Текст книги "Извращённое чувство (ЛП)"

Автор книги: Эмили Макинтайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

1

6. ЯСМИН

Я заказала новый телефон, но его доставят только через семь дней.

Никогда прежде не было так ясно, что, хотя я и наслаждалась жизнью в колледже и интернате, и у меня были хорошие отношения со многими людьми, я не стремилась к настоящей дружбе с теми, кому могла доверять. Кроме Рии, у меня не было таких отношений. И теперь, когда я дома, мне одиноко.

Вот уже час я сижу за столом, переключаясь между попытками найти юридическую фирму, которая могла бы помочь мне подать иск против Джулиана и моего отца, и вкладкой для регистрации на сайте социальных сетей.

Мой отец просил меня не создавать публичные профили в социальных сетях. Он считает, что дочь миллиардера, которого называют одним из самых влиятельных людей в мире, не должна привлекать к себе лишнее внимание.

Лично я никогда не испытывала желания изо дня в день сидеть за телефоном, поэтому безропотно согласилась, предпочитая находиться за объективом фотоаппарата, а не в приложениях социальных сетей.

Но теперь мои пальцы зависли над кнопкой регистрации, дрожа от нерешительности. Я даже не уверена, что смогу найти профиль Эйдана. Но мне хочется хотя бы видеть, что он публикует, чтобы чувствовать себя частью его жизни, даже когда он так далеко, в Египте.

Представляю, как Эйдан, должно быть, переживает и сходит с ума. Или, возможно, люди Джулиана сообщили ему, что всё в порядке. Но если они передают ему информацию, то ничто не мешает им рассказать ему о помолвке, и мысль о том, что Эйдан узнает об этом таким образом, не зная всей истории, вызывает у меня отвращение.

Но это все моя вина. Некого винить, кроме себя.

Мне следовало быть умнее в своих решениях.

Иронично, что теперь, когда меня загнали в угол, и выхода нет, я нашла в себе смелость рассказать правду. Но теперь уже слишком поздно. Я не хочу подвергать жизнь Эйдана риску.

Хотя у меня нет конкретных доказательств, мне кажется, что Джулиан каким-то образом причастен к смерти Александра.

Сколько ещё людей он убил? Убьёт ли он меня? Моего отца?

Я не могу так рисковать.

Но я паникую.

Мой отец с лёгкостью поверил, что мы с Джулианом влюблены друг в друга и что он – мужчина, за которого я хочу выйти замуж. Я всё ещё не могу прийти в себя от осознания того, что его даже не волновало это настолько, чтобы разозлиться.

Интересно, как бы он отреагировал, если бы у Джулиана не было денег?

Часть меня надеялась, что отец увидит меня насквозь. Он знает меня с самого рождения, и, возможно, он должен знать меня лучше, чем кто-либо другой. Но, возможно, это моя вина, что я столько лет скрывала от него свою настоящую сущность, просто чтобы не видеть его реакцию, если ему не понравится то, кем он меня увидит.

Снаружи моей комнаты раздаётся стук, и я отдёргиваю руку от ноутбука. Закрываю его, не желая, чтобы кто-нибудь увидел, чем я занимаюсь, и быстро иду к двери. Я хватаюсь за ручку, приоткрываю дверь и смотрю в образовавшуюся щель.

Джулиан стоит с другой стороны, рукава его чёрной рубашки на пуговицах закатаны до локтей, а руки прижаты к дверной раме. У меня внутри всё сжимается, и я тяжело вздыхаю, злясь на своё тело за то, что оно всегда выдаёт меня, когда дело касается его.

– Пора собираться, принцесса, – говорит он.

Я полностью открываю дверь и отхожу в сторону.

– Не называй меня так, – резко отвечаю я. – Что значит «собираться»?

– Я имею в виду, возьми несколько коробок и сложи в них всё, что хочешь сохранить. Затем заклей коробки скотчем. Я бы посоветовал также использовать маркер, чтобы пометить, что куда класть, но если ты хочешь жить в беспорядке, кто я такой, чтобы тебя останавливать.

Я хмурюсь и скрещиваю руки на груди.

– Я знаю, как упаковывать коробки, Джулиан. Я спрашиваю, зачем мне собирать вещи?

– Ты думала, я позволю своей жене жить не в моём доме? – он делает шаг вперёд, а я, спотыкаясь, отступаю назад. – Спать не в моей постели?

Меня охватывает отвращение.

– Я никогда не буду спать с тобой.

Он хмурится, прижимая руку к груди.

– Моё сердце разбито.

– И я не твоя жена.

Он поднимает бровь.

– Пока.

Огонь струится по моим венам, и я бросаюсь вперёд. Моя рука ударяет его по лицу, прежде чем я успеваю себя остановить. Ожог проходит через мою ладонь, когда он резко поворачивает голову в сторону.

Я ахаю, прикрываю руку и отступаю назад, чтобы увеличить расстояние. Страх распространяется по моим мышцам, пока меня не парализует. Я не могу поверить, что сделала это. Я никогда в жизни никого не била.

Джулиан тихо смеётся, его лицо всё ещё повёрнуто в сторону, чёрные пряди волос спадают ему на лоб. Он поднимает руку и большим пальцем вытирает маленькую красную капельку, выступившую в уголке его губы от пореза, оставленного моим кольцом.

Он медленно поворачивается ко мне, подносит тот же большой палец ко рту и слизывает кровь.

Фу.

В голове у меня вертится фраза «Прости», хотя я не чувствую за собой вины. Это стало привычкой, но каким-то образом я сдерживаю свои слова.

Всё происходит в мгновение ока. Джулиан стремительно приближается, хватает меня за плечо так, что кровь перестаёт циркулировать, тащит в мою комнату и бросает на кровать.

Я подпрыгиваю на матрасе, дыхание перехватывает, сердце бешено стучит в ушах. Все нервы напряжены до предела, когда я упираюсь в кровать пятками и локтями, пытаясь отодвинуться как можно дальше. Он продолжает приближаться, пока его колено не упирается в край матраса. Тогда он хватает меня за лодыжки и тянет, пока я не оказываюсь под ним.

Он нависает надо мной, всем своим весом прижимая меня к кровати. Его мускулистые руки окружают меня, располагаясь по обе стороны от моей головы.

С этой позиции я вижу, как играют мышцы на его челюсти. Чувствую запах чистого белья от его одежды и лёгкий аромат его лосьона после бритья. У меня сводит живот, когда он прижимается ко мне грудью и торсом, заставляя меня лечь обратно.

Я тяжело сглатываю.

– Ч-что ты делаешь?

Его рука скользит по моему боку, и у меня перехватывает дыхание, а тело вибрирует от желания убежать от него.

– Проверяю товар, – отвечает он, поглаживая пальцами мою ключицу.

Звук застревает у меня в горле, от его прикосновения по коже пробегают нежеланные мурашки.

– Ты не можешь так просто взять и сделать это.

Он наклоняется, оставляя поцелуй на стыке между моей шеей и плечом, и мои бёдра напрягаются. Я ненавижу, как жар пробегает по моему телу, когда его язык касается моей кожи.

– Я могу делать всё, что хочу, – бормочет он.

– Неудивительно для мужчины, который считает себя богом, – говорю я сквозь зубы. Я чувствую, как краснею, а моё тело покрывается испариной от того, что я нахожусь под ним, от возбуждения в каждом чёртовом месте, которое он ласкает.

– Правильно, малышка, – его рука обвивается вокруг моей шеи, и моё дыхание прерывается. – Я твой бог.

Я пытаюсь приподняться на локтях, насколько могу, что не так уж и просто, учитывая, что двухметровый мужчина наваливается на меня всем весом своего тела.

– Ты можешь заставить меня носить твоё кольцо, – шиплю я, – и дать мне свою фамилию, но я никогда не склонюсь перед тобой.

Он ухмыляется.

– Посмотрим.

Беспокойство о том, что он предпримет дальше, давит на меня.

– Какова твоя цель, Джулиан? Ты хочешь «Sultans»? Всё, что тебе не принадлежит?

Давление на мою шею ослабевает, и он вместо этого нежно касается моей щеки своей горячей ладонью.

– Ударь меня ещё раз, – бормочет он, не отвечая на мой вопрос, – и тебе не понравятся последствия. Ты поняла меня?

Я скалюсь и отворачиваю голову.

Он сжимает мою щёку сильнее и поворачивает моё лицо к себе.

– Ответь мне.

Мои ноздри раздуваются, гнев бушует внутри меня, словно живой дракон, но я сдерживаю его, понимая, что, если хочу найти выход из этой ситуации, нужно сотрудничать.

По крайней мере, сейчас.

– Поняла, – выдавливаю я из себя.

Он улыбается, его резкие черты лица смягчаются, и он превращается из врага в друга.

– Хорошо, – говорит он.

Похлопав меня по щеке, он ослабляет хватку и полностью отпускает меня, слезает с кровати и проводит татуированными руками по своей рубашке.

– Слушай внимательно, потому что я не люблю повторять. Ты станешь моей женой, возьмёшь мою фамилию и будешь примерной и послушной женой, которая, я знаю, спрятана где-то глубоко в твоей душе.

Ярость охватывает меня так внезапно, что мои руки дрожат, но я крепко сжимаю простыни и пытаюсь дышать, чтобы успокоиться.

– Мы заставим всех поверить в нашу любовь, а потом, когда твой отец… – он делает паузу и сглатывает так сильно, что его кадык дёргается, – когда его не станет, ты публично объявишь, что тебя не интересуют «Sultans», и в качестве запоздалого свадебного подарка подпишешь всё документы. Передавая компанию мне.

– Я скорее умру, чем оставлю тебе «Sultans», – огрызаюсь я.

Он ухмыляется.

– Будь осторожна в своих желаниях, Gattina.

У меня перехватывает дыхание. Он хочет сказать, что убьет меня?

– Сыграй свою роль как следует, и я позволю тебе ускакать навстречу закату вместе с мальчишкой.

Сердце колотится о грудную клетку, мысли выходят из-под контроля. Неужели он это серьезно? Даже задавая себе этот вопрос, я знаю, что ему нельзя доверять. Но какой еще у меня есть выбор?

Выйти замуж за Джулиана, подарить ему «Sultans», а потом исчезнуть.

Я осознаю, что это значит, и пытаюсь не дать отчаянию поглотить меня.

Если я сделаю это, то потеряю все, что отец умолял меня беречь.

Но если я этого не сделаю, то могу потерять все остальное.

17

. ЯСМИН

Я уже начала собирать свои вещи, но не потому, что хочу этого, а потому, что у меня нет другого выхода. Отправилась в кабинет отца, надеясь найти другое решение. Мне хотелось, чтобы он поговорил с Джулианом или сказал мне, что ещё рано переезжать. Но его там не оказалось. А когда я нашла его в его комнате, он отказался меня впустить. Шайна сказала, что он стал очень замкнутым и не хочет, чтобы я видела его таким.

Меня переполняют злость и разочарование от ощущения собственной беспомощности. Я чувствую тошноту, но всё равно захожу в свой гардероб. Хватаю вещи и начинаю кричать.

Я продолжаю доставать и вытаскивать вещи, пока в гардеробе не остаётся ничего, кроме беспорядка. Моё сердце бешено колотится, пот стекает по лбу, а в горле стоит комок гнева. Гнев вызывает боль, которая похожа на горе.

Мягкий ковёр смягчает моё падение, когда я оказываюсь на земле, и отчаяние снова подкрадывается ко мне, обнимая своими холодными руками.

Джулиан одним движением руки заковывает мои запястья в золотые оковы. Я не могу сделать ничего, кроме того, что он хочет.

Возможно, это моё наказание. Возможно, это то, что я заслужила, урок, который должен научить меня, что за каждое действие следует реакция, и иногда нам приходится сталкиваться с результатами, которых мы не хотим.

Но от этого боль не становится меньше. Эмоции редко подчиняются логике, поэтому трудно не чувствовать, что мой отец меня предал. Единственный мужчина в мире, который, как я думала, всегда будет защищать меня от зла.

Я делаю глубокий вдох и наклоняюсь вперёд, отодвигая в сторону груды одежды, чтобы найти спрятанные фотографии. Я надеюсь найти в них что-то светлое, что напомнит мне о любви моего отца. О том, как он всегда заботится обо мне и делает то, что считает лучшим, даже если мне от этого больно.

Джинсовая ткань царапается о запястье, пока я расчищаю беспорядок, который сама же и создала. Но, в конце концов, я добираюсь до обувной коробки, выдвигаю её и открываю крышку.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу сотни старых фотографий, лежащих в коробке.

Я всё ещё фотографирую, но теперь уже более сдержанно. Раньше я всегда носила с собой фотоаппарат, а сейчас… Я была так поглощена болезнью отца и стремлением сделать его счастливым, что моя страсть к фотографии уступила место любви к семье. И только сейчас мне становится понятно, что, когда я позволила этой страсти уйти, я потеряла частичку себя.

Меня охватывает глубокая печаль, и я чувствую пустоту в душе. Но когда начинаю рассматривать фотографии, на моём лице появляется улыбка, хотя внутри меня пустота.

Размытые снимки, на которых я пытаюсь сделать селфи, прежде чем ты сможешь увидеть себя в объективе.

Мы с Рией учились в интернате. Наша школьная форма не всегда соответствовала требованиям дресс-кода. Мы сидели на скамейках в столовой и пели в бумажные пакеты из-под молока.

Меня охватывает тоска, и я погружаюсь в воспоминания. Мои пальцы дрожат, а в груди становится тесно. Я беру фотографию, на которой мы с Эйданом лежим на заднем дворе, прямо перед служебным входом. В наших волосах запутались снежинки, а на лицах сияют улыбки. Щеки Эйдана порозовели от холода.

Я провожу пальцем по его лицу, пытаясь сохранить этот момент в памяти. На фотографии мне, должно быть, лет десять-одиннадцать. Снимок получился немного размытым из-за того, что Эйдан держал камеру над нашими головами.

Но у меня всё равно сжимается сердце.

Снег обрушивается на меня из ниоткуда. Ледяной, холодный и мокрый, он бьет мне в лицо и стекает с подбородка.

Я вскрикиваю, оборачиваюсь и прячусь за ствол дерева. Моё дыхание становится прерывистым, а внутри всё сжимается от волнения. Я надеялась, что Эйдан заметит меня здесь и захочет поиграть. Поэтому я и решила слепить снеговиков прямо у входа в служебные помещения.

Я вернулась на зимние каникулы всего на несколько дней, и это мой первый визит сюда. Вчера отец сводил меня на специальный показ моего любимого фильма «Чудо на 34-й улице», но сегодня ему нужно было идти на работу, и я проснулась рано, предвкушая встречу с Эйданом.

Часть меня боялась, что его здесь не будет. Может быть, его мама нашла новую работу или у него появились друзья, с которыми он проводит время.

Но как только я почувствовала боль от удара, я поняла, что это он.

Никто не умеет бросать снежки так, как Эйдан.

– Выходи, где бы ты ни была! – его голос звучит игриво, когда он кричит на весь двор.

Моё сердце наполняется теплом, и я выглядываю из-за дерева, снег хрустит под моими руками в перчатках, когда я пытаюсь увидеть его и остаться незамеченной.

Он выглядит выше, чем раньше, его куртка слишком лёгкая для такой погоды, а кончики пальцев покраснели от того, что он хватался за снег.

– Я знаю, что ты здесь, принцесса, – дразнит он. – Ты можешь убежать, но не сможешь спрятаться.

Он смотрит в мою сторону, и я прячусь за толстым стволом. Моё дыхание прерывисто, а воздух вырывается изо рта заметными облачками. Я прижимаюсь спиной к коре, стараясь не двигаться, но улыбка не сходит с моего лица.

Звук шагов становится всё ближе, и моё сердце стучит как сумасшедшее, а замёрзший нос покалывает от холодного воздуха.

Внезапно я ощущаю тёплое дыхание на своей щеке и прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть.

– Попалась, – шепчет он.

Я резко открываю глаза, но прежде чем успеваю сделать хоть шаг, он запускает снежок мне прямо в лицо.

– Ай! – восклицаю я. – Какой ты вредина!

Он смеётся и убегает, а я бросаюсь за ним, преследуя по двору. Может быть, он и крупнее, но я шустрее и быстро настигаю его, неуклюже повалив нас обоих на землю. Я набираю пригоршню снега и бросаю ему прямо в лицо.

– Выкуси! – кричу я, хихикая между словами.

– Я сдаюсь! Я сдаюсь! – смеётся он в ответ, хватая меня за талию и притягивая к себе.

На улице, должно быть, – 6 градусов, но у меня в груди тепло, и я чувствую, как оно распространяется по всему телу. Я понимаю, что именно так ощущается настоящее счастье, и хочу запомнить этот момент навсегда.

Я тянусь к своим ярко-розовым зимним брюкам, расстёгиваю молнию на одном из карманов на ноге и достаю свой одноразовый фотоаппарат, который всегда ношу с собой на случай, если появится что-то, что я захочу запомнить навсегда.

Но не успеваю я его поднять, как Эйдан выхватывает его у меня из рук, а другой рукой притягивает меня к себе.

– Скажи «сыр», – говорит он.

Эйдан улыбается, на его щеках появляются ямочки, а улыбка становится шире. Прямо перед тем, как нажать на кнопку, он наклоняется, прижимаясь ко мне головой. В животе у меня порхают бабочки.

Я выныриваю из воспоминаний, мои пальцы скользят по нашим красным от снега лицам. На них обоих так ясно читается счастье.

Покачав головой, я складываю фотографию и прячу её себе в лифчик, желая сохранить её при себе. Сегодня мне нужно за что-то держаться, кроме печали, которая скапливается у меня в груди и распространяется наружу, заражая каждую клеточку.

Больше всего на свете я хотела бы, чтобы Эйдан был рядом, чтобы он мог обнять меня и сказать, что всё будет хорошо. Если бы он был здесь, я бы извинилась перед ним за то, что всё испортила. Сказала бы ему, что, если бы могла, я бы взяла свои слова обратно и приняла бы другие решения, которые не были бы продиктованы страхом и трусостью. Поблагодарила бы его за то, что он был рядом со мной в трудную минуту, всегда успокаивал меня и напоминал о том, почему я выбрала его.

Честно говоря, я бы уже давно опустила бы руки.

Слёзы текут по моим щекам, горячие и грязные, но как только они начинают течь, их невозможно остановить. Поэтому я перестаю сопротивляться этому чувству и позволяю ему захлестнуть меня, пока я не перестаю видеть, думать и чувствовать что-либо, кроме боли в груди, пульсирующей от сожаления.

Я плачу по Эйдану.

По папе.

По себе.

Я икаю, вытирая, как я уверена, черные следы туши, пытаясь увидеть сквозь опухшие глаза. Когда встаю, ноги покалывают, они затекли от долгого сидения на полу в гардеробной. Я двигаюсь медленно, но уверенно, моё дыхание прерывается, когда моя нервная система пытается успокоиться. Я выхожу из гардеробной, беру пустую коробку, возвращаюсь к стопкам одежды и продолжаю собирать вещи.

У меня нет другого выбора.

Принятие моей ситуации пронзает мою грудь, и она разлетается на тысячу осколков, смывая туманную печаль и принося ясность.

Если что-то кажется безнадёжным, это ещё не значит, что так оно и есть на самом деле. Но чтобы справиться с этим, чтобы хотя бы иметь шанс разобраться во всём этом, я должна быть умной. Хитрой. Должна научиться игре Джулиана и играть в неё лучше, чем он, чтобы навсегда избавиться от этого сукина сына и сохранить «Sultans» в семье.

Мой отец умирает.

И я не могу спасти его, как бы мне этого ни хотелось.

Но возможно, я сумею сохранить его наследие.

***

– Что ты делаешь?

Мое сердце подпрыгивает к горлу, и я оборачиваюсь, собирая последнюю коробку с вещами, которые хотела взять с собой. Я не знаю, когда Джулиан захочет, чтобы я переехала, но лучше быть готовой. Поэтому после того, как я пережила нервный срыв, я взяла себя в руки и начала размышлять, что хотела бы оставить в недоступном для Джулиана месте, а что могла бы взять с собой.

На этот раз в дверях стоит не Джулиан, а моя лучшая подруга.

– Рия, что ты здесь делаешь?

Я рада её видеть, но при виде неё в моём только что сформированном щите появляется трещина, и моя нижняя губа начинает дрожать, а в носу и глазах жжет.

Лицо Рии вытягивается.

– Твою мать, что случилось?

– Он… я… Он… Я… – я запинаюсь, не зная, как выразить свои мысли, как сказать ей правду, не раскрывая ей правды.

– Что? – она прерывает меня, уперев руки в бока. – Что сделал этот ублюдок?

– Ты даже не знаешь, о ком я говорю, – смеюсь я сквозь боль.

– Не имеет значения. Если из-за него ты выглядишь так, – она указывает пальцем на мои опухшие глаза, – он мудак, и у меня нет другого выбора, кроме как спланировать его убийство.

Я смеюсь, но серьёзность ситуации омрачает моё веселье. Разве это делает меня плохим человеком, если я действительно хочу, чтобы мы спланировали его убийство? Я качаю головой, отгоняя эту мысль.

Я не такой человек. Я не он.

– Я потеряла свой телефон, – говорю я.

Её идеально ухоженные брови поднимаются.

– Да, я поняла это, когда ты не перезванивала мне последние два дня. И ты пропустила воскресный бранч.

Честно говоря, я даже не вспоминала о нашем позднем завтраке.

– Боже мой, Рия. Мне так жаль.

Она пожимает плечами.

– Я подумала, что твоё отсутствие было сигналом бедствия, поэтому я здесь. А теперь скажи мне, что случилось, – её взгляд осматривает комнату и расширяется, когда она видит разбросанные коробки и пустые полки. – Ты… собираешь вещи?

Я киваю, и в моей груди снова зарождается боль.

– Я выхожу замуж за Джулиана, – говорю я, избегая смотреть ей в глаза.

Она поджимает губы.

– По своей воле?

Я стискиваю зубы, чтобы не сказать правду, но она всё равно видит меня насквозь. Не знаю, зачем я вообще пыталась её обмануть.

– Не по своей воле, – отвечает она за меня.

– Это не имеет значения, – я машу рукой, будто это может что-то изменить. – Что ты всегда говоришь? Если не можешь выбраться из ситуации, погрузись в неё? Вот я и погружаюсь.

Она издаёт звук, похожий на смешок, прежде чем её руки взлетают к бёдрам.

– Ты меня просто оскорбляешь, когда вот так мне лжёшь, – Рия подходит ко мне вплотную, её руки опускаются мне на плечи, а глаза не отрываются от моих. – Если ты прыгнешь, то и я прыгну, помнишь?

– Пожалуйста, – я смеюсь, хотя на моих глазах выступают слёзы. – Не надо сейчас цитировать «Титаник», Рия. Не уверена, что смогу вынести ещё боль.

Но её действия произвели желаемый эффект, и я сдалась и начала рассказывать. О том, что жизнь Эйдана в опасности. О том, что я не смогла найти свой телефон, чтобы хотя бы отправить ему сообщение. Как Джулиан хочет, чтобы я притворилась, что мы влюблены, и как легко мой отец в это поверил.

И как только слова начинают слетать с моих губ, я не могу остановиться, тяжёлое бремя кажется немного легче, когда кто-то другой помогает его нести.

– Он нехороший человек, – говорю я. – И я не… я не знаю, что мне делать. Я даже не знаю, на что он способен, – паника охватывает меня, словно иголки, пронзая нервы. – А что, если он причинит вред моему отцу?

– А что, если он причинит вред тебе? – парирует Рия.

Я качаю головой.

– Я беспокоюсь не о себе. Я могу за себя постоять. Я просто… Не могу рисковать тем, что кто-то ещё может пострадать из-за меня.

Она кивает, и в её взгляде читается сочувствие.

– Так какой у нас план?

Я вздыхаю и подхожу к туалетному столику, чтобы взять шёлковую резинку для волос и убрать локоны с шеи.

– Подыграй мне, пока я не придумаю, как выйти из этой ситуации. У меня нет другого выхода, – говорю я, поворачиваясь к ней. – Мне нужен юрист или… не знаю, кто-то, кто готов выступить против Джулиана, чтобы я могла расторгнуть этот фиктивный брак и сохранить «Sultans».

Рия облизывает губы и кивает, подходя ко мне у туалетного столика и глядя на наши отражения в зеркале.

– Не уверена, что юрист сможет тебе помочь. Немногие готовы пойти против Джулиана Фарачи. Нужно придумать другой план.

– Я не знаю, что делать, – шепчу я. – Но мне нужно что-то предпринять.

Она колеблется, проводя пальцами по волосам, прежде чем встретиться со мной взглядом.

– Ты думала о полиции? Если он где-то устраивает аварии и угрожает тебе и Эйдану, им действительно нужно знать.

Я решительно качаю головой. Мой отец постоянно приглашает на обеды и вечеринки высокопоставленных полицейских и окружных прокуроров, и я знаю, что все они знакомы с Джулианом лично и с радостью закрывают глаза на его сомнительные дела в обмен на вознаграждение.

– Нет, никаких копов, – твёрдо говорю я. – Тело Александра ещё не найдено, и мой отец не простит мне, если полиция начнёт что-то расследовать. Кроме того, я уверена, что большинство из них всё равно у Джулиана под каблуком.

Она раздражённо вздыхает.

– Тогда мы найдём тебе адвоката, которому всё равно.

На её лице появляется ухмылка, хотя глаза остаются такими же тёмными и серьёзными, какими я их ещё никогда не видела. Она протягивает руку с вытянутым мизинцем. Я обхватываю её своим, и её улыбка становится шире.

– Вместе до гроба, сучка, – говорит она. – Мы не сдадимся без боя.