Текст книги "В день пятый"

Автор книги: Эндрю Джеймс Хартли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Глава 112

Томас стоял на берегу, чувствуя последствия бессонной ночи, внезапно навалившиеся на него, отчего ему было одновременно тяжело и легко. Найта клонило в сон, в то же время его переполняла бурная энергия. Разумеется, дело было не только в физическом истощении. Главную роль играла сюрреалистическая природа той ситуации, в которой он оказался.

Куми держала его за руку, но в этом прикосновении не было романтики или обещания, а забинтованный Джим сидел на песке. Бен Паркс, которому успели где-то подбить глаз, держался поодаль, изо всех сил стараясь напустить на себя задиристый вид. Сенатор Девлин в безукоризненном светлом льняном костюме, с видом человека, который просто не может выглядеть уставшим, стоял перед ними с отточенной улыбкой бывалого политика на лице. Летчик гидросамолета держался в отдалении, прикрывая козырьком ладони глаза. Кобура с пистолетом, висевшая на поясе пилота, была расстегнута. Род Хейес маячил у него за спиной, словно дворецкий, с каким-то необычным сотовым телефоном в кармашке на запястье. Все происходящее выглядело каким-то неестественно культурным, и Томасу пришлось бороться с чувством смущения, словно последние несколько дней, бывшие кошмарным сном в духе «Повелителя мух», [34]34
  Имеется в виду повесть английского писателя У. Голдинга про группу подростков, после крушения самолета оказавшихся на тропическом острове, где с ними происходят трагические события.


[Закрыть]улетучивались в своей бессмысленности и на их место возвращалась нормальная жизнь. Вот только, конечно, это был не сон. Над джунглями все еще поднимался дым там, где разбился вертолет. Встреча на берегу происходила под бдительным присмотром солдат, шпионов и убийц.

Брэд – человек, которого называли Войной, – стоял справа от Томаса, лениво положив на согнутую в локте руку ствол пистолета-пулемета. Женщина, известная Найту как сестра Роберта, теперь совершенно неузнаваемая в шортах и безрукавке, сидела у сожженной хижины, курила и наблюдала за происходящим сквозь непроницаемые стекла солнцезащитных очков, держа большой пистолет в руке с ухоженными накрашенными ногтями. Двое оставшихся в живых солдат – гибкий негр с умным лицом и суровый здоровяк с бритой наголо головой, судя по всему командир, – стояли спиной к морю, держа оружие наготове. Какое-то время никто ничего не говорил.

Солнце поднималось, медленно раскрашивая яркими цветами местность. Небо уже поголубело, но белый песок оставался чуть тронут розоватой тенью. Верхушки пальм были сочно-зелеными, а море, набегавшее на вытащенную на берег шлюпку, все еще казалось мутным.

– Итак, полагаю, настала пора кое-что прояснить, – наконец нарушил молчание Девлин.

Паркс сплюнул на песок, и Томас увидел, что у него во рту кровь. Все молча ждали.

– Должен честно признаться, я не до конца понимаю, зачем мы здесь, – продолжал сенатор, глядя Томасу в лицо. – Быть может, вам удастся меня просветить.

– Я обнаружил то, что искал мой брат, – произнес Томас. – Нашел причину, из-за которой вы убили его, а теперь прикончите нас.

Куми удивленно посмотрела на него, а двое солдат переглянулись.

Девлин только покачал головой, продолжая улыбаться, потом заявил:

– Эд Найт был моим другом. На некоторые вещи мы с ним смотрели по-разному, но я относился к нему с уважением и, конечно же, не убивал его.

– Не сомневаюсь, лично вы не нажимали на спусковой крючок, не бросали гранату, или как там оно было, – сказал Томас. – Но моего брата убили вы, и в этом не может быть сомнений. Вы с ним по-разному смотрели на некоторые вещи? Вам не кажется, что это преуменьшение?

– Я так не думаю, – уверенно произнес Девлин.

– Но вы не хотели, чтобы Эд вошел в попечительский совет школы, да? – продолжал Томас. – Вы надеялись, что он как священник-иезуит будет плясать под вашу дудку. Но когда вам наконец открылось то, что мой брат думает на самом деле…

– Вы имеете в виду теорию эволюции? – перебил его Девлин. – Да, признаюсь, я был удивлен, даже разочарован. Вы правы насчет того, что именно поэтому я не собирался вводить его в попечительский совет. Дело было не в этом вопросе как таковом. Данная тема мертва, по крайней мере сейчас. Но я не хотел, чтобы ваш брат ставил мне палки в колеса в других делах. Поэтому мы договорились остаться каждый при своем мнении, и я забрал назад свое предложение о его включении в попечительский совет.

– Все вы одинаковы. Лжецы и дураки, – презрительно фыркнул Паркс.

Один солдат напрягся и повел оружием, но Девлин бросил на него взгляд, и он застыл.

– Вы полагаете, что сможете разговорами заставить меня отказаться от своих мыслей? – с искренним изумлением спросил Найт. – После всего этого?

– А что еще мне остается, Томас? – Девлин пожат плечами.

Хейес шагнул к сенатору и что-то шепнул ему на ухо, сверяясь с часами, но тот лишь покачал головой и отмахнулся от него. Помощник отступил и уставился в землю.

– Я уже вам говорил, что ни минуты не верил в то, что ваш брат террорист, и по-прежнему так думаю, – сказал Девлин, обращаясь к Томасу. – Я и сейчас не думаю, что и вы имеете какое-то отношение к терроризму, однако для американского гражданина довольно странно находиться здесь, на этом острове. Очень кстати я узнал о секретной авиабазе ЦРУ, расположенной меньше чем в двухстах милях отсюда, которая используется для наблюдения за террористами. Для школьного учителя из Чикаго необычное место, вы не согласны?

– Не всех террористов нужно искать за границей, – вмешался Паркс. – Мы сами выращиваем хорошую разновидность таковых прямо в добрых старых Соединенных Штатах, твою мать, Америки.

– Где же они? – снисходительно усмехнулся Девлин.

– Вот, прямо перед вами, – Томас кивнул на солдат, стоявших рядом.

– Это сотрудники контртеррористической службы, – сказал сенатор. – Да?

– Так точно, сэр! – рявкнул чернокожий.

– Ну а эти двое? – продолжал Томас, махнув в сторону Войны и женщины.

Девлин оглянулся на Хейеса, который ответил:

– Также сотрудники контртеррористической службы. Законспирированные оперативные работники.

– Чушь собачья! – воскликнул Найт, внезапно теряя терпение. – Это самые обыкновенные убийцы. Они преследовали меня по всему земному шару, черт побери. Быть может, отбросим притворство? Я устал и не хочу выслушивать бред. Отвезите нас на судно или прикончите прямо здесь.

Последовала новая долгая пауза. Лицо Девлина напряглось, хотя Томас и не мог сказать, в решительности или в смятении. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что сенатор смотрит поверх него на океан, пристально вглядываясь.

Когда Девлин наконец медленно заговорил, его голос был проникнут недоумением и тревогой.

– Почему вода красная?

Обернувшись, Томас убедился в том, что сенатор прав. Море, которое вчера вечером было мутным, а сегодня на рассвете выглядело каким-то странным, теперь, когда солнце полностью взошло, определенно было красным, ярко-ало-го цвета, розоватым у самого берега и темнеющим до бурой ржавчины старой крови на глубине.

Паркс вскочил на ноги и, задыхаясь от предчувствия, произнес:

– Сейчас они полезут на берег.

– Кто?.. – спросил Девлин.

Хейес снова шагнул и что-то шепнул ему на ухо, нетерпеливо постукивая по часам, но сенатор опять отмахнулся от него.

– Рыбы, – сказал Томас, внимательно наблюдая за Девлином. – Те самые, которых искал мой брат. Рыбы с ногами, как те ископаемые останки, обнаруженные на Аляске. Недостающее звено.

Девлин изумленно уставился на него.

– Эд его нашел?

– Вам это известно! – выкрикнул Паркс. – Вот почему вы и ваши ультраконсервативные дружки убили его и собираетесь прикончить нас!

Но сенатор совершенно растерялся. Он обводил взглядом людей, стоявших перед ним, время от времени оглядываясь на красную воду, набегавшую на песок.

– Сэр, полагаю, эту проблему следует оставить бойцам контртеррористической службы, – вмешался Хейес. – Нам нужно возвращаться.

– Нет, – решительно заявил Девлин. – Тут что-то не так.

Томас всмотрелся в задумчивое, встревоженное лицо грузного старика, и вдруг его озарило откровение. Он перевел взгляд на Хейеса и понял все. Недостающие элементы мозаики встали на свои места, изменяя общую картину еще один, теперь уже последний раз.

– А это ведь вы с самого начала дергали все ниточки, правда? – спросил Томас этого человека. – Непоколебимый республиканец, стремящийся быть святее самого Папы. Кажется, вы так о нем отзывались, сенатор?

Девлин, неуверенный, ожидающий услышать ответ, медленно обернулся к своему личному секретарю.

– Сэр, право, нам нужно уходить, – сказал тот, не обращая внимания на Найта.

– Почему? – с вызовом и искренним любопытством, хотя и приправленными страхом, спросил Томас. – Что сейчас должно произойти?

Напряжение было разорвано неожиданным сигналом зуммера. Летчик гидросамолета достал допотопную на вид рацию и что-то сказал в микрофон. Ответный голос прозвучал раскатисто и хрипло, но Найт не смог разобрать слов.

– Повторите еще раз, – попросил летчик.

Голос загудел снова, и у пилота вытянулось лицо.

– Когда?.. Это же какая-то чертовщина. Его никак нельзя остановить?

Опять ответ, перемежаемый треском атмосферного электричества, настойчивый, даже пронзительный.

– Подождите, – сказал летчик, опустил рацию и повернулся к сенатору. – Сэр, прошу прощения, но я получил сообщение о том, что ЦРУ собирается нанести удар по точке, где мы сейчас находимся. В воздухе самолет, вооруженный ракетами. Цель – наши координаты.

– Передайте, пусть вернут машину обратно, – распорядился Девлин, голос которого прозвучал властно, к нему частично вернулась былая уверенность.

– Невозможно, сэр, – доложил летчик. – Это беспилотный самолет. Он запрограммирован нанести удар по этому месту, после чего система управления была выведена из строя, так что отозвать его назад нельзя.

– Сколько их всего? – вмешался Хейес.

– Было четыре, – сказал пилот. – Они должны были совершить разведывательный полет, но их перепрограммировали и направили сюда. Один был уничтожен на земле, еще два сбил Ф-18 с авианосца, но первый успел улететь слишком далеко. Его уже не остановить.

– Дайте!.. Я сам с ними поговорю, – потребовал Хейес, протягивая руку.

Взяв рацию, он размахнулся и зашвырнул ее подальше в алую воду.

– Это еще что за чертовщина?.. – воскликнул летчик.

Мельком взглянув на телефон у себя на запястье, Хейес нажал кнопку, а затем, пока все завороженно смотрели на него, выхватил из кобуры под курткой пистолет. Он дважды выстрелил летчику в грудь, и тот рухнул как подкошенный.

– Род? – выдохнул Девлин, в ужасе уставившись на своего личного помощника.

Томас шагнул вперед, но Война и женщина уже пришли в движение, вскидывая оружие. Двое бойцов сил специального назначения застыли в растерянности.

– Сэр?.. – спросил командир, переводя взгляд с Девлина на Войну.

– Выполняй мои приказания, – рявкнул тот, приближаясь к ним с пистолетом-пулеметом в руках. – Чума! Сюда!

«Чума?» – подумал Томас.

– Что это? – наконец обрел голос Девлин, все еще не в силах оторвать взгляд от Хейеса. – Что ты натворил?

– Не ваше дело, сэр, – ответил Хейес. – Просто делайте, как вам скажут, и вы останетесь в живых.

– Род, что ты делаешь? – продолжал Девлин. – Он был прав? – Сенатор кивнул в сторону Томаса. – Все это из-за какой-то рыбы?

Какое-то мгновение Хейес стоял, устремив взор на океан, затем заговорил тихо и печально:

– Вера слаба. Ее нужно оберегать.

– От правды? – спросил Девлин.

Куми посмотрела на Томаса, и тот понял, что она, как и он сам, чувствует себя лишней, забытой.

– Это только сбило бы людей с толку, – продолжал Хейес. – В смятении были бы потеряны миллионы душ.

– Но убивать во имя праведного дела? – изумленно произнес Девлин. – Неужели ты находишь это допустимым?

– Иногда цель оправдывает…

– Ты сошел с ума? – не дал ему договорить сенатор. – Все эти заговоры и кровопролитие только из-за того, есть ли ноги у рыбки с именем Иисуса, наклеенной на бампер? Это же безумие. Кощунство!

– Оно в том, что ученым верят больше, чем слову Господа! – воскликнул Хейес, быстро теряя самообладание, – «В начале сотворил Бог небо и землю, – начал громко читать он нараспев, словно пророк. – И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый <sup>». [35]35
  Бытие, 1:20–23.


[Закрыть]</sup>

Наступила тишина. Широко раскрытые глаза Войны горели огнем. Чума криво усмехалась. Паркс разинул рот, выражая бесконечное презрение. Все остальные застыли в растерянности, сраженные убежденностью Хейеса.

– Вот как было и будет всегда, – заключил помощник сенатора. – Никаких споров, анализа, критики, исторического контекста, кроме как в отношении личностей, проклятых Богом. Слово Господа является истиной, и тут не может быть никаких сомнений.

Он усмехнулся, упиваясь молчаливым шоком своих слушателей, и мыском лакированного ботинка вывел на песке две пересекающиеся волны символа «ихтис». Все смотрели на него.

– Я Срывающий Печати, – объявил Хейес. – Это единственная рыба, о которой нужно говорить.

– Нет, – начал Девлин, и от его былой растерянности не осталось и следа.

Теперь ситуация была ему ясна. Он определился с тем, какую сторону принять.

– Итак, я смогу тебе кое-чем помочь, но все это должно стать достоянием гласности. Брось оружие, Род. Это конец.

Наступило решающее мгновение.

– Хорошо, – сказал Хейес и небрежно, едва уловимо кивнул Войне.

Тот нажал на курок пистолета-пулемета. Оружие дважды кашлянуло, и сенатор упал на песок, зажимая грудь.

Последовала проникнутая ужасом пауза. Куми в отчаянии вскинула руки к лицу.

Увидев ее жест, Хейес покачал головой и заявил:

– Иногда даже истинно верующие ошибаются в выборе.

Однако его никто не слушал, потому что темнокожий солдат вскинул свой автомат и навел его Войне в лицо.

– Сэр! – завопил он. – Бросьте оружие, или я стреляю!

Война, чей дымящийся пистолет-пулемет все еще был направлен на упавшего сенатора, заколебался.

– Эдвардс, я твой командир.

– Нет, сэр, я вам не верю, – пробормотал солдат. – Никакая это не контртеррористическая операция. По-моему, нас обманули, сэр.

– Вы должны выполнять приказы, Эдвардс, а не оспаривать их, – вмешался Хейес.

– А вы, сэр, насколько мне известно, не являетесь моим командиром, – продолжал Эдвардс, по-прежнему целясь в Войну, стиснув автомат так, что вздулись мышцы на руках, а на лице выступил пот. – Вы человек гражданский и не вправе отдавать приказы.

– Эдвардс, опусти оружие, – осторожно произнес Война под пристальным взглядом солдата.

– Никак нет, сэр. Это не контртеррористическая операция, – ответил тот, перевел взгляд на командира группы, молча наблюдавшего за происходящим, и добавил, понизив голос: – А вы это знали, сэр?

Командир колебался, но его жесткое лицо и еще более твердые глаза оставались непроницаемыми.

– Вы знали, – прошептал Эдвардс. – Вы говорили, что это совершенно секретная контртеррористическая операция. Но все было не так. Дело даже не связано с национальной безопасностью. Так что же происходит?

– Послушай, надо же как-то зарабатывать на жизнь, – сказал командир группы, на лице которого появилась кривая усмешка.

Тут началась стрельба.

Томас повалился на песок, увлекая Куми за собой. Командир группы упал первым, получив две пули в голову. Эдвардс снова перевел свой автомат на Войну, но весь как-то обмяк, его лицо разом состарилось, он застыл на мгновение и ничком повалился на землю. У него за спиной стояла на колене Чума, женщина, которую Найт знал как сестру Роберту, с дымящимся пистолетом в руке. Тут Паркс выхватил у Томаса из-за пояса нож и с яростным ревом набросился на нее.

Война прицелился было в Паркса, однако Найт удачно выбросил ногу вперед. Война упал, его пистолет-пулемет с треском выпустил в воздух несколько пуль, а Томас метнулся вперед и судорожно схватился за горячую сталь ствола, вырывая оружие.

В течение следующих десяти секунд он видел только туман яростного отчаяния, сознавал, что в самое ближайшее время будет убит. Затем ему каким-то образом удалось перекатиться на спину, а Война оказался на нем. Послышались пронзительные крики Чумы, проникнутые болью и яростью, затем снова прогремели выстрелы. Наконец человек, который называл себя Войной, следил за Томасом в Неаполе и стрелял в него в Бари, придавил ему горло своим оружием. Он нажимал обеими руками, и Найт почувствовал, как поток воздуха, поступающего в легкие, иссякает. Война и Чума. Абсурд этих наемных убийц, выдающих себя за всадников апокалипсиса, напыщенная, голая, откровенная глупость всего происходящего внезапно наполнили Найта злостью, нараставшей с тех самых пор, как он впервые услышал о смерти брата. Томас принялся брыкаться, лягаться, царапаться с животной яростью, но Война был неумолим.

Найт не заметил приближения Куми, а Война осознал то, что она рядом, лишь за какое-то мгновение до удара ногой. Он начал оборачиваться, когда ботинок Куми сломал ему нос и отбросил голову назад, что позволило Томасу сбросить противника с себя и завладеть пистолетом-пулеметом. Перекатившись, он поднялся на колено и задержался, оценивая ситуацию.

Роберта валялась навзничь на песке, в ее груди торчал нож Паркса, невидящие глаза остекленели. Паркс лежал поперек нее, у него в спине темнели две пулевые раны. Война сидел на корточках, зажимая лицо руками. Девлин и оба солдата были уже мертвы, Джим, вероятно, умирал. На ногах оставались только Куми и Хейес. Помощник сенатора держал молодую женщину под прицелом пистолета. Она его не видела…

– Остановись! – крикнул Томас. – Куми!..

Та невыносимо медленно обернулась, и глаза ее округлились при виде черного ствола, направленного ей в лицо, однако Хейес не выстрелил.

– Брось оружие и толкни его ногой ко мне, – приказал он.

Томас повиновался. Хейес подобрал пистолет-пулемет, не отводя от Куми взгляда и ствол. Затем все застыли. После стрельбы, криков, яростной схватки наступившая тишина казалась вакуумом.

– Хорошо, – наконец нарушил молчание Хейес. – Теперь нам остается терпеливо ждать.

– Чего? – спросил Томас.

Его дыхание все еще вырывалось судорожными порывами, натянутые нервы пели адреналином.

– Гнева Господня, – усмехнулся Хейес. – Кстати, так называется и этот самолет. Настоящее чудо высоких технологий.

– Подождите, – встрепенулся Война, поднимая окровавленное лицо. – Мы будем ждать? А почему бы просто не сесть в самолет и не улететь, оставив их здесь?

– Ой, Стив!.. Уж ты-то должен понимать. С самого начала подразумевалось, что с этого задания никто не вернется. Ты сам сделал такой исход неизбежным, не сумев расправиться с этими людьми в Японии. Тогда стало ясно, что всем нам придется направиться сюда. Очевидно и другое. Никто из нас не вернется домой.

– Стив, – заговорил Томас, находя радость в этом уменьшительно-ласкательном имени, таком обыкновенном. – Всадника на красном коне зовут Стив. Великолепно.

– Это все, что вы можете предложить? – нахмурился Хейес. – Ирония. Релятивизм. Лишенная опоры вселенная моральных ценностей, без Бога и принципов.

– Что же это за принцип – замалчивать правду и убивать всех несогласных? – насмешливо спросил Томас.

Куми бросила на него предостерегающий взгляд, но ему уже было все равно. Им суждено погибнуть. Он не собирался умирать молча.

– Как это, наверное, удобно, всегда полагать, что вы служите высшей морали. Хейес, вы знаете, что стали самым настоящим террористом и ничем больше? Я ни за что не поменяюсь с вами моральными ценностями.

– Веру необходимо защищать, – упрямо произнес Хейес. – Вера – это все.

– Нет, – произнес Джим слабым, дрожащим голосом. – Любовь – это все. Без нее вы просто…

– Гудящий гонг и звенящая тарелка? – Хейес горько усмехнулся, наводя пистолет на священника, потом оглянулся на Томаса и продолжил: – Всем вам нечего предложить. Вы ни во что не верите, поэтому у вас нет сил, чтобы выстоять перед теми, у кого есть вера.

– Сэр, я все еще не потерял надежду выбраться отсюда, – настойчиво произнес Война. – Хочу сказать, у меня семья, сын…

Прицелившись, Хейес сделал выстрел. Пуля попала Войне в голову как раз над правым глазом. Война, он же Брэд, он же, возможно, самое трогательное, Стив, умер еще до того, как его тело упало на землю.

– Я полагал, ты пойдешь со мной до самого конца, – пробормотал Хейес, обращаясь к трупу. – Здесь нет места тем, кто печется о себе.

– Вы крестоносец, – тихо промолвил Джим.

– Совершенно верно, – подтвердил Хейес. – Я крестоносец.

– Да, похоже, урок истории прошел даром, – грустно усмехнулся Горнэлл. – В конце концов, крестоносцы были носителями воинствующего варварства. Их цели не имели ничего общего с религией.

– Опять разбавленный релятивизм, замаскированный под христианство, – презрительно поморщился Хейес. – Ты ничем не лучше Найта.

– Спасибо, – устало промолвил Джим. – Эд жил ради правды и справедливости. Для меня большая честь сравнение с ним. Итак, вы расскажете нам об этом самолете, который отправит нас в пламя преисподней, предназначенное для либералов и релятивистов?

Хейес недоуменно заморгал, сбитый с толку выдержкой священника, но затем на его лице засияла прежняя улыбка.

– Видите вот это? – сказал он, поднимая левую руку и показывая похожее на сотовый телефон устройство, закрепленное на запястье. – Это навигационная система GPS, которую беспилотный самолет использует в качестве маячка наведения на цель. Но вот что самое любопытное. Эта штуковина подключена к датчику пульса. Если «Гнев Господень» потеряет мой пульс, то он нацелится на ваше судно. Сколько человек на борту? Двадцать? Больше? Я расправился бы со всеми, если бы у меня были все четыре самолета, но, похоже, кто-то вмешался и испортил дело. Теперь, когда остался только один самолет, мне нужно выбрать цель. К счастью, и одного будет более чем достаточно.

Опустив взгляд, Куми переступила с ноги на ногу.

– Итак, если я умру до прибытия «Гнева Господня», то погибнет вся команда «Нары», – продолжал Хейес. – Разумеется, вопрос спорный, но я решил упомянуть о нем на тот случай, если у вас припасены еще какие-нибудь штучки. Должен сказать, вы оказались на редкость надоедливыми, но умрете раньше меня. Приятно это сознавать. Итак, кто первый?

С этими словами Хейес убрал пистолет в кобуру и взял автомат. Он был готов открыть огонь.