Текст книги "Каир: история города"
Автор книги: Эндрю Битти
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Саладин и Айюбиды: 1171–1249 гг
Франки овладели левантийским побережьем в результате Первого крестового похода (1067–1069), Египет Фатимидов они воспринимали как легкую добычу – и совсем не учитывали в своих планах вмешательства Нур ад-Дина, сельджукского султана, войско которого вытеснило франков из Египта. Саладина, своего племянника, Нур ад-Дин поставил управлять северной частью завоеванных земель.
Саладин покрыл себя славой уже в ходе египетской кампании, однако наибольшую известность ему принесли сражения с крестоносцами в Палестине в последующие два десятилетия: венцом его достижений стало освобождение Иерусалима в 1187 году. В Египте он почти не бывал, но это не помешало ему одарить Каир величайшим из оборонительных сооружений города – Цитаделью.
Наместник мгновенно осознал потенциал каменистого отрога гряды Мукаттам, на котором некогда Ибн Тулун возвел свой дворец удовольствий Купол воздуха и по которому скакал в ночи Хаким, глядя на городские огни внизу. Саладина привлекли не только оборонительные возможности отрога: по преданию, он приказал развесить в различных частях города куски мяса, и тот кусок, который повесили на отроге, оставался свежим два дня, а прочие быстро протухли. Тем самым стало понятно, что на отроге ветры обеспечивают желанную прохладу.
Строительство Цитадели началось в 1176 году, причем использовался труд пленников-христиан. В качестве образца Саладин избрал традиционную сирийскую крепость – обнесенное стенами укрепление на крутом холме. Толщина стен составила десять футов, это было усовершенствование технологии, опыт, вынесенный из сражений в Палестине с крестоносцами. Чтобы снабдить Цитадель пресной водой, выкопали колодец глубиной более 300 футов; вода подавалась благодаря колесу, которое вращали быки (в XIX веке это колесо служило туристическим аттракционом, но сейчас оно закрыто для публики). Цитадель соединили стенами с другими каирскими укреплениями, и впервые за свою историю город достиг Нила. Саладин построил и новые ворота – там, где сейчас вокзал «Рамсес». (То обстоятельство, что сегодня от станции до реки полторы мили, показывает, как сильно менялось нильское русло на протяжении столетий). За Цитаделью стали возводить и другие укрепления, причем строительство велось такими темпами, что в конце XII века сын Саладина, чтобы добыть камень, приказал частично разобрать пирамиду Менкауры.
Кроме обороны Каира, Саладин внес свою лепту в организацию религиозной жизни и управление городом. При Фатимидах среди египтян начал распространяться шиизм, но Саладин вернул Египет к суннизму и основал несколько религиозных школ (медресе).
Узрите же! – восклицает средневековый путешественник Ибн Убейр. – Вот лишнее доказательство заботы султана обо всех правоверных… Он устроил собрания и назначил тех, кто за вознаграждение учит народ читать Божью Книгу, кто зачитывает ее сыновьям бедняков и сиротам.
Кроме того, при Саладине в Египте утвердился суфизм – мистическое направление ислама, приверженцы которого через молитву и медитацию стремятся к «персональному диалогу» с Аллахом. Саладин построил первый городской ханках – суфийский приют (монастырь), убежище от мира для суфийских мистиков. Сегодня более половины каирских мусульман считают себя суфиями, и во время маулидов часто можно видеть суфийские танцы и слышать суфийские напевы.
Хотя сам Саладин в Египте почти не бывал, династия Айюбидов, которой он дал свое имя, продержалась у власти в Каире восемьдесят лет. Саладин и его преемники отказались от титула халифа и стали называть себя султанами, тем самым давая понять, что их правление – светское. Аль-Адил, второй султан династии Айюбидов, сохранил империю, доставшуюся ему по наследству от Саладина, и дополнительно укрепил каирскую Цитадель: при нем появились две сторожевые башни на восточной стороне, над торговым путем Шариа Салах Салем. Правда, аль-Адил, подобно Саладину, редко бывал в Египте, и первым из султанов в Цитадель перебрался только аль-Камил, племянник Саладина, правивший с 1218 по 1238 год. Он построил в Цитадели дворец и конюшни, от которых, к сожалению, не сохранилось и следа. Тем не менее аль-Камила считают основоположником восьмисотлетней традиции: после него все султаны жили именно в Цитадели – вплоть до середины XIX века (а военное значение крепость сохраняла до 1983 года).
Аль-Камил также заложил один из крупнейших некрополей средневекового Каира. Имам аль-Шафии, потомок дяди Пророка, скончавшийся в 820 году, считается одним из основателей четырех ритуалов суннизма. Мавзолей, который аль-Камил возвел над его могилой, по сей день пользуется уважением и почитанием. Этот мавзолей виден издалека благодаря свинцовому куполу, увенчанному флюгером в виде металлического челна. Этот челн надлежало наполнять зерном и водой (в исламском символизме корабли означают духовное развитие, а птицы суть человеческие души). Внутри мавзолея просторно и свежо, своды огромного помещения сходятся где-то в сумраке над головой. Под центром купола стоит кенотаф из индийского тика, освещенный зелеными лампами; от зала его отделяет резная перегородка сандалового дерева. Сквозь эту перегородку правоверные просовывают листочки с молитвами; большую часть суток здесь очень много молящихся, поскольку гробница имама, по широко распространенному убеждению, обладает чудесной целительной силой. Больные стекаются сюда со всех уголков исламского мира в надежде на излечение – или хотя бы на смерть в святом месте. Маулид в честь аль-Шафии весьма популярен в народе, и на него также съезжаются многочисленные страждущие и увечные.
Мавзолей находится на территории, которая известна как Южное кладбище или как Город мертвых. Другой памятник эпохи Айюбидов на этом кладбище расположен в глубине; чтобы попасть к нему, нужно преодолеть настоящий лабиринт дорожек и тропок. Эта вторая гробница – современница падения Айюбидов и посвящена женщине по имени Шагарат аль-Дурр (правила в 1249–1250 гг.) Шагарат – одна из немногих женщин, сумевших добиться власти на Ближнем Востоке, и единственная королева Египта, не считая Клеопатры. Сегодня ее могила заброшена – отчасти по причине трагической истории жизни правительницы.
Она была рабыней-турчанкой, ее имя в переводе означает «Жемчужное дерево». Супруг Шагарат, последний айюбидский султан по имени Айюб, содержал наемное войско (мамлюков), готовясь к возможному нападению монголов на Каир. Он скончался в 1249 году, сражаясь с французским королем-крестоносцем Людовиком IX. При поддержке мамлюков Шагарат расправилась с Туран-шахом, сыном Айюба и законным престолонаследником, и стала править сама, от имени малолетнего принца Калиля. Ее правление продолжалось восемьдесят дней. Багдадский халиф, которому Айюбиды принесли клятву верности, не одобрил присутствия женщины на троне, ибо Пророк говорил: «Горе народу, которым правит женщина». Он повелел мамлюкам найти правителя-мужчину, и вождь мамлюков Айбек женился на Шагарат и стал наместником халифа.
Даже в замужестве Шагарат сохраняла значительную власть. Она фактически управляла страной из-за расшитого занавеса женского дворца в Цитадели. В 1257 году она узнала, что ее муж помышляет о новом браке, и приказала убить Айбека, но потом передумала и стала умолять убийц остановиться: те отказались, поскольку опасались, что оставшийся в живых Айбек расправится с теми, кто на него покушался. Шагарат погибла от рук рабынь первой жены своего мужа, забивших ее насмерть деревянными скалками. Тело Шагарат сбросили со сторожевой башни на растерзание собакам и шакалам. Позднее, впрочем, останки подобрали и погребли в мавзолее, который она выстроила заблаговременно.
Сегодня этот скромный – кирпич и штукатурка – мавзолей находится ниже уровня мостовой и выглядит заброшенным. Колодец в полу забит мусором, ворота покосились и не запираются, но охотников заглянуть в последнее каирское здание эпохи Айюбидов почти нет. Некогда стены мавзолея украшала мозаика – ветвистое дерево с перламутровыми плодами, трогательное напоминание о значении имени Шагарат. Прах первого супруга правительницы, султана Айюба, покоится в куда более внушительной гробнице: его мавзолей на Касабе открывает собой вереницу грандиозных архитектурных комплексов (медресе – мавзолей – мечеть), столь характерных для периода мамлюкского владычества.
Каир мамлюков: 1250–1517 гг
Слабость династии Айюбидов в последние годы правления позволила наемному войску султанов – мамлюкам – существенно укрепить свое положение и приобрести политическое влияние. Помощник Шагарат, Бейбарс по прозвищу Лучник, из так называемых речных мамлюков (бахри), которые размещались на острове Рода, сумел опередить остальных претендентов на власть и захватил трон.
И среди современников, и среди исследователей не было и нет согласия по поводу того, как относиться к мамлюкам. Одни называли и называют их доблестными воинами, преданными Египту и отстоявшими Каир от натиска монгольских орд Чингисхана и Тамерлана. Другие отзывались и отзываются о них как об агрессивных удельных князьках, погрязших в междоусобицах и имевших выраженную склонность к содомии. Так или иначе, они правили в Каире почти три столетия, причем их правление сопровождалось беспрерывной борьбой за власть, казнями и убийствами. При этом они покровительствовали искусству, построили в городе новые мечети и минареты (зачастую – над мавзолеями и гробницами прежних правителей). Также именно в эпоху мамлюков знаменитые Города мертвых превратились в те обширные кладбища, которые можно увидеть в Каире сегодня.
Поздние историки зачастую характеризуют мамлюков как правителей, запомнившихся лишь своими «излишествами». Десмонд Стюарт, анализируя роль мамлюков в истории Египта, приходит к следующему выводу:
Мамлюкская система управления была иррациональной и даже абсурдной. Такое возможно только единожды и никогда не повторяется. Если отвлечься от жестокостей и других колоритных деталей эпохи, эра мамлюков была столь же бессмысленной, как история Шотландии до объединения с Англией – череда дворцовых переворотов, значимых исключительно для тех, кто был в них замешан, но абсолютно ничтожных по результатам с исторической точки зрения.
Стюарт словно вторит другому историку, Стэнли Лэн-Пулу, который в 1893 году назвал мамлюков «бандой беспринципных искателей приключений, рабов по происхождению и мясников по призванию, кровожадных авантюристов, не терпевших подчинения и испытывавших врожденную тягу к предательству». Тем не менее Лэн-Пул отдает должное архитектурному наследию мамлюков:
Эти рабские цари отличались отменным художественным вкусом, который сделал бы честь любому цивилизованному правителю современного мира… Они не ведали морали, предавались буйствам и были неразборчивы в средствах, однако в зданиях, ими построенных, ощущается изысканность, какой не найти в западных странах.
Мамлюкскую систему управления создавали те немногие баловни фортуны, которым удавалось выдвинуться. Обычно мальчишек покупали на турецких невольничьих рынках, привозили в Каир и начинали обучать ремеслу солдата. Если кому-то из них случалось привлечь внимание султана (и проявить достаточно жестокости), такого воина ожидало повышение – вплоть до чина эмира, то есть офицера. Султаном же, как правило, становился самый жестокий, самый хитрый и изворотливый среди эмиров. А тех, кто не сумел выдвинуться из низов, после оговоренного срока службы увольняли и отправляли восвояси.
Венецианский купец Эммануэль Пилоти, поселившийся в Каире в 1400 году, писал, что во дворце султана в Цитадели не менее 6000 тысяч юных невольников, готовящихся к воинской службе. По его словам, более всего ценились «юноши из Тартарии», за которых были готовы платить по 140 дукатов; затем, по нисходящей, шли черкесы, греки, славяне и албанцы. Пилоти писал:
В Турции есть купцы-язычники, не имеющие иного занятия, кроме торговли молодыми рабами подходящего возраста и доставки купленных султаном рабов в Каир. Когда у них набирается сотня или две сотни душ на продажу, они везут несчастных в Галлиполи и сажают на корабль… Когда рабов привозят в Каир, султан отправляет их встречать опытных оценщиков, способных с одного взгляда определить пригодность мальчиков к воинской службе.
Именно из таких наблюдений и складывалась репутация мамлюков в «цивилизованном мире». В 1896 году викторианский джентльмен сэр Уильям Мюир рассуждал о «темном прошлом, с которым мы вынуждены мириться». Французский путешественник Вольней в 1780-е годы выразился более прямо: «Прежде всего они были привержены тому постыдному пороку, который с незапамятных времен считался уделом греков и татар. Таков был первый урок, который эти юноши усваивали от своих наставников». Десмонд Стюарт заключает: «Педерастии они предавались открыто, словно пародируя платоновские идеи о любви мужчины к мужчине, которой восхищался великий философ». Как бы то ни было, все несчетные грехи мамлюков не должны заслонять от нас тот вклад, который «рабские цари» внесли в формирование облика города. Тот же Пилоти не только описывает жизнь рабов, но и восхваляет мамлюкский Каир, «величайший город на земле», а Ибн Баттута, арабский путешественник, в 1345 году пишет не о политике, но о «матери городов… изобилующей различными зданиями, непревзойденной в красоте и величии».
Города мертвых
Когда мы говорим о памятниках эпохи мамлюков, первыми на ум приходят Города мертвых. Эти грандиозные кладбища, раскинувшиеся к северу и югу от Цитадели, вместили тысячи захоронений – и огромных мавзолеев, и простых каменных надгробий с двумя вертикальными столбиками в изголовье и в изножье. Многие могилы представляют собой приземистые гробницы, этакие посмертные жилища в две комнаты. Карафа, иначе Южное кладбище, тянется от Цитадели к Фустату и является старейшим из двух некрополей: первые захоронения на нем датируются временами до мамлюков. И Шагарат аль-Дурр, и имам аль-Шафии похоронены на окраине Карафы. Что касается Северного (или Восточного) кладбища, иначе Карафат аль-Шаркирийя, его разбили именно мамлюки. До того, как здесь появился некрополь, на этом месте находился царский ипподром, а самые ранние захоронения датируются серединой XIV века.
Строительство гробниц над могилами – древняя египетская традиция, предположительно восходящая к эпохе фараонов. Гробницы в Городах мертвых суть архитектурные наследницы пирамид и мастаб; некрополи в Саккаре и Гизе – предшественники средневековых кладбищ. Фактически лишь несколько столетий разделяют последние захоронения в Саккаре и самые ранние в Городах мертвых. При этом гробницы над могилами строили не только мусульмане: на коптском кладбище в Старом Каире также немало «улиц» с «погребальными домами».
Мамлюки восприняли древнюю традицию и усугубили ее своими тюркскими обычаями, требовавшими строительства мавзолеев (Тадж-Махал, знаменитейший в мире мавзолей, построен индийским правителем тюркского происхождения). Как правило, умершего хоронили в Городах мертвых под полом одной из комнат гробницы, клали тело, не заворачивая в саван, на бок, лицом к Мекке; возможно, это также переосмысление древнего обряда: египтяне хоронили покойников на боку, лицом на восток, к восходящему солнцу.
Вскоре после основания кладбищ живые стали приходить сюда, чтобы поселиться рядом с мертвыми. Сегодня число живых в Городах мертвых значительно превышает число покойников: по приблизительной оценке, в Городах мертвых проживают около 300 000 человек. Первые насельники появились здесь еще в Средние века, однако резким всплеском численности населения Города мертвых обязаны арабо-израильской войне 1967 года, когда сюда хлынул поток беженцев из окрестностей Суэцкого канала.
Хотя эти районы считаются одними из беднейших в Каире, тут на самом деле все не так уж плохо, а некоторые общины даже ухитрились провести на кладбища водопровод и канализацию. Сотни лет обитания привели к тому, что отдельные части кладбищ практически неотличимы от городских кварталов – те же невысокие дома, те же магазинчики вдоль пыльных улиц. Зачастую эти дома выступают как продолжения кладбищенских стен, заслоняющих могилы от любопытных взглядов. Но дома стоят далеко не везде, во многих местах люди живут прямо в старинных гробницах, что тянутся ряд за рядом на протяжении нескольких миль. В лабиринте дорожек и проходов между могилами чрезвычайно легко заблудиться. По счастью, тем, кто очутился в столь незавидном положении, всегда готовы помочь за небольшой бакшиш местные мальчишки, которые появляются словно ниоткуда, стоит вам понять, что вы заплутали.
С кладбищами связаны и другие обычаи, тоже восходящие к древности. У египтян заведено устраивать в семейных гробницах своеобразные пикники, а близ могил святых нередко устраиваются шумные маулиды. Балиан, герой «Арабского кошмара», в 1486 году по воле автора романа заметил:
Город мертвых представлял собой необыкновенное зрелище. Средь мавзолеев семьями и парочками сидели за трапезой люди… Днем – место увеселительных прогулок, по ночам этот район делался излюбленным пристанищем головорезов и нищих. Население Города мертвых увеличивалось за счет еженощных насильственных и голодных смертей.
По сей день путеводители предостерегают туристов от посещения Городов мертвых после темноты. А описание Города мертвых, принадлежащее перу Гамила Атии Ибрагима, чей роман «Вниз к морю» был опубликован ровно через 500 лет после прибытия в Каир ирвиновского Балиана, показывает, что этот район и вправду нисколько не утратил свою сомнительную репутацию. «Море», о котором говорится в романе Ибрагима, – это кладбище, выступающее фоном для чрезвычайно затейливого сюжета, заставляющего вспомнить «Каирскую трилогию» Махфуза. Персонаж романа доктор Сабир, обитатель кладбища и врач одной из местных больниц, в разговоре с коллегой замечает:
Море раскинулось перед нами. Это море – Каир. Это море – кладбище. Самое настоящее море. Пучина, преисподняя. Бедность, голод, воровство… Богачи, торговцы, проститутки, извращенцы, наркотики… Странный, безумный мир, в котором полно хороших людей.
Памятники эпохи мамлюков: кладбища
На пыльной улице в сердце Северного кладбища находятся три грандиозных мамлюкских мавзолея, датируемых периодом 1380–1470 годов. Наиболее ранний принадлежит султану Баркуку, первому из династии Буржитов, или мамлюков-черкесов. Он взошел на престол в 1382 году, в возрасте 10 лет, и был убит в Дамаске тринадцать лет спустя. Черкесов доставляли в Египет через Черное море с турецкого Кавказа, ими стали пополнять ряды мамлюков с тех самых пор, как область мамлюков-бахри фактически обезлюдела. Погребальный комплекс Баркука помещался в центре крупного жилого квартала, чье строительство было одной из первых попыток урбанизации пустыни. По сей день эти три мавзолея окружены приземистыми строениями, а на узких улочках запряженные осликами тележки встречаются куда чаще, нежели легковые автомобили и грузовики.
Фасад огромного двухкупольного здания выходит на симпатичную площадь; по сводчатому коридору попадаешь на открытый двор, в центре которого растут деревья. Отсюда лесенка ведет в помещения, или кельи, где когда-то селились бродячие суфии (дервиши); иными словами, мы снова сталкиваемся с обителью мертвых как местом обитания живых. Здание, очертаниями больше напоминающее традиционную мечеть, а не мавзолей, в жаркие дни совершенно не дает прохлады, зато в нем очень тихо. В мавзолее всего два погребальных зала, высота помещений от пола до потолка составляет 45 футов; в северном зале похоронены султан Баркук и его брат, правивший лишь год. В южном зале покоятся дочери и внучки султана, а в углу – скромная могила верной няни.
Если идти на юг от мавзолея Баркука, дорога приведет к погребальному комплексу (мечеть – мавзолей – медресе) султана Барсбея, который правил с 1422 по 1438 год. Бывший суфийский монастырь (ханках) лежит в развалинах, а здания комплекса сохранились; продолговатый фасад, выходящий на улицу, венчает купол, украшенный изысканной резьбой. Интерьер отличается от большинства мамлюкских сооружений – по обеим сторонам центрального нефа тянутся аркады, мраморный пол устилают толстые ковры; минбар, инкрустированный звездами из слоновой кости, считается красивейшим из мамлюкских минбаров Каира. Гробница Барсбея находится в глубине здания, перед богато украшенным михрабом, над ней раскинулся необыкновенно высокий купол.
Последний памятник на главной улице Северного кладбища считается величайшим архитектурным шедевром поздних мамлюков. Имя султана Кайтбея можно перевести как «воскрешенный» – по преданию, он едва не умер при родах. На невольничьем рынке за этого хлипкого паренька дали всего 50 динаров, но в 1468 году он стал египетским султаном и правил 28 лет. Кайтбей выказал себя достойным и хитроумным правителем, сумел подчинить мамлюкам торговлю пряностями между Индией и Европой, а доходы казны тратил на свою истинную страсть – архитектуру. В 1481 году в Каир прибыл тосканский еврей Мешулам бен Менахем; этот еврей описывал султана как «старца лет восьмидесяти, еще высокого, стройного как тростник, и привлекательного облика. Облаченный в белое, он восседал на коне в окружении более двух тысяч воинов… В городе имеется огромная и величественная крепость, у входа в которую по понедельникам и четвергам султан вместе с бургомистром принимает подданных… Его стерегут в эти дни три сотни мамлюков. Ему может пожаловаться любой, кого избили или ограбили мамлюкские принцы и эмиры».
Кайтбей строил много и охотно – в Египте, в Сирии, в Мекке. Его погребальный комплекс, завершенный в 1474 году, запечатлен на современной египетской банкноте достоинством в 1 фунт. Здание высокое, с минаретом и увенчанным куполом погребальным залом. Стены у окон и входа покрыты узором; это специальная кладка (аблак). Пол мраморный, потолок погребального зала, где царит полумрак, украшен позолоченной резьбой. Рядом с гробницей сына Кайтбея находится камень с отпечатком ноги Пророка Мухаммада.
Сводчатые проходы и лестницы, на которых громко щебечут птицы, ведут из погребального зала на крышу и дальше, к минарету. Отсюда открывается замечательный вид на комплекс в целом и особенно на купол с его резными звездами поверх геометрических узоров и арабесок. В зависимости от положения солнца на небесах эти узоры видоизменяются, образуя бесконечную череду причудливых изображений. За стенами комплекса видны окрестные кварталы – крохотные мастерские, маленькие кофейни, улицы с тележками и цыплятами, самозабвенно купающимися в пыли.