Текст книги "Облажаться по-королевки (ЛП)"
Автор книги: Эмма Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Не знаю, о чем, черт возьми, я думал. Видимо, любовь действительно превращает мужчин в дураков – и принцы от этого не застрахованы.
Все началось в Париже. Где мы с Оливией сидели за столиком на улице, в очаровательном маленьком кафе, глядя друг другу в глаза и делясь восхитительными шоколадными конфетами.
За нами наблюдала примерно тысяча человек.
Из-за заграждения.
Фотографировали и звали нас по именам.
Два новостных канала прислали съемочные группы. У нас не было «никаких комментариев».
Для нас закрыли Эйфелеву башню. И нам с Оливией удалось подняться на самый верх – но только ночью.
Мы посетили Собор Парижской Богоматери, и я целовал ее в залах Лувра... но только после закрытия. А еще ночью.
В нашем гостиничном номере – когда мы были только вдвоем – жизнь была более счастливой, чем я когда-либо мог себе представить.
Снаружи, мы жили как изгнанники в бегах. Или вампиры.
В Риме стало еще хуже.
В Колизей вход нам был отрезан – толпы были слишком велики. Мы не могли прогуливаться рука об руку по романтическим мощеным улочкам – слишком большой риск для безопасности. А на четвертую ночь нашего медового месяца, когда мы с Оливией предавались полуночному купанию в «личном» джакузи на балконе нашего номера, фотографии оказались в сети и выплеснулись на первые страницы газет уже на следующее утро.
– Гребаные ублюдки, – рычу я, швыряя в мусорное ведро таблоид с увеличенным снимком задницы моей жены, едва прикрытой бикини.
Оливия сейчас в душе, она еще не видела фотографий – и будет подавлена, когда увидит. И это все моя вина. Потому что я думал, что смогу защитить ее от этого. Потому что я дважды проклятый идиот. Потому что к этому времени, я действительно должен был лучше разбираться в подобном.
Я тру глаза, ярость и негодование жгут мне горло.
Томми Салливан, глава нашей личной охраны в путешествии – в то время как Логан и Джеймс остались, чтобы следить за Элли и Генри, соответственно, – почти так же возмущен вторжением в частную жизнь, как и я.
– Хотите, чтобы я нашел придурка, который сделал этот снимок? – спрашивает он, указывая на мусорное ведро. – Я не стану его убивать – но если во время фотосъемки у него в нескольких местах сломается палец, это может научить его хорошим манерам.
Я серьезно обдумываю эту идею.
Пока не звонит мой мобильный.
Это моя бабушка. Королева Весско. Она звонит мне по видеосвязи.
И утро становится все лучше и лучше.
Я отвечаю на звонок в библиотеке.
– Бабушка, – приветствую я ее, почтительно склонив голову.
– Николас, – отвечает она, ее острые серо-стальные глаза блуждают по моему лицу, ничего не упуская.
На заднем плане я вижу, что она в Королевском кабинете, за своим огромным письменным столом с портретом моего деда, принца Эдуарда, висящим на стене позади нее, как ангел-хранитель.
– Как поживаешь, мой мальчик? – спрашивает она. – Как Оливия? Вам нравится ваше путешествие?
Я потираю затылок и заставляю себя улыбнуться.
– Я в порядке. Оливия тоже. Путешествие проходит... хорошо.
Ее глаза сужаются.
– Интересно, – я наблюдаю, как она нажимает несколько клавиш на своем компьютере. Несмотря на свой возраст, королева знает толк в технологии.
– Ты неважно выглядишь. В Париже Оливия выглядела довольно ошеломленной, а ты, казалось, был на грани совершения убийства. И кадры, вышедшие сегодня утром, вполне... детализированы.
Я отрицательно качаю головой.
– Это не вина Оливии. Мы были в уединении нашей собственной комнаты – она могла бы плавать голой, если бы захотела.
– Конечно, это не ее вина, – говорит бабушка. – За кого ты меня принимаешь, Николас? Однако факт остается фактом: то, что Оливия должна или не должна делать, не имеет значения. Это не тот мир, в котором мы живем. Это не то, кто мы есть – ты это знаешь.
– Да, – удрученно вздыхаю я. – Наверное, я надеялся, что наш медовый месяц будет так... отличатся.
Королева мягко кивает.
– Я когда-нибудь рассказывала тебе о своем медовом месяце с твоим дедушкой? Куда он меня повез?
– Нет, не думаю.
Маленькая, загадочная улыбка пробегает по ее лицу.
– Я избавлю тебя от кровавых подробностей, но, возможно, тебе пора последовать его примеру. Начни мыслить нестандартно или... вне системы, как говорится.
Через несколько минут наш разговор заканчивается – у меня есть план.
И он великолепен.
*****
На следующий день мы отправляемся с Оливией в плавание, только мы вдвоем. Солнце яркое, воздух теплый, а вода голубая и прозрачная, достаточно бодрящая, чтобы не было скучно.
Оливия откидывает голову назад, когда прохладный туман окутывает нос судна. На ней обтягивающие белые шорты, рубашка в темно-синюю полоску, завязанная узлом на талии, из-под которой выглядывают завязки белого бикини, а темные волосы обрамляют лицо дикими, безрассудными волнами.
Она выглядит достаточно хорошо, чтобы ее съесть – и я однозначно намереваюсь сделать именно это. Как можно скорее.
– Опускаешь гик? – пытается она угадать морской термин, глядя на мои руки, когда я натягиваю веревку.
– Натягиваю шкот. – Поправляю я ее, подмигивая.
Я встаю и жестом приглашаю ее подойти. Что она и делает, проскальзывая между моими руками и штурвалом, так что я могу одновременно держать ее и управлять лодкой.
– Ты уверен, что знаешь, куда мы идем, Николас? – спрашивает она, глядя на кажущуюся бесконечной пустую синеву вокруг.
– Уверен, любимая, – шепчу я ей на ухо, целуя и всасывая нежную кожу ее шеи, потому что она так чертовски хорошо пахнет. Моя красивая, восхитительная, маленькая жена. – Это сюрприз.
Оливия оборачивается, поднимает руки к моей шее, прижимается ко мне всем телом и притягивает мои губы к своим для поцелуя. Ее язык горячий и влажный, а пальцы скользят по моим волосам – успокаивая и дергая одновременно.
– Я люблю тебя, – шепчет она мне в губы.
Как и в первый раз, эти слова поражают меня, словно прекрасный удар в живот. И я благодарен и ненасытен, покорен и изголодался по ней еще больше, снова.
Мои глаза открываются вовремя, чтобы заметить точку земли, которая внезапно появляется над плечом Оливии. И я выпрямляюсь, улыбаясь ей сверху вниз, убирая волосы с ее щеки.
– Мы на месте.
*****
Я привязываю лодку, затем протягиваю руку Оливии и помогаю ей сойти на маленький причал. Обнимаю ее за плечи, а она обнимает меня за талию, когда мы вместе направляемся в райский уголок острова.
И ее глаза – я смотрю, как ее прекрасные голубые глаза широко раскрываются от удивления и недоумения. И это так чертовски прекрасно, даже лучше, чем я себе представлял – надеялся – что будет.
– Это… это вообще реально? – смеется Оливия.
Мы поднимаемся по мягкому белому песчаному пляжу к крошечной деревянной хижине с синими ставнями на окнах и дверью, прикрытой белой занавеской, чтобы впустить ветерок. За хижиной – темно-зеленые джунгли, усеянные тяжелыми свисающими с деревьев фруктами. Внутри – воплощение минималистской роскоши – гигантская, пышная кровать с десятками подушек и чистейшим постельным бельем, окруженная белой москитной сеткой; потолочный вентилятор на солнечных батареях и полностью забитая кладовая и холодильник; а в задней части – душ с пресной водой и ванная комната. На стене висит ружье и мачете – на всякий случай – а перед хижиной – место для разведения костра со свежими дровами, рядом два мягких шезлонга, а чуть дальше – круглый открытый диван с навесом для защиты от солнца.
Я сжимаю руку Оливии.
– Это реально. Здесь мы проведем остаток нашего медового месяца. – Я прижимаюсь поцелуем к ее губам, подчеркивая слова. – Ни прессы, ни репортажей, ни толпы, ни любопытных незнакомцев... только мы. Голые.
Оливия кусает меня за шею.
– Как тебе это удалось?
– Остров принадлежит знакомому моей бабушки.
Моя потрясающая жена качает головой, глядя на меня.
– У вашей семьи есть друзья, которые владеют собственным островом? Я никогда к этому не привыкну.
Оливия переводит взгляд вверх и вниз по пляжу, затем вдоль разбивающихся волн на океан. Стая чаек синхронно ныряет к воде в поисках обеда.
– Но ты уверен, что сюда больше никто не доберется, Николас? Неожиданно?
Вдруг из рации на столе раздается голос: голос Томми.
– Профессор? Вы слышите меня, Профессор? Это Шкипер – прием.
Я беру рацию.
– Да, Томми, я тебя слышу.
– Вы должны использовать кодовые имена, сэр, – ворчит он через динамик. – Это работает только в том случае, если вы используете кодовые имена.
– Ладно, извини, – усмехаюсь я. И Оливия смеется рядом со мной, ее глаза светятся и искрятся в лучах теплого полуденного солнца.
Я прочищаю горло и заставляю себя говорить более серьезно.
– Профессор и Мэри Энн благополучно прибыли. На острове Гиллигана все хорошо. Прием.
– Вас понял, – отвечает Томми.
Мгновение спустя Оливия ухмыляется, спрашивая:
– Мэри Энн?
Я обхватываю ее руками за талию и притягиваю к себе.
– Я всегда предпочитал Мэри Энн Джинджер. (Прим. переводчика: Профессор, Шкипер, Мэри Энн и Джинджер – герои американского телевизионного сериала «Остров Гиллигана» о семерых людях, попавших на необитаемый остров и пытающихся на нём выжить).
Затем я снимаю рубашку и расстегиваю брюки, выхожу из них и стою перед ней, обнаженный и гордый во всех смыслах этого слова.
– Отвечаю на твой вопрос – Томми и охрана там, патрулируют на воде, так что никто больше сюда не доберется. Но мы не можем видеть их, и они не могут видеть нас, клянусь.
Глядя ей в глаза, я дергаю узел на ее рубашке, пока он не развязывается. Стягиваю ее с рук, и она позволяет мне. Потому что доверяет. Потому что знает, я рискну подставить объективу свою голую задницу – но никогда, никогда не рискну подставить ее.
Прекрасные обнаженные части тела Оливии предназначены только для моих глаз.
Затем она позволяет мне стянуть с нее шорты, и я медленно развязываю завязки ее бикини, позволяя ему упасть с ее шеи, являя ее нежные, полные груди своим глазам.
И своему рту.
Я опускаю голову и провожу языком туда-сюда по ее соску, пока он не становится острым и твердым. Дыхание Оливии учащается, а голос превращается в тихий стон.
– Николас…
– Я хочу заняться с тобой любовью в океане, – шепчу я. – Хочу слизывать соль с твоей кожи.
Чувствую, как она кивает и обнимает меня за плечи, позволяя поднять ее и отнести к воде.
*****
После того, как мы занимаемся любовью в воде, а потом еще в душе, я учу Оливию, как ловить рыбу. У нее это получается очень естественно, и на ужин мы готовим ее улов на открытом огне.
И вот теперь мы лежим у костра, тесно прижавшись друг к другу, под полной луной, черным небом и яркими звездами, слушая шум волн и тихую музыку из динамика ее телефона.
Я прижимаюсь губами к виску Оливии, и из моей груди вырывается смех.
Моя жена поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза.
– В чем дело?
– Просто подумал... – я качаю головой и тихо говорю ей: – Забавно. Вся роскошь, в которой я рос, всегда окружавшая меня – и за всю свою жизнь я ни разу не был счастливее, чем здесь, сейчас, с тобой.
Оливия ласково улыбается, затем протягивает руку и проводит ладонью по щетинистому подбородку, который ей так нравится.
– Лимузины, замки и частные самолеты – это хорошо, Николас, я не собираюсь лгать. Но мне они не нужны. Где бы мы ни были, куда бы мы ни отправились, все, что мне нужно, чтобы быть счастливой... это ты.
Несколько мгновений мы целуемся, нежно, сладко, прижавшись, и глядя друг другу в глаза.
Потом Оливия хлопает себя по руке. Сильно. И поправляется.
– Ты... и москитная сетка.
Я смеюсь, кивая.
– Москитная сетка имеет решающее значение.
Все еще посмеиваясь, я встаю и подхватываю Оливию на руки, унося ее в постель, где мы наслаждаемся друг другом снова и снова, до глубокой ночи.
И именно там мы проводим оставшиеся восемь дней нашего медового месяца – только Оливия и я, блаженно довольные и затерявшиеся по-королевски на нашем собственном маленьком острове любви.
