Текст книги "Соло на двоих (СИ)"

Автор книги: Эмма Ласт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

– А ты, кстати, никогда не пробовала писать музыку сама?

Ноты были для Марты такими же знакомыми и понятными, как буквы или цифры. Стоило бросить взгляд на лист, как мелодия обретала форму и содержание.

В том и заключался ее природный талант: читать с листа легко, на лету, не задумываясь. Но сочинять музыку… нет, хоть к этому и лежала ее душа, способностей явно не хватало.

– Некогда было, да и зачем. В мире уже написано столько великих произведений, что и десяти жизней не хватит все сыграть.

– Ну, написано, может, и много, но повторять все у меня желания нет. Потому что некоторые – откровенная халтура.

Матвей улыбнулся и, когда они подошли к пешеходному переходу, зачем-то вытянул перед Мартой руку, заставляя остановиться. Будто без его помощи она бы сама не поняла, что для пешеходов горел красный, и идти дальше нельзя.

– Ты сейчас про классиков? – уточнила Марта.

– Про всех, поэтому я импровизирую.

– Звучит так, будто ты – гений, а остальные нет.

– Просто у меня это хорошо выходит, а про остальных такого сказать не могу. К тому же, мои слушатели в восторге – разве это не главный показатель успеха?

Тут уже Марта не сдержалась и фыркнула.

– Ты слишком самоуверен.

– Но ты же пошла со мной репетировать. Значит, тоже считаешь, что я могу тебя чему-то научить.

– Я пошла, потому что Светлана Анатольевна сказала, что нам нужно учиться работать в команде! – возмутилась Марта.

– Это я уже слышал, – Матвей подмигнул. – Да, ладно, можешь не притворяться. Я все знаю.

Его довольный, напыщенный тон окончательно дезориентировал Марту, так что она не сразу нашлась, что ответить, но когда Матвей распахнул дверь академии и отошел в сторону, пропуская ее вперед, поняла, что почти готова согласиться.

Глубоко в душе она восхищалась его умением нарушать музыкальные законы. Свободой, с которой Матвей обращался с нотами. Той свободой, что была недоступна ей самой.

В актовом зале никого не было, что порадовало, и Марта, бросив вещи на кресло, прошла за сцену и взяла с полки старенькую скрипку и смычок. Проверила струны на фальшь и подтянула ми.

Матвей в это время расчехлил гитару и присел на край сцены.

– С чего начнем?

– Давай проиграем оркестровую партию с самого начала. Я первую половину, ты вторую…

– Не, – Матвей сморщился, словно она сказала что-то смешное и глупое одновременно. – Скучно. Давай лучше поиграем.

– Во что? – не поняла Марта.

Вместо ответа он ударил по струнам, и актовый зал наполнили звуки ее партии. Марта сжала зубы, но Матвей и не думал издеваться. Мелодия разливалась во все стороны с академической точностью, пока в один момент знакомые переливы плавно не сменили тональность.

– Слышишь? – спросил Матвей.

Марта кивнула.

– А повторить сможешь?

Он прижал струны ладонью, успокаивая звук, как если бы тот был его верным питомем, и замер в ожидании.

Марта встала в стойку и начала играть.

Пока партия шла по нотам, проблем не было, но стоило ей дойти до момента, где Матвей начал импровизировать, как она сбилась и уже на третьей фальшивой ноте опустила руки.

Он отложил гитару и встал.

– Ты чего такая зажатая? А ну, иди сюда.

Матвей забрал у Марты инструмент и положил на край сцены. Встал напротив и смешно подергал плечами вверх и вниз.

– Ну, давай, чего стоишь? Повторяй!

Марта сомневалась недолго. Несмотря на кривляния Матвея, которые выглядели и глупо, и забавно одновременно, спорить не стала. Подняла плечи, и шея в миг отозвалась ноющей болью. Профессиональной болью любого музыканта, выбравшего для себя скрипку.

Она взмахнула руками, отдаваясь этим ощущениям. Потом закрыла глаза и медленно описала головой полукруг, сначала в одну, потом в другую сторону. Позвонки захрустели, и маленькая разминка, кажется, даже принесла удовольствие.

Марта открыла глаза.

– Ну, и как тебе эта импровизация?

– Я же не смогла и трех нот сыграть, – возразила Марта, а потом поняла. – А, ты про зарядку?

– Конечно, ты же без инструкций ничего не можешь сделать сама. Я это сразу понял, и решил немного помочь.

Пока Марта решала, обидными были его слова или нет, Матвей лениво потянулся, а потом добавил:

– Что ты почувствовала? Ну, когда закрыла глаза и стала двигаться не так, как я?

– Не знаю, мне просто так было приятнее. Я чувствовала, где болит или зажато, и двигалась так, чтобы снять это напряжение.

– Чтобы было приятно? – Матвей расплылся в довольной улыбке. – C импровизацией все точно так же: ты играешь, чтобы доставить себе удовольствие.

– Мне доставляет удовольствие просто читать с листа.

– Это потому, что ты никогда не пробовала выходить за рамки и играть что-то другое, свое.

В этот раз Марта ответила не сразу. Матвей располагал к откровенности, и она очень хотела рассказать ему, чем заканчивались ее попытки написать свою музыку, но потом в голове всплыла белая страница браузера со словами “ваше обращение поступило в обработку”, и Марта передумала.

– Просто в этом не было необходимости.

Она отвернулась и подошла к подставке, на которой лежали листы с нотами.

– И без импровизации можно спокойно жить и даже выигрывать конкурсы, а вот чтение с листа, – она вручила Матвею ноты. – Без этого навыка в профессиональной сфере не обойтись. Но, на твое счастье, этот вопрос легко решается часами практики.

– Это ты так тему сменила?

Ноты Матвей не взял и скрестил руки на груди.

– Договаривай то, что хотела сказать.

– Ничего я не хотела говорить.

Марта почувствовала, как щеки краснеют, и шмыгнула носом. Она так делала всегда, когда волновалась. И Матвей снова поймал ее на слове.

– Значит, пробовала писать свою музыку, но ничего не получалось, да?

– Тебе какая разница, что получилось, а что нет? – огрызнулась она. – Я тебя не учу музыку любить, и ты ко мне не лезь!

Матвей притворно рассмеялся и вырвал листы из ее рук:

– Какая же ты зануда, – резюмировал он и с пренебрежением пробежал глазами по нотам. – Там, там-пам-пам-па-а-а-ам! Я это легко сыграю.

Он бросил листы на сцену, взял гитару и ударил по струнам.

– Нет, – Марта остановила его жестом. – Пам-па-а-а-а-ам-пам, точка же стоит, ты что, не видишь?

– Она здесь лишняя, без нее лучше.

Матвей проиграл свою версию, и Марта поймала себя на мысли, что готова его задушить. Натурально схватить за ворот футболки и сначала встряхнуть, а потом задушить. Как в кино, обхватив шею длинными музыкальными пальцами скрипачки.

– Как ты меня бесишь! – в отчаянии выдохнула она и ткнула пальцем в ноты. – Читать с листа, значит читать с листа! Не экспериментировать, не выдумывать, не выделываться, а играть так, как написано! Точно по нотам!

Матвей расплылся в улыбке:

– Так напиши, и я сыграю по нотам. Музыку, сочиненную тобой.

Марте казалось, что эту тему удалось закрыть, но Матвей все равно умудрился поставить ее лицом к лицу с собственными страхами.

– Нет, – отрезала она и схватила с кресла вещи. – Если ты только так видишь наши репетиции, то мне здесь делать больше нечего.

– Ладно, не кипятись.

Матвей перевернул гитару грифом вверх и обнял, уперев подбородок в сложенные друг на друга ладони.

– Только если мне придется играть эту скукотищу, репетиции бессмысленны.

Марта издала странную помесь звуков, нечто среднее между рычанием и отчаянием, и бросилась к двери, когда ее догнал голос Матвея:

– Твоя музыка, Марта. Я сыграю с листа только ее. И не вздумай обмануть и подсунуть мне что-то из классики – я прогоню мелодию через "Шазам" и узнаю, что ты врешь.

Она обернулась.

– Это не игра, на кону победа в конкурсе.

Она шагнула к Матвею, злясь и на его улыбку, и на расслабленную позу, и на хитрый блеск в глазах. Он сам, весь, целиком и полностью вызывал в ней кучу противоречивых и, по большей части, неприятных чувств.

– Ты должен играть по правилам или из-за тебя мы проиграем.

– Ладно, без проблем. Принеси свои сочинения, и я сыграю так, как ты захочешь.

Он встал, взял в руки нотные листы и свернул трубочкой, чтобы потом засунуть в задний карман джинс.

– А пока на этих потренируюсь, ага?

Марта закатила глаза и ничего не ответила. Толкнула тяжелую дверь актового зала, когда в окно прилетел маленький камушек. Сначала один, потом второй.

– Подожди.

Матвей отложил гитару и подошел к окну. Не без труда открыл старую деревянную раму и выглянул на улицу.

– Привет, – донесся снаружи звонкий голос Ярославы.

И Марта, которая не собиралась задерживаться в актовом зале, почему-то остановилась.

– Привет, ты что здесь делаешь? – спросил Матвей.

– Тебя искала. Думала, в парке будешь, – Ярослава замолчала. – А ты здесь. Хотела позвать гулять.

Матвей обернулся на Марту.

– Сегодня никак, мы репетируем.

Он не позвал ее к окну, ни жестом, ни взглядом, но Марта отпустила дверную ручку и подошла сама. Встала рядом с Матвеем и выглянула в окно, нацепив на лицо приветливую улыбку.

После того, что произошло в парке, она не хотела видеть Ярославу, но смотреть сверху вниз на ее растерянное лицо оказалось приятно. Девушка, которая в их прошлую встречу выглядела как пацанка, теперь стояла на зеленом газоне перед музыкальной академией в платье и босоножках.

Цветные волосы она убрала в плотный пучок на затылке, оставив пару косичек у лица. С такого расстояния, Марта не видела, была ли на лице Ярославы косметика, но что-то чисто женское внутри подсказало, что она угадала.

Она мельком отметила, что Яра с ней не поздоровалась. Впрочем, она вообще никак на нее не отреагировала, словно Марта все это время не маячила за плечом Матвея.

Марта почувствовала неловкость, и отошла от окна.

– Долго еще? Я могу подождать.

– Не, мы тут еще не закончили.

– Ладно, – упавшим голосом отозвалась Яра. – Тогда напиши, как освободишься?

– Ага, – Матвей кивнул, не глядя, и закрыл окно.

– Вы давно дружите? – спросила Марта.

Она все еще держала в руках свои вещи, но желание уйти стало менее настойчивым.

– С детского сада, мы ходили в одну группу.

Марта посмотрела в окно и отметила про себя, что Ярослава никуда не ушла и осталась стоять под окнами академии. Прежде чем, девушка подняла голову и их взгляды встретились, Марта отвернулась.

– Ты ей нравишься.

Матвей, который в этот момент перебирал нотные листы, обернулся.

– Чего? Хорош прикалываться, мы с Ярой просто друзья.

Марта пожала плечами и улыбнулась.

– Ладно.

Матвей почесал за ухом и спросил:

– Давай сыграем еще раз? Один раз по твоим правилам, другой – по моим.

– По нотам? Без выкрутасов?

Он кивнул, и Марта улыбнулась.

– Поверю на слово.

Она бросила вещи на кресло и взяла в руки скрипку. На этот раз они действительно играли, как одна команда: внимательно и слаженно. Если бы Светлана Анатольевна присутствовала на этой репетиции, она бы осталась довольна.

Даже когда Матвей позволил себе вольность в конце, чуть расширив и дополнив финальный аккорд, это не звучало инородно. Казалось, что музыка была продолжением его души, и Марта поймала себя на мысли, что кроме усталости эта репетиция доставила ей немало удовольствия.

– В этот раз получилось гораздо лучше, вижу в тебе потенциал.

Матвей пожал плечами.

– Для конкурса? Да, согласен – я там всех порву. Кстати, – он спрятал гитару в чехол и добавил. – Наше пари. Ты проиграла, значит, все твои награды – мои.

– Не было такого пари! – пискнула Марта. – Уговор был, что я должна от них избавиться.

Сказала, и сама не поняла, как все оборвалось в груди. Даже в три захода она не сможет унести из дома все кубки… да и зачем? Неужели Матвей серьезно хочет, чтобы она их выбросила?

– Что, жалко?

Он явно ее подначивал, и Марта вздернула к потолку гордый курносый нос.

– Ни капельки. Я еще себе выиграю.

Матвей ухмыльнулся.

– Даже не сомневаюсь.

И в актовый зал ввалились оркестранты вместе со Светланой Анатольевной. Никто не заострил внимание на том, что Матвей и Марта репетировали одни. Только Вано позволили себе ухмылку, которую тут же спрятал за мундштуком саксофона.

Они освободились через два часа, когда солнце уже наполовину спряталось за горизонтом. Матвей догнал Марту в холле академии и, придержав дверь, спросил:

– Ты домой? Пойдем вместе. Я тебя провожу.

– Хорошо.

Марта шагнула на крыльцо и тут же столкнулась с Ярославой.

Глава 17

Марта не стала задерживаться, чтобы поздороваться с подругой Матвея. Крепче сжала ремень сумки и прошла мимо, словно они вообще не были знакомы.

Она думала, увидев Ярославу, Матвей отстанет, но ошиблась. Он даже не замедлил шага, и от крыльца они отошли вместе, так что подружке детства пришлось догонять.

– Как прошла репетиция? – спросила она.

Марта зажмурилась, когда луч заходящего солнца прорвался сквозь пелену листвы и коснулся ее носа, а потом чихнула. Отвечать Яре она не собиралась, да и понятно было, что вопрос предназначался Матвею.

– Будь здорова, – он поудобнее перехватил гитару. – Все норм, Яра. А ты чего домой не пошла?

– Скучно, – она пожала плечами. – Решила дождаться.

Марта скосила глаза.

У Яры были худые спортивные ноги и плоский живот с бусинкой пирсинга в пупке. Белая многослойная юбка с бахромой по неровному краю еле доставала до середины бедра и, хоть она пыталась выглядеть женственной, но волосы, черная майка, кожаные браслеты и ремень с металлическими заклепками явно не вписывались в образ “пикми” (сленговое выражение, которое используется для описания девушки, которая намеренно демонстрирует, что она отличается от других женщин, чтобы привлечь внимание, одобрение или признание мужчин – прим. автора).

Были еще сабо на платформе, которые Яра, судя по походке, сегодня обула впервые, но в целом, Марта должна была признать, она выглядела привлекательно. Мальчишки из ее класса точно обратили бы внимание.

Марта незаметно оттянула вниз подол своего простенького хлопкового сарафана со спокойным цветочным рисунком. Платформу она тоже не носила – от нее ноги всегда гудели, да и когда каждый день таскаешь с собой инструмент, лучше выбирать обувь на плоской подошве.

Они остановились перед пешеходным переходом. Матвей в центре, Яра слева, а Марта справа. В молчании дождались зеленого сигнала и перешли на ту сторону.

Яра уверенно пошла в сторону парка, а Марта повернула направо, к дому, и очень удивилась, когда Матвей последовал за ней. Она была уверена, что здесь они и попрощаются.

– А мы разве не в парк? – спросила Ярослава.

– Мне домой надо, – ответила Марта, и только потом поняла, какую глупость сморозила.

Яра на нее даже не смотрела, все ее внимание принадлежало Матвею, и вопрос она задавала исключительно ему.

– Я обещал проводить Марту до дома. Иди одна, потом спишемся.

В этот момент вокруг почему-то стало очень тихо. Перестали реветь моторы встречных машин, птицы прервали свои песни в ветвях парковых деревьев, и даже сердце перестало биться, словно весь кислород в мире закончился и пространство заполнил вакуум.

Лицо Ярославы вытянулось, словно новость ее ошарашила, и Марта отвернулась. В животе что-то приятно сжалось и подпрыгнуло вверх, к солнечному сплетению, где расцвело быстро и сразу, пронзив суставы сотней сладких судорог.

– А-а-а, ясно… ну, тогда и я с вами.

Они обошли парк, перешли дорогу и за все время не сказали ни слова. Неловкость, которая появилась вместе с нежеланием Яры оставить Матвея с Мартой наедине, только усилилась.

– Сегодня адски жарко, – сказала Ярослава. – Просто парилка, я мечтаю о холодном мороженом и душе.

– А ты хочешь мороженое? – спросил у Марты Матвей.

– Да, не отказалась бы.

Ближайший магазин находился через дорогу на другой стороне улицы, и Марта не рассчитывала, что они будут делать такой крюк, пока вопрос Матвея не вырвал ее из собственных мыслей.

– Шоколадное?

– Что? – Марта обернулась.

Смотреть на него против солнца не получилась, поэтому она зажмурилась, поставив ладонь козырьком.

– Ты любишь шоколадное, говорю.

– А я обожаю фруктовый лёд, – добавила Ярослава.

– Откуда ты знаешь, что я люблю шоколадное? – спросила Марта, опуская взгляд.

Цветы в солнечном сплетении дрогнули, распахнули мягкие бархатные лепестки.

– Видел тебя в парке, – Матвей улыбнулся, вспоминая. – Ты уже тогда смотрела на меня как на врага.

И Марта тоже вспомнила. Сливочное мороженое в вафельном стаканчике и сладкие шоколадные капли на запястье.

– Вообще-то, я рассчитывала, что Сергей Наумович устроит тебе взбучку.

Матвей хохотнул, а Ярослава спросила:

– Кто такой Сергей Наумович?

– Наоборот, он меня похвалил. И, кстати, именно в тот день позвал в академию на прослушивание.

Марта покачала головой.

– Так и знала, что вас нельзя было оставлять наедине.

Он снова рассмеялся и спросил:

– Завидуешь?

– Нечему завидовать. Когда ты с гитарой под стол ходил, я уже со своей скрипкой конкурсы выигрывала.

– Ой, начинается. Когда у тебя день рождения? – спросил Матвей.

– В сентябре. А у тебя? – с улыбкой вернула вопрос Марта.

– Был уже, в феврале.

– А у меня в конце октября, – вставила Ярослава, чтобы не чувствовать себя лишней.

Но все равно почувствовала, когда Матвей стал выпытывать число, а Марта ломаться, отказываясь его называть. Яра кожей чувствовала неприязнь к скрипачке, которая не заслуживала внимания Матвея, но все равно каким-то волшебным образом монополизировала его.

Она жалела, что осталась ждать Матвея на порожках академии. Жалела, что навязалась провожать Марту и сейчас, когда они говорили о музыке, академии и других вещах, к которым она сама имела опосредованное отношения, Ярослава чувствовала себя лишней.

Но и оставить его с ней наедине уже не могла.

– Долго еще? Может, ты дальше сама дойдешь? – спросила она, скрещивая руки на груди.

Матвей впервые за все время, пока они шли по улице, посмотрел на Ярославу.

– Если ты устала, иди домой. Я провожу Марту и, как освобожусь, напишу. Я же сказал.

– Нет, все нормально. Идем дальше.

Марта не хотела, чтобы Яра узнала, где она живет, но отпускать Матвея сейчас тоже было неприятно. Почему-то за то время, что они, не торопясь, шли по проспекту и болтали обо всем и ни о чем, ей было хорошо. И злость куда-то пропала, оставив после себя лишь воспоминание.

Осознание этого напугало Марту, и она остановилась перед аркой, когда до дома оставалось рукой подать.

– В общем, мы пришли. Спасибо за компанию, увидимся завтра на репетиции?

Матвей почесал за ухом и достал из кармана телефон.

– Ага, но ты все равно оставь номер. Вдруг, у меня появятся вопросы по нотам и все такое.

Марта продиктовала одиннадцать цифр и улыбнулась. Цветы под сердцем распустились, и незнакомый, странный аромат заполнил каждую клеточку ее тела. А Матвей пустил гудок и, когда смартфон в ее сумке завибрировал, подмигнул.

– Запиши мой тоже. До завтра.

Марта кивнула, пряча улыбку, и зашла в арку, а Матвей с довольной миной повернулся к Ярославе и потянулся, хрустя суставами.

– Куда теперь? – спросил он, и Яра поджала губы.

– Я думала, она тебя бесит?

– Ну, было дело, да. Теперь нормально общаемся.

Матвей пошел по тротуару в обратном направлении, и Яра последовала за ним.

– С чего вдруг? – спросила она.

– А что? – в тоне Матвея послышался вызов, и Яра прикусила нижнюю губу.

Ревность сжигала изнутри, и от нее не было спасения.

– Да ничего.

Они вернулись к перекрестку у магазина, и она с тоской подумала, что у нее Матвей про любимое мороженное не спрашивал.

– Какие планы на вечер? – спросила, когда они оказались на другой стороне.

– Дому буду, надо к экзаменам готовиться.

– А как же вечерний концерт в парке? Я и пауэрбанк взяла, чтобы нормально заснять.

– Я уже отыграл сегодня.

Яра опустила глаза и прокрутила на запястье кожаный браслет. Один по часовой стрелке, другой против, а третий, который сидел почти вплотную, дернула за длинный хвостик, так что оторвала белую бусинку, которой тот заканчивался.

– Без меня?

Матвей, не меняя интонации и не сбавляя шага, ответил:

– Да, а что?

И Яра не выдержала.

– Ты теперь с Мартой играть будешь?

– Да, – не понял претензии Матвей. – Мы же в одном оркестре.

– И дружить тоже только с ней!?

– А это здесь причем?

Яра толкнула его рукой в плечо. Не сильно, но все равно обидно.

– Да что с тобой?

– Она тебе нравится?

Матвей промолчала, но Яра заметила, как дернулся его кадык, когда Матвей сглотнул.

– Вы… встречаетесь?

Его лицо тут же разгладилось. Взгляд, который до этого смотрел обеспокоенно, стал холодным и неприветливым.

– Какая тебе разница?

– Ты знаешь, какое у нее любимое мороженое, провожаешь до дома… у вас даже шуточки свои! Ты же говорил, она тебя бесит!

– Я никогда такого не говорил, – возразил Матвей. – Да, сначала мы не ладили, но сейчас нормально общаемся, в чем проблема?

– Во всем! – ответила Ярослава, вспугнув окриком стаю голубей.

Матвей остановился, отвел ее в сторону, к парковому ограждению, и спросил:

– Что у тебя случилось?

Ярослава посмотрела на него снизу вверх.

– Случилось… она случилась!

Яра отступила на шаг, расставила руки в стороны.

– Ничего не заметил?

Матвей задумался перед ответом, затем взъерошил волосы и с улыбкой произнес:

– Ну, ты сегодня в юбке, а не джинсах.

– И все?

Матвей пожал плечами.

– Я красивая? – шепотом спросила Ярослава. И уже громче. – Я тебе нравлюсь?

– Блин, Яра, что за вопросы! Ты – мой друг, – растерянно ответил Матвей. – Конечно, ты мне нравишься.

– Как друг…

Губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами. Матвей никогда раньше не видел, чтобы Яра плакала. Даже, когда падала и в кровь разбивала коленки, даже когда хоронила свою собаку, даже когда…

– Дурак! – яростно бросила она и толкнула Матвея в грудь.

От неожиданности он потерял равновесие и отступил на шаг, но Яра снова набросилась на него с кулаками.

– Ты чего, эй! Да что не так!?

– Безобразие!

Старушка, что мимо прогуливалась под руку со своим дедушкой, покачала головой, а тот поднял трость.

– А, ну, отстань от девушки, хулиган!

Матвей отпрыгнул в сторону, придерживая гитару одной рукой, и конец палки ударил в асфальт ровно в том месте, где от только что стоял, а Яра, размазывая по щекам тушь, бросилась бежать.

В голове всплыли слова Марты: “Ты ей нравишься”, – и Матвей устало вздохнул.

Ему все это уже давно перестало нравиться.

Марта открыла дверь своим ключом. Сбросила босоножки и, напевая что-то под нос, зашла на кухню за водой, где увидела мать.

– Ты сегодня рано, – с улыбкой сказала Марта, но, заметив на столе разбитый ею несколько дней назад гран-при, осеклась.

– А я решила протереть пыль в твоей комнате, и вот что нашла.

Илона скорбно поджала губы.

– Я случайно, – соврала Марта.

– Случайно? – мать встала. – Вот как значит ты ценишь нашу с папой заботу. Что следующее на очереди, скрипка?

– Ее можно починить…

– Да? Ну, на тогда, чини.

Илона толкнула статуэтку к Марте. Та не удержалась и перевернулась, уткнувшись прозрачным боком в стол. Марта взяла в руки гран-при, приладила смычок на место, но из-за трещины, что разломила корпус скрипки напополам, он выпал обратно.

– Столько сил! – Илона всплеснула руками. – Столько труда!

– Мам, это просто кусок пластика.

– Для тебя, видимо, да. А для нас с папой нет, – она подошла ближе, заглянула Марте в глаза. – Признайся, ты же испортила его специально?

– Нет.

– Марта, что происходит? Я тебя не узнаю. Ты забыла про нашу мечту? Перестала репетировать нормально, огрызаешься, в оркестре не первая скрипка – и даже не пробуешь бороться… что происходит?

– Ничего.

Илона помолчала немного, потом помассировала пальцами переносицу, словно успокаивая себя, и сказала:

– Ты очень меня расстроила. Иди к себе, мне нужно приготовить ужин, пока твой папа не вернулся с работы.

Марта забрала разбитый гран-при и вышла, а Илона бросила устало:

– Алиса, как понять, что начался подростковый бунт? (Али́са – виртуальный голосовой помощник, созданный компанией Яндекс – прим. автора)