Текст книги "Извращённое чувство (ЛП)"

Автор книги: Эмили Макинтайер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Я хмурюсь и печатаю.

Я: Он был у Джулиана. Всё в порядке?

Эйдан: Ты всё ещё общаешься с Джулианом? Принцесса, я здесь обо всём позабочусь. В этом нет необходимости.

Я делаю глубокий вдох, не зная, что сказать. Мне кажется неправильным лгать ему, но я не хочу, чтобы он потерял веру в то, что мы пытаемся сделать, потерял веру в нас. Не сейчас, когда моя цель – по-прежнему иметь возможность быть с ним свободно.

Как только я придумаю, как выпутаться из той ситуации, в которую я попала, и встречусь с адвокатом, которого, по словам Рии, она нашла. Я не намерена сохранять фамилию Фарачи.

Я:Я правда не хочу говорить об этом в сообщении.

Прежде чем нажать «Отправить», я думаю о том, что хочу написать. Я могла бы воздержаться от высказываний, но тогда не смогу быть уверенной, что головорезы Джулиана не расскажут ему. И лучше пусть он узнает от меня, даже по смс, даже если он будет злиться, чем от кого-то другого.

У меня сводит живот, а руки становятся влажными, когда я набираю и удаляю текст, а затем перепечатываю сообщение.

Я: Мне пришлось совершить поступок, который тебе не понравится. Я не хотела этого делать, но это было необходимо для твоей безопасности и безопасности всех остальных. Я прошу тебя не злиться на меня. Мне нужно, чтобы ты понял.

Я чувствую, как желчь поднимается по горлу, и сглатываю, ощущая во рту кислый привкус.

Эйдан: Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, принцесса.

Я: Сегодня я вышла замуж за Джулиана.

И тут я роняю телефон и бегу к унитазу как раз вовремя, чтобы меня вырвало.

20. ДЖУЛИАН

Я пытался связаться с Али на протяжении всей недели, но он не отвечает на мои звонки, и у меня не было возможности навестить его дома. Он стал недоступен по электронной почте, перестал работать на дому и вообще исчез из «Sultans». Мне интересно, не случилось ли с ним чего-то, что мешает ему заниматься делами, требующими концентрации и энергии.

Когда он снова не отвечает, когда я пытаюсь позвонить, в моей груди зарождается тревога, а нога под столом дрожит. Не знаю, стало ли ему хуже из-за усталости или он избегает моих звонков, потому что не так хорошо воспринял мои отношения с Ясмин, как хотел показать.

В любом случае, мне нужно сообщить ему новость о том, что мы официально поженились, и я хочу сделать это лично.

Следующей, я набираю номер Ясмин. Она перенаправляет звонок на голосовую почту, и я сжимаю зубы, делая глубокий вдох, чтобы не дать раздражению захлестнуть меня.

Она также старается избегать меня. Видимо, упрямство – семейная черта Карамов. Я не возражал, поскольку мне не нужно было, чтобы она делала что-то помимо того, чем она уже занималась: сидела у меня дома и отправляла парню сообщения, на которые не получала ответа, уже семь дней после нашей свадьбы в здании суда.

У меня не было времени беспокоиться о её молчании, потому что я и так редко бываю дома. «Sultans» не может работать долгое время без моего внимания. А после отъезда Иэна в Египет, я занят как и «Sultans», так и делами на своём пустом складе на окраине города, где работаю с итальянской компанией «Romanos», базирующейся в Нью-Йорке. Они поставляют нам оружие, которое мы используем в обмен на доступ к шахтам по всему миру.

Вот как работает этот бизнес. Всё сводится к переговорам, и нет истинного добра и зла. Разделение – это иллюзия, созданная теми из нас, кто находится у власти, чтобы держать массы в страхе и чувствовать, что есть люди, которые борются за то, что правильно.

Но правда в том, что одна рука всегда моет другую, а я – вода, которая очищает обе.

В те немногие свободные минуты, что у меня были, я просматривал её сообщения и журналы звонков. Она не совершила ничего безумного, кроме того, что вела себя как отчаявшаяся девчонка, стремящаяся вернуть внимание этого оборванца.

Удивительно, однако, что он игнорирует её. Полная противоположность действий того энергичного парня, который всего пару недель назад был готов перевернуть мир, чтобы доказать свою любовь.

Но я уверен, что, когда он вернётся домой, она снова заманит его в свою ловушку.

Помню, как подглядывал за ними сквозь тонкую дверную щель в комнате, где они обычно устраивали свои тайные свидания.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь избавиться от образа её обнажённого тела, но он продолжает преследовать меня, и, как обычно в такие моменты, я не могу выбросить её из головы.

Раздраженный, я бросаю телефон на стол, чувствуя напряжение от одной только мысли о ней, и слегка провожу рукой по растущей выпуклости, пытаясь унять своё возбуждение.

Но это не помогает, и вместо того, чтобы продолжить свой день и забыть о ней, я позволяю ей полностью овладеть мной. Закрыв глаза, я поглаживаю свою уже болезненно твёрдую эрекцию, представляя её под своим столом, её нежную руку, которая дразнит меня.

Стала бы она умолять о моём члене? Поместится ли он у неё во рту?

Со стоном я расстёгиваю молнию на брюках и достаю свой пульсирующий член. Обхватив его у основания, я медленно провожу рукой вверх по нему, моё сердце бешено колотится, а пресс сжимается от удовольствия.

Я представляю, как Ясмин обхватывает меня своими пухлыми губами, как её язык скользит по моей головке, а её прекрасные тёмные глаза смотрят на меня снизу вверх, пока она доставляет мне удовольствие.

Моя рука движется быстро, и я чувствую, как пальцы покалывает от желания схватить её за волосы и притянуть к себе, вместо того чтобы просто подставить свою ладонь.

Приняла бы она меня полностью? Позволила бы скользнуть по ее языку и проникнуть в её горло?

Мои яйца напрягаются, в основании позвоночника скапливается жар, и я двигаюсь всё быстрее. Мои бёдра приподнимаются, и я чертовски хочу почувствовать влажность ее рта и услышать звуки, которые она бы издавала вокруг моего члена, увидеть блеск ее кольца, доказывающего всему миру, что она моя, сверкающего в свете, пока она работала бы руками вокруг основания моего члена в тандеме с движениями ее губ.

Последняя картинка делает свое дело, и я хватаю носовой платок как раз вовремя, чтобы поймать обильные струи спермы, которые вытекают на тряпку, и мое зрение усеивается звездами.

Проклятье

Не могу вспомнить, когда я в последний раз так сильно кончал.

Выдохнув, я снова влезаю в брюки, бросаю платок в корзину под столом и тянусь вверх, чтобы потянуть за волосы.

Стряхнув минутную слабость, я переключаю свои мысли на самое важное – выяснить, что, черт возьми, происходит с Али.

Ясмин должна пойти со мной к нему. Это прекрасная возможность проявить инициативу и показать Али, что мы счастливы как никогда. Я снова звоню ей. Она снова не отвечает. Я нажимаю кнопку повторного набора, и, наконец, она берёт трубку.

– Что?

Кажется, она чем-то недовольна.

– Собирайся. Я буду через полчаса. Жди меня на крыльце.

Она вздыхает.

– Куда мы идём?

– Проведать твоего отца.

Я вешаю трубку, зная, что она не упустит такой возможности, и выхожу из кабинета, ненадолго останавливаясь, чтобы взглянуть на Сиару, которая печатает на своем компьютере. Она выглядит измученной, и если бы мне пришлось гадать, я бы предположил, что это из-за дополнительной нагрузки, которую она взяла на себя с тех пор, как я поручил Иэну дополнительное задание – присматривать за мальчишкой. Иэн нанял Сиару не для того, чтобы она была помощницей, но она справляется на удивление хорошо, и, хотя я ничего не говорил, я планирую повысить ей зарплату, когда он вернется.

Она смотрит на меня из-за компьютера.

– Перенеси мою встречу с отделом по связям с общественностью на сегодня. У меня появились другие планы.

Она кивает, поджав губы и опустив глаза.

Мне требуется сорок минут, чтобы добраться до дома после того, как я застрял в пробке. Когда я подъезжаю к своему дому, Ясмин уже ждёт меня на крыльце. Она сидит на ступеньках перед домом в черных трениках, обтягивающих лодыжки, и белой толстовке с капюшоном, опираясь на локти.

Моя Audi R8 урчит, когда я останавливаюсь перед ней.

– Ты опоздал, – жалуется она, садясь на пассажирское сиденье.

Я смотрю на неё, положив одну руку на руль, а другую на бедро. Её вид притягивает мой взгляд, как вода в пустыне. В этом наряде она выглядит так, будто только что проснулась после дневного сна и не стремится произвести впечатление на кого-либо. От этого у меня перехватывает дыхание, и я чувствую, как мой член напрягается.

– Что? – спрашивает она, приподнимая брови.

Я благодарен солнечным очкам, которые скрывают мои глаза от её взгляда. Мне не нужно, чтобы она знала, как сильно она на меня влияет. Пока я не придумаю, как сделать так, чтобы это чувство ушло. Я бы всё отдал, чтобы повернуть время вспять, и не видеть её и мальчишку в той комнате, потому что до этой ночи она всегда была для меня просто избалованной дочерью Али. Слишком юной и раздражающей, чтобы попасть в поле моего зрения. Сейчас же…

Все было бы гораздо проще, если бы я не испытывал внезапного влечения к ней.

Я останавливаю машину и перегибаюсь через центральную консоль, краем руки касаясь её груди. Она делает глубокий вдох и откидывается на спинку сиденья. Мое лицо теперь почти прямо напротив ее лица, и аромат ванили переполняет мои чувства, когда я тянусь к ней.

– Ч-что ты делаешь? – хрипит она.

Потянув за ремень безопасности, я провожу им по передней части ее тела, костяшки пальцев касаются ее груди, когда я пристегиваю ее, а затем возвращаюсь на свое место, хватаясь за руль, чтобы не сделать что-то совершенно не свойственное мне, например, схватить ее за лицо и засунуть свой язык ей в рот.

Она прочищает своё горло и говорит: – Спасибо.

Я не отвечаю, стиснув зубы, смотрю в лобовое стекло и выезжаю на дорогу.

– Мы правда едем проведать моего отца?

Я киваю, и по спине пробегает волна беспокойства, когда я вспоминаю, как давно мы с ним не разговаривали.

– Ты с ним говорила?

Она прижимается к пассажирской двери, ее глаза стекленеют, когда она смотрит в окно.

– Нет, он не отвечает на мои звонки. Но я говорила с его медсестрой. Она сказала, что он много спит. И она дала ему обезболивающее, чтобы он чувствовал себя комфортно, поэтому он был вялым.

Мы останавливается на красный свет, и я пользуюсь возможностью взглянуть на нее, не в силах игнорировать печаль, которая проступает на её лице. Она наполняет машину и окутывает меня, пытаясь увлечь в свои глубины, но я не поддаюсь.

Последнее, чего я хочу, – проявить слабость перед врагом. И хотя в последнее время Ясмин не чувствует себя таковой, она все еще таковой остается. Врагом.

Единственным человеком, который стоит на пути к тому, чего я хочу больше всего.

Поэтому неважно, что я немного сочувствую её печали из-за потери отца. Я не позволю этому иметь значение.

– Ему не хочется, чтобы я была рядом, когда он чувствует себя таким слабым, – говорит она.

Меня это не удивляет. Али всегда был гордым человеком, который старался показать себя только с лучшей стороны. Это то, что я всегда уважал, даже преклонялся перед этим. Я создал свой собственный образ, основываясь на том, что он делал то же самое.

Странное чувство зарождается в моей груди, заставляя меня хотеть сказать что-нибудь, чтобы смягчить боль на ее лице, но я подавляю его и молчу до тех пор, пока мы не проезжаем через охрану на въезде в поместье и не останавливаемся на передней круговой дорожке прямо у фонтана.

Я паркую машину, выхожу и открываю дверцу, чтобы помочь ей выйти. Она не успевает отстегнуть ремень безопасности, как я уже протягиваю ей руку. Она вкладывает свою ладонь в мою, и я помогаю ей подняться с сиденья. Внутри меня всё переворачивается.

Она смотрит на меня из-под ресниц, в ее ярких глазах мелькает любопытный блеск. Она не сводит с меня взгляда, пока мы вместе поднимаемся по ступенькам, наши руки все еще переплетены, мой большой палец поглаживает ее обручальное кольцо.

– Устрой хорошее шоу, и я верну тебе мальчишку, – предлагаю я, когда мы подходим к двери.

Она ахает, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты лжёшь.

– Не лгу.

Она издаёт какой-то звук, её рука взлетает ко рту, чтобы заглушить его.

– Так с ним всё в порядке?

– А почему с ним должно быть что-то не в порядке? – я наклоняю голову.

– Он сейчас не особо общительный, и я просто подумала… – она качает головой. – Не бери в голову. Я рада, что ты не причинил ему вреда.

Я играю с обратной стороной её кольца, и у меня сжимается сердце от выражения её лица. Мне не нравится, что она заставляет меня чувствовать себя виноватым перед ней, как будто мне должно быть не всё равно. Как будто я должен попытаться всё исправить.

Это раздражает – чувствовать, что я должен отвечать за чьи-то эмоции. осознавать, что я должен нести ответственность за чужие чувства. Я всё ещё пытаюсь освободиться от влияния матери, и мне совсем не нужно, чтобы кто-то ещё добавлял мне проблем.

Я крепче сжимаю её руку.

– Я же говорил тебе, что не нужно раздувать из мухи слона, всё не так плохо. Я хочу только одного – чтобы ты была моей женой на людях. Мне всё равно, если наедине ты будешь его шлюхой.

Выражение благодарности исчезает с её лица, и она вырывает свою руку, огрызаясь.

– Иди. Нахуй.

Затем она открывает дверь и заходит внутрь, её шаги решительны и сердиты, когда она идёт по коридору в поисках своего отца.

21. ЯСМИН

Мы с Джулианом входим через главный вход, и я чувствую, как во мне закипает гнев. Снова. Не понимаю, зачем я вообще пыталась быть вежливой с ним.

– Улыбнись, Gattina, или я найду повод, чтобы ты заплакала по-настоящему, – говорит он.

Я смотрю на него со злостью, жалея, что не могу найти что-нибудь острое и ударить его.

– Я знаю, что делать, – выдавливаю я из себя.

– Видно, – отвечает он.

Я стараюсь улыбнуться как можно шире, показывая все зубы.

– Уже лучше, – говорит он.

– Это потому, что я представляю, каково было бы убить тебя.

Он ухмыляется, кладёт руку мне на поясницу и толкает вперёд, за угол, к комнате моего отца.

Я не успеваю заметить в коридоре медсестру моего отца Шайну, как врезаюсь в неё, протягивая руки, чтобы удержаться и не упасть.

– Боже, Ясмин, ты меня напугала, – выдыхает она, отскакивая назад и наклоняясь всем своим гибким телом, чтобы отдышаться.

– Прости пожалуйста, Шайна.

Я не могу удержаться от смеха, адреналин момента выветрился и стал дурманить меня.

Шайна снова выпрямляется, широко улыбаясь, капли пота стекают по её лбу, заставляя кожу мерцать.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, наклоняя голову, и меня охватывает беспокойство.

Шайна кивает, переводя взгляд с меня на Джулиана, который молча стоит у меня за спиной.

– Я в полном порядке. Твой отец упал, а он не из тех, кого легко поднять. У меня теперь из-за этого одышка, но это была своего рода тренировка, так что я не могу сильно жаловаться.

Моё сердце сжимается, и, должно быть, это отражается на моём лице, потому что она берёт меня за руку.

– Я знаю, тебе тяжело это слышать, милая. Но это просто естественное развитие событий. Лучше смириться с этим, чем продолжать пытаться…

Её голос затихает, когда её взгляд фокусируется на гигантском кольце, которое, словно маяк, сверкает на моей левой руке, и у неё от шока отвисает челюсть.

Я выдавливаю из себя улыбку, чувствуя, как внушительная фигура Джулиана приближается ко мне.

– Он не будет против, если мы составим ему компанию? – спрашиваю я, пытаясь сохранить легкость, хотя внутренне я кричу, чтобы она не купилась на этот фарс.

Мне нужна помощь.

Мне нужно, чтобы кто-нибудь спас меня от этой ситуации.

Шайна медленно кивает, её взгляд встречается с моим, когда она отпускает мою руку.

– Уверена, он захочет увидеть тебя по причине такого события. Прекрасное кольцо.

Я подавляю боль и позволяю гневу на Джулиана за то, что он не позволил моему отцу присутствовать на моей свадьбе, взять верх. Какой смысл пытаться убедить его, что всё по-настоящему, если мы расписались без него? Разве всё это не для того, чтобы заставить моего отца отдать всё Джулиану? Не понимаю, как то, что мы разозлим его и то, что мы не позвали его на роспись, поможет ситуации.

Хотя я ожидала, что он будет гораздо больше расстроен тем, что мы с Джулианом вообще вместе, а вместо этого он удивил меня спокойными словами и мудростью. Так что, возможно, я знаю эту новую версию своего отца не так хорошо, как мне хотелось бы думать.

– Где он? – спросил Джулиан.

Шайна даже не удостаивает его взглядом, продолжая смотреть на меня, а затем оглядывается назад.

– Он отдыхает в своей комнате, – ответила она.

Я киваю и провожу рукой по её руке, затем обнимаю.

– Спасибо тебе за всё, что ты делаешь. Я знаю, это нелегко.

– Не за что, – ответила она, отмахиваясь от меня и похлопывая по спине. – Я здесь для этого.

Она отпускает меня, и мы улыбаемся друг другу.

– Быстрее, Gattina. У нас не весь день в запасе, – говорит Джулиан у меня за спиной.

Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза, стараясь сохранять спокойствие, потому что если я позволю себе разозлиться на него прямо перед тем, как мы пойдем к отцу, я могу в итоге убить его. Что будет нелогично, ведь мы любим друг друга.

Двигаясь по коридору, я первым делом дохожу до комнаты отца, стучусь в дверь и слышу слабое «Войдите».

Моя рука дрожит, когда я поворачиваю ручку. Мне невыносимо говорить мужчине, которого я всегда боялась подвести, что я вышла замуж без его благословения.

Я прошла через столько трудностей, чтобы не расстраивать его, но всё же я снова собираюсь его разочаровать.

Его глаза загораются, когда я вхожу в комнату, и я заставляю себя улыбнуться, хотя внутри у меня все горит от горя, когда я смотрю на него. Он сильно похудел, хотя прошло всего полторы недели с тех пор, как я его видела. Его лицо исхудало, и если бы не борода, которая отлично растет, несмотря на то что его тело отказалось от борьбы, он выглядел бы почти как живой скелет.

В воздухе витает запах Vicks VapoRub, ментоловый аромат бьет мне в нос и заставляет глаза слезиться. Его взгляд затуманен из-за того, что он накачан обезболивающими препаратами, чтобы не чувствовать худших последствий рака легких, разрушающего его тело.

– Ясмин, – ласково произносит он.

– Привет, старик, – говорит Джулиан из-за моей спины, хватая стул с маленького круглого столика в углу комнаты. Он подтаскивает его к кровати, и я ожидаю, что он сядет, но он удивляет меня: вместо этого он подходит ко мне и кладет руку мне на поясницу, подталкивая меня к креслу и помогая мне сесть в него.

– Избегаешь меня? – обращается Джулиан к моему отцу, когда я устраиваюсь на стуле.

Челюсть отца слегка напрягается, но затем он делает глубокий вдох и качает головой.

– Я просто чувствовал себя немного не в своей тарелке. Подумал, что у тебя всё под контролем.

Джулиан кивает, пододвигает стул ближе ко мне, садится и кладёт ногу на ногу.

– Ты же знаешь, что всё улажено. Но все же я хотел бы кое-что тебе рассказать.

Отец вздыхает и потирает лоб, как будто у него начинается головная боль.

– Ясмин, дай нам несколько минут.

Я встаю, хотя мне хочется остаться, даже если я буду просто молча наблюдать за их разговором о делах. Я хочу использовать каждую секунду, которую могу провести рядом с отцом, как сокровище, потому что не знаю, сколько времени нам осталось.

Тёплые руки Джулиана ложатся мне на бедро, и по телу разливается жар. У меня перехватывает дыхание.

– Сядь.

Одно слово, но в нём заключён приказ.

Взгляд у Баба становится суровым.

– Если ты здесь, чтобы говорить о бизнесе, ей не нужно в этом участвовать. Она моя дочь, а не деловой партнёр.

Его слова ранят меня, как и всегда. Я хочу спросить его, почему он так поступает, но вместо этого сдерживаю себя, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли.

Джулиан кивает, проводя руками по своему идеально сидящему чёрному костюму, и смотрит на моего отца.

– Теперь она моя жена. И это значит, что она мой партнёр.

Лицо моего отца меняется, гнев так явно отражается на его чертах, что, кажется, будто пар идёт у него из ушей.

– Жена?

– Я знаю, ты, должно быть, расстроен, – продолжает Джулиан. – И это несправедливо, что я забрал её у тебя прямо из-под носа. Это подло. Но что сделано, то сделано, – он наклоняется вперёд. – По крайней мере, я подождал, пока ты одобришь свадьбу, прежде чем мы что-то предприняли, старик. Но, честно говоря, разве можно меня винить? Твоя дочь…

Он смотрит на меня с таким восхищением, что у меня перехватывает дыхание.

Твою мать, а он хорош.

Мудак.

– Твоя дочь – это всё. Ты, конечно, помнишь, какого это, быть влюбленным.

Я не могу сдержать смешок, который вырывается наружу, когда я думаю о том, что Джулиан Фараци когда-либо по-настоящему влюблялся.

Он снова смотрит на моего отца, и я слежу за его взглядом, закусывая губу изнутри, пока её не начинает жечь. Я ожидаю ссоры. В конце концов, мой папа не из тех людей, которые сдаются, и его авторитет – закон. Тот факт, что Джулиан так открыто игнорирует его и так легко забирает власть в свои руки, вызывает почти благоговейный трепет. Если не сказать – ужас.

Потому что, если он может пойти против моего отца, кто вообще может пойти против него? Мне нужно поговорить с Рией.

– Пути назад нет, поэтому, пожалуйста, Али, просто порадуйся, что она моя.

Он наклоняется вперёд.

Мой отец вздыхает, переводя взгляд с Джулиана на меня, его взгляд твёрд, как камень.

– Ясмин, – начинает он с явным раздражением в голосе. – Как ты могла…

– Нет, – перебивает Джулиан.

В воздухе повисает напряжённая тишина, и я замираю, боясь, что любое движение может привести к взрыву.

– Ты не будешь вымещать это на ней, – продолжает Джулиан. – Это было моё решение. Она совершила ошибку, полюбив мужчину, которого не должна была любить, и поддавшись его эгоистичным и требовательным манерам.

Пока я слушаю Джулиана, у меня перехватывает дыхание, и благодарность, какой бы неуместной и нежелательной она ни была, наполняет мои вены и согревает моё сердце. За меня еще никто не заступался, и даже если это ненастоящее, даже если он вынудил меня и шантажирует, я испытываю извращенное чувство счастья от того, что он не позволяет мне взять вину на себя. Он защищает мои отношения с отцом, как только может, хотя именно он является причиной всех раздоров.

В этот момент я ненавижу его чуть меньше, и меня от этого тошнит.

С кровати доносится ворчание, и я не отрываю взгляда от своих колен, не желая поднимать глаза и видеть недовольство на лице отца. Но он удивляет меня, когда говорит: – У меня нет сил злиться.

Я поднимаю голову, и меня охватывает облегчение, когда я не вижу в его глазах ничего, кроме согласия.

Рука Джулиана все еще лежит на моей ноге, и его пальцы сжимают мое бедро. Я тянусь вниз, просовывая свою руку под его и демонстрируя поддержку. Он защитил меня своим странным способом, хотя я не знаю, почему, так что я сыграю свою роль в совершенстве, как я знаю, он хочет.

– Мы всё ещё можем спланировать свадьбу, – говорю я. – Я хочу, чтобы ты вёл меня к алтарю.

Отец хочет что-то сказать, но вместо слов у него вырывается хриплый кашель. Этот звук вызывает у меня тревогу, и я крепче сжимаю руку Джулиана.

Кашель становится всё сильнее, и я чувствую себя бесполезной. Я не могу ничего сделать, кроме как сидеть рядом с отцом и смотреть, как он страдает от боли.

Чем дольше отец пытается взять себя в руки, тем сильнее я переживаю. Когда ему, наконец, удаётся успокоиться, я понимаю, что всё это время сжимала запястье Джулиана. Его рука оказалась у меня на коленях, а мои пальцы сжимали её так крепко, что она побледнела.

Его большой палец успокаивающе рисует круги на моей ладони, и, несмотря на то, что это неправильно и отвратительно, я не могла отказаться от этого ощущения. Оно заставляло меня чувствовать себя ещё хуже, и сейчас, сидя у постели отца, когда его тело разрушается у нас на глазах, я бы всё отдала, чтобы не чувствовать его.

Отец приходит в себя, вытирает глаза и тянется к стакану с водой, стоящему на прикроватном столике. Я вскакиваю, чтобы подать ему воду, но он останавливает меня, бросив на меня пронзительный взгляд.

– Я в порядке, Ясмин. Не нужно.

Моё сердце замирает.

– Я… Конечно. Прости.

Он вздыхает, откидываясь на подушки и потирая глаза.

– Я устал, и если твоя жена не покинет эту комнату, я не смогу разговаривать. Джулиан, ей не обязательно участвовать в бизнесе.

Джулиан молчит какое-то время, прежде чем наклониться и нежно поцеловать меня в лоб.

Я так подавлена всем, что произошло, что не смогла бы говорить, даже если бы попыталась.

– Мы тут ненадолго. Не уходи далеко, чтобы потом вернуться и попрощаться.

Я сглатываю ком в горле и киваю. И прежде чем успеваю сделать ещё один вдох, его губы оказываются на моих.

Быстрый и целомудренный поцелуй, который должен был быть лишь частью представления.

Но он всё равно переворачивает мой мир с ног на голову.