Текст книги "Возлюбленная виконта"
Автор книги: Эмили Брайан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Эмили Брайан
Возлюбленная виконта
Посвящается моему дорогому мужу, человеку, который знает, что женщина только изводит того, кого любит
Глава 1
Экспонат: глиняная лампа в форме эрегированного фаллоса, найденная возле Лондона, Англия, 3 июля 1731 года.
Из описи римских причуд
– Хм! Интересно, она натурального размера, – пробормотала мисс Дейзи Дрейк, наклонившись, чтобы получше рассмотреть древнюю лампу, выставленную в коридоре перед лекционным залом Общества антикваров.
Она знала, что разговаривать с самой собой – дурная привычка, но поскольку никто из ее друзей не разделял ее интереса к античности, то и посещать подобные мероприятия ей приходилось в одиночестве.
– И конечно, за стеклом, в самом недоступном месте.
Специально, чтобы досадить ей. Дейзи прилипла к витрине.
Глиняная лампа имела в длину четыре дюйма, но во всех других аспектах, насколько Дейзи было известно, выглядела вполне натуралистично. Терракотовая мошонка служила идеальной емкостью для масла. Сознавая, что люди античности украшали столь неприличными вещами дома, она никак не могла взять в толк, как эта лампа работала. Открыв сумочку, Дейзи вынула листки бумаги, перо и чернильницу, чтобы сделать несколько заметок.
– Откуда же выходил огонь?
– Оттуда, откуда и должен выходить, – прозвучал рядом мужской голос.
Дейзи резко распрямилась и угодила головой мужчине в подбородок, прикусив язык.
– Юпитер!
Дейзи одной рукой зажала рот, второй нащупала на макушке изящную маленькую шляпку, смятую до неузнаваемости. Листки бумаги, как листья клена, полетели на полированный дубовый пол. Маленькая чернильница, взлетев в воздух, приземлилась на белую манишку мужчины.
– О, прошу прощения.
Дейзи промокнула пятно носовым платком, но от этого оно расползлось до самой талии, и большая черная капля упала на светло-коричневые брюки.
По крайней мере это маленькое происшествие затмило ее нескромный интерес к непристойного вида лампе. Ей не следовало сегодня посещать музей, но обсуждаемая в Обществе антикваров тема касалась возможного открытия древних римских сокровищ.
– Какая же я неловкая!
Тут она совершила вторую ошибку – взглянула на мужчину и открыла от удивления рот.
«Люциан», – едва не произнесла она вслух. Но, не заметив искры узнавания в его темных глазах, не проронила ни слова.
С тех пор как Дейзи видела его в последний раз, он вырос. Его тонкий прямой нос уже не казался на лице непропорционально большим. Люциан потер подбородок, и Дейзи заметила на нем маленький треугольный шрам. Она узнала бы его из тысячи – ведь это было делом ее рук.
Темные волосы Люциана были спрятаны под париком. Дейзи оставалось лишь надеяться, что он их не сбрил, как некоторые. Гейбриел, дядя Дейзи, был ярым противником моды, считая ее французской блажью. Поскольку мнение дядюшки Гейбриела лишь немногим отличалось от силы папской буллы, его неприязнь к парикам прошла. К тому же прятать шевелюру, как у Люциана, – кощунство.
У левого уха наружу выбилась тонкая эбонитовая прядка.
Чудесно. Дейзи облегченно вздохнула. Темная грива – одно из достоинств Люциана. Впрочем, достоинств у него хватало.
Губы Люциана дрогнули в полуулыбке.
– Интересный экспонат, верно?
Люциан не изменил себе. Такой же прямолинейный вопреки приличиям. Он не станет изображать из себя джентльмена и делать вид, будто не заметил, что она глазеет на римский фаллос.
– В самом деле. – Она не отвела глаз, исполненная решимости дать ему понять, что ее интерес носит характер исключительно интеллектуальный. – Очевидно, какой-то культовый предмет. Вещица, несомненно, достойная внимания.
– Юная леди, и такая любознательная.
Дейзи вскинула подбородок:
– Конечно, любознательная. Подобные предметы наводят на мысль о том, что представляли собой люди, которые пользовались подобными предметами.
– Полагаю, древние были на нас похожи больше, чем нам того хотелось бы. Люди со времен Эдема рождаются на этот свет с одними и теми же желаниями и потребностями. Хотя не могу не согласиться, что наши вкусы по устройству дома изменились, – заметил он со смехом.
– В самом деле, я прочла на прошлой неделе трактат о новой моде на кисточки. Автор считает их фаллическими символами в скрытой форме.
– Хм. Отныне буду смотреть на кисточки иными глазами.
Люциан задумчиво прищурился. У Дейзи промелькнула надежда: может, он вспомнил ее? Но с тех пор как они встречались, прошло больше десяти лет. В ту пору она была плоскогрудой девочкой, а он – высокомерным женоненавистником двенадцати лет от роду. С выразительными глазами и ослепительной улыбкой.
И эту свою очаровательную улыбку он дарил теперь ей, но не проявлял в пристальном взгляде ни малейшего признака узнавания.
– У вас должна быть необычная библиотека.
Библиотека, которой наиболее часто пользовалась Дейзи, принадлежала Изабелле Хавершем, ее двоюродной бабушке. Когда-то Изабелла была известной куртизанкой. Но даже теперь, когда она стала замужней леди – женой графа, ни много ни мало, – регулярно развлекала философов, художников и всякого рода «вольнодумцев». Леди Уэксфорд, может, и имела скандальную репутацию, но вечер в ее компании был куда интереснее музыкальных вечеров, устраиваемых в других гостиных города.
Дейзи старалась посещать вечера Изабеллы как можно чаще, добиваясь приглашения всеми правдами и неправдами. Поэтому, а также благодаря библиотеке леди Уэксфорд ее образование, как полагала сама Дейзи, было гораздо шире, чем у большинства ее сверстниц.
«Невинность и неведение не должны вечно идти рука об руку», – говорила Изабелла.
Дейзи многозначительно оглянулась на лампу, явно не скрывая, что рассматривает ее. Это было бы все равно что делать хорошую мину при плохой игре.
– Меня интересовало, нет ли на лампе каких-либо отметин, указывающих на того, кто ее сделал, – сказала Дейзи.
– Он не оставил отметин, – ответил Люциан.
– Он? Вы полагаете, ее сделал мужчина?
– Ремеслом в античные времена занимались мужчины, – сказал он со знанием дела.
– Хм, странно. – Дейзи округлила глаза. – Трудно представить себе, чтобы мужчине захотелось это поджечь.
Люциан кашлянул, подавив смешок.
– Ну а женщине?
– Женщине – разумеется. На ум сразу же приходит мужское доминирование почти во всех сферах достижений. – «А также наличие памяти у комара», – подумала Дейзи. – Но лампа вызывает уйму вопросов.
– О да, и вы подняли наиболее интригующий. – Люциан изогнул бровь. – Буду счастлив помочь вам найти ответы.
Не предлагает ли он ей нечто неприличное? Если так, то у него останется еще один шрам.
– Вы не обязаны мне помогать. Особенно после того, как я испортила вам рубашку. И жилет. И…
Ей не следовало опускать взгляд на его брюки, следуя за расплывшимся чернильным пятном. Представив на мгновение этот аппендикс в форме лампы, приделанный к его паху, Дейзи почувствовала, что залилась румянцем. Чтобы скрыть смущение, она села на пол и стала собирать разлетевшиеся записи.
– Не думайте об этом. – Его голос уже не напоминал писк подростка, который Дейзи помнила. – Я должен быть осторожнее. Надеюсь, ваша голова не пострадала от моего подбородка.
Впечатление, которое на Дейзи произвел его глубокий баритон, заставило ее забыть о голове.
– Позвольте мне.
Поставив свой саквояж, Люциан опустился рядом с ней на колени, чтобы собрать листки, затем подал ей руку, помогая подняться.
В животе у нее как будто открыли банку с июньскими мурашками.
– Благодарю, милорд, – пробормотала она, зная, что он лорд.
Люциан Игнацио де Кастенелло Боумонт. Сын и наследник Эллери Боумонта, графа Монтфорда. По предположению Дейзи, Люциан должен был называться теперь виконтом Ратлендом, одним из менее важных титулов графа, ибо граф пока был жив и пребывал в полном здравии.
Но Дейзи помнила Люциана как Игги.
Когда она так его называла, его уши приобретали тревожно-красный цвет. «Игги», как он посетовал, звучало недостаточно достойно. Как будто тощий двенадцатилетний подросток с грязными коленями мог быть способен на нечто, имеющее хотя бы отдаленное отношение к достоинству.
Но теперь Люциан стал мужчиной. И в последний раз, когда Дейзи слышала упоминание его имени в порядочном обществе, матрона, понизив голос, сказала, что Люциан «распутник» и «никчемный человек».
Однако Дейзи со вздохом признала, что такая характеристика не могла успокоить ее вдруг взволнованно забившееся сердце.
– Боюсь, спасти ваш костюм уже невозможно, – констатировала Дейзи, принимая от него стопку листов. – Пожалуйста, позвольте мне заказать вам новый комплект одежды.
Она могла позволить себе быть щедрой. В конце концов, она нашла семейные сокровища под камнями замка Драгон-Кэрн, когда остальные представители аристократии теряли свои в лопнувшем мыльном пузыре компании «Южные моря».
– Даже слышать об этом не хочу, – возразил он мягко, хотя Дейзи знала, что отец Люциана вложил массу денег в обанкротившуюся компанию. Вероятно, семья его матери на ее родине все еще владела значительным капиталом. Мать Люциана происходила из благородной семьи. От итальянского акцента Люциана практически не осталось и следа, о чем Дейзи очень жалела.
– Я все равно собирался избавиться от этого костюма, – сообщил он. – Фасон устарел, не так ли?
А жаль. Покрой этого зеленого фрака творил чудеса с его плечами, а что до его панта… – Дейзи перебила себя, пока ее мысли не вышли из-под контроля, но проиграла борьбу с желанием взглянуть, как панталоны облегают его бедра.
Перехватив направление ее взгляда, Люциан радостно улыбнулся:
– До чего же вы наблюдательны.
– Простите меня. Я очень расстроена, что испортила ваш костюм, – сказала она, чувствуя, как пылают щеки. – Я веду себя как какая-нибудь глупая дебютантка.
В двадцать один год Дейзи была настоящим «синим чулком».
– Будь вы дебютанткой, я бы вас запомнил, – сказал Люциан.
Дейзи в этом усомнилась. Тем более что он до сих пор не узнал ее, по крайней мере виду не подал. Хотя наверняка в ней сохранилось некоторое сходство с той девочкой, которая много лет назад ходила за ним по пятам, как щенок. Его семья провела в Драгон-Кэрне всего неделю, но эта неделя стала самой огорчительной, самой замечательной и самой запоминающейся неделей в ее юной жизни.
– Но если хотите моего совета, – продолжил он, – ваши шансы остаться незамужней значительно снизятся, если вы попробуете не опрыскивать чернилами мужчин, которых встречаете.
– Может, мой выбор как раз и состоит в том, чтобы не выходить замуж, – нахмурилась Дейзи.
Но при виде его ослепительной улыбки больше не могла сердиться. Люциан относился к тому типу мужчин, которым женщины за улыбку прощали все.
Дейзи не проронила больше ни слова и отошла от витрины с фаллической лампой.
Люциан окинул взглядом пустынный выставочный зал. В нем не было ни души.
– Похоже, нас никто не может представить друг другу, как того требуют приличия, так позвольте мне самому представиться.
Еще одно доказательство того, что Люциан ее не узнал. Дейзи испытала разочарование.
Все эти годы она хранила в памяти его образ, а он совершенно забыл о существовании Дейзи Элизабет Дрейк. С трудом сдерживая негодование, она попятилась, чтобы быть подальше от Люциана.
Но не успела сказать, что Люциан хорошо знает ее имя, как дверь позади нее распахнулась, ударив Дейзи пониже спины, и тут же закрылась, когда тот, кто ее открыл, понял, что кого-то ударил. Дейзи покачнулась, упав в объятия Люциана.
И тотчас оказалась в плену его мужского запаха: сандалового дерева и мыла. Мускулистая грудь под ее расставленными пальцами была твердой как камень. У нее перехватило дыхание.
– Вы пострадали, мисс? – спросил Люциан.
– Только моя гордость.
Дейзи попыталась высвободиться из его объятий, но Люциан не отпускал ее.
– Кажется, у нас есть еще одна жертва, – сказал он.
Люциан посмотрел на ее декольте, где отпечаталось чернильное пятно с его рубашки и жилета, испачкав ее бледно-голубой корсет и грудь.
– Жаль. Алебастровой груди не идет черный цвет. – Он провел пальцем по кружевной пене, обрамляющей вырез, который Дейзи считала скромным. Надо это учесть, подумала она. – Увы, я забыл свой носовой платок, иначе ответил бы такой же услугой, какую вы оказали мне, и попытался бы стереть чернильное пятно.
Дверь за ее спиной приоткрылась, внутрь заглянул джентльмен с моноклем, который помахал Люциану рукой.
– Так вот вы где, Ратленд. Мы вас ждем.
Вздрогнув, Дейзи отскочила от Люциана. В джентльмене она узнала сэра Алистэра Фицхью, руководителя Общества антикваров. Она несколько раз обращалась к нему с просьбой принять ее в общество, но сэр Алистэр каждый раз отказывал ей, потому что она женщина. Окинув ее быстрым взглядом, Алистэр Фицхью вновь переключил внимание на лорда Ратленда.
Племянница барона мало значит рядом с виконтом, решила Дейзи.
При виде большого, странной формы чернильного пятна на одежде Люциана у Фицхью выскочил монокль и повис, болтаясь на серебряной цепочке.
– Боже милостивый, что с вами случилось, старина?
– Это… – начала Дейзи.
– Всецело и полностью моя вина, – договорил за нее Люциан. – Сейчас буду, Фицхью. – Люциан повернулся к Дейзи: – Может, теперь, когда меня представили…
– Постойте, – перебила его Дейзи, придя в изумление, поскольку ожидала, что дискуссию будет вести какой-нибудь сухарь из оксфордской профессуры. – Это вы докладчик?
– Когда мне позволяют, – кивнул он с кривой усмешкой.
Дейзи прижала к губам кончики пальцев. Когда это Люциан успел стать экспертом по римской античности? Вернее, по утраченным римским сокровищам.
– Как я уже говорил, надеюсь, мы продолжим нашу дискуссию позже. Мне было бы интересно узнать, что еще столь очаровательная молодая леди считает… любопытным в этих скучных коридорах. – Он поднял с пола свой саквояж, шаркнул ногой и озорно улыбнулся: – А на ваш вопрос я отвечу отрицательно.
– Отрицательно? – Дейзи нахмурилась.
– Это не натуральный размер.
Глава 2
Мисс Дрейк, искренне надеюсь, что мне в последний раз приходится высылать Вам уведомление об отказе в членстве.
Из письма сэра Алистэра Фицхью, эсквайра
– Неслыханная дерзость! – бросила Дейзи вслед удалявшемуся Люциану.
У него хватило наглости истолковать ее стремление к знаниям как нечто неприличное.
Конечно, он мог возразить, что это она сама начала, когда спросила, натурального ли размера эта чертова лампа. В свое оправдание она могла бы сказать, что считала, что разговаривает сама с собой.
Да что с него возьмешь? Такой подслушает и глазом не моргнет.
Невыносимо самодовольный тип.
В довершение ко всему темноглазый дьявол не счел нужным пригласить ее послушать его лекцию! Он ничем не лучше остальных членов общества.
К тому же совершил еще один непростительный грех – не узнал Дейзи.
До этого сэр Алистэр отказался впустить Дейзи в лекционный зал. Изучение античных находок – это слишком «приземленный» предмет для молодых леди, заявил он ей. Теперь, узнав, что докладчик – всего лишь Люциан Боумонт, Дейзи решила вернуться в дом своей двоюродной бабки.
Но дверь в лекционный зал за Люцианом не заперли, а Дейзи была не из тех, кто упустит свою возможность. Быстро окинув коридор взглядом, чтобы убедиться, что ее никто не видит, она приоткрыла дверь и проскользнула в узкую щель.
Весь последний ряд оказался пустым, и она тихонько села, надеясь, что никто ее не заметит. А когда увидела выставленную на помосте мозаику, то и вовсе уверовала, что никто не обратит на нее внимания.
Мириад крохотных цветных плиточек сохранился почти в неприкосновенности. Даже издали, со своего места, она видела, какая превосходная это работа. Дейзи сразу поняла, почему эту мозаику не выставили на всеобщее обозрение. Предмет обсуждения шокировал бы и матроса, а поскольку она выросла в семье пирата, хорошо разбиралась в подобного рода вещах.
Работа была величиной с пивной бочонок из паба. Снаружи по периметру круглой мозаики были изображены полуголые фигуры в странных позах: некоторые согнутые, некоторые с переплетенными конечностями. Отдельные группы состояли из трех, а не из двух человек.
Прищурившись, Дейзи пожалела, что не прихватила с собой лорнет бабки Изабеллы, и переключила внимание на более крупное изображение в круге.
Центральная фигура изображала мужчину. Его спокойные римские глаза взирали на мир с веселым интересом. Уголки его рта были слегка приподняты. Он стоял в горделивой позе. Короткая туника открывала мускулистые ноги.
Из-под туники торчал член, способный посрамить жеребца дяди Гейбриела. Длиной в предплечье человека и почти такой же толщины.
«Хм. Бьюсь об заклад, что и это не натуральный размер, – подумала Дейзи, неловко заерзав на месте. – Такой, скорее проткнет, чем доставит удовольствие».
Дейзи частенько пробиралась тайком в библиотеку Изабеллы, чтобы почитать сборник любовной поэзии. Совсем недавно она обнаружила неопубликованные воспоминания мадемуазель Бланш Латур, французской куртизанки, которая вела соответствующий образ жизни не только в будуаре, но и за его пределами. Мадемуазель Латур не страдала скромностью в описании своих подвигов, так что познания Дейзи в этой области человеческого поведения в значительной степени превосходили ее собственный опыт.
Дневник она читала медленно, обращаясь за помощью к Нанетте, французской горничной бабушки, когда собственных знаний французского по этому предмету ей не хватало. Нанетта оказалась кладезем информации. Дейзи представить себе не могла, сколько всего можно совершить с помощью языка.
Одернув себя, Дейзи прервала ход своих грешных мыслей. Люциан начал доклад.
– Эта мозаика была обнаружена в поместье моего отца, на руинах дворца римского проконсула, в чем я полностью убежден, – сказал Люциан. – Только местный губернатор мог заказать подобную работу.
– Почему вы так думаете? – спросил один из слушателей. – По-моему, любой человек со средствами мог пожелать изобразить себя в образе Приапа. Я бы и сам не отказался повесить нечто подобное на стенах будуара.
Раздались смешки.
– Искусство фаллического культа всегда было популярно, лорд Брамли, но только человек большого политического влияния мог устроить демонстрацию своей силы в подобной форме в холле собственного дома. Скорее всего он был проконсулом, человеком, привыкшим к повиновению со стороны тех, кто его окружал, – заметил Люциан. – Человек, который не боялся своей жены.
Дейзи прикрыла рукой рот, чтобы сдержать смешок.
Люциан, безусловно, знает, как заставить замолчать болтуна.
Публичные выговоры леди Брамли лорду Брамли стали легендой. Ее менее влиятельный муж ходил за ней на цыпочках. Лорд Брамли платил за свое унижение громким ворчанием и нападками на других, когда леди Брамли не было поблизости.
– Как видно по представлению художника, – говорил Люциан, – римляне разнообразили жизнь экспериментами в плотских утехах. Однако при всем очаровании этой мозаики находка, которую я собираюсь вам представить, является еще более занимательной.
Слушатели все как один подались вперед. Люциан наклонился к своему саквояжу и извлек оттуда предмет величиной не больше дневника мадемуазель Латур.
– Восковая табличка и игла.
Ассамблея испустила коллективный вздох разочарования.
– Похоже, находка в отличном состоянии, – произнес сэр Алистэр. – Но я не понимаю, как расходы на перевозку зерна или покупку рабов…
– Я знаю, что аналогичные находки обычно содержат сведения именно такого плана. – Люциан поднес палец к тонкой вязи письма, но тут же отдернул, словно передумал. – Нет, джентльмены, это сокровище, которым я обещал с вами поделиться, точнее, способом, как найти это сокровище.
– Ладно, не томите нас загадками, лорд Ратленд, – проворчал лорд Брамли. – У нас нет ни времени, ни терпения.
«Ни ума», – добавила про себя Дейзи.
– Итак, что это? Выкладывайте, – сказал Брамли. Люциан поднял табличку над головой, как Моисей, спускающийся со священной горы Синай.
– Это сведения об утраченном и ненайденном римском сокровище – годовом жалованье римскому легиону на территории Британии.
Дейзи почти услышала, как мужчины, откидываясь на спинки своих стульев, подсчитывают сумму в древних монетах.
На этот раз Дейзи подалась вперед. Сокровища манили ее, как бабочку на огонь. В детстве она нашла пиратский тайник с испанским золотом. Под фундаментом ее дома, замка Драгон-Кэрн в Корнуолле. Внезапное богатство навсегда изменило жизнь ее семьи. Ее дядя, может, и был простой барон и бывший пират, но испанское золото заставило даже герцогов заискивать перед ним и искать с ним дружбы.
Хотя Дейзи и ее сестры не могли рассчитывать на наследуемый титул, щедрое приданое позволило старшей сестре Гиацинте заполучить в женихи маркиза и двум близняшкам Рози и Поппи – графов. Только Лили еще не вышла замуж, поскольку не достигла брачного возраста.
Сама Дейзи могла трижды стать замужней матроной, но ее раздражали мужчины.
Они были скучны и неинтересны.
К тому же ни один из них не заставлял ее сердце биться сильнее. Только один худенький темноволосый мальчик с итальянским акцентом.
Черт бы его побрал! Как мог он ее забыть?
– Сегодня я предлагаю вам, – говорил Люциан, – шанс вступить со мной в партнерство по поиску потерянной римской казны.
Восторг, который испытала Дейзи, когда нашла сокровище Драгон-Кэрна, навсегда остался в ее памяти. Это было самое сильное впечатление, пережитое ею.
И ей хотелось пережить его снова.
– По прошествии стольких лет нет гарантии, что сокровище не найдено, – усмехнулся лорд Брамли. – А место в табличке указано?
– Будь оно указано, стал бы я с вами делиться? – улыбнулся Люциан. – Но все не так просто. Эта табличка, при всей своей убедительности, не включает полного описания истории. Повествование обрывается. Но из него явствует, что вся сумма находится в одном месте. Так что могу предположить, что есть еще одна, необнаруженная, табличка, содержащая остальную часть информации.
– Насколько я понял, вы не можете сообщить подробности, тогда хотя бы скажите, о чем в общих чертах говорится в табличке? – поинтересовался сэр Алистэр.
Как глава Общества антикваров он был настоящим ученым. Из всех собравшихся здесь он один, как полагала Дейзи, мог читать тексты, написанные на латыни. Со многими членами собрания Дейзи была знакома. С лордом Линдли, лордом Галифаксом, сэром Бентоном Уимбли. Но ей в голову не приходило, что они интересуются античностью. Возможно, именно рискованный характер античного искусства и привлекал их внимание.
– В табличке детально описывается преступление – совершенная управляющим проконсула кража, – пояснил Люциан. – Имя преступника – Кай Мерит, вольноотпущенный раб в услужении губернатора. Он предположительно угнал повозку с деньгами.
Слушатели зашептались, начали подсчитывать в уме, сколько римских монет могло оказаться в повозке.
– Он спрятал деньги и сделал попытку бежать с острова, очевидно, планируя вернуться позже и забрать сокровище, когда шум уляжется. Кай Мерит был убит при попытке к бегству, но оставил после себя ключи к разгадке, где искать захороненные сокровища.
– Какие ключи? – спросил сэр Алистэр.
– Этой информацией я поделюсь только со своими партнерами по данному предприятию, – сказал Люциан.
– А где у вас доказательства, что римляне сами не нашли украденное? – выразил недоверие сэр Алистэр.
– Их собственные свидетельства, – ответил Люциан. – Загадочное посмертное заявление Кая Мерита повергло их в недоумение.
– И вы полагаете, что можете расшифровать послание века спустя? Это отдает самоуверенностью, молодой человек! – упрекнул его Брамли.
– Я не претендую на обладание такими способностями, но осмелюсь сказать, что научный подход и использование логики в значительной степени улучшили мои шансы.
И только по слегка затвердевшей челюсти можно было судить, что укол Брамли задел Люциана.
– Где вы нашли эту табличку? – осведомился лорд Брамли.
– В том же районе раскопок, где и эту великолепную мозаику, – махнул рукой Люциан в сторону щедро одаренного природой проконсула. – Его происхождение сомнений не вызывает. Я убежден, что мы найдем достаточно путеводных нитей, которые укажут нам верное направление.
– Какие требования вы предъявляете к своим партнерам, лорд Ратленд? – спросил сэр Алистэр.
– Раскопки – дорогостоящее предприятие. Я уже вложил в них значительную сумму.
Когда Люциан назвал цифру, по залу пробежал шепот. Люциан либо слишком самоуверен, либо доведен до отчаяния, решила Дейзи.
– Я потребую аналогичных вложений и от своего партнера, – сказал Люциан. – Мы поделим расходы поровну, когда найдем сокровище, и мой партнер получит половину ценностей.
– Хотите сказать, что продаете кота в мешке, как и ваш отец, – произнес лорд Брамли с видимым отвращением. – К счастью, я вовремя успел выйти из фиаско «Южных морей», чтобы не утонуть вместе с лордом Монтфордом, но удалось это немногим. Вижу, вы намерены идти по стопам отца и привести других к разорению.
Лорд Брамли поднялся, собираясь покинуть зал. Послышались сердитые крики и угрозы. Дейзи заторопилась к двери, но прежде чем выйти, бросила взгляд на Люциана.
Он был в ярости. Дейзи стало не по себе. По телу побежали мурашки.
Мыльный пузырь «Южных морей». Осенью 1720 года Дейзи была ребенком, но хорошо помнила разразившийся финансовый скандал. Он был связан в ее памяти с визитом Люциана и его семьи в Драгон-Кэрн.
Лорд Монтфорд, отец Люциана, пытался убедить дядю Гейбриела вложить свое только что приобретенное богатство в компанию «Южные моря». Корона дала инвесторам эксклюзивное право на торговлю на южноамериканских рынках, что якобы должно было принести им неприличную прибыль.
Дядя Гейбриел заметил, что слово «неприличная» было самым подходящим для ее характеристики. Не зря он столько лет бороздил под пиратским флагом моря Карибского бассейна. Он знал, какие корабли ходили в этих водах. И какой груз перевозили.
Основную долю импорта компании «Южные моря» в Новый Свет составляли рабы с берегов Африки. Некоторые из матросов его собственной пиратской команды были беглыми рабами. Дейзи помнила, как дядя Гейбриел кричал, что будет проклят, если станет вкладывать деньги в работорговлю. Не вложит даже полпенни. Лорд Монтфорд с семьей тут же уехал из замка. Дейзи даже не смогла должным образом проститься с мальчиком, которого изводила все эти дни и в которого была тайно влюблена.
Не прошло и двух недель, как акции «Южных морей» рухнули, а вместе с ними и весь финансовый рынок. Большое число спекулятивных инвестиций привело к краху. Многие семьи с многовековым капиталом превратились в нищих. Говорили, что даже сэр Исаак Ньютон потерял более двадцати тысяч фунтов.
Дейзи слышала, что по поводу своей потери гениальный ученый сказал, что не смог просчитать «человеческое безумие».
Лорд Монтфорд разорился.
Неудивительно, что Люциан пришел в ярость, когда лорд Брамли сравнил его нынешнее предприятие с величайшим провалом его отца.
Когда из лекционного зала стали выходить джентльмены, Дейзи отошла в угол коридора, сделав вид, будто любуется коллекцией амфор за волнистым стеклом витрины. «Мечтатель» и «авантюрист» были наиболее мягкими определениями, которые Дейзи услышала в адрес Люциана. Его также называли шарлатаном.
Наконец вышел Люциан. Увидев Дейзи, кивнул:
– Мне очень жаль, мисс, что не могу в данный момент продолжить нашу приятную беседу.
– Тогда давайте поговорим о деле, лорд Ратленд, – резко сказала Дейзи. – Ваши раскопки меня заинтриговали, и у меня есть средства, в которых вы нуждаетесь. Я хотела бы стать вашим партнером в этом деле.
Люциан ответил с усталой улыбкой:
– Мисс, вы меня не за того принимаете. Я не мошенник, каким рисует меня Общество антикваров. Да, мне нужны инвесторы, Но я не в таком отчаянном положении, чтобы брать деньги у молодой леди, которой даже не был должным образом представлен. Всего хорошего.
Он отвернулся и зашагал прочь.
Дейзи раздраженно фыркнула. Самомнение этого мужчины было ничуть не меньше, чем у того щедро одаренного природой проконсула с мозаики.
– Тогда, может, уговорите Игги нас познакомить, – крикнула она ему вслед. – Потому что мы с ним хорошо знаем друг друга.
Он замер и повернулся к ней:
– Дейзи Дрейк.
– Действительно, милорд. – Она присела в реверансе. – Я рада, что ваша голова не такая дырявая, как я опасалась.
Его бровь изогнулась.
– Едва ли вы можете винить меня в том, что не сразу признал в очаровательной молодой леди досадную проказницу.
Она вскинула подбородок; его комплимент ей нынешней смягчил Дейзи, но рассердила характеристика ее тогдашней.
– И все же вас я сразу узнала. Приятно видеть вас после стольких лет в полном здравии.
– Ваш интерес к моему здоровью не утешает, после того как во время нашей последней встречи пытались раздвоить меня пикой. – Для наглядности он потер свой маленький шрам на подбородке. – Это, безусловно, помогло вам узнать меня.
– Это произошло случайно, и вы это знаете. Если бы вы делали все, как на репетиции сцены боя, я бы вас не уколола.
Дейзи с сестрами писали пьесы для развлечения аналогично тому, как в других семьях сочиняли посредственную поэзию. Театральные достоинства их творений были сомнительны, но сестры Дрейк всегда умудрялись получать при этом истинное удовольствие.
Неудивительно, что Люциан забыл ее.
– На самом деле, – продолжала Дейзи, – вы виноваты в случившемся так же, как и я.
– Согласен, – сказал Люциан.
– Значит, вы принимаете мое предложение стать партнерами?
– Сожалею, но нет, – ответил он. – Учитывая историю наших отношений, вы поймете мое нежелание образовывать новый союз с домом Дрейков. В тот раз мне лишь чудом удалось сохранить голову на плечах. Еще раз испытывать судьбу не имею ни малейшего желания.
