Текст книги "Каир: история города"

Автор книги: Эндрю Битти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Каир Фатимидов: 969-1171 гг

Хотя Аббасиды вновь утвердили свое господство над Египтом после кратковременного правления «отступника» Ибн Тулуна, его фактическое отпадение продемонстрировало слабость Багдадского халифата. Эта слабость неминуемо должна была привести к появлению новой политической силы – и такая сила не замедлила появиться: ею оказались пришедшие с запада Фатимиды. На протяжении двух столетий эта тунисская династия применительно к Каиру создавала ту часть города, которая ныне известна как «средневековый Каир», прежде всего – великолепные городские ворота; кроме того, при Фатимидах были возведены два важнейших религиозных сооружения – мечеть аль-Азхар и мечеть аль-Хакима.

При Фатимидах ислам стал господствующей религией в Египте. При этом, как ни удивительно, сами Фатимиды принадлежали к шиитам – религиозному течению, у которого среди египтян приверженцы почти отсутствовали. Фатимиды возводили свой род к прямым потомкам брачного союза Али и Фатимы, дочери Пророка, и до завоевания Египта правили Тунисом. Их соперничество с Аббасидами было не только династическим, но и идеологическим, поскольку обе династии воспринимали себя как олицетворения соперничающих течений в исламе.

Армия Фатимидов была великолепно организована, и в 969 году 100 000 воинов промаршировали из Туниса в Египет и легко завладели Каиром, боевой дух жителей которого изрядно подорвали природные катастрофы и эпидемия чумы. Сразу после захвата города Фатимиды приступили к строительству новой столицы, уже четвертой по счету, опять-таки – к северу от прежних. Этот город строили, что называется, на века: крепостные стены были такой ширины, что на них вполне могли разъехаться двое конных, а ворота в стенах оказались настолько прочными, что сохранились до наших дней. Внутри стен были возведены грандиозные дворцы устрашающего облика, а новый город получил подходящее имя – аль-Кахира, то есть «победоносная», «покоряющая».

Амр ибн аль-Ас и Ибн Тулун правили как первые среди равных. Фатимиды принесли новый стиль управления – они дистанцировались от подвластного им народа. Фатимидский халиф аль-Муизз выстроил для себя помпезный дворец, отчасти напоминающий Запретный город в Пекине. (Его библиотека, насчитывавшая 120 000 свитков, была крупнейшей в средневековом мире, а легенда гласит, что одна из дочерей халифа владела пятью мешками изумрудов). В первую очередь Фатимиды интересовались сугубо внутренними делами своего нового владения, однако во внешней политике они выказывали удивительную открытость: впервые в истории Египта торговые соглашения и союзы заключались с европейцами в ущерб арабским соседям. Город распахнул ворота перед купцами из Европы, особенно из Италии. Процветала торговля папирусом, главным торговым партнером сделалась Сицилия, правитель которой Фредерик II, как утверждают предания, носил мусульманские одежды и содержал при дворе гарем. Именно итальянские купцы переделали арабское название «аль-Кахира» в привычное нам «Каир».

Фатимиды пожелали, чтобы в центре их новой столицы находилась мечеть, как в Фустате Амра и в аль-Катаи Ибн Тулуна. Мечеть аль-Азхар («блистательная») была заложена в 970 году, на следующий год после покорения Египта. Подобно многим другим мечетям, она была призвана сочетать в себе религиозную и образовательную функции, и сегодня университет аль-Азхар претендует на статус старейшего учебного заведения в мире (этот статус оспаривает марокканский университет в Фесе). Первоначально здесь изучали исламское право и вероисповедание, а процесс обучения по большей части представлял собой механическое запоминание наставлений шейха, которого слушали, сидя на полу. Завершив обучение, студенты сами становились наставниками и передавали свои знания другим. Со временем к преподаваемым в университете дисциплинам добавились медицина, астрономия и математика, а сегодня университет (чей главный кампус находится в пригороде Каира) предлагает широкий диапазон дисциплин для изучения. Мечеть же служит наглядным напоминанием о том, что в основе исламской традиции лежит образование. (Недаром при многих мечетях существуют религиозные школы – медресе, равно как и школы изучения Корана – сабил-киттаб. Сам Пророк учил, что в жизни есть две основных «милости» – вода для жаждущих и знание для невежественных, и мечеть аль-Азхар оказывает вторую из этих милостей на протяжении одиннадцати столетий).

Разумеется, изначально мечеть была шиитской, но при преемниках Фатимидов, Айюбидах, она превратилась в центр суннитского мировоззрения, и в течение сотен лет сообщество образованных мусульман – улемов – формулировало правила исповедания веры, которым, поскольку они подкреплены авторитетом мечети, следовали и следуют сунниты во всем мире. Здешние религиозные фундаменталисты осуществляют цензуру (в список запрещенных книг, в частности, попал один из романов Нагиба Махфуза) и, как считается, неодобрительно относятся к маулидам, многие из которых проводятся неподалеку от мечети, на площади Хуссейна. Путеводитель Бедекера в XIX веке назвал мечеть аль-Азхар «ревнителем магометанского фанатизма». В годы Второй мировой войны британские колониальные чиновники пристально следили за жизнью аль-Азхара, подозревая духовный центр каирских мусульман в сотрудничестве с представителям стран Оси. 1 февраля 1942 года, в пору победоносного наступления нацистов в Северной Африке, студенты аль-Азхара перепугали британцев – они высыпали на каирские улицы, распевая: «Мы – солдаты Роммеля». Значимость мечети для Египта и всего мусульманского мира такова, что именно здесь выступил с речью Гамаль Абдель Насер в 1956 году, в разгар Суэцкого кризиса, и здесь же в 1989 году молился с египетским президентом Хосни Мубараком король Саудовской Аравии Фахд (эта совместная молитва ознаменовала собой возвращение Египта в «арабскую сферу» после десятилетней изоляции, вызванной соглашениями в Кэмп-Дэвиде [8]8
  В 1979 г. в загородной резиденции президента США Кэмп-Дэвид было подписано мирное соглашение между Египтом и Израилем, вызвавшее резкое осуждение других арабских стран.


[Закрыть]).

Сама мечеть несколько раз перестраивалась, хотя в целом по сей день соответствует тому проекту, который реализовывали Фатимиды. В сан – центральный двор – попадают через ворота XV века; над двором возвышаются три минарета, украшенных геометрическими узорами. Мрамор, которым выложен двор, слепит глаза на солнце, однако от него исходит благословенная прохлада. В тенистых аркадах расстелены ковры, чтобы правоверные могли помолиться, поесть, поговорить, поспать или спокойно почитать религиозные тексты. Мечеть представляет собой оазис тишины и покоя среди городской суеты, но уличный шум проникает внутрь, и от него сложно абстрагироваться. Щебет птиц и бесшумное вращение вентиляторов в молитвенных залах оказывает почти гипнотическое воздействие.

Третьим халифом династии Фатимидов – и, пожалуй, наиболее примечательным историческим деятелем той эпохи – был Хаким, взошедший на престол в 996 году, в возрасте 11 лет. Историк Десмонд Стюарт приводит в своей работе «Большой Каир: мать мира» немало колоритных преданий о жизни и деяниях этого халифа. Так, по преданию, пятнадцатилетний Хаким убил своего наставника, а затем и нескольких придворных; эти убийства, так сказать, задали тон его капризному, деспотичному и кровавому правлению. Халиф ненавидел едва ли не всех вокруг – евреев, христиан, женщин, собак, лживых купцов и любовников своей сестры – и принимал решительные меры к тому, чтобы чрезвычайно затруднить жизнь тем, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие. (Он ненавидел даже изюм, поскольку верил, что из того можно приготовить вино, а однажды приказал сбросить в Нил все запасы каирского меда).

Евреев и христиан при Хакиме жестоко преследовали. По сообщению Стюарта, хотя мать халифа была христианкой, он повелел коптам, пожелавшим посетить публичные бани, носить тяжелые кресты, а также разрушил 30 000 христианских церквей в Святой Земле, в том числе церковь Гроба Господня в Иерусалиме. (Это событие стало одной из причин Первого крестового похода, предпринятого в конце XI столетия.) Хаким запретил изготовление женской обуви («Женщинам нечего делать на улицах»), а группу женщин, застигнутых в публичной бане, приказал сварить заживо. Собак он истреблял потому, что его раздражал их лай. Купцов, пойманных на обмане, отдавали в руки Масуди, нубийского раба халифа; на глазах Хакима Масуди насиловал провинившихся. Что касается сестры Хакима, то когда халиф узнал, что она развлекается со своими любовниками в Фустате, он повелел сжечь город дотла.

Несмотря на все это, халиф любил думать, что он близок к народу. Он имел обыкновение одеваться в простые одежды и ездить по городу на своем муле по кличке Луна. Однажды он заметил женщину, раздающую прохожим какие-то картинки, взял одну и увидел, что это карикатура на него самого. А женщина оказалась глухонемой нищенкой, подосланной врагами халифа.

Главным приверженцем Хакима был человек по имени Мухаммад аль-Дурзи, который верил, что душа Адама возродилась в Али, духовном вожде шиитов, затем перешла в Хакима, и что Хакиму предстоит стать новым мессией. Аль-Дурзи называл Хакима божеством, а халиф немного смягчил гонения на евреев и христиан и велел в проповедях заменять имя Аллаха своим. Это оказалось последней каплей: Каир восстал. Аль-Дурзи бежал в Ливанские горы, где основал секту хакимитов, или друзов (сегодня около 600 000 друзов проживают в Сирии, Ливане и Израиле). Хаким призвал духов Адама и Сулеймана (Соломона) и принялся казнить бунтовщиков десятками и сотнями. В городе вспыхнули пожары. Что точно случилось с Хакимом, остается загадкой. Копты верят, что ему явился Христос и он отринул мир и ушел в монахи. По другому преданию, халифа убили во время очередной ночной прогулки в холмах Мукаттам, и совершил это убийство местный житель, мстивший за погибших каирцев.

Впрочем, правление Хакима отмечено не только казнями и преследованиями. Халиф основал обсерваторию, библиотеку и один из первых научных институтов арабского мира. А мечеть аль-Хакима, расположенная поблизости от северных ворот города, сохранилась по сей день (правда, не в первоначальном виде, ее неоднократно перестраивали и реставрировали). Строить эту мечеть начал еще отец Хакима, халиф аль-Азиз; в ее очертаниях, монументальном главном входе и выступающем каменном портале ощущается влияние архитектуры Северной Африки. Внутри легко заметить следы капитальной перестройки, предпринятой шиитами-исмаилитами, считавшими себя потомками Хакима: они наделили мечеть медными светильниками, мраморными плитами двора и позолотили михраб, более того, восстановили сооружение после нескольких веков прозябания; в XII столетии в мечети держали пленных крестоносцев, а позднее Наполеон устроил в ней конюшню. От первоначальной мечети сохранились лишь минареты, основания которых укрепил после разрушительного землетрясения в начале XIV века султан Бейбарс. Фасад мечети выходит на живописную площадь, где торгуют с тележек чесноком, лимонами и луком; здесь стоит соответствующий запах и всегда шумно и многолюдно.

Городские ворота

В 1068 году, после военного мятежа и уничтожения ста тысяч книг в городской библиотеке, фатимидский халиф аль-Мустансир призвал прославленного армянского полководца Бадра аль-Джамали, чтобы тот навел порядок в городе. Аль-Джамали подавил мятеж, и за это халиф недальновидно назначил его великим визирем: «чужак» сосредоточил в своих руках абсолютную власть, и с этого момента начался закат фатимидского могущества.

Деятельность аль-Джамали – или аль-Гуйши, «военного», как прозвали его каирцы, – радикально преобразила город. Он построил крепостные стены и велел проделать в них трое ворот. По сей день гости Каира, проходящие под сводами одного из этих монументальных сооружений, сразу чувствуют, что попали в средневековый город. Стены определили границы Каира на многие века вперед; более того, они оказались первыми каменными укреплениями города – прежние были глинобитными.

Н. Г. Чернецов. Ворота побед в Каире. 1842 г.

Ворота в северной стене назывались Баб аль-Футух («Ворота завоевания») и Баб аль-Наср («Ворота побед»). Сегодня это два похожих на туннели входа в старый город, сквозь которые безостановочно течет поток тележек и автомобилей. Над воротами аль-Наср выбитое шиитское изречение, датируемое периодом Фатимидов: «Али – дитя Аллаха». Другие ворота, Баб аль-Футух, находятся по соседству с мечетью аль-Хакима; в них множество узких бойниц, чтобы лить на незваных гостей кипящее масло. В этих воротах имеется и тюрьма, в том числе помещение, где осужденных вешали (затем останки выбрасывали на площадь, где их разрывала на куски толпа). Некоторые из камней, пошедших на строительство этих ворот, доставили из Мемфиса, то есть они восходят к эпохе фараонов.

Городские ворота всегда ассоциировались с торжественными шествиями и праздниками. Сквозь них входили в город караваны паломников, возвращавшихся из Мекки. В Средние века, должно быть, возвращение обставлялось весьма красочно – ведь паломники прибывали с чувством выполненного долга, осуществив одну из пяти главных заповедей ислама – припав губами к черному камню Каабы. Сегодня совершить хадж намного легче и путешествие далеко не так опасно, поэтому паломники уже не объединяются в караваны; однако через ворота время от времени проходят праздничные шествия, связанные с тем или иным маулидом, и эти процессии не дают забыть о былых традициях и обрядах.

К югу от Баб аль-Футух ведет улица Касаба, соединяющая главные северные ворота с их южной «противоположностью», воротами Баб аль-Зувейла. Некогда Касаба представляла собой центральную ось средневекового Каира; ныне требуется около двадцати минут, чтобы пройти по ней из конца в конец, мимо величественных мечетей и шумных базаров. В «Сафари темной звезды» Поль Теру размышляет об этой улице, по которой на протяжении столетий «катились тележки, бегали мальчишки, шагали женщины в чадрах, брели надменные верблюды, носили паланкины с вельможами, шатались одурманенные курильщики, скакали ослы, обильно роняя помет… а на базарах торговали всякой мелочью, медной утварью и бобами в мешках». Когда-то на этой улице высились два огромных дворца; Восточный дворец мог вместить 30 000 человек и имел 4000 помещений, не считая садов, казарм и конюшен. Сегодня от дворцов не сохранилось и камня, память о них уцелела лишь в одном из названий улицы Касаба – Банья аль-Касрайн, то есть «Дорога между двух дворцов». Однако ворота Баб аль-Зувейла, строительство которых завершилось в 1092 году, и сейчас выглядят столь же массивно и нерушимо, как и сразу после постройки.

Это не только оборонительное, но и церемониальное сооружение. Его венчают минареты XV века (принадлежащие соседней Красной мечети), защитных башенок на нем, в отличие от северных ворот, нет. Но впечатление ворота все равно производят внушительное. В Средние века на маленькой площади перед воротами регулярно разыгрывалась драма жизни – здесь казнили государственных преступников, а головы казненных выставляли на пиках над воротами в назидание злоумышленникам. Сегодня на этой площади теснятся типичные каирские ларьки, а когда-то тут предлагались любые публичные развлечения, от танцев до выступлений заклинателей змей. Горожане приходили сюда, чтобы понаблюдать за казнями, которые, надо признать, отличались разнообразием: обыкновенные повешение и обезглавливание, удушение, сажание на кол, подвешивание на крючьях… Иногда осужденных даже приколачивали к обитым железом створкам ворот.

Арабский кошмар

«Развлечения» площади у ворот Баб аль-Зувейла подробно описаны в знаменитом романе Роберта Ирвина «Арабский кошмар» (1983). События происходят в 1486 году: правление Фатимидов завершилось тремя столетиями ранее, но антураж романа – средневековый город, созданный этой династией. Герой этой загадочной, иносказательной, раздражающей и экзотической книги – английский паломник Балиан из Нориджа, попадающий в Каир по пути в монастырь Святой Екатерины у подножия горы Синай. Балиан оказывается в средоточии кошмаров и повествований-внутри-повествований, которые сплетают воедино явь и иллюзии в веренице сновидений и встреч (одна из глав называется «Окончание продолжения окончания интерлюдии»). Повествования столь же затейливы и изощренны, как торговля на восточном базаре, и столь же многоплановы и многослойны, как сказки «Тысячи и одной ночи» (сборника раннесредневековых историй из Персии, Египта и Ирака, которые на протяжении столетий пересказывались в каирских кофейнях). В числе персонажей романа Ирвина – итальянский лазутчик, экстравагантная проститутка, султан Кайтбей собственной персоной и таинственный Кошачий Отец; фокус романа – так называемый Арабский кошмар, сон о вечных муках, который невозможно вспомнить после пробуждения. Также фокус книги – бурлящий, опасный, грязный и шумный Каир. Рассказчик называет свою книгу «путеводителем по здешним краям или романом, путеводителем в форме романа или романом в форме путеводителя» [9]9
  Здесь и далее роман цитируется в русском переводе В. Когана по изданию: Ирвин Р. Арабский кошмар / Симпозиум. СПб., 2002.


[Закрыть], в тексте встречаются вполне бедекеровские по духу названия глав – «Как плотно поесть в Каире» или «От ворот Зувейла к горе Мукаттам».

Первое впечатление Балиана от кварталов близ улицы Касаба – «густонаселенные кварталы северо-востока, угнездившиеся и паразитирующие средь бутовой кладки старых фатимидских дворцов… Это и был старый Каир, населенный столь плотно, что человеку и его мулам зачастую приходилось целый день протискиваться из конца в конец». У ворот Баб аль-Зувейла он видит, как «взлетает один апельсин. Опускается другой. Движения жонглеров удивительно неторопливы. Медленно описывает бесконечный круг на перекладине акробат. Уже очень поздно, и толпа за воротами Зувейла начинает редеть. Кошачий Отец ходит от будки к будке. Вот человек, который исполняет трюк с канатом. Вот эскаполог, на все руки мастер, который ужом выползает из любой ловушки. Вот огнеходец, который чрезвычайно рад, но не тому, что не испытывает боли, а тому, что испытывает ее лишь в ногах. Вот телепат – мальчишка, сидящий на деревянной скамеечке и одной лишь силой мысли прилюдно достигающий оргазма. Вот человек в грязном белом тюрбане с обезьяной на стуле, чем они занимаются – неясно. Вот медведь-плясун с хозяином. Вот факир, который больше причиняет боли зрителям, нежели себе, когда протыкает щеки и губы утяжеленными иглами».

Еще на площади встречаются пожиратель камней и некий шаман, который расчленяет маленького мальчика лишь для того, чтобы явить его зевакам целым и невредимым. «Публика знает, что ее дурачат, – замечает Балиан. – За то она и платит деньги».

И, конечно, на площади присутствует удавка – механическая гаррота Мельземут, установленная при мамлюках подле ворот. Балиан рассказывает:

…к великому удовольствию собравшейся черни, из царской сокровищницы был извлечен Мельземут. Мельземут представлял собой автоматический механизм, медную куклу семи футов высотой, приводимую в движение кольцами и пружинами. Приговоренного привязывали к кукле ремнями – ногу к ноге, грудь к груди, руку к руке. Затем куклу заводили, и она начинала свой забавный механический танец, который постепенно переходил в дикую пляску. Наконец, когда уже кончался завод, Мельземут душил своего партнера гарротой и останавливался.

Конец правления Фатимидов

Впрочем, мы немного забежали вперед. Династия Фатимидов продержалась у власти после возведения стен и строительства ворот всего лишь столетие. При Фатимидах население Каира увеличилось до полумиллиона человек, а сам город превратился в один из крупнейших урбанистических центров мира. Его красота и величина были хорошо известны путешественникам. В XI веке Назир Хорасу, отзыв которого о мечети Амра цитировался выше, записал, что в сердце Каира есть здания высотой четырнадцать этажей. На крышах некоторых домов разбиты сады, а один предприимчивый домовладелец ухитрился даже втащить на крышу быка, который вращал водяное колесо, дававшее воду для поливки банановых деревьев. В городе насчитывалось 50 000 ослов, которых нанимали, чтобы перевезти пожитки из одного квартала в другой; зажиточные горожане, как принято и по сей день, прогуливались вечерами вдоль Нила. Сто лет спустя, в 1167 году, хронист Гильом Тирский записал, что франкский посланник, прибывший в Каир, видел такие диковинки, «какие способны передать разве что кисть живописца или дар поэта, или тут потребно воображение, каковое порождает ночные фантазии сновидцев». Хронист упомянул, что городские ворота охраняли эфиопы, что в городе имелись зоопарки с экзотическими животными и «чарующие сады» с тенистыми прудами.

Очарование длилось недолго. В 1168 году город оказался под угрозой нападения франков, и последний фатимидский халиф приказал сжечь Фустат, чтобы тот не попал в руки врагов. Чтобы предать огню столицу Ибн Тулуна и Амра, понадобилось десять тысяч факелов, а пожар продолжался пятьдесят четыре дня. Франки отступили, но освобожденное ими пространство немедленно занял другой завоеватель – жестокий враг крестоносцев Салах ад-Дин, более известный как Саладин.