Текст книги "Извращённое чувство (ЛП)"

Автор книги: Эмили Макинтайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Его лицо становится серьезным, а руки тянутся к пряжке ремня.

– Пора заставить этот острый язык работать, Gattina, – говорит он.

Я ухмыляюсь, как кот, получивший сливки.

Он подходит к краю кровати, приспускает штаны, так что его толстый член подпрыгивает в воздухе, его мускулистая рука обхватывает его у основания и поглаживает по всей длине до головки.

– Ползи ко мне, – рычит он.

Я качаю головой, чувствуя себя игривой.

Он наклоняет голову.

– Раз.

Мое сердце замирает.

– Что, раз?

– Ты получишь на один оргазм меньше.

У меня отвисает челюсть.

– Это нечестно!

Он снова поглаживает свой член, и я провожу языком по нижней губе, наблюдая, как он трогает себя.

– Жизнь несправедлива, – его слова сопровождаются тем, что он переводит взгляд на край кровати, где он хочет меня видеть. – Ползи ко мне, amore mio. Покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Переворачиваясь на четвереньки, я делаю то, о чем он просит, медленно ползу, зарываясь руками в плюшевое одеяло, и смотрю на него из-под опущенных ресниц, пробираясь по кровати, пока не достигаю того места, где он стоит.

Он кладет свободную руку мне на затылок.

– Хорошая девочка, – говорит он.

А потом он притягивает мое лицо к себе и прижимает свой член к моим губам.

Я высовываю язык, слизывая капельки солоноватой жидкости с головки, и стону от его вкуса.

– Соси.

На этот раз я не спорю, слишком хочу почувствовать, как его толстый член будет растягивать мои губы. По нижней части его члена проходит крупная вена, и мысль о том, как она будет пульсировать на моем языке, пока он кончает мне в горло, заставляет мою киску сжаться. Я провожу языком по его головке, планируя дразнить его до тех пор, пока он не расколется, но прежде чем я успеваю это сделать, он хватает меня за волосы и толкает вперед, пока не касается задней стенки моего рта. Мои глаза наполняются слезами, а руки ложатся на низ его живота, пока он удерживает меня там, его член сантиметр за сантиметром проникает в мое горло. Я издаю какой-то невнятный звук, хотя трудно не подавиться из-за его огромных размеров.

Другой рукой он обхватывает мой подбородок и нежно поглаживает.

– Дыши носом, малышка.

Я делаю так, как он говорит, и это помогает, и тогда он отстраняет меня от себя, пока полностью не выходит у меня изо рта, и тонкая струйка слюны соединяет головку его члена с моей нижней губой.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Кивнув, я снова наклоняюсь вперед, моя рука сжимает его член, в то время как я глубоко засасываю его, опускаясь до самого основания и усиливая всасывание на обратном пути. Он больше не прижимает меня к себе, позволяя двигаться в моем собственном темпе, и я удваиваю усилия, желая почувствовать, как он изливает всё, что у него есть, на мой язык.

– Блять.

Одна из моих рук перемещается к его яйцам, слегка поглаживая чувствительную плоть, в то время как я провожу языком по всей длине его члена, и они дергаются в моей руке.

Я такая мокрая, что чувствую, как влага скапливается у меня в трусиках, и начинаю опускать руку, чтобы хоть как-то облегчить боль, но прежде чем успеваю это сделать, хватка на моем лице усиливается.

– Не трогай себя.

В его тоне безошибочно слышится приказ, и я слушаю его, не испытывая желания ослушаться на этот раз, потому что не хочу, чтобы он наказал меня еще сильнее.

– Ты выглядишь так идеально сейчас, – говорит он. – С размазанным макияжем и пухлыми губами, обхватывающими мой член. Могу поспорить, если бы я попросил тебя проглотить меня полностью, ты бы скользнула своим прелестным ротиком по всей моей длине, пока ты не начала бы давиться, как ненасытная маленькая шлюха, не так ли?

От его слов меня охватывает трепет, потому что со мной никогда так не разговаривали. Все всегда обходили меня стороной, и до него я никогда не осознавала, как сильно нуждалась в обратном.

Я отпускаю его, моя рука перепачкана слюной, и я протягиваю ее, чтобы продолжить поглаживать его. Его член пульсирует, и меня охватывает удовлетворение.

Он близко.

– Трахни мой рот, – умоляю я. – Пожалуйста.

Его взгляд вспыхивает от моих слов, и он тут же хватает меня за волосы с такой силой, что тянет у корней. Он проводит своим членом по моим губам и двигает моей головой вверх и вниз по своему члену. Его бедра напрягаются, и он с силой ударяется о заднюю стенку моего горла. Мои глаза слезятся, а в носу горит, но я придвигаюсь ближе, обхватывая его и втягивая ещё глубже.

– Вот это моя девочка, amore mio. Ты создана для того, чтобы сосать мой член, – говорит он.

От его слов меня пронзает наслаждение, я обхватываю его бёдра и хватаю за задницу, чувствуя, как напрягаются его мышцы, пока он использует меня как игрушку.

Я так возбуждена, что мои трусики насквозь промокли, но я помню, что он говорил о том, чтобы я не трогала себя. Не позволяла себе кончить.

Дыхание Джулиана становится тяжёлым, его глаза стекленеют, толчки становятся беспорядочными.

Я стону, и это всё, что ему нужно. Его член начинает пульсировать у меня во рту, горячая сперма стекает по моему горлу, и я провожу языком по нижней части, ощущая, как с каждой каплей ритмично пульсирует вена.

Это так возбуждает, и мне становится больно от того, как сильно я хочу, чтобы он был внутри меня.

– Проглоти всё, Gattina.

Я так и делаю, позволяя ему выскользнуть из меня после этого и широко открывая рот, чтобы он мог видеть, что я не потеряла ни капли.

Он стонет, наклоняется и целует меня, его язык сплетается с моим, я уверена, он чувствует себя на вкус. Затем он кладет свою ладонь на мою щёку, большим пальцем размазывая влагу, оставшуюся на моих губах.

– Ты такая, блять, идеальная. И такая, блять, моя.

Он наклоняется, поднимает меня и бережно укладывает обратно на кровать, заботливо подоткнув одеяло и пригладив мои волосы. В течение всего полёта он предугадывает и удовлетворяет все мои желания: приносит мне напитки, следит за тем, чтобы у меня была еда, расчёсывает мне волосы и шепчет слова любви.

Это приятно, и когда мы наконец-то добираемся до дома, я чувствую себя на седьмом небе от счастья, удивляясь, как он так быстро превратился из человека, которого я так сильно ненавидела, в этого человека.

Но это приятное чувство длится недолго, потому что ещё до того, как я поднимаюсь по лестнице, я проверяю свою голосовую почту, и на линии звучит голос Шайны.

Её голос мягкий и успокаивающий, и как только она начинает говорить, я всё понимаю.

Выронив телефон из рук, я разворачиваюсь в фойе дома и встречаюсь взглядом с Джулианом.

Он резко замолкает, а затем кивает, видя слёзы, которые я пытаюсь сдержать.

Джулиан, не теряя времени, сам отвозит меня в поместье. Когда мы подходим к двери спальни моего отца, там стоит Шайна. Она смотрит на нас, и в её прекрасных больших карих глазах блестят слёзы.

Меня переполняют эмоции, а в груди поселяется тяжёлая боль. Я хочу заговорить, спросить, как он, что я могу сделать, но в этот момент у меня перехватывает дыхание, а горе накатывает, словно приливная волна.

Джулиан обнимает меня за талию и притягивает к себе, без слов оказывая поддержку и целуя меня в висок.

– Он спит, – говорит Шайна, хотя я и не спрашивала.

– Он проснётся? – выдавливаю я.

Она качает головой.

Моё сердце разрывается на части.

Шайна подходит ко мне, берёт за руку и говорит: – Но он может слышать тебя. И я знаю, что он ждал, когда ты сможешь вернуться.

По моей щеке скатывается слеза, горло сжимается так, что я едва могу дышать. Я киваю и поворачиваюсь к Джулиану.

Он нежно берет моё лицо в свои руки, вытирая слёзы, которые едва успевают скатиться до подбородка.

– Я не знаю, как это сделать, – шепчу я, и голос мой дрожит.

Он вздыхает, целует меня в лоб и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Amore mio, – говорит он мягко. – Тебе ничего не нужно делать. Просто подойди к нему, возьми его за руку и попрощайся.

Мое лицо искажается от слез, которые я не в состоянии остановить, дыхание прерывается от боли, разрывающей мою грудь надвое.

Я киваю, отступаю от мужа и вместо этого направляюсь к отцу.

В последний раз.

3

8. ЯСМИН

Мой отец скончался, пока я всё ещё находилась в его комнате.

На это ушло несколько часов, но как только я сказала ему, что он может отпустить меня, он это сделал.

Остаток ночи я провожу в слезах, глубоких рыданиях, которые разрывают мне душу и заставляют чувствовать, что я никогда больше не буду цельной.

И, честно говоря, я не думаю, что когда-нибудь буду счастлива. Потерять родителя – это всё равно, что потерять часть себя. Теперь, когда его нет, мне всегда будет не хватать какой-то части меня, и эта боль никогда не утихнет.

Я любила своего отца всем сердцем. Я отказалась от своих собственных мечтаний и амбиций, просто чтобы он был счастлив. С нетерпением ждала каждого лета, когда приеду домой, чтобы иметь возможность дышать тем же воздухом, что и он.

Он был для меня всем.

И всё было хорошо, пока он не осознал свою смертность. Он стал тем, кем всегда хотел быть. И хотя я не испытала отношений с этой версией его, мне придется найти покой в том, что, по крайней мере, он примирился с самим собой.

Теперь он может быть со своей любовью, с моей мамой.

Но боль не утихает, потому что его всё ещё нет рядом.

Джулиан провёл со мной всю ночь. И я знаю, что, даже если он не говорит об этом вслух, ему тоже больно.

Он любил моего отца, независимо от того, признает ли он это.

И когда на следующее утро он пытается остаться со мной дома, я выпроваживаю его, говоря, что ему нужно продолжать жить так, как будто всё нормально. Мне нужно, чтобы он был нормальным, потому что иначе весь мой мир рухнет. Я всё ещё не рассказала ему о лампе, но обязательно расскажу. Сегодня вечером, когда он вернется домой.

Мне повезло, что у меня было время подготовиться к смерти моего папы, но это не делает потерю менее тяжелой.

Я провожу утро, сидя на заднем дворике, вдыхая свежий осенний ветерок и закрывая глаза, когда он целует мое лицо, думая о том, смогу ли я почувствовать дух моего отца в воздухе, если буду стараться изо всех сил.

Но жизнь продолжается, несмотря на горе.

Прищелкивая языком, я кручу в руке одноразовый телефон, лежащий на столе во внутреннем дворике, и тупо смотрю на него. Я глубоко вздыхаю и открываю сообщения, которыми обменивалась с адвокатом Рэнди, перечитывая их и позволяя своему выбору еще больше закрепиться в моей голове.

Он мне больше не нужен, и если я собираюсь быть с Джулианом по-настоящему – по-настоящему выбрать его, – то я должна убедиться, что Рэнди не думает, что я всё ещё хочу осуществить наш план по аннулированию отношений.

Я: Здравствуйте! Хочу выразить вам свою признательность за то, что вы согласились выступить против моего мужа. Однако обстоятельства изменились, и я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Я нажимаю кнопку «Отправить», и меня охватывает знакомое чувство тревоги от того, что я делаю что-то для себя. Телефон начинает вибрировать.

Рэнди:Понял. Всегда буду рад помочь, если Вы передумаете.

Вот так просто всё закончилось. Я с облегчением вздыхаю и поднимаюсь с места, вытягивая руки над головой и пытаясь не обращать внимания на тяжесть печали, которая давит мне на грудь, когда я вспоминаю, что моего отца больше нет.

Мой школьный психолог часто советовал мне записывать свои чувства в дневник или в виде письма, любым способом, который помог бы мне разобраться с ними, чтобы я не запирала их все внутри и не позволяла им накапливаться, пока они не взорвутся. Я никогда не пробовала этого раньше, предпочитая искать свою терапию за объективом фотоаппарата, но сейчас желания фотографировать нет, так что, возможно, ведение дневника сработает.

Я направляюсь в кабинет Джулиана, чтобы найти бумагу и ручку.

Подойдя к полке с книгами, я провожу пальцами по фотографии в рамке. На ней запечатлены Джулиан и мой отец. Они оба улыбаются и держат в руках необработанный алмаз. Моё сердце сжимается, и по щекам катятся слёзы. Я прижимаю руку к груди, пытаясь унять боль.

Продолжая свой путь, я присаживаюсь за стол и осматриваюсь. Мои руки тянутся к правому ящику, и я открываю его в поисках листа бумаги и ручки. В поисках нужных предметов я хватаю какие-то бумаги, отодвигая их в сторону. Но моё дыхание перехватывает, когда я вижу знакомое имя.

Моё имя.

Неприятное чувство сдавливает мою грудь.

«Не доверяйте им.»

Мое дыхание прерывается, и я фыркаю, качая головой и убеждая себя, что это всё игра света. Доверие имеет первостепенное значение в отношениях. И я по-настоящему доверяю Джулиану.

Нахмурившись, я снова смотрю на бумаги, не в силах подавить желание просто взглянуть и убедиться.

Я вытаскиваю бумаги.

Читаю.

И мое и без того разбитое сердце разбивается вдребезги, падая на пол, разрывая на части всю меня.

Завещание Ясмин Карам-Фарачи.

«Они убьют Вас.»

Я роняю бумаги из рук, как будто они в огне, в животе у меня все переворачивается, будто меня вырвет, если я останусь на одном месте.

Может быть, завещание – ошибка.

Может быть, это старые бумаги, ещё с тех времен, когда он меня шантажировал, до того, как всё изменилось.

Всё это возможно, и я хочу услышать его объяснение по каждому пункту. Но не сейчас, когда мои чувства так обострены, и я чувствую себя такой разбитой и преданной.

Было ли всё это для него просто игрой?

Я знаю, что не успокоюсь, пока не найду ответы. Глубоко дышу, пытаясь прийти в себя и не поддаваться шоку. Я всю жизнь убегала от проблем, и это ни к чему хорошему не привело.

Это то, из-за чего я оказалась в такой ситуации.

Я сползаю под стол и долго сижу на полу, уставившись на страницы, где написано, что если я умру, всё достанется Джулиану, и только когда раздается звонок в дверь, я выхожу из оцепенения, встаю и пытаюсь взять себя в руки, чтобы пройти через фойе и ответить на звонок. Уверена, у меня опухшие глаза и я выгляжу ужасно, но мне всё равно.

Даже не представляю, кто мог прийти.

Открывая дверь, я обнаруживаю за ней ассистента Джулиана, который медленно обводит меня взглядом с головы до ног.

– Выглядишь дерьмово, – замечает он.

Я отступаю в сторону, пропуская его, хотя всё во мне кричит, чтобы я его не пускала. Он здесь, чтобы убить меня?

– Мой отец умер, – отвечаю я равнодушно.

Иэн поворачивается и пялится на меня, его глаза расширяются.

– Что?

Я наклоняю голову.

– Ты не знал?

Он сглатывает, засовывает руки в карманы и оглядывается по сторонам.

– Нет. А где Джулиан?

Я морщу лоб.

– В офисе. Я думала, ты будешь с ним.

Он медленно качает головой.

– Нет. Я пришёл сюда, чтобы найти его.

– Позвони ему, наверное – говорю я, стараясь, чтобы моё тело не дрожало от волнения. – Чувствуй себя как дома, – я машу рукой вокруг. – Мне нужно позвонить.

Я оставляю его в холле и поднимаюсь по лестнице в комнату Джулиана, моё сердце бешено колотится, когда я хватаю телефон и звоню Рие.

Она не отвечает, но я оставляю ей сообщение, оглядываюсь и убеждаюсь, что моя дверь надёжно заперта.

– Привет, Рия, – говорю я шёпотом. – Мне нужна твоя помощь, пожалуйста, перезвони мне. У меня… – я провожу рукой по своим кудрям и вздыхаю. – Я не знаю, что делать. Баба умер. А потом я нашла поддельное завещание на моё имя, и… может быть, мне стоит позвонить Рэнди, но мне нужно, чтобы ты приехала и забрала меня отсюда. У меня эта лампа, и я не знаю, что с ней делать. Найти её было одним из последних желаний моего отца, и я просто… не уверена, кому я могу доверять. Так что перезвони мне. Пожалуйста.

Я надуваю щёки, упираю руки в бока и прижимаю телефон к себе, пытаясь сосредоточиться. Выхожу из комнаты и иду по коридору, проходя мимо Иэна на кухню.

– Хочешь чаю? – оборачиваюсь я, но не слышу ответа.

Потому что все, что происходит дальше, – это острая, ослепляющая боль в моем черепе, а затем тишина.

3

9. ДЖУЛИАН

Мне было тяжело прощаться с Ясмин этим утром. Она провела всю ночь в слезах, а я пытался смириться с мыслью о том, что единственный человек, который оказал хоть какое-то положительное влияние на мою жизнь, ушел навсегда.

Всё, что я так упорно пытался отнять у него, теперь кажется бессмысленным.

Это было его наследие.

Я только что вышел из офиса его адвоката, попросив его составить брачный контракт, который защищает её имущество, а не моё. Мне всё равно, примет ли она меня таким, какой я есть. Она может сжечь меня вместе с «Sultans», и я умру счастливым, зная, что она – королева пепла.

Но я должен показать ей, что для меня это реально. Это моё наказание за то, что я был так долго ослеплён жадностью, что не мог увидеть главное, фокусируясь на мелочных вещах.

Она знает, с чего всё началось, но я хочу, чтобы она поняла: если её нет в моём мире, то жизнь теряет смысл.

Она изменила меня к лучшему. Во всех отношениях, в которых я хотел бы измениться.

Я не уверен, что она когда-нибудь осознает, какое влияние она оказала на меня. Я влиятельный человек, и невероятно много работал, чтобы достичь того, чего я достиг в жизни. Подняться из грязи в князи и стать богатым и чего-то добиться.

Вместе с этим приходит некая уверенность, чувство гордости, которое я испытываю, и думаю, что никто не сможет отнять у меня это чувство.

Единственный человек, который может это сделать, скоро больше не будет иметь доступа в мою жизнь.

Я подумал о том, чтобы съездить к маме домой и в последний раз увидеть ее лично. Всю ночь напролет, пока я обнимал Ясмин, утешая её после потери отца, я представлял, каково было бы, если бы я был на её месте.

Если бы я внезапно потерял свою мать, стал бы я плакать? Почувствовал бы я боль? Все, что я почувствовал бы, – это тоску по свободе, которую это дало бы.

Она не заслуживает моего личного внимания. Я защищаю себя и маленького мальчика, который всё ещё жив и дышит где-то глубоко в моей душе, от того, чтобы снова столкнуться с ее жестоким обращением.

У людей есть только та власть, которую ты им даешь, а я больше не собираюсь давать ей свою.

Она поднимает трубку после второго гудка.

– Ты помнишь, когда я был маленьким? – спрашиваю я вместо приветствия. – И тебе пришлось отвезти меня в больницу, потому что у меня было сломано бедро?

– Ты теперь даже не здороваешься со своей матерью? – возмущается она.

– Просто ответь на вопрос.

– Не знаю. Ты тогда много болел.

– Нет, – гнев закипает во мне, как котёл. – Ты не имеешь права так поступать. Бедро сломалось, потому что ты так сильно наступила мне на ногу, что оно треснула, помнишь?

– Я не хочу об этом говорить, – перебивает она.

– Ты разозлилась, потому что в моём дневнике были все пятерки, и это был первый раз в моей жизни, когда папа сказал, что гордится мной.

Она фыркает.

– Гордится мной. Не тобой, – закончил я, и отвращение переполнило меня настолько, что, казалось, оно сочилось из каждой поры моего тела. – Ты всегда была ревнивой сукой.

– Как ты смеешь… – начала она.

Я прерываю её: – Я больше не заинтересован в этих отношениях.

Она усмехнулась: – Пожалуйста, Джулиан. Я твоя мать. Семья.

Я не буду врать, ее слова возымели желаемый эффект. Они вонзаются в меня, как крючки, пытаясь втянуть обратно, но потом я вспоминаю, что такое настоящая семья. Каково это, когда кто-то предпочитает тебя всем остальным.

Моя семья – Ясмин, и это всё, что мне когда-либо было нужно.

– Долгие годы я чувствовал ответственность за тебя, – сказал я.

– Хорошо, – ответила она.

Я качаю головой, мои глаза блестят, а желудок обжигает, словно от кислоты.

– Мне было всего пять лет, но я уже был твоим защитником. А кто защищал меня, Ма?

– Послушай, vita mia, я совершала ошибки, как и все мы…

– Можешь оставить дом себе, хотя сомневаюсь, что ты сможешь себе его позволить. Но между нами всё кончено. Ты слышишь меня, Ма? Всё кончено.

– Ты бросаешь свою родную мать?

– Ты даже не представляешь, на что я способен, – мои пальцы впиваются в телефонную трубку. – Ещё раз свяжешься со мной или побеспокоишь мою жену, я отплачу тебе за каждую каплю крови. Не испытывай моё терпение, Анита.

Я кладу трубку, облегченно вздыхаю и провожу дрожащей рукой по лицу. Невидимые цепи падают с моих плеч, разрывая связь, которую я чувствовал с ней столько лет.

Некоторые люди говорят, что родственные узы нерушимы, а семейные отношения священны. Но я говорю, что токсичность есть токсичность, и нет никого важнее моего внутреннего покоя, даже если это означает, что я потеряю их навсегда.

Я старался не слишком беспокоить Ясмин сегодня, давая ей возможность прочувствовать свои эмоции и погрустить, но несколько текстовых сообщений, которые я отправил ей, остались без ответа, так что у меня внутри что-то скручивается, побуждая меня поспешить домой и убедиться, что с ней всё в порядке.

Я заезжаю в свой гараж и вхожу внутрь, сразу замечая, что в доме как будто что-то не так, и то внутреннее ощущение, которое я весь день испытывал по поводу Ясмин, становится сильнее. Я иду по черному коридору и сразу поднимаюсь по лестнице, направляясь в нашу спальню и заглядывая внутрь. Не нахожу Ясмин, поэтому поворачиваюсь и захожу в вольер Изабеллы, направляясь туда, где она отдыхает на одной из веток дерева.

Она выглядит нормально, но Ясмин здесь тоже нет, так что я разворачиваюсь и выхожу обратно, проходя через каждую комнату, и с каждым шагом мое сердце колотится всё сильнее.

Моя рука тянется к карману брюк, и я вытаскиваю свой посох, раскладывая его и проверяя, все ли на месте, просто на всякий случай. Я не могу себе представить, что кто-то смог бы войти незамеченным, моя система безопасности слишком развита, но я не могу избавиться от этого чувства, и я не собираюсь быть глупцом и проходить без оружия.

Ее нет ни в одной из комнат наверху, поэтому я спускаюсь по ступенькам и направляюсь в свой кабинет, прохожу через дверь и обхожу вокруг своего стола, замечая, что на нем лежат бумаги, хотя я их там не оставлял.

Мое сердце замирает, паника охватывает каждую клеточку моего тела, когда я вижу, что находится на столе.

Завещание Ясмин Карам-Фарачи.

Я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты, теперь уже беспокоясь, что она ушла по собственной воле. У меня не было времени объяснить, как все изменилось, как, когда я влюбился в нее, я разлюбил идею власти, потому что вместо нее она дает мне все, чего мне так не хватало. Я направляюсь к входу в кухню, и под моей ногой хрустит маленький кусочек зеленой глазурованной глины.

Какого хрена?

Мой желудок сжимается, когда я опускаю взгляд и замечаю осколки вазы, которая обычно стоит в углу прихожей, застрявшие в подошве моей обуви.

Я делаю шаг в комнату, охваченный ужасом от мысли, что уход Ясмин может быть чем-то гораздо более страшным, и вижу разбитую вазу. На полу также капли крови, и у меня пересыхает во рту, когда я думаю о Ясмин, лежащей где-то, раненной и истекающей кровью.

Еще шаг вперед, и я вижу телефон, небрежно брошенный, как будто он вылетел из чьей-то руки. Я наклоняюсь и хватаю его, затем поворачиваюсь и направляюсь обратно в свой кабинет, достаю компьютер, испытывая невыносимую боль, смешанную с гневом из-за того, что кто-то решил, что может войти в мой дом и причинить вред моей жене.

Я включаю камеры видеонаблюдения и наблюдаю.

И когда я вижу, как Иэн ударяет ее по голове, волоча к своей машине, окровавленную и без сознания, ярость лавиной проносится по моим венам.

40. ДЖУЛИАН

– Босс.

Мои пальцы сжимают телефон так сильно, что он скрипит от напряжения. Я глубоко дышу, пытаясь сохранять спокойствие, хотя моя кровь кипит от желания найти Иэна и медленно убить его.

– Где она? – выдавливаю я.

Иэн хихикает.

Впервые за всю свою жизнь я чувствую себя беспомощным и потерянным перед требованиями того, кому я безрассудно доверял на протяжении многих лет, не думая, что он может предать меня. Но мне следовало бы знать, что люди склонны ошибаться, и даже те, кто, как я думал, выберет меня, не будут ставить меня выше себя.

– С ней всё в порядке. И это трогательно, что тебе не всё равно. В кого ты превратился, Джулиан?

– Если ты только тронешь её… – я замолкаю, моё горло сжимается от паники из-за того, что я не могу увидеть её, прикоснуться к ней, почувствовать её.

Я скорее подожгу себя, чем позволю ей испытать ещё хоть каплю боли из-за моего эгоизма и жадности.

– Я тебя умоляю, – шипит Иэн. – Ты стал таким мягким. И самое отвратительное, что я заметил это за километр. Я знал, что это произойдёт, с того момента, как ты отчитал меня, как ребёнка, за то, что я назвал её сукой, какой собственно она и является.

Я сжимаю челюсти так сильно, что во рту становится больно.

– Чего ты хочешь?

– Очевидно же, лампу, – растягивает он слова.

Мои брови опускаются в замешательстве.

– Я знаю, что она у неё, и хотя я бы с удовольствием остался и сам обыскал твой дом, времени было мало. Но если ты хочешь обратно девушку, тебе нужно отдать мне лампу. Всё просто.

Я качаю головой, потому что лампа у Ясмин? Невозможно.

Её телефон вибрирует на столе рядом со мной, и я смотрю вниз, когда он загорается, на экране появляется имя: Рия.

– О чём ты говоришь? У неё нет лампы. Зачем ей она?

Он говорит: – Я знаю, что слышал. И мне неинтересны твои теории. Они меня раздражают. Мне бы не хотелось вымещать это на ней. У меня были годы подавленной агрессии, которую ты не давал мне выплеснуть, я просто умираю от желания высвободить её.

К горлу подступает желчь.

– Я испытаю огромное наслаждение, убивая тебя.

Он снова смеётся.

– Ты всегда так любишь драматизировать. Разве не это ты мне однажды сказал? Что ж, босс, давай посмотрим, насколько я могу драматизировать. Мы на складе. Знаешь, том, где ты хранишь оружие, чтобы обменивать его на бриллианты? Я бы не стал вызывать подкрепление, иначе в «Sultans» будут в ужасе, когда я покажу им все незаконное, что у тебя здесь происходит.

Я мрачно смеюсь, убийственная ярость бурлит во мне, пока не начинает отдаваться в моём черепе.

– Мне не нужно подкрепление, чтобы найти тебя, друг.

– У тебя есть время до конца дня. Мы с Дэррином будем ждать, – говорит он и вещает трубку

Дэррин. Мать его. Андерс.

Мне следовало догадаться. Я в ярости швыряю телефон через всю комнату. Если лампа действительно у Ясмин, я переверну этот дом вверх дном, чтобы найти её. Дэррин и Иэн, этот маленький предатель, могут забрать её, лишь бы только моя жена вернулась ко мне.

Телефон снова начинает вибрировать, и я отключаю его, но тут раздаётся звонок в дверь. Я с раздражением подхожу и распахиваю её, но резко останавливаюсь, увидев на пороге симпатичную женщину, которая уже собиралась постучать.

Она приподнимает бровь и окидывает меня взглядом.

– Ты не Яс.

От нетерпения мои нервы напрягаются, потому что у меня нет на это времени, но она не дает мне возможности отослать ее, проталкивается мимо меня и заходит внутрь, оглядываясь по сторонам.

– Где она?

– Кто ты, чёрт возьми, такая? – шиплю я.

Она смотрит на меня и указывает на себя.

– Я Рия. Лучшая подруга Ясмин. Она никогда не упоминала обо мне? – с усмешкой спрашивает она и качает головой. – Как обычно. Послушай, я не знаю, что ты сделал с ней, Джулиан, но она позвонила мне в панике.

Я сжимаю челюсти, вспоминая завещание, которое лежало на моём столе. Моё сердце разрывается от мысли, что она пострадала из-за меня, и что она думает, что я всё это время планировал предать её.

Бросаясь вперед, я крепко сжимаю руки Рии. Она визжит и вырывается, но я сжимаю ее крепче.

– Она рассказала тебе о лампе?

– Отъебись от меня, чувак.

– Послушай, – я слегка встряхиваю её. – Сейчас не время для игр. Кто-то похитил её, понимаешь? Они причиняют ей боль. И если я не отдам им лампу, я не смогу её спасти.

Она перестаёт сопротивляться, в её глазах появляется подозрение.

– Откуда мне знать, можно ли тебе доверять?

Я сглатываю ком в горле.

– Потому что я люблю её. Пожалуйста.

Она молчит несколько мгновений, прежде чем кивнуть и облизнуть губы.

– Хорошо, да… Да, она сказала, что у неё была лампа.

Не успел я услышать эти слова, как уже отпустил её руки и бросился вверх по лестнице в нашу спальню, готовый перевернуть весь мир, чтобы найти её. Мой взгляд сразу же упал на её чемодан, и я вспомнил, что она не хотела, чтобы кто-то, кроме меня, заглядывал в него.

Я бросил чемодан на пол, открыл его и запустил руки внутрь, почти сразу же нащупав твёрдый предмет. У меня перехватило дыхание, когда я достал серебряный футляр с логотипом «Sultans» спереди и положил его себе на колени.

Господи. Откуда она вообще её взяла?

Мои руки дрожат, когда я открываю коробку, впервые видя предмет, о котором мечтал долгие годы, и записку, вложенную в футляр.

Храни её в целости и сохранности. Используй её, чтобы обрести свободу. – Джинни

Конечно. Джинни, должно быть, нашла её и подарила моей жене, когда мы были в Египте.

Я смотрю на предмет, который вожделел долгие годы, ожидая, что почувствую что-либо.

Она сверкает золотом и покрыта пылью, а драгоценности инкрустированы почти по всему периметру. Она прекрасна.

Но я ничего не чувствую.

Пустота.

Потому что всё это не имеет значения, если у меня не будет её.

Я закрываю крышку и вскакиваю на ноги, понимая, что, возможно, иду навстречу своей смерти, но готов принять последствия, лишь бы убедиться, что с ней всё в порядке.

Я бегу по коридору с чемоданом в руке и резко останавливаюсь, когда вижу Рию в холле с Эйданом.

– Какого чёрта он здесь делает? – огрызаюсь я.

Она пожимает плечами, её глаза широко раскрыты от паники, и она проводит рукой по волосам.

– Я позвонила ему, когда не смогла дозвониться до Ясмин. Я волновалась, ладно? И, как оказалось, не зря.

Меня охватывает подозрение, когда я смотрю на мальчишку.

– Уходи.

– Послушай, мы все здесь переживаем за Ясмин, – говорит Рия. – Позволь нам помочь тебе. Мы не уйдём, пока не убедимся, что с ней всё хорошо.

Я с досадой вздыхаю.

– Хорошо, оставайтесь здесь. Вы будете нужны ей, когда она вернётся.

– Куда ты? – кричит Эйдан, пока я направляюсь к гаражу.

– Я собираюсь спасти свою жену.