Текст книги "Извращённое чувство (ЛП)"

Автор книги: Эмили Макинтайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Он усмехается.

– Я прекрасно могу справляться сам.

Я подаюсь вперед, когда он двигается, кладу руку ему на спину и подпираю подушки позади него.

– Сегодня воскресенье, – говорю я, пытаясь убедить его вернуться на место. – И нет ничего важнее, чем отдых, который тебе сейчас необходим.

Он качает головой, пытаясь сдержать кашель.

– У меня нет на это времени. Сегодня на ужин придет кое-кто, чтобы познакомиться с Ясмин.

Я наклоняюсь вперёд и понижаю голос: – Мне неприятно говорить тебе это, старик, но… у тебя вообще не осталось времени.

Али смеётся.

– Придурок.

Я хихикаю и откидываюсь на спинку стула.

– Суть в том, что ты должен беречь свою энергию для вещей, которые имеют значение.

Его лицо становится серьёзным, и он поворачивается ко мне.

– Это важно, Джулиан. Я хочу быть уверен, что о Ясмин позаботится человек, который не опорочит наше имя и всё, что я оставил после себя.

Я выдыхаю, проводя рукой по волосам, немного ошеломленный тем, что он говорит об этом так открыто. Что его даже не волнует, как сильно может обижать меня то, что мне он ничего не оставит.

– Хорошо… Я пойду вместо тебя.

Али смеется, и мои пальцы сжимаются, чтобы не превратиться в кулаки.

– Что здесь смешного? – спрашиваю я. – Кто, как не я, сможет позаботиться о том, чтобы никто не запятнал то, что ты создал? – я наклоняюсь к нему. – Мы оба знаем, что я поддерживаю порядок в «Sultans», Али. Ты можешь доверить мне свою дочь так же, как ты доверяешь мне свои бриллианты.

Али несколько раз открывает и закрывает рот, прежде чем, наконец, соглашается.

– Его зовут Александр Соколов.

– Русский? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Ты уверен, что это разумно?

Мне не нужно вдаваться в подробности, потому что мы оба знаем, что я имею в виду. Россия – наш крупнейший конкурент в торговле алмазами и единственная страна, где мы еще не укрепили свои позиции.

Уверен, Али пытается убить двух зайцев одним выстрелом, подыскав своей дочери мужа, который сможет, наконец, открыть новые двери для «Sultans» и будет достаточно осведомлен о бизнесе, чтобы завладеть всеми акциями.

И это неприемлемо для меня.

– Сделай так, чтобы она дала ему шанс, – говорит Али. – Я хочу, чтобы они поладили, Джулиан. Он ей подходит. И «Sultans» тоже.

Улыбаясь, я кладу ногу на противоположное колено.

– Обещаю, Али. Я позабочусь о том, чтобы она точно понимала, что он за человек.

1

1. ЯСМИН

Эйдан: Могу ли я увидеть тебя сегодня вечером?

Это первое, что я услышала от него со вчерашнего дня, когда он отправился на встречу с Джулианом. Я не могу сердиться на него за это, ведь тогда я бы поступила лицемерно. Это скорее похоже на кармическое воздаяние. Но мне действительно больно осознавать, что он согласился поехать куда-то и сделать что-то, что касается нас обоих, не спросив меня.

Рассказал ли он сначала своей матери?

Я: Да! Я ужинаю с отцом, но могу уйти пораньше.

Прикусив губу, я раздумываю, сказать ли ему, что это из-за поклонника или что Джулиан сейчас пытается втянуть меня в фиктивную помолвку с ним по какой-то причине, но сдерживаюсь, решив, что смогу просто дать ему знать, когда мы будем вместе. В любом случае, подобные вещи обычно лучше проходят при личной встрече.

Эйдан : Буду ждать, принцесса. Я люблю тебя. Хорошо проведи время с папой.

Я стону, и меня охватывает чувство вины, как это часто случается в последнее время, когда у меня есть что-то, о чём я не рассказываю Эйдану.

– Что это за звук такой был? – спрашивает Рия, смеясь с того места, где она расположилась посреди моей кровати с балдахином, листая журнал.

– Я не знаю, что делать, – вздыхаю я, прижимая палец к глазу и проводя черной подводкой по веку.

Рия издает хмыкающий звук, осуждение проникает через ее голосовые связки и тянется ко мне из другого конца комнаты.

Я делаю паузу, моя рука замирает, когда я смотрю на нее из своего туалетного зеркала.

– Что? – спрашиваю я.

Она облизнула палец, прежде чем перевернуть страницу в журнале.

– Ничего.

У меня защемило в груди.

– Это пиздец как раздражает, ты же знаешь это, да?

Она гогочет, бросает журнал и садится посреди матраса.

– Что прости, сучка? Извини меня, что пытаюсь пощадить твои чувства. Поверь, тебе не понравится то, что я скажу.

Я ухмыляюсь, заканчивая рисовать стрелки и переходя к туши для ресниц.

– Когда это тебя раньше останавливало?

Она шлепает себя по бедрам, придвигаясь к краю кровати.

– Ты слишком драматизируешь, Ясмин. Ты разыгрываешь эту карту «горе мне», когда на самом деле тебе нужно всего лишь рассказать отцу о своих чувствах.

У меня внутри зарождается неприятное чувство. Она права. Я должна была позволить ей держать рот на замке.

– Я же говорила тебе, что всё не так просто.

Она поднимает обе руки вверх, словно взвешивает что-то на ладонях.

– Рассказать своему отцу правду или связать свою жизнь с незнакомцем. Мне кажется, это довольно просто.

Я качаю головой.

– Чтобы в ответ он уволил Эйдана и его маму, вышвырнув их на улицу? Чтобы я больше никогда его не увидела? Нет, спасибо.

Она издает невесёлый смешок, встает и идет через комнату, пока не оказывается позади меня у зеркала в туалете.

Ее руки тянутся ко мне, сжимая мои плечи, и наши глаза встречаются в отражении.

– Если кто-то и понимает тебя, так это я, – сказала она. – Ты думаешь, я хочу учиться на юриста? Думаешь, моя мечта – стать юристом? Принудительный академический брак – это свой собственный вид ада, который я никому не пожелаю. Если бы я не думала, что мой отец бросит меня, оставив нищей где-нибудь на улице, я бы занималась чем угодно, но не этим.

Она поднимает брови, и я чувствую себя неловко, будто сделала что-то не так. Мы с ней похожи, но у нас разные родители и взгляды на жизнь. Мой отец любит роскошь, а отец Рии – комфорт. Мой отец хочет, чтобы я вышла замуж и занималась домашними делами, а её отец мечтает, чтобы она стала «силой власти» в мире.

Я беру её за руку и говорю: – Да, но… я думаю, ты бы, наверное, рассказала отцу об Эйдане только для того, чтобы увидеть разочарование на его лице. Я не такая, Рия. Я не хочу, чтобы он меня ненавидел.

– Не могу с тобой не согласиться, – она подмигивает, сжимая мое плечо. – Но в этой ситуации? Я бы, наверное, вышла замуж за Джулиана Фарачи только для того, чтобы до конца жизни бесплатно кататься на его, как я уверена, огромном члене.

Я смеюсь и отстраняюсь, морща нос: – Фу, не говори так.

– Ну… у тебя всё ещё есть выбор. Ты можешь подождать, пока Эйдан сделает всё возможное, чтобы расположить к себе твоего отца, или же взять ситуацию в свои руки.

– Выбор между Джулианом и случайным незнакомцем едва ли можно назвать приятным, – отвечаю я, и страх пронзает меня, словно иглы.

Она наклоняется вперёд и касается моей руки, в то время как берёт матовую помаду с моего туалетного столика.

– По крайней мере, с Джулианом ты знаешь, на что идёшь. И если уж на то пошло, притворяясь, что ты с ним, ты выиграешь немного времени, верно?

Мой желудок скручивает от боли, и я прикусываю щёку.

– Я тебе не завидую, сестрёнка. Вот, – она протягивает мне помаду. – Нанеси красную. Это цвет силы.

***

Я провела последнюю четверть часа перед входом в ресторан «1001 Арабская ночь», пытаясь преодолеть свою нерешительность и войти внутрь, чтобы встретиться с моим первым официальным поклонником.

Возможно, я слишком много думаю. Мои опасения всегда влияют на мои решения, заставляя меня предполагать худшее развитие событий. Но как бы я ни старалась разобраться в ситуации, это не делает её более приемлемой. Кажется, чем глубже я погружаюсь в свои мысли, тем дольше мне приходится выкарабкиваться. И в какой-то момент я полностью теряю дар речи, становясь безмолвным трофеем, который люди могут таскать с собой.

Наконец, я набираюсь смелости и вхожу внутрь, размышляя, не приехал ли уже мой отец. Я думала, что мы поедем вместе, но когда я села в машину, которая ждала у входа в поместье, оказалось, что в ней его не было.

Я выхожу из автомобиля, и моё бирюзовое шёлковое платье мягко облегает мои бёдра. Мои ноги начинают ныть, как только я делаю первый шаг по тротуару. Я не могла отказаться от туфель на шпильках, потому что они так хорошо подходят к моему наряду.

Воздух прохладный, и от этого у меня по коже бегут мурашки.

Этот ресторан известен своей изысканной кухней и высокими ценами, поэтому я не удивляюсь, когда швейцар открывает передо мной дверь. Когда я вхожу в здание, меня окружают насыщенные ароматы. Звуки посуды и голоса других посетителей заставляют меня нервничать, и мои ладони становятся влажными.

Я преодолеваю неловкость от того, что нахожусь в общественном месте, и подхожу к стойке администратора. Там замечаю симпатичную блондинку в белой блузке на пуговицах и маленькой чёрной бабочке на воротничке. Она выглядит скучающей.

Наши взгляды встречаются, но прежде чем я успеваю произнести хоть слово, кто-то касается моей спины, и по моему телу пробегает дрожь. Я резко оборачиваюсь и вижу перед собой Джулиана.

Я отшатываюсь, уклоняясь от его прикосновения.

– Конечно, ты здесь. Снова будешь прислуживать моему отцу?

Он улыбается, вставая рядом со мной. Его рука снова касается меня, но на этот раз он собственнически обхватывает моё бедро и притягивает меня к себе.

У меня внутри всё переворачивается.

Вот же мудак.

Хостесс смотрит на него, её глаза стекленеют, когда он ослепляет её своей улыбкой.

– Мистер Фарачи.

Я снова закатываю глаза, потому что, конечно же, он приходит сюда так часто, что его уже узнают.

– Андреа, ты прекрасно выглядишь. Кажется, нас уже ждёт джентльмен по имени Александр Соколов.

Я наблюдаю за ним периферийным зрением, раздраженная тем, что он устраивает такое шоу, изображая из себя обходительного и очаровательного человека, хотя на самом деле это совсем не так.

Хостесс – Андреа – опускает взгляд на свой планшет, а затем снова поднимает его.

– Он уже здесь. Я провожу вас обоих к столу.

Мы начинаем следовать за ней, но идти трудно, потому что Джулиан всё ещё держит меня за талию, и я вынуждена идти в ногу с ним.

– Перестань меня трогать, – бормочу я себе под нос. – Ты ведёшь себя как извращенец.

Это неправда. Он выглядит потрясающе, и любая другая женщина, вероятно, была бы в восторге от того, что он рядом, независимо от разницы в возрасте. Но я скорее умру, чем признаюсь в этом вслух.

Он смотрит на меня сверху вниз, пока мы идём.

– И ты выглядишь чертовски соблазнительно в этом наряде. Я не позволю никому думать, что ты здесь одна.

Мои брови взлетают вверх, и я не могу найти слов от удивления. Неужели он только что сделал мне комплимент? Это было сказано немного резко, ведь я и сама могу о себе позаботиться, но, кажется, он никогда не говорил мне даже «спасибо». Я не ожидала от него такого.

Это выводит меня из равновесия, этот разительный поворот в сто восемьдесят градусов в его характере, и, несмотря на то, что он, похоже, думает, что я глупа, чтобы всё понять, это не так. Я знаю, что он пытается подлизаться ко мне, изображая из себя влюблённого жениха.

– Меня от тебя тошнит, – говорю я сквозь зубы.

Его пальцы сжимаются вокруг меня так легко, что я не уверена, показалось ли мне это, а затем мы оказываемся у стола, и высокий блондин с широкими плечами и в темном костюме поднимается со своего места. Его взгляд переходит на Джулиана, затем на его руку вокруг моей талии, прежде чем остановиться на мне.

Я чувствую себя неловко от такого внимания и переминаюсь с ноги на ногу. Ощущение такое, будто я – приз, на который он положил глаз и намерен выиграть. Я стою в неопределенности, размышляя, представиться ли мне или сначала сесть, и тут у меня отнимают право выбора: Джулиан отодвигает стул рядом со мной и легонько подталкивает меня, чтобы я села. Он ждёт, пока я устроюсь, не убирая руку со спинки стула, а затем пододвигает стул вперед.

От такой галантности у меня кружится голова, и я прищуриваюсь, глядя на него.

Я знаю твои уловки, говнюк.

Он садится рядом со мной и кладёт лодыжку на противоположное колено. Затем он непринуждённо подзывает официанта и заказывает для меня бокал каберне и неразбавленный Glenlivet.

Возможно, мне стоило бы разозлиться из-за того, что он сделал заказ за меня, но правда в том, что общественные места и незнакомые люди вызывают у меня тревогу. К концу вечера у меня всегда болит голова от того, что я скрываю своё беспокойство и слишком сильно сжимаю челюсть.

Контроль с его стороны меня успокаивает, и мне неприятно признавать, что он заставляют меня расслабиться, пусть даже совсем немного.

– Где мой отец? – спрашиваю я, внезапно осознавая, что его всё ещё нет.

– Хороший вопрос, – вмешивается мужчина, сидящий напротив. – У меня сложилось впечатление, что я познакомлюсь не только с прекрасной дочерью Али, – его взгляд скользит по моему телу, задерживаясь на груди, прежде чем встретиться с моим взглядом, – но и с самим Али.

Джулиан хмыкает, пока перед ним ставят его напиток. Протягивает руку и берёт стакан. Черные татуировки на тыльной стороне ладони сгибаются вместе с пальцами.

– Планы изменились. Теперь ты познакомишься со мной.

1

2. ДЖУЛИАН

Когда я сообщил, что буду присутствовать вместо Али, я ожидал, что Александр изменит своё поведение. Возможно, он станет более сговорчивым и будет готов унижаться передо мной, как это делают многие другие. Может быть, в его глазах мелькнёт узнавание.

Однако, к моему удивлению, его взгляд стал ещё более холодным и гневным.

– А ты кто такой? – надменно спросил он.

– Он – проклятие моего существования, – вмешалась Ясмин.

Я улыбнулся ей, а затем снова сосредоточился на мужчине, который пытался забрать то, что, как я решил, принадлежит мне.

– Или, если тебе так больше нравится, можешь называть его сучкой моего отца.

Я сжимаю зубы до боли в коренных зубах от неуважения. Если бы мне не нужно было, чтобы она испытала на себе, какой будет ее жизнь, если она свяжет её с этим идиотом, я бы набросился на нее, может быть, утопил бы её в ванне, чтобы больше не слышать её слов.

– Прошу простить Ясмин, – говорю я. – Несмотря на её очевидную красоту и довольно большое наследство, у неё всё ещё есть неприятная привычка ревновать.

Ясмин разражается смехом.

Я поворачиваюсь к ней лицом, цокаю языком, прежде чем снова повернуться к Александру.

– Надеюсь, ты справишься с ней. Александр Соколов, я полагаю?

Он натянуто кивает, постукивая толстыми пальцами по столу.

– Интересная фамилия, – продолжаю я. – Русская?

Его челюсть сжимается, глаза прищуриваются.

– Верно.

Я киваю, кладя руку на спинку стула Ясмин.

– Очень приятно, что ты так… неравнодушен к дочери Али.

– Мистер Фарачи, – прерывает меня чей-то голос. Я оборачиваюсь и вижу, что хостесс, которая проводила нас к столику, стоит рядом со мной с извиняющимся выражением на лице. – Извините, что прерываю, но Вам звонили. Некий мистер Годард просит перезвонить ему как можно скорее. Он сказал, что пытался дозвониться до Вас.

Я раздражён тем, что Иэн позвонил в этот злосчастный ресторан, зная, что я занят.

– Джулиан Фарачи, – говорит Александр, и на его лице появляется осознание. – Конечно, я так много о тебе слышал.

Я хмыкаю, потому что уверен, что это правда.

– Если вы позволите, это займёт всего минуту.

Я встаю из-за стола и иду по коридору прямо за ними. Мы выходим через чёрный ход на частную аллею. Ночь тихая, если не считать шума машин, проезжающих мимо по улице перед зданием. На небе ярко сияют звёзды.

Я поднимаю глаза и замечаю полную луну, которая освещает трещины на чёрном асфальте.

Достав телефон из кармана, я звоню Иэну.

– Босс, – говорю он.

– Ты и так тратишь моё время.

– Я думал, ты просто ужинаешь с девушкой.

– Да, и она важная персона.

Наступает долгая пауза.

– Иэн, ты испытываешь моё терпение.

– Понял, понял, – отвечает он. – Но это важно. Тинаше не перестаёт звонить мне. Он сказал, что Дэррин Андерс²⁰ знает, что мы в Египте, ищем потерянную лампу. И он недоволен.

Я чувствую раздражение, пока запрокидываю голову и смотрю в небо, внезапно вспоминая, что Тинаше пытался рассказать мне о Дэррине несколько дней назад, прежде чем Иэн прервал его, и я повесил трубку.

– Господи, за это мы и платим Тинаше, – говорю я. – Чтобы он разбирался с проблемами, пока не стало слишком поздно.

Дэррин Андерс – неприятный человек с большим количеством денег и свободного времени. Он хорошо известен в мире антиквариата и является одним из главных соперников тех, кто ищет потерянную лампу. За последние годы он несколько раз проводил раскопки в Египте, и если он узнает, что мы ищем лампу, то может создать проблемы и мне, и «Sultans».

Если говорить о нём, то он мудак, который требует подчинения от всех, с кем общается. Я не испытываю желания поддерживать с ним отношения, поэтому стараюсь избегать общения, когда это возможно.

Я вздыхаю и потираю переносицу.

– Хорошо, я разберусь с этим вопросом. У вас с мальчиком всё готово?

– Да, – отвечает Иэн. – Завтра утром мы вылетам.

Он замолкает, и я уже знаю, что он хочет сказать, ещё до того, как он начинает говорить.

– Я бы хотел, чтобы ты позволил мне остаться с тобой. Мне не очень комфортно в пустыне. Там неуютно.

– Ты будешь мешать мне, – отвечаю я. – Мне нужно сосредоточиться на Ясмин, а не на том, чтобы убедиться, что тебе комфортно. Ты нужен мне именно в Египте.

– А кто будет управлять «Sultans», пока меня не будет? Ты готов ходить на все собрания, которые ненавидишь, и слушать всю эту ерунду, вместо того чтобы выслушивать важные замечания от меня?

– Ты нанял Сиару, разве нет? – огрызаюсь я, раздраженный тем, что он думает, будто он делает что-то близкое к управлению «Sultans».

На линии раздаётся глубокий вздох.

– Хорошо, босс.

Повесив трубку, прежде чем он успел сказать что-то еще, я возвращаюсь в ресторан, планируя поторопить ужин, чтобы успеть позвонить Тинаше и убедиться, что с Дэррином не возникнет проблем, но останавливаюсь перед столом, укрываясь в тени и прислушиваясь к их разговору.

– Надеюсь, ты не против, – говорит Александр, указывая на тарелку с едой, стоящую в центре стола. – Ясмин, ты любишь устрицы?

Она морщит нос и смотрит на еду так, будто та вот-вот нападёт на неё.

– Нет, я не очень люблю морепродукты.

Александр цокает языком.

– Всё равно попробуй. Ты можешь быть приятно удивлена. Знаешь, – продолжает он, шевеля бровями, – это настоящий афродизиак. Может быть, если ты съешь парочку, то немного расслабишься.

Ясмин напрягается.

Удивительно, как мне нравится наблюдать за тем, как меняется её поведение прямо перед тем, как она теряет самообладание. Раньше я не думал, что она способна постоять за себя. Она была воспитана в строгих правилах, и обычно она хорошо контролировала свои эмоции, но после возвращения из колледжа я заметил, что она изменилась. В ней словно тлеет огонь, который вот-вот вырвется наружу.

Мне не должно это нравиться, но вместо этого я постоянно ловлю себя на том, что подливаю масла в огонь, проверяя, смогу ли я её спровоцировать.

– Вряд ли это подходящая темя для разговора двух незнакомых людей, – отвечает она с раздражением.

Он смеется.

– Прошу, оставь свое напускное возмущение. Я намерен купить тебя, милая. Кстати, когда ты будешь носить мою фамилию, такие наряды, как этот, – он махнул рукой в сторону Ясмин, – совершенно неуместны. Я ценю красоту, но это навредит моему имиджу. Ты слишком богата, чтобы одеваться столь вульгарно, а моя жена не будет выставлять себя напоказ, как какая-то шлюха.

В глазах Ясмин вспыхивает огонь, её руки, лежащие на столе, покрытом белой скатертью, сжимаются в кулаки.

Хорошо. Пусть увидит, что произойдет, если она позволит отцу управлять её жизнью.

В любом случае, я не могу позволить такому неуважению продолжаться. Мне всё равно, обидится она или нет, но она здесь, со мной, и он глупец, если думает, что я позволю унижать кого-то, кто находится под моей защитой. Кроме того, с меня хватит этих игр.

По какой-то причине эта девчонка разрушает всю мою логику, раскрывая меня настолько, что я становлюсь уязвимым и жадным, желая немедленного удовлетворения и не в силах остановить себя, чтобы потребовать его.

Я мог бы продолжать бороться с этим желанием, но, честно говоря, моя энергия будет потрачена с большей пользой, если я признаю поражение и скорректирую свой план в соответствии с моими потребностями. А мои потребности внезапно требуют, чтобы она поняла, что у неё нет выбора, когда дело доходит до того, за кого она выйдет замуж.

Она выберет меня или узнает, что случается с теми, кто этого не делает.

Я подношу телефон к уху и звоню водителю, чтобы он подъехал к входу в ресторан. Затем возвращаюсь к столику, обхожу своё место и протягиваю руку перед ней.

– Вставай, – говорю я.

Она смотрит на меня в замешательстве, уставившись на мою ладонь.

– Что?

Я пожимаю плечами.

– Мы уходим. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь.

– Нет, я… – она умолкает, переводя взгляд с меня на него и обратно, прежде чем вложить свою нежную ладонь в мою.

Я помогаю ей встать и беру шаль со спинки её стула, мои пальцы скользят по коже её ключиц, когда я накидываю шаль ей на плечи.

– К сожалению, Александр, произошло кое-что, и Ясмин вынуждена уйти. Но задержись ненадолго, хорошо? У меня есть кое-что для тебя.

Он кивает, отмахиваясь от нас с уверенностью человека, который считает, что уже заключил сделку, и делает глоток своего виски.

Я кладу руку Ясмин на спину и веду ее через столы к выходу, где ее ждет водитель.

– Никогда больше не рявкай на меня, как на собаку, – выплевывает она, когда мы подходим к машине, и поворачивается ко мне.

– Побереги дыхание для того, кому не всё равно, Gattina, – я приближаюсь, касаюсь её туфель носком своих лоферов, протягиваю руку и убираю прядь её вьющихся волос со лба. – Если я скажу тебе сесть, ты сядешь. Если скажу прыгнуть, ты спросишь, как высоко. Если я захочу, чтобы ты покружилась, а затем опустилась на колени и отсосала мне, пока я не окрашу твои пухлые губы своей спермой, ты сделаешь это с улыбкой на своём пресном лице.

Её рот приоткрывается, и я прижимаю большой палец к её нижней губе, наклоняясь ближе.

– И знаешь почему?

– Потому что ты бредишь? – огрызается она.

Я усмехаюсь.

– Потому что, если ты этого не сделаешь, я перестану быть таким щедрым и оставлю тебя на попечение мистера Соколова. Держу пари, ему не терпится самому опробовать товар. Похоже, он из тех, кто любит пробовать на вкус, прежде чем купить все блюдо.

У неё перехватывает дыхание, глаза расширяются от ужаса.

– Ты бы не сделал этого.

– Ты уверена?

Отпустив ее лицо, я тянусь за ней, чтобы потянуть за ручку двери и затолкнуть её в машину. Я опираюсь рукой на капот и заглядываю внутрь.

– Будь осторожна, добираясь домой, Ясмин. На улице темно. Не хотелось бы, чтобы случилось что-нибудь плохое

Я закрываю за ней дверь и смотрю, как её водитель аккуратно вливается в поток машин. После этого я разворачиваюсь и иду обратно в помещение, чтобы разобраться с Александром.

– Всё в порядке? – спрашивает он, когда я возвращаюсь к столу.

Я изображаю на лице сочувствие, хмурю брови и слегка поджимаю губы.

– Всё хорошо. Просто у Ясмин возникли семейные проблемы, которые ей нужно было решить. Ты же понимаешь.

Александр проводит рукой по своим светлым волосам, а затем кивает, его плечи опускаются.

– Мы даже не успели попробовать основное блюдо.

Я качаю головой и протягиваю руку, чтобы похлопать его по плечу. От этого прикосновения у меня начинают болеть мышцы под кожей.

– Не волнуйся, я позабочусь об этом, – говорю я.

Его это не волнует, но правила приличия не позволяют ему сказать что-то ещё, чтобы не показаться ещё большим придурком. Поэтому он просто кивает и встаёт из-за стола. Я достаю зажим для денег из заднего кармана и бросаю на стол сотен – достаточно, чтобы покрыть то, что было подано, плюс щедрые чаевые. Я останавливаюсь, когда вижу телефон Ясмин, оставленный на ее стуле, и быстро опускаюсь вниз, чтобы забрать его, и кладу в карман, прежде чем последовать за Александром к выходу из ресторана.

Как только мы выходим на улицу, он передаёт свой билет парковщику. Он опирается на стойку, слегка переминаясь с ноги на ногу каждые несколько секунд, пока мы ждём. Очевидно, ему неловко от ночной тишины и того, что я не собираюсь нарушать её разговорами.

– Я слышал о тебе, – замечает он.

– Правда?

Я засовываю руки в карманы и оглядываюсь по сторонам, отмечая, что толпа на улице начинает редеть. Пальцы ласкают металл моего посоха, а я опускаю взгляд на глупца, который решил, что получит руку Ясмин и право собственности на бизнес, который принадлежит мне во всех отношениях, кроме названия.

– К сожалению, я не могу сказать того же.

Это не совсем ложь. Однако после расставания с Али я навёл о нём справки и узнал, что Александр Соколов – внук Олега Соколова, который ещё три года назад был министром промышленности и торговли России.

Александр не слишком известен, но его семейных связей достаточно, чтобы придать ему значимость. Определенно достаточно, чтобы помочь «Sultans» заключить бартерные сделки с русской алмазной торговлей, от которых мы были отрезаны в прошлом.

Однако это рискованно, и я удивлён, что Али так легко согласился передать все акции «Sultans» человеку, который может легко разрушить его наследие и продать его по частям.

Черный Lamborghini с желтой отделкой и матовыми черными колесами разворачивается и останавливается прямо перед нами.

Мои брови поднимаются, хотя я не впечатлен. Мне нет дела до машин, они доставляют больше хлопот, чем пользы.

Я присвистываю.

– Твоя?

Александр сияет, его улыбка ослепляет.

– Ты когда-нибудь видел такую машину вживую?

Покачав головой, я делаю шаг вперед, краем глаза наблюдая за тем, как парковщик поднимает двери, пока они не становятся похожими на крылья, и обходит машину сзади, чтобы передать Александру ключ.

– Не могу сказать, что видел. Но всегда мечтал о такой.

Ложь.

Он останавливается и смотрит на меня с высокомерием.

– Неудивительно. Это ограниченная серия. Было выпущено всего двадцать таких купе.

– У меня Audi R8, но эта малышка, держу пари, мурлычет.

Он так медленно соображает, что я вижу, как работает его мозг, как его глаза двигаются туда-сюда, а челюсть дергается, когда он пытается что-то решить в своей голове.

– Хочешь прокатиться? – он наклоняет голову. – В качестве пассажира, конечно же.

Мой палец сжимает металл посоха, который всё ещё лежит в кармане. Я улыбаюсь.

– Думал, ты никогда не спросишь.