Текст книги "Кувырком (ЛП)"

Автор книги: Эмма Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 25

Обедать идем в ближайшее к суду кафе, и, несмотря на раздражающие уговоры Брента, Челси так и не притрагивается к еде. Заседание возобновляется через два часа. Судья откашливается перед вынесением решения, и Челси мертвой хваткой сжимает мою руку под столом.

− Я, имея восемь братьев и сестер, могу смело утверждать, что идеально подхожу для рассмотрения этого дела. – Смотрит на нас со своего возвышения: – Как сказала мисс Мак-Куэйд, растить детей очень трудно, особенно когда их шесть и их возраст разнится от шести месяцев до четырнадцати лет. Однако, один ребенок или десять, суд все равно обязан убедиться, что дети находятся на попечении того, кто будет о них заботиться и обеспечит безопасную обстановку для развития. Рассмотрев представленные доказательства, считаю, что Челси Мак-Куэйд как раз такой опекун.

Мысленно праздную победу. Челси начинает плакать.

− Поэтому постановляю немедленно вернуть физическую и юридическую опеку над шестью несовершеннолетними детьми мисс Челси Мак-Куэйд. – Переключает внимание на службу опеки: – Агентство по делам детей и семьи обязано не только оценивать состоятельность опекунов, но также помогать справляться с их обязанностями. Наша задача не разрушать семьи и заявлять, что так будет лучше, а находить пути спасти их. Жду от вас ежемесячные отчеты по этому делу, и будьте уверены, я буду обращать самое пристальное внимание, стало ли агентство больше помогать семье Мак-Куэйд во всех областях. – С улыбкой смотрит на Челси: – Удачи, мисс Мак-Куэйд. Судебное заседание объявляю закрытым.

Челси бросается мне в объятия. У Брента, Софии и Стэнтона улыбки до ушей. Челси поднимает на меня глаза:

− Мы можем их забрать?

− Да, конечно.

− Прямо сейчас? – спрашивает нетерпеливо.

− Прямо сейчас, – смеюсь.

Берем микроавтобус брата Челси и едем, согласно полученной у Джанет информации, в северную часть города за маленькими монстрами. Дорога занимает час. Челси болтает и смеется, выглядя чертовски довольной. Джанет уведомила приемную семью, что мы в пути, поэтому наше появление их не удивляет. Хорошее место – большой дом, тихая улица. Симпатичная блондинка, открывшая дверь, говорит, что дети на заднем дворе. Мы раздвигаем стеклянные двери и выходим во двор. Сорванцы реагируют так, будто не видели тетю два года, а не два дня.

Они так счастливы. Так громко кричат, завидев ее. Так быстро к ней бегут. Так крепко обнимают, будто не хотят отпускать.

− Ты приехала! – кричит Розалин, пока Челси пытается обнять их всех разом. – Я знала, что ты приедешь, знала!

− Можно нам домой? – спрашивает Рори.

− Да, мы едем домой.

Когда Риган теряет равновесие в этой обнимающейся толпе и шлепается на траву, я тут же ее подхватываю. На мгновение поднимаю высоко над головой, а потом удобно устраиваю у себя на руках. Прижав крошечные ладошки к моим щекам, заглядывает мне в лицо и выдает свое третье выученное слово:

− Джейк!

Мир расплывается перед глазами.

− Черт возьми, козявка, да ты за словом в карман не лезешь.

К четырем оказываемся дома, дети распаковывают свои сумки. Они все настолько возбуждены, так счастливы снова оказаться дома, что уговаривают Челси закатить вечеринку.

И она сдается.

Видимо, теперь она уже вообще никогда не сможет им ни в чем отказать.

Через несколько часов везде громоздятся коробки с пиццей, газированные напитки, гирлянды и шары. Приезжают Стэнтон, София и Брент, даже Джанет. Приходят соседи и одноклассники с родителями. А я стою в сторонке, прислонившись к стене и наблюдая.

Дистанцируюсь. От всех и вся. Потягиваю колу и мечтаю разбавить ее содержимым бутылки «Южный комфорт», припрятанной в морозилке.

На улице уже совсем темно, когда я выхожу на задний дворик. Вокруг цветут ярко – фиолетовые и белые гиацинты, их тяжелый аромат вызывает сильную тошноту. Из дома доносится шум – пронзительные, восторженные детские вопли, музыка, глубокий грохочущий смех Стэнтона, гул взрослых голосов.

И хотя на улице довольно прохладно, покрываюсь испариной.

Вспоминаю вчерашнюю церковь и изображение, которое там видел. Иисус в Гефсиманском саду, молящий о милости, которой не будет.

«Да минует меня чаша сия…»

Сейчас это звучит особенно забавно.

− Собираешься бросить ее, да?

Резко поворачиваю голову. В затененном углу сада, куда не проникает свет из дома, стоит Райли.

Голос злой.

− Я вижу, что ты делаешь, как отстраняешься от нее. Весь вечер избегаешь. Ведешь себя точно как ребята в моей школе, когда бросают своих девушек в столовой на виду у всех. – Ее гнев сменяется непониманием и обидой: – Как ты можешь так поступать?

Тетя Челси лучшая. И она любит тебя.

− Райли…

− Любит! Это ясно как день. Она так счастлива с тобой. Почему ты хочешь лишить ее этого?

Потираю затылок. Я выступал перед матерыми судьями, чья жизнь – сплошные достижения. Чьи блистательные решения я, черт побери, изучал в университете. И я был спокоен как удав.

Чего не скажешь про меня сейчас, когда я пытаюсь оправдаться перед подростком.

− Райли, все… все сложно. Я стараюсь… ты не можешь… − Прибегаю к старому надежному средству. Неоспоримая отмазка. – Когда повзрослеешь, поймешь.

«Жалкое ничтожество».

Презрительно фыркнув, разделывает меня под орех.

− Ты впервые разговариваешь со мной как с каким – то тупым ребенком. А правда заключается в том, что именно ты идиот!

Молчу. Райли качает головой.

− Ты ее не заслуживаешь. Никого из нас. – С топотом проносится мимо, каштановые пряди взметаются в яростном вихре. – Говнюк!

Рывком открыв дверь, скрывается в доме.

А я отвечаю в пустоту:

− Знаю.

Не успевает за Райли захлопнуться дверь, как на улицу выходит Челси.

− Вот ты где. Райли какая – то сердитая. – Обняв за шею, прижимается ко мне. – Какие – то подростковые трагедии? – Идеальные губы приближаются. – А я надеялась на спокойствие, хотя бы пару дней.

Отклоняюсь назад и, обхватив запястья, медленно снимаю ее руки с шеи. Еле слышно шепчу:

− Челси… ничего не получится.

Сначала до нее не доходит, и она продолжает улыбаться. Затем улыбка гаснет, Челси все понимает. Обхватывает себя руками.

− Я думала, у нас уже все получается. Думала, все хорошо.

Верно. Но, мать честная, все это чересчур. Слишком быстро, слишком сильно, слишком… занимает слишком много моего времени и внимания. Вчера я сказал, что нет ничего, что я бы ни сделал ради нее. Ради них всех. И это правда.

− Ты для меня важна, Челси. – Машу рукой в сторону дома. – Вы все мне очень дороги. Но семья… такая ответственность никогда не входила в мои планы. Образцом для подражания у меня были пьяница, любимым занятием которого было избивать жену, и сумасбродный бабник – трудоголик, женатый на своей работе. Меня не обучили семейной жизни.

Я много раз рисковал в работе. Чем больше риск, тем больше награда. Но не могу рисковать ими. Они слишком важны, слишком ценны. Я боюсь напортачить, навредить. Но наверняка это сделаю, ведь понятия не имею, что, черт побери, творю. Одна мысль приводит меня в ужас.

Не глядя на Челси, облизываю губы.

− Теперь, убедившись, что дети в безопасности и у тебя все хорошо, я должен отойти в сторону.

С самого начала знал, что рано или поздно всему придет конец. Сегодня, через месяц или через полгода, но все закончится. И закончится плохо для нее. Давным – давно надо было устраниться.

Но Челси была такой… она была самой собой.

А я гребаный эгоистичный подонок.

Делает глубокий вдох, затем медленный выдох. Челси всегда так делает, когда старается успокоиться. Ненавижу, что знаю это. Ненавижу, что прекрасно представляю, какие мысли роятся у нее в голове, что она сейчас скажет.

− Джейк, я понимаю, тебе страшно. Мне тоже страшно. Но некоторые вещи стоят того. И вместе, мы можем…

"Делай все на совесть или не делай вообще".

Поэтому заставляю себя посмотреть в рвущие сердце голубые глаза. И вру:

− Мне это не нужно, Челси.

Судорожно вздыхает, будто получила удар под дых.

− Я не хочу такую жизнь. Могу быть твоим другом, их другом, но происходящее между нами, что бы это ни было, должно прекратиться. – Провожу рукой по волосам, резко дергаю. Боль помогает сфокусироваться. Придает решимости. – Ты из тех женщин, что однажды захотят выйти замуж. Тебе нужно найти подходящего парня. Но я не он. Время, которое ты проведешь со мной… потратишь впустую.

− Понимаю. − Ее речь звучит вяло. Почти неслышно.

Различаю в голосе слезы. Не буду смотреть, просто, мать его, не могу. Но почти физически ощущаю, как они медленно текут по ее лицу.

Челси откашливается.

− Мальчики… они боготворят тебя, Джейк. Все они. Пожалуйста, не надо…

− Не буду, − даю обещание. – Я не брошу ни их, ни тебя. По-прежнему буду помогать. – Голос становится выше, начинаю тараторить. − Все что понадобится. Буду брать их на тренировки, ходить на игры, присматривать за ними в твое отсутствие или просто проводить с ними время. Я не брошу тебя на произвол судьбы, Челси.

Наконец набираюсь храбрости посмотреть ей в глаза.

Не следовало.

Лицо белое как полотно, ресницы намокли от слез. По фарфоровой щеке медленно стекает слезинка, оставляя за собой серебристый след.

− Прости.

И мне действительно чертовски жаль.

Челси приподнимает подбородок, храбро выпрямляет плечи. Показывает свою тихую, неиссякаемую силу. Смахивает слезы.

− Я все понимаю, Джейк. Спасибо, − тяжело сглатывает, – за честность. – И еще тише продолжает: – Ты нам тоже очень дорог. Если тебе нужна только дружба, то останемся друзьями.

Морщусь от ее слов, словно от самого кислого лимона.

Но скрываю это молчаливым кивком.

Челси отступает к двери, и каждая клеточка моего тела требует остановить ее. Схватить, развернуть и целовать до тех пор, пока на лице снова не засияет улыбка. Упасть на колени и забрать назад все свои слова. Исправить последние пять минут.

Но я пытаюсь поступить правильно. Не думал, что будет так трудно.

Когда Челси заходит в дом, зажмуриваюсь, заставляя руки и ноги не шевелиться… заставляя себя отпустить ее.

Глава 26

Дни плавно перетекают в недели. Я выполняю свои обязательства перед детьми. Иногда приезжаю, когда они только возвращаются из школы или когда у Розалин уроки фортепьяно. Время от времени вожу Риган и Ронана на сраные занятия «Мамочка и я». Хожу на игры Рори в Малой Лиге, вопя громче любого папаши. Наши отношения с Челси можно назвать… цивилизованными. Убийственно вежливыми. Лучше бы она проклинала меня, кричала, обзывала. Это было бы намного лучше, чем безличные, холодные приветствия и прощания. Разговаривает со мной точно как судья, когда тот ни черта не помнит, кто я такой.

Будто я посторонний.

Через две недели после слушания об опеке в мой кабинет вваливается Брент.

− Чувак, сегодня я, Люси Паттерсон, ты и ее подруга вместе идем перекусить после работы.

− Не думаю, − отвечаю, даже не потрудившись поднять глаза от ноутбука.

− В этом твоя проблема, Джейк. Слишком много думаешь. Пора снова в седло, ковбой. И скакать. – Играет с ручкой на моем

столе. – Я уже несколько раз выводил Люси в свет, мы на всех парах несемся вперед. Говорит, ты нравишься ее подруге − та уже спрашивала о тебе.

Потираю глаза.

− Напомни, как зовут подругу?

Пожимает плечами:

− Не знаю. Да и какая разница, ты идешь. Отказ не принимается.

Когда Бренту что-то взбредает в голову, он напоминает ротвейлера Софии. Вцепляется и не отстает. Поэтому, чтобы побыстрее вернуться к работе, сдаюсь.

− Ладно.

− Чудесно, – лыбится. – Встречаемся в шесть.

Ужин с Брентом, Люси и ее приятельницей с упругой попкой, чье имя по-прежнему не знаю, оказывается непринужденным. Беззаботным. И ничем не запоминающимся. Встречаемся в спортивном баре, заказываем горячие сэндвичи, потом перебираемся в соседнюю комнату поиграть в бильярд. Флиртуя, подруга Люси пытается сподвигнуть меня научить ее правильно держать кий. Но мне не интересно. С трудом сдерживаюсь, чтобы не нагрубить.

Наконец решаем закругляться. Кажется, прошла вечность, а на самом деле всего лишь два часа. Выходим из бара и останавливаемся на тротуаре.

Поворачиваюсь направо и встречаю взгляд чудесных кристально – голубых глаз.

− Джейк! – Челси удивлена не меньше меня.

− Челси… привет!

Дети окружают ее со всех сторон. Слева Рэймонд толкает коляску с Ронаном, справа Райли держит за руку Розалин. Сама Челси держит на руках Риган.

− Джейк! – выстреливает свое новое любимое слово Риган.

− Привет, козявка.

Удивление на лице Челси сменяется смущением, когда замечает Брента, блондинку Люси и брюнетку рядом со мной. Слегка побледнев, выглядит, будто ей… больно.

Не желая оставаться в стороне, Розалин подпрыгивает и восклицает:

− Привет, Джейк!

Улыбаюсь маленькой красотке. Брюнетка присаживается перед ней на корточки.

− Ты така – а–а – я хорошенькая! У моей сестры скоро появится малышка, надеюсь, она будет такая же миленькая, как ты. – Нажимает пальцем на носик Розалин, который недовольно морщится.

− Кто ты? – вопрошает она и явно не потому, что брюнетка ей понравилась.

− Пойдем, Розалин. – Окатив меня ледяным взглядом, Райли тянет сестренку за руку. В остальном же она меня игнорирует. – Рэймонд, пошли. Тетя Челси, догонишь нас.

Уходят, а я продолжаю пялится на Челси.

− Что… что вы здесь делаете?

− Прием у терапевта Рори немного затянулся, он все еще там. Я пообещала детям мороженое, пока ждем, поэтому мы здесь. Мы идем туда… − Показывает за мое плечо. – Поесть мороженого. − Запоздало смотрит на Брента: − Привет, Брент, рада тебя видеть.

− Я тоже, Челси, − отвечает тихо.

Приподняв Риган повыше, заправляет волосы за ухо.

− Что ж, мне пора. Хорошего… вечера.

Обходит вокруг меня. Но успевает сделать всего пару шагов.

− Челси, – окликаю я. Ее имя звучит, будто вырвалось из самой глубины души. Быстро заступаю ей путь. – Я могу все объяснить. Это не то…

− Джейк, ты не обязан оправдываться, − качая головой, говорит мягко. – Ты мне ничего не должен.

Понимаю, что она права, так почему же такое ощущение, будто получил по яйцам?

Стоим так несколько секунд. Протягиваю руки к Риган.

− Давай помогу тебе с мороженым.

Но Челси отступает. Прочь от меня.

− Нет, все в порядке. – Такая нежная улыбка. Такая грустная. – Я справлюсь сама.

И уходит. Оставив меня стоять на тротуаре. В одиночестве.

Через пару дней работаем со Стэнтоном в офисе.

− Придете сегодня с Софией смотреть игру? – спрашиваю друга.

− Хм… нет. Планы изменились.

− Чем займетесь?

В кабинет влетает София. Как всегда, вовремя.

− Мы сегодня присматриваем за детьми вместо Челси.

Откидываюсь на стуле, сразу позабыв про работу.

− Почему? Я имею в виду… почему она не попросила меня?

София вручает Стэнтону папку.

− Может, потому что у нее свидание, и она хочет избежать неловкости.

− Свидание?

Первая мысль – хочет поквитаться со мной, потому что застукала на дурацком двойном свидании. Но Челси не такая. Не мелочная. А это значит, она идет на свидание, потому что решила двигаться дальше. Как я ей и советовал.

«Твою мать!»

− А вы… она сказала, с кем встречается?

София окидывает меня взглядом. В ореховых глазах ни капли сочувствия.

− Вообще – то сказала. С Томом Колдуэллом.

− Том Колдуэлл? Да иди ты! Не может быть!

− По всей видимости, Челси столкнулась с ним в продуктовом магазине. Они разговорились, он поинтересовался, свободна ли она… и пригласил на свидание.

"Говнюк!"

− А ты откуда знаешь? – спрашиваю грубо.

София пожимает плечами:

− Мы с Челси общаемся, Джейк. Мы подружились. У нее здесь мало друзей.

Знаю. С шестью детьми особо не до друзей. Но на языке появляется горечь: для ублюдочного старины Тома время она выкроила.

− Я сам посижу с детьми, – мой тон не допускает возражений.

Но София так просто не сдается:

− Не думаю, что это хорошая идея.

− С чего вдруг?

Показывает на мои сжатые добела на столе кулаки. Слова не нужны.

Заставляю себя разжать пальцы. Встряхиваю руки.

− Все нормально. Я в порядке. Просто хочу убедиться, что Колдуэлл понимает – лучше ему не обижать Челси.

− Мы со Стэнтоном вполне способны нагнать на него ужаса. Хотя в этом нет необходимости: Том замечательный.

Рычу на нее:

− Я сам присмотрю за детьми.

− Не…

К счастью, Стэнтон встает на мою сторону.

− Пусть Джейк посидит с ребятами, Соф. Если они с Челси решили быть друзьями, ему придется смириться с тем, что она теперь встречается с другими. Если он считает, что справится, пускай. – И подмигивает ей. София каждый раз от этого тает.

− Ну ла – а–а – дно. – Смотрит на меня сурово: – Не будь скотиной, Джейк.

Отвечаю самым невинным взглядом:

− Кто? Я?

Тем же вечером стучу в дверь дома Мак – Куйэдов. Заперто, и ключа под ковриком нет. Наконец – то убрала. Тут открывается дверь, и у меня дежавю. Все как в день нашего знакомства. Как и тогда, перехватывает дыхание.

На Челси темно – зеленое платье, простое и элегантное. Абсолютно сногсшибательное. Рукава – фонарики открывают длинные изящные руки, блестящий поясок подчеркивает тонкую талию, а ноги – господи, ее ноги! − кажутся бесконечными. Короткая, слегка расклешенная юбка их едва прикрывает.

Челси смотрит удивленно. Видимо, София не предупредила ее о смене няни.

− Привет.

− Джейк, привет. Что ты…

− У Стэнтона и Софии возникли какие – то непредвиденные обстоятельства… − То есть я. – Так что я посижу с малышней, если ты не возражаешь.

Оправившись от шока, распахивает дверь.

− Конечно, никаких проблем. Входи.

Все хулиганье в сборе, тусуют в гостиной.

− Привет, ребята.

− С нами ты сидишь? Круто! – восклицает Рори. – Ты задолжал мне матч – реванш в «Halo».

Челси говорит, что ей необходимо подготовить бутылочки со смесью для Ронана и уходит на кухню. Поприветствовав остальных спиногрызов, отправляюсь следом. Стоя у стола, с чрезвычайно серьезным видом наполняет бутылочку. Молча подхожу и встаю совсем рядом.

Достаточно близко, чтобы прикоснуться.

− Выглядишь чудесно.

Стрельнув глазами, смущенно улыбается:

− Ох… спасибо. – Закрутив крышечку, ставит бутылку на стол и поворачивается ко мне лицом. – Все это странно, да?

− Нет, совсем нет.

− Безумно странно, Джейк. Ты знаешь, как я выгляжу голая…

«О да, я знаю». Образ навечно отпечатался у меня в голове. Самое любимое воспоминание.

− А теперь ты присматриваешь за детьми, пока я провожу время с другим мужчиной. Вся ситуация – наглядная иллюстрация понятия «странно».

Хмыкаю.

− Здесь нет ничего такого. Мы же взрослые люди. Друзья. Именно так поступают друзья.

Заглядывает мне в глаза, щеки раскраснелись, выражение на лице более чем дружеское. Зачарованное.

Раздается стук в дверь, и Кузен Итт заливается бешеным лаем. Быстро мне улыбнувшись, Челси идет открыть. Возвращаюсь в семейную гостиную, и через секунду Челси заводит туда Тома Колдуэлла. Представляет племянникам. Сверкая белоснежными зубами, тот всем улыбается.

Краем уха слышу, как он с придыханием шепчет Челси:

− Выглядишь упоительно.

Кто так говорит? Кто, черт побери, использует слово «упоительно»?

Мудаки, вот кто.

− Только захвачу сумочку, и можем идти. – Посылает воздушный поцелуй племянникам: – Ведите себя хорошо, ребятки. Скоро вернусь. – И выходит.

Делаю свой ход.

− Колдуэлл.

− Бекер. – Усмехается, протягивая руку. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

Отвечаю крепким рукопожатием.

− Не удивляйся. Я часто здесь бываю. Присматриваю за детьми.

− Мило с твоей стороны.

Ага, конечно. Чертовски мило. В этом весь я.

Тяну Колдуэлла к выходу − хочу остаться с ним один на один. В коридоре начинаю тихо и зловеще:

− Хочу прояснить пару моментов. Если не будешь относиться к Челси с должным уважением или когда-нибудь причинишь хоть малейший вред этим детям, то когда я с тобой закончу, мокрого места не останется. − Смотрю тяжелым взглядом.

Колдуэлл опирается на стену.

− Ты мне угрожаешь, Джейк?

− Кажется, это очевидно.

Хмыкнув, хлопает меня по спине. Как закадычный друг.

− Я тебя понял. Можешь не беспокоиться на мой счет.

Челси спускается по лестнице, и Том распахивает перед ней дверь. Салютует на прощание:

− Не скучай, няня Бекер.

Какое-то время после их ухода прожигаю взглядом закрытую дверь. Подходит Рори, смотрит туда же.

− Он похож на придурка.

− Ты отлично разбираешься в людях, приятель, знаешь об этом?

Рори кивает. Похлопываю его по плечу:

− Пойдем, сыграем в «Halo». Хочется что – нибудь изничтожить.

Челси возвращается около одиннадцати часов. Слава богу, одна. Войдя в дом, сразу проходит в гостиную, где мы ее ждем.

Все мы.

Сбрасывает туфли:

− Ого, вы еще не спите.

Я сижу в центре дивана, Риган у меня на коленях. Рори и Рэймонд по бокам, Райли лежит на спинке.

− Они хотели кое о чем поговорить, − объясняю.

Обводит всех взглядом:

− Что-то случилось?

− Он нам не нравится, − начинает Рори.

До Челси доходит не сразу.

− Он? – Показывает большим пальцем за спину. – Том?

− Он чмо, − припечатывает Рори.

− Он кажется не очень умным, − добавляет Рэймонд.

− Он зану – у–у – да, − вторит Розалин.

− Он красавчик, − не соглашается Райли. – Но ты можешь найти и получше.

Риган вставляет свои пять копеек:

− Нет!

«Молодец, коротко и ясно».

Челси смеется.

− Хорошо. Спасибо, что поделились своим мнением. Ваши чувства приняты к сведению. А теперь… − Машет рукой в сторону

лестницы. – Всем спать.

Когда начинаются стандартные стоны и жалобы, встаю на ее сторону:

− Хорош, ребята, не усложняйте себе жизнь. Рори, помоги Риган почистить зубы.

− Через минуту поднимусь пожелать вам спокойной ночи, − говорит Челси, когда они проходят мимо нее гуськом, как утята. Затем переводит глаза на меня. Взгляд суровый и многозначительный. – Можно тебя на минуточку? Немедленно.

Настроена решительно. Понимаю, что завелась, но не особо переживаю по этому поводу. Я и сам чертовски возбужден.

То есть я не в том смысле… в общем, вы поняли. Если хочет боя, я более чем готов. Целиком и полностью.

На взводе.

Долгий, потный, крушащий все бой… Черт! Да что, дьявол его возьми, со мной такое?

Как только дети исчезают наверху, выхожу, чеканя шаг, на темный двор за сердито топающей Челси. Резко захлопнув французскую дверь, не тратя времени, сразу приступает к делу:

− Это нечестно! Ты не можешь со мной так поступать!

− О чем ты?

− Настраиваешь детей против любого понравившегося мне мужчины. Мои любовные отношения − не предмет голосования!

Единственные слова из всей ее речи, которые доходят до моего сознания – «любовные отношения». Что, мать твою, это еще такое?

− У тебя есть любовные отношения? – спрашиваю с ужасом. Съеденный за просмотром фильма с детьми попкорн превращается в желудке в камень.

Тычет пальцем мне в грудь.

− Я имею право быть счастливой!

Тычок.

− Веришь или нет, Том находит меня соблазнительной!

Тычок.

− Ему нравится разговаривать со мной, проводить со мной время!

Тычок.

− Он хочет меня… пусть даже тебе я не нужна!

Хватаю ее за руку, резко разворачиваю и прижимаю спиной к стене. Задрав подбородок, испепеляет меня взглядом. Светло – голубые ледяные глаза полны ярости, лицо дерзкое и бесстрашное.

Способность рассуждать логически испарилась, едва Челси заговорила о других мужчинах. Последствия перестали волновать, когда она сказала, что я ее не хочу.

Будто это вообще возможно.

Теперь мной руководит лишь бездумный инстинкт. Эмоции, огонь, желание. Желание, чтобы мое прикосновение стало для нее сегодня последним. Мои губы подарят ей поцелуй на ночь. Мои, а не гребаного Тома.

− Я всегда хотел и буду хотеть тебя, Челси.

Прижимаюсь всем телом. Ее мягкие груди у моей груди, мое колено между ее бедер, где она теплая и нежная. Наши лица так близко, что дышим одним воздухом.

Брыкаясь, пытается вырваться из моих рук.

− Ложь! – шипит Челси. – Ты сам так сказал! Это − то есть я! − тебе не нужно.

Воспоминания о той ужасной ночи размыты. В голове всплывают непривычная нервозность, сожаления и с трудом подбираемые слова. Понятия не имею, что, черт возьми, я говорил.

− Правда? – Прижимаюсь теснее, давая почувствовать, как сильно на самом деле ее хочу. – Значит, я дурак. – Никак не могу на нее наглядеться. Каждый миллиметр – произведение искусства. Пухлые губы, румяные щеки, пульсирующая жилка на шее, говорящая, что она тоже меня хочет. – И даже хуже – я еще и лжец.

Накрываю губы Челси своими и впитываю стон, долгий и отчаянный. Когда освобождаю ее запястья, чтобы самому обнять любимую, она начинает хныкать и обнимает меня за шею, притягивая ближе. Ласкаю ее нижнюю губу и снова ныряю в сладость рта.

«Как же давно это было. Слишком давно».

Она выгибается, и мне хочется одного – подхватить ее и трахнуть прямо у стены.

Именно эта мысль меня и отрезвляет.

Черт, что я делаю? Ведь сказал ей, что все кончено, а сам… Твою мать, веду себя как дикарь.

Нежно снимаю ее руки со своей шеи и заставляю себя отступить, отодвинуться. Перевожу взгляд на камень, которым вымощен дворик. Что угодно, лишь бы не встречаться глазами.

− Челси, я… Это была ошибка. Это больше не повторится. Прости.

Сначала она ничего не говорит. Но я знаю, какие чувства ее обуревают. Ощущаю смущение и гнев, исходящие от нее тяжелыми волнами. Когда наконец поднимаю глаза, Челси скорее в гневе, чем в печали. Брови нахмурены, глаза стреляют голубыми искрами.

Разумеется, я – вот уж больной ублюдок! – возбуждаюсь еще больше.

И тут она начинает говорить:

− Знаешь, Джейк, я всегда понимала, что ты можешь быть той еще сволочью, если захочешь. Но никогда в жизни не подумала бы, что ты трус.

И уходит. Распахивает дверь и скрывается в доме.

А я чувствую себя последним дерьмом. Типа грязи на лапах Кузена Итта. Весь я – ничтожная крупица грязи на крошечном ноготке проклятой псины.