Текст книги "Тайная алхимия"
Автор книги: Эмма Дарвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Судя по тому, как король говорил об этих и других вещах, у меня сложилось впечатление, что он хорошо разбирается в подобных делах. И он выслушивал меня с вниманием, которое показалось мне не простой вежливостью. Потом я услышала за стеной пронзительные крики и топот, и в дальние ворота, размахивая палками, ворвались Том и Дикон.
У меня упало сердце. Я двинулась вперед, чтобы их перехватить, но они вовремя нас увидели и резко затормозили перед королем. Том, благослови его Господь, заметил мой взгляд, снял шапку и упал на одно колено. В замешательстве посмотрев на брата, Дикон тоже опустился на колено, но забыл снять шапку. Я вздохнула чуть полегче и, сдернув с головы Дикона шапку, сунула ему в руку.
– Это ваши мальчики, госпожа Елизавета?
– Да, ваше величество.
– Томас, верно? А этот малыш – Ричард? Встаньте-ка, парни.
Они встали, как положено, а я удивилась, что король помнит такие мелочи, как имена моих сыновей.
– О, да они не такие уж маленькие! Мадам, я припоминаю, Уильям Гастингс говорил мне о наследстве вашего Тома. Надо посмотреть, что мы сможем поделать с этой леди Феррарс.
Краешком глаза я увидела Мэл, с багровым лицом стоящую на коленях. Я знала, она тоже держит пальцы скрещенными, молясь, чтобы мальчики не забыли о хороших манерах.
Король, должно быть, заметил, как я повернула голову, он кивнул Мэл, давая понять, что та может подняться.
– Что ж, мастер Томас Грэй, – продолжал он, – ты хочешь стать таким же верным и преданным рыцарем, каким был твой отец?
– Да, сир.
– Ваше величество, – пробормотала я.
– Да, ваше величество.
– Воистину хорошее воспитание, – засмеялся король. – Думаю, вы играли в какую-то игру, а я ей помешал, как всегда делают взрослые. Во что вы играли, Дикон?
Дикон на мгновение разинул рот, потом довольно охотно ответил:
– С вашего позволения, сир… ваше величество… Мы играли в сэра Бана и сэра Броса. [54]54
Бан и Брос – заморские полководцы, с помощью которых легендарный король бриттов Артур отстоял свой трон.
[Закрыть]С вашего позволения. Ваше величество. Сир.
– Он вставляет все вежливые слова, какие знает, – снова засмеялся король, – и, без сомнения, предложит мне в подарок свой выпавший зуб, если его еще не забрали феи. У меня тоже есть сын, но Артур – младенец в сравнении с вашими парнишками, госпожа. Должно быть, вы сами были почти дитя, когда завели их.
– Так и есть, сир.
Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся, как человек, которого ожидает нечто приятное. Потом обернулся к моей матери: та шла в нескольких шагах позади нас.
– Мадам, я бы хотел поговорить с вашей дочерью наедине. Вы дозволите?
– Моя дочь сама себе хозяйка, ваше величество, – ответила мать, сделав реверанс.
Французский акцент матери был очень заметен, и я поняла, что она нервничает. Маргарита глядела на нас с ухмылкой.
– Маргарита, уведи мальчиков.
Король остановил их, протянув руку.
– Вот, по одному для каждого из вас, – сказал он, и в его пальцах внезапно появились два пенни. – Купите себе игрушку или еще что-нибудь, а взамен оставьте меня с вашей мамой. Я о ней позабочусь.
Мои малыши с круглыми глазами взяли монеты, неуклюже поклонились и вприпрыжку побежали к Маргарите. Прежде чем взять их за руки, она сделала в мою сторону жест, словно хватая что-то, и снова ухмыльнулась.
«И ты туда же, Маргарита?» – подумала я.
Король пошел рядом со мной по тропе, и я не могла сбежать от него, как узник не может сбежать от тюремщика. У ворот он отступил назад, и я прошла в сад впереди него.
– В этом году цветы распустились очень рано. – Это единственное замечание, которое пришло мне в голову, когда мы пересекали сад, а потом пошли в лес.
Король все молчал.
– Матушка боится, что цветы может побить мороз.
Он остановился, поймал меня за руку и развернул лицом к себе.
– Слава богу, мы одни.
Король схватил меня за вторую руку, и мне пришлось напрячься, чтобы удержать его на расстоянии.
– Мадам, думаю, вы знаете, почему я попросил вас побыть со мной наедине. Полагаю, ваш отец говорил с вами о моей любви.
– Любви, ваше величество? Я… я… Он не произносил этого слова.
– Разве вы не видите ее во мне: в моих глазах, в моих руках, в моем голосе? Мадам, я люблю вас и молюсь, чтобы вы были моей.
Я страшилась этого момента, но оттого он не стал легче.
– С-сир, вы… вы оказываете мне огромную честь, но я не заслуживаю… – ухитрилась выговорить я и почувствовала, как он слегка отодвинулся, хотя все еще держал меня за руки. – Я… я должна отказаться. Я не могу быть вашей…
– Почему? Думаю, вы не будете притворяться, будто мы не друзья, верно?
– Скромная подданная не может называть своим другом великого короля, сир, хотя и обязана выказывать ему всяческое почтение и послушание.
Он засмеялся, и это так потрясло меня, что мои напряженные руки задрожали.
– Тогда слушайтесь в этом вашего отца и вашего короля, милая Иза… Видите? Мне известно ваше настоящее имя. Будьте послушной дочерью и подданной и придите ко мне. Мы с вами познаем такое удовольствие, какого не знали ни один мужчина и ни одна женщина, – познаем сегодня, и будет еще много грядущих дней и ночей.
У меня перехватило дыхание, как будто он уже раздавил меня в своих объятиях.
– Сир, умоляю вас не просить меня об этом. Я честная леди. Я была достойной женой. Я вынуждена отказаться…
Тогда он по-настоящему схватил меня, крепко прижав к груди, его руки были как плотницкие тиски, сжавшие меня до костей. Даже приложив все усилия, я не смогла его оттолкнуть. Он был таким высоким и широкоплечим, настолько больше Джона, что я была потрясена. От него пахло потом и полотном, запятнанным кровью оленя.
– Я солнце, разве вам об этом не сказали? А вы луна с серебристо-золотыми волосами, в которых я мог бы утонуть, если бы мы лежали вместе. Разве вы не видите, что мы рождены быть вместе? И это так же верно, как то, что над нами светят звезды.
Я почувствовала, как мускулы одной его руки напряглись, как он занес вторую руку, чтобы приподнять мой подбородок. Я так повернула голову, что его пальцы, похоже, оставили на моем подбородке синяки. Он сжал сильнее, потом нога его обхватила мою.
Я начала испытывать страх. Взгляд короля был таким невидящим, таким мутным. Подобный взгляд означает, что мужчина больше не может думать о самоуважении или об уважении к женщине, но должен овладеть ею полностью и немедленно, хочет она того или нет. Именно этого боятся все женщины, от самой ничтожной до самой великой.
Внезапно он отпустил меня, и я чуть не упала.
– Нет, Иза. Я не овладеваю женщинами насильно, даже если желаю их так, как желаю вас, – почти безумно. Что я могу предложить вам, чтобы вы передумали? Моя любовь у вас уже есть…
Я покачала головой, все еще не в силах вздохнуть. Но я не убежала, иначе о случившемся узнал бы весь двор, а я не дам им повода для сплетен.
Еще несколько мгновений король смотрел на меня сверху вниз, хмурясь.
– Иза, я мог бы сказать: «Я сделаю вас богатой, сделаю ваших мальчиков знатными», но мне кажется, вы не из тех женщин, которых можно завоевать подобным образом. И не из тех, кого можно завоевать, сказав правду: я мог бы уничтожить вас, и ваших сыновей, и всю вашу семью, если бы захотел. Будь вы женщиной, способной поддаться на шантаж, может, я не так сильно бы вас любил.
– Мои мальчики одеты в залатанные лохмотья, я не могу заплатить своим слугам, – чуть не засмеялась я. – Но нет, сир, даже ради них я не могу этого сделать.
– Другие женщины могут. И простите меня, но, может быть, вы уже догадались: другие женщины так и поступили. Дамы вроде вас, и знатнейшие дамы.
– Но я не могу следовать их примеру, будь они хоть величайшими женщинами на земле. – Я сделала глубокий вдох. – Я знаю, что вы не станете меня принуждать. Вы могли бы предложить мне целый мир – королевский выкуп, – и все равно этого было бы недостаточно, чтобы так обесчестить себя. У меня мало того, что я могу назвать своим, но душа и тело – мои. Я не могу и не буду осквернять их таким грехом.
– Тогда выходите за меня замуж.
– Что?
– Будьте моей женой.
– Ваше величество дразнит меня. Прошу извинить меня, мне нужно вернуться к матери.
Король схватил меня за руку, когда я попыталась пройти мимо.
– Иза, я говорю от чистого сердца, и я в здравом уме. Я люблю вас всей душой, всем телом, и я буду вашим мужем.
Мысли мои понеслись кувырком, земля под ногами как будто исчезла, словно Мерлин перенес меня в некую диковинную страну. Я уставилась на короля.
– Но, сир… – наконец обрела я дар речи. – Вы послали за границу посольство, чтобы вам нашли жену. Принцессу, которая даст союзников вашему королевству. Брачный договор будет заключен для того, чтобы ваше царствование стало еще более великолепным и безопасным, чтобы жизнь ваших подданных тоже стала более безопасной. Лорд Уорик уже сейчас в Савойе… Вы не можете жениться на своей подданной.
– Разве может английский король, ведущий род от короля Артура, найти себе лучшую жену, чем англичанка, происходящая из рода Мерлина? Что может быть лучше соединения солнца и луны? – Он засмеялся, поймал мою руку и перевернул ее, чтобы поцеловать в ладонь. – Кроме того, как мне управиться с субсидиями, армиями и союзниками, если я могу думать только о вас?
– Но как же мое вдовство? – Я вытащила руку из его пальцев. – Мои годы? Мои сыновья? – Я прикусила язык, не успев сказать: «Слишком поздняя преданность моей семьи?» – Как я могу выйти замуж за короля?
– Я должен говорить вам, как, Иза? Что ж, прекрасно, раз уж вы так низко себя цените.
Король сделал полшага назад, словно для того, чтобы лучше видеть меня, но у меня все равно оставалось не больше шансов убежать, чем если бы я и впрямь находилась под действием чар Мерлина.
– Вы добродетельны, чего нельзя сказать о многих женщинах, иначе не отказали бы мне. Вы красивы вне всякого сомнения. Вы стоите, ходите и танцуете, будто уже носите корону. Вы умны, вы мудры, вы выносили сильных сыновей. Разве я могу желать большего? Что мне делать без вас?
Я посмотрела на него.
И тут он опустился на колени и обнажил голову.
Его волосы высохли, став темно-золотыми, он так низко держал голову, что я видела, как вздулись мускулы шеи под прекрасной светлой кожей, видела темный сморщенный шрам от удара мечом и блеск свежего пота на шее. Желание, которое я так долго отталкивала, шевельнулось в моем лоне, настолько быстрое и жаркое, что я подумала: король должен почувствовать его в тяжелом воздухе между нами.
– Мадам, вы окажете мне честь, став моей женой и моей королевой?
Что я должна была ответить? Я его не любила. Я не любила и Джона, но с Джоном мы были друзьями. Этого же человека… этого короля… я едва знала. Как я уже сказала отцу, желать даже такого великолепного мужчину не означало любить его. Я любила его не больше, чем кто-либо любит солнце, хотя все мы подставляем себя его лучам. Если знание – это мудрость, король был прав, говоря, что я мудрая. Но я была достаточно мудрой, чтобы сказать: здесь, у моих ног, – дар, который не может привидеться и во сне, и я не смогу – и не буду – отказываться от него.
– Иза? Что вы ответите? Вы не должны говорить мне: «Нет», – сказал король с удивившей меня настойчивостью, дрожа от надежды и желания.
Тем не менее юные люди глупы, и я не стану жертвой подобной глупости. Я протянула руку и подняла его.
– Сир, вы не можете стоять на коленях перед своей подданной. Вы оказываете мне больше чести, чем приличествует положению каждого из нас, и я не знаю, что сказать.
– Вам нужно только сказать: «Да».
– Вы… Простите меня, сир… Вы уверены? Если вы пожелаете передумать… Свидетелей не было.
– Я бы сделал свидетелем нашей помолвки целый мир, если бы только мог. Хотя что скажет мой кузен Уорик… Раз ваши родители согласны, думаю, будет лучше, если никто ни о чем не узнает до тех пор, пока мы не станем мужем и женой. Но когда они увидят вас королевой, моя прекрасная Мелузина, вышедшей замуж в Майский день, они поймут. Уильям Гастингс поймет лучше других. Вот бы увидеть его лицо, когда он услышит новости, потому что он сам затащил бы вас в постель, дай ему только шанс!
Я не могла не улыбнуться, и меня снова охватило желание. Король, заметив это, улыбнулся в ответ и взял меня за руку. Странный шум заполнил мои уши, и сквозь него я услышала слова короля:
– Иза, это не минутное безумие. Я люблю вас достаточно давно, чтобы знать, что у меня на уме. Согласитесь ли вы стать моей женой?
Я сделала вдох настолько глубокий, насколько позволяло бешено стучащее сердце.
– Ваше величество, вы оказываете мне такую честь, что я не знаю, как отказаться. Я не могу ответить: «Нет».
Не было ни звезд, ни луны, которые проводили бы нас в церковь Графтона в Майский день, только свет лампы, что несла Мэл. В этом свете мелькали цветы боярышника в живой изгороди. Неподвижный, сырой воздух пах коровами и гниющим деревом.
– Госпожа, разумно ли это? – прошептала мне на ухо Мэл. – Вы сильно устанете. Вам пришлось быть на исповеди, а наутро вы будете благословлены, как никто другой. Вам следует находиться в постели.
– Ш-ш-ш! – сказала я, мотнув головой туда, где за нами шли Маргарита и человек моего отца, провожавшие нас.
– Госпожа Маргарита слишком много разговаривает, чтобы как следует слушать. А Грегори глух как пень. Он не услышит даже Великого шабаша, если будет стоять посреди самого адского пламени.
Моей щеки коснулся ветерок – какая-то тень молча пролетела мимо, достаточно близко, чтобы до нее дотянуться.
Маргарита вздрогнула, мы перекрестились. В птичьих клетках один из ястребов испустил яростный вопль.
– Это была всего лишь сова, госпожа Маргарита, – сказал Грегори. – Серая неясыть, которая живет в Хоум-вуде, по всей вероятности.
– Ведьмы могут превращаться в сов, – заявила Маргарита, хихикая от страха. – Может, это была женщина, которая живет в руинах мужского монастыря. У нее была черная кошка с голубыми глазами, которую закидали камнями твои мальчики, помнишь? Она все еще жаждет мести.
– Чушь, – отозвалась я. – Поторопись, или мы опоздаем. Кошка оклемалась, и я задала обоим такую трепку, что их вопли можно было слышать в Стоуни-Страдфорде. – Я перевела дыхание.
Даже одно название города, где был Эдуард, заставляло меня дрожать. Может, он и не спал сейчас. Я, конечно, не могла спать в эту ночь, как не могла бы летать над Хоум-вудом, даже в Майский день, когда ведьмы и маги везде и всюду.
Я сказала, что должна пойти в церковь для Майской службы, хотя никто, кроме Мэл и моей матери, не знал, почему мне так не спится, не знал, что я собираюсь попросить Нашу Госпожу [55]55
Имеется в виду Богородица. Так ее часто называли в старину, в том числе в староанглийских балладах.
[Закрыть]дать мне личное благословение.
Где-то в лесах раздался пронзительный вопль и внезапно оборвался. Мы шагнули в черноту под крытым входом в церковный двор. Впереди окна церкви тускло светились золотым на фоне мрака, и пение словно поползло сквозь неподвижный воздух.
Я подумала, что пение это похоже на заклинание, которое выговаривают нараспев, и торопливо попросила прощения за свое богохульство.
Но как же те, кто был похоронен в земле под нашими ногами, – мужчины и женщины, воины и служанки, дамы былых времен и дети, и новорожденные младенцы, которых едва успели благословить, прежде чем они испустили свой последний крик? Их тела лежат там, как говорят, в ожидании Судного дня. Но может быть, некоторые беспокойные души, не получившие отпущения грехов, скончавшиеся раньше срока, оклеветанные… может, такие души и ходят в этой самой темной из темных ночей перед рассветом Майского дня.
Никаких дней, полных приготовлений, никаких подарков или гостей или огромного пиршества для нас, только венчание у дверей нашей собственной часовни, спрятанной в лесах, и торопливо отслуженная месса. Никакой процессии вокруг прихода или игры на свирели у брачной постели, потому что никто не должен был знать, что Эдуард и я стали мужем и женой, до тех пор, пока он не поговорит с лордом Уориком.
Со времени нашей помолвки нам редко удавалось быть вместе, потому что никто не должен был думать, будто король занимается чем-то большим, нежели прячет где-то свою новую любовницу. Кроме того, у него были дела, от которых я бы не стала его отрывать, даже если бы могла: он собирал людей и вооружал их, морочил голову врагам и находил работу для друзей, принимал посланников и рассылал послов.
Поэтому, когда мы поженились, мы всего лишь выпили вина и съели сладкие пирожные в передней части часовни: моя мать, Маргарита, которой было велено хотя бы в то утро поменьше болтать, священник, поклявшийся хранить тайну, мальчик-служка, кадивший ладаном и распевавший, и, в углу, Мэл со слезами на глазах.
Потом священник и его мальчик ушли, а мы отправились пешком обратно через леса, где каждый дрозд, коноплянка и жаворонок приветствовали пением рассвет.
В зале замка было тихо, но мы не осмелились отложить обычные церемонии.
В моих покоях матушка торопливо и молча помогла мне раздеться, распустила мне волосы и снова скрепила их парой булавок и, чопорно меня поцеловав, оставила, сделав реверанс перед королем, который ожидал на лестничной площадке, словно обычный паж.
Король вошел, захлопнув за собой дверь, и обнял меня, нетерпеливо смяв ночную рубашку, его дыхание ощущалось на моем лице. Одна большая рука – на моей пояснице, другая шарит кончиками пальцев, рот жадно приник к моему.
Внезапно я поняла, что он больше не король, а просто мужчина, и даже не мужчина, а еще мальчик, торопливый в своих желаниях, следующий велениям своего тела, совершенно не думающий о последствиях. Я была старше короля лет на пять, я знала одного мужчину, а он знал много женщин. Они, наверное, уступали ему, ослепленные его ростом, улыбкой, золотистой кожей и короной. Но я не уступила ему тогда, в саду, и не уступлю сейчас, ведь годы супружества научили меня тому, чему, похоже, не научили короля годы его холостяцкой жизни, хотя у него и было полно уступчивых женщин: что желание, когда его сдерживаешь, подпитывает само себя и растет.
Если бы я смогла его сдержать…
Он прижал меня к кровати, а я протянула руки к его груди.
– Нет, мой господин, еще нет.
Он остановился так, словно я его ударила, и заморгал.
– Еще нет?
– Нет.
– Но мы не будем мужем и женой до тех пор, пока я вас не… Иза, ты боишься? Ты не девица, но я не буду тебя пугать.
– Нет, я не девица, – ответила я и очень медленно начала расшнуровывать его котту. – И я не боюсь, вот только… я лежу в постели с королем.
– Думай не об этом, а о том, что ты моя королева. И что мы любим друг друга.
Я не могла честно ответить, поэтому вместо ответа поцеловала его, а потом слегка отодвинулась, пробежала одним пальцем по его губе, вниз по подбородку, по горлу и по его теплой широкой груди в проеме котты. Волоски на груди были похожи на самую прекрасную работу золотых дел мастера.
Король потряс головой, словно приходя в себя, и сбросил котту.
В рубашке он был не больше одет, чем я в своем ночном облачении, итак, мы были теперь равны: мужчина и женщина, Адам и Ева.
Когда глаза наши снова встретились, я не отвела взгляда, потом подняла руку и вытащила заколки из волос. Они тяжело рассыпались по моим плечам, пахнув ромашкой. Король схватил локоны обеими руками и зарылся в них лицом, так что они заструились меж его пальцев.
Потом он позволил им упасть и погладил мое лицо, отбросив с него несколько прядей, и поцеловал меня, теперь уже не жадно, но словно в трансе. Он поднял голову и посмотрел на кровать.
– Тебя охраняет Мелузина, – сказал он, увидев гобелены. – Мелузина – дракон, а не змея, у нее крылья и раздвоенный хвост.
– Да. Моя мать заказала это у сестер в Линкольне для… для моего первого брака, чтобы помочь мне разродиться. – Едва произнеся это, я пожалела о своих словах.
– Вы красивы сами по себе, – улыбнулся король. – Но наверное, были еще красивее с большим животом. – Он прижал руку к моему животу. – Если будет на то воля Господня, я дам вам прекрасного принца. Хотел бы я, чтобы ваши предки могли узнать, как они выполнили свою задачу в нас – в этом золотом солнце и серебряной луне, которые должны соединиться в secretum secretorum [56]56
Тайна тайн (лат.).
[Закрыть]и принести мир и процветание. Потому что вы моя Госпожа Луна.
– А вы мой Господин Солнце, – конечно же, ответила я.
Это было хорошо сказано: слова прозвенели, словно заклинание в тишине раннего утра, словно чары, которыми я и не подозревала, что владею. Я медленно спустила рубашку с одного плеча, а затем – с другого, так что она упала к моим ногам.
– Так будет честно, – пробормотал он, и тогда я заставила его рубашку соскользнуть с его плеч.
След от раны на шее короля, оставленной клинком меча, был похож на трещину в золоте. Он шагнул назад, чтобы стащить рубашку через голову, потом швырнул одежду на пол. Не успел он снова потянуться ко мне, как я направилась к кровати, повернулась и протянула руку.
Простыни были прохладные и пахли лавандой и горькими яблоками, с помощью которых отдушивали постельное белье.
Король подвел меня к кровати, как придворный, потом лег рядом со мной – он был такой высокий и широкий, что как будто навис надо мной. Его кожа пахла амброй и мускусом.
У меня начала кружиться голова.
Он засмеялся и потянулся ко мне, но медленно, так, что я почувствовала: он сдерживает свое желание, свою силу. Наконец-то его страсть не была простым мальчишеским невежеством.
Я начала двигаться в горячих водах собственного желания и услышала, как он снова засмеялся.
– Видите, моя Мелузина? Вы навели на меня чары, и я подчиняюсь вашей воле. Вы заставили меня быть терпеливым, как алхимик, что разводит огонь, наблюдая и ожидая.
Я потянулась к нему всем телом, теперь я желала его так же, как он желал меня.
Потом мы плыли вместе и порознь, тонули в золоте, а когда я открыла глаза и взглянула поверх его блестящих волос, то увидела Мелузину с широко распахнутыми крыльями, с раздвоенным хвостом.
А потом я ничего уже больше не видела. С громким криком он глубоко вошел в меня, и за одно биение сердца я поняла, что победила и король стал моим – прежде чем сама добралась до тайны тайн.
