Текст книги "Неизбежность (ЛП)"

Автор книги: Эми А. Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 9
Иностранный язык

Я читаю записку Рассела несколько раз. Это так мило, он вроде бы был мудаком, но все же милым. В комнате я складываю записку и кладу ее на стол. Я переодеваюсь в футболку и пижамные штаны, направляюсь по коридору в ванную комнату, умываюсь и чищу зубы.

По дороге обратно я останавливаюсь как вкопанная, потому что в моем животе опять начинают порхать бабочки, и чем ближе к комнате, тем сильнее становиться это чувство.

Медленно я приоткрываю свою дверь, просчитывая свои варианты. В пижаме, без обуви и ключей я хотела оказаться подальше отсюда. Но вроде-бы ко мне это не имеет никакого отношения, так как это моя комната.

Моя. Поэтому я расправляю плечи, шагаю веред и останавливаюсь у двери.

Когда я открываю ее, то осматриваю комнату на присутствие в ней Рида, но его там нет. Наклонившись к двери, чтобы закрыть ее, я с облегчением вздыхаю, пока не додумываюсь посмотреть в шкафу. Подкравшись к двери, я быстро заглядываю внутрь, но его там тоже нет. Я спокойно дышу, пока расчесываю волосы, собирая их в хвост и готовясь ко сну. Потом я нервно обхожу комнату.

Мой Рид-родар, еще не утих. «Он должен быть здесь, в общежитии. Но почему? – с беспокойством думаю я».

«Может быть, он навещал кого-то, – размышляю я, и немедленно чувствуя укол ревности, убивающий меня, шокирующей своей интенсивностью».

«Какое мне дело до того, кого навещает Рид? – разумно думаю я, пытаясь отмахнуться от ощущений, которые испытываю. Я даже не люблю его, и чем меньше он думает обо мне, тем лучше, верно?»

Повернувшись к компьютеру, я читаю письмо от дяди Джима, в котором описывались некоторые технологии, которые разрабатывались для подсознательного обмена сообщениями в рекламе.

Понимая, что не одно программное обеспечение, не сможет объяснить то, что может сделать Рид, я решаю, что могу принять объяснение Рида.

На секунду я думаю, не рассказать ли дяде Джиму о том жутком мерцающим свете и кошмаре, который произошел со мной в 7-Eleven сегодня вечером, но мои руки трясутся от страха.

«Я не могу рассказать ему, – думаю я, сжав руки вместе, чтобы они не дрожали. – Он бы действительно испугался и захотел, чтобы я вернулась домой. Он посчитает, что будет безопаснее, если я останусь в стороне».

Я быстро пишу ему ответ, отправив бубльгум-версию о моей жизни в колледже. Затем, я прошу дядю проверить компьютер Рассела и обеспечить его защитой IP-адреса.

Я отсылаю сообщение и выключаю компьютер.

Найдя свой телефон на тумбочке, я отправляю сообщение Расселу с ответными извинениями из-за нашей ссоры и назначаю встречу за завтраком.

Я одергиваю одеяло и иду выключать свет.

На обратном пути, я случайно выглядываю в окно и вижу, что по другую сторону от него стоит Рид. Я почти кричу, но у меня вспыхивает желание придушить его. Однако я отхожу от окна, хотя мое сердце продолжает колотиться в груди. Я практически не могу разглядеть его там, потому что свет от лампы, делает его практически незаметным. При выключенной лампе, я могу легко увидеть Рида, который стоит, прислонившись спиной к пожарной лестнице и скрестив на груди руки.

«Наверное, он наблюдает за мной с тех пор, как я вернулась из ванной, – с раздражением думаю я».

Я стараюсь припомнить, не сделала ли я что-нибудь неловкое, но ничего не вспомнив, подхожу к окну и задергиваю занавеску. Все еще негодуя, я ложусь в постель.

Я слышу, как на окне щелкает замок, и оно открывается, я понимаю, что Рид собирается забраться внутрь, и поэтому натягиваю на голову одеяло.

– Сейчас же уходи, Рид! – шепчу я ему в темноте.

– Женевьева, – голос Рида доносится со стороны пожарной лестницы. – Встретимся на парковке через пять минут.

Его голос до странности напряжен.

– Зачеем? – скулю я, надеясь, что он отстанет.

– У тебя пять минут! – серьезно говорит он, пред тем как захлопнуть окно.

Я сижу в кровати около двух с половиной минут. «Если я не выйду, что же он натворит? – сердито думаю я».

На третий минуте я откидываю одеяло и выпрыгиваю из кровати.

– Хорошо! – говорю я сквозь зубы, сжимая руки в кулаки.

Я проскальзываю в пару кроссовок и надеваю куртку с капюшоном. Выхожу из общежития через заднюю дверь, придя на парковку, у меня в запасе еще остается тридцать секунд.

Автомобиль Рида припаркован в задней части стоянки, поэтому я иду туда. Рид выходит из машины и обходит ее вокруг, чтобы открыть для меня дверь.

На нем нет рубашки, и я понимаю, что когда он был возле пожарной лестницы, то был не один.

Я хмурюсь, когда понимаю, что он неспроста так ходит; это же неприлично, разглядывать кого-то столь совершенного. Он должен сделать миру одолжение и съесть пончик или два.

Рид сидит на переднем сидении, насупившись и скрестив на груди руки, я отказываюсь смотреть на него. Он наблюдает за мной, тяжело вздыхает и говорит: – Что произошло сегодня вечером?

Я хмурюсь.

– Дай подумать… чего ты не видел, пока шпионил за моим окном? Как ты попал туда? Начало пожарной лестницы должно быть задвинуто, и она находится в двадцати футах от земли. Нет никакого способа, которым ты мог бы добраться туда, ты… ты извращенец! – говорю я ему.

Он хмурится, отражая мой взгляд.

– Джейти сказал, что вчера в Seven-Eleven ты упала в обморок. Он сказал, что ты была белая как приведение, что, прежде чем совсем отключиться, ты бормотала на латыни. Пит сказал, что на секунду подумал, что ты умерла. Теперь, пока не кончилась мое терпение, расскажи мне, что случилось, – шипит он сквозь зубы.

«О, просто подожди, пока я достану доступ к сайту с брошюрой! – со злостью думаю я. – Тогда Джейти и Пит получат по большой единице».

Я отворачиваюсь от него и с сарказмом отвечаю: – Ну, ты можешь сказать Джети и Питу, что в следующий раз они могут распустить слухи о том, что я надела новый свитер с вязаной пчелкой!

– Женевьева, – спокойно говорит Рид, но на меня это производит тот же эффект, словно он кричит.

– Прекрасно! Я ходила в Seven-Eleven, чтобы перекусить, мне стало плохо от флуоресцентного света, я очнулась на полу и потом пошла домой. Конец истории. Спокойной ночи, – говорю я и пытаюсь открыть дверь машины, но прежде чем я успеваю потянуться за ручкой, Рид их блокирует.

– Рид! – жалуюсь я, когда не могу найти кнопку для разблокировки.

– Начнем с самого начала, – медленно говорит Рид, решив относиться ко мне, как к нашкодившему ребенку.

– Ты зашла в Seven-Eleven… – он замолкает, чтобы я продолжила.

Выдохнув, говорю: – Хорошо, я рассказываю ему что произошло: от дежа вю, до лестницы и ссоры, перейдя к мерцающему свету, и после того, как очнулась и обнаружила, что говорила на другом языке… ну, в любом случае, возвращаясь к Блэк Саббат.

Я рассказываю ему в таких подробностях, которых думаю, будет достаточно; я даже объясняю ему про трупный запах.

По мере того, как моя история продолжается, челюсть Рида все больше напрягается.

– О чем ты говоришь… ты знаешь, о чем ты бормотала, до того, как потеряла сознание? – быстро спрашивает он, пока я не закончила.

– Нет, они сказали мне, что я что-то говорила, но я не помню эту часть, – отвечаю я.

– Если ты снова услышишь этот язык, думаешь, сможешь узнать его? – задумчиво спрашивает он.

Нахмурившись и пожав плечами, я честно отвечаю: – Я не знаю.

И тогда происходит нечто удивительное: Рид начинает говорить со мной на языке, который одновременно кажется мне знакомым и чужим, и от этого начинает кружиться голова. Язык гибкий и музыкальный, но я не понимаю его, он словно гипнотизирует меня. Я чувствую, что хочу стать ближе к его источнику, и когда он перестает говорить, к моему ужасу, я понимаю, что прижимаюсь к его груди не только ухом, но и губами.

– Что это было? – с благоговением спрашиваю его я.

– Тебе понравилось? – веселым тоном спрашивает он; ему смешно от моей реакции.

– Что ты сказал? – благоговейно спрашиваю я.

– Я сказал: «неизвестное существо, я найду тебя», – отвечает он.

Я чувствую, как к моим щекам приливает краска. – О, я не о сути, это звучало так прекрасно, – отпуская его, говорю я и выпрямляюсь на своем месте. – Что это за язык? Он звучит как кельтский, но не… – в уме я подыскиваю подходящее определение, но не нахожу.

– Я чувствую, что должна понимать, о чем ты говоришь, но не понимаю, – разочарованно говорю я. – Ты можешь научить меня?

– Скоро, ты будешь знать достаточно. Это был тот язык, на котором ты говорила? – спрашивает он.

– Я не знаю, ты должен спросить у Джейти и Пита. В тот момент я была на полу магазина, – рассеянно отвечаю я, все еще находясь в восторге от того, что слышала.

Рид снова прищуривается и высокомерно спрашивает: – Почему ты пытаешься скрыть это от меня? После случившегося, ты должна была сразу прийти ко мне.

Мои глаза встречаются с его красивыми зелеными, и я усмехаюсь: – Ты серьезно? У меня есть для тебя новость, приятель – ты последний, к кому я бы хотела пойти с этой информацией.

– Это абсурдно. Я единственный, кто мог бы объяснить тебе, что с тобой произошло, – медленно говорит он, словно я его не понимаю.

– Ах да, ведь в прошлом, ты выдал мне кучу информации, – саркастически говорю я, закатывая глаза.

– Рид, да ты виртуальный Роззетский камень!

– Женевьева, – в отчаянии выдыхает Рид.

– Рид, – копируя его тон, отвечаю я, – ты должен признать, что не особо внушаешь доверия.

– О, я вижу, и кто внушает доверие, твоя половинка? – спрашивает Рид так, словно он ревнует.

Я качаю головой. Думаю, это сумасшествие, Рид не может ревновать.

Я морщу нос.

– Моя половинка? О ком ты говоришь… ты имеешь в виду Рассела? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да, Рассела, – угрюмо отвечает Рид.

Во мне трепещит страх. – Я не рассказывала Расселу о том, что произошло сегодня вечером, и если ты это сделаешь, то я больше никогда не заговорю с тобой. Он не часть всего этого. И я не расскажу об этом, просто потому, что не хочу чтобы чаша весов склонилась, – защищаясь, говорю я, объясняя свою позицию.

– Что ты подразумеваешь под «чашей весов»? – в смятении спрашивает Рид.

Мой подбородок поднимается, а к горлу подступает ком.

Я сжимаю пальцы на коленях и говорю: – Я не хочу добавлять больше элементов в список «Выживание Женевьевы». Что если после этого, ты решил, что я не так опасна чтобы меня уничтожать? – не смотря на него, спрашиваю я, сосредоточив свой взгляд на приборной панели, я не могу оценить, действительно ли это так.

– Ты боишься меня? – удивленно спрашивает меня Рид.

– Конечно, я тебя боюсь. Ты опасный, властный, высокомерный, и если ты не замечаешь этого, ты можешь добавить это в список, – говорю я, загибая пальцы

– Ты говоришь, что тебе не нужна моя помощь? – сердито спрашивает он.

– Теперь, ты хочешь мне помочь? – невесело смеюсь я, в неверии потирая лицо. – Ты обращаешься со мной, как с бедствием земли, и сейчас вдруг, когда я вырубила свет, ты хочешь помочь мне? Ну, извини, что мне трудно поверить тебе. Так что, если ты не возражаешь, я хотела бы немного отдохнуть, пока в меня не ударила молния или что-нибудь более эксцентричное.

– Извини, что я напугал тебя, – мягко говорит Рид.

Я украдкой смотрю на него, увидев, как его пальцы вцепились в руль, а плечи напряжены.

Его идеальные губы сжимаются, когда он продолжает: – Я сожалею, что мое поведение испугало тебя. В нашей ситуации я плохо контролирую себя.

От неожиданности мои глаза расширились.

– В нашей ситуации? Ты имеешь в виду тот факт, что ты хищник, а я жертва? – мягко спрашиваю его я.

Хмурый взгляд Рида темнеет, словно ему не очевиден тот факт, как мы относимся друг к другу.

– Поверь мне, я тоже сожалею по поводу этой ситуации, – напряженно отвечаю я, жду, что он как всегда гневно ответит, но Рид удивляет меня тем, что продолжает молчать.

Он кажется почти потерянным, словно не знал, как ответить на то, что я сказала.

– Рид, – вздыхаю я. – Что мне с тобой делать? – глядя на него, спрашиваю я. – Итак, ты расскажешь мне, что происходит?

– Я думаю, что сегодня у тебя было предчувствие, – без обиняков говорит он.

Я не знаю, что ожидала от него услышать, но явно не это. Хмурясь и глядя мимо него, чтобы сконцентрироваться, я спрашиваю: – Как галлюцинация?

– Нет, скорее как предсказание или знамение, – объясняет он.

Пока Рид не положил свою руку поверх моей в успокаивающем жесте, я не понимала, что левой рукой вцепилась в рычаг переключения скоростей.

– Так что, теперь я Дельфийский Оракул? Ты это хочешь сказать? – презрительно спрашиваю его я, вспоминая все рассказы, в которых говорилось о предсказаниях. У них никогда не было счастливого конца. Вот почему они называются трагедией. И тот факт, что жертва всегда оказывается с выколотыми глазами или становится пищей для ворон, я думаю, что все это цинизм.

– Нет, конечно, нет, – говорит он. – Ты говоришь о мифологии. Это реально.

– Итак, предзнаменование. Так теперь я предсказываю будущее? – спрашиваю я, когда он сплетает свои пальцы с моими, на мгновение отвлекая меня от моих мыслей.

– Я не уверен, было ли это прогнозирование или… – он задумывается. – Или это то-то, что предоставило мне информацию в виде мерцающего света, – продолжаю я его мысль, вспомнив, что когда натолкнулась на свет, не было никакого тепла, я почувствовала, что меня будто хлыстом ударили.

– Да, – просто говорит он, глядя на наши переплетенные пальцы, так, словно он долгое время не держал никого за руку.

Мой мозг работает с удвоенной скоростью, стараясь сложить кусочки головоломки воедино.

Но они не совпадают. – Итак, когда же придет корабль, чтобы забрать нас? – озабоченно спрашиваю я.

– Что? – с затуманенным взглядом спрашивает Рид.

– Материнский корабль, ну, знаешь, инопланетяне? – напряженно говорю я.

Он бросает на меня нетерпеливый взгляд. – Инопланетяне? – усмехается он.

– Мы не инопланетяне? – спрашиваю я, даже не не пытаясь скрыть облегчение в голосе.

– Нет! – решительно говорит он, пристально разглядывая мое лицо – вероятно ища там, признаки психических заболеваний.

Вздохнув, я спрашиваю: – Тогда кто мы, Рид? Потому что, если во мне открылось что-то неизвестное и чужеродное, я очень разозлюсь на то, что ты не предупредил меня.

Я чувствую, что меня переполняет отчаяние.

– Женевьева, я не инопланетянин. И ты тоже, – твердо говорит он, убедившись, что я понимаю его.

– Тогда кто я? – умоляюще спрашиваю, держа его за руку, словно так я могла вытянуть из него ответ.

– Я не могу сказать тебе, – он хмурится, глядя на наши переплетенные пальцы.

– Я выхожу из машины! Открой дверь! – говорю я, с трудом размыкая наши руки.

– Я сказал, что не могу сказать тебе; Я не говорю, что не хочу тебе этого сказать. Это закон, правило, которое я не могу нарушить, – он нехотя отпускает мои руки и продолжает. – Помнишь, как я сказал, что здесь война, а я солдат?

– Да, – неохотно отвечаю я.

– Там так много вещей, о которых я не могу рассказать тебе. Я не могу рассказать тебе кто ты или кто я, но доверься мне, это ненадолго, прежде чем ты узнаешь, кто ты.

Он подносит руку ко лбу и потирает его, словно у него болит голова.

– Я не могу претвориться, что много читала о законах войны jus in bello (лат.), но я сильно сомневаюсь, что ты говоришь именно о тех правилах, и что я скажу, что мне плевать на ваши правила? – надув губы, спрашиваю я.

От моего комментария Рид улыбнулся, – Женевьева, ты обворожительна.

Я знаю, что он поддразнивает меня, поэтому проигнорировав его, я спрашиваю: – Если кто-то перегнет палку или нарушит эти правила, каковы будут последствия?

Его лицо темнеет, становясь почти болезненным. – Позволь просто тебе сказать, что после этого, они редко дают шанс загладить свою вину, – отвечает он.

Я задрожала, – «Кто тут главный?»

Затем спрашиваю: – Каковы будут последствия, если помогаешь таким как я, если окажется, что мы не на одной стороне… если я твой враг?

– Последствия будут ужасны, – отвечает он, и даже сексуальный тон его голоса, не может остановить холодок, прошедший по моему телу.

Я позволяю тому, что он сказал, впитаться в меня. У него есть причины опасаться меня? Если он ошибается на счет меня, для него не будет амнистии. Что он получает, помогая мне? Ничего.

Я уверена, что как солдат, он научился уменьшать свои риски, тоже самое сегодня, чуть раньше сказала Булочка – упреждающий удар. Устранить угрозу и продолжить жить, пока ты не обнаруживаешь еще одну угрозу.

Что он сказал обо мне? Я пытаюсь вспомнить… Он сказал, что я – опасность, с которой он никогда раньше не сталкивался. Но Рид не устранил меня, и сегодня он здесь, потому что Джейти и Пит рассказали ему о том, что со мной произошло. Он собирается помочь мне, на свой страх и риск.

– Хорошо, Рид – говорю я, продолжая теребить дверную ручку.

Рид вопросительно смотрит на меня. – Прости? – спрашивает он так, будто не слышал меня.

– Я сказала, хорошо. Ты не можешь помочь мне. Теперь я вижу, какой для тебя это риск. Извини, я не могу видеть ту картину, которую видишь ты, но думаю, я поняла твою позицию. Я понимаю, что рядом со мной, у тебя нет выигрышной позиции. Если я твой враг, а ты помогаешь мне, тогда ты станешь предателем, и тебя уничтожат. Если я не твой враг, и ты помогаешь мне, рассказывая информацию, которую я не должна знать, тогда, ты нарушаешь закон, и тебя уничтожат. И если я пешка для обеих сторон, тогда, самое мудрое, что ты можешь сделать – это уйти. Так что, больше ты не со мной.

Я, наконец, нахожу кнопку разблокировки двери, но моя радость длится не долго.

– Женевьева, даже не думай выбраться из машины, пока не объяснишь мне, что ты имеешь в виду, говоря, что я больше не с тобой. Если ты думаешь, что я трус, то я могу тебя заверить, что это не так, – рычит Рид.

Я прерываю Рида, прежде чем он заканчивает: – Последняя вещь, которую я бы сделала, это назвала тебя трусом. То, что ты сейчас рядом со мной, показывает, как халатно ты относишься к своему самосохранению. Тот факт, что я еще жива, хотя теперь для меня очевидно, что ты был бы в большей безопасности, если бы меня не было – доказывает, что ты не трус. Но я не знаю, какой опасности тебя подвергаю. Может быть, я простодушная и глупая, но я вижу, что единственный способ защитить тебя, это отдалить тебя от меня.

– Защитить меня? Никто не смеет пытаться меня защитить! – с обидой шипит Рид.

– Почему нет? Разве ты не заслуживаешь защиты? – спрашиваю я, пытаясь понять, почему мои слова вызвают в нем такую реакцию.

– Я не слабак! Я не нуждаюсь в защите! – не терпящим возражения тоном, говорит Рид.

– Я нужен тебе, Женевьева. Я замешен в этом, и ты будешь сотрудничать со мной. И это не просьба.

– Нет, ты нее просишь, ты снова… показываешь свою спесь, – говорю я, несомненно, пугая его.

Я пытаюсь скрыть этот факт и продолжаю: – Хорошо, чего ты хочешь? я сообщу тебе, если еще что-нибудь произойдет. Блин, я пытаюсь защитить кого-то, и тебе откусывают голову! Только если с тобой что-нибудь случиться, не приходи ко мне плакаться, потому что я предлагала тебе уйти!

– Я никогда не плачу, – констатировал Рид.

– Тем лучше для тебя!

Я щелкаю дверным замком и вылезаю. Но снова просовываю голову в машину и продолжаю: – И я ни на секунду не подумала, что ты слабак.

Взгляд Рида встречается с моим, и я вижу в них что-то, что думаю, узнаю. Он выглядит… потерянным… словно борется с тем, что ему чуждо. Я вздыхаю и мягко говорю: – Спасибо тебе, за твою помощь. Спокойной ночи, Рид.

Прежде чем я успеваю закрыть дверь, Рид начинает говорить на том прекрасном языке, на котором говорил ранее. Я прислоняюсь к боку автомобиля и с благоговением слушаю его, не понимая, что он говорит мне.

Я закрываю глаза и просто слушаю. Это звучит слаще, чем музыка.

Когда его голос затихает, я тихо закрываю дверь и иду в свою комнату, пытаясь облегчить непривычную тоску, наполнившую меня.

Глава 10
Законы привлекательности

Когда следующим утром, завтракая в Саге, я встретилась с Расселом, он снова пытался извиниться передо мной за его комментарий относительно портрета, но я остановила его прежде, чем он смог начать.

– Рассел, я ценю то, что ты присматриваешь за мной. Я думаю, мистер МакКинон пошутил, когда предлагал мне попозировать ему для портрета. Тебе не нужно больше извиняться, – говорю я.

– Я тоже сожалею, – говорит он.

– Итак, как прошла вчерашняя тренировка? Ты готов к своей первой игре? – спрашиваю я, пока намазываю клубничный джем на свой рогалик.

– Хорошо, но я не был на ней. У меня красная карточка, поэтому я не участвую в играх до следующего года, – говорит Рассел, поливая сиропом гигантскую стопку блинов. – Я был в форме и сидел на скамье, – объясняет он, снисходительно мне улыбаясь. – Если говорить честно, думаю, я больше жду твоей первой игры, больше чем своей.

Мои глаза расширяются.

– Ты? – с удивлением спрашиваю я.

– Ну да, не могу дождаться, чтобы увидеть тебя в твоей форме, – отвечает он и подмигивает

– Рассел! Хоккей – это серьезный спорт, он не только для мужского наслаждения, – краснея, говорю я.

– Да, это серьезно… серьезное и жесткое зрелище, – дразнит он.

Я, сузив глаза, смотрю на него с раздражением. – Ок, Маркс, ты получишь серьезные выплаты от твоей субботней игры, а сейчас у меня есть средства чтобы поддержать себя. В моем общежитии у меня есть пара замечательных друзей, и я уверенна, они будут играть в игру «Сними Рассела».

Рассел усмехается.

– Ты имеешь в виду блондинок, которые проводили меня в твою комнату прошлой ночью? У меня сложилось впечатление, что они на моей стороне, – хихикая, говорит он.

– Их же зовут Брауни и Банни? – спрашивает он.

– Брауни и Булочка, приятель. О, и чуть не забыла, прошлой ночью я отправила своему дяди электронное письмо, так что он сможет проверить твой компьютер, – говорю я, пытаясь снять крышку с бутылки апельсинового сока.

Рассер наклоняется и берет сок из моих рук, легко открывает его и возвращает мне.

– Спасибо, – говорю я, улыбнувшись ему.

– Что я должен сделать? – спрашивает он.

– Просто включи его и убедись, что он подключен к интернету, – отвечаю я. – Ты можешь проверить свое подключение сегодня.

– Что я проверю? – спросил Рассел, наморщив лоб.

Я одариваю его веселым взглядом и объясняю: – Твою электронную почту и веб-сайты, которые ты хотел бы посетить, – с улыбкой говорю я.

– Ты очень миленькая, когда объясняешь мне азы, – ухмыляясь, говорит он.

Рядом появляется Фредди и садится с нами.

– Фредди! – в знак приветствия улыбаюсь ему я.

– Привет Эви! Я слышал, что прошлым вечером ты упала в обморок, когда была в Seven-Eleven? Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он с заботой в голосе.

– Ты слышал что? – в унисон спрашиваем мы с Расселом.

Рассел перестает живать свой блин и переводит осуждающий взгляд с Фредди на меня.

Избегая взгляда Рассела, я спрашиваю: – Где ты это слышал, Фредди?

Я надеялась, что мне не придется рассказывать Рассылу о том, что со мной произошло прошлым вечером, но я вижу выражение его лица и понимаю, что мне придется кое-что объяснить.

– Это двое ребят, их имена Джети и Пит, они живут в моем общежитии. Я думаю, они второкурсники. Они сказали, что видели тебя в Seven-Eleven и помогли тебе, когда ты вырубилась. Они сказали, что ты можешь быть анорексичкой, потому что ты почти ничего не ела, и поэтому потеряла сознание, – объясняет он. – Я хотел позвонить тебе, но у меня нет твоего номера.

– Я дам тебе свой номер, так что, можешь позвонить 4-1-1 и можешь наговорить обо мне гадости.

– Я просто не хочу быть в неведении, – досадливо отвечает он.

Я записываю свой номер в телефон Фредди, а когда отдаю его обратно, смотрю на Рассела.

– Я собиралась рассказать тебе, – лгу я Расселу.

– Рыжик, ты никогда не играла в покер. Я не могу блефовать, чтобы спасти твою жизнь, – категорично говорит Рассел, заканчивая свой завтрак в тишине.

– Я просто хотела чего-то нормального… просто сидеть с тобой и вести нормальный разговор, есть нормальную еду, разговаривать о нормальных вещах, только ты и я, – мягко говорю я. – Пожалуйста, не будь таким жестоким.

– Я должен быть первым человеком, который должен был узнать! – говорит он, глядя на меня своими карими глазами. – Ты в порядке? – спрашивает он прохладным тоном.

– Я в порядке, и ты прав, прости. – Я должна была рассказать тебе, – сокрушенно говорю я. – Вчера я очень мало ела, но я не страдаю анорексией! – добавляю я, глядя на Фредди.

– Эй, не расстреливай гонца, – говорит он, подняв руки в знак капитуляции.

– Хм…, – говорит Рассел, оглядывая меня, – Я не вижу здесь анорексичку.

Я облегченно улыбаюсь ему в ответ, радуясь, что он не будет злиться.

– Думаю, я должна съесть эту овсянку.

Я набираю в ложку побольше овсянки и начинаю демонстративно жевать. – Мммм… овсянка… моя любимая.

– Эви, ты собираешься позировать профессору для портрета? – спрашивает Фреди, поедая яичницу, в то время как Рассел снова хмурится.

– Фредди, ты хочешь бросить меня перед остановившимся автобусом? – ехидно спрашиваю я.

– Что? Я просто хотел, чтобы ты знала, что я все еще свободен в качестве няньки, – ухмыляясь, говорит он.

«Только попробуй сделать это, мой злобный брат-близнец, – думаю я».

Поскольку они оба заинтересованы в моем ответе, я вздыхаю и говорю: – Да, я сделаю это. Я поговорила с Булочкой, и она сказала, что мистер МакКинон очень хорош в том, о чем он меня попросил.

Челюсть Рассела напрягается, поэтому я смягчаю тон и говорю: – Но на всякий случай, один из вас, больших и сильных мужчин, пойдет со мной, ну, вы понимаете, для защиты. Но сейчас мне пора бежать в класс. Ребята, увидимся на обеде.

Я встаю выдвигать стул, и тут же Рассел делает за меня.

– Спасибо, – говорю я, глядя в его теплые карие глаза.

– Увидимся за обедом. Пожалуйста… попытайся держаться подальше от неприятностей, – говорит Рассел, осторожно проводя пальцами по моей щеке.

– Я посмотрю, что смогу сделать, – говорю я и иду в класс.

Спеша на мой первый урок латыни, я обнаруживаю, что он очень похож на учебный план средний школы, который я уже проходила.

Сразу после латыни иду в научное здание, в котором в девять часов будет лекция по физике. Идя по научному корпусу в лекционный зал, я снова ощущаю порхание бабочек, что означает, что Рид где-то рядом. Я вижу его, как только захожу в класс; он сидит за профессорским столом.

Войдя, я говорю: – Ты не упоминал о том, что ты доктор Фэрроу.

– Я знаю, – спокойно отвечает он. – Как тебе спалось прошлой ночью? – спрашивает он, пристально глядя на меня.

– Хм, хорошо, – лгу я, а мой пульс ускоряется.

Прошлой ночью, я пару раз просыпалась в холодном поту, от кошмара… предчувствия.

От моего ответа он хмурится и, кажется, понимает, что я лгу, но никак это не комментирует, а только говорит: – Существует то, о чем я не говорил тебе, когда был с тобой прошлой ночью. Мне нужно обсудить это с тобой.

– Хорошо, – отвечаю я, отступая в сторону, чтобы пропустить других студентов. – Можешь дать мне подсказку? – спрашиваю я, потому что перед разговором с Ридом, я хочу столько подсказок, сколько это возможно.

Рид смотрит на меня и говорит: – Я хочу пойти с тобой в Seven-Eleven и посмотреть, произойдет ли что-нибудь, пока ты там.

Мгновенно, я плохо себя почувствовала.

– Ты хочешь увидеть, будет ли у меня другое предчувствие? – осторожно спрашиваю я. Я втайне надеялась, больше никогда туда не возвращаться. Я думала, что если буду избегать магазин ближайшее десятилетие, а может и больше, то со мной будет все в порядке.

Предложение Рида заставляет меня забеспокоиться.

– Это одна из причин, чтобы вернуться туда, – мягко говорит Рид.

– Еще одна причина, чтобы вернуться туда – это быть по близости и быть первым, чтобы увидеть, если что-то произойдет? – спрашиваю я, уже зная ответ.

– Это вторая причина. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ты ходила туда без меня… ты понимаешь, о чем я говорю? – спрашивает он меня, пристально глядя на меня.

– Скажи мне прямо, что если у меня тяга к… ну, я не знаю… к Твинкс в предрассветные утренние часы, и все, что было открыто это Seven-Eleven.

– Ты имеешь в виду, что я должна тебя разбудить, даже если ты вырубился, так, может быть, мне пойти работать? – скептически спрашиваю я, пытаясь оценить его уровень приверженности к этому делу.

– Женевьева, Твинкс действительно вреден для тебя, но если у тебя действительно должен быть один, тогда да, это то, о чем я говорю, – улыбается он моему сценарию. – Тебе действительно нравятся такие вещи?

– Если ты собираешься дразнить меня, то я не собираюсь тебе говорить, но скажу, что это подозрительно бесчеловечно не наслаждаться время от времени быстрой закуской, – застенчиво отвечаю я.

– Я куплю тебе один. Тебе понравится, я обещаю.

«И в то же время, я делаю миру одолжение, помню его без рубашки, – думаю я».

– Когда ты можешь пойти? – спрашивает он меня с милой улыбкой на лице.

Перед тем как ему ответить, я делаю несколько вдохов, потому что я никогда не видела у него такой улыбки, как сейчас, и это опьяняет, тем более что я никогда не думала, что он будет улыбаться мне.

– Хмм… после тренировки. Я должна встретиться с Брауни и Булочкой. Потом в нашем общежитии мы вместе посидим в кафетерии, мы можем встретиться там, – говорю я глядя на стол, так я могу держать свои мысли при себе и не отвлекаться на него.

– Мы должны быть осторожны, и не позволить им присоединится к нам. Я не хочу, чтобы они были поблизости, если то, что должно произойти, действительно произойдет.

Он кивает и спрашивает: – Что ты делаешь с ними потом?

– О, просто какие-нибудь пакости… заговор против общины, как обычно. Я лучше займу место в классе, чтобы ты мог начать, – говорю я, чтобы не объяснять то, чем я занимаюсь с девочками. Этот секрет только между нами. – Я увижу тебя после тренировки.

«Потом посмотрим, что со мной будет, – с дрожью думаю я. – Если Рид будет в классе каждый день, то у меня по физике будет большие проблемы».

Я не могу сосредоточиться не на чем, кроме него: на его внешности, как он двигается, словно хищник, на его сверкающих зеленых глазах, когда он ловит мой взгляд.

Когда занятия наконец-то заканчиваются, я выбегаю из класса, потому что мне нужно уйти от Рида, пока я не натворила что-нибудь ужасное, например, не бросилась в его объятия.

День пролетел очень быстро, и после обеда с Фредди, я отправилась на хоккейную тренировку с девочками.

Тренировка проходит очень хорошо. Моя скорость дает мне преимущество перед другими девочками, и я быстро продвигаюсь в позиции нападающего. Мы делаем несколько упражнений, повторяем несколько правил и игровых ситуаций. Мы так же разрабатываем несколько игровых стратегий.

Когда тренировка заканчивается, я говорю Брауни и Булочке, что мы встретимся с ними в общежитии.

– В тот день, когда Рид помог мне с коленом, я заключила с ним пари – я сказала, что колено сломано, а он, что там всего лишь ушиб. Он выиграл, и теперь мне придется расплатиться, – говорю я, будучи не совсем честной.