Текст книги "Возлюбленная виконта"
Автор книги: Эмили Брайан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 5
На банкете любви поцелуй – закуска.
Дневник Бланш Латур
Дейзи с трудом переводила дыхание, когда они закончили величавый танец. Корсет мешал дышать. Платье куртизанки для бала явно не годилось. К тому же на узких платформах, удерживающихся на ногах ремешками, она боялась подвернуть лодыжку. Нанетта уверяла ее, что туфли на высокой платформе – писк моды в Венеции, но в Лондоне на танцах они были ужасны.
По крайней мере гавот означал благородное скольжение. При мысли о том, что ее почти обнаженная грудь будет выставлена напоказ, ей делалось не по себе. Каждый раз, когда она ловила на груди взгляды Люциана, ее соски становились такими твердыми, что причиняли ей боль. Дейзи хотелось прикрыть их ладонями.
Но Бланш Латур никогда бы этого не сделала. Настоящая куртизанка радовалась бы мужским взглядам и, безусловно, позволила бы мужчине наслаждаться зрелищем сколько вздумается. Так что Дейзи старалась от его взглядов не ежиться. А только смеялась. И шутила. Говорила всякие непристойности, приходившие в голову. От куртизанки никто и не ждал благопристойного поведения.
Роль Бланш дарила головокружительное ощущение свободы.
Завершив последний поворот в менуэте, они приблизились к моменту поцелуя. Она наклонилась к нему, слегка вытянув губы, и закрыла глаза.
Когда Люциан поцеловал ее, у нее остановилось сердце. Поцелуй подразумевал всего лишь легкое прикосновение, не более значимое, чем все остальные шаги менуэта, но, прижавшись к ней губами, Люциан замер.
Его рот отдавал вкусом шипучего шампанского. В ответ в ней разлилась волна лопающихся пузырьков, разнося тепло от груди вниз. Пульсирующий трепет между ног вызвал удивление.
Ее целовал Люциан Боумонт! Этот момент стал воплощением ее девичьих грез. Хотя он с трудом переносил ее, когда они были детьми, это не мешало Дейзи представлять, что будет, если этот маленький итальянский мальчик обнимет ее и поцелует, как дядя Гейбриел целовал тетю Жаклин, когда она их случайно увидела. Когда Люциан отпустил ее, невидимый кулак сдавил Дейзи сердце.
– Довольно девичий поцелуй, – сказал он, приподняв брови.
– Женщина моей профессии должна быть всем для всех, – ответила Дейзи, подавляя разочарование от его оценки ее поцелуя. Его поцелуй она нашла восхитительным. – Я решила, что вы больше привыкли целовать дебютанток, и вела себя соответственно. К тому же на паркете мы всего лишь марионетки мастера танцев, и наши поцелуи должны годиться для публичного созерцания. Окажись мы в другом месте, делали бы что заблагорассудится.
– Тогда, Бога ради, давайте найдем другое место.
Он предложил ей руку, и когда она взяла его под локоть, Люциан проводил ее в благоухающий сад лорда Уэксфорда. В воздухе пахло лавандой и ночными нарциссами. Люциан собрался проверить ее смелые слова на практике.
В воспоминаниях настоящей Бланш Латур содержалось весьма подробное описание искусства поцелуя. Дейзи оставалось освежить в памяти детали. Положение губ. Время между сменой положений. Вздохнуть поглубже до начала поцелуя. О Юпитер! Сколько же всего нужно было запомнить! Дейзи надеялась, что знает достаточно много и ей удастся одурачить его.
Когда они остановились у журчащего фонтана, он взял ее руки.
– Ну вот, Бланш, теперь мы можем делать все, что нам заблагорассудится.
Тут в голову ей пришла мысль, за которую Дейзи ухватилась как за единственную возможность избежать разоблачения.
– Но боюсь, только один из нас будет хозяином данной ситуации.
– Что вы имеете в виду?
– Вы, мужчины, всегда стремитесь к власти, не так ли? Встречаете женщину вроде меня и думаете, что можете взять все, что заблагорассудится.
– Поверьте, я ничего не сделаю против вашей воли, – пообещал Люциан.
– Правда? Тогда выслушайте меня. Быть распутной иногда надоедает. Я здесь, в вашей стране, на отдыхе, – сказала она, на ходу импровизируя. – Хочу, чтобы вы занимались со мной любовью, как с дебютанткой, молодой леди, за которой ухаживали.
Люциан пришел в замешательство.
– Будем нежно целоваться. Давайте покажу, как именно.
Дейзи наклонилась к нему и поцеловала, стараясь соблюдать все указания настоящей Бланш. Если он снова найдет ее поцелуй «девичьим», у нее есть оправдание. Ее губы от поцелуя Люциана стали мягкими, и, взявшись за лацканы его фрака, она привлекла его к себе.
Но одно дело читать о поцелуе и совершенно другое – целоваться. От поцелуя Люциана у нее закружилась голова.
Люциан обнял ее и прижал к себе. Даже сквозь тяжелый корсет и несколько слоев ткани Дейзи чувствовала тепло его тела.
Особенно там, где юбки касались ее нагого паха. Обычно тот факт, что она ничего не носила под широким колоколом юбок, кроме чулок, закрепленных над коленями подвязками, давал ей восхитительное чувство свободы. Теперь же она остро ощущала прохладу ткани.
И его мужское естество по другую сторону тонкой преграды из тюля.
Когда он слегка сместил рот, ее губы приоткрылись, и поцелуй изменился. Стал глубже. Вспыхнул огнем. У нее подкосились ноги. Ей следовало ожидать вторжения его языка, когда он скользнул ей в рот. Но внезапный прилив жара в паху отвлек Дейзи, и, на мгновение забыв о поцелуе, Дейзи оттолкнула Люциана.
– Что-то не так? Люциан уронил руки.
– Нет-нет. Ваш поцелуй был очень…
– Неумелым, – договорил он за нее. – Я поторопился, да? От вас не спрячешься. Несомненно, вы уже догадались.
– Догадалась о чем, Люциан?
Он опустился на каменную скамейку, потянув ее за собой.
– Что поцелуй – это вершина моего опыта с прекрасным полом.
Что он говорит? Что у него не больше знаний в плане занятий любовью, чем у нее? Дейзи оторопела.
– Вы шутите, месье виконт. Молодые джентльмены с титулом и богатством…
– Ах, вы попали в самую точку, – сказал Люциан. – Я джентльмен с титулом, но без богатства. У меня нет желания ухаживать, когда я ничего не могу предложить жене, кроме своего титула. А нехватка средств означает, что я не в состоянии платить за… не могу завязать связь с женщиной для удовольствия.
– Но в прошлом у вас наверняка были девушки, готовые на все. – Рассказы о связях землевладельца со служанками в изобилии давали пищу для дешевых новелл. Дейзи прочла их больше, чем следовало.
– Наверняка, – согласился он. – Но при всей соблазнительности идеи, мне никогда не представлялось справедливым привести одну из горничных к себе в постель.
– Достойно похвалы, – произнесла Дейзи, испытывая к нему все больше и больше симпатии. – Тем более что такого рода связи неизменно плачевно заканчиваются для девушек, которые надеются таким образом подняться, но редко преуспевают в этом.
Он посмотрел ей в глаза:
– Это и с вами случилось?
– Со мной? Нет, конечно… – Она вспомнила, что он считал ее «испорченной голубкой» и, естественно, задавался вопросом, как она потеряла благосклонность общества. Вскинув подбородок, Дейзи вспомнила рассказ Бланш о ее жизни. – Я стала куртизанкой по собственной воле. Хочу спросить вас, милорд, согласились бы вы, чтобы к вам относились как к ребенку или идиоту?
– Конечно, нет.
– Но такова судьба замужней женщины. Когда женщина выходит замуж, она фактически становится собственностью мужчины. Возможно, я бы тоже вышла замуж, но мне не хотелось, чтобы кто-то мною командовал, не хотела ни от кого зависеть. Я предпочла образование, чтобы иметь возможность общаться на любую тему, и любовника вместо мужа в обмен на богатые подарки. Таким образом я распоряжаюсь своими деньгами, имуществом и собственной личностью.
– А сейчас у вас есть любовник?
В его голосе появился прежний итальянский акцент. Дейзи сомневалась, что кто-нибудь, кто не знал его ребенком, мог это заметить. Но ее пульс участился.
– В настоящее время у меня нет покровителя, но, впрочем, он мне не нужен. Мой последний покровитель был весьма щедрый, – промурлыкала Дейзи. – Следующего любовника я заведу, когда захочется.
– Что ж, пожалуй, вы правы, – рассмеялся Люциан. – Следует у вас поучиться и сдать себя напрокат. По крайней мере появится способ профинансировать мою работу.
Дейзи поднялась и потянула Люциана за собой.
– Ага! Но жиголо должен быть умелым в любви, однако вы сами сказали, что похвастаться этим не можете.
– Бланш… – Ее фальшивое имя прозвучало ласково в его устах. – Прошу не путать отсутствие мастерства с отсутствием интереса.
Тут он обнял Дейзи за шею, и она невольно дернула головой, когда он провел кончиками пальцев по ее тонкой ключице. Добравшись до выреза платья, где оно спускалось с плеча, он пробежал пальцами по линии декольте, как сделал это утром в Обществе антикваров, до того как узнал, что она Дейзи Дрейк.
Только на этот раз ее декольте было гораздо откровеннее, и, вместо того чтобы просто всколыхнуть кружевную пену, он скользнул пальцами под тонкую косынку.
Как Дейзи Дрейк, она дала бы ему звонкую пощечину.
Но что должна делать в подобных случаях Бланш? Куртизанка, не нуждавшаяся в покровителе, могла позволить джентльмену подобные вольности, потому что ей это нравилось.
А прикосновения Люциана ей и вправду нравились.
Достигнув обнаженного соска, Люциан закружил пальцем вокруг маленькой твердой вершины в головокружительном танце. У Дейзи перехватило дыхание.
– У меня нет средств, чтобы стать вашим покровителем. Пока нет. Но я охотно стану вашим преданным учеником, – сказал Люциан, продолжая массировать пальцем сосок. – И вы научите меня искусству любви.
Его прикосновения завораживали Дейзи, ее бросило в жар, но она взяла себя в руки и шлепнула Люциана по руке закрытым веером.
– Полагаю, что вы гораздо опытнее в отношениях с женщинами; чем признаете. – В ее голосе прозвучал упрек.
– Вам понравилось. – Его глаза вспыхнули.
– Конечно. – Дейзи стала вспоминать, что говорила Бланш о женских сосках. Но ощущения не давали возможности думать, и она сказала: – Эти места у меня обладают повышенной чувствительностью.
– Правда? – удивился он. – Я думал, что легкое прикосновение не окажет никакого воздействия на женщину вашего рода занятий. Что прикосновение к груди для вас все равно что рукопожатие.
Дейзи сердито посмотрела на него:
– Если вы намерены оскорблять меня, месье ле виконт, то нам лучше распрощаться.
– Нет, останьтесь. – Он схватил ее за запястье. – Я не хотел вас оскорбить. Дело в моей неопытности, а не в манерах. Поверьте, Бланш. Я отношусь к вам с большим уважением. Пожалуйста, не уходите.
– Хотите поиграть со мной?
– Боже упаси!
Дейзи повернулась к нему и вдруг вспомнила слова Бланш, которые и процитировала:
– «Ошибочно думать, что твое тело существует отдельно от всего остального. Мужчины могут обманывать себя, полагая, что жизнь тела не оказывает влияния на сердце, но это не так».
Он поймал ее руку и прижал к своей груди.
– Мое сердце активно в этом участвует, неужели вы не чувствуете?
– Вы смеетесь надо мной. Физическое сердце может так биться из-за физического возбуждения, месье. А ваше невидимое сердце может в этом не участвовать.
– И это для вас важно, – признал он.
– Важно. Я не могу начинать физическую связь без связи сердечной. Обычная проститутка способна на подобный подвиг, но лишь из чувства самосохранения. Имея много мужчин, она должна беречь свое сердце, чтобы его не растоптали каблуки ее покровителей. – Дейзи прижала ладонь к его щеке. – Так что я не завожу любовников с легкостью или слишком часто. Потому что должна отдавать частицу себя. Если у нас… возникнут отношения, я не могу отвечать за последствия.
Он накрыл ее руку своей, затем перевернул и поцеловал ладонь.
У нее задрожали колени.
– Я готов рискнуть.
Его темные глаза блеснули в лунном свете.
– А я – нет. – Она отдернула руку и медленно пошла вдоль освещенной тропинки. Он поспешил за ней. – По крайней мере пока. Хотя мне нравится то, что знаю о вас, Люциан, но я знаю очень мало. Расскажите мне о своей работе.
Она слушала его вполуха, поскольку утром уже прослушала его лекцию. Рассказ Люциана о своих раскопках давал Дейзи возможность прийти в себя. Каждый раз, поглядывая на него из-под ресниц, Дейзи чувствовала трепет, словно стояла на самой высокой башне корнуоллского замка дяди.
В дюйме от смерти, но все еще живая.
– Древнеримское сокровище. Восхитительно! Значит, вам для завершения работ требуются лишь финансовые вложения партнера? – спросила она, когда он закончил пояснения о римской восковой дощечке. – Ваш поиск подошел к концу. Я буду счастлива вступить в ваше предприятие.
Люциан ослепительно улыбнулся:
– Я с радостью приму ваше предложение, но работа чрезвычайно грязная. Вряд ли сами раскопки будут вам интересны.
– Bien sur, – согласилась она, охваченная вдохновением. – Я пришлю агента представлять меня на месте. Кого-нибудь, кто передаст вам деньги и будет знать латынь. Кто сможет помочь в работе, ладно? Этого достаточно?
– Вполне. – Он начал описывать место, где обнаружил находку, и договариваться о времени, где ее агент мог бы встретиться с ним утром. – Но могу ли я надеяться на встречу с вами?
– Безусловно. – Она понизила голос, подражая бабушке, когда та хотела кого-нибудь пленить. – Не забывайте, что вы обещали мне показать пикантные произведения римского искусства.
– Да, конечно. – Он щелкнул пальцами. – Это у меня есть. А как вы отнесетесь к обмену? Подлинные образцы римского антиквариата на уроки любви.
– Не любовная связь?
– Нет, только уроки, – сказал он. – Научите меня тому, что я должен знать, чтобы доставить женщине удовольствие.
Дейзи обомлела. Как может она обучать тому, о чем имеет лишь весьма смутное представление?
– Мне не нужен сейчас любовник, – солгала Дейзи, хотя сердце ее учащенно билось.
– Тогда научите целоваться, – попросил Люциан. – Это безопасно.
Он не представлял, что делали с ней его поцелуи. Однако мысль о том, чтобы проводить с ним время, исследуя тайны поцелуя, показалась ей слишком соблазнительной, чтобы от нее отказаться.
– Очень хорошо. – Взяв Люциана под руку, Дейзи повела его к пятну света, льющемуся из открытых дверей дома ее двоюродной бабки. – Принесите мне подходящий предмет пикантного римского искусства, и я научу вас тому, что знаю о поцелуях. А сейчас нам нужно вернуться на бал. Кажется, играют сарабанду. Мне очень нравится этот танец.
Дейзи решила, что выдержит еще один тур, а потом притворится уставшей и отправится спать. Хотя знала, что полночи проведет, перечитывая записки Бланш об искусном использовании губ, зубов и языка.
Глава 6
Опасные принципы, наложенные на наше понимание, ослабляют наш дух и портят характер.
Джереми Кольер, английский епископ, теолог и якобит
Запах дыма и немытых человеческих тел обдал сэра Алистэра Фицхью с силой брайтонского прибоя. Дымоход «Единорога» снова вовсю чадил, и все запахи паба – перебродившего эля, жирного бараньего рагу, удушливого парфюма трущобных модников в углу и острый запах зрелой служанки, готовой столь же быстро раздвинуть перед мужчиной ноги, как и принести ему выпивку, – соединились в одно смрадное зловоние.
Сэр Алистэр одобрительно чихнул. Это был запах жизни, тяжелого, честного труда. За исключением модников, конечно, но паб нуждался в них, чтобы карманные воришки не охотились на местных. Он напомнил ему запах его родного паба в Эдинбурге.
Во всяком случае, ничего более близкого в раскидистой паутине Лондона найти он не мог.
Когда его глаза привыкли к дымному полумраку, он обвел помещение взглядом. В дальнем углу, присосавшись к пинте, сидел человек в шинели с поднятым воротником.
Значит, он все-таки пришел.
Сэр Алистэр проследовал к столику и, не говоря ни слова, сел напротив мужчины. К нему тотчас подбежала неряшливого вида девчонка с полной до краев кружкой в одной руке. Второй она подбоченилась. Ее груди грозили вывалиться из тесного кружевного лифа. Бросив на стол монету, он ущипнул сквозь дешевый муслин ее и без того твердый сосок. Хихикнув, она послала ему воздушный поцелуй, пообещав вернуться с хлебом и двумя мисками рагу, Колыхнув домотканой юбкой, девчонка ушла, обдав Алистэра запахом ее влажной, набухшей плоти.
– Надеюсь потом получить свою долю, – сказал его компаньон.
– На вашем месте я не стал бы этого делать, Брамли, – предостерег его Алистэр. – Если она еще не заразилась французской болезнью, то очень скоро это произойдет. Уж лучше наведаться в какой-нибудь респектабельный бордель, где мадам заботится, чтобы девочки и гости были здоровые. Наверняка у вас есть для этого средства.
– Откуда? С теми крохами, что выделяет мне жена? – с горечью произнес лорд Брамли. – В брачном контракте специально оговорено, что Уинифред сохраняет право распоряжаться своим значительным приданым. Неизменно напоминая мне, как хорошо ее отец лижет зад короля Джорди.
– Проклятый немецкий ублюдок, – выругался сэр Алистэр, имея в виду не отца леди Брамли.
– Истинная правда.
Хотя может помочь делу. Алистэр поднял кружку:
– Значит, за короля.
Не имея в виду немецкого узурпатора.
Брамли сжал губы и окинул его мрачным взглядом. Наступил решающий момент, и негодяй это знал. Лорд Брамли сделал глубокий вздох. Стоит присягнуть, и пути назад не будет.
Алистэр обрабатывал несчастного лорда уже много месяцев, соблазняя картинами того, какой станет его жизнь без тяжелого на руку короля Георга. Бедняге не придется пресмыкаться перед влиятельной женой из-за каждой ерунды. Яков Стюарт, возведенный по праву происхождения на трон, щедро вознаградит всех, кто поможет ему восстановить справедливость, и откроет лорду Брамли свободный доступ к бездонным карманам его супруги.
И тогда ее отец ничего не сможет поделать.
Брамли поднял кружку:
– За короля.
Чокнувшись, они выпили. Горький вкус эля был для Алистэра все равно что вкус материнского молока. И то, что удалось заручиться поддержкой лорда Брамли в столь славном деле, лишь усилило удовольствие.
– Что думаете насчет сделанного сегодня утром заявления лорда Ратленда?
– Насчет римского сокровища? Бесплодная затея, если хотите знать мое мнение, – ответил Брамли.
– Может, не такая уж бесплодная. – Обхватив ладонями кружку, Алистэр уставился на темную жидкость, как цыганка, гадающая на кофейной гуще. – Его античные находки выглядят убедительно.
– И что?
– А то, что могут обернуться кругленькой суммой, если все это правда, – объяснил Алистэр, – Я провел сегодня кое-какое расследование. У меня есть приятель, который преподает в Оксфорде на кафедре античности. Мы случайно встретились с ним в городе! Ученые считают, сказал он, что жалованье римского легионера составляло один серебряный динарий в день. Умножьте на триста дней в году, по календарю древних.
– Полагаете, меня вдохновят три сотни серебряных монет? Какая чушь!
– В какой-то момент число римских солдат на нашем острове достигало пятидесяти пяти тысяч, – уточнил сэр Алистэр, вскинув бровь. – Может, дать вам перо и чернила, чтобы произвести подсчеты?
По тому, как дернулся кадык Брамли, было видно, что он в уме прикинул, какая получится цифра.
– Боже праведный!
– Вот именно. Только представьте, что мы сможем сделать с миллионами в римском серебре. Обладай мы такой суммой в пятнадцатом, восстание не провалилось бы, – заметил Алистэр.
Шотландское восстание 1715 года встретило жестокое сопротивление англичан, которые предпочитали видеть королем непреклонного немецкого протестанта Георга I, а не его католическое величество Якова Стюарта. Алистэра ничуть не заботило вероисповедание его монарха, но его шотландская кровь требовала шотландского короля. И теперь, когда первый Георг умер и был забыт, второй представлялся еще менее приятным, чем его предшественник.
– Если римское сокровище существует, оно может целиком пойти на реставрацию, – произнес Алистэр. – У армии большие потребности, вы же знаете, – добавил он с сильным шотландским акцентом.
Обычно он тщательно следил за своим произношением, но когда предмет разговора его захватывал, то его шотландское происхождение вылезало наружу.
– Война – грязное дело. У кинжала убийцы – одна потребность, – сказал Брамли.
– Далеко идущее мышление. – Шотландец поднял кружку в знак одобрения. – Но для этого нужно, чтобы рука, приближенная к королю, хотела взять этот клинок. Связи вашей жены делают вас вхожим в круг короля, а значит, подходящим человеком для выполнения работы. Если вы чувствуете себя готовым к ней, мы можем сохранить львиную долю римского сокровища и заслужить благодарность истинного короля за свержение узурпатора. Но убить короля, даже фальшивого, – трудное дело. – Алистэр подался вперед, сверля Брамли взглядом. – У вас хватит решимости, старина?
Брамли опустил глаза.
– Ладно, – проговорил Алистэр. Даже слабый эль был лучше, чем его полное отсутствие. – Посмотрим, сможем ли разузнать правду о римских монетах Ратленда. Если сумеем стянуть сокровище у этого щенка, то уже многое сделаем для короля Якова Стюарта. К тому же у меня есть еще одна или даже две новых идеи.
И еще один несчастный английский лорд, которого, кроме Брамли, Алистэр считал созревшим, чтобы втянуть в свои сети.
