Текст книги "Кувырком (ЛП)"

Автор книги: Эмма Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

И впервые за двадцать четыре часа она улыбается.

Поэтому продолжаю.

– Все, но не ты…

Заканчиваю проклятый куплет. Розалин тихонько аплодирует, а Райли мечтательно вздыхает:

– Самая лучшая песня на свете.

Челси перестает сдерживаться и хохочет в голос.

Бросаю на нее взгляд через плечо.

– Пристрелите меня.

Рано утром в четверг, когда прошло чуть больше двух дней с тех пор, как разразилась чума, Челси снова на ногах. Только из ванной, волосы еще влажные и пахнут невероятно вкусно. Этот чистый запах шампуня с примесью ванильного аромата геля для душа соблазняет меня облизать ее с головы до ног, каждый сантиметр. Ни капли преувеличения.

На Челси очаровательный розовый пушистый халат, затянутый на талии.

Спускаемся вниз и останавливаемся у входной двери.

– Уверена, что тебе лучше?

– Да. Дальше справлюсь, – кивает в ответ, глаза благодарно сияют.

Ухожу рано, так как нужно заехать домой, принять душ и примчаться в суд через три часа.

Дети почти выздоровели. Все еще на постельном режиме, но уже не выблевывают все свои внутренности в мусорное ведро каждые два часа. Так что прогресс налицо.

Челси касается моей руки. Может, я и устал чертовски, но в месте прикосновения ее пальцев покалывает. Даже представить не могу, как приятно будет это ощущать голой кожей… на моем пенисе. Придется хорошенько подрочить перед следующей встречей с ней.

– Спасибо, Джейк. Снова, – расстроено качает головой. – Никогда не смогу с тобой за все рассчитаться.

У меня есть несколько идей.

Подмигиваю:

– Дела говорят громче слов. И они намного веселее.

– Ты прав, – мягко сжимает мою руку. – Поэтому я собираюсь приготовить для тебя самый лучший ужин, что ты когда – либо ел, – хочу выразить, как ценю все сделанное для нас. В пятницу вечером. Придешь?

Приду ли я? О, она еще сомневается?

Делаю вид, что раздумываю.

– Тофу не будет?

Челси усмехается:

– Никакого тофу.

Наклоняюсь поближе к ушку, так что ее приоткрытые ключицы покрываются гусиной кожей.

– А что на десерт?

Ее голос звучит знойно, когда она подыгрывает мне и подыгрывает великолепно.

– А чего бы тебе хотелось, Джейк?

– Все что угодно со взбитыми сливками.

Она вспыхивает, с губ срывается смех.

– Проверю, чтобы сливки были.

Заправляю мокрые пряди ей за ушко.

– Отлично. А я принесу фильм, чтобы занять детишек. Райли упоминала, что они никогда не смотрели «Балбесов». Просто преступление.

– Это будет идеально.

Смотрю в кристально-голубые глаза Челси:

– Абсолютно согласен.

Глава 11

В пятницу вечером выхожу из автомобиля у дома Мак – Куйэдов. Не хочу показаться влюбленным слюнтяем, но в моем шаге появляется упругость. На душе легко. Энергия бьет ключом. С нетерпением жду этого вечера с Челси… и да, с детьми тоже. Без сомнения, ребятня – кучка маленьких кайфоломов, но прикольных. Смышленых. В общем, они чумовые детки.

Тот факт, что сегодня достаточно велик шанс наконец – то потрахаться, дополнительно придает бодрости.

Сжимая в руке букет белых роз и диск с фильмом, стучу в дверь.

Отворяет высокий загорелый долговязый парень с темно – русыми волосами, уложенными в творческом беспорядке. Белая футболка, свободные джинсы и ожерелье из акульих зубов.

Дружелюбно кивает:

– Привет!

– Привет. – Кто это такой, черт побери, и почему открывает? – Где Челси?

Отступив и распахнув дверь шире, оборачивается и кричит:

– Детка! Тут мужик пришел, – взгляд карих глаз возвращается ко мне и ощупывает: – Чертовски большой мужик. Сколько ты жмешь лежа? Сто? Сто десять?

– Около того.

Прохожу мимо, чувствуя себя идиотом с дурацкими цветами.

Из кухни в маленьком черном платье на тонких лямках – чертовски сексуальном в своей простоте! – и черных босоножках на высоком каблуке выходит Челси. Волосы мягкими сияющими волнами ниспадают на плечи.

– Джейк! – натянуто улыбается.

– Что происходит? – спокойно интересуюсь.

Следом за Челси появляются двое примерно ее возраста: невероятно красивая темнокожая девушка с дредами и молодой человек с длинными каштановыми волосами в модной, но безобразной кислотно – зеленой рубашке с узором «огурцы».

– Друзья из Беркли приехали в гости, – на лице Челси застыло извиняющееся выражение: – Я не знала, что они собираются навестить. – Подвинувшись, показывает на парочку: – Это Никки и Кевин.

Никки и Кевин одаривают меня чересчур счастливыми улыбками. Парочка слишком пьяна, чтобы выглядеть естественно.

– А это… – представляет мне блондинистого любителя акул, – Лукас.

Лукас кажется обкуренным.

– Как делишки?

Киваю ему и вручаю Челси цветы.

– Это тебе.

С нежностью глядя на букет, легонько трогает мягкие лепестки.

– Какая красота. Спасибо.

Вот вам и ужин. И, что важнее, вот вам и постель.

Дерьмо.

Из-за угла выскакивает Розалин, чьи кудряшки собраны в два хвостика. Обнимает меня за талию.

– Джейк пришел! Ты принес фильм?

Показываю диск, и местная Ширли Темпл прям подскакивает.

К нам присоединяются Райли и Рори. Небрежно потрепав мальчика по голове, Лукас требует:

– Пацан, принеси пивка. Если мы собираемся смотреть киньчик, мне понадобится выпивка.

Челси вскидывает голову.

– В доме нет алкоголя, Лукас. Мой брат и Рейчел не пили.

– Вот отстой!

Все вместе направляемся в гостиную. У меня начинает дергаться щека, когда Лукас по – хозяйски обнимает Челси за плечи. Фамильярно. Будто имеет на это право.

Категорически не нравится этот говнюк. Причем не только мне.

Рядом пристраивается Рори и шепчет:

– Еще раз тронет мою голову, получит по яйцам.

– Резонно.

– Давайте посмотрим фильм в комнате мамы и папы, – осторожно предлагает Райли. – Раньше мы каждую неделю устраивали там киновечер. Но с тех пор, как… – пожимая плечами, замолкает.

– Конечно, – поддерживаю.

– Замечательная мысль, – соглашается Челси.

– Чувак! У меня охренененная идея! – поворачивается ко мне Лукас. – Значит ты… типа нянька, да?

– Типа кто? – рявкаю.

– Нянька, только мужик. Можешь же присмотреть за детишками, верно?

– Круто! – взвизгивает Никки, подхватывая затею. – Итак, мистер Большой, Темный и Горячий останется с малютками, а мы вчетвером поедем веселиться!

Жду категорического отказа Челси.

Жду ее слов, что предпочитает остаться с детьми.

Со мной.

Напрасно.

Челси только безучастно поворачивается ко мне:

– Ты не против, Джейк?

Хмыкаю. Разочарование и обида закипают в желудке, обжигая, как кислота.

– Как скажешь.

– Чудненько, – кивает Лукас, все еще обнимая Челси за плечи.

Так и хочется сломать ему руку.

Любитель кислотных цветов ощупывает Челси глазами.

– Тебе надо переодеться, детка.

Кидаю на него жесткий взгляд:

– По – моему, Челси отлично выглядит.

– Ага, она, конечно, красотка. – Мотнув головой, поворачивается к Челси: – Понимаешь, ты похожа на тетку. Сексуальная и все такое… но все равно как дамочка в возрасте, сечешь?

Еле сдерживаю желание еще и зубы ему выбить.

Челси явно расстроена, но все же соглашается.

– Хорошо. Я мигом переоденусь, и можем ехать.

Через десять минут спускается в облегающих голубых джинсах и белом коротком топе, который невероятно сексуально стискивает ее грудь. Выглядит великолепно, хотя несколько иначе, чем платье. В новом наряде намного меньше элегантности. Теперь Челси производит впечатление более доступной.

Обычно в этом нет ничего плохого. Если бы я встретил ее в баре в такой одежде – до нашего знакомства, – приложил бы все усилия, чтобы затащить в постель. Сам факт, что Челси отправляется гулять без меня, а всякие мерзавцы будут пялиться на нее и думать о том же, приводит в бешенство.

Челси ведет меня на кухню, тараторя про режим питания и сна Ронана. Что я и так уже знаю.

Закончив говорить и оторвав взгляд от пола, все же смотрит в глаза.

– Прости за ужин.

– Ничего страшного.

– Джейк, я… – облизав губы, нерешительно переминается, – я не видела их два месяца. Я не знала… – снова умолкает; затем, кажется, наконец, подбирает слова: – Ты сердишься на меня?

В глазах отражается такая надежда. Такая… уязвимость. Мой голос теплеет.

– Нет, не сержусь.

А вот ее друзья – выпендрежники – совсем другая история.

– И ты не против? Присмотреть за детьми?

В суде быстро усваиваешь, что любое слово многозначно. Вопросы и ответы следует формулировать с крайними осторожностью и предусмотрительностью, поскольку все сказанное может быть истолковано как угодно. Я очень хорошо научился выражаться уклончиво – чрезвычайно полезный навык в данный момент.

– Я в любом случае планировал провести здесь весь вечер.

Тут мне снова приходит на ум образ белки в колесе. Все жертвы, на которые Челси идет, забывая о себе. Протягиваю руку и мягко сжимаю ее ладонь.

– Проведи время с друзьями, Челси. Отдохни. – Плевать, что все во мне кипит от этой мысли. – Мы с детьми справимся.

Она улыбается, будто сбросила груз с плеч. И я чувствую себя уже не таким несчастным.

Спальня Роберта и Рэйчел Мак-Куэйдов располагается на третьем этаже. Лестница к их комнате начинается в конце коридора на втором. По всей видимости, уединение имело для них большое значение. Как и романтика – ведь они настругали аж шесть детей! Покои огромны: зона отдыха, ванная комната, больше напоминающая спа – салон, раздельные гардеробные размером с кухню в некоторых квартирах. Стены со вкусом выкрашены в красный, мебель из темного дерева. В углу камин, над которым свадебный портрет – на нем они молодые и счастливые, горящие желанием начать совместную жизнь. На комоде расставлены фотографии детей – нежные, щемящие кадры первого купания, рождественского утра, отдыха на пляже и сонных объятий.

Сначала дети ведут себя тихо, будто вошли в храм. Но через пару минут их природная энергия и уют родного места берут верх. Напоминая щенков в коробке, забираются на постель родителей – огромнейших размеров кровать. Ползают туда – сюда, перелезают и натыкаются друг на друга, пока наконец не устраиваются удобно. Риган сидит на коленях у Райли. Малышка сосет пальчик и взирает отсутствующим взглядом; повезет, если не уснет на вступительных титрах. Рэймонд стискивает в объятиях Кузена Итта в качестве гарантии безопасности. Похлопывая пустое пространство в центре кровати, Розалин выдает:

– Иди сюда, Джейк, для тебя тоже есть местечко.

Ничего не знаю о правилах на случай, когда взрослый мужчина укладывается на кровать с детьми, с которыми не связан родством. Но устремленные на меня с надеждой мордашки избавляют от сомнений. Вставляю диск в DVD – плейер, беру пульт и плюхаюсь на свободное место, отчего мелюзга с хохотом подлетает в воздух.

Позже, когда Балбесы требуют, чтобы Трой свалил на своей развалюхе, Розалин вдруг спрашивает:

– А куда ушла тетя Челси?

Напрягаюсь, думая о том, куда именно пошла Челси… и с кем. Стараюсь не рычать:

– Прогуляться с друзьями.

– Они мне не понравились, – шепчет Райли, стараясь не разбудить спящую у нее на руках сестренку. – Курили травку во дворе.

– Поэтому там так пахло? – спрашивает Розалин.

– Ага.

Сжимаю кулаки. Чертовы безответственные эгоисты! Я тоже когда – то был молод, но в двадцать шесть лет пора бы уже повзрослеть. В таком возрасте нет оправдания для подобной гребаной тупости!

– И вели себя как козлы, – добавляет Рори.

Даже не делаю замечания насчет ругательств, ибо полностью согласен.

И мы снова возвращаемся к фильму.

– Это было потрясающе, – объявляет Рэймонд, когда на финальных титрах звучит песня Синди Лопер.

– А есть продолжение? – интересуется Райли.

– Нет, – зеваю. – В восьмидесятые понимали – не стоит портить совершенство.

У меня вырывается стон, когда Розалин запрыгивает мне на колени. Затем сжимает мое лицо маленькими ладошками, потянув одну щеку вниз, а другую вверх.

– Ты похож на того парня, Слота, Джейк. Тоже большой и шумный, – задумчиво меня изучает. – Но не такой уродливый.

Беру, что дают.

– Спасибо, – бормочу перекошенными губами.

Потягиваясь, сонная детвора сползает с кровати. Рори спрашивает:

– Нам обязательно чистить зубы?

Спускаюсь с ними на второй этаж.

– Неа. Думаю, ничего с вашими зубами за одну ночь не случится. Двигайте на боковую.

Мальчишки направляются в свою комнату, Райли выходит от Риган, уложив малышку спать. Пронзает меня оценивающим взглядом, свойственным подросткам, а потом едва заметно улыбается.

– Было весело. Спасибо!

Странное теплое чувство разливается в груди.

– Было, да. Всегда пожалуйста.

Схватив за руку, Розалин затягивает меня в свою спальню. Здесь все розовое и девчачье, с единорогами и радугами, потолок расписан под небосвод. Забирается на свою кровать с пологом на четырёх столбиках.

– Полежи со мной, Джейк.

Отрицательно качаю головой.

– Нет.

Малышка начинает театрально стучать зубами и натягивает одеяло до подбородка.

– А вдруг за мной придет Одноглазый Вилли?

Размышляю, потирая затылок.

– Нууу… можно оставить дверь открытой и включить в коридоре свет.

Нет, не годится.

– И… я могу посидеть у двери, пока ты не уснешь.

У меня с собой ноутбук – надо закончить кое – какую работу. Пол ничем не хуже стола. Я не привередлив.

– Хорошо, – улыбается и делает знак подойти поближе. Наклоняюсь – Розалин приподнимает голову и нежно целует меня в щеку.

Странное теплое покалывание в груди вспыхивает с удвоенной силой.

– Спокойной ночи, Джейк. Приятных снов.

Смотрю, как она устраивается под одеялом – образец чистоты, невинности и всего самого доброго в мире. Все во мне хочет, чтобы она смогла оставаться такой всю свою жизнь.

Поражаюсь собственной чувствительности. Я не какой – то мягкотелый слабак. Жесткий, циничный, предельно честный – да, сентиментальный – никогда.

Тушу свет.

– Спокойной ночи, Розалин.

Через какое-то время – тридцать минут? три часа? – просыпаюсь на полу. На коленях открытый ноутбук, подбородок упирается в грудь, шея затекла, задница совсем онемела. Сначала ощущаю некоторую дезориентацию в пространстве, не могу понять, где нахожусь и почему оказался на чертовом полу. Оглядываюсь, делая глубокие вдохи, потом вспоминаю. Фильм, Челси ушла со своими придурочными друзьями, дети.

Закрываю лэптоп и тру глаза, не понимая, что меня разбудило. Розалин в отключке, за остальными тремя закрытыми дверями тишина, включая комнату малютки. Поднимаюсь на ноги и…

Бух!

Звук идет снизу, тихие неразборчивые голоса.

Что за черт?

Весь напрягаюсь в предчувствии беды. Может, воры вломились? Интересно, Челси убрала тот ключ из – под коврика?

– Мммм… о да…

Это мужской стон. Взломщик стонать не станет.

Крадусь вниз по лестнице, напрягая слух. С каждым шагом голоса становятся четче.

– Лукас! – голос Челси.

– Ты просто бомба, детка.

Желудок сводит, руки сами сжимаются в кулаки. Это совсем не вор.

– Ты так нужна мне, детка, – продолжает.

– Лукас…

Она отвечает резким шепотом, так как думает о детях. Она всегда думает о детях. Но значение ее слов сразу понятно.

– Лукас, отвали.

Как и его.

– Не будь стервой, Челс. Я знаю, ты тоже этого хочешь.

– Нет. Прекрати, Лукас… нет!

– Шшш, расслабься. Просто позволь мне…

И тут мне сносит крышу.

Обогнув угол, влетаю в гостиную. Парочка лежит на диване все еще полностью одетая. Он на ней сверху, почти полностью закрывая своим телом всё, кроме ног.

Брыкающихся ног.

Легким движением стаскиваю ублюдка за шиворот с Челси. Одной рукой поднимаю в воздух, другой даю по морде. С удовлетворением слышу хруст носа. Глаза застилает ярость, в ушах убийственным маршем пульсирует кровь. Снова размахиваюсь и бью в зубы. Идиот в защитном жесте поднимает руки, и я швыряю его на пол.

Просто чтобы иметь возможность дать пинка. Ботинок встречается с его ребрами, вышибая воздух из легких.

Но этого мало. Жажду боли, крови и страданий.

Мерзавец задыхается и хрипит, пытаясь вздохнуть. Но я ничего не слышу и даже не вижу. Перед глазами стоит только одна картина – милая и нежная Челси под ним, вырывается и сопротивляется. Говорит «нет». Умоляет остановиться.

Он ей не внемлет. Так с какой стати я должен?

Вздергиваю его за руку и бросаю об стену.

– Она сказала «нет», говнюк! Ты глухой? – сжимаю его горло.

Шея мягкая, слабая. Так просто ее свернуть.

Сдавливаю сильнее.

Глаза вылезают из орбит, он начинает царапать мои руки. Но эффекта ноль – все равно, что прикосновение крыла бабочки.

– Джейк, остановись, пожалуйста.

Челси кладет руку мне на плечо, голос звучит приглушенно. Умоляюще.

– Не надо, Джейк. Прошу: не надо.

Челси для меня словно тихая гавань, надежная и спокойная среди бурлящих, черных, смертельно опасных вод.

Поэтому останавливаюсь. Не потому что подонок заслужил.

Только из-за ее просьбы.

Разжимаю руки, и мудак сползает на пол, отплевывая кровь. Тяжело дыша, прожигаю Лукаса взглядом. Сердце колотится как бешеное. Сдергиваю со стула куртку подонка, не забыв вытащить ключи из кармана, ведь от него несет, как от пивной бочки, и бросаю ему.

– Выметайся, – рычу как зверь.

Утерев курткой кровь, зыркает на меня с ненавистью. Ни капли раскаяния. Хрипит:

– Мне нужны ключи.

Тупой гаденыш.

– Нет. Поспишь в машине. К утру протрезвеешь, тогда можешь тащить свою задницу, куда душе угодно.

Подумать только, открывает рот, чтобы спорить. Не на того нарвался.

– У тебя два варианта. Спишь в чертовой машине или без сознания лежишь в реанимации. Сам понимаешь, какой лично мне больше нравится.

Явно не машина.

Смотрит через мое плечо на Челси. Меня прям трясет, что взгляд ублюдка смеет ее касаться.

– Делай, как он говорит, Лукас. Никки и Кевин проснутся через несколько часов. И можете уезжать.

Бросив последний злобный взгляд, сгорбившись, выходит за дверь, которую за ним захлопываю.

Поворачиваю ключ в замке и задвигаю щеколду, чтобы засранец уж точно ночевал на улице. Или чтобы я сам не вышел и не прикончил его. Руки дрожат, тело все еще вибрирует от едва сдерживаемой ярости… и от кое – чего еще, что не хочу называть.

За спиной раздается дрожащий голос Челси.

– Не могу поверить, что Лукас пытался…

Резко поворачиваюсь, как юла, и набрасываюсь на нее.

– Конечно, пытался! А чего ты, черт побери, ожидала? Думала, он пролетел через всю страну ради обнимашек и поцелуя в щечку?

Обхватив себя руками, шепчет:

– Я думала, он мой друг.

– Наивность мила, Челси, а идиотизм нет.

Отшатывается, будто я ее чуть не ударил.

– Прости, что?

Незнакомые чувства пузырятся во мне, обволакивая внутренности, как густая липкая смола.

И уродливая.

– Друг? – смеюсь, окинув ее взглядом с ног до головы. – Ты всегда так одеваешься для друзей? – цокаю языком: – Счастливчики.

Ее голос поднимается на октаву.

– Нет ничего плохого в том, как я одета.

Мой вопрос, жесткий и резкий, рассекает воздух.

– Ты пьяна?

– Нет!

– Под кайфом?

– Нет!

– Ты трахалась с ним раньше?

– Не твое дело!

Мои губы сжимаются в ниточку.

– Это значит да.

– Не смей устраивать мне допрос!

– Ты понимаешь, что могло произойти, если бы меня здесь не оказалось? – ору, забыв о спящих наверху детях.

Потому что в этом вся суть. Которая заставляет меня жаждать крови. Заставляет хотеть пробить стену кулаком, вернее, схватить тот кусок дерьма на улице и еще раз приложиться, как следует. То, что могло с ней случиться, если бы здесь присутствовал кто-то другой, а не я.

Я смотрел в глаза жертв насилия. Видел последствия. Конечно, потерпевшие как – то живут дальше. Возможно, преодолевают случившееся. Но никогда не забывают.

И навсегда перестают быть прежними.

– Да, прекрасно понимаю, Джейк. Вопреки тому, что ты думаешь, я не дура. И благодарна, что ты оказался рядом. А теперь можешь уходить, – голос из безжизненного превращается в ледяной.

Тыкаю пальцем во входную дверь.

– Никуда, черт возьми, я не пойду, пока он здесь.

– Прекрасно. Диван в твоем распоряжении.

И всё – больше со мной разговаривать не собираются. Челси разворачивается в направлении лестницы; спина прямая как палка. Через пару ступенек Челси оглядывается, и ее слова разят словно стрелы.

– Теперь я понимаю, почему ты такой успешный адвокат, Джейк. Отлично умеешь сваливать вину на жертву.

Мгновение просто стою на месте. Слишком ошеломленный – или слишком пристыженный, – чтобы ответить.

Челси уходит, и я остаюсь один. В ушах эхом отдаются все слова, которые мне не следовало говорить.

Глава 12

Уже через пять минут рыскаю на кухне в шкафах и ящиках как наркоман, позабывший, где спрятал свою заначку.

Бормочу, обращаясь к покойному брату Челси.

– Ну же, Роберт. Я знаком с твоими детьми, – залезаю вглубь холодильника, отодвинув в сторону миндальное молоко, тофу, экологически чистые груши. – Твою мать, ну не верю, чтобы у тебя в этом чертовом доме не был припрятан алкоголь.

Сейчас меня устроит даже бутылочка NyQuil.

Роюсь в морозилке. И там, под контейнером с замороженным соусом для спагетти, замечаю золото. Жидкое золото. Бутылку «Южного Комфорта».

Смотрю на нее и чувствую вкус облегчения на языке.

– Молоток, Робби. Наш человек.

Откручиваю крышку и делаю глоток, не в силах ждать, пока налью в стакан. Холодная жидкость прожигает приятную обезболивающую дорожку вниз по горлу. Вытаскиваю пакет замороженного гороха для ноющих костяшек пальцев и закрываю дверцу. Потом достаю из шкафа стакан и наполовину заполняю его янтарным ликером. Покручивая жидкость в стакане, слышу быстрый приглушенный топот со стороны черной лестницы.

Через мгновение в двери появляется Рори в голубых пижамных штанах и белой хлопчатобумажной футболке. Вьющиеся каштановые волосы торчат во все стороны. По широко распахнутым встревоженным глазам понимаю, что мальчик проснулся некоторое время назад.

– Почему ты не в кровати? – мягко интересуюсь.

– Пить захотел, – врет в ответ. – Можно воды?

Делаю знак, чтобы садился за центральную столешницу, потом наливаю в стакан из – под крана. Ставлю перед Рори, и несколько минут мы молча потягиваем свои напитки в тускло освещённой кухне.

Пока он не признается.

– Я слышал вас с тетей Челси.

Просто киваю.

Рори нерешительно всматривается в меня изучающими голубыми глазами.

– Вы кричали. Ты казался… взбешенным.

Делаю глоток и выдыхаю.

– Да. Я сильно рассердился.

Чувство вины ест меня поедом. Но когда лицо мальчугана застывает от беспокойства, раскаяние ощущается особенно сильно.

– Ты уйдешь, да?

Опускаю стакан на стол и смотрю ему в глаза.

– Нет, Рори, не уйду.

Пацан сразу же расслабляется.

– Это хорошо.

Попивая воду, задает вопрос:

– Почему вы поссорились?

– Я… вспылил.

– Ты вел себя как обозленный маленький засранец? – повернул мои же слова против меня.

Фыркаю. Сообразительный малец.

– Что-то вроде того.

– Мама с папой тоже время от времени ругались…

Не удивительно с таким – то количеством спиногрызов. На самом деле, если бы в какой – то момент Роберт Мак-Куэйд ушел в полный аут, провозгласив: «А вот и Джонни!», как в фильме «Сияние», я и то бы не удивился.

– … но ругались в машине.

Невольно усмехаюсь.

– В машине?

– Ага, – хихикает. – Наверное, не хотели, чтобы мы знали об их перепалках. Поэтому выходили на улицу, где никто не услышит. Мы наблюдали за ними из окна на втором этаже. – Улыбаясь воспоминаниям, говорит тише: – Мама вот так делала руками…

Рори начинает махать руками над головой, будто осьминог в эпилептическом припадке.

– А папа – вот так…

Сжав пальцами переносицу, качает головой – идеальная имитация мужчины, пытающегося урезонить неразумную женщину.

– А что было, когда они возвращались в дом?

Немного подумав, отвечает:

– Ходили, делая вид, будто не замечают друг друга. Не разговаривали. Но через какое-то время как будто ссоры и не было, понимаешь?

Вообще – то нет. У меня всегда было место в первом ряду у ринга во время родительских ссор. Но я киваю и озвучиваю то, что Рори и так знает:

– Они были хорошими родителями, малыш.

Пацан глубоко вздыхает, с легким налетом печали.

– Ага.

Допиваю стакан.

– Ну ладно, уже поздно. Быстро в кровать.

Рори спрыгивает со стула, и мы вместе идем наверх. У двери в спальню малец прикидывается беспечным. Эта его манера мне уже знакома.

– Я не маленький. Не надо подтыкать мне одеяло.

Похлопываю его по спине.

– Конечно.

Но все равно вхожу с ним в комнату.

Пока Рори забирается на нижний ярус кровати, бросаю взгляд на верхний, где посапывает Рэймонд, и поправляю сброшенное одеяло. Когда проказник наконец устраивается, укрываю и его.

– Спокойной ночи, Рори. Сладких снов.

– Спокойной ночи, – переворачивается на бок и зарывается в подушку. Иду к двери, но меня останавливает тихий голос:

– Я рад, что ты здесь.

С удивлением понимаю, что и я.

Оборачиваюсь и в темноте взглядом нахожу маленькую фигурку с робкой улыбкой на лице. Отвечаю:

– Я тоже.

И Рори закрывает глаза.

Однако кое – кто здесь скорее всего совсем не рад моему присутствию. Направляюсь прямиком в ее комнату. Потому что нам необходимо поговорить.

Я слышал рассказы о волнении. Тревоге. Со мной такого не бывает. Не нервничаю ни перед первым словом в суде, ни перед заключительным, ни когда начальник вызывает к себе, и уж тем более ни при кадрежке. Наверное, мне просто ничто – и никто – не было достаточно важным, чтобы переживать. Всегда знал, что смогу решить проблему или найти альтернативный вариант.

Вы догадываетесь, что скажу дальше?

Да, всё верно. Стою у закрытой двери спальни Челси и чертовски дергаюсь. Ладони мокрые, желудок сводит, кожа зудит, даже удары сердца отдаются в горле.

Как только люди с этим живут?

Ужасно же. Мне абсолютно не нравится!

Самый быстрый способ избавиться от таких чувств – просто покончить с вопросом к чертям собачьим. Поговорить с ней. Проглотить свою порцию унижений. К чему полностью готов.

Если бы только смог заставить себя постучать в дверь.

Но именно тут вступает в действие зловредное беспокойство. Оно не дает мне шевельнуться, потому что… вдруг Челси пошлет меня на все четыре стороны? Вдруг не захочет принять извинений? Вдруг решила, что я жестокий мудак, недостойный находиться рядом с ней и детьми?

Дьявол все подери!

Краем глаза замечаю какое-то движение под ногами и смотрю вниз – на меня холодно взирает Кузен Итт. Хвостом не виляет, в глазах издевка. Почти слышу, как он мысленно обзывает меня слюнтяем.

– Заткнись, – рычу на собаку.

Пес с отвращением отворачивается и уходит.

Провожу рукой по волосам, делаю глубокий вдох и дважды стучу. Довольно тихо – очевидно, чтобы не привлекать внимание двенадцати ушей этажом выше, – но решительно, ведь женщинам нравятся уверенные мужчины. Дверь открывается быстрее, чем я ожидал, но совсем чуть – чуть – видно только лицо Челси. Глаза мокрые и красные.

Наклоняюсь к ней, опираясь на косяк.

– С тобой все в порядке?

Приподнимает подбородок, вся такая несгибаемая с показным равнодушием. Но Челси в этом так же «хороша», как и ее племянник, любитель ругаться и угонять машины.

– Все отлично.

И закрывает дверь перед моим носом. Не захлопывает, нет, но чувствую – ей этого жутко хочется.

Снова стучу.

И второй раз дверь слегка приотворяется, опять то же выражение лица.

– Я вел себя по – скотски, – считаю, что лучше пропустить вступление и сразу перейти к сути.

На этот раз меня осматривают с ног до головы, оценивая искренность. Чувственные губы все еще сжаты в «да пошел ты» линию.

– Несомненно.

И снова дверь закрыта.

Когда я стучусь в третий раз и появляется щелка, вставляю ногу, не давая захлопнуть.

– Прости меня, Челси.

Слышит ли она надрыв в голосе? Замечает ли сожаление, которое вообще для меня не характерно? Осознает ли, что этот новый голос предназначен только для нее?

Ну конечно же нет, идиот! Потому что ты ей этого не сказал.

– Просто я разозлился, что он – да кто угодно – может попытаться причинить тебе боль. И сорвался на тебя, но был не прав.

Челси моргает, и выражение ее лица немного оттаивает, но не слишком. Она пожимает плечами, и я с трудом удерживаюсь от смеха. Теперь понятно, у кого Райли научилась этому движению.

– Проехали. Все в порядке.

– Не в порядке, – протискиваю лицо в приоткрытую дверь, ощущая себя полным кретином, но все равно стараясь быть абсолютно честным. – К тому же я был в ярости еще до того, как ты ушла с ними, потому что… ревновал.

У нее отвисает челюсть.

– Серьезно?

Киваю.

– Можно войти? Чувствую себя болваном, разговаривая через щель.

Отступает, распахивая дверь:

– Ох. Конечно.

Захожу в комнату, закрываю дверь и оказываюсь окружен Челси: аромат в воздухе, вещи на стуле в углу, драгоценности, украшавшие изящную шею, на туалетном столике, фото в рамке, на котором выпускница в мантии с братом и снохой, открытый альбом с зарисовками на кровати. Колени подгибаются от сенсорной перегрузки этими личными предметами и запахами.

Челси замерла напротив. Ждет. Она переоделась – исчезли сексуальный открытый топ и обтягивающие джинсы. Вместо них еще более сексуальная футболка с символикой «Лос – Анджелес Доджерс» и крошечные хлопковые белые шортики. Безупречное даже без макияжа лицо, обрамленное мягкими каштановыми волнами. Рука дергается от безумного порыва запустить пальцы в эти кудри, пересчитать все сияющие в них оттенки.

– Уверена, что с тобой все в порядке?

Она опускает скрещенные на груди руки и кивает.

– Да. Я и раньше сталкивалась с чрезмерно пылкими парнями, – садится на край кровати, поигрывая кончиком одеяла. – Просто никак не ожидала, что Лукас окажется таким же.

Не хочу спрашивать, но мазохист во мне требует узнать.

– Он был… твоим парнем?

– Нет, ничего подобного. Мы были… друзьями. Не очень близкими, понимаешь?

Да, да, понимаю.

Качает головой.

– Они прислали мне сообщение из аэропорта сразу после приземления – хотели сделать сюрприз. Но как только ребята приехали, я поняла, что это ошибка. Все очень сильно изменилось – мои взгляды, представление о хорошем отдыхе, – горестно прищуривает глаза. Тоскуя по брату, по беззаботной девушке, какой была когда – то. – Вот что делает с людьми ответственность.

Сажусь рядом с ней.

– Мне жаль.

Жаль, что твой брат умер. Жаль, что тебе пришлось повзрослеть за одну ночь. Жаль, что приходится тащить на хрупких плечах тяжесть шести миров.

Кладу руку на колено, чтобы просто поддержать. Но когда ладонь соприкасается с теплой кожей, в мгновение ока все меняется.

Челси тоже это чувствует.

Взмах густых ресниц, и ее глаза встречаются с моими. Она медленно склоняется ко мне, все ближе и ближе.

– Почему ты приревновал меня к Лукасу, Джейк? – кончиком языка проводит по нижней губе. Не думаю, что она осознает свои действия, но я не могу не заметить. – Имею в виду, он же еще мальчишка, доящий своих родителей и тусующийся каждую ночь. А у тебя настоящая жизнь, впечатляющая карьера.

– Зато у него была ты, – отвечаю, даже не раздумывая, так как что-то в Челси Мак – Куйэд заставляет меня хотеть… давать. Больше. Поднимаю свободную руку и поглаживаю ее щеку. Шелковистые прядки волос скользят по пальцам. – По крайней мере, на один вечер. Как же я мог не ревновать?

Челси придвигается ближе, а я наклоняю голову, пока мы не оказываемся в паре сантиметров друг от друга. Столь близко, что ощущаю ее сладкое дыхание.