с тем, кто…

Обернувшись, он быстрым кивком указал на храм с изуродованными останками, привязанными к колонне, ухитрившись при этом не посмотреть в ту сторону.

– Вы полагаете, он нас караулит? – шепотом спросила Дебора.

– Я думаю, убийца хотел, чтобы мы увидели Сато, – подумав, ответил Томас. – По-моему, он хочет нас запугать.

Взгляд Деборы, брошенный на него, был проникнут насмешкой. «Если так, то у него получилось очень неплохо», – словно сказала она. Обернувшись, Томас посмотрел на угрюмые развалины. Уже стемнело, и убийца мог прятаться где угодно. Любая обвалившаяся стена, источенная непогодой и облупившаяся колонна, груда камней или клочок растительности могли быть его укрытием.

«Ты упорно считаешь убийцу мужчиной. Но это может быть и женщина или несколько человек, действующие сообща».

Однако Томас так не думал. Он просто был воспитан в старых традициях и не мог допустить, что на такое способна женщина. У него было слишком много веры в человечество, чтобы представить себе, как такое делает группа людей, действующих сообща, обсуждающих предстоящее…

«Куда более страшные преступления творили группы, сообщества, целые народы».

Возможно. Все же это казалось Найту делом рук одного человека. Томас пришел к выводу, что за всем этим стояло одно извращенное сознание. Кто-то получил бесконечное наслаждение.

– Отсюда два выхода, – сказала Дебора. – Этот, а также в той стороне, между храмами Аполлона и Асклепия. Каким воспользуемся?

– Этим, – решительно заявил Томас. – В противном случае нам придется идти через весь комплекс. А там слишком много мест, где может укрываться убийца.

– Но тело здесь. Ворота были закрыты только что, – возразила Дебора. – Убийца где-то рядом.

– Когда мы доберемся до противоположного конца комплекса, он уже будет ждать нас там. Поскольку дорога расположена выше развалин, убийца сможет следить за нами на всем пути. – Томас не стал добавлять, что ему даже не хотелось рассматривать перспективу возвращения в жуткий каменный лабиринт, погруженный в темноту.

Дебора задумчиво посмотрела на него, высвободила свою руку, словно до нее только сейчас дошло, что Томас ее держал, и наконец сказала:

– Хорошо. Что вы делаете?

Томас нагнулся. Когда он выпрямился, у него в руке был зажат большой камень.

– На тот случай, если… – начал Найт.

Дебора поспешно кивнула, словно не желая выслушивать фразу до конца.

Они осторожно направились к воротам и только тогда услышали утробный, хриплый свист за спиной, неестественно громкий в ночной тишине. Его могла издавать крупная кошка, всасывая воздух сквозь оскаленные клыки.

Томас резко обернулся, лихорадочно ища источник звука, стиснув в правой руке камень, поднятый на уровень плеча.

Там, у основания храма, всего в нескольких ярдах от изуродованного трупа Сато, смутно бледнела фигура, подобно летучей мыши сидящая на корточках на камне. Она казалась совершенно неподвижной. На таком расстоянии Томас мало что рассмотрел помимо лишенной волос головы, широко раскрытого рта и раскосых конечностей, вцепившихся в камень, как лапы химеры из преисподней. Чудовище было тощим, как скелет, и, похоже, совершенно обнаженным. Оно смотрело на людей со злобной сосредоточенностью, от которой у Томаса застыла кровь в жилах.

Дебора двинулась было к воротам, однако ноги Найта какое-то мгновение не могли шевелиться. Он стоял, парализованный ужасом, не в силах оторвать взгляд от жуткой фигуры, которая очень медленно поползла следом за ними на тонких паучьих ногах, издавая зловещее шипение. Миллер потянула его назад, и Томас, спотыкаясь, побежал за ней.

Глава 37

– Что это была за тварь? – спросил Томас.

Он не задавал этот вопрос вслух в течение тех трех часов, пока они общались с полицией, но теперь, когда допрос закончился, наконец его озвучил.

– Какая еще тварь? – удивилась Дебора. – Это был человек, Томас.

– Она не была похожа на человека, – возразил он. – И двигалась совсем не как человек.

– Иного быть не может, – категоричным тоном заявила Дебора. – Это был человек. Наверное, странный, но это можно было понять уже по тому, что он только что сотворил.

Томас не мог сказать, чувствует ли Дебора ту уверенность, которую высказывает вслух, но сознавал, что она права.

Они добрались до ресторана на углу, так больше и не увидев убийцу, судя по всему, удовлетворившегося тем, что запугал их до смерти. Найт и Миллер обратились к скептически настроенной вдове средних лет, живущей там, и женщина вызвала полицию. Томас был рад, что Дебора владела итальянским языком значительно лучше его.

В разговорнике не встретишь таких слов, как «маньяк-убийца» и «вампир».

Томас не мог сказать, почему ему в голову пришло второе из них. Разумеется, он не верил в подобные вещи и ни на минуту не думал, что Сато стал жертвой вампира. Вероятно, все дело было в бледном облике убийцы, в том, как он полз по камням, подобно крабу или пауку-кровопийце…

К тому времени, как завершился допрос, полиция уже соорудила защитный навес над частью храма Цереры, и это место было залито голубовато-белым светом десятка галогенных ламп. Все вокруг выглядело сюрреалистическим, словно пришедшим из грез. Слава богу, полицейские не попросили Томаса снова взглянуть на тело и даже не предложили вернуться в комплекс.

Их с Деборой допрашивали отдельно, но, освободившись, они сверили свои показания. Томас испытал особое облегчение, обнаружив, что оба не стали ни о чем умалчивать, поэтому их рассказы совпадали. Искренним оказался даже ответ на ключевой вопрос, как бы мимоходом всплывший в словах курящего одну сигарету задругой переводчика, заданный в зале музея, где полиция развернула свой временный оперативный штаб: «Вы были знакомы с жертвой?»

Томас понимал, что любые расхождения между их с Деборой рассказами сразу же утащат обоих в омут. Поэтому он честно рассказал полиции все: о том, как Сато обыскал его номер в гостинице, о драке в амфитеатре сегодня утром, о предполагаемой связи с Эдом, смерть которого в первую очередь и привела его в Италию. Переводчик по несколько раз проходился по каждому моменту, уточняя, отвечая на быстрые вопросы следователя. Все трое внимательно следили друг за другом, словно кружа в преддверии схватки.

Следователь Каморанези был грузный мужчина с густыми черными усами и печальными глазами под тяжелыми веками. Как и переводчик, он непрерывно курил и говорил низким, угрюмым голосом, как человек, настолько хорошо знакомый с самой отвратительной стороной мира, что все это давно ему надоело и перестало вызывать какие-либо чувства. Напротив, переводчик, молодой парень только что из колледжа, нервничал не меньше Томаса. В ходе долгой беседы зеленоватая краска ушла с его лица, но возбуждение осталось.

Полицейским совсем не понравилось то, что вынужден был сказать им Томас. Его рассказ еще больше усложнял и без того запутанное дело, и он это понимал. Им придется связаться с американцами, быть может, с Интерполом. Если Найт правильно понимал настроение Каморанези, следователь считал все это не имеющим отношения к делу. На его взгляд, речь шла о преступлении, совершенном психопатом. Бестолковый крестовый поход, предпринятый Томасом, тут ни при чем.

Найт не мог его в этом винить. К концу допроса он и сам уже считал, что смерть Сато, по всей видимости, была лишь роковой случайностью. Вероятно, японец следил за Томасом, может быть, и за Деборой, однако это никак не было связано с его гибелью. Он просто оказался не в то время не в том месте и стал жертвой маньяка. Томас с беспокойством сознавал, что подобное может случиться где угодно.

Ничего этого полицейские прямо не сказали. Они сняли копию с паспорта Найта – он постоянно носил его с собой после вторжения в гостиничный номер, – спросили имена и контактные телефоны здесь и в США. Томас назвал Джима в Штатах и отца Джованни из обители в Неаполе. Следователь поднял брови, удивленный тем, что оба они священники. Найта тоже поразило это странное обстоятельство. Затем его попросили оставить отпечатки пальцев, и Томас беспрекословно подчинился. Ему было нечего скрывать.

У него имелось не больше десяти минут, чтобы переговорить с Деборой, впрочем, он все равно не знал, что ей сказать. Быстро повторив то, что сообщила полиции, Миллер назвала номер своего телефона. Томас его записал, сомневаясь в том, придется ли им говорить когда-либо снова, гадая, как они смогут болтать об истории и культуре, поскольку все то, что связывает их вместе, пропитано насквозь ужасами сегодняшнего вечера.

После неискреннего прощания Томас сел в полицейскую машину, и его отвезли в местное отделение. Там он в одиночестве двадцать две минуты прождал в темной комнате с окном, расположенным так высоко, что помещение запросто могло выполнять роль тюремной камеры, после чего его усадили в другую полицейскую машину, которая доставила Найта в гостиницу «Экзекьютив» в Неаполе.

Было уже два часа ночи. Томас уговорил дежурного администратора открыть бар на несколько минут, чтобы взять пару бутылок пива. Он выпил его у себя в номере, большими жадными глотками, сразу же, как только закрыл за собой дверь. Затем Найт быстро разделся и лег в кровать, надеясь наперекор всему, что он слишком устал и обойдется без сновидений.

Глава 38

Взглянув на дисплей сотового телефона, Срывающий Печати ответил после третьего звонка:

– Да?

– Это Чума. У нас проблема.

– Я в курсе ситуации.

– Черт побери, о чем вы думали? С самого начала было ясно, что обязательно случится что-нибудь в этом роде.

Срывающий Печати уставился в окно. Он ждал такой реакции со стороны Чумы. Война никогда не высовывался из своего угла. Смерть делал то, что ему говорили, а Голод… В общем, кто знает, что у него в голове? Но вот Чума… постоянные споры, возражения, сует нос не в свои дела. Что ж, наверное, такое неизбежно, когда имеешь дело с наемными работниками, даже если им очень много платишь, но все же это действовало на нервы.

– Проект осуществляется согласно плану, – сказал Срывающий Печати. – В случае необходимости ты свяжешься с Войной.

– Ну а если я захочу раз и навсегда избавиться от этого непредсказуемого игрока?

– Решение принимать не тебе.

– Я имею в виду не это, – сказала Чума.

– Вот ответ, которым тебе придется довольствоваться.

Закончив разговор с Чумой, Срывающий Печати задумался, изучая возможные варианты. Найт до сих пор оставался в живых, потому что полезнее и не так рискованно было позволить ему бесцельно бегать из стороны в сторону, подобно обезглавленной курице. Но если он возьмет след, то очень быстро превратится в помеху. Прагматик во всех отношениях, Срывающий Печати был против ненужных трупов, однако смерть Томаса Найта, возможно, скоро станет настоятельной необходимостью. К тому же это вопрос служения высшему благу.

Телефон оставался у него в руке. Срывающий Печати набрал номер, мысленно составляя указания для Войны.

Глава 39

– Бурная ночка? – спросил Брэд Иверсон, отрываясь от «Уолл-стрит джорнал», когда Томас пришел на завтрак за десять минут до закрытия буфета.

– Плохо спал, – ответил Найт.

– Оно и видно, – усмехнулся Иверсон, разыгрывая из себя рубаху-парня. – Надеюсь, девчонка того стоила, – добавил он и рассмеялся, откинув голову.

Томас слабо улыбнулся, однако у него не было желания подыгрывать.

– Какой распорядок дня на сегодня, турист Томас?

– Пока что еще не знаю, – ответил тот, в первую очередь обращаясь к себе самому. – Наверное, обратно в Помпеи.

– Парень, ты что! Неужто одного раза было недостаточно? Что ты нашел в этих грудах камней?

– Похоже, недостаточно, – задумчиво произнес Томас.

Найт направился в обитель, не думая о том, кто ему откроет дверь – монсеньор Пьетро, отец Джованни или сестра Роберта. Сегодня он постарается переговорить со всеми троими. В кои-то веки ворота были распахнуты – приехал маленький грузовичок.

– Продукты для клариссинок, – устало объяснил отец Джованни, приглашая Томаса войти. – Остальное привезут завтра.

– Я слышал, одна из них устроила большой переполох, – сказал Найт.

– Скорее всего, пустяки, – ответил отец Джованни, пожав плечами, однако Томас усомнился в том, что священник говорил искренне.

Отец Пьетро собирался уходить на весь день, но, услышав о том, как Томас провел вчерашний день, отец Джованни пообещал устроить так, чтобы у монсеньора непременно состоялся давно назревший разговор с Найтом.

– Не возражаете, если мы с вами сейчас побеседуем? – спросил Томас.

Отец Джованни взглянул на часы и заявил:

– Хорошо. Один час. Но не здесь. Это место становится… – Не подобрав подходящего слова, священник поднес руки к голове: шумным, многолюдным, сумасшедшим.

Они прошли до пересечения с виа Медина, осторожно пробираясь по запруженной улице, и спустились к морю мимо длинного ряда изящных фасадов XVIII века, почерневших и покрытых граффити. Миновав скопление маленьких ресторанчиков с закрытыми до обеденного часа террасами, выходящими на улицу, они обогнули внушительный фонтан со скульптурами, имеющими отдаленное отношение к морской мифологии. Вдруг, совершенно внезапно, перед ними предстала величественная громада хорошо сохранившегося замка Кастелло-Нуово.

– Я приходил сюда вместе с вашим братом, – сказал отец Джованни. – Никогда прежде здесь не бывал. Эдуардо познакомил меня с этим местом.

– Наверное, если сам живешь где-то, то не всегда замечаешь то, что вызывает восхищение приезжих, – заметил Томас.

– Верно, – согласился священник. – Этот замок типичен для Неаполя. В нем множество уровней. Под землей остатки греческих сооружений, затем римских. Строение было возведено в тринадцатом веке, перестраивалось в пятнадцатом и позже. Теперь здесь заседает городской совет. Эдуардо нравилась… как бы сказать?

– История?

– Да, – произнес отец Джованни, склоняя голову набок, показывая, что это не совсем то слово. – Наверное, скорее преемственность, так?

– Да.

Они вошли в замок по широкому деревянному мосту, под вычурной резной аркой, обрамленной колоннами и увенчанной фризом с колесницей, запряженной четверкой лошадей. По высоте арка почти не уступала двум массивным, мрачным башням, стоящим по обе стороны от нее, а за ней оказался внутренний дворик, вымощенный каменными плитами. Томас остановился, впитывая возраст и преемственность этого места, а отец Джованни тем временем купил два билета в помещении бывшей караулки.

– Вы говорили о том, что Эд интересовался символами, – начал Томас, когда священник вернулся. – Не помните, что привлекало его внимание в первую очередь?

– Я мало что знаю о его работе, но помню, что Эдуардо собирал изображения рыб из римских катакомб и другие образцы раннехристианского искусства, – ответил отец Джованни.

– Символ рыбы? Как тот, что многие вешают на свои машины?

Пожав плечами, отец Джованни указал на длинную прямую лестницу.

– Это был символ первых христиан. Очень простой рисунок. Некоторые полагают, что все началось со слова, составленного из первых букв нескольких других.

– Акроним?

– Да, – подтвердил отец Джованни. – Но я считаю, что это также своеобразный код. Языком первой церкви был греческий. Рыба на нем будет «ихтис». Ваш брат показал мне вот это. Подождите.

Они вошли в башню с видом на море. Круглое помещение было заставлено рядами скамей – зал заседаний парламента или суда. Сводчатый потолок высотой футов шестьдесят пересекала паутина изогнутых каменных балок.

Достав из кармана бумажную салфетку, отец Джованни прислонился к краю деревянного стола и набросал черной шариковой ручкой:

Ι Iesous – Иисус

Κ Kristos – Христос

Θ THeou – Божий

Υ Uios – Сын

Σ Soter – Спаситель

Томас внимательно прочитал слова.

Отец Джованни провел пальцем по первым буквам.

– Видите? «Ихтис». Рыба, но также Иисус Христос, Сын Божий и Спаситель. Этим словом пользовались подвергавшиеся преследованиям христиане, чтобы узнавать друг друга. При встрече один рисовал вот такую линию. – Священник вывел изогнутую полосу, похожую на стилизованную волну. – Другой дополнял изображение.

Он дорисовал нижнюю половину изгиба, соединив линии слева так, что получилась голова рыбы, и перечеркнув справа, где образовался хвост.

– Это очень древний образ? – спросил Томас.

– Возможно, один из старейших. Эдуардо говорил, что он встречается и в других религиях, но ранние христиане присвоили его себе. В Новом Завете полно историй, связанных с рыбами.

– «Вы будете ловцами человеков», [18]18
  Марк, 1:17.


[Закрыть]– произнес Томас.

– Можно вспомнить, как Иисус накормил пять тысяч человек, – подхватил отец Джованни. – Эдуардо говорил, что рыба также является исконным символом плодородия, – закончил он, с улыбкой вспоминая эту фразу.

Какое-то время они прогуливались молча, пока не оказались в вытянутом помещении с видом на море. Пол в этом зале был сделан из толстого стекла, сквозь которое виднелись нижние уровни здания: остатки кладовых, темница, проходы и могилы, некоторые с истлевшими скелетами.

– Говорят, что в подвалах множество тоннелей, восходящих к самым первым дням существования здания, – сказал отец Джованни. – Некоторые из них могут сообщаться с морем. Есть легенда о том, как пленники, заточенные в темницу, кричали ночью. Когда на следующий день к ним спустились стражи, оказалось, что в камерах никого нет. Пленники исчезли. Через несколько лет стражники прошлись по всем тоннелям и обнаружили крокодила, сбежавшего с корабля, приплывшего из Египта. Они убили тварь, сделали из нее чучело и повесили его над воротами. Это всего лишь легенда, но Эдуардо она очень нравилась. – Он снова улыбнулся, на этот раз печально, и вздохнул. – Мне пора возвращаться. Вам нужно отправляться в Помпеи, а я должен заниматься с монахинями.

Томас кивнул и подумал:

«Символы. Кресты и рыбы. Возможно ли, что именно в этом кроется загадка смерти Эда? Но как?»

– Все это какое-то… ненастоящее, – пробормотал он вслух. – Я что-то упускаю из виду.

Джованни ничего не сказал, и у Томаса в который уже раз мелькнула мысль, не умалчивают ли друзья Эда о чем-то, охраняя его память или себя самих. Если так, то от чего? От кого?